Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве Чемберлен Диана

49

В субботу утром Ванесса и Брайан арендовали в Приливном бассейне лодку. Как только они оттолкнулись от берега, Ванесса ощутила желанное чувство изоляции от остального мира. Окружавшие бассейн вишни успели сбросить цвет, и вода у берега была укрыта бело-розовыми лепестками. Над головой сияло голубое небо. Чуть в стороне высился памятник Томасу Джефферсону.

Прошлым вечером они перебрались из «Омни» в маленький уединенный отель. Перед этим они позвонили своим работодателям и заявили, что берут еще несколько выходных. Им не хотелось пока покидать Вашингтон: в городе царила весна, и они намеревались задержаться здесь подольше – укрывшись предварительно от назойливых репортеров.

Остановились они на середине бассейна. Ванесса скинула куртку и с наслаждением подставила лицо яркому солнцу. Брайан последовал ее примеру, и лодка свободно заскользила по волнам.

Ванесса на личном опыте узнала, какими пугающе быстрыми могут быть репортеры. Они раскопали достаточно информации о подростковом прошлом Ванессы, чтобы подорвать всякое доверие к ее рассказу. Но это были далеко не единственные ее мучители.

Накануне ей позвонила Терри Рус. С Ванессой уже успели связаться некоторые члены ее группы. В большинстве своем они выражали хоть и сдержанное, но сочувствие. Зато Терри так и кипела гневом. «Ты поставила личные интересы выше общей цели», – заявила она. Ванесса в ответ просто повесила трубку.

Позвонил ей и Даф Дженкс, исполнительный директор Ласситера. Он заявил, что Ванессе следовало бы обдумать возможные последствия как для нее самой, так и для всей больницы, прежде чем выступать с подобными обвинениями. Но не это заставило Ванессу поменять гостиницу, а звонок от репортера, который раскопал информацию об Анне и теперь пытался выйти на ее след.

Если кто и поддержал Ванессу в эту трудную минуту, то только Дарси. Она плакала в трубку и ругала Ванессу за то, что та ничего не сказала ей раньше. Если бы Ванесса ответила на звонки Клэр, заметил Брайан, то смогла бы получить поддержку и от сестры. Скорее всего, он был прав, но Ванесса пока не решалась говорить с Клэр.

«Я позвоню ей, как только мы вернемся в Сиэтл», – пообещала она. Ванесса и правда собиралась это сделать. Ее гнев на сестру прошел, уступив место невольному сочувствию. Было видно, что Клэр терзается под наплывом новых воспоминаний. Но у Ванессы пока не было сил разбираться в этом.

Лодка тихонько покачивалась на волнах, а весеннее солнце согревало своими лучами.

– Давай не будем возвращаться на берег, – предложил Брайан.

– Что, совсем?

– Ну, разве что поесть.

– А еще повидаться с доктором, – заметила Ванесса.

– С доктором?

– У меня задержка почти две недели.

Брайан обнял ее за плечи.

– Из-за стресса?

– Может, и так.

Они помолчали. Чувствовалось, что Брайан осмысляет эту новость.

– А раньше у тебя такое было? – спросил он наконец.

– Никогда.

– Вэн, – промолвил он, еле сдерживая волнение. В ответ она крепко обняла его, позволив лодке и дальше скользить под безоблачным голубым небом.

50

В Парке развлечений царило запустение. Клэр и Рэнди шли между остовом американских горок и гигантским когтем, по которому летом гоняли машинки, полные визжащих подростков. Парк должен был открыться лишь в конце мая, пока же, заброшенный и позабытый, он походил на призрак какого-то города.

Клэр без труда получила разрешение пройти на территорию парка вне сезона. Позвонив в отдел по связям с общественностью, она поговорила с неким Скоттом Мерриком. Клэр представилась внучкой Винсента Сипаро и сказала, что не видела его карусель с самого детства. Она спросила, нельзя ли ей взглянуть на нее сейчас, и мистер Меррик с радостью дал согласие. Он рассказал Клэр, что в свое время катался еще на карусели ее прадеда, Джозефа Сипаро. По его словам, лошади Винсента практически ничем не отличались от лошадей его отца, если не считать фирменного орнамента, которым прадед украшал деревянные уздечки.

Очень скоро Клэр стало ясно, что мистер Меррик намерен сопровождать ее в этой экскурсии.

– Я покажу вам, как мы отреставрировали лошадей, – заявил он. – Мы ни в чем не погрешили против дизайна вашего деда. Даже использовали такое же сусальное золото.

– Мистер Меррик, – промолвила Клэр, – не знаю, как вы отнесетесь к моей просьбе, но я бы предпочла сходить туда без сопровождения. Боюсь, мне трудно будет совладать с эмоциями, так что я хотела бы побыть там какое-то время одна.

Мистер Меррик ответил не сразу.

– Как хотите, – сказал он наконец, не в силах скрыть огорчения. – Загляните ко мне в офис, и я дам вам ключ от карусельного дома.

Клэр хотела отправиться в эту поездку одна, но Рэнди решил сопровождать ее. Клэр была только рада тому, что Рэнди, невзирая на последние события, всеми силами пытался сохранить их дружбу.

Они выехали из дома сразу после завтрака и уже к полудню прибыли в офис Скотта Меррика. Меррик энергично пожал руку Клэр, прежде чем вложить туда ключ. Она привезла ему в подарок фотографию из старого альбома. На ней был изображен Винсент Сипаро, вырезавший у себя в мастерской голову лошади. Меррик пришел в восторг. Он пообещал увеличить снимок и повесить его на стене карусельного дома.

– Если вы позволите мне сопровождать вас, – заметил он, – я запущу для вас карусель. В противном случае вам останется только смотреть на нее.

– Ничего страшного, – улыбнулась Клэр. – Посмотреть – это все, чего я хочу.

Карусельный дом располагался на другом конце парка. Клэр решительно зашагала в ту сторону, сжимая в руке ключ.

– Боюсь, как бы не разочароваться, – сказала она, обращаясь к Рэнди. А вдруг Титан окажется далеко не таким прекрасным, каким он сохранился в ее воспоминаниях? – Ты же знаешь, как часто то, что представлялось нам в детстве чудесным и невероятным, кажется потом скучным и неинтересным?

– Знаю, – кивнул Рэнди. – Я прекрасно понимаю, о чем ты.

Обогнув какую-то крытую платформу, они оказались прямо перед карусельным домом. Здание выглядело так, будто оно с трудом пережило зиму. Белая краска облезла и приобрела сероватый оттенок. По словам Меррика, через пару недель дом должны были заново покрасить.

В этой части здания находилось три широкие двери гаражного типа. Ключом Клэр открыла центральную дверь и с помощью Рэнди подняла ее вверх. Ее взору, как и в детские годы, тут же предстал Титан. Ноздри у него раздувались, золотая грива ярко блестела на солнце.

– Ох! – Клэр отступила назад, чтобы повнимательнее рассмотреть лошадь. Титан был просто великолепен: никакие воспоминания не шли в сравнение с реальностью.

– Дай мне ключ, – сказал Рэнди. Забрав у Клэр ключ, он открыл две другие двери. Она в молчании созерцала эту коллекцию скачущих, бьющих копытами лошадей, таких диких и неприрученных. В сердце пробудилось что-то похожее на страх. Даже странно, подумала Клэр, что эти яростные скакуны ничуть не пугали ее в детстве.

Каким бы унылым ни было это здание снаружи, внутри оно блестело чистотой. Стоило им распахнуть двери, и солнечные лучи заиграли на ярких красках карусели, на сусальном золоте и овальных зеркальцах, расположенных по внутреннему краю платформы.

Зеркала.

Клэр поспешила отвернуться. Вместе с Рэнди они начали неспешно обходить карусель.

– Та сторона лошадки, которая обращена к зрителю, называется романтической, – Клэр с трудом выдавливала из себя слова. Чертовы зеркала. Она попыталась взять себя в руки. – Именно эту сторону старательно расписывали и украшали, – ступив на платформу, она потянула за собой Рэнди. – А вот здесь, – сказала Клэр, указывая на нераскрашенную поверхность, – находится настоящая лошадка.

Было видно, что Рэнди впечатлен увиденным.

– Даже не верится, что один человек способен вручную вырезать всех этих лошадей, – он провел пальцем по узорным пластинам, украшающим бок черного скакуна. – Вот это мастерство!

Внезапно между лошадьми Клэр увидела очертания какого-то предмета. Выпустив ладонь Рэнди, она зашагала в сторону этой зеленой штуки.

Колесница. Ну, конечно же, на карусели была одна колесница. Короткая, но достаточно широкая, с обтянутым кожей сиденьем. Деревянные части выкрашены в густо-зеленый цвет. На изящной романтической стороне были вырезаны золотой дракон и женщина в белых одеждах.

В этот момент Рэнди поравнялся с Клэр, и она нервно схватила его за руку.

– Что такое? – с недоумением спросил он.

Как наяву, Клэр ощутила крепкий запах мужского одеколона. Ощутила прикосновение небритой щеки. Услышала ласковые слова.

«Ты такая красивая маленькая девочка. Мне нравятся темноволосые девочки. А ты еще и умненькая, правда? Таких, как ты, легко любить».

Одна мясистая рука опустила ее на сиденье колесницы, а вторая коснулась там, где нельзя было касаться. Пуговицы его зеленой рубашки надавили ей на тело.

«Не бойся, тебе не будет больно. Тебе ведь совсем не больно, правда? Это даже приятно, так ведь?»

Клэр заставила себя взглянуть вверх. Конструкция у нее над головой напоминала по форме паутину. Овальные зеркала заполнились поначалу зеленым, а затем в них проступило ее испуганное детское личико. Вот его рука стащила с нее трусики, и в глазах у девочки отразился ужас.

Клэр быстро отвернулась, чувствуя непреодолимый приступ тошноты.

– Что с тобой? – Рэнди мягко коснулся ее плеча.

– Закрой карусель, Рэнди, – сказала она. – Прошу тебя, закрой ее побыстрее.

Спрыгнув с платформы, она устремилась к выходу. Возле домика стояла скамейка, и Клэр с трудом удалось добраться до нее. Усевшись, она опустила голову к коленям. Спустя пару секунд раздался щелчок – это Рэнди опустил двери.

Услышав его шаги, она с трудом выпрямилась. Рэнди подошел к скамье и положил руки ей на плечи.

– Похоже, ты увидела призрака, – констатировал он.

Клэр кивнула.

– Он и со мной это проделывал, – тихо сказала она. – Зед Паттерсон. Я хорошо знала, чего он хотел от меня в то утро, потому что это был не первый раз. И я послала вместо себя Ванессу. Я была слишком напугана. Не хотела снова проходить через это, – повернувшись, она взглянула на Рэнди. – И как только я могла позабыть?

Рэнди обошел скамейку и сел рядом.

– Ты выросла в семье, где все неприятное принято было приукрашать конфетной ложью. Тебе просто забыли сказать, что нужно делать, когда эта ложь сотрется.

Так они посидели еще пару минут. До приезда сюда они планировали снять где-нибудь поблизости номер, чтобы переночевать, а наутро вернуться в Вирджиню, но теперь Клэр хотелось побыстрее уехать отсюда.

Было у Клэр еще одно желание, о котором Рэнди догадался даже быстрее ее.

– Хочешь увидеться с Джоном? – спросил он.

Клэр кивнула. Да. Больше всего на свете она хотела видеть сейчас своего мужа.

51

Выглянув в кухонное окно, Джон с удивлением увидел, как к дому подкатила машина Клэр. Перед этим она сказала ему, что собирается уехать на выходные – без сомнения, в компании Рэнди. В компании парня, с которым у нее якобы не было секса.

Джон как раз готовил чили, чтобы поужинать вечером с Пэт. Он неторопливо помешивал соус, когда на пороге кухне появилась Клэр. Выдавив из себя слабую улыбку, она тут же разразилась слезами.

Сердце у него судорожно сжалось. Неужели что-то случилось со Сьюзан?

– Что с тобой? – промолвил он наконец.

Устало опустившись на стул, Клэр вытащила из сумки носовой платок.

– Я ездила в Уинчестер, взглянуть на карусель, – ответила она, – и кое-что вспомнила.

Джон убавил под чили огонь и подкатил свое кресло поближе к Клэр.

– Продолжай, – попросил он.

Она нервно скрутила свой платок.

– Зед Паттерсон проделывал это и со мной, – выдавила она. – Я вспомнила все до мельчайших деталей.

Она принялась рассказывать, а Джон внимательно слушал ее. Если Клэр и удивило невозмутимое выражение его лица, она никак это не прокомментировала. Джон потянулся, чтобы смахнуть слезы, так долго копившиеся в ее душе. Клэр оплакивала ту маленькую девочку, которой, в каком-то смысле, так и не дали повзрослеть.

Закончив, она промокнула платком нос, а затем выпрямилась.

– По дороге сюда я приняла решение, – заявила она. – Я намерена рассказать обо всем публично. Ванесса получит мою поддержку – хочет она того или нет.

Она сумела подойти очень близко к истине, подумал Джон. Так близко, что он мог без ущерба для самой Клэр заполнить кое-какие пробелы в ее памяти. Он осторожно коснулся ее колена.

– Все это замечательно, – промолвил Джон, – но что еще ты помнишь?

Она взглянула на него с удивлением.

– Разве этого недостаточно?

– Клэр, как умер твой дед?

Она нахмурилась.

– Ты уже спрашивал меня об этом раньше, и я сказала, что не помню. Какое это имеет отношение к моему рассказу? Я помню только, что он словно бы… исчез. Никто о нем не говорил, и в какой-то момент я поняла, что он умер.

– А тебе не кажется это странноватым?

– Вся моя семья была странной.

Вздохнув, он поманил ее к себе.

– Иди сюда, Клэр.

Помедлив, она все-таки уселась к нему на колени.

– Я собираюсь рассказать тебе кое-что. Не знаю, правильно ли я поступаю, но я не намерен больше играть в игры твоей матери.

– О чем это ты? – с удивлением взглянула на него Клэр.

– Помнишь то время, когда Мелли жила у нас? Мы много общались с ней, поскольку я был тогда болен и тоже сидел дома.

– Да. Меня еще порадовало, что вы с ней так сблизились.

– Это верно. И Мелли много о чем рассказала мне, Клэр. Думаю, люди сильно меняются в свете неизбежного конца.

Теперь уже Клэр смотрела на него с нескрываемой тревогой.

– О чем она рассказала тебе?

– Она была рада тому, что ты вышла за меня замуж. Сказала, что я – хороший человек и хороший муж.

На глаза Клэр вновь навернулись слезы. Она крепко обняла его за плечи.

– Это правда, – промолвила она.

– Оказывается, Мелли очень боялась, что ты так и не обретешь своего счастья из-за травмы, которую перенесла в детстве. И ей потребовалось проявить максимум изобретательности, чтобы ты не ходила испуганной до конца своей жизни.

– Максимум изобретательности? – с недоумением переспросила Клэр. – Что она имела в виду?

– Подумай сама. Подумай о всех тех событиях, которые произошли в вашей семье и о которых ты почти ничего не помнишь. Ты забыла о них только потому, что Мелли постаралась завуалировать истину. Она сделала все возможное, чтобы ты забыла о плохом и видела в прошлом только хорошее.

«Мне всегда приходилось выкручиваться и прикрывать правду ложью, – сказала ему Мелли. – Но с Клэр это было несложно: она отчаянно хотела поверить мне».

– То-то мне казалось в последнее время, будто я схожу с ума, – промолвила Клэр.

– Хочешь услышать о том, что мне известно? – поинтересовался Джон.

Клэр неуверенно кивнула.

Покрепче обняв ее, Джон принялся рассказывать о том, что узнал от Мелли.

По словам Мелли, все произошло через несколько недель после того, как отец увез из дома Ванессу. Дед Клэр страдал в то лето от флебита и эмфиземы, а потому не мог много работать. Но в одно прекрасное утро он попросил Мелли сходить с ним в амбар, чтобы помочь принести домой инструменты.

«Я знала, что Клэр тоже находится в амбаре. Она должна была помочь с работой местному шерифу Зеду Паттерсону, – с дрожью в голосе промолвила Мелли. – Так я по крайней мере думала. Но когда мы с отцом вошли в амбар, то увидели Зеда и Клэр на сиденье колесницы. Я не успела их как следует разглядеть. Заметила только, что Клэр лежит, а Зед вроде как склоняется над ней. Зато папа все прекрасно понял. Он был крайне добродушным человеком, но тут он пришел в неописуемую ярость. Бросившись на Зеда, он первым делом расквасил ему нос. Беда только в том, что ему было не справиться с молодым парнем, и Зед быстро взял верх. Он даже не бил папу, просто швырял его раз за разом на пол. Я пыталась вклиниться между ними, но безуспешно. Больше всего мне хотелось самой убить этого мерзавца».

Дойдя до этого места, Мелли поспешила отвернуться.

«У меня был роман с Зедом, – призналась она. – Он казался таким симпатичным парнем. Я была даже рада тому, что он уделял столько внимания девочкам – особенно Клэр, ведь отец практически забыл про нее».

Немного помолчав, Мелли продолжила: «Клэр сидела в колеснице, с ужасом глядя на происходящее. Своего дедушку она любила больше всего на свете – даже больше меня. Я крикнула ей, чтобы она спряталась, и Клэр кинулась мимо меня в мастерскую. Я думала, там она будет в безопасности. Но внезапно… внезапно она выскочила из мастерской и бросилась к месту драки. Я даже не успела остановить ее. Клэр добежала до них в тот самый момент, когда Зед в последний раз толкнул папу, и тот упал, ударившись головой о платформу. Клэр с яростным криком бросилась на Зеда. Только тут я заметила, что в руке у нее был нож – один из тех, каким отец вырезал своих лошадей. Размахнувшись, Клэр ударила им Зеда прямо в пах. Удар оказался настолько хорош, что кровь была повсюду – на полу, на лошадях. На самой Клэр».

Голос у Мелли дрогнул, и она замолчала. Но Джон хотел узнать все до конца.

– Я сказала Клэр, чтобы она бежала в дом и вызвала «Скорую», – продолжила Мелли. – Сама я пыталась помочь отцу, а Зед, воспользовавшись удобным случаем, поспешил скрыться. Вскоре Клэр вернулась к амбару, а вслед за этим я услышала вой сирен. Я закрыла двери амбара и не впустила дочку внутрь. Сказала ей, что с дедушкой все будет хорошо, но ему придется на всякий случай провести пару дней в больнице. На самом деле, как я позже узнала от врачей, он умер еще до того, как упал на пол, – скончался от сердечного приступа.

– Но почему ты солгала ей? – с недоумением спросил Джон.

– А как бы я сказала ей правду? Только подумай, что случилось с девочкой за такой короткий период. Она потеряла сестру и отца, а потом еще и деда. Она ударила ножом человека. Она… пострадала от насилия. И я не думаю, что этот случай был единичным. Зед частенько обращался к ней с просьбой помочь ему в амбаре. Конечно же, я должна была оградить свою дочку от всего этого ужаса.

Джон закончил свой рассказ, и в комнате воцарилось молчание.

Наконец, немного успокоившись, Клэр заговорила:

– Я думаю, кое-что моя мать все-таки утаила от тебя. Или же это только мое воображение, – она прижала ладонь ко лбу, но Джон бережно отвел ее руку.

– Доверяй своим воспоминаниям, – сказал он. – Я думаю, с каждым мгновением они становятся все точнее.

– Я помню ту потасовку, о которой она говорила. Помню кровь, – она шмыгнула носом. – Помнишь, я рассказывала про кровь на фарфоре? Она была вовсе не на фарфоре, а на Титане… Еще я помню, как мать орала на Зеда: «Что ты с ней делал?» А он ответил: «Это ее вина. Она сама все время таскалась за мной». Когда дедушка упал… я и правда решила, что это я виновата во всем.

– Бедняжка, – Джон еще крепче прижал ее к себе.

– Дедушка так и не вернулся из больницы, – немного помолчав, продолжила Клэр. – И никто не сказал об этом ни слова. Ни Мелли, ни бабушка не проронили при мне ни слезинки. А я боялась спрашивать их, почему он не вернулся домой. Ведь они бы сразу вспомнили, что это моя вина…

Несколько минут они сидели молча, и только Клэр время от времени всхлипывала.

– Почему ты никогда не рассказывал мне о том, что узнал от Мелли? – спросила она.

– Боялся, что от этого будет больше вреда, чем пользы, – со вздохом признался Джон. – Мне нравилось, что ты всегда находишься в хорошем расположении духа. И я не хотел, чтобы ты менялась. Потом, когда ты начала вспоминать… я тоже не желал вмешиваться. У меня просто не хватало мужества. Я знал, что Рэнди поможет тебе совладать с прошлым лучше меня. Но я страшно боялся потерять тебя, Клэр, – Джон почувствовал, что глаза защипало от слез. – Скажи, я и правда тебя потерял?

Клэр выпрямилась и взглянула ему в лицо.

– Ты спросил меня однажды, почему мне так просто говорить с Рэнди, – промолвила она. – Я еще сказала, все дело в том, что он умеет слушать. В действительности все намного проще. Я могу рассказать ему о тех ужасах, которые произошли со мной, и ему не будет от этого так же больно, как тебе, – она провела пальцами по его влажной щеке. – Он не плачет, когда я рассказываю ему о чем-то печальном. Все потому, что он не любит меня так же, как любишь ты, Джон. И я не люблю его так, как люблю тебя, – наклонившись, она с нежностью поцеловала его. – Ты не потерял меня. Не знаю только, нужна ли я еще тебе.

– Нужна, – решительно заявил он. – Ты всегда была нужна мне.

Они посидели еще немного, продолжая сжимать друг друга в объятиях. Наконец Клэр промолвила срывающимся от слез голосом:

– И куда только подевалась та мужественная девочка?

– Она здесь, – с улыбкой заметил Джон. – Там, где и должна быть.

52

Брайан перестал паковать вещи. Выйдя из ванной, Ванесса обнаружила, что муж стоит у окна, а чемодан лежит на кровати, заполненный лишь наполовину.

– Нам нужно пошевеливаться, – она потуже затянула полотенце вокруг груди. – Мне сказали, что по дороге в аэропорт могут быть пробки.

– Я перенес наш полет, – промолвил Брайан, поворачиваясь к ней лицом. – Мы не сможем уехать из города раньше вечера.

– Зачем ты это сделал? – нахмурилась Ванесса.

– Позвонил твой зять. Он попросил нас прийти этим утром на пресс-конференцию. Клэр собирается сделать некое заявление.

– О чем?

– Он не вдавался в подробности. Просто сказал, что очень хочет видеть нас там.

Ванесса опустилась в одно из кресел. Брайан кардинальным образом изменил их планы, даже не посоветовавшись с ней. По идее, она должна возмущаться и негодовать, но никакой злости на мужа она не чувствовала. Смущало только слово «пресс-конференция».

– Последние несколько дней я делала все возможное, лишь бы избежать встречи с прессой, – заметила она. – И вот теперь я должна добровольно прийти туда, где будет полно репортеров?

Брайан присел рядом и легонько сжал ее руку.

– Они придут туда ради Клэр, а не ради тебя.

Ванесса лишь покачала головой. Что задумала ее сестра? Ванессе вспомнились слова Клэр о пробуждении давних воспоминаний. Неожиданно для самой себя Ванессе вдруг захотелось предостеречь сестру: уж она-то знала, какой безжалостной может быть пресса.

– Ты завершила практически все, что хотела, – промолвил Брайан. – Осталось только одно, последнее препятствие – ты и Клэр, – он вновь сжал ее руку. – Мы пойдем на эту пресс-конференцию.

Ванесса кивнула. Они с Клэр уже взрослые. Давно пришел конец их детским страхам, фантазиям и соперничеству. В одном Ванесса уже точно не сомневалась: Клэр ей не враг.

– Хорошо, – сказала она, – мы пойдем на пресс-конференцию.

53

Устроившись за длинным столом в главном конференц-зале фонда, Джон наблюдал за тем, как репортеры занимают свои места. Ванесса Грей, бледная и молчаливая, сидела рядом. Они с мужем прибыли лишь пару минут назад. Джон признательно пожал Ванессе руку:

– Я рад, что вы пришли. Большое спасибо.

Клэр, сидевшая справа от него, тихонько беседовала со Стивом Акерсоном, адвокатом фонда. Стив был не в восторге от ее идеи и настоял на том, чтобы присутствовать на конференции. Клэр уступила, но при условии, что он не будет ее перебивать. Джона она тоже попросила не вмешиваться – ей хотелось осуществить этот замысел самой.

Конечно же, это была далеко не первая пресс-конференция Клэр. За эти годы она раз десять выступала перед репортерами, освещая тот или иной проект их фонда. И все же Джон чувствовал, что она нервничает. Время от времени она неосознанно сжимала его руку и тут же отпускала ее. А еще Клэр постоянно поглядывала на часы. Ванесса, сидевшая по другую сторону от Джона, лихорадочно покачивала под столом ногой.

В комнате расположилось около двадцати пяти репортеров. Они оживленно переговаривались между собой, но стоило Клэр встать, как шум тут же затих.

– Благодарю вас за то, что вы пришли сюда, – начала она. Джон слегка отодвинул свое кресло, чтобы лучше видеть лицо Клэр. То же самое сделала Ванесса.

– Как вы знаете, я – сестра Ванессы Грей, обвинившей недавно сенатора Паттерсона в том, что он изнасиловал ее, когда ей было всего восемь лет, – Клэр, так нервничавшая перед началом конференции, говорила теперь спокойно и уверенно. – Мы с сестрой не виделись с самого детства. Как раз в то лето наши родители разошлись, и Ванесса с тех пор жила с отцом в Сиэтле, а я проживала с матерью здесь, в Вирджинии. Последние несколько месяцев я пыталась разобраться в тех воспоминаниях, которые касались моего детства. А недавно я побывала в парке Уинчестера, где находится карусель моего деда. И я отчетливо вспомнила, что тоже пострадала в свое время от сенатора Паттерсона. И случилось это как раз на карусели.

Репортеры было зашумели, но тут же замолчали, потому что Клэр заговорила вновь.

– Мне удалось припомнить как минимум два случая, но я думаю, что происходило это гораздо чаще. Я знаю, что обвинения моей сестры были встречены с большим скепсисом, соответственно, и к моим словам могут отнестись не лучше. Но я должна была выступить с этим заявлением – и не только для того, чтобы придать веса обвинениям сестры. Я хочу привлечь внимание общественности к тому факту, что сенатор Паттерсон уже давно страдает педофилией. Не думаю, чтобы мы с Ванессой были единственными его жертвами. И я очень рассчитываю на то, что наше признание придаст мужества и другим пострадавшим. Вдобавок я опасаюсь за судьбу детей, которым приходится общаться с сенатором.

Клэр бросила взгляд на Джона, и тот одобрительно улыбнулся ей.

– Теперь, пожалуйста, ваши вопросы, – сказала она, обращаясь к репортерам.

Из третьего ряда поднялась женщина в массивных очках.

– Прошу прощения, мисс Харт, но ваше признание кажется несколько сомнительным. Ваша сестра выступает с обвинениями против сенатора Паттерсона, и вы тут же заявляете, что вам удалось вспомнить нечто подобное. Можете ли вы предоставить хоть какие-нибудь доказательства того, что это действительно имело место?

– У меня нет никаких прямых доказательств, – заявила Клэр. – Два человека стали свидетелями одного такого инцидента. К сожалению, оба они – мой дед и моя мать – уже мертвы. После посещения карусели я рассказала моему мужу о том, что мне удалось вспомнить. А он, в свою очередь, изложил мне историю, которую ему поведала перед смертью моя мать. Как-то раз они с моим дедом заглянули в амбар и стали свидетелями одной такой сцены совращения. Между дедом и мистером Паттерсоном завязалась драка. После удара шерифа дед упал на пол, а я… – голос у Клэр впервые дрогнул. – Я схватила один из ножей, которые дед держал в мастерской, и ударила им шерифа. Я очень любила своего деда. Думаю, я пыталась хоть как-то защитить его, но он умер во время драки от сердечного приступа. Мать так и не выдвинула обвинений против Паттерсона. На это у нее были свои причины. Она была из тех, кто способен до предела исказить истину, лишь бы защитить своих детей от боли. Она сделала все, чтобы я забыла о случившемся, но я отчетливо вспомнила обо всем после разговора с мужем.

В комнате воцарилась тишина. Было видно, что репортеры впервые усомнились в ловко скроенных оправданиях Паттерсона.

Со своего места в центре комнаты поднялась афроамериканка.

– Вы заявили, – промолвила она, – что ударили сенатора Паттерсона ножом. Насколько серьезной была эта рана и куда вы его ударили?

– Удар пришелся в нижнюю часть живота, и я помню много крови, – ответила Клэр. – Не знаю только, действительно ли рана была слишком серьезной.

Джон украдкой глянул на Ванессу. Та смотрела на Клэр широко открытыми глазами. Одну руку она прижимала ко рту, а второй ухватилась за руку мужа.

Вопросы продолжались еще несколько минут. Было не очень понятно, удалось ли Клэр убедить репортеров в истинности своих слов. Да это, в общем-то, и не имело особого значения.

Внезапно со своего места поднялся Стив Акерсон.

– Это все вопросы, на которые готова ответить миссис Харт-Матиас, – заявил он. – Благодарю вас всех за внимание.

Клэр подняла руку, призывая репортеров оставаться на местах. Было видно, что она хочет кое-что добавить.

– Не знаю, можно ли считать везением то, что на долгие годы я напрочь забыла о произошедшем, – заметила Клэр. – Знаю лишь, что моей сестре пришлось одной нести на себе весь этот груз страданий, – она бросила взгляд в сторону Ванессы. – И мне бы хотелось, пусть и с запозданием, принять на себя свою часть.

Положив руку на плечо Клэр, Стив повлек ее к выходу из зала. Ванесса и Брайан последовали за ними. Джон в своем кресле тоже поспешил покинуть зал. К тому моменту, когда он выбрался в коридор, Клэр с Ванессой уже стояли в обнимку. Ему тоже хотелось обнять жену, выразить ей свое восхищение, но он терпеливо выжидал своей очереди, не желая мешать этому долгожданному единению.

54

У нее еще оставалось несколько вещей в доме Рэнди. Пара книг, кое-что из одежды и три или четыре диска – главным образом Шопен. Рэнди в нем точно не нуждался, да и Клэр в последнее время не испытывала к этой музыке прежнего интереса. Пока она собирала сумку в гостевой, Рэнди сидел внизу. Телевизор был включен – судя по всему, на канале новостей. Клэр знала, что занимало сегодня внимание публики: Пенни Паттерсон приняла почти что смертельную дозу снотворного. Ее обнаружили накануне вечером в собственном доме, в Пенсильвании. Нашла подруга, которой Пенни позвонила несколькими часами ранее. Она рыдала в трубку и повторяла одно и то же: «У Зеда есть шрам. У Зеда есть шрам». Никто не сомневался, что это был шрам от той самой раны, которую давным-давно нанесла ему испуганная и пылающая гневом десятилетняя девочка.

Еще раньше, в феврале, Клэр позаимствовала у Рэнди один из его свитеров. Пришла пора убрать его на место. По пути в спальню она услышала на кухне грохот посуды: Рэнди готовился к приходу Кэри. Они собирались печь пирожные, чтобы отпраздновать приход весны. Клэр была рада, что Рэнди проведет этот день с сыном: так ему будет проще перенести расставание.

Открыв средний ящик шкафа, в котором Рэнди держал свои свитера, Клэр заметила сложенный листок бумаги. Она взяла его в руки и увидела, что листок густо исписан убористым почерком. Подпись внизу гласила: « Твоя сестра Марго».

Усевшись на кровать, Клэр расправила листок и принялась читать.

«Дорогой Рэнди!

Ты всегда ненавидел эту рамку. Когда ты привез мне фотографию, то сразу заявил, что рамку надо бы сменить. Ты повторял это в каждый свой приезд, но так и не привез ничего нового. Тебе наверняка вернут эту фотографию, а рамка будет раздражать тебя настолько, что ты все-таки решишь сменить ее. И когда ты ее снимешь, оттуда как раз и выпадет мое письмо. Надеюсь, это произойдет не слишком поздно.

Думаю, тебя здорово удивит, что я помню все твои слова. Наверняка ты считал, что я тебя даже не слушаю. Но это единственное, что я умею делать хорошо, – слушать других. Я слышала все, что ты мне говорил. И не только я, но и Чарльз. Брат всегда рядом – он часто говорит со мной. Знаю, ты сочтешь это безумием, но мне все равно. Чарльз здесь. Видеть я его не могу, зато слышу. Он по-прежнему разговаривает со мной своим детским голоском. Он неизменно повторяет, как здорово там, где он сейчас находится. Как тихо и спокойно. А еще там все время звучит музыка. Я знаю, он хочет, чтобы я пришла к нему, но он не слишком настойчив. Мне кажется, что время настало, и потому я пишу тебе это письмо. Я не могу отдать его в чужие руки, поскольку очень важно, чтобы лишь ты прочел его. Только мы с тобой знаем, что произошло в тот вечер на мосту. Мы с Чарльзом давно простили тебя. Пожалуй, мне стоило сказать это вслух. Я почти решилась на это, когда ты плакал во время одного из своих визитов. Помнишь? Но я так и не смогла выговорить нужные слова. Чего бы мне действительно хотелось – увидеть, как ты простишь самого себя, Рэнди. Без этого ты вряд ли будешь счастлив.

Смерть Чарльза повлияла на тебя так же, как и на меня: больше всего на свете мы оба боимся полюбить кого-нибудь. Там, где я нахожусь, это не имеет особого значения. А вот тебе неоднократно выпадал такой шанс, но ты ни разу им не воспользовался. Помнишь, все твои подружки, о которых ты мне когда-то рассказывал? Стоило тебе почувствовать, что ты привязываешься к девушке слишком сильно, и ты сразу бросал ее. Все это было давным-давно – тебя наверняка удивит, что я еще помню об этом! Ну, и Лу-Энн. Ты считаешь, что она бросила тебя из-за твоего больного сердца, но я-то знаю, какой ты на самом деле! Наверняка ты ни разу не позволил себе сблизиться с ней настолько, чтобы она почувствовала себя любимой. Ты слишком боишься любить, Рэнди. Надеюсь, ты ведешь себя совсем иначе со своим сыном. Кэри, так ведь его зовут? Однажды ты показал мне его фотографию, но я не решилась взглянуть. Испугалась, что он может напомнить мне Чарльза.

У меня есть для тебя парочка советов, Рэнди. Для начала, забудь о затворничестве и почаще покидай свой дом. Я знаю, ты всегда прячешься там, когда тебя что-нибудь расстраивает. Лу-Энн все-таки ушла от тебя. Взгляни на это, как на урок. Начни общаться с людьми. Выберись из своей скорлупы. Тут ты, наверно, подумаешь: «И кто бы говорил!» Ты прав, моя скорлупа толще твоей, но это то, что мне нужно. А вот ты – совсем другой. У тебя любящее сердце, иначе бы ты не переживал столько лет из-за Чарльза. Тебе нравятся люди, и ты мог бы многое дать им. Но ты боишься, ведь они могут упасть с моста или уйти от тебя. И это действительно может случиться! Никаких гарантий. Однако оно того стоит. Я не говорю, чтобы ты обязательно нашел себе возлюбленную. Пусть это будет какой-нибудь человек или даже группа людей. Общайся с ними. Прислушивайся к ним. Измени к лучшему чью-то жизнь, и это автоматически изменит твою. Прошу тебя, Рэнди. Страшно даже подумать, что ты так и останешься несчастным до конца своей жизни.