Кибершторм Мэзер Мэтью

— Ты в порядке? С Люком всё хорошо?

Не помню, чтобы я за всю свою жизнь был так рад кого-то видеть. Я вытер рукавом глаза и ответил:

— Всё в порядке.

— Ну и отлично. — Он снова атаковал дверной проём и повторил: — Не поможешь?

Я тряхнул головой, чтобы собраться с мыслями, и подскочил, чтобы взять у него пару сумок.

За ним появилась Сьюзи, она несла в обеих руках другие пакеты, а в перевязи у неё на груди висела Эллароза. Тони, наш швейцар, шёл за ней с грузом не меньше, чем у Чака. Все сильно вспотели и беспорядочно кинули вещи, как только вошли.

— Сходить ещё раз? — Согнувшись и тяжело дыша, спросил Тони.

— Может, передохнёшь вместе со Сьюзи и Элларозой? — выдохнул Чак и вытер лоб ладонью.

— Можете зажечь горелку и сделать кофе. А мы с Майком сходим за генератором.

— А что, в одиночку его не донести? — осторожно спросил я.

— Именно, — Чак засмеялся. — Пойдём, тяжеловес, потренируешься.

Мы с Чаком вышли в коридор и дошли до аварийного выхода, чтобы спуститься вниз по лестнице. Очевидно, лифты в здании не работали. Я впервые оказался на лестничной клетке.

Металлические ступени гулко звенели под нашими шагами, отдаваясь эхом от голых бетонных стен.

— Так что случилось? — спросил я, когда мы спустились на один пролёт.

— Электричество отключилось где-то в пять утра, и я всё это время бегал туда-сюда, стараясь перенести как можно больше вещей, пока никто не проснулся.

— Пока никто не проснулся?

— Можешь назвать меня параноиком, но я бы хотел, чтобы никто не знал, сколько вещей мы унесём в форт Мамфорда.

Его квартира и так уже превратилась в военную базу. Где, интересно, он установит периметр?

— Так, а почему электричество отключилось? И почему так холодно?

— Холодно, потому что света нет, а в здании всё работает через Сеть. В котле есть топливо, но запустить его можно только через браузер, а Интернета у нас нет.

— Ага, — протянул я.

Помнится, в рекламе только и говорили про современные технологии, контроль всех систем через Интернет и возможность изменить температуру в комнате хоть с другого конца света. Но это решение было палкой о двух концах, в чём мы и убедились, оставшись без доступа в Сеть.

— У нас вроде был запасной генератор, он не должен был включиться?

— Должен был. Но он не заработал. Да и с ним отопление бы не включилось. В здании остались только жильцы. Снега уже намело сантиметров тридцать, и не похоже, чтобы погода улучшалась. Добровольцев из Национальной гвардии призвали на работы, а нам сказали сидеть по домам. Придётся самим о себе позаботиться.

— А Тони почему остался?

— Он отправил маму на праздники к сестре в Тампу, помнишь?

Я кивнул.

— Ну, так а что со светом?

Чак остановился. Мы преодолели три пролёта — полпути.

— Где-то без пятнадцати пять я смотрел новости, говорили про проблемы с электросетью в Коннектикуте, а после пяти, бам, без света остались и мы.

— Из-за шторма?

Я боялся услышать «нет».

— Наверное.

— Про птичий грипп что-нибудь ещё говорили?

— Ничего вразумительного, — пожал он плечами. — Никто ничего не знает.

Он спустился ещё на пару ступенек.

— Границы закрыты, рейсы отложены, — продолжал он тоном официанта, предлагающего на ужин конец света. — ЦКЗ отмалчивается, но больницы переполнены, люди идут без конца. Я слышал версию, что это биологическая атака, но это, по-моему, чушь собачья.

— Почему?

Чак на теориях заговора собаку съел и всегда видел за новостями «реальную» историю, но на этот раз я хотел его выслушать. Мы спустились на первый этаж и прошли через вестибюль к лестнице в подвал. Позади японского садика, залитого ярким светом запасных светильников, находилась стойка из белого мрамора, и мы остановились около неё.

— Ты знаешь, что почти девяносто процентов систем оповещения в Америке обслуживает одна компания?

— И?

— Взломай Сеть этой компании, и у тебя на блюдечке возможность погрузить весь мир в хаос.

— Но кому это нужно?

— Преступникам, террористам. Но я думаю, у нас проблема другого рода. — Он открыл дверь в подвал. — Это нападение другой страны.

Он направился вниз.

— Нападение?

Я поспешил за ним.

Он открыл нараспашку дверь в первое хранилище и стал читать ярлыки на ящиках, проводя по ним лучом фонаря.

— Смотри. Останавливаем работу госслужб, доставку продуктов и транспорт, нарушаем связь, запираем гражданских в их же домах и наносим удар по промышленности, в данном случае лишив страну электричества. Тот же сценарий кибератаки, как при нападении России на Грузию в две тысячи восьмом.

— Это бред какой-то.

Он нашёл генератор, вытащил ящик в проход и начал открывать.

— Я говорю о той Грузии, что в Азии, не о нашем штате.[16]

Я с укором уставился на него.

— Я понял.

Он открыл ящик и встретил мой взгляд.

— Иди сюда, сынок, поможешь.

Я наклонился, взял генератор с одной стороны, Чак — с другой, и, кряхтя от натуги, мы подняли его. Маленькими шажками пошли к лестнице и принялись взбираться наверх. Он не был слишком уж тяжёлым, но нести его было ужасно неудобно, словно мы тащили чьё-то тело. На третьем этаже я решил, что пора остановиться передохнуть.

— Постой, — выдохнул я, опустил генератор и со стоном выпрямил спину. — Сколько эта бандура весит?

— На ящике было написано пятьдесят пять килограмм. Красотка, переваривает бензин, дизель — всё, что горит.

— Даже водку?

— Ею сами будем греться, — рассмеялся он.

Я глубоко вздохнул и вытер пот, стекавший с висков.

— На Америку ещё никогда не нападали. Неужели, ты в самом деле думаешь, что началась война?

Чак усмехнулся.

— Почему же, канадцы нападали. Помнится, даже Белый дом сожгли.

— Это было давно, и так, скорее пожурить нас хотели, нежели пытались захватить.

— История любит повторяться, — ответил он. Повёл плечами и кивнул в сторону генератора.

— Понесли.

Я глубоко вздохнул, ещё разок потянулся и взялся за генератор.

— Так, по-твоему, нас решила захватить Канада?

— А откуда у нас вдруг столько снега? — засмеялся он. — Я не утверждаю, что они, но как вариант…

— Вариант, ага, — с сарказмом ответил я и закатил глаза. «Во всём виновата Канада».

Со стонами и проклятиями я осилил ещё два пролёта, прежде чем взмолился о ещё одной остановке. Чак вспотел, но судя по всему, не сильно устал, хотя он уже несколько часов бегал по лестнице. Я даже не слышал, чтобы он тяжело дышал, хотя понял, что за своим собственным натужным сопением и оглушительным стуком сердца я бы ничего не услышал. Решено, обещаю в этом году записаться в тренажёрный зал. И более того, буду в него ходить.

Неожиданно дверь у меня за спиной резко открылась и врезалась в Чака. В дверном проёме стоял кто-то с фонариком на голове.

— Ой, извините! — воскликнул незнакомец.

Чак вскрикнул, когда его стукнула дверь, и отошёл назад, потряхивая рукой. Виновник трагедии вышел из проёма и заглянул за дверь.

— Извините, я не думал, что тут.

— Ничего страшного, — немедленно ответил Чак, вновь обретя самообладание, но продолжил массировать руку.

Мы обменялись взглядами.

— Вы, парни, не в курсе, что со светом?

— Его нет — это всё, что мы знаем, — ответил я. — Меня зовут Майк, это — Чак.

— А, я вас узнал. Видел порой у входа.

Я его не узнал, но у нас было много соседей.

— Пол, — представился он. Затем добавил: — Из пятьсот четырнадцатой.

Он протянул руку для рукопожатия, но не успел я ответить тем же, как Чак потянул меня назад.

— Извини, — сказал он, и, щурясь из-за фонарика, взглянул в лицо Пола, — но лучше перестраховаться, птичий грипп вроде как гуляет. Слушай, можешь его выключить?

— Конечно, — согласился Пол, поднял руку ко лбу и выключил фонарик. Он опустил взгляд на генератор. — А это что?

Чак ответил не сразу.

— Генератор.

— Какой, от нашего дома, что ли?

— Нет, это наш.

— Может у вас что-нибудь ещё есть, одолжите?

— Увы, только генератор, — соврал Чак. — По работе как-то нужен был, так и остался у меня.

— Вот как?

Чак твёрдо встретил его взгляд. Молчание стало неловким.

— Вот так. Если не против, мы пойдём.

Пол пожал плечами.

— Конечно, просто надеялся у кого-нибудь из соседей попросить вещи. Не пойми что творится. Видели, сколько снега выпало? Машины по крышу замело.

Снова молчание.

— Ну, удачи, — наконец сказал Чак и махнул мне, чтобы я брался со своего конца за генератор. Он взялся со своей стороны только одной рукой. — Свет, наверняка, скоро дадут, окажется, мы зря мучились.

Мы начали подъём, а Пол спустился на четвёртый этаж, открыл дверь и ушёл с лестницы. Как только мы добрались до своего этажа, Чак бросил генератор на пол.

— Ты видел его штаны?

Я покачал головой.

— Нет, что с ними?

— По колени мокрые, как и кроссовки. Значит, он выходил наружу.

— И что с того? Ну, решил выглянуть наружу.

Чак отрицательно качнул головой.

— В семь утра? Я его ни разу раньше не видел. Тони, наверное, забыл закрыть вход. И чего ради, скажи мне, он пошёл прямиком на четвёртый этаж?

— Может, ты просто не узнал соседа, — возразил я, но почувствовал, как на затылке пошевелились волосы. Чужак.

— Дальше сам дотащишь. Я пойду запру вещи в подвале.

Чак побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, и я проводил его взглядом, пока он не исчез в темноте, а эхо его шагов не затихло в колодце лестницы. Я открыл дверь на наш этаж, наклонился, и со стоном потащил генератор.

Несмотря на ситуацию, ко всем постепенно возвращалось праздничное настроение.

Как только Чак вернулся из подвала, я пошёл к Пэм и попросил её зайти посмотреть, что с Люком. Тони спустился вниз и проверил входную дверь, оставив записку, что его можно найти на нашем этаже.

Чак установил строгое правило: только нашим семьям и Тони разрешено входить в его квартиру. Он сделал исключение для Пэм, и после недолгих уговоров, для её мужа, Рори.

Керосиновый обогреватель быстро нагрел квартиру, и мы разбудили Лорен и Люка, чтобы отвести их в свободную комнату в квартире Чака.

После короткого осмотра, Пэм заверила нас, что у Люка нет симптомов птичьего гриппа, на её взгляд, по крайней мере, и помимо того, лихорадка подходила к концу. У него по-прежнему была высокая температура — тридцать восемь и девять, но он шёл на поправку, и Пэм пообещала присматривать за ним.

Она всю ночь провела в донорском пункте Красного креста. Он превратился в пункт экстренной помощи, но, несмотря на множество добровольцев-медиков, они едва справлялись с количеством пациентов, сообщавших о симптомах гриппа.

Один из врачей работал прежде в Центре контроля заболеваний и проводил исследования птичьего гриппа. Пэм детально его обо всём расспросила, и он признался, что явно что-то не сходится: инкубационный период, распространение вируса, симптомы.

Всё указывало на то, что это была ложная, возможно даже, заведомо ложная тревога.

Наша встреча с незнакомцем быстро забылась, и Чак решил открыть бутылку шампанского и угостить всех «Мимозами».

— Канун Рождества, — сказал он вместо тоста. — В этом году будет белое Рождество, — добавил он, бросив взгляд на бушующий шторм за окном.

Мы невольно рассмеялись.

Мы собрались большой компанией в тёплой и уютной комнате и распаковывали запасы Чака, словно устроили привал в походе. Страх растворился без следа. У моего малыша была высокая температура, но я чувствовал такое облегчение, узнав, что это обычная простуда, что был невероятно рад, возможно, даже слишком.

Фоном работало радио. Диктор перечислял закрытые магистрали: девяносто пятая, девяносто восьмая, трасса на Нью-Джерси; ещё больше районов остались без электричества, по подсчётам около десяти миллионов домов по всему Северо-восточному побережью. Метро было закрыто.

Сообщили, что после одного отказа в системе питания последовала цепная реакция, — подобное уже случалось пару лет назад, — но на этот раз из-за метели ситуация была куда хуже.

Голос диктора на радио был ниточкой, связывавшей нас с окружающим миром. Казалось, что всё как обычно, и это очередная катастрофа, после которой Нью-Йорк как всегда оправится и вернётся к жизни. Новости о вспышке гриппа подтверждали наши догадки — Центр не мог подтвердить ни одного случая заражения, но источник сообщения так и не был установлен.

В приподнятом настроении — спасибо «Мимозе» Чака — я зашёл в гости к Бородиным. Дочь Ирины и её родные, жившие в соседнем здании, уехали из города на праздники, поэтому супружеская чета осталась одна. По радио просили позаботиться о пожилых, но я был уверен, что у Бородиных всё в порядке.

И, тем не менее, решил повидать их.

Я постучал в дверь, Ирина отозвалась: «Заходи, заходи», и я убедился, войдя, что у них ничего не изменилось. Ирина сидела в кресле-качалке и вязала, Александр дремал, сидя на диване, а рядом с ним примостился Горбачёв. Единственным, что было не так — оба завернулись в одеяла.

У них в квартире стоял лютый холод.

— Может, чаю? — предложила Ирина. Она аккуратно зацепила петлю спицей, и я подивился, какие ловкие у неё пальцы в её девяносто лет. Мне бы ещё дожить до девяноста.

— Спасибо, не откажусь.

На кухне у них стояла довольно старая на вид походная печка, на конфорке подпрыгивал чайник. Бородины были евреями, но у них тоже стояла нарядная красивая ёлка, занимавшая едва ли не половину комнаты. Год назад я был удивлён, когда они попросили помочь купить ёлку, но потом узнал, что они праздновали не Рождество, а Новый год.

И должен признать, на нашем этаже у них была самая праздничная ёлка, пускай праздник и назывался по-другому.

Ирина поднялась и открыла дверь кладовки, чтобы взять заварку, и только тогда я заметил, что кладовая сверху донизу была забита мешками и банками с бобами и рисом. Она заметила моё удивление.

— От привычек сложно избавиться, — пояснила она, улыбнувшись, и стала разливать чай. — Как наш маленький принц?

— Хорошо. Правда, он заболел, но скоро поправится, — успокоил я её, принял чашку чая и крепко обхватил ладонями. — У вас тут ужасно холодно. Не хотите зайти к Чаку?

— Ах, — отмахнулась она от моей заботы, — это разве холодно? После войны я прожила годы в лачуге в Сибири. Это ты смотри не замёрзни, я как раз открыла окна проветрить комнату.

Александр громко всхрапнул, словно подтверждая слова жены. Мы засмеялись.

— Вам что-нибудь нужно? Если что, заходите, не стесняйтесь.

Она покачала головой и улыбнулась.

— Ох, нет, что ты. У нас всё будет хорошо. Не беспокойся и сам никого не беспокой.

Она отпила из чашки, о чём-то задумалась и посмотрела на меня.

— Если тебе что-то понадобится, Михаил, ты помнишь — всегда можешь прийти к нам, верно? Мы всегда поможем.

Я пообещал, что не забуду, и мы ещё немного поговорили. Я был поражён тем, какой спокойной она была. Когда пропало электричество, у меня внутри словно что-то оборвалось, я был растерян, словно ослеп или неожиданно оглох и не слышал привычного шума техники. Там, за стенкой, в окружении самых разных приспособлений из закромов Чака, в компании успокаивающего голоса радио я чувствовал себя почти как дома. Здесь, у Ирины, было иначе. Холоднее, не спорю, но в то же время спокойнее и надёжнее.

Она была из другого поколения. Наверное, техника в их дни не была такой неотъемлемой частью жизни, как сегодня.

Я поблагодарил её за чай и вышел в коридор, собираясь вернуться проведать Люка. В коридоре собрались соседи. На всех были зимние куртки и шарфы, и в отличие от меня, радости на их лицах не было.

— Чёрт бы побрал этих служащих! — проворчал Ричард, встретив меня взглядом, когда я вышел в коридор. — Кому-то придётся искать новую работу. У вас отопление работает?

— Нет, но у Чака есть пара обогревателей, сам знаешь, он же…

— Могу я купить один? — спросил Ричард и направился ко мне. — У меня страшный холод в квартире стоит.

Я остановил его жестом руки.

— Извини, но предупреждали о птичьем гриппе, лучше не подходи. Я спрошу Чака, но сильно сомневаюсь.

Ричард нахмурился, но остановился.

Я открыл дверь в квартиру Чака и сразу почувствовал тепло на лице. Утро становилось всё лучше и лучше. Я собирался посмеяться с Чаком над моей встречей с Ричардом, но войдя, увидел, что все сидят в полной тишине, не сводя глаз с радио.

— Что такое?

Я закрыл за собой дверь.

— Шшш, — строго шикнула на меня Лорен.

— Что стало причиной катастрофы — состояние путей или столкновение, по-прежнему неизвестно, — сообщил диктор.

— Что случилось?

Чак ходил вокруг дивана, переставляя с места на место коробки и ящики. Руку, ушибленную дверью, он до сих пор держал у груди. Снаружи неистово дул ветер, с каждым порывом бросая в окно снег. Соседнего здания не было видно, да что там, не было видно ничего дальше пяти метров.

Непроницаемая белая мгла.

— Произошла авария, — тихо сказал Чак. — Поезд сошёл с путей. Пассажирский «Амтрак».

На пути из Нью-Йорка в Бостон, рано утром, только сейчас его нашли. По крайней мере, только сейчас объявили об этом по радио.

— …ужасная трагедия. Сотни погибших, многие, пережившие крушение поезда, замёрзли позже в бушующей метели…

— Может быть, можно было просто провести какую-нибудь трубу до окна?

Даже в толстых перчатках, у меня отнимались руки. Мне пришлось наполовину высунуться из окна и висеть в десятках метров над землёй. Снег собирался толстой шапкой на голове и затылке, сколько бы я его ни стряхивал, и хуже того, начал таять и затекать под одежду.

— Ты представляешь, сколько времени нужно, чтобы сварить такую трубу и проверить, не пропускает ли она? — объяснил Чак.

Оказалось, подвесить генератор за окном гораздо сложнее, чем мы думали. Тем более, что Чак мог работать только одной рукой. Другая распухла и побагровела.

Тони спустился на второй этаж помочь нашим соседям, а Пэм вернулась в пункт Красного креста. Лорен и Сьюзи отнесли детей во вторую спальню и играли с ними, чтобы мы могли открыть окна. В квартире было ужасно холодно, а на полу уже растекались лужи от растаявшего снега.

— Отравление угарным газом — медленная и мирная смерть, — добавил Чак, — но у меня на Рождество были другие планы.

— Ты скоро? — проворчал я.

— Подсоединяю кабели.

Я слышал какую-то возню и периодические ругательства.

— Всё, отпускай.

Со вздохом облегчения я отпустил фанеру, на которую мы поставили генератор, влез обратно и закрыл окно. Я обернулся, Чак довольно улыбался. Повреждённую руку он осторожно опустил на генератор. Другой потянул за шнур, генератор чихнул и вернулся к жизни.

— Надеюсь, он там не замёрзнет, — сказал Чак и закрыл окно, оставив небольшую щель для проводов.

У него не было балкона, и мы решили, что безопасней будет не оставлять генератор на пожарной лестнице, где его мог бы кто-нибудь украсть. Так что мы нашли крепкую фанеру, на которой разместили генератор за окном.

— Я больше боюсь, что там что-нибудь замкнёт, — проговорил я, задумавшись. — Не знаю, учли ли производители режим работы под метром снега.

— Увидим, что гадать.

Прислонившись к окну, он размотал рулон широкой изоленты и протянул мне, чтобы я заклеил щель.

— Починить можно, что угодно, главное, чтобы было достаточно изоленты, — пошутил он.

— Отлично. Я дам тебе тысячу рулонов, отправляйся в «Con Edison», починишь их электростанцию.

Мы оба рассмеялись.

Радио продолжало сообщать новости о крушении поезда, ухудшении погоды и проблемах с электричеством. Вся Новая Англия была парализована. Это был очередной «Франкеншторм».

Мощный северо-восточный ураган встретился с системой низкого давления, образовавшейся на юго-востоке. После выхода шторма на берег ожидалось около метра осадков. Пятнадцать миллионов человек, и число продолжало расти, остались без света, и многие также без еды, отопления и медицинской помощи.

О сошедшем с путей поезде была масса противоречивой информации. Некоторые свидетели утверждали, что на место тут же прибыли военные. СМИ не сообщали о происшествии в течение нескольких часов, что вызвало очередные домыслы: а не пытается ли армия что-то скрыть; и до сих пор не было известно, что вызвало крушение.

После того, как стало известно, какой шторм нас ждёт, а новости запестрели слухами о сошедшем с рельсов поезде, настроение в квартире с праздничного сменилось на тревожное.

Я снял шапку и шарф, расстегнул парку, которую мне одолжил Чак, и попытался стряхнуть с затылка слой налипшего снега. Чак, перешагивая через коробки и ящики, добрался до кухонной стойки, включил керосиновый радиатор и стал искать в завалах вещей удлинитель.

Внезапно кто-то постучал.

Это была Пэм.

— Ты так быстро? — удивился я. Лорен и Сьюзи услышали, что она пришла, и перешли в гостиную.

— Мне пришлось уйти.

Она оглядела комнату, словно загнанный зверь.

— Что случилось? — спросила Лорен.

— Сегодня вышли только один доктор и половина медсестёр. Мы выкладывались по полной, а люди уже не спрашивали про грипп, они просили лекарства, искали убежище, а потом у нас отказал генератор.

— О Господи, — сказала Лорен и подняла руку ко рту. — Что случилось?

— Мы хотели закрыть пункт, но просто не смогли. Люди отказывались уходить. Включилось аварийное освещение, на батареях, но люди запаниковали и стали хватать всё, что могли унести. Я пыталась их остановить, но…

Пэм не смогла сдержать слёзы, закрыла лицо ладонями и затряслась от плача.

— Запасов ни у кого не было, каждый считал, что кто-нибудь всё исправит, поможет им — так обычно и было, — она всхлипнула. — Но сейчас нам никто не поможет.

Она была права.