2012. Танго для Кали Северный Олег
В Калининграде письмо Люминоса вызвало бурное обсуждение.
— Без Чёрного никаких новшеств быть не может! — кипятилась Гунна. — Вот вернётся Антон, тогда и можно будет всё обсудить. А то, ишь, как только он уехал, так у них сразу идеи.
— Что они вообще от нас хотят? — недоумевал Фрост. — Результаты исследований… Какие результаты? Мне что, им мои сны пересказывать? Чего ради-то? Это же мой путь, не думаю, что кто-то ещё сможет отсюда что-то для себя взять.
— Кажется, москвичей занесло, — резюмировал Шаман, постучав согнутым пальцем по лбу. — Ничего, остынут. Хотя здравое зерно в этом тоже есть, нам нужно подумать о координации действий. Только думать надо не на сегодня, а о том времени, когда кончатся и пресса, и Интернет. Вот тогда нам действительно понадобится координатор.
— Сначала нужно дождаться Чёрного, — стояла на своём Гунна. Она никому не рассказала о неожиданном визите из Москвы.
— Да дождёмся, дождёмся. Ещё не завтра.
На том и остановились.
Они стояли под стеной эдинбургского дворца уже минут десять, Антон и так и сяк смотрел на статую Роберта Брюса и не мог понять, зачем же его сюда послали. Ну, статуя, ну похож, ну Роберт. И что? Он не умел разговаривать со статуями. К тому же день был рабочий, наплыва туристов не наблюдалось, экскурсоводов тоже не было заметно, вопросы задавать было некому.
— Леди и джентльмена интересует наш великий король? — раздался мягкий негромкий голос.
Антон оглянулся. Как он мог не заметить, что к ним подошёл человек? Средних лет мужчина в длинном тёплом пальто стоял точно у них за спиной и смотрел на них с вежливым интересом.
— Нас интересует история, — обтекаемо ответил Антон.
— История королевства?
— История рыцарских орденов. — Он подумал, что либо сейчас собеседник отстанет от них, либо расскажет что-то важное. Нужно было рискнуть.
— Вы не англичане? — уточнил человек.
— Мы русские, — ответила вместо Антона Таня.
Мужчина обошёл их по кругу, встал возле Чёрного и тем же самым ровным голосом попросил:
— Пожалуйста, покажите ваше кольцо.
Антон ощутил, как между лопаток пробежал холодок. Кольцо было под тёплой перчаткой, глядя со стороны, можно было предположить, что на руке что-то есть, но не больше. Мужчина ждал. Антон начал снимать перчатку.
— Благодарю, — сказал незнакомец, едва взглянув на Глаз Дракона. — Прошу прощения, но мне нужно было удостовериться, что вы именно тот, о ком я получил весть.
Чёрный замер на месте — после таких слов он не мог решить, что ему следует делать: то ли скакать от радости, то ли удирать во весь дух, — поэтому предпочёл не делать ничего. Он стоял и ждал продолжения.
— Могу я просить вас воспользоваться моей машиной? — Похоже, незнакомец не собирался облегчать ему выбор.
— У меня есть своя машина, — возразила Татьяна.
— Простите, леди, но в таком случае вашу машину сначала придётся долго вытаскивать, а потом долго чинить, — слегка поклонился странный человек.
— Да, мы поедем, — решился Антон. Не затем же он забирался в такую даль, чтобы сейчас бежать, возможно, от самого порога тайны.
— Прошу, — галантно повёл рукой их непонятный гид. — Можете называть меня… да хоть мистер Смит.
И он преехиднейше улыбнулся.
Антон и Таня проследовали за мистером Смитом до ближайшего угла, там их поджидал самый обыкновенный джип. Таня подумала, что по проходимости её новая машина немногим уступает джипу, и зря она согласилась её оставить. Но думала она так очень недолго. Они выехали из столицы и через несколько минут остановились в какой-то совсем незначительной деревушке, состоящей из одной улицы и двух пивных. Здесь они вслед за гидом покинули джип и погрузились в самый настоящий горный вездеход, маленький, юркий и мощный.
Прямо от деревни начиналось крутое ущелье, и вездеходик, рыча и перебирая гусеницами, бодро двинулся вверх по извилистой тропе вдоль реки. Чёрный не мог бы сказать, сколько они проехали, но не слишком много. Всю дорогу он не отрывался от небольшого окна в отделении для пассажиров. За окном уходили вдаль и вниз какие-то древние руины, со скал вверху скалились каменные головы, выточенные в незапамятные времена, водном месте они миновали настоящее каменное окно, ведущее в тёмное чрево скалы. Чёрного начало охватывать возбуждение, он отчётливо предвкушал самую великолепную тайну, которую ему только довелось повстречать.
Мистер Смит остановил вездеходик возле массивных руин. Они вышли, щурясь и прочищая уши после рёва двигателя.
— Перед вами Тампль. — Гид указал на руины. — Вы, кажется, спрашивали о тамплиерах.
— Тампль? — не поверил Антон. — Это какое-то местное название?
— Вы правы, — кивнул мистер Смит. — Некогда эта перцептория носила более личное имя — Balantrodoch. Но наш путь лежит не сюда. Дальше придётся немного подняться.
Антон поднял глаза и заметил на гребне ущелья самое удивительное строение, которое ему когда-либо приходилось видеть. Ему даже показалось, что там находится маленький, но настоящий собор, да не обыкновенный, а один из шедевров готики, вроде Шартра. Они начали подъём.
Вблизи часовня ничуть не теряла в невероятности. Она напоминала прихотливую прекрасную песню, которая была оборвана на середине куплета. Почему — неизвестно, возможно, из-за смерти певца. Видно было, что грандиозный замысел архитектора не воплощён до конца, строительство было остановлено, да так больше и не возобновилось. Но и то, что удалось создать, поражало.
Над западным входом была вырезана голова юноши с раной на правом виске. Напротив — ещё одна голова, бородатого мужчины. А справа можно было разглядеть женский лик.
— Это убитый здесь сын вдовы, — пояснил мистер Смит. — А вон и сама вдова, а вот там — голова убийцы. Говорят, убийца был мастером, а юноша подмастерьем.
— Сын вдовы? — подхватил Антон. — Это же доминанта основной легенды масонов!
— Вы правы, — улыбнулся гид. — И легенды о Парсифале.
Они прошли внутрь. Там Чёрный остановился посередине и буквально схватился за голову — вокруг него был воплощённый в камне бред свихнувшегося оккультиста. Резные образы и геометрические фигуры переплетались, перекрещивались, переходили одна в другую, являя собой замкнутые циклические письмена на языке символов, которые можно было бы разгадывать годами и так и не прочитать. Треугольник, Звезда Давида, пентаграмма, снова гекса, опять треугольники, круги, спирали… У Антона закружилась голова. Он почувствовал, что если сейчас же не отвернётся, то грохнется в обморок прямо среди этих обломков камней. Каменная музыка часовни оказалась для него слишком мощной, возможно, потому, что некая часть его сознания уже была способна её понимать. Но этой частью был далеко не разум.
Мистер Смит наблюдал за ним исподтишка, видимо, реакция Чёрного его полностью удовлетворила.
— Обратите внимание ещё на вот этот декор. — Он указал на повторяющийся то тут, то там мотив головы, выглядывающей из листвы или же из завитков лиан, которые растут у неё из ушей и рта.
— Знаменитые священные головы тамплиеров? — уточнил Антон.
— Не только. Вам знакомы кельтские мифы о зелёном человеке? Они стали основой легенды о Робин Гуде.
— Сожалею, — склонил голову Антон. — О Робин Гуде слышал, конечно же, но, боюсь, в этой истории не было следов кельтских легенд.
— Ничего. Они не актуальны в России, — принял его извинения мистер Смит. — Но Роберт Брюс Первый хорошо знал историю своего королевства. Теперь — о чём вы хотели бы знать?
Чёрный понял, что его вечную подозрительность и опаску придётся держать в узде. Чем откровеннее он сможет задать вопрос, тем полнее будет ответ. Он несколько раз глубоко вдохнул, собирая мысли.
— Я вижу здесь много геометрических символов, — начал он. — Мне известно, что в основе множества учений самых разных стран и времён лежит ограниченное число символов, и это именно основные геометрические фигуры. Могу ли я предполагать, что моя мысль верна и что тамплиеры действительно были знакомы с геометрией Вселенной?
— Можете, — улыбнулся гид. — Идея о том, что космос создан посредством геометрии, не нова, впервые её озвучил Платон. Он же назвал Создателя — Архитектором. Так что масонам, и тамплиерам вместе с ними, оставалось лишь подхватить столь красивую мысль. А уж был ли знаком с геометрией Платон?
— Да, понимаю.
— Именно под защитой тамплиерских мечей в Европу пришли принципы божественной, то есть космической, архитектуры и геометрии.
— Тогда ещё один, очень важный для меня вопрос.
Чёрный запнулся, старательно подбирая слова. Мистер Смит ожидал, не выказывая нетерпения.
— В моих исследованиях я пришёл к мысли, что в основе всех ныне существующих, равно как и древних, культов должен лежать некий единый источник знания. Это не значит, что все боги всех времён — это один и тот же бог. Это не значит, что все пользовались одной и той же легендой, рождённой предыдущей цивилизацией. Я хочу сказать лишь, что источник, колодец, из которого черпалась вода знания, един для всего человечества. Просто разные люди доставали из него разную воду и готовили из неё разные напитки. Как-то так. Есть ли какие-то свидетельства, которые подтверждали бы эту мою мысль? Или опровергали, если она ложна?
— Могу рассказать вам, что археологам удалось установить, что описанный в Ветхом Завете Храм Соломона очень похож на реальные финикийские храмы. А если помните, финикийцы поклонялись Астарте.
— Богине-матери? — с трудом выдохнул Антон. У него на самом деле перехватило дыхание.
— Её там называли «Царицей Небес» и «Звездой Морей», впоследствии эти слова христиане использовали для именования своей Девы Марии. Астарте поклонялись на вершинах холмов и гор. Есть сведения, что Соломон сам был почитателем изначальной богини.
— Тогда, — развил эту мысль Антон, — кому же он строил свой храм?
— Вот это и есть очень большой вопрос, — покачал головой мистер Смит. — Известен один из документов гильдии каменщиков от 1410 года, где упоминается «сын царя Тира» и связывается с древней наукой, которая якобы пережила Потоп и нашла своё отражение в трудах Пифагора и Гермеса. Другой манускрипт, уже от 1583 года, цитирует слова Хирама и описывает его как сына царя Тира и одновременно мастера.
— Получается, древнее знание существует на самом деле? — на всякий случай уточнил Антон.
— Получается так.
— Благодарю вас. — Чёрный поклонился. — Это на самом деле очень важная для меня информация. Могу ли я взять на себя смелость сделать вывод, что Храм Соломона являлся звеном в цепи передачи гораздо более древнего знания и что у истока этого знания женский лик?
— Ваша смелость в ваших руках, — дипломатично улыбнулся масон. Сейчас Чёрный уже не сомневался, с кем он имеет дело. — Но помните, что Соломон был не сыном небес, а только сыном Давида.
— А ты что скажешь? — обернулся Антон к Wilkes, которая молчала с момента, как они вошли в часовню.
— Знаешь, когда я смотрю на всё это, — она широким жестом обвела помещение, — мне кажется, что я слышу какую-то очень древнюю песню, мелодию, но очень тихо, я ничего не могу разобрать.
Масон улыбался.
— Скажите… — Антон решил на всю катушку использовать выданное ему разрешение задавать вопросы. — Ведь Вильям Брюс тоже был посвящённым масоном?
— Без сомнения. Он родился не в той семье, чтобы у него был выбор.
— Тогда почему он отправился именно в Россию?
Мистер Смит задумался, как будто взвешивая, что именно ему следует рассказать.
— Прошу прощения, если это некорректный вопрос, но так как я русский, и…
— Не извиняйтесь, вы имеете право на этот вопрос. Но уверены ли вы, молодой человек, что готовы услышать на него ответ?
— Да. — Антон не задумался ни на секунду. Разумеется, он готов услышать и при пять любой ответ, иначе бы Яков Брюс не тратил на него своё вневременье.
— Есть предсказание, и многие из нас верят, что оно истинно, о том, что Истинный Храм будет построен в России.
— Храм Соломона? — Антон удивился.
— Зачем Соломона? Соломон был лишь тем, кто построил свой храм. Его храм разрушило время. Может ли быть разрушен истинный Храм?
— Нет. — Он подумал. — Я думаю, нет. И этот Храм действительно был построен? Где?
— Это ваша страна, — развёл руками масон. — Вам виднее.
— До сих пор я слышал, что прибытие Брюса в Москву имело исключительно политические причины, — продолжал рассуждать Антон.
— Политика на земле есть продолжение политики на небесах. — Чёрному показалось, что мистер Смит ему подмигнул. — Или в другом месте. Разве мне нужно объяснять это вам?
— Вы правы. — Антон смутился. — Я не подумал. Значит, когда его сын вернулся в Англию…
— Он отчитался о проделанной работе и о положении дел. Думаю, он также получил дополнительное задание.
— Какое? — тут же насторожился Антон.
— Это вне моей компетенции, к сожалению. Я могу высказать предположение, но не могу с уверенностью судить о делах иного народа.
— Да, извините. — Чёрный понял, что дошёл до предела положенного ему допуска. Ну что ж, он и так услышал гораздо больше, чем ожидал.
— Здесь есть какой-нибудь не слишком дорогой мотель? — поинтересовался Антон, когда они прощались со своим проводником возле стен дворца в Эдинбурге.
— Зачем? — перебила Татьяна. — Мы вернёмся домой.
— Но дело к вечеру, — попробовал образумить её Чёрный. — Ты и так устала за сегодняшний день. Давай отдохнём и спокойно поедем утром.
Однако девушку обуяло упрямство.
— Я уже отдохнула и вполне способна вести машину. А завтра мне хотелось бы кое-что сделать по дому, у меня не так много выходных дней. И на место кругов мы хотели съездить, значит, завтра нам нужно быть уже там. Если поехать сейчас, мы будем дома вскоре после полуночи.
Антон понял, что переубедить её не удастся. Он ещё раз поблагодарил своего гида и забрался в машину.
Они въезжали в Карлайл, когда навигатор вдруг замигал и потух. Таня с испугом взглянула на Чёрного.
— Ты помнишь дорогу?
— Примерно, — сказал Антон. — Попробуй его отключить и включить снова.
Перезагрузка не помогла, экран прибора оставался тёмным.
— У меня карта должна быть, — вспомнила она и полезла раскапывать бардачок. После недолгих поисков там на самом деле нашлась довольно потрёпанная карта, на которой были отмечены основные дороги. — Поехали?
— У нас есть выбор? — пожал плечами Антон. — Хотя можно остановиться здесь и попробовать разыскать мастерскую. Но уже поздно, они наверняка не работают. Если только с утра.
— Нет, никаких «с утра»! — Девушка решительно завела мотор. — Я намерена провести ночь в своей постели.
Они миновали городок и покатили дальше. Таня с решительным видом смотрела вперёд, но через полчаса притормозила и снова растерянно обернулась к Антону:
— Кажется, я свернула не на ту дорогу. Ведь там же море?
Справа действительно виднелось большое пространство воды.
— Вернёмся? — тут же предложил он.
— Нет! — Она развернула карту и уставилась на неё. — Всё, я знаю, где мы сейчас. Эта дорога идёт к Ланкастеру, а дальше Блэкберн, Кру и Бирмингем. А дальше мы по ней уже ехали. Будет немного дольше, но мы вполне доедем.
Антон промолчал. Он ощущал некоторое волнение, но не мог найти для него причин. Не из-за неправильной же дороги! Это не Россия, им ничего не может грозить в уютной цивилизованной Англии, даже если они заночуют прямо посреди полей. Они поехали дальше и вскоре миновали ещё один городок. Дорога шла вдоль моря и вела на юг, туда им и было нужно.
Начинало темнеть. Небо затянули тучи. Темнота наступала как-то слишком стремительно, Чёрный взглянул вверх и подумал, что сейчас ливанет. Не сейчас, но минут через пятнадцать на них обрушилась стена дождя. Видимость тут же сократилась до десятка метров, «дворники» не справлялись с потоком воды, через залитое стекло было едва видно дорогу, а временами, когда налетал порыв ветра, она терялась совсем. Пришлось снизить скорость. Дорога была пустынной, ни один свет фар не мелькал впереди. Они медленно продвигались вперёд, постепенно дорога начала заметно забирать в гору, да и качество покрытия ухудшалось на глазах. Под колёсами был уже не гладкий вылизанный асфальт, а нашлепанные друг на друга старые заплаты. Машину немилосердно трясло. Уклон становился всё круче, по сторонам стали подниматься поросшие лесом откосы, кое-где показывалась осыпавшаяся земля, а то и кусок скалы. Татьяна упорно тянула в гору.
Свет фар высветил какую-то черноту впереди, на скальном уступе справа, и тут звук капель дождя изменился. Он стал звонким и жёстким, как если бы по машине молотило рассыпавшимся горохом. Град! Их слегка повело, Таня притормозила и остановилась. Слева от обочины вниз уходил обрыв, в темноте невозможно было определить его глубину. Справа поднимался крутой склон. Антон приоткрыл окно, поймал на ладонь градину и не удержался от восклицания. Это был прозрачный ледяной шарик, в середине которого находилась капелька незамерзшей воды. Дорога на глазах обледеневала. Вдруг, неизвестно откуда, сорвался резкий, порывистый ветер, машину качнуло, казалось, ещё немного, и она соскользнёт с ледяной горы.
— Таня, кажется, я видел впереди грот! Идём туда, там не будет дождя и, может быть, ветра.
— А машина? — возразила она. Через шум ветра и грохот ледяного дождя приходилось напрягать голос, чтобы слова можно было расслышать. — Если с ней что-то случится?
— Да, — прокричал Антон, — будет очень жаль, если с машиной что-то случится, но будет ещё хуже, если с ней что-то случится вместе с нами.
— Я понимаю, — согласилась Wilkes. — Ты прав.
Антон вышел, обогнул машину, за руку вытащил из кабины Таню: дверцу прижимал ветер. И тут же чуть не упал, потому что её сразу опрокинул и потащил назад резкий порыв. Тогда он лёг грудью на ветер, удерживая равновесие в немыслимом положении под сорок пять градусов к поверхности земли. Татьяна сгруппировалась и последовала его примеру. Она установила все тормоза, которые только можно было активировать с дистанционного пульта управления, закрыла двери и окна — больше она ничего не могла сделать для своей машины. Опираясь на поток воздуха, скользя на наклонной поверхности мокрого льда, они с трудом двинулись к тому месту, где Антону почудился грот. На их счастье, он там действительно был.
Они добрались до чернеющего отверстия пещеры, перевалили через полузасыпанный вход и тут же опустились на землю, измученные противоборством с ветром. Минут пять они не могли ни пошевелиться, ни произнести, ни слова. Антон первым нарушил молчание:
— Нужно осмотреться здесь и пройти вглубь. Может быть, найдутся дрова. Костёр нам не помешает.
— Я не могу. Не стою на ногах. Извини. — Таня всё ещё жадно глотала воздух, едва не задохнувшись от встречного ветра.
Антон чиркнул зажигалкой, пламя тут же погасло, по пещере тянул заметный сквозняк. Тогда он пошарил в неизменном подсумке, что висел на ноге, и отыскал маленький диодный фонарь — на экстремальный случай. Случай как раз был экстремальным. Дров в луче света не нашлось, но ход вёл дальше в глубь скалы, и Чёрный пошёл по нему, интересуясь, насколько глубок грот. Ход раздвоился, правый свернул почти что назад, Антон предположил, что он выходит на поверхность в другой части горы, а левый очень скоро оказался перекрыт аккуратной кирпичной кладкой. Он понял, что здесь можно будет укрыться от сквозняка, гуляющего через правую часть тоннеля, и, значит, не так сильно замёрзнуть. Он вернулся к Татьяне и довёл её до стены. Больше они ничего не могли сделать, только присесть и постараться поплотнее закутаться в одежду. Антон обнял Татьяну, чтобы хоть так дать ей немного тепла.
Видимо, он задремал, потому что пришёл в себя от луча света, направленного прямо в лицо. Чёрный вздрогнул, передвинулся так, чтобы закрыть собой Wilkes и, прищурившись, посмотрел на свет. Перед ними стояли два человека и светили на них ручным фонарём. Wilkes тоже открыла глаза. Один из незнакомцев что-то негромко сказал другому. Но не успел тот ответить, как Татьяна обрушила на них град вопросов. Антон не успевал следить за такой скоростью разговора. Первый незнакомец ограничился одним коротким ответом на всё. Чёрный услышал слово и не поверил своим ушам.
— Что? — по-русски переспросил он Татьяну. — Что они говорят?!
— Он сказал, что мы находимся на земле Камбера.
— Но этого не может быть!
— Это не мои слова.
— Как мне официально сказать, что я его приветствую? — быстро спросил Антон.
Wilkes подсказала. Он встал, поднял правую руку так, чтобы свет упал на кольцо, и повторил фразу. Незнакомцы переглянулись, последовала короткая пауза, а затем длинный ответ, в котором отчётливо слышалось удивление. Произношение говорившего настолько отличалось от языка, что слышал Антон в столице, что он не разобрал ни слова. Таня перевела:
— Они приветствуют нас на этой земле, выражают уважение посланнику и просят оказать им честь и принять их гостеприимство.
— Соглашайся! — Первой мыслью Антона была мысль о тёплом доме и только потом уже — о получении информации. Он протянул руку Татьяне, помогая ей встать. Незнакомцы развернулись и пошли по ходу пещеры, старательно освещая фонариком путь гостям. Антон и Таня следовали за ними, они свернули в боковой ход, некоторое время шли по нему, а потом снова свернули и вошли во встроенную в стену пещеры деревянную дверь. За ней оказалось большое помещение, освещённое электрическим светом и обогреваемое четырьмя рефлекторами, расположенными в его углах. Наконец-то они попали в тепло. Возле одной из стен был устроен дежурный пост — стоял небольшой стол, вокруг него расположились диван и пара кресел. В дальней стене была видна широкая двустворчатая дверь, сейчас закрытая. Гостям предложили диван, хозяева, после того как один из них наполнил водой и включил электрический чайник, а второй сходил до небольшого шкафчика и выставил на стол тарелку с кексами, пару упаковок с разными сортами чая, сахарницу и вазочку с вареньем, заняли кресла.
— Please! — Он подкрепил приглашение широким жестом. Антон и Таня не заставили его повторять.
Антон, наконец, смог рассмотреть своих неожиданных благодетелей. Двое молодых людей были одинаково светловолосы и сероглазы, довольно высокого роста и сложены с некоторым изяществом, выдающим благородное происхождение.
— Джейкоб, — представился тот, что казался постарше.
— Тайл, — кивнул второй.
Антон назвал себя по-русски и представил Татьяну.
— Как вы оказались здесь? — спросил Джейкоб.
— Мы заблудились, попали в бурю, — начала объяснять Татьяна, как хорошо владеющая языком. — На дороге слишком опасно, мы оставили машину и укрылись от ветра в пещере.
— Вы не англичане. — Это было утверждение, а не вопрос.
— Мы русские, — ответил Антон.
Чайник вскипел, Тайл наполнил чашки кипятком.
— С какой целью вы путешествуете в наших местах? — спросил он.
— Переведи, — попросил Антон Татьяну. — Я хотел увидеть родные места нашего замечательного земляка, потомка первого короля Шотландии. Я посчитал, что мне это необходимо.
— Какого потомка? — уточнил Джейкоб.
— Якова Брюса, сына Вильяма Брюса.
— Какое отношение к нему имеете вы?
— Можно сказать, что он в некотором роде мой учитель. — Антон замолчал, давая возможность собеседникам оценить его слова.
Они оценили.
— Вам известен девиз этого рода? — Джейкоб прищурился, внимательно следя за реакцией Антона.
— Fuimus. «Мы были».
— А вы знаете истинное значение этих слов?
— Нет. — Теперь уже Чёрный уставился на собеседника.
Они долго молча смотрели в глаза друг другу, наконец, Джейкоб произнёс, подчёркивая каждое слово:
— Род Брюса ведёт начало от народа Камбера.
Видимо, у Антона загорелись глаза, потому что его собеседник улыбнулся, показывая, что он его понял.
— Больше я ничего не вправе вам рассказать. Но вы можете чувствовать себя в безопасности на нашей земле.
— Спасибо! — от всей души поблагодарил Чёрный, и Wilkes присоединилась к нему.
Джейкоб сделал знак, Тайл поднялся и покинул пещеру. Он вернулся через несколько минут и сообщил, что машина гостей цела и что с ней теперь всё будет в порядке. Они провели в подземелье несколько часов, пока не утихла непогода. Усталая Таня прикорнула на диване, Тайл укрыл её тёплым клетчатым пледом, а Антон до самого утра рассказывал о России, эта тема вызвала большой интерес. Хозяева старались говорить медленнее и ближе к классическому произношению, чтобы гость мог их понимать. Антон рассказал в том числе и то, что, как ему известно, род дерини по-прежнему существует и действует на российской земле. Похоже, именно это Джейкоб и ожидал услышать.
Наконец рассвело, Джейкоб сказал, что дорога растаяла и езда по ней безопасна. Таня отдохнула в тепле, чашка горячего кофе окончательно поставила её на ноги и подняла настроение. Хозяева проводили их до машины. Навигатор так и не заработал, но Тайл взглянул на простую карту Wilkes и ткнул пальцем в то место, где они сейчас находились.
— Вам нужно будет проехать вот так и вот так, и вы попадёте на шоссе. А дальше — ориентируйтесь на указатели.
— Спасибо, — обрадовалась Wilkes. — Дальше я разберусь.
— Доброго пути!
Они развернулись на узкой дороге и двинулись вниз и, пока не ушли за поворот, могли видеть в зеркалах обзора две фигуры, что стояли у края дороги и смотрели им вслед.
Антон почти сразу заснул, возмещая бессонную ночь, и открыл глаза, когда они уже миновали Рединг. Потянулся, посмотрел на раскинувшиеся по обе стороны дороги поля, вспомнил всё, что услышал за вчерашний день, и решил, что жизнь удалась.
— Выспался? — поинтересовалась Татьяна.
— Ага. — Он зевнул напоследок и бодро выпрямился на сиденье.
— Антош, а давай заскочим на круги сейчас? Сделаем небольшой крюк, зато больше не понадобится возвращаться?
— Как скажешь. — Он достал расчёску и приводил в порядок растрепавшийся хвост.
— Так и скажу. — И она свернула направо на перекрёстке с указателем «Солсбери».
Почти через час они добрались до холма, под которым как будто неведомым геометром на классной доске был прочерчен большой круг с линиями внутри. По небу ползли толстые важные облака, то, закрывая солнце, то, вновь пропуская к земле его лучи, и Антон мог полюбоваться и матовым и резким видом картины. Озимые были ещё невысоки, густого зелёного цвета, и под солнцем тени, обрисовывающие контур круга, казались выведенными чёрным фломастером на зелёном листе.
— Об этом рисунке пока мало кто знает, — взялась пояснять Татьяна. — Это хорошо — не вытоптали. К тому же здесь частная земля, лучше по росткам не ходить, возможны проблемы.
Чёрного вдруг потянуло туда. Он кивнул Wilkes, а сам начал спускаться с холма прямо к середине круга, словно вдоль невидимой нити. Формация была небольшой, не больше двадцати метров в диаметре. Антон осторожно, стараясь не смять лишних растений, вошёл в круг. Сразу же в животе зашевелились бабочки. Это не был страх грозного фермера, сейчас это вообще не было тревогой, просто внешне похожая реакция на что-то, что находилось во внутренней части круга и чего не было вовне.
Он присел и осмотрел растения. Всё как положено — «узелки» сочленений на первом коленце стеблей не повреждены, не сломаны, а резко изогнуты под одним и тем же углом. Круг был настоящим.
Антон медленно приблизился к центру круга, встал и почувствовал, как сами по себе закрылись глаза. Мысли ухнули вниз, в пустоту, как бывает при засыпании. Но он не заснул, он стоял в полной тишине и внутри и снаружи, и только бабочки метались и бились в бездонности его живота. Потом возникло какое-то шевеление. Внутри оболочки того, что было его телом, возникли и потекли ручейки, и такие же ручейки перемещались вокруг него. Чёрный открыл глаза, не позволяя возникнуть мыслям. И обомлел: стоял полный штиль, но вокруг него явственно колыхалась трава. Колосья поднимались и выпрямлялись, как на пружинах. Через несколько секунд он стоял посреди девственно-ровного поля. Он замер вместе с ручейками внутри и вовне. По шоссе проехала машина, но он не услышал шума, ни одного звука не достигало его ушей. Снова тронулись ручейки, и колосья зашевелились, падая в другую сторону, складываясь, как костяшки домино, образуя новый рисунок. Теперь он оказался почти таким же по размеру, но закрученным в другую сторону и с другим расположением линий внутри. Если в первом были простые расходящиеся лучи, то в этот оказался вписанным треугольник. Чёрный не шевелился. Через несколько секунд всё снова пришло в движение. Колосья поднялись, постояли, как будто отдыхая или примериваясь, и пошли укладываться веером, прихватывая и те, что до сих пор пребывали в неподвижности. Новый круг получился раза в два крупнее предыдущих. Кроме того, в него с невероятной точностью была вписана гексаграмма. Прямо в её центре сейчас и стоял Антон.
Похоже, представление закончилось, он почувствовал, как возвращается привычное течение мыслей, уходят ручейки, исчезает странное единение между «внутри» и «вне». Затем услышал, как ему что-то кричит Татьяна. Она подпрыгивала возле своей машины и восхищённо махала руками. Антон представил, какое невероятное зрелище довелось ей только что наблюдать. Он улыбнулся и, не торопясь, пошёл к шоссе. Не доходя до вершины холма, обернулся и ещё раз полюбовался получившимся новым рисунком. Красиво! Ничего не скажешь.
Wilkes тараторила на двух языках сразу, Антон шутливо прикрыл уши и замотал головой. Она перешла на русский.
— Как?! — был её первый и основной вопрос. — Как ты это сделал?!
— Я ничего не делал, — развёл руками Антон. — Просто стоял в центре. Оно само!
Он улыбнулся, показывая, что не лукавит ни в чём. Он на самом деле не понимал, как получилось то, что получилось.
— Невероятно! — выдохнула Татьяна, забираясь за руль.
Только когда они добрались домой, она хлопнула себя по лбу и обругала дурой — она даже не вспомнила, что в машине у неё лежал хороший цифровой фотоаппарат с полузаполненной, но и полупустой в то же время картой памяти. Штатив для видеосъемки у неё гоже был.
Матрёша вернулась из института, когда уже начинало темнеть. Она привычно открыла дверь и повела носом, пытаясь определить происхождение удушливого неприятного запаха, наполнившего коридор. Запах был химическим, чем-то похожим на знакомый по буйному детству аромат горящей расчёски. Она щёлкнула выключателем, как вдруг раздался быстрый треск, под потолком побежали искры. Матрёна мгновенно выключила свет. Тут до неё дошло, какой именно запах она чует. Горящей проводки!
Она распахнула дверь и прямо в обуви понеслась по комнатам, посмотреть, вдруг уже где-то начался пожар? На её счастье, огня видно не было, хотя вонь стояла невыносимая. Девушка бросила сумку, подхватила первую попавшуюся свечу и полезла к распределительному щитку — посмотреть пробки. Половина пробок была выбита. Она не рискнула их подключить, вместо этого нашла рубильник и полностью обесточила дом. Полностью? Она не знала схемы электропроводки. Что, если вторая половина дома подключена к какому-то другому щитку? Что, если что-то где-то вообще выведено напрямую на уличные провода? И это всё загорится? Где произошло замыкание, она никак не могла бы определить.
Что делать? Первой мыслью было — позвонить Антону. Конечно, это выйдет в бешеные деньги, но, может, он подскажет, что она может сделать ещё? А вдруг он переподключился там на местную телефонную сеть и сменил номер? Она схватилась за телефон. Хватит ли денег? Быстро набрала проверочный запрос: на одну минуту должно хватить. Нажала вызов, и тут аппарат издал жалкий писк и погас. Чёрт! Она же собиралась вечером его зарядить! Что же ей теперь делать? До неё начало доходить, что она не сможет даже вызвать пожарных, и Матрёшины зубы начали мелко постукивать.
Девушка снова вскочила на стул в коридоре, провела рукой по идущим от щитка проводам. Пальцами она почувствовала неровности оплавившейся проводки, провода были тёплыми, но, кажется, остывали. Тогда она принялась методично обследовать все провода во всех помещениях, где могла увидеть, как они там идут. От запаха горелой изоляции кружилась голова, её начало тошнить, несколько раз пришлось подавлять рвотный позыв, заходя в маленькие, лишённые вентиляции уголки, но она в отчаянии скакала по дому со свечой в руке, проверяя единственным доступным ей инструментом — собственными пальчиками — состояние проводов. То, что если где-то действительно ещё течёт ток, то её может шарахнуть, ей не пришло в голову, иначе она бы сейчас боялась ещё сильнее. Наконец она ощупала всё, что нашла внутри дома. Она знала, что какое-то ответвление ведёт в сарай, как-то загорается лампочка у ворот, но как идёт наружная проводка, не могла даже предположить. Всё же она прошлась до сарая, там вроде бы запаха жжёной изоляции не ощущалось. Матрёша подумала, что сарай стоит достаточно далеко и, если даже он загорится, огонь не перейдёт на дом, и на том немного успокоилась.
Она вернулась в дом, раскрыла форточки везде, где они были, чтобы как-то проветрить, потом поставила чайник на газ, села при свете свечи в тёмной кухне и только тут позволила себе заплакать. Чайник закипал долго, Матрёна слушала его поднимающееся бурление и ревела от всей души. Наконец он вскипел, она бросила в чашку пакетик с успокаивающей мелиссой и, всё ещё всхлипывая, принялась пить чай. Аппетит у неё пропал напрочь, а больше в лишённом электричества доме делать было нечего.
Она представила, как теперь каждый вечер будет приходить в пустой тёмный дом и сидеть тут совсем одна без книжек, без компьютера, без телефона, и так будет, пока не вернётся Антон, и тут же принялась дрожащими руками наливать вторую чашку мелиссы. Но о том, что можно было бы запереть дом и вернуться к родителям, она так и не догадалась. Зато сообразила, что можно взять в институт зарядник и так оживить телефон. От этой мысли ей стадо чуть-чуть теплее. «Скорей бы возвращался Антон», — подумала девушка и, допив чай, отправилась спать.
Антон решил, что хорошо было бы ещё посетить Гринвич, или пребывание в Англии получается каким-то неполным. Нулевой меридиан — это же начало отсчёта планетных координат, отсюда начинается и отсчёт планетарного времени, неужели он может пройти мимо? Он помнил, как радостно ребята фотографировались у границы «Европа — Азия», как кто-то горделиво стоял возле стелы «Полярный круг», но вот на нулевом меридиане ещё никто из них не был. «Неман» должен быть отмечен и здесь! Он влез в Интернет и вскоре уже знал, от какой пристани и в котором часу отходит катер до Гринвича.
Вход в обсерваторию в часы её работы был свободным. Сейчас внутри располагался обычный западноевропейский Музей астрономии. Это означало, что можно было покрутить в руках любой представленный в нём экспонат, включить любую запись, посмотреть любой из учебных фильмов. Он восхитился удивительным изображением здания университета на столе «тёмной комнаты», которое получалось без помощи электроники — только зеркало, линзы и Солнце, посмотрел на метеорит, упавший, если верить табличке, четыреста пятьдесят миллионов лет назад, походил возле установленных на площадке в парке остатков трубы старинного телескопа, с помощью которого были открыты шестая и седьмая луны Сатурна. В здании была и действующая модель современного телескопа, но туристам в неё смотреть не разрешали. Меридиан был отмечен металлической конструкцией, возле которой по одному и группами фотографировались туристы. Кроме этого в Королевской обсерватории расположился Музей часов, где можно было увидеть астролябии, глобусы и огромную коллекцию солнечных часов разных мастеров и веков. Он, как заворожённый, переходил от громоздких сооружений к изящным и загадочным конструкциям, всё сильнее погружаясь в стихию времени. «Это самые точные часы в мире», — донёсся до Чёрного обрывок рассказа экскурсовода, ведущего одну из организованных групп.
— Точные? — Антон усмехнулся. А вот «Календари и хронология стран мира» могли бы поспорить. Отрывок из проштудированной столько раз, что едва ли не выученной наизусть, но так и не понятой книжки Седого сам собой всплыл в его голове.
«Международный комитет мер и весов в качестве минимальной единицы времени принял атомную секунду, величина которой определяется частотой излучения атомов при их квантовых переходах из одного энергетического состояния в другое. За эталон атомного времени принята величина, равная 10 млрд (9192631770) электромагнитных колебаний, излучаемых атомом цезия. С 1 января 1972 г. все страны мира перешли на отсчёт микровремени с помощью атомных часов».
И тут Чёрный застыл столбом, так что его пришлось обходить следующим экскурсантам. Он столько раз пробегал по этим строкам, а дошло до него только сейчас: это же… это же в месяц, когда он родился, весь мир перешёл на единое атомное время! Вот это совпадение. Но… он, не веря себе, ещё раз перебрал в голове цифры, которыми записывается величина атомного эталона, — это уже не совпадение! Это уже Знак! А вот об этом он расскажет только самым близким… И это Седой знал семнадцать лет назад?!
— Мистер, с вами всё в порядке? — вежливо осведомился смотритель зала.
Антон вздрогнул и пришёл в себя:
— Да. Да, извините, я задумался.
— Ничего страшного. — Служащий музея легко улыбнулся и отошёл.
Чёрный осторожно набрал в грудь воздуха. Всё! Это не просто Знак, это Откровение. Вот теперь он получил здесь всё, что нужно было получить. Пора возвращаться.
ГЛАВА 9
Фрост спешил. Зачем-то его понесло в магазин на дальнем конце улицы, он даже там что-то купил. Может, так было нужно по правилам? Правил он не знал, поэтому просто шёл туда, где он должен был встретить… Или мог встретить… Или рассчитывал. А может, всего лишь надеялся. Разница между долгом и надеждой невелика, когда всё, что от тебя зависит, — это успеть.
Человек с глазами слепца, высокая ломкая фигура среди сумерек, приходящий и уходящий по собственному капризу, знающий и желающий говорить. Или не желающий. Фрост догнал его, перегнал и встал на пути.
— Всё же ты здесь. — В голосе были и уверенность, и безнадёжность.
— Да. Как я смогу найти?
— Иди в Старый Дом.
— Там нет живущих.
— Там есть все, кто тебе нужен.
Фрост, не благодаря, развернулся. Тех, кто знает дорогу в Храм, благодарить не нужно.
Дом был стар давно и беспросветно. Облупились колонны, обсыпалась лепнина в их головах: то ли завитки, то ли листья, ржавые прутья с кусками бетона остались от балконов справа, а слева они уцелели и даже демонстрировали кованые завитки оград. Окна зияли, а дверь неожиданно отгородилась засовом, бурой полосой железа, перечеркнув себя наискосок.
Фрост толкнул изъеденную ржой кованую калитку, вошёл во двор. Снова посмотрел на дверь. Засова на ней теперь не было. Её давно не красили, но полотно выглядело толстым и прочным, а медная ручка жирно блестела. Он повернул ручку и вошёл в дом.
Читать бесплатно другие книги:
