2012. Танго для Кали Северный Олег

— Кто, кто — Седой. Тут как тут, готовенький.

— Что говорит?

— Ну, как всегда, как мне с тобой тяжело и что мы обязательно выберемся. Это у него дежурная фраза. Чтобы Татьяну близко не подпускали, потому что когда мы втроём, её Силы бесятся. А, «Ты уже поплатилась. Мы специально не вмешивались в эту ситуацию. Это меньшее из зол. Они хотели вас обоих убить, а получилось, что тебя только поранили».

— Ну да, — вызверился Чёрный. — Всего ничего. Всё же скотины они порой преизрядные.

— Дальше, чтобы ты меня лечил, и тогда всё пройдёт без последствий, а иначе меня убить попытаются, но, как всегда, не убьют. Что за нами все следят и наблюдают.

— А то мы не знаем! — фыркнул Антон.

— Да, вот это важно: «Думайте о ключах, что мы заложили раньше». И ещё: «О книге не забывайте. Это метка. Информационная. Кали она нужна. Не знаем зачем, но нужна». Это я дословно передаю. Ты понимаешь, о чём он?

— Да. — Он кивнул. — Понимаю. Всё?

— Почти. Тебе передаёт привет и говорит нам друг за друга держаться.

— Держимся и так держимся. — Антон протянул руку Матрёше, предлагая подержаться немедленно. Они взялись за руки и неспешно тронулись в обратный путь.

— Добычу — на бочку! — скомандовал Антон, когда они, усталые и несколько ошалевшие от суматошной Москвы, вернулись в своё убежище. Атмосфера увешанного оружием и доспехами полутёмного зала соответствовала разговорам о загадках истории. Они расположились на старинном диване, куда не доходил лёгкий сквозняк от окна.

— Кто первый? — тут же поинтересовалась Матрёша.

— Ты, конечно, — улыбнулся Антон. — Уступаю честь.

— Значит, так. — Матрёна положила на колени тетрадку с конспектами лекций, открыла её с заднего форзаца, вчиталась. — Брюс сошёлся с Петром ещё в отрочестве, хотя он никогда не вступал в потешное войско.

— Да, я знаю, хотя существует мнение, что вступал, — заметил Чёрный.

— Данных об этом нет. Нет записи о его вступлении или зачислении. Они на чём-то другом сошлись. Или на том же, только Брюс не был клоуном.

— Возможно, сошлись в детстве. Дальше.

— Дальше Брюс поддержал Петра во время мятежа Софьи. Это было не очевидное решение, тогда никто не знал, кто победит. Говорят, Брюс уже тогда занялся астрологией, и он вычислил по звёздам, когда им следует выступать, а Пётр его в точности слушал.

— Может быть. — Антон размышлял вслух. — Это похоже на правду.

— Потом Брюс поступает на службу и делает стремительную карьеру. Он в тридцать лет получил чин генерал-фельдцейхмейстера, возглавлял всю русскую артиллерию, участвовал во всех военных походах. Даже едва не подстрелил самого Карла Двенадцатого! Из пушки, представляешь?

— Крутой стрелок, однако. — Антон рассмеялся.

— Да. В Англии работает с Ньютоном. Ньютон называет его Полковником.

— Полковником? — изумился Антон. — Почему?

— Не знаю. — Матрёна посмотрела на Чёрного и вдруг тоже удивилась. Действительно, странно. Как же она пропустила этот момент? Всё, уточнять поздно. — Он занимался естественными науками, он первый составил карту российских земель от Москвы до Малой Азии.

— Он ещё и географ? И геодезист?

— И геолог! Он нарисовал астрологическую и геолого-этнографическую карты Москвы. Представляешь, он предупреждал, что нельзя строить много домов на Дмитровке! Там под землёй пустоты. А их понастроили, и теперь там периодически проваливается что-нибудь. По новостям показывают.

— Точно! — восхитился Чёрный. — Проваливаются. Потому что Брюса не слушали.

— Он же говорил, что нельзя строить высотные здания возле Москвы-реки у Воробьёвых гор, там оползни. Так построили Академию наук, и её сразу после сдачи пришлось укреплять и спасать. — Она усмехнулась со злым торжеством, но тут же восхищённо продолжила: — Зато на самих Воробьёвых горах лучшее место для обучения, поэтому Сталин поставил там МГУ!

— Так что, Сталин, что ли, Брюса слушался? — не поверил Антон.

— Ещё как! Брюс утверждал, что Москву следует по кругам строить. А у нас теперь Садовое кольцо, Бульварное кольцо! Есть версия, что большевики их именно по его заветам прокладывали.

— Возможно, кстати, — согласился Чёрный. — Они и Сухареву башню до 1924 года под охраной держали. Пока не вывезли оттуда всё и не впихнули музей.

— Это, наверно, Сталин распорядился? — предположила Матрёша.

— Это неизвестно, хотя может быть и так. Почему ты так решила?

— Так он же приказал строить метро по астрологической карте Брюса! Поэтому у нас на кольце только двенадцать станций, а тринадцатую, «Суворовскую», никак не могут построить. Знаков зодиака — двенадцать!

— Да. — Антон подумал. — Пока двенадцать, но на носу Водолей. И будет тринадцать — со Змееносцем.

— После двенадцатого года? — уточнила она.

— После точно.

— Значит, тогда и пустят «Суворовскую»! — Она захлопнула и отложила тетрадь. — А ты что нашёл?

— Я башней занимался, — медленно проговорил Чёрный. — Там тоже одни непонятки.

— Сухаревой? Конечно, она же почти легендарная.

— Да легенды ладно, куда ни шло, легендам положено, а вот цифры… — Антон потёр лоб, потом резко махнул рукой. — Давай по порядку.

— Давай, — согласилась Матрёша и завозилась, устраиваясь поудобнее.

— Брюс наводит Петра на мысль создать высшее мореходное училище — Навигацкую школу. — Антон поднял глаза на штандарт с изображением грифона и заговорил таким тоном, словно читал лекцию: — Царь море любит, он хватается за идею, даёт Брюсу зелёный свет. С 1700-го или 1701 года в башне открывается школа — здесь тоже разночтения в источниках. В школу собраны лучшие доступные для Москвы учёные и преподаватели, большинство из них шотландцы и немцы. При школе находятся обсерватория и химическая лаборатория Брюса, также создаётся лучшая по тем временам научная библиотека. В школу принимают представителей всех сословий, кроме крепостных, — вещь до того на Руси неслыханная. Выпускники становятся морскими офицерами, судостроителями, геодезистами, инженерами…

— Всё это хорошо, — перебила его Матрёша. — А загадка в чём?

— Смотри, школа просуществовала в Москве до 1715 года, после чего переводится в Петербург и становится Морской академией. Тогда же Брюс передаёт туда свою библиотеку, которая так пострадала в пути. — Он помолчал, обдумывая что-то своё. — Знаешь, я прежде всё гадал, что было в пропавших книгах, а теперь меня больше интересует вопрос — а кому они ушли? Кто продолжил по ним учёбу?

— Почему ты думаешь, что их использовали по назначению? Может, просто потерялись в дороге?

— Матрёш, ну что ты такое говоришь? — Антон развернулся к ней. — Такие книги такого хозяина не потеряются.

— Коррупция? — Она прорычала букву «р» и заговорщицки усмехнулась.

— Сам бы подумал так, если бы не о Брюсе речь. Он в этом вопросе кристально чист — не брал. Известны удивления современников, документальные.

— Какой он молодец! — восхитилась Матрёна. — И всё же — книги куда-то ушли.

— Да. И не только книги. — Антон взял эффектную паузу. — Смотри — приёмный возраст курсантов от восьми до двадцати лет, набор от двухсот до полутора тысяч человек — цифры менялись со временем, увеличивались. Отчётность строжайшая, документации должно быть море — тогда только начинали понимать вкус бюрократии. И — сведений по аттестации выпускников нет! Сведений по направлениям на службу нет! Понимаешь?!

Теперь Чёрный поднялся и стоял перед ней, отмечая каждое предложение резким взмахом руки.

— Нет пока. — Девушка смотрела на него во все глаза, стараясь понять, что его так возбудило.

— Даже мореплаватели в каждом документе разные, повторяются лишь те, кто стал потом знаменит. — Он забегал по комнате, усиленно жестикулируя. — Челюскин, Чичагов, Еврейнов. Десять человек! Десять! Из полутора тысяч выпускников единственной! Высшей! Военной! Школы. Где остальные, а?

— Вот это да! — Наконец до неё дошло, она представила всю картину, и её рот сам собой приоткрылся.

— Это же лафа просто, жила золотая — учись кто угодно, сколько угодно, лучшее образование в России, и никто — никто! — не найдёт концов. Вот это он провернул!

— И кто там учился? — Матрёша вытянулась в струнку и заворожено следила за его руками.

— Не знаю. Ничего не знаю. Здесь никаких следов. Придётся искать в Англии. — Чёрный выдохнул и снова уселся на диван.

— Да, теперь точно придётся, — согласилась она. — Как там Wilkes, приглашение есть?

— Да, есть, на днях поеду оформлять документы.

— Слушай, мы же точно что-то такое нашли… Ты не боишься?

— Чего уж нам теперь-то бояться?

— А если Брюсу не понравится, что мы за ним, выходит, следим?

— Тогда он сам тебе об этом расскажет. — Антон улыбнулся. — А ты его быстренько порасспросишь про всё сразу.

— Обязательно расспрошу! — Матрёна весело закивала. — Пусть только появится. А по легендам там что?

— По легендам? — Чёрный потёр лоб. — Да по легендам тоже красиво. Дескать, была у него Чёрная книга, которая некогда принадлежала самому Соломону, и из этой книги он узнавал все свои премудрости. Пётр просил её почитать — не дал, нет, говорит, ничего, кроме «Философии мистики». Потом Екатерина искала, Первая. Всё в башне перевернула, весь архив академии перетрясла — не нашла. Тогда караул к башне поставила, чтобы больше никто не вошёл и не нашёл, значит. Вот его только большевики в двадцать четвёртом году и распустили.

— Так потом же башню снесли. — Девушка слушала, затаив дыхание. — Нашли что-то?

— Много чего нашли. Лично Сталину обо всех находках докладывали. Но такой книги там не было. Потом диггеры там уже в наши времена по подземельям шарились. Клады находили, сундуки с мехами, с одеждами. Книг не нашли.

— Эх, жаль! — Она сокрушённо вздохнула.

— Ещё календарь от него остался, астрологический. Его до сих пор используют, продолжили до наших времён. Говорят, по нему можно на любой день события предсказать. А Брюс его только до 1821 года довёл.

— Почему?

— Откуда я знаю? Может, лень дальше считать было? Компьютера у него точно не было. — Антон рассмеялся забавной мысли.

— А вдруг был? — подхватила шутку Матрёна. — Вдруг его ещё раскопают.

— Не раскопают. — Антон вспомнил ещё одну странность. — Кстати, знаешь что? Ведь Брюс после смерти исчез!

— Как исчез? — Она икнула.

— Умер в шестьдесят пять лет, похоронили в лютеранской кирхе в Москве, там Немецкая слобода была. В тридцатые годы её разобрали, взломали склеп, а в нём — только одежда, огромнейшего размера, я тебе скажу, и кольцо. Тела нет!

— Кольцо? Какое кольцо? Где оно?

— Неизвестно. Кафтан до сих пор в Историческом музее лежит, кольцо пропало. Говорят, какой-то фамильный перстень был, но сейчас уже не установишь.

— Вот это да! — восхитилась Матрёна. — Может, он не умер вовсе, может, он как раз по мирам ушёл? И поэтому вы с ним тогда в Запретном городе встретились? И поэтому он к нам приходил? В видении? А?

— Всё может быть. Теперь уже ничему нельзя удивляться.

— Да это, конечно, нельзя, только ведь всё равно неожиданно. Не привыкну никак! — Она смущённо улыбнулась. — Столько загадок!

— И нам их разгадывать! — возгласил Антон. — Разгадаем, как думаешь?

— Придётся.

Девушка поднялась, подхватила конспект и решительно направилась к кухне.

— Всё! Разгадыватели загадок хотят есть.

Они переместились на кухню и устроили перекус.

— Тут Седой мне про моего отца говорит. — Матрёша одновременно грызла яблоко и рассказывала, поэтому слова порой звучали очень занятно. — Что на меня обратили внимание из-за него! Представляешь? Потому что он такой интересный. Что тебе нужно наладить с ним контакт.

— Налажу, раз нужно, — согласился Антон. — Только попозже.

— Он нам поможет, и так мы сможем вытащить мать. От неё уже уходят, потому что она слишком меня любит и неспособна причинить нам зла. Они в ней ошиблись. А Кали любит таких, как она.

— Это замечательно!

— И теперь основной источник опасности — Night. Её Силы на нас злы. Нам нужно держаться от неё подальше.

— Мы и так держимся. Запоздал он с предупреждением, этак на месяцок.

— Антош, ты неправ, он предупреждал и раньше. Мы просто не очень слушали.

— А теперь уже сами знаем. Хорошо, что всё, уже можно сказать, обошлось.

— Да, обошлось. Рука совсем не болит.

— Значит, пора отправляться в Англию.

Антон сошёл с трапа «боинга» и улыбнулся залитому солнцем лётному полю Хитроу. Погода выдалась совсем не английской. Даже номинально ещё не наступила весна, но на солнышке было никак не ниже десяти градусов, над головой ясное небо, а на земле уже что-то слегка зеленело, там, где её не покрывал асфальт. Wilkes встретила Чёрного в аэропорту. Они сразу же покатили на юг — Татьяна снимала дом в небольшом приморском городке, — и она остановила машину на берегу моря. Всю дорогу Антон то и дело дёргался и пытался схватиться за несуществующий руль — никак не мог привыкнуть к левостороннему движению. Девушка только смеялась. Она очень обрадовалась приезду Чёрного, чему он немного был удивлён — всё же, несмотря на давнее знакомство, близкими друзьями они никогда не были. Но Таня считала иначе, она едва не боготворила Чёрного и считала, что именно он перевернул всю её жизнь. Она давно уже приглашала Антона посетить её новую родину.

Они поставили машину носом к волнам, откинули верх и заглушили мотор.

— Смотри, красота какая! — восхищённо воскликнула Wilkes, обводя рукой открытый до самого горизонта простор.

— Как на Балтике, — согласился Антон. — Помнишь наши беседы на берегу?

— Конечно! Разве такое забудешь? Если бы не ты — я не знаю, что бы со мной тогда было. Ты меня тогда просто спас, как ангел.

— Ты преувеличиваешь. — Антон улыбнулся. Эта Татьяна всегда любила хватить через край и в эмоциях, и в оценках. — Тогда я сам многого не понимал. Как говорится, меня просто вёл «дух» или что-то ещё большее. Гадая тебе тогда, я не понимал полного смысла своих слов. Я только недавно его постиг.

— А, по-моему, всё точно так и было, как ты тогда говорил. И муж мой чужаком оказался, и история едва плохо не кончилась.

— Знаешь, а ведь чужой в твоего Сергея вселился только после нашей встречи. До этого у него был вполне человеческий набор проблем.

— Oh my god! — Глаза Татьяны распахнулись так, что Антон испугался, не выскочили бы они совсем. — А ведь правда!

— Это как раз ты могла стать ключевой фигурой в одной очень запутанной игре. Ты была одной из связующих информационных нитей, активизация которых может привести к решающим событиям в мире. И как только наши враги заподозрили это, они постарались тебя отсюда убрать. Помнишь, как муж едва не утащил тебя из этого мира?

— Помню, брр… — Таню передёрнуло, как будто она снова пережила этот крайне неприятный момент. — Как я тогда в крест из окошек вцепилась! It's impossible! Но это невозможно! Почему я? Ты говоришь очень странные вещи.

— В нашем мире возможно всё, тем более сейчас, в конце времён. Тогда в Калининграде шёл передел зон влияния, и делили их далеко не люди. Именно поэтому тебе тогда необходимо было уехать из страны, неважно куда. Ты у нас выбрала Англию, и замечательно. — Сейчас Антон разговаривал с ней, как взрослый говорит с ребёнком. — Территория вокруг Калининграда — одно из ключевых мест Земли, и тогда за неё сцепились… мм… разные существа.

Татьяна открыла рот и смотрела на Чёрного во все глаза. У неё осталась эта смешная детская привычка — так удивляться.

— Нет, после своего бывшего я не сомневаюсь, что там было много чужих. Но зачем?! Зачем им всё это надо?!

— Сложный вопрос. Долго объяснять придётся. Может, сейчас поедем? А вечерком я тебе всё расскажу.

— Ой, sorry, — подхватилась Татьяна. — Прости, пожалуйста, ты же устал с дороги и есть хочешь, а я тебя тут вопросами мучаю.

Пока они добрались до дома, она успела пересказать Чёрному всю свою быструю и успешную карьеру на английской земле. Хотя правильнее будет сказать — весь свой внезапный и яркий роман с историей Королевства. Она взахлёб сыпала именами, чинами, датами жизни, родословными владельцев своих дорогих исторических артефактов, перемежая их именами, чинами и родословными своих постоянных покупателей и теперь уже достаточно хороших знакомых. Небольшой, мало кому известный магазинчик, где она работала, её стараниями, увлечённостью и обаянием превратился в столь же небольшой, но в высшей степени элитарный клуб. Случайных посетителей в нём не было. Татьяна подозревала, что многие из её постоянных покупателей знакомы между собой и встречаются и в каких-то иных местах, время от времени она замечала, как посетители обменивались между собой взглядами или необычными жестами. Но до этих загадок она пока не добралась.

До вечера Антон развлекался, заставляя девушку страдать от любопытства. Он пересказывал основные новости в жизни группы — Татьяна поддерживала контакт с «Неманом», а кое-кого знала лично. Рассказал немного о своих житейских делах, не вдаваясь в подробности. Рассказал, что приехал сюда в поисках сведений о соратнике Петра Первого Якове Брюсе, что ему необходимо разобраться в роли этой фигуры и постичь её суть. Татьяна слушала, послушно ахала и вздыхала, а сама то и дело сворачивала на разговор о целях инопланетян на Земле. Наконец Антон перестал испытывать её терпение.

— Начать придётся с того, как мы до такой жизни дошли, — вступил он. — Понимаешь, Таня, всем во Вселенной правит любовь, это самое точное слово для ведущей Силы и основного Закона взаимодействия. Но со временем многие цивилизации утратили эту способность и это понимание. Это произошло за миллиарды лет эволюции. Они продолжили попытки постичь Вселенную, но уже без источника истины. Некоторые стали экспериментировать со Вселенной, чтобы понять её устройство. Так рождены были мы. В качестве эксперимента. Нас передавали из рук в руки, иногда оставляли без присмотра, отключали и демонтировали наши скрытые способности… Но одно разрушить они не смогли — ту частичку, искорку любви, присущую всему во Вселенной. А закончилось всё печально.

— Закончилось? — не поняла Wilkes. — Разве уже закончилось?

— Почти. В далёком будущем Создатели осознали свою ошибку и вернулись в точку, когда можно выправить ситуацию и повторно пройти свой урок. Перезачет, если сказать по-нашему. Конечно, описывая это тебе, я сильно упрощаю и в чём-то утрирую ситуацию, чтобы ты смогла понять.

Татьяна молча кивнула. Это она поняла.

— Так вот, урок им задали ещё более высшие силы, чем они сами. Не напрямую, конечно. А знаешь зачем?

Она замотала головой.

— Чтобы они на примере нас осознали, что они утратили. Любовь.

Таня молча смотрела на него. Её рот снова приоткрылся, показывая высшую степень внимания.

— Так вот, всё, что ты наблюдаешь в последнее время, и то, что будет в будущем, — всё это битва за право познать эту истину, только, правда, многие её понимают по-своему. Отсюда и 2012 год. В нём всё. Концентрат всех Сил, экзамен, поэма, танец, наконец — Показательный Танец. И, похоже, не все понимают, перед кем они танцуют. — Антон встряхнул головой, осознав, что уже не описывает девушке ситуацию, а размышляет вслух. — В общем, и это всё тоже привело меня в Англию.

— What? Зачем? — Чем больше была сбита с толку Татьяна, тем чаще в её речи проскакивали английские слова.

Антон помолчал. Нужно было, сказав правду, не сказать лишнего.

— Потому что Брюс оказывается ключевым лицом в этой истории, а его предки пошли из этой земли.

Он снова замолк. Таня ждала продолжения, но Антон вернулся к космосу.

— Я не рассказывал тебе о делении цивилизаций на технологические, магические и техномагические. Они все стремятся к одному — познанию, каждая своим путём. Возможно, ты слышала о таких, как Эббо, или Серые, о них говорит и ваш Дэвид Айк. Они в своё время вошли в контакт с нашими правительствами. Но их немного, не они представляют основную опасность для землян. Технократическую сверхдержаву Клэреот сюда не пустили, поэтому они тоже не смогут здесь доминировать. Зато имеется множество кланов, видов, союзов и конгломератов так называемых энергетических существ. Вот они на самом деле опасны, и их сейчас будет становиться больше и больше. Их привлекает возможность поживиться на низкочастотных вибрациях, для них это дармовая энергия и хороший корм. И здесь в процессе подхода к точке изменений, или ко времени изменения, ожидается богатейший урожай. Всё негативное, что только может излучать человек, станет добычей — боль и злоба, ненависть, жадность, агрессия. Есть множество названий для множества этих эмоций, я не хочу вспоминать их все.

— Я понимаю, о чём ты. Об этом многие говорят.

— Да, многие. Только немногие слышат.

— Есть и те, — продолжал он, — что пытаются в это трудное время поддержать землян. Фактически сейчас идёт закладка будущих реальностей или полное обнуление этого мира. А каким он станет после точки нуля, зависит от расклада воздействующих на него Сил. Это будет не только новая территория, это будет новый отсчёт, начало новой партии Игры. Поэтому в борьбе за эту планетку сейчас сцепилось столько различных Сил. Каждая Сила имеет своих наместников на Земле, именно через них они и действуют.

Таня слушала.

— Можно прикинуться человеком с помощью технологий, как это делают Серые и Клэреот, а можно просто вселиться в сознание человека. Такое происходило и раньше. Людей, что становились носителями той или иной Силы, называли аватарами. Для этого подходит не любой человек, а как бы созвучный определённой Силе. Он должен соответствовать ей и быть в состоянии за счёт своего развития выдержать её напор.

— Аватары богов?

— Да, здесь их считали богами или воплощениями божества. Но это лишь способы называть. Суть — в принятии проекции Силы.

— Проекции?

— В полном объёме Сила не может войти в человеческое существо, тело не выдержит, поэтому речь всегда идёт только о проекциях, о какой-то части космических Сил. Для Земли хватает. — Он улыбнулся. — Она у нас маленькая.

— Да, Земля маленькая, а богов на ней много, и все хотят быть главными, — вздохнула Wilkes. И добавила, перековеркав пословицу: — Паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат.

— Кроме того, — продолжил Антон, — есть те, что используют человека дистанционно. Этих распознать сложнее всего — пока не произошло включение, человек ничем себя не выдаёт, а потом полностью теряет контроль над своими действиями. И после обратного отключения, как правило, ничего не помнит. В этом весь и ужас. Мы ничем не отличаемся от героев фильма «Матрица»: так включить, использовать как живое орудие, можно любого. Единственный способ избежать возможного включения — это взять над телом и сознанием полный контроль.

— Всё, хватит! — не выдержала Татьяна. — Ты меня уже напугал. Про такие включения я и сама знаю, насмотрелась. Не хочу больше.

— Как скажешь, — тут же согласился Антон. — Моё дело предупредить.

— Спасибо, — серьёзно сказала она. — Но хватит.

Несколько дней Чёрный провёл, штудируя Татьянину подборку книг и исторических материалов и, время от времени, сверяясь с информацией из Сети. Он получил полное генеалогическое древо рода Брюсов, списки их владений поимённо и по временам, коллекцию гербов и девизов. Занял своё место в ней и первоначальный герб рода Брюсов, в котором над колючим цветком чертополоха расположились пара трилистников и какой-то пятилучевой лист, какой именно, он не определил. Это была самая первая версия герба, которая сохранилась только в архивах. Яков Брюс разработал себе личный герб, но девиз на нём остался тем же, что и у Роберта Брюса Первого: Fuimus — «Мы были».

В Москве к концу февраля, наконец, потеплело. Ещё не пахло весной, но уже можно было начинать её ожидать. Страна переживала очередную серию общенародного запоя — после Дня Мужчин готовилась к Дню Женщин, и неважно, как эти народные праздники официально именовал календарь. В этот вечер Night пришла домой довольно рано. Она решила воспользоваться этим по полной — насладиться спокойным вечером в собственном доме, вволю посибаритствовать, никуда не спеша и не падая с ног после трудного дня. Таня отмокла в ванне с ароматными травами, намазала на себя дорогущую витаминную, антиоксидантную и прочую волшебную забугорную косметику, берегущую её кожу и волосы, смешала уже третий безалкогольный коктейль и теперь безмятежно раскинулась в мягком кресле, следя за перипетиями лёгкого вечернего сериала. Она отдыхала.

Внезапно с улицы ворвался тарахтящий звук мотора. Он приближался, мешая слушать разговоры героев фильма. «Для машины необычно… Это же вертолёт!» — сообразила Night и выругалась от души: «Вот уроды новорусские! Над Москвой полёты запрещены, а этим ничто не указ». Грохот накатывался волной, смотреть кино не было уже никакой возможности, удовольствие было непоправимо испорчено. Татьяна скривилась и потянулась за пультом — выключить телевизор. Вертолёт грохотал, казалось, прямо над головой, слышно было даже посвистывание винтов, как вдруг звук перешёл в слабеющий, понижающийся в тональности вой, потом остался лишь свист, и он тоже затих. Таня недоуменно пожала плечами и опять уставилась на экран.

Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Она удивилась, как гость миновал домофон, потом подумала, что это, наверно, решила зайти соседка, что очень редко случается, встала и пошла открывать. Но это была не соседка, перед глазком стоял незнакомый человек в строгом чёрном костюме.

— Вы к кому? — удивлённо спросила Татьяна, раздумывая о надёжности своей двери.

— К вам, — коротко произнёс незнакомец. — Откройте дверь.

Татьяна возмутилась, но её рука независимо от её воли повернула замок. Дверь открылась. В коридор один за другим прошли трое похожих друг на друга и одинаково одетых мужчин. Таня растерянно отступила к дверям спальни. Вошедший последним аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Где Чёрный? — Первый мужчина, самый высокий из всех и с красным пятнышком на кончике прямого классического носа (видимо, лопнул сосудик), не стал тратить слов на ритуалы представления и объяснений.

— За городом, — отозвалась Татьяна, она дошла до двери и вцепилась в её косяк побелевшими пальцами. Сказать, что она испугалась, значит не сказать ничего.

— Нет его там, — отрезал второй незваный гость, под строгим пиджаком которого угадывался небольшой животик. — Его нет в Москве.

— Тогда я не знаю, — пролепетала она, страстно желая, чтобы кошмар наяву закончился как можно скорей.

— Ты должна его найти, — приказал первый гость. — Отправляйся в Калининград.

— Я там никого не знаю. — Слабый голос рассудка пробился через туман страха.

— Есть единственное место, где он считает себя в безопасности, — Гросвальд. Вот. — Незваный гость извлёк из-за борта пиджака конверт и протянул Татьяне. — Карта, фотографии местности, возможные маршруты, билет на самолёт.

Таня взяла конверт.

— Тебе следует любой ценой найти Чёрного.

— И что? — слабым голосом спросила она.

— И всё.

Посетители развернулись и вышли в обратном порядке, снова аккуратно прикрыв за собой дверь. Зашумел вызванный лифт. Таня, сжимая в пальцах зловещий конверт, вернулась в комнату, схватила недопитый коктейль и одним глотком осушила бокал, несмотря на стучащие о стекло зубы. Взвыл мотор, она услышала, как взлетел и быстро удалился в сторону МКАДа вертолёт. Таня забилась в кресло, уткнулась лицом в поднятые колени и разрыдалась.

Закончив плакать, она вскрыла конверт и принялась внимательно изучать карту местности.

На другой день Night уже сходила с трапа самолёта в Храброво. Аэропорт в это время года был почти пуст, на обычно плотно заставленной автомобилями стоянке сиротливо мёрзли несколько такси. Ещё к десятку машин спешили прилетевшие одним рейсом с Night из Москвы пассажиры — их встречали.

Татьяна плюхнулась в первое попавшееся такси и небрежно бросила:

— В Черняховск.

Водитель назвал какую-то сумму, она не расслышала, но кивнула. Они понеслись мимо покрытых снегом полей и торчащих неожиданно густо-зелёных ёлок. Night прикинула, что путь займёт пару часов, и откинула голову на подголовник.

В городке она указала остановиться возле универмага — это был универсальный ориентир, как улица Ленина в советские времена. Расплатилась, вышла, демонстративно зашла в магазин, а когда убедилась, что её такси отчалило, поймала другую машину. Теперь она не изображала «столичную штучку». Уселась назад, назвала выученное наизусть название деревушки и принялась переодеваться прямо в машине. Надо отдать должное водителю — он не попал в аварию, несмотря на то, что мог наблюдать в зеркале заднего вида. Night натянула термобелье, потом спорткостюм. Завершил процесс тонкий, лёгкий и не пропускающий ни ветер, ни воду комбинезон для катания на горных лыжах. Сапоги на шпильке сменили высокие зимние гады. Из дорожной сумки показался небольшой штурмовой рюкзачок, городская верхняя одежда и обувь перекочевали туда, туда же пошли пара пакетиков и свёрнутая в рулончик опустевшая сумка.

— На лыжах кататься в наши края? — попробовал завязать разговор водитель.

— К бабушке, — отчеканила Татьяна. — Еду в деревню, к бабушке, гостинцев везу.

— А что ж по-спортивному?

— У них там грязно и сыро. Приличную одежду лучше беречь.

— Это ваша правда, — согласился шофёр.

Больше он не пытался заговаривать с пассажиркой, молча высадил её на площадке возле бывшего сельсовета и укатил. Night двинулась к дальнему концу деревни. Машина исчезла из виду, улица была пуста, только Татьяна решительно шагала вперёд, как будто всегда знала эту дорогу. Выйдя из деревни, она ненадолго остановилась и в последний раз сверилась с картой. Отсюда до центральной части зоны километра три. Где-то там, в лесу, недалеко от границы поля, нужно искать стоянку Чёрного. Скорее всего, там будет стоять машина. Если на поле остались стога, он может расположиться и там, или же неподалёку должна быть палатка. Если его нет здесь, нужно проверить ещё пару точек зоны. Они отмечены на карте, их нетрудно будет найти.

Под эти мысли Таня легко шагала по подтаявшей грунтовке, на которой чётко читались следы недавно проезжавших машин. Дорога вела в соседнюю деревню, её регулярно чистили. Возможно, след машины Чёрного тоже отпечатался здесь. Конечно, она не знала, какая машина будет у него в Калининграде, но что он не останется без колёс, не сомневалась. Она внимательно посматривала в сторону недалёкого леса, чтобы не пропустить место, где удобнее всего сворачивать и выходить к нему через поле. Неприметный внедорожник, прикорнувший возле самого леса, заставил её кивнуть: ага! Night тут же свернула в поле.

Ноги проваливались выше колен, порой путались в залёгших под снегом стеблях травы, однако Татьяна медленно и упорно пробивалась к лесу. Она не сводила взгляда с далёкой машины, но не замечала возле неё никакого движения. Возможно, там никого нет.

Наконец она нырнула под ветви могучих елей, отряхнулась и постояла, восстанавливая дыхание. В лесу снега было гораздо меньше. Здесь были свои ловушки — можно было угодить в невидную ямку или овражек и ухнуть по пояс, но в целом передвигаться было проще. Татьяна заметила криво торчащий из снега остов молодой ёлочки, подошла, дёрнула и оказалась с довольно длинной палкой в руках. Вот и миноискатель! Срубить мелкие веточки так, чтобы остался только голый прямой и жёсткий ствол, было делом пары минут. Она осторожно двинулась вдоль кромки леса, прощупывая перед собой снег. Теперь она была уверена, что эта машина так или иначе связана с Чёрным. Подойдя ближе, она снова остановилась, всмотрелась в кромку леса возле машины и вслушалась в тишину.

Гунна втянула ноздрями воздух, словно пыталась определить, откуда пришёл запах тревоги. Она в лесу не одна! В зоне чужие! Чужие, вернее, один чужой внимательно наблюдал за её машиной. Она чувствовала направление внимания, оставалось обнаружить источник. Гунна не шевелилась, только глаза шарили по сторонам. Вот они засекли движение сбоку. Ага, не чужой, а чужая! Как сюда попала светловолосая девушка в ярко-синем с белыми вставками горнолыжном костюме? Девушка наблюдала за машиной. Гунна наблюдала за ней. Гунна не опасалась, что незнакомка её заметит: грязный бело-зелёный камуфляж обеспечивал идеальную защиту. Она начала осторожно подкрадываться к незнакомке.

Девушка медленно подходила к машине. Гунна двигалась гораздо быстрее, хотя позволяла себе перебежку лишь во время движения неизвестной. Наконец одна оказалась возле запертого пустого внедорожника, а другая — у неё за спиной.

— Что ты здесь ищешь?! — Гунна хотела резким окликом испугать неизвестную.

Незнакомка рывком обернулась на звук и встала в терцию, выставив заострённый стволик сухой ёлки. Её встревоженные глаза медленно застывали, приобретая видимость взгляда змеи. Страха в них уже не было.

— Мне нужен Антон, — ровным голосом произнесла незнакомка.

— Его здесь нет, — растерялась в первый момент Гунна, теперь её застали врасплох. К такой реакции и к такому вопросу она не была готова.

— Где он?

— Я не знаю.

— Ты лжёшь. Я чувствую присутствие его силы.

Night вывернулась из лямок рюкзака и шагнула вперёд, нацелив остриё в грудь Гунны. Та качнулась в сторону и попробовала перехватить палку. Не тут-то было, опытная фехтовальщица уже вернула клинок, и теперь он летел сверху, готовый приложиться в точности к сонной артерии. Night с удивлением ощутила, как в центре её ладони вспыхнуло горячее пятно, и что-то потекло из него вдоль палки. Она даже притормозила удар. Гунна отскочила, пропуская удар перед собой, инстинктивно подняла руку на блок. Палка мелькнула перед лицом, не задев, но она почувствовала резкую жгучую боль в левой руке. Следующим прыжком она ушла в сторону, за молодую ёлку, развернулась и бросилась бежать через лес.

— Стой! Я всё равно его найду! Ты всё равно скажешь! — Night кинулась за ней, оступаясь в снегу, ломая тонкие стволики подроста.

Гунна знала этот лес как свою квартиру, она могла бы пройти по нему ночью с завязанными глазами, она была уверена, что ей легко удастся оторваться от преследования и уйти по одной из лесных дорог. Она и оторвалась, но незнакомка топала по её следам с размеренностью и упорством носорога. Гунна подумала, что в этой гонке она устанет раньше, чем сможет уйти. Она развернулась и принялась дожидаться соперницу.

Night бросилась на неё, даже не сменив ритма бега. Лёгкий стволик взлетел на финт, чтобы обрушиться на голову жертвы с непредсказуемой стороны, но жертва не стала уворачиваться от удара. Вместо этого она рванулась вперёд, одним движением подлетела к противнице и схватила её за плечи, вынуждая опустить клинок. Физически Гунна была сильнее, Night бросила палку, её руки метнулись к горлу Гунны. Та отшагнула, всплеснула руками и хлопнула сложенными лодочками ладонями по ушам Night. После такого удара люди теряют сознание, однако Night снова пошла вперёд, сокращая дистанцию. Вот теперь Гунна по-настоящему испугалась. Она видела, что глаза её противницы потухли, в них не осталось ни проблеска разума, но тело продолжало двигаться и атаковать, значит, его вёл совсем не рассудок. Она поняла, что остановить Night можно только одним способом — сделав физически невозможным движение, то есть убить, и не просто убить, а расчленить тело. Но не убивать же её в зоне! Чёрт! Night неожиданно быстро ударила, Гунна с трудом увернулась, оступилась, Night тут же вцепилась ей в плечи, и обе девушки рухнули в высокий сугроб.

Через мгновение сугроб взорвался, из него во все стороны полетели ошмётки снега. Там ворочался зелёно-сине-белый клубок, из которого иногда показывались рука, нога или волосы и неслись рычание, визг и ругань. Гунна была сильнее и тяжелее, Night была вёрткой и упорной. Она выскальзывала из захватов и с маниакальным упорством стремилась вцепиться противнице в горло или в глаза. Казалось, она вообще не устала, сила её рывков не уменьшалась. Гунна уже тяжело дышала, двигаясь медленнее и стараясь придавить соперницу массой и взять в захват. Наконец она подгребла её под себя и вывернула ей руку за спину. Night с рычанием рванулась и чуть не сбросила Гунну обратно в снег, но та успела захватить вторую руку противницы и тоже её вывернуть. Теперь она имела преимущество в положении. Она понемногу отползала и поднималась на колени, заставляя врага согнуться если не за счёт боли, которую это тело не чувствовало, то за счёт рычага. Используя этот рычаг, она проволокла Night до ближайшего неразметанного сугроба и макнула головой в снег. Девушка рычала, плевалась, брыкалась и вырывалась, но Гунна раз за разом окунала её в сугроб, пока тело не перестало биться и не обмякло. Тогда она выволокла мокрую Night из «холодной», прислонила к ближайшему крепкому стволу и на всякий случай связала ей руки шнурком от своего капюшона. Потом отёрла растаявший снег со своего лица и с лица пленницы. Она не испытывала жалости к врагу — ей нужно было содержать его в состоянии, пригодном для допроса.

Оставалось ждать, пока Night очнётся. Ждать пришлось долго. Наконец девушка захлопала ресницами. Потом в её глазах появилась искра разума, она обвела взглядом деревья, распаханный снег, задержалась на Гунне и посмотрела на свои связанные руки. Потом снова взглянула на Гунну. Обе молчали. Гунна внимательно изучала очухавшуюся Night, теперь в той ощущалась враждебность, но эта враждебность была понятной и человеческой, в её подоплёке лежали обида и боль. Всё-таки досталось ей изрядно.

— Зачем? — начала разбор полётов Гунна.

Пленница ещё раз с некоторым удивлением оглядела поле битвы и промолчала.

— Ты помнишь, что ты творила?

— Да. — Night опустила голову. — Помню. Смутно, как сон.

— Зачем ты сюда пришла?

— Я приехала. Мне приказали.

— Кто?

— Не знаю. Три человека в чёрных костюмах. Они дали мне наводку на зону. Они послали меня найти… — Вдруг она замолчала, вскинула голову и резко бросила: — Чёрный здесь?

— Нет, — пожала плечами Гунна.