Правила Рамсфелда. Как выиграть в бизнесе, политике, войне и жизни Рамсфелд Дональд

Глава двенадцатая. Внутри овального кабинета

Большинство читателей этой книги не думают об избрании на пост президента Соединенных Штатов Америки. Уверен, что многие не будут работать или даже не будут стремиться работать в Белом доме. Но ряд уроков, полезных для работы в Белом доме, на 100 процентов применим к другим организациям, даже к тем, которые располагаются в офисах, не имеющих овальной формы. Президент в какой-то мере напоминает руководителя одной из 500 крупнейших корпораций – за исключением значительно большего объема работы и гораздо меньшей зарплаты.

Когда я был мальчишкой в 1930-е годы в Иллинойсе, я никогда не думал, что мне доведется работать близко с четырьмя президентами США. Первым, кого я помню как президента, был Франклин Делано Рузвельт, который в качестве главнокомандующего во время Второй мировой войны казался исполинской фигурой. Я считал, что он будет президентом на все времена. Когда он скоропостижно скончался в 1945 году, я был в седьмом классе. Некоторые мои одноклассники и я сам, у кого отцы были на войне, были так поражены и опечалены этой новостью, что плакали.

Став постарше, я понял, что президенты – не боги. Они не идеальны. Они не незаменимы. Они не всезнайки. Президенты совершают ошибки. Подчас серьезные ошибки.

Никогда не говорите «Белый дом хочет». Здания не могут хотеть.

Это делает роль сотрудников аппарата Белого дома особенно значимой. Они обеспечивают важную связь между президентом и американским народом. Они дают советы президенту, они могут отговорить президента от принятия неудачного решения или могут помочь президенту сыграть рукой, как ногой. Это одна из причин, почему я обычно не соглашался с теми, кто на одном дыхании бежал на какую-то встречу со словами «Белый дом хочет». Здание и даже организация не могут хотеть что-то. Люди, руководящие этой организацией, могут. Это помогает прояснить мозги, потому что в отличие от зданий люди могут совершать ошибки.

В политике каждый день наполнен многочисленными возможностями совершения серьезных ошибок.

Радуйтесь этому.

Когда я возглавлял аппарат Белого дома при президенте Джеральде Форде, мне довелось сопровождать его во время официального визита в Японию. Государственный визит президента Соединенных Штатов – это крупное событие. На подготовку уходят недели. Он требует значительных ресурсов в плане кадрового обеспечения, безопасности, связи и транспорта. В рамках Государственного департамента и других ведомств проходят широкие дискуссии относительно того, что должен был бы сказать президент, а что не должен, что он должен был бы постараться сделать и какие риски или проблемы следовало бы предвидеть. Не менее ста человек могли бы сопровождать первое лицо страны в такой поездке. В их число не входит пресса, в составе которой также десятки человек. Они летят на спецсамолете президента США или на борту резервного самолета, им нужны номера в гостинице, центры связи, а также сотрудники Белого дома, чтобы предоставлять информацию и отвечать на их вопросы.

Поездка в Японию была первым выездом Форда за границу в качестве президента и действительно первым визитом в Японию действующего президента. Не будучи избранным на свой пост на общих основаниях, он оказался под прицелом всего мира, наблюдавшего за тем, как он будет справляться со своими обязанностями. Хотя о его предшественнике Ричарде Никсоне в то время многие американцы были не очень высокого мнения, за пределами страны Никсона считали внушительным, даже дальновидным руководителем в области внешней политики. Неизвестный Форд, несомненно, страдал от сравнений, когда речь шла о глобальных делах.

Мы приложили максимум усилий для организации визита Форда в Японию, дабы обеспечить отличные результаты. Были подготовлены брифинги. Ответственные за средства информации работали с прессой. Мы полагали, что были во всеоружии.

Я находился в номере Форда в Токио, когда он готовился к своему первому появлению на публике, церемонии встречи с общественностью и аудиенции у императора Хирохито. Именно в это время я узнал о возникшей проблеме. Большой проблеме. Портной, готовивший официальный костюм, который требовался для тщательно разработанной церемонии, сделал брюки на несколько сантиметров короче. В тот момент сделать что-нибудь было невозможно. Форд передернул плечами и так или иначе отправился на мероприятие, брюки демонстрировали большую часть его голеностопного сустава, и все это перед глазами императора, японской публики и мировой прессы.

Это был досадный казус, случившийся перед лицом последнего в мире императора. Президент Форд мог бы прийти в ярость – и все выплеснуть на меня. Я был главой администрации президента и в этом качестве, как можно было бы справедливо утверждать, отвечал за любые случившиеся ошибки. Но Форд так не думал. Он не искал виновного. Он видел проблему, находил лучший, по его мнению, выход и двигался дальше по жизни. Другие президенты, возможно, искали бы выход из той ситуации по-другому – и, несомненно, гораздо громогласнее.

Политика – это люди.

Мы думаем о тех людях, кто наверху, как о ком-то, отличающемся от всех нас. Это так, если речь идет о руководстве компаний, главах некоммерческих организаций или иных учреждений, и особенно это относится к президентам. Президент Соединенных Штатов олицетворяет много понятий. Он и символ нашей страны. Он также глава государства, главнокомандующий, политический лидер и просто человек. Люди порой забывают о последнем.

Как любой другой человек, президент имеет инстинкты и чувства. Ему нравится слушать шутки и анекдоты. Ему, конечно, не нравится, когда его критикуют. Он беспокоится о своей жене и детях. Он может рассердиться. Он может просто жить, как все.

Уравновешенный Джеральд Форд однажды так взбеленился в Овальном кабинете, что швырнул карандаш через всю комнату. Джордж У. Буш-младший порой бывал шокирующе неформальным и прямолинейным. Рональду Рейгану нравилось рассказывать шутки и всякие голливудские истории, в которых содержались зерна мудрости, если кто-то слушал их внимательно. Я знавал человека, в то время еще не бывшего президентом, который был так огорчен чем-то, прочитанным в прессе, что он как будто с катушек слетел у меня в кабинете, что-то выкрикивая в запальчивости о каких-то пустячных вещах.

На нескольких мероприятиях я был вместе с бывшим президентом Биллом Клинтоном, и сразу же было видно, что он получает огромное удовольствие от общения с людьми. Ричард Никсон был совсем другим типом человека. Взаимодействие с незнакомыми людьми, как представляется, для него было большой проблемой. Он периодически покидал Овальный кабинет и уходил в свою личную комнату в здании исполнительного управления президента, находящемся через дорогу, где он мог бы в одиночестве подумать и что-нибудь написать. И все же день за днем он проводил общественные мероприятия, хотя и чувствовал себя при этом не в своей тарелке. Никсон был видным политиком, победившим на выборах в Белый дом, в сенат, на пост вице-президента и дважды на пост президента, во втором случае с самым большим отрывом от соперника за всю американскую историю.

Для любого человека, работающего на влиятельного босса в атмосфере повышенного стресса, – будь то президент страны, президент компании или какой-то иной руководитель, – легко забыть, что он или она просто человек.

У вас будет много работы и без попыток заниматься делами первой семьи.

У руководителя любой организации обычно много родственников, друзей, неофициальных советчиков и даже прихлебателей, имеющих разную степень компетенции и способностей. Для сотрудника аппарата это может представлять большую проблему. Это в такой же степени касается и Белого дома. Как вам вести себя с такого рода народом, который отличается разным темпераментом, умственными способностями и пониманием своей собственной значимости? Легко. Вы им не занимаетесь.

В администрации Форда ряд сотрудников аппарата очень боялись первой леди Бетти Форд. Быть первой леди Соединенных Штатов должно быть трудным испытанием. Да, вы живете в большом особняке и даже устраиваете обед для британской королевской семьи. Но вы также полностью лишаетесь собственной личной жизни и жизни вашей семьи на срок от четырех до восьми лет и на какое-то время после этого срока. Предполагается, что вы не можете работать или иметь жизнь на стороне от жизни вашего супруга. Народ постоянно комментирует вашу прическу и вашу одежду и может высказаться весьма строго и по тому, и по другому поводу. Вы находитесь на виду у всего мира, хотя и не получаете зарплату.

Элеонора Рузвельт однажды сказала, что как первая леди «вы больше не одеваете себя, а вы наряжаете общественный памятник». От вас многие также ждут, что вы запрете свое собственное мнение в сейфовую ячейку и оставите его там на срок пребывания на этом посту.

Бетти Форд была особенным человеком. Она была живой, откровенной, у нее было тонкое чувство юмора. Она ознакомилась с условиями, налагаемыми ролью первой леди, и отбросила их, как ненужный хлам. Она не боялась не соглашаться с мужем или сказать что-нибудь, что считалось бы необычным для первой леди от республиканской партии, как, например, ее громогласная поддержка права на аборт. Вначале кто-то был просто в шоке. Кто-то написал в Белый дом, чтобы госпожа Форд держала при себе свои «глупые взгляды». «Вы вообще не леди, – гласило письмо, – первая – вторая – или последняя». Некоторые из советников президента Форда были обеспокоены тем, что откровенность Бетти может стоить голосов президенту. Однажды меня спросили, что нам следует сделать в связи с «проблемами Бетти».

Во-первых, я не думал, что в этом была какая-то проблема. Я считал, что страна прошла период устарелых понятий о том, что может быть что-то неприемлемое в том, что первая леди имеет собственное мнение. Во-вторых, я думал, что нужно иметь дырку в голове, чтобы рассчитывать, что найдется кто-то, кто скажет жене президента, как, предполагается, она должна себя вести.

В случае с госпожой Форд общественность встала на ее сторону. Появились нагрудные значки со словами «Оставим мужа Бетти в Белом доме» и «Переизбрать Бетти первой леди».

У меня было такое ощущение, что со временем образец Бетти Форд – сильных, независимых женщин, обладающих собственным умом, – был не только принят, но и оказался в почете у американского народа. И однажды наступит, уверен, такой день, когда у нас появится первый джентльмен, имеющий свои собственные проблемы и вопросы. Я даже не буду начинать давать советы кому-либо по поводу того, как их решать.

Первая семья может оказывать ощутимое воздействие на администрацию. Президентские жены и дети могут приносить очки президенту, как это было с детьми Кеннеди. Они также могут оказаться в беде. В каждой администрации, в которые я непосредственно был вовлечен, у президента были дети, это были молодые взрослые. Как многие представители своего поколения, некоторые из них с удовольствием посещали вечеринки, у них были друзья или подруги, и они делали разные дела, которые дети обычно делают. Конечно, единственной причиной, по которой кто-то интересовался тем, чем они занимаются, была их фамилия. Но я не знаю ни одного человека, обладающего хоть каплей разума, кто дошел бы до того, чтобы критиковать детей президента.

Когда кто-то из детей Форда высказался не совсем благожелательно о бывшем президенте Никсоне, нарушив правила, установленные его отцом для членов его администрации, случился некий политический конфуз. Но никто в Белом доме ни слова не сказал об этом Форду. В конечном счете решать вопрос с ним, чрезвычайно приятным молодым человеком, имеющим право на собственные взгляды и остающимся моим другом до сего дня, было делом его собственного отца.

Лучшую часть жизни человека составляют его дружеские связи.

Авраам Линкольн

Каждый руководитель нуждается в друзьях, в важных связях с остальным миром. Многие руководители корпораций, например, приводят с собой людей, с которыми они работали раньше вместе, чтобы те помогали им и дальше. Будучи президентом, Джон Ф. Кеннеди опирался на группу бостонских политиков и назначил одного из своих братьев, которому он безоговорочно доверял, генеральным прокурором Соединенных Штатов. Рональд Рейган, когда был губернатором Калифорнии, создал свой «кухонный кабинет», в который среди прочих входил будущий генеральный прокурор Эд Миз. У Клинтонов были друзья из Арканзаса, у семьи Обамы – из Чикаго. Джордж У. Буш привел с собой нескольких коллег из Техаса.

Эти отношения периодически подвергались критике в Вашингтоне, особенно со стороны «специалистов», которые всегда крутятся где-то рядом в городе и которые не могут понять, почему президент не может отбросить подальше своих друзей и нанять кого-нибудь типа их самих на место этих друзей. Без друзей, помогающих им держаться на плаву, президенты могут утратить понимание того, какое принятые ими в Овальном кабинете решения оказывают воздействие на других.

В Белом доме при Форде я приветствовал друзей президента, выражавших озабоченность в отношении действий администрации, и советовал им встретиться с ним лично, с тем чтобы они могли сами высказать свою критику без каких-либо посредников. Обычно они с радостью следовали этому совету, но не всегда это срабатывало так, как я предполагал. Полные энергии, они шествовали в Белый дом с намерением высказать напрямую свои жалобы и озабоченности. Но когда они входили в Овальный кабинет – один из самых пугающих кабинетов в мире, – они начинали тушеваться. Их старый дружище Джерри теперь был президентом Соединенных Штатов и главнокомандующим вооруженными силами.

Зачастую старый друг со списком жалоб и озабоченностей был готов фигурально целовать перстень президента и говорить ему, как хорошо он справляется со своей работой. А затем, после всего, когда они уходили за пределы слышимости от президента, они, бывало, поворачивались ко мне и говорили: «Ну, Дон, я рад, что мне удалось снять этот крест с души. Надо было, чтобы он это услышал».

Не позволяйте работе поглотить вас полностью.

Выход на работу в любую организацию с известной репутацией – например, в компанию «Эппл» или «Гугл» – может напугать. И уж тем более это верно, если вы работаете в таком месте, как Белый дом.

Один из способов удержаться на плаву, работая в Белом доме, заключается в том, чтобы помнить, что это не я был избран на данный пост, а совсем другое лицо. Президент Соединенных Штатов не просто так побеждает на выборах и завоевывает доверие большинства американского народа. Но, как и главнокомандующий, сотрудник аппарата тоже может оказаться потерявшим контакт с тем, что происходит за пределами Белого дома. Работа на протяжении многих часов на важную персону может затруднить процесс разделения работы от остальной части вашей жизни. Риск может заключаться в том, что вы станете думать, что незаменимы для того лица, на которое вы работаете. Что-то в вашей жизни должно отойти на второй план – как правило, это ваша семья и дружеские связи. Где бы вы ни были, какой бы важной ни была ваша должность, не допускайте, чтобы такое произошло с вами.

Помните, что вы не такая уж важная персона.

Важны ваши обязанности.

Ваши знакомства – важная составная часть вашей жизни. И этот комплект взаимоотношений составлял, по всей вероятности, основную часть того, почему вы в итоге оказались сидящим в кабинете шефа вашей компании с прилегающими к нему помещениями, в Белом доме или даже стали президентом Соединенных Штатов Америки. В конечном счете жизнь с пропущенными школьными мероприятиями и семейными событиями, другими значимыми датами дает о себе знать. Эти события не относятся к числу тех, которые можно вернуть назад.

Роль главы аппарата Белого дома – «ловец копья».

Джек Уотсон, глава аппарата президентаДжимми Картера

Пожалуй, нет более значимой штатной должности в правительстве США, а возможно, даже и в мире, чем должность руководителя администрации Белого дома. Суть этой работы, если коротко, состоит в том, чтобы убедиться, что президент в состоянии сосредоточиться на самом важном для страны, что он подготовлен, вписывается в график, находится в безопасности. Быть главой аппарата Белого дома, как бы ни уникальна была эта должность, значит получить несколько уроков, которые помогут любому управлять большой организацией с разнообразной группой сотрудников и клиентов, рассчитывающих на самое лучшее. Клиентурой в случае с Белым домом является американский народ.

Очень многие полагают, что им «необходимо» видеть президента (или руководителя любой организации), невзирая на то, есть ли у президента (руководителя) время на эту встречу. Всегда находится группа самоуверенных людей с сильным характером, каждый из которых полагает, что их собственные приоритеты должны стать приоритетами начальника и что их близость к боссу должна быть максимальной.

Вот тут и обязан вмешаться руководитель аппарата. Наилучший способ решить проблему – решать ее с юмором, терпеливо, а иногда и твердой рукой. Когда вам кажется, что этих качеств вам недостает, то это значит, что вам их надо еще больше. В Белом доме при Никсоне Х. Р. Хальдман и Джон Эрлихман стали известны как «Берлинская стена», имея в виду их по-немецки звучащие фамилии и создающееся впечатление, что они не подпускают к президенту никого, особенно тех, кто мог бы сказать ему что-то, что он не хотел бы услышать.

Близость к президенту чревата обязанностью сообщать плохие новости.

Часто я был первым из сотрудников аппарата, с кем Джеральд Форд начинал говорить утром, и последним до его ухода вечером в личные помещения в восточном крыле. Я слышал его жалобы на подачу новостей, озабоченные высказывания по политическим решениям или его личное мнение по различным вопросам, начиная с телефонного разговора с руководителем Китая и заканчивая временем визита к парикмахеру.

Из-за этой приближенности главе аппарата легче всего прочувствовать настроение президента и понять, когда наступает нужное время для передачи значимого сообщения – не важно, хорошего или плохого. Президент, как все мы, может удержать на своем ноже только определенное количество зеленого горошка в определенное количество времени. Бывает время и место, когда к его многочисленным проблемам можно добавить еще без ущерба для его самочувствия. А бывают дни, когда лучше не приносить плохие новости. Но именно те, кто ближе всего к начальству – любому начальству, – и могут прочувствовать, когда такой момент наступает.

Как руководитель аппарата Белого дома я много раз был посланцем плохих новостей для Форда. Это была или информация о резком падении среднего индекса Доу – Джонса в промышленном производстве, или какая-то критика в газетах со стороны какого-то его бывшего сотрудника, или такие имеющие далеко идущие последствия действия, как захват «красными кхмерами» американского торгового судна «Маягуэс» в Юго-Восточной Азии в 1975 году. Я был также тем, кто сообщил Форду плохую новость о том, что Рональд Рейган отказался работать в его кабинете. Вместо этого Рейган решил бросить вызов Форду в гонке за пост президента.

Мой подход как руководителя аппарата состоял в том, чтобы держать открытой дверь для вице-президента и ключевых членов кабинета. Я не хотел быть сторожем для тех, в чьих консультациях и советах нуждался президент. Когда высокие официальные лица хотели встретиться с президентом, они почти всегда могли это сделать. И очень быстро.

Быть вице-президентом очень трудно. Не делайте его работу еще сложнее.

Не очень легко быть вторым номером в любой организации. Слишком на виду, и уже считают, что ты купаешься в лучах славы босса. Остаешься в тени и не попадаешь в газетные заголовки, и люди считают, что ты не очень-то справляешься с работой. С жаром поддерживаешь программу действий президента, и ты рискуешь тем, что тебя будут все считать подхалимом. Если посчитают, что ты даже хоть на йоту дистанцируешься от президента или от его политики, то, значит, ты какая-то обуза или предатель – или и то, и другое. Ты легко можешь превратиться в мальчика для битья для критиканов, особенно тех, кто не хочет напрямую открывать огонь против главного босса.

Быть вице-президентом Соединенных Штатов может означать четыре – восемь лет хождения на цыпочках по яичной скорлупе или езду на одноколесном велосипеде со смертельным номером – выберите сами подходящее сравнение.

Почему-то я не могу толком понять до сего времени, почему кандидаты в президенты с таким трудом подбирают себе кандидатов на пост вице-президента. Пока всего несколько вариантов выбора оказались удачными. Например, Дик Чейни и, можно поспорить, Ал Гор. Остальные, например, Джон Эдвардс, Том Иглтон и Спиро Агню, были с массой недостатков и навредили кандидату в президенты и его партии.

Мой ответ на вопрос президента Форда о его выборе вице-президента тогда в 1974 году оказался вполне правильным. Я предположил следующее. Первое. Этот человек должен обладать соответствующими способностями, опытом и личными качествами, чтобы стать президентом. Второе. Этот выбор должен служить делу расширения потенциальной поддержки администрации в целях содействия процессу управления. Третье. Он должен содействовать росту авторитета президентской партии. Руководители должны стремиться находить талантливых людей, которые дополняли бы таланты их самих, и, по возможности, таких, кто способен расширить возможности и силы организации.

Я знавал ряд вице-президентов и часто общался с тремя – Спиро Агню, Нельсоном Рокфеллером и Диком Чейни. Каждый относился к своему положению по-разному. Агню, как представляется, много времени уделял своим выступлениям и проверке складок на брюках, вместо того чтобы уделять внимание политике администрации Никсона.

Рокфеллер начал свою жизнь как наследник одного из богатейших семейств в Америке. Будучи таковым, он, несомненно, привык добиваться своего. Более того, перед тем как стать вице-президентом Форда, он уже был фигурой национального масштаба. В роскошных ресторанах подавали блюдо под названием «устрицы по-рокфеллерски». Он был губернатором Нью-Йорка 15 лет, дважды баллотировался в президенты, его хорошо знала пресса и в целом вся страна. Без сомнения, Рокфеллер на все сто подходил и на пост президента, если не более чем сам Джеральд Форд. В Нью-Йорке, штате, знаменитом своей неоднозначной политикой, губернатор был большим боссом, который привык не считаться с народом. Именно так он и пытался себя вести, будучи вице-президентом. Из-за этого он перессорился с рядом людей из администрации и не один раз сталкивался с самим президентом, что сделало его помехой для Форда и вынудило президента принять решение не включать его в список кандидатов на выборах в 1976 году.

У вас никогда не будет проблем из-за того, чего вы не сказали.

– Любимое правило Дика Чейни, приписываемое Сэму Рейберну —

В отличие от Агню Дик Чейни не беспокоился, как он одет, а в отличие от Рокфеллера Чейни ни на минуту не представлял себя равным президенту или даже будущим президентом, учитывая состояние здоровья и возраст. Вместо этого он тихо работал, не выходя на передний край сцены, сосредоточив внимание на политике и не выпячивая своего собственного мнения, за исключением тех случаев, когда он встречался с президентом один на один. Эти черты сделали его самым эффективным вице-президентом в истории и уж точно на протяжении моей жизни. Он был также легкой добычей для критики, потому что совсем не беспокоился о том, что пресса говорит о нем, и мало предпринимал усилий, если вообще что-то предпринимал, чтобы исправить неправильное впечатление о себе. В результате его достижения и вклад в работу администрации Буша были весьма значительными, но о них мало кто что-либо знал. Именно этого он как раз и добивался. Дик Чейни был образцовым вторым номером.

Когда президент оказывается перед лицом принятия решения, он, несомненно, должен получить рекомендации всех заинтересованных людей.

Какой мы можем извлечь из этого урок: в любой организации вы бы хотели проявлять симпатию к человеку, занимающему такой пост. Или по крайней мере попытаться посмотреть на мир с его или ее точки зрения.

Как сотрудник какой-то организации вы можете контактировать с людьми, занимающими важные посты, которые просто не нравятся вашему начальнику, которых он не хочет видеть около себя или с которыми он по какой-либо причине совершенно не считается. Задача тех, кто близок к начальству, – найти способ исправить это положение, с тем чтобы он или она продолжали получать необходимые им консультации и советы по ключевым решениям.

В случае с администрацией Форда президент просто не нашел общий язык с министром обороны Джимом Шлезингером, талантливым руководителем, которого он получил в наследство от администрации Никсона. В итоге он избегал встреч с ним. С другой стороны, Форд установил отличные отношения с государственным секретарем Киссинджером. Результатом стало то, что Форд при принятии решения не мог не склоняться больше в пользу позиции Государственного департамента, нежели министерства обороны. Для меня это создавало проблемы, когда речь заходила о вопросах типа переговоров о контроле над вооружениями с Советским Союзом.

Я представлял себе, как это жизненно важно для президента – знать мнение представителей Пентагона. Я использовал каждую возможность, чтобы побудить Форда встретиться со Шлезингером или хотя бы пообщаться с ним по телефону. Я также старался передавать точку зрения Шлезингера президенту в отдельном порядке. Я был уверен, что поступал бы неправильно, если бы не доводил до сведения Форда мнение всех сторон по важным вопросам, касавшимся национальной безопасности.

Это относится ко всем. У нас всех есть какие-то предпочтения, симпатии и антипатии, с кем мы хотели бы общаться, а кого вообще не хотели видеть. Чувствуйте, когда у вас появляется предвзятость, доводы за и против в отношении людей или проблем, и пусть ваш шеф знает об этом, чтобы он мог принимать это в расчет.

Никогда не паникуйте. Дела, возможно, обстоят лучше, чем это представляется изнутри.

Работа в Белом доме может вас в каких-то случаях вводить в заблуждение, каким-то образом дезориентировать. Работая на постах высокопоставленных сотрудников аппарата, вы будете в курсе таких событий, о которых знает лишь горстка людей в стране. Когда важные национальные или международные новости оказываются на первых страницах, часто они не являются новостями для нас самих. Мы уже обработали эту информацию и выяснили ее происхождение и связанную с ней общую ситуацию – и все это таким образом, который не доступен тем, кто находится за пределами нашего круга.

Такое может произойти в любой организации. Неудивительно, что информация, получаемая общественностью из прессы, может отличаться от того, что, как вам известно, является настоящей правдой. Например, открытое освещение доходов и заработков может быть отложено на несколько дней, посему, в то время как ваша компания уже предприняла шаги для улучшения ситуации, переданной в статье с негативной оценкой, аналитики и инвесторы, вполне возможно, впали в панику. И напротив, ваша компания может быть уолл-стритовской знаменитостью в финансовой прессе, а внутри вы вполне можете знать, что впереди у нее большие проблемы, которые пока еще никому не известны. Разница между теми, кто в курсе, и внешним миром может вводить в заблуждение. Принимайте это как данность, неотъемлемую часть вашей работы. Знайте, что со временем появится больше информации и обстановка вокруг нее станет более доступной, в результате чего и критика, и одобрение предстанут в более точном свете.

Не принимайте должность до тех пор, пока не будете чувствовать себя свободным говорить президенту все, что вы думаете, «без прикрас».

Президент большую часть времени физически отделен от народа, который он представляет. За исключением писем избирателей и редких выходов для незапланированных живых контактов с публикой ему не приходится регулярно общаться с теми людьми, которые его избрали. Это делает работу сотрудников его аппарата тем более важной, поскольку она позволяет президенту быть в курсе мнений и позиции его избирателей. Мне было значительно легче играть взятую на себя самим собой роль некоего «министра Откровенность» для президента Форда в силу нашей с ним длительной дружбы. «Я хочу, чтобы мои друзья превратили мою жизнь в ад и заставляли меня много работать». Мы все закивали головой и пообещали, что мы станем так делать. Но кому на самом деле понравится превращать жизнь президента в ад? Особенно если это друг, который тебе нравится и которого ты уважаешь? Я старался изо всех сил. Но не всегда это было легко делать.

В 1975 году Форд вел жаркие споры с членами конгресса по вопросу о финансировании южновьетнамского правительства. Конгресс проголосовал против финансирования со стороны США, что неизбежно привело бы к попаданию Южного Вьетнама под жесткий контроль со стороны коммунистов. Президент был так сердит, что совершил нечто ему несвойственное. Он стал ставить под сомнение личную смелость членов конгресса, предполагая, что у них недостает храбрости противостоять коммунистам. Это был жесткий для 1970-х годов язык, хотя, к сожалению, с тех пор он стал привычным. Разумеется, то, что говорит президент, задает тон для остальных членов его администрации. Его слова эхом отозвались повсюду и были повторены и вставлены в открытые высказывания других официальных лиц администрации.

Я сказал Форду, что его высказывание о конгрессе напоминает то, что мог бы сказать Линдон Б. Джонсон. Я не имел в виду это замечание как комплимент, да и Форд не воспринял его как таковой. «Что-то случилось вон с тем креслом, – сказал я, указывая на кресло за столом в его Овальном кабинете, – что заставляет президентов поступать и говорить так, чтобы они казались грубыми». Как член конгресса и даже как вице-президент Форд мог бы отделаться сердитым рычанием или какими-то бранными словами. Но не как президент. Меня беспокоило, как мог прореагировать американский народ на его гнев, каким бы искренним и сильным он ни был. Президентов, как известно, оценивают по их высказываниям. В Джеральде Форде в отличие от его непосредственных предшественников народу больше всего нравилось, что он казался приятным, сдержанным, честным человеком.

Я напомнил президенту о двух особенно вредных вещах для любого человека, являющегося публичной фигурой. Одна – это оказаться объектом насмешек, а вторая – предполагать, что человек сидит не на своем месте. Меня волновало, что те его сердитые и грозные замечания могли оставить второе впечатление. Взамен я предложил, чтобы он применил то, что я назвал «подходом по типу Эйзенхауэра» при ведении дел с политическими противниками. Хотя Айк считался человеком с норовом, он редко, если вообще когда-либо, проявлял гнев на публике или открыто ругал кого-нибудь. Как Франклин Делано Рузвельт, он, бывало, говорил о своих противниках больше с неодобрением или печалью в голосе, чем с гневом.

Форд все еще кипел от возмущения из-за этого вопроса. «Ну, они же ведь отступили!» Однако он согласился с моей точкой зрения и выразил признательность за высказывание. По всей вероятности, я представлял для него большую ценность в качестве советника именно потому, что наша долгая дружба позволяла мне сказать ему все, что, как я считал, ему необходимо было услышать.

Никогда автоматически не подчиняйтесь просьбам президента, если вы категорически возражаете.

Не каждые взаимоотношения между сотрудником аппарата и начальником начинаются с личной дружбы. И все же потребность в откровенности и прямолинейности весьма важна. Я практически не знал Джорджа У. Буша до его избрания президентом. Не секрет, что его отец и я не были близки. Видимо, это что-то значило, что, несмотря на свое огромное уважение к отцу, губернатор захотел рассмотреть мою кандидатуру на пост в его президентском кабинете министров.

В отличие от того времени, когда я был руководителем аппарата президента Форда, при президенте Буше у меня не было с ним ежедневных встреч, на которых я мог бы высказывать свои предложения или советы. Иногда я делал какие-то ремарки президенту Бушу на встречах с небольшим числом участников или во время нечастых звонков по телефону. Чаще всего я посылал ему короткие памятные записки. Мне нравилось готовить такие записки для руководителей, которые очень заняты и не имеют времени на длительные беседы с каждым. Они могут почитать записку, когда им это удобно сделать, – особенно памятные записки по существу на определенную тему.

Я посылал много таких докладных президенту Никсону, которому нравилось читать лаконичные документы. Однажды я посоветовал Никсону не исключать сенатора Эдмунда Маски, вероятного соперника по президентской гонке, из списка на подписание закона о чистоте воздуха, сказав, что ненужное исключение может привести к тому, что президента будут считать мелочным и ведущим себя не по-президентски. Я писал ему докладные, в которых предлагал активизировать работу республиканской партии с национальными меньшинствами. Однажды я написал в сильных выражениях памятную записку с выражением своего неприятия любой идеи использования Пентагона для ведения шпионажа за гражданским населением США. «Есть 150 причин, почему так поступать при нашей системе правительства очень плохо, – писал я, – президент знает их все».

Были случаи моего несогласия с Джорджем У. Бушем по тому или иному поводу. Вскоре после атаки 11 сентября, например, я поставил под сомнение слова президента, назвавшего угонщиков самолетов «трусливыми» в своих открытых заявлениях. Как бывший пилот, я не считал, что пробраться в кабину пилота в самолете, взять на себя управление им и лететь со скоростью 500 миль в час (более 800 км/час), чтобы врезаться в здание, является проявлением трусости. Это было значимое непонимание противника. Они не боялись, и они не были трусами. Они были фанатиками, а это совершенно иное дело. Президент Буш понял мою мысль и полностью согласился со мной.

Сказать шефу, когда вы полагаете, что он или она не правы, может значить спасение «от многия печали». А в некоторых случаях это может даже спасти саму компанию.

Особую ценность представляют высказывания президента и его время. Тратить их следует с большой осторожностью.

У нас в стране мы дошли до того, что воспринимаем президентов как центр вселенной. Это впечатление подкрепляется новостями в СМИ, членами конгресса, политическими партиями и иногда даже самими президентами. Они появляются на телевидении почти ежедневно, высказываясь то по одному, то по другому вопросу. Они выступают с заявлениями по случаю смерти какой-нибудь знаменитости. Они неожиданно появляются на экране в ночных телеинтервью с комедийными актерами. Поступая таким образом, они рискуют примелькаться на экранах. Это касается не только президента Соединенных Штатов, но и руководителей любой организации. Они стараются приписать себе все заслуги или взять на себя всю вину в своей организации, тогда как на самом деле почти каждое предприятие опирается в работе на широкий круг сотрудников, а не только на лицо, находящееся наверху.

Излишнее мелькание на виду у всех может представлять опасность для любого руководителя – а не только для политического деятеля. Возложение на одного человека ответственности за принятие любого решения, за любое достижение и любую ошибку оказывает огромное давление на такого руководителя. Это также наносит вред данной организации тем, что мешает другим выйти на передний край и не позволяет им взять на себя ответственность, которая по праву принадлежит им.

Одним из способов избежать большой шумихи вокруг президентов является ограничение времени их появления на публике и количества заявлений. Несколько вещей более всего ценны для президента, делового руководителя или любого высшего официального лица, помимо тех слов, которые они произносят. То, что говорит руководитель, отдается эхом по всей организации. Его слова становятся шаблоном для всех остальных. Большая и разнообразная аудитория с вниманием ловит слова своего босса – будь это избиратели или держатели акций, члены кабинета или совета директоров, конкуренты или противники. Поэтому повод для выхода какого-либо руководителя на трибуну должен быть достаточно весомым.

Пусть кабинет и ведомства принимают на себя больше решений.

Еще одним способом расширения круга ответственных лиц в организации является наделение соответствующими полномочиями подчиненных. В случае с Белым домом это более всего относится к членам президентского кабинета. Президент Никсон весьма преуспел в использовании своего кабинета. Он выбирал талантливых людей с устоявшейся репутацией и идеями, мужчин и женщин, имевших опыт руководства чем-либо и умевших достаточно свободно выступать на публике. В некоторых кабинетах, напротив, трудно запомнить имена более двух или трех из 15 или 20 членов кабинета.

Во многих организациях много способных людей, которых можно использовать и привлекать к работе по пропаганде основной идеи своей организации и обращению к тем, кто не сидит в зале заседаний вместе с членами совета директоров корпорации. В большой компании, входящей в 500 крупнейших корпораций США, например, всегда находятся люди из числа высших руководителей, которые могут на публике представлять эту организацию и выполнять любую работу. Наделите их соответствующими полномочиями и вмените им в обязанность эту работу.

Старайтесь сохранить и увеличить неизменность статуса президента. Возьмите на себя обязательство сделать так, чтобы после вашего ухода он был сильнее, чем до вашего прихода.

Когда я входил в организацию бойскаутов, мы запомнили одно правило: «Всегда оставляйте место палаточного лагеря в более чистом состоянии, чем было до начала мероприятия». Если обнаружите непорядок, уберите все, независимо от того, кто намусорил.

Я чувствовал такую же ответственность, работая в правительстве, особенно в Белом доме. Мне эту идею подсказал мой друг по имени Брюс Харлоу, который давал советы ряду президентов, начиная с генерала Эйзенхауэра. Он активно трудился в течение нескольких лет и был свидетелем нападок на статус президента со стороны разных кругов – СМИ, судов, постоянно действующей бюрократии.

После Вьетнамской войны и «Уотергейта» статус института президентства был на самом низком уровне в современной истории. Харлоу дал мне ценный совет в самом начале моей работы в администрации Форда, когда он высказался примерно в таком духе: «Постоянное давление со стороны конгресса и судов нацелено на ослабление исполнительной власти. Прими решение о том, что когда ты покинешь Белый дом, то ты оставишь объем всех полномочий в том состоянии, в каком ты их застал, когда пришел в Белый дом. Не делай ничего, что вело бы к дальнейшей эрозии президентской власти во время твоего срока работы».

Получайте удовольствие от работы на правительственной службе. По всей вероятности, это будет самый интересный и точно самый сложный опыт в вашей жизни.

Я понимаю так, что число талантливых молодых людей, проявляющих интерес к работе в правительстве, вряд ли такое большое, как это было во времена моей молодости. Частично это может быть из-за того, что мы подчас судим о правительстве по его ошибкам.

Мне нравилась работа в частном секторе. Она была трудной, но интересной, и награда была по заслугам. Но я бы потерял многое в моей жизни, если бы у меня не появилось опыта работы в правительстве, если бы я не наблюдал, как оно работает, справляясь с разными вызовами, и если бы я не пытался улучшить его работу на благо американского народа.

Когда мне было 20 лет и я учился на старшем курсе Принстонского университета, я присутствовал на банкете нашего курса. Перед нами выступил гость Эдлай Стивенсон. Это было в 1954 году. Стивенсон, бывший губернатор штата Иллинойс от демократической партии, потерпел сокрушительное поражение в президентской гонке двумя годами ранее, уступив генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру, и готовился участвовать в выборах в 1956 году – выборах, которые он тоже проиграл Айку с таким же счетом.

Несмотря на его неудачу в противостоянии самому популярному политическому деятелю нашего времени, Стивенсон был вдумчивым человеком. Он также был скромным, говорил присутствовавшим на встрече в тот вечер, что мы, по всей вероятности, забудем о нем вскоре после того, как он покинет сцену. Оказалось, это была единственная неточность в высказываниях губернатора Стивенсона. На самом деле совет, который он дал тем из нас, кто покидал университет и отправлялся в плавание по свету, оставался при мне на протяжении почти шести десятилетий.

Стивенсон говорил очень красноречиво о важности работы в правительстве и ответственности каждого гражданина, получившего привилегию жить в нашей демократической системе:

Именно на вас, на внимание с вашей стороны должно рассчитывать американское правительство как на источник своей мощи. А вы, если я осмелюсь вас просить, оказывайте такое внимание. Если вы, если молодые американцы, которые имеют все преимущества в виде образования, перспективы и самодисциплины, не будете проявлять свои способности в полную силу, Америка начнет спотыкаться. А если Америка начнет спотыкаться, то мир рухнет.

Слова Стивенсона, как и тогда, остаются верными сегодня. Возможно, даже более актуальными[35].

Несмотря на множество сообщений в прессе и опросы общественного мнения, показывающие снижение доверия к правительству, многие мужчины и женщины в нашем правительстве стремятся помочь отладить его работу на благо американского народа. В правительстве часто происходят жесткие политические баталии. Иногда ваша сторона побеждает, иногда она проигрывает. Но если вы действительно обращаете внимание на свою работу в правительстве и знакомитесь с людьми, которые посвящают свою жизнь этому, трудно не понять, что у нас, как страны, есть больше того, что объединяет, чем разъединяет.

Если вы действительно захотите перейти на работу в правительственной службе на любой стадии вашей карьеры, я хвалю вас за это. Работайте достойно. Получайте удовольствие от работы. И не попадайте впросак!

Глава тринадцатая. Аргументация в пользу капитализма

Мы часто видим на фотографиях улыбающихся руководителей деловой Америки рядом с президентами и членами конгресса. Несмотря на их доступность, деловые руководители не очень-то готовы пользоваться такой возможностью, чтобы говорить их избранникам, что им следует услышать, – вместо того чтобы говорить им то, что те хотят услышать.

Мы редко читаем о том, что выдающиеся лидеры делового мира прямо критикуют действия федерального правительства или выступают в защиту преимуществ свободных рынков и возможностей, которые они создают для американского народа. Я считаю, что если бы больше руководителей из делового мира защищали капитализм, не было бы так много фотографий этих людей, улыбающихся рядом с политическими деятелями.

Работая на посту руководителя компании, я смог понять, почему бизнесмены не очень охотно выступают против действий федеральных ведомств, имеющих власть и возможность навредить предприятиям. Ведь допуская подобное, руководство корпораций подвергает себя и свои компании опасности ответного удара со стороны правительства – налоговой службы США, комиссии по ценным бумагам и биржам, комитетов конгресса или многих других агентств федерального правительства, которые регулируют и надзирают за их действиями. Главные исполнительные директора компаний отчитываются перед советом директоров, владельцами ценных бумаг и перед клиентами. Все они имеют свои собственные политические взгляды, и их экономические интересы могут пострадать из-за того, что исполнительный директор компании мог бы сказать.

Однако понимание причин сдержанности не означает поддержки такого поведения. Американская экономика создавалась силой духа, а не страха. И те, кто продвинулся на верхнюю ступень нашей рыночной системы, зачастую проделал трудный путь, не выбирая легких дорог.

На протяжении последних лет критика делового мира и капитализма, кажется, стала интенсивнее. Слово «прибыль» часто используется как бранное слово. Люди, имеющие возможность оказывать какое-то влияние – ученые, политические деятели, создатели голливудских фильмов, – частенько хулят капиталистическую систему. Пугающие 68 процентов американцев, как показал опрос 2012 года, сказали, что верят в то, что «крупный капитал» и правительство «работают вместе против всех нас»[36]. Значительное число голливудских знаменитостей, выборных должностных лиц и даже учителей на разном уровне, как представляется, пытаются убедить молодежь в несправедливости и коррупционности системы свободного предпринимательства в Америке. К примеру, состоявшаяся в 2010 году в Манхэттенском университете конференция на тему «Капитализм в студенческих городках» продемонстрировала общее настроение против системы свободного рынка. Один докладчик отметил, что многие молодые американцы относятся к бизнесу с «широко распространившимся неприятием», причем такой подход вызван тем, что они читают и слушают на своих университетских лекциях»[37]. К подобному подходу вступающие в мир бизнеса и уже работающие в деловой сфере американцы должны быть готовы. Они должны быть настроены на его отпор и быть в состоянии сделать это.

То, что происходит сегодня, это более суровая и устойчивая версия старого явления. Еще в 1950-е годы, когда я был студентом выпускного курса университета, некоторые профессора в своих лекциях критиковали и пытались принижать бизнес, деловых людей и высмеивали воображаемую жадность и коррупционность деловой Америки. Они исходили из того, что работа в корпорации была чем-то незаконным. Правда состояла в том, что ученые были уважаемыми людьми, лишенными какого бы то ни было корыстного интереса в сказанном ими. Я придерживаюсь другой точки зрения. После Второй мировой войны мой отец Джордж Рамсфелд продавал дома. Он был морально чистым и честным, как и любой другой человек из тех, кого я когда-либо знал. Он никогда не зарабатывал больших денег, но он помогал своей семье, когда наступали тяжелые времена. Словами и действиями он объяснял нам необходимость упорно работать, зарабатывать деньги на жизнь и честно делать это дело.

В 1960-е годы президент Джон Ф. Кеннеди выступил в торговой палате США. Он сказал кое-что весьма необычное, по крайней мере если судить современными мерками:

Если американский бизнес не заработает достаточно и не обеспечит получение справедливой прибыли, то у нашего правительства не будет достаточно доходов для покрытия своих расходов. Если американский бизнес не процветает и не расширяется, правительство не сможет выполнить обещания по обеспечению экономического роста. Наша внешняя политика выступает за рост продаж американских товаров за границей, но именно бизнес, а не правительство, должен на самом деле произвести и продать эти товары. Наша внутренняя программа ратует за существенный рост занятости, но это именно бизнес, а не правительство, на самом деле создает рабочие места.

Как это ни парадоксально, но Кеннеди рассматривали как выступающего «против бизнеса». Но не так уж много политиков сегодня высказывают такую мощную, вдумчивую и, я бы добавил, точную аргументацию в пользу системы свободного предпринимательства, и уж тем более не так много среди них гордых либеральных демократов, как Джон Ф. Кеннеди.

В 1980-е годы эру Рейгана высмеивали как «десятилетие жадности», потому что президент Рейган поддерживал установление более низких налоговых ставок без всяких исключений и защищал бизнес в Америке. В ставшем очень популярным фильме «Уолл-стрит» показан злодей Гордон Гекко, который, как предполагалось, представлял американский капитализм. Совсем недавно крайне левый кинорежиссер Майкл Мур выпустил фильм, получивший ироничное название «Капитализм: История любви», ставший фактически проповедью на тему алчности и коррупции в деловой Америке. «Капитализм означает благополучие нескольких человек, – утверждает он, – а остальные будут обслуживать этих нескольких». Оба фильма, как и некоторые другие направленные против бизнеса киноленты, которые регулярно выходят в Голливуде, открыто осуждают систему, которая существует на основе «жадности».

Действительно, капиталистическая система зиждется на «жадности» – если под жадностью иметь в виду личную выгоду, желание добиться успеха и хорошо вести дело. Экономиста, нобелевского лауреата доктора Милтона Фридмана однажды спросили в телевизионном интервью, как он может защищать «жадность и концентрацию власти» при капитализме. Его ответ был поучительным и стал очень популярным:

Скажите мне, существует ли какое-нибудь общество, которое не основано на жадности? Вы думаете, в России не руководствуются жадностью? Китай не руководствуется жадностью? Что такое жадность? Разумеется, никто из нас не является жадным, это какой-то другой человек жадина. Мир зиждется на отстаивании каждым человеком своих собственных интересов[38].

Очень важно понять, что собственные интересы – это не то же самое, что эгоизм. Желание добиться своей цели, стремление к благополучию и получению богатства – для вашей семьи и, да, для себя самого – в человеческой природе. Стремление к получению прибыли стало основой некоторых самых значительных нововведений нашей цивилизации – электричество, автомобиль, самолет, железная дорога, компьютер и десятки видов фармацевтической продукции, которые улучшают, продлевают и спасают жизни.

Врожденный порок капитализма – неравное распределение благ; врожденное достоинство социализма – равное распределение нищеты.

Уинстон Черчилль

Несколько лет назад доктор Роберт Голдвин, декан колледжа Святого Иоанна в Аннаполисе, штат Мэриленд, и мой друг, удрученно заметил, что занят размышлением над вопросом «Что является причиной бедности?». Международная организация уполномочила одну комиссию заняться этим вопросом и попросила Голдвина возглавить эту группу. Он отказался, сославшись на устарелость этой концепции. Вопрос «Что является причиной бедности?» предполагал, что человек по своей природе должен быть процветающим, но что в мире были силы, «делавшие» людей бедными. Он отметил, что верно, по сути, именно противоположное. В заключение Голдвин сказал, что исследовать следует другой вопрос: «Почему люди процветают?»

Если какая-либо комиссия рассудительных наблюдателей возьмется за этот вопрос, ответ будет очевидным: гениальная система свободного рынка, основанная на личном интересе. Америка не случайно стала самой успешной страной в мире – и уж совсем не благодаря социализму. Улицы Америки не выложены золотом. Не было никакого рецепта или модели для достижения немедленного успеха. Что первые поселенцы хотели и нашли взамен, когда они впервые прибыли на эти берега в XVI веке, так это возможность – благоприятную возможность применить таланты, данные им Господом. Они много и тяжело трудились, рисковали и, используя свою предприимчивость, экономность и настойчивость, добились своего. За ними следовали их дальние родственники, двоюродные братья и сестры, которые слышали о предлагаемых Америкой возможностях, они шли на большой риск в поисках таких же точно возможностей. И с тех пор поколение за поколением получало выгоду.

В основе большинства доводов против свободного рынка лежит отсутствие веры в свободу как таковую.

Доктор Милтон Фридман

Сила свободного рынка состоит в том, что он не основан на командном управлении и принуждении. Напротив, его действие – это итог добровольных усилий миллионов людей, кооперирующихся в процессе обмена товарами и услугами. Эти миллионы ежедневно принимают решения в интересах личной выгоды, когда речь идет о цене вещей, которые они покупают и которые они продают, решения, в своей совокупности определяющие стоимость труда и цены гораздо лучше, чем, возможно, это мог бы сделать какой-нибудь плановик из центра, даже самый умный.

В силу того, что капиталистическая система разрешает отдельным лицам владеть собственностью и сохранять продукцию, произведенную на их предприятиях, эти люди, в свою очередь, заинтересованы в законах и регулированиях, помогающих защищать эту собственность и ту продукцию. Народ не ворует у других без удержу, поскольку люди знают, что могут быть последствия. Как написал мой давний друг покойный доктор Джеймс К. Уилсон, «Возможно, самым мощным антидотом для безграничного себялюбия является право собственности». В силу того что капиталистическая система создает соответствующие условия, благоприятные для предпринимаемых усилий, риска, вознаграждения и достижения цели, отдельные граждане могут тратить свое время и ресурсы для создания состояния без опасений ареста и конфискации.

В силу заинтересованности в создании благосостояния на длительный срок на пользу себе, своим детям и своим внукам граждане, работающие в системе свободного рынка, одновременно кровно заинтересованы в успешном развитии своей страны. Предприниматели и владельцы частных хозяйств улучшают жизнь своих соотечественников, которые становятся их работниками, инвесторами и клиентами. В результате в условиях рыночной экономики все больше людей стремятся к процветанию. Даже находящиеся на нижней ступеньке экономической лестницы имеют тенденцию жить значительно лучше, чем люди того же статуса в странах с иными экономическими системами.

Важнее всего то, что никому от рождения не предопределено и не начертано свыше вечно оставаться в одном и том же экономическом статусе, будь то внизу или наверху. У бедных есть шанс добиться успеха и стать богатыми, а богатые могут понести убытки и стать бедными. Пройдите по улице с магазинами розничной торговли в любом американском городе. Полгода спустя часть этих магазинов будет заменена другими. При системе свободного рынка компании могут уходить из бизнеса, их могут сменить конкуренты, предлагающие такие же или лучшие товары по более низким ценам. Посмотрим на мой родной город Чикаго. В 1930-е и 1940-е годы, когда я там жил, там находились офисы таких крупнейших корпораций, как «Интернешнл Харвестер» (производители сельхозтехники), «Монтгомери Уорд» (предприятия розничной торговли), «Сирс и Ребак» (сеть розничной торговли) и «Маршалл Филд» (сеть универмагов). Сейчас же в число крупнейших компаний входят «Групон» (американский сервис коллективных скидок), «Олстейт» (многофункциональная крытая арена), «Моторола» (мобильные телефоны и другие виды связи), «Офисмакс» (канцтовары), «Орбитц» (Интернет-туристическое агентство)[39]. Через 60 лет они, вероятнее всего, вновь сменятся.

Проблемы социализма в том, что в итоге у вас закончатся деньги других людей.

Маргарет Тэтчер

Мир делал попытки создания социалистической, коммунистической, командной и других несвободных экономических систем, в которых граждане не владеют собственностью и предполагается, что каждый имеет долю в производстве товаров и услуг. Советский Союз был основан на идее равенства и равной доли вознаграждения. Но все не могут быть равными. Правящий класс жил на роскошных дачах, ездил в лимузинах «ЗИЛ». Система погрязла в коррупции. Коммунистическая система – как предполагалось, идеальная – оказалась полным провалом.

Даже сегодня, десятилетия спустя после падения советской империи, по-прежнему есть люди, которые верят в то, что социализм может работать. Как ни странно, он популярен в части Западной Европы и даже, как кажется, среди некоторых молодых американцев, которые носят рубашки с изображением Че Гевары, специализируются по марксизму, ночуют в городе в палатках, протестуя против Уолл-стрит и деловой Америки. Даже федеральное правительство становится все более приверженным идее постоянно растущего федерального правительства, получившего обязанность выполнять все потребности или капризы своих граждан.

Люди не тратят заработанные другими деньги с такой же заботой, с какой они расходуют свои собственные.

Страницы: «« « 12345678 » »»