Удачная попытка Филлипс Карли

– Черт, – сказал Коул наконец. Кто бы мог подумать, что его поставит на место эта девчонка.

– Да, ты видишь, что я дело говорю, – злорадно констатировала Мейси.

Коул не стал с ней спорить, он обдумывал ее слова. Она только что заявила, что он любит Эрин, и его при этих словах не охватила паника, и ему не захотелось сбежать куда глаза глядят, скажем, назад, на Манхэттен.

Да, к чему спорить, если Мейси права.

Когда Сэм объявил, что Эрин не хочет его видеть, Коулу показалось, что он вырвал у него сердце. И Коул не осознавал, почему ему так больно, пока Мейси не раскрыла ему глаза.

Мужики и впрямь тупые создания. И он, Коул, в особенности.

Голова его шла кругом, и совсем не от выпитого виски.

Внезапно Мейси вскочила с дивана.

– Вижу, я дала тебе повод для размышлений, так что считаю свою работу тут выполненной. А теперь я должна собрать вещи моей лучшей подруги.

– Вещи Эрин наверху, в главной спальне, в конце коридора, но я могу привезти их завтра сам.

Мейси покачала головой:

– Эрин попросила меня это сделать, и я не хочу, чтобы у нее случился стресс из-за того, что что-то пойдет не по ее плану. И кстати, она еще кое-что спланировала.

Коул прищурился.

– О каких планах речь?

– Конкретных подробностей не знаю и, даже если бы знала, не смогла бы тебе рассказать. Но кое-что скажу: у тебя есть всего пара дней на то, чтобы вправить себе мозги, до того как врачи признают Эрин здоровой и она вернется к обычной жизни. – Мейси замолчала. Очевидно, паузу она сделала для большей выразительности. – Иными словами, как только она закусит удила, тебе будет куда сложнее достучаться до нее. И в смысле эмоций, и во всех прочих.

Коул судорожно сглотнул.

– Поясни.

Мейси пожала плечами.

– Она говорит о том, что надо встретиться с адвокатами, чтобы подвести юридическую базу под ваши дальнейшие отношения. Больше я не могу ничего сказать.

«И не надо».

Коул и так все понял. Эрин вознамерилась свести его роль в ее жизни к роли приходящего папаши, который платит алименты и встречается со своим ребенком на условиях, установленных судом.

Тошнота подкатила к горлу в тот момент, когда Коул осознал, что именно этого он изначально и хотел, как ему думалось. И он сам сказал ей, что примерно на это она может рассчитывать. Достаточно денег, чтобы покрыть базовые расходы на ребенка, пока он будет заниматься тем, чего требует от него его работа.

Она будет жить своей жизнью, а он – своей. Если то существование, которое он намеревался вести, можно назвать жизнью. Без друзей, без семьи, без каких-либо долговременных привязанностей и обязательств. Раньше его вполне устраивало такого рода существование. Так было до тех пор, пока Эрин не оказалась в его постели. До тех пор, пока Эрин не оккупировала его жизнь и не втащила его, отчаянно сопротивляющегося, в свою. Пока она не распахнула его сознание и его сердце навстречу возможностям, которые, как он думал, закрыты для него навсегда.

А он с завидной регулярностью швырял их ей в лицо.

Коул провел рукой по глазам. Что-то жгло их изнутри.

– Мейси? – Коул окликнул ее, но она уже исчезла. Очевидно, ушла наверх собирать вещи Эрин, пока он пребывал в ступоре.

«Несколько дней», – мысленно повторил Коул. Не так много, чтобы повернуть вспять всю свою жизнь. Но если Эрин ему нужна, а она, черт возьми, была ему нужна, он должен успеть.

Врачи дали Коулу и Джеду пятнадцать минут для первого свидания после операции. Поскольку Коул уже успел переговорить с лечащим врачом отца до того, как вошел в палату, он считал, что готов к тому, что ему предстояло увидеть. Однако при виде всех этих трубок, которыми словно оброс отец, Коулу сделалось жутко. И с потрясением от увиденного ему пришлось справляться самостоятельно. Эрин рядом с ним не было, и Коул, поймав себя на том, что ему остро недостает ее поддержки, еще больше укрепился в мысли о том, что принятое им решение является единственно верным. Он сделает то, что наметил, как только выйдет из палаты отца. Только кто даст гарантии, что в конечном итоге он получит желаемое?

Коул пододвинул стул к кровати отца. Джед спал, и Коул не стал его будить. Сон лечит, и Коулу достаточно было видеть то, что легкие отца дышат, а сердце качает кровь. У них еще будет возможность попробовать прийти к согласию. Ради его ребенка, если не ради него самого. Коул уже давно ничего не ждал от Джеда, и в этом смысле ничто не изменилось.

– Привет, Джед, – сказал Коул, и ему было в известном смысле все равно, слышит ли его отец. – Я рад, что ты выкарабкался. Выглядишь ты дерьмово, но ты сильный, справишься.

Коул говорил тихо, ему лишь хотелось высказать вслух, что было у него на уме и в сердце все эти годы.

– Я знаю, что мальчишкой был настоящей занозой в заднице, и готов поспорить, что и мой ребенок задаст мне жару. – Коул даже улыбнулся при этой мысли, которая, надо сказать, еще и немало его напугала.

Коул перевел дыхание.

– Но я не знаю точно, отчего мы не могли никогда найти точки соприкосновения. Даже когда я стал взрослым. – Коул неуверенно замолчал, не зная, стоит ли продолжать. Но чувства, что отравляли ему жизнь многие годы, облаченные в слова, требовали выхода. И от этого становилось легче на душе. – Я не знаю, почему ты меня так ненавидишь и почему то, что я делаю сейчас, так тебя не устраивает. – Коул покачал головой. Боль, сидевшая в нем все эти годы, душила его.

– Я не стану поступать так со своим ребенком. По крайней мере буду пытаться поступать лучше. – На самом деле Коул понятия не имел, как управляться с ребенком. Жаль, что дети не рождаются вместе с пошаговой инструкцией. Хорошо, что у него была Эрин. Ей виднее, что делать. К какому бы концу они ни пришли, он верил в то, что как родители они сделают все, чтобы у их ребенка было хорошее детство.

Коул хотел много, много больше, чем мог дать формальный договор, но после того как он так долго и упорно отталкивал Эрин, причиняя ей боль, иногда осознанно, иногда нет, он не был уверен, что она по-прежнему хочет получить от него то, что желала когда-то. Она не отвечала ни на его звонки, ни на его сообщения, когда он справлялся о ее самочувствии. И все это не внушало оптимизма.

Как бы там ни было, Коул не отступился от задуманного. Что бы там в конечном итоге ни решила Эрин, Коул уже знал, что оставит прежнюю работу и поселится в Серендипити. И это будет правильно и для него самого, и для ребенка, с которым он хотел иметь близкие отношения.

– Я приложу к этому больше стараний, чем ты. Я сделаю больше, чем мне пока удалось, – сказал Коул мужчине, лежащему в проводах и трубках на больничной койке.

К удивлению Коула, отец его открыл глаза и встретился с сыном взглядом. Коул нервно сглотнул, гадая, что именно из сказанного им он услышал, что смогло пробиться сквозь твердую броню, которой окружил себя Джед Сандерс.

Ту же броню, в которую одевал себя Коул, защищаясь от мира, до тех пор пока не полюбил Эрин и не узнал, как много может она и жизнь ему предложить.

Врачи прописали Эрин постельный режим на неделю. Если схваток больше не будет, то она сможет понемногу начинать ходить, а там можно и вернуться к обычному образу жизни. Впрочем, Эрин уже решила для себя, что привычный порядок жизни надо менять, и ей не хотелось с этим затягивать. Если она не могла поехать к людям, которых хотела видеть, значит, надо сделать так, чтобы они пришли к ней.

За неимением салона, Эрин принимала гостей на диване в гостиной. К ней приходили родители, братья, друзья. Мейси приезжала каждый день с тортом, всякий раз разным, от тети Лулу. С Коулом, хотя он и писал ей ежедневно и она видела пропущенные вызовы и голосовые сообщения, Эрин не готова была пока разговаривать. Сначала надо собраться с силами. И лишь тогда, когда она сможет вести себя непредвзято, как юрист, а не как влюбленная женщина, она позволит ему прийти, потому что будет знать, что после его ухода с ней не приключится истерика.

Эрин готовила себя к предстоящим переменам и как раз сейчас принимала посетительницу, которая должна была ей в этом помочь. Женщина сидела в кресле, а Эрин на диване, на котором, наверное, уже образовалась вмятина от того, что Эрин проводила на нем почти целый день.

– Здравствуйте, Келли. Я очень рада, что вы смогли ко мне прийти.

Келли Баррон, жена Нэша, милая женщина с каштановыми волосами золотистого отлива, приветливо улыбнулась Эрин.

– Поверьте, я тоже рада встрече. Удачный предлог, чтобы оставить близнецов на попечение мужа, – сказала она, озорно блеснув глазами.

Эрин засмеялась.

– Сколько сейчас вашим мальчикам?

– Тринадцать месяцев. Ужасный возраст. А с близнецами вдвойне. – Но свет материнской любви в ее глазах опровергал ее слова.

– И как вам с ними работается дома? – Келли была помощником адвоката Ричарда Кейна, известного и уважаемого человека в Серендипити.

По странному совпадению, когда Келли только приехала в город, она влюбилась в Нэша, не зная, что тот был в свое время женат на Анне Кейн, дочери ее нового босса. Она также подружилась с Анной, не ведая о том, что ее связывало с Нэшем. По счастливому стечению обстоятельств, каждый из бывших супругов нашел новое счастье, и обошлось без взаимных обид. И чтобы выручить фирму Ричарда, фирма Нэша пошла на слияние. В определенном смысле произошедшее напоминало инцест, но, тьфу-тьфу, все прошло гладко.

– Тяжело, – откровенно призналась Келли.

Эрин ни на что, кроме как на правду, какой бы горькой она ни была, и не рассчитывала.

– Я работаю неполный день, и мы вынуждены брать няню на то время, когда я занимаюсь делами. И моя сестра Тесс часто заглядывает, благо она теперь водит машину, за что я ей очень благодарна. Честно говоря, сейчас я работаю не столько ради заработка, сколько, чтобы не сойти с ума. – Она провела рукой по волосам. – Мне нужны эти несколько часов, чтобы ощутить себя взрослым, компетентным в своей области человеком. Но, как мне кажется, вскоре вы поймете, о чем я, – со смехом закончила Келли.

Эрин тяжело вздохнула.

– Итак, как я догадываюсь, быть помощником окружного прокурора с ненормированным рабочим днем и при этом еще и матерью-одиночкой – непростая задача. – Эрин задумчиво кусала нижнюю губу.

– Ну, вам понадобится помощь, когда придется работать внеурочно, но я бы сказала, что миссия выполнима. Все решаемо, если очень захотеть.

Вот в этом и загвоздка. Чем меньше времени оставалось до родов, тем больше Эрин задумывалась о том, что такое – быть матерью и какая именно работа лучше всего подойдет ей, если она хочет быть ребенку хорошей мамой.

– Мне еще предстоит понять, чего я хочу.

Келли наклонилась вперед, к сидящей напротив Эрин.

– Я не пытаюсь вторгаться во владения Эвана, – сказала она. – Хотя ладно. Я уже вторглась на его территорию. Как бы там ни было, при слиянии фирм пришлось несколько человек уволить, и мы всегда ищем крепких адвокатов, которые могут привлечь клиентов в фирму.

Эрин широко открыла глаза.

– Правда?

Келли кивнула:

– Я могу сказать вам, что мы предоставляем очень гибкий график молодым мамам, потому что я – одна из них, и мне до сих пор всегда удавалось уговорить мужа поменять политику фирмы, если она мне не нравится. – Она улыбнулась, давая Эрин понять, что имеет над мужем определенную власть.

Эрин завидовала Келли, потому что у той был муж, которого она любила и который тоже ее любил, и дети. И все они жили вместе. Эрин нервно сглотнула.

– Итак, хотите встретиться с Нэшем и поговорить с ним насчет приема на работу? Честно сказать, я бы хотела, чтобы вы влились в наш коллектив. Из чисто эгоистических соображений. Есть с кем поговорить о детях, есть с кем подружиться. И для вас эта работа будет новой, а потому интересной. Какое-то разнообразие. И не надо сидеть в офисе по ночам, если вы только сами этого не захотите. Мы за то, чтобы широко пользоваться возможностями видеоконференций и работать дома.

– Да! – не раздумывая, сказала Эрин. И дело не только в том, что Келли была убедительна. Эрин уже знала, что ей придется покинуть окружную прокуратуру. Она чувствовала себя так, словно пользуется расположением работающих там людей в своих целях. Последнее время ее работа постоянно ложилась на плечи коллег. Там нужен был человек, отдающий делам куда больше времени, чем она теперь могла себе позволить. А дальше с этим будет еще сложнее. Просто до этого разговора Эрин еще не поняла, чего хочет, и предложение Келли казалось идеальным во всех смыслах.

– Отлично. Я попрошу Нэша вам позвонить, и все дальнейшее вы уже сможете обсудить с ним.

Теплая улыбка Келли лишний раз убедила Эрин в том, что она поступает правильно.

– Вы уже подыскиваете няню на то время, когда будете заняты? – спросила Келли.

Эрин устроилась поудобнее на диване.

– Вначале мама поможет, а все остальное будет зависеть от того, о чем мы сейчас с вами договоримся. – Эрин сразу стало как-то не по себе, когда она вспомнила, зачем, собственно, пригласила сюда эту женщину.

Келли вопросительно приподняла бровь, но предпочла подождать, пока Эрин сама все объяснит.

Эрин закрыла глаза, прогоняя боль, убеждая себя сосредоточиться на деле. Заставив себя посмотреть Келли в глаза, Эрин сказала:

– Мне нужна помощь в составлении документов, которые я должна передать на подпись отцу ребенка. Разумеется, я хочу получить единоличную опеку, но должна дать ему возможность вволю общаться с малышом, когда он будет в городе, поскольку работа не позволит ему видеться с сыном или дочерью каждую неделю.

Келли достала из сумки блокнот и ручку и начала делать пометки.

– Кем он работает?

– Агентом под прикрытием в Манхэттене. В последний раз, по его словам, он был на задании больше года, не имея возможности ни с кем поддерживать связь. – Горло ее горело от усилия сдержать слезы. – Не думаю, что смогу получать от него вести, пока он работает. Он сказал, что готов взять на себя родительские обязанности, и, поскольку мне придется работать, мне нужно будет оплачивать няню.

В глазах Келли Эрин читала сочувствие.

– Вам понадобится куда больше, чем деньги на няню. Поверьте, вы захотите, чтобы он платил столько, сколько потребуется, и, если он согласен, договориться об этом будет нетрудно.

– Я не думаю, что он будет сопротивляться.

Если бы можно было ничего не брать с Коула, это устроило бы Эрин куда больше, но она не была настолько глупа, чтобы позволить гордости взять верх над здравым смыслом. Она уже отказывалась от карьеры из-за ситуации, которую создали они оба, в то время как он вернется к своей привычной жизни. Эрин готова была многим жертвовать во имя ребенка. Честно говоря, она со счастливым замиранием сердца ждала его рождения. Но это не означало, что она будет пытаться тащить все на себе.

Если все, что мог предложить Коул, – это деньги, то она примет у него столько, сколько потребуется, чтобы свести концы с концами.

– Дело не в том, что я зла на него или решила его наказать, – объясняла она Келли. – Я просто хочу иметь достаточно средств, чтобы заботиться о малыше и быть с ним или с ней, когда я могу. – Плохо уже то, что он будет жить в неполной семье и почти ничего не будет знать о своем отце.

Эрин вытерла глаза ладонью, и Келли молча протянула ей бумажный платок.

– Спасибо, – сказала Эрин, благодарная Келли за то, что та не заставила ее объяснять, что она чувствует. Если бы этот разговор состоялся, все кончилось бы для нее плохо. Истерикой как минимум.

Келли, деликатно опустив глаза, записывала что-то в блокнот.

– Эрин?

– Да?

Келли подняла на нее глаза.

– Вы знаете, что я дружу с Энн, женой Джо, верно?

Эрин прищурилась, но кивнула.

– Она как-то сказала, что Джо вынужден снова искать квартиранта. Он сдает квартиру помесячно, так что, когда этот месяц закончится… Коул сказал, что съезжает, – тихо добавила Келли. – Вы об этом знали?

Эрин покачала головой, и слезы полились рекой.

– Но я не отвечала на его звонки. Насколько я его знаю, он бы мне сказал.

– Вы не против, если я ему позвоню? Чтобы узнать, есть ли у него адвокат, с которым я могу связаться по поводу того, о чем мы говорили? Или вы сами хотите ему сказать?

Эрин замахала руками.

– Сделайте это сами. Пожалуйста, – добавила она, зная, что Келли не виновата, что она злится.

Рассуждая здраво, ей и на Коула не за что сердиться. Все случилось именно так, как он ее предупреждал. Она сама виновата, что надеялась на большее. На то, чему, как он ясно ей сказал, не суждено случиться.

И все же чем меньше ей придется иметь с Коулом дел, по крайней мере сейчас, тем лучше она будет себя чувствовать. Эрин стиснула в кулаках края одеяла, которым прикрывала живот и ноги. В голове стучало, и сердце, казалось, рвалось на куски. И судя по тому, как близко были у нее слезы и как теснило грудь, преодолеть свое чувство к Коулу Сандерсу будет куда сложнее, чем она надеялась.

И то, что всеми вопросами будет заниматься Келли, поможет ей сохранить то единственное, что у нее еще осталось.

Гордость.

После того как Коул еще раз навестил отца, он уехал в Манхэттен. Он должен был сообщить о своем решении уйти с работы своему боссу лично. Рокфорд, которому Коул вручил заявление об уходе, побагровел как рак. Он ругался и брызгал слюной, но в конечном итоге отпустил Коула с Богом. И еще сказал, что если ему вдруг станет скучно, прежняя работа будет его дожидаться.

Коул промолчал, но одно он знал точно – рядом с Эрин ему не будет скучно никогда. И дело не в интуиции, это ему подсказывало сердце.

Будучи в Манхэттене, Коул позвонил матери и отчиму и сообщил, что им предстоит стать бабушкой и дедушкой. Теперь пришло время планировать будущее. Коул решил, что откроет собственную охранную фирму, которая базироваться будет в Серендипити, но работать в ней будут вышедшие в отставку такие же, как он, секретные агенты, чьи контакты он хранил. Эти люди жили теперь в самых разных городах. Придется поездить по стране, но очень опасной эту работу не назовешь, и чем больше в его фирме будет людей, которым он доверяет, тем меньше ему самому придется летать в командировки и решать вопросы лично. А пока благодаря тому, что он многие годы работал как вол и обходился малым, у него кое-что накопилось на счете, и еще Ник ему поможет, если вдруг захочется поработать руками. И самое главное, у него был план.

С этим планом пришла надежда, и хотя Коул и говорил себе, что не стоит слишком ей поддаваться, оптимизм Эрин оказался заразительным. Но Эрин была последним пунктом его плана, и Коул решил действовать по порядку, чтобы показать ей, что он не пускает слов на ветер и уже предпринял все необходимые шаги для того, чтобы осуществить задуманное.

Из Нью-Йорка Коул направился в Серендипити и успел в больницу как раз вовремя, чтобы навестить отца до окончания часов посещения. Перед тем как зайти к Джеду, Коул переговорил с врачом, только что закончившим вечерний обход. Джеда перевели из палаты интенсивной терапии в так называемый послеблок. Ему уже разрешили вставать и немного ходить. Коулу было искренне жаль медицинских сестер: такого несговорчивого и капризного пациента, как Джед, надо еще поискать. Коул подошел к приоткрытой двери в палату и остановился на пороге.

– Мистер Сандерс, я хочу, чтобы вы дышали в трубку. Мы не можем допустить, чтобы у вас в легких скапливалась слизь. – Пожилая женщина стояла перед кроватью Джеда с дыхательным аппаратом в руке.

Джед лежал, откинувшись на подушки, и на женщину не смотрел.

– Уходите.

Коул не мог решить, зайти сейчас или повременить.

– Я уйду после того, как вы сделаете то, о чем я прошу. Вам меня не запугать. Вы упрямый, а я еще упрямее.

– Черт побери, женщина…

– Мисс Рейнольдс. Люси Рейнольдс. Вы можете называть меня Люси после того, как подышите в этот аппарат.

Она сунула трубку Джеду под нос. Коул в изумлении наблюдал за тем, как Джед позволил ей подоткнуть ему подушку под спину и сесть. Медсестра говорила ему, что делать, и Джед старательно следовал ее инструкциям. Когда ему стало совсем невмоготу и он застонал, Люси снова уложила его на кровать.

– Молодец, Джед! – довольным тоном похвалила она его.

– Для вас я мистер Сандерс, а Джедом вы будете называть меня тогда, когда перестанете мучить.

Медсестра пропустила слова Джеда мимо ушей. Она протянула ему картонный стакан, и Джед сделал маленький глоток через соломинку.

Коул, потрясенно покачав головой, вошел в палату.

– Продолжаешь веселиться? – спросил он старика.

У Джеда при виде сына расширились глаза.

– Он молодец, – сказала Коулу медсестра, привлекательная женщина примерно одних лет с его отцом.

– Ну что ж, спасибо, что терпите его.

Люси взглянула на Джеда участливо, не без озорства.

– Что бы он ни выкинул, я справлюсь.

Отец пробормотал что-то неразборчиво, но щеки его покраснели.

– Мне надо сейчас к другим пациентам, но я вернусь. Позвоните, если я понадоблюсь, Джед.

Сестра ушла, а Коул подвинул стул ближе к кровати и сел. Оба молчали несколько минут. Первым нарушил тишину Коул:

– Вот видишь, ты выкарабкался.

– Чертовски сильно болит, – пробормотал старик.

– Надо думать.

Коул положил локоть на металлические перила кровати.

– Послушай, я должен тебе кое-что сказать.

Джед встретился с сыном взглядом.

– И что это?

Как раз в этот момент зазвонил телефон. Прежде чем отвечать, Коул посмотрел, кто звонит. Келли Баррон. Коул прищурился.

– Важный звонок? – спросил Джед.

Келли работала ассистентом юриста в адвокатской фирме мужа – самой крупной и влиятельной юридической фирме в Серендипити.

– Да, важный, – ответил Коул. Наверняка речь пойдет об оформлении документов. Но Коул собирался пересечься с Эрин до встречи с ее адвокатом. – Но я ей потом перезвоню. Когда выйду из больницы. – Собственно, пока все шло по плану.

Коул смотрел на отца, собираясь с силами. Хоть он и подготовил свою речь заранее, начать ее все равно было непросто. Коул никогда не мог предугадать реакцию отца, а сейчас, после того, что Джеду довелось пережить, тем более.

– Я остаюсь в Серендипити. Навсегда.

Джед закрыл глаза и снова их открыл, давая понять, что услышал сына. Коул ждал от отца каких-то слов. И дождался.

– Эрин знает?

– Пока нет. Мне надо вначале завершить кое-какие дела.

Джед кивнул. Он смотрел не на сына, а мимо него, на стену.

– Что, если она тебя не захочет? – Трубка, очевидно, оцарапала ему гортань, потому что голос у Джеда был хриплый и слабый.

Однако по содержанию сказанное им было вполне в духе Джеда. Грубо и беспощадно. Но по крайней мере никаких оскорблений в свой адрес Коул не услышал.

– Я в любом случае останусь здесь. У меня ребенок, и я хочу его растить. Для меня это важнее, чем любая работа.

– Не облажайся, как облажался я.

Коул замер. Ему показалось, что он ослышался. Но, черт возьми, нет, не мог он ослышаться. Но переспрашивать не захотел. Чтобы не нарываться.

– Я намерен сделать все, что смогу.

– Как и я в свое время. Моя мать, твоя бабушка, растила меня без отца. Она работала, а на меня обращала мало внимания, и я отбился от рук.

Коул не верил своим ушам. Джед никогда не говорил о своем прошлом. Не считал нужным это делать. Все, что было известно Коулу, это то, что отец его с матерью не жил, а сама она умерла, когда Джед был в армии. И теперь, когда отец заговорил, Коул, затаив дыхание, слушал.

– Я был точно таким же, как ты. Подай. – Он ткнул пальцем в банку с имбирным элем.

Коул поднес соломинку к губам отца. Тот сделал несколько глотков, болезненно поморщился и снова опустил голову на подушку.

– И я, как и ты, добился того, что меня арестовали.

Что, черт возьми, происходит?

– Да. Все было в точности, как с тобой. Но только у меня не было матери, которая бы выкупила меня и увезла. Если честно, моя мать просто от меня отмахнулась. Мне присудили пребывание в колонии для малолеток на два месяца – ровно столько оставалось до моего совершеннолетия, а затем судья настойчиво рекомендовал мне пойти в армию. Чтобы там меня научили дисциплине. Он сказал, что если я запишусь добровольцем, он удалит запись о моем приводе. За неимением лучшего я согласился.

У Коула пересохло во рту. Едва ли он смог бы сейчас говорить, но, к счастью, Джед не нуждался в его комментариях.

– Я встретил человека, полковника, который взял меня под свое крыло, – продолжил Джед. – Сукин сын, он решил, что сделает из меня мужчину. Я работал. Дисциплина и устав пошли мне на пользу. Я понял, что если бы он был рядом, когда я рос, я бы никогда не оказался в тюряге.

Коул выдохнул. Наконец он смог собраться с мыслями.

– Какого черта ты все это не рассказал мне раньше? – Понимание того, что он во многом похож на отца, помогло бы установить между ними контакт. Дало бы Коулу возможность увидеть в отце человека, а не бездушную машину для наказаний.

– Не понимал, зачем это нужно.

Коул смотрел на руки Джеда. Он сжимал и разжимал кулаки.

Обида и злость захлестнули Коула, но затевать ссору с больным и слабым отцом он бы не стал.

– Продолжай.

– Я подумал, что если буду действовать с тобой жестко, когда ты начал отбиваться от рук, так же жестко, как тот полковник, я верну тебя на путь истинный. Но ты не поддавался. Чем сильнее я давил, тем сильнее ты сопротивлялся. И это меня бесило и заставляло все крепче тебя прессовать.

Коул открыл было рот, но Джед продолжил:

– По-другому я не умел. Я думал, то, что пошло на пользу мне, сработает и с тобой.

Коул не верил своим ушам.

– Так ты меня не ненавидел. – Черт, он произнес это вслух. Коул провел рукой по волосам.

– Нет, я видел в тебе свое отражение, и мне не нравилось то, что я вижу.

Коул приказал себе дышать глубже. Голова кружилась. Он должен взять себя в руки. Коул не ожидал, что у него со стариком состоится разговор по душам, ни сейчас, ни когда-либо еще. И он не знал, что делать с тем, что только что узнал от Джеда. Понимание не приведет в одночасье к прощению. Шрамы, оставленные в его душе, были слишком глубокими. Отец обращался с ним из рук вон плохо, что означало, что он и относился к нему так же. По крайней мере Коул до сих пор был именно такого мнения. И жил с этим.

– Мне жаль, что я не оправдал твоих надежд, – сказал Коул наконец.

Джед с шумом вздохнул.

– Все не так. Я просто не знал, что еще могу сделать, когда у меня ничего не получилось. Я не научился подлаживаться. А потом еще у нас с твоей матерью все разладилось, и эти постоянные склоки. Все это меня вконец измотало.

Коул стиснул зубы.

– Ее это тоже измотало.

– Потому она и ушла. Но тогда я этого не понимал. Я винил во всем тебя.

Коул покачал головой:

– Да, вывалить всю вину на меня у тебя получалось лучше всего.

– Да, прости, – выдавил из себя Джед.

Коул едва не подскочил. Джед просил прощения. Пусть сквозь зубы, но попросил. И Коулу хватило ума не заострять на этом внимания.

– А когда я вырос? Ты все продолжал думать, что из меня можно сделать человека, только мешая с дерьмом? – спросил Коул, хотя и понимал, что не стоит об этом спрашивать.

– Твоя мать ушла от меня и чуть ли не на следующий день стала встречаться с другим. Ты сделал идола из того сукина сына, за которого она вышла. Такого доброго, хорошего парня. Он тебя переманил. И мне это тоже совсем не нравилось. – Отец смотрел в потолок. Голос его стал еще более хриплым и тихим, лицо побледнело. Силы были на исходе.

– Отец, тебе надо отдохнуть. Мы можем продолжить завтра.

– Нет, сейчас. Чтобы больше к этому не возвращаться. Не хочу говорить об этом снова.

Коул приподнял бровь.

– А что заставило тебя вообще об этом заговорить? – Он не смог сдержать любопытства.

– Эрин.

Это заявление застало Коула врасплох.

– И какое Эрин имеет ко всему этому отношение?

Впервые за все время Джед повернул голову и взглянул на Коула. Коул смотрел в темные глаза отца, так похожие на его собственные, и думал, что так и не может понять, о чем тот сейчас думает. Он мысленно дал себе клятву, что не станет повторять еще одной ошибки отца: его ребенок будет знать, что отец его любит и всегда поддержит.

– Она порядочная женщина, – сказал Джед.

– Это так.

– И сумела разглядеть в тебе что-то хорошее. Если такая девушка может смотреть на тебя так, как она смотрит, и не боится задать жару мне, защищая тебя… Если все в кучу сложить: Эрин, то, что ты сказал мне после операции, то, что я оказался на больничной койке и понял, что могу умереть в любую минуту, все это заставило меня окинуть себя долгим взглядом. – Джед вздохнул. – Не только себя. Нас.

Коул не знал, что сказать, как реагировать. Он даже не понял до конца, что означала эта странная тирада. Разве только то, что Джед предпринял попытку самоанализа. Возможно, впервые в жизни.

– Я согласен пройти свою половину пути тебе навстречу. – Коул готов был сделать это не столько ради Джеда, сколько ради ребенка, что носила Эрин.

Старик как будто помягчел.