«Дети небесного града» и другие рассказы Зоберн Владимир

Царственные мученики

Святой царь-мученик Николай Александрович родился в день святого Иова Многострадального, 6 мая 1868 года. Часто он сам сравнивал свою жизнь с жизнью святого Иова. Потеряв свое земное достояние — Российскую империю, он взамен царства земного обрел Царствие Небесное. Как святой Иов на земле нес скорби и лишения, так и святой царь мученик претерпел много скорбей — измену близких, издевательство врагов и, наконец, мученическую смерть.

С ранних лет святой царь-мученик воспитывался в строго христианском духе: в простоте, в покорности, в воздержании. Первой его воспитательницей была скромная учительница гимназии Александра Петровна.

Поручая ей воспитание своего наследника, будущий император Александр III наказывал: — Имейте в виду, что ни я, ни великая княгиня не желаем делать из них оранжерейных цветов. Они должны шалить в меру, играть, учиться, хорошо молиться Богу. Мне нужны нормальные, здоровые русские дети. Подерутся, пожалуйста. Но доносчику — первый кнут.

Со своей первой учительницей наследник сразу же подружился. Дружба эта — простой русской женщины с наследником престола, а затем императором Российским — сохранилась все последующие годы.

Александр III с семьей. 1893 г.

Александра Петровна работала в учебном ведомстве. Зная крайнюю нужду некоторых своих сослуживцев или учеников, не способных заплатить за обучение, она всегда шла к своему бывшему венценосному воспитаннику и просила за них.

Государь очень любил эти посещения. На ее скромных прошениях он писал — «выдать», только к указанной сумме добавлял еще один ноль. На протесты Александры Петровны государь отвечал всегда шуткой:

— Разве тебе лишнего нулика жалко?

В конце беседы он, всегда шепотом, просил ее никому ни слова не говорить о его помощи.

Царь-миротворец Александр III воспитывал своих детей строго, почти в аскетической простоте. Спали они на простых деревянных кроватях, с жесткими матрасами и без подушек. Питались просто. Во время обеда, общего с их августейшими родителями, им подавали первое блюдо только после того, как был обслужен последний из гостей. Вставали они ежедневно в семь утра и сразу же шли под холодный душ.

Но одно воспитание ничего не смогло бы дать, если бы в самой природе мальчика не были заложены ценные качества, выросшие затем в христианские добродетели, которые обессмертили имя святого царя-мученика.

Он с детства был трогательно боголюбив. Торжественный вынос плащаницы особенно сильно поражал его детское сознание. Весь день он скорбел и просил мать рассказать, как злые первосвященники замучили доброго Спасителя. Глаза его наливались слезами, и он часто говорил, сжимая кулаки:

— Эх, не было меня тогда там, я бы показал им.

Он очень любил изображение Богоматери, эту нежность, с которой Она обнимает Младенца. Он всегда завидовал брату — тому, что его зовут Георгием, потому что у него такой красивый святой покровитель, убивающий змея.

Цесаревич Николай Александрович. 1889 г.

Это был ребенок ласковый, уступчивый, вежливый от природы, щедрый; он, например, никогда не позволял себе съесть конфету, не поделившись прежде с братом или товарищем. В своих родителях он просто души не чаял. Наблюдая за птицами в дворцовом саду, наследник, засмотревшись, как бы замирал, а выражение его глаз делалось настолько неземное, что другие дети, заметив это настроение, просили:

— Ники, еще раз посмотри на птиц.

И Ники, краснея, возвращался к обыденной жизни. Он готов был молиться даже о спасении жизни маленького птенца, выпавшего из гнезда.

— Надо помолиться за воробышка: пусть Бог его не берет, — сказал он однажды, когда птенец казался умирающим.

Это непрерывное светлое христианское настроение никогда не оставляло его.

Простота в отношениях со своими подданными императора Александра III перешла и к его сыну — царю-мученику Николаю II. Он всегда тянулся к простому народу, так как сам по природе был человеком простым и бесхитростным и в людях умел ценить простоту.

Однажды наследник читал со своим воспитателем англичанином Хиссом один из эпизодов истории Англии, в котором описывался выезд короля Джона, любившего простонародье и которого толпа приветствовала восторженными криками: «Да здравствует король народа!» Глаза у Ники заблестели от волнения, и он воскликнул:

— Ах, вот я хотел бы быть таким!

Он и стал таким, каким мечтал быть, ибо простой народ любил своего государя и чувствовал его ответную любовь к себе. Раз старик крестьянин, приветствуя государя, от волнения и нахлынувших чувств не мог произнестизаранее приготовленную речь. Государь моментально понял все, обнял его и поцеловал, ибо эти чувства ему были дороже всех слов.

Когда наследник подрос и стал изучать курс общеобразовательных наук, то к нему были приставлены лучшие педагоги того времени — профессора высших учебных заведений Российской империи. Наследник был очень способным учеником.

В 16 лет он был зачислен на действительную военную службу. В 19 лет — произведен в младшие офицеры, а в 24 года — в полковники лейб-гвардии Преображенского полка. Генерал Зубов, служивший вместе с будущим царем-мучеником в одном полку, вспоминает:

— Он был подлинным отцом командиром, заботившимся о своих подчиненных, как офицерах, так и солдатах, о солдатах же в особенности, так как он любил их всем своим русским сердцем. Его влекла к ним их бесхитростная простота, что было основной чертой его собственного характера. Наследник цесаревич не только интересовался их питанием и условиями их казарменной жизни, но и их домашними делами, жизнью их семей и помогал им в нужде.

Однажды государь, чтобы узнать, насколько удобно солдатское обмундирование, в полной солдатской форме прошел 20 верст.

В 1884 году в Петербурге торжественно праздновалось бракосочетание великого князя Сергея Александровича с принцессой Елисаветой Гессен Дармштадтской. На торжествах присутствовала юная сестра невесты — Аликс, скромная двенадцатилетняя девочка, отличавшаяся необыкновенной красотой.

Здесь впервые встретились будущие супруги, царственные мученики. Наследнику тогда было 16 лет.

Завязалась дружба двух простых и чистых сердец, дружба, которая вскоре выросла в крепкую любовь. Девочка вернулась обратно в Дармштадт, через пять лет снова посетила Россию и пробыла в Санкт-Петербурге несколько недель. Тогда у наследника созрело окончательное решение: он женится на Аликс Гессенской.

Государь Александр III не дал своего согласия.

«Все в воле Божьей, — записал наследник у себя в дневнике после продолжительной беседы с отцом, — уповая на Его милосердие, я спокойно и покорно смотрю на будущее».

Вообще святому Николаю была свойственна покорность родительской воле и покорность высшей Божьей воле. Из послушания меньшему рождается послушание большему. Привыкнув слушаться родителей, Николай легко предавался и воле Божьей, потому что отличался покорностью и смирением.

Пять лет испытывала судьба чистую любовь двух юных сердец. Принцесса Аликс, уже настоящая красавица, к которой сватались многие коронованные женихи, отвечала всем решительным отказом. Так же и цесаревич отвечал спокойным, но твердым отказом на все попытки своих родителей устроить иначе его счастье.

Наконец, августейшие родители наследника, видя непоколебимое решение своего сына, его терпение и кроткую покорность родительской воле, дали свое благословение на брак.

В том же году он вместе с протопресвитером Иоанном Янышевым выехал в Кобург, чтобы сделать предложение принцессе.

Аликс была искренно верующая. Но, воспитанная в лютеранстве, ее честная и прямая натура воспротивилась перемене религии.

«Единственное препятствие или пропасть между ней и мной — это вопрос религии, — писал в своем дневнике наследник, — кроме этой преграды нет другой. Все в воле Божьей. Уповая на Его милосердие, я покорно и спокойно смотрю на будущее».

Эта покорность воле Божьей бывает свойственна истинным последователям Христовым. Только высокие духом и мудрые люди обладают этой высшей покорностью, а царю-мученику это качество было всегда особенно свойственно.

После сделанного предложения наследник записал в своем дневнике:

«Говорили 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала. Она плакала все время и только время от времени произносила шепотом: „Нет, я не могу"».

Будучи исключительно честной сама с собой, отличаясь благородством и преданностью своим идеалам и к тому же прекрасно образованная — она получила при Оксфордском университете степень доктора философии, — Аликс не была способна принести весь свой внутренний мир в жертву любви к цесаревичу.

Ей помог ее духовник — богослов, бывший ректор Санкт-Петербургской Духовной академии протопресвитер Иоанн Янышев.

Он сумел открыть ей всю красоту и истину православной веры. Вспоминая впоследствии дни обручения, государыня писала супругу:

«Ты видишь, как даже тогда вера и религия играли такую большую роль в моей жизни. Я не могу просто к этому относиться, и если я прихожу к уверенности в чем-либо, то уже навсегда. И также любовь к Христу — она всегда была так близко связана с нашей жизнью».

Но полному обращению принцессы помогли искренние, горячие слова наследника, излившиеся из его любящего сердца:

— Аликс, я понимаю Ваши религиозные чувства и благоговею перед ними. Но ведь мы веруем в одного Христа. Другого Христа нет. Бог, сотворивший мир, дал нам душу и сердце. И мое сердце и Ваше Он наполнил любовью, чтобы мы слились душа с душой, чтобы мы стали едины и пошли одной дорогой в жизни. Без Его воли нет ничего. Пусть не тревожит Вас совесть о том, что моя вера станет Вашей верой. Когда Вы узнаете, как прекрасна, благодатна и смиренна наша православная религия, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, — Вы их полюбите, Аликс, и ничто не будет нас разделять.

Принцесса с затаенным дыханием слушала вдохновенные слова цесаревича, и вдруг она заметила, что из его голубых глаз потекли слезы. Сердце ее, переполненное любовью и печалью, не выдержало, и из уст послышалось тихое:

— Я согласна.

«Милая, дорогая, бесценная мама, — в восторге писал домой наследник, — ты не можешь себе представить, как я несказанно счастлив. Сегодня утром нас оставили одних, и тут, с первых же слов, она согласилась. Одному Боту известно, что произошло со мной. Я плакал, как ребенок, и она тоже. Весь мир сразу изменился для меня: природа, люди — все. И все мне кажутся добрыми, милыми и счастливыми. Я не мог даже писать, до того у меня дрожали руки. Спаситель сказал нам: «Все, что ни просишь у Бога, даст тебе Бог». Слова эти бесконечно мне дороги, потому что в течение пяти лет я молился ими, повторяя их каждую ночь, умоляя Его облегчить Аликс переход в православную веру и дать мне ее в жены».

Дни их помолвки совпали с предсмертной болезнью государя Александра III. За 10 дней до его смерти они приехали в Ливадию. Государь Александр III, желая оказать внимание невесте своего сына, несмотря на все запреты врачей и семьи, встал с кровати, надел парадную форму и, сидя в кресле, благословил припавших к его ногам будущих супругов. Лично к принцессе он отнесся с лаской и большим вниманием, о чем впоследствии царица-мученица с волнением вспоминала всю жизнь.

Государь Император Александр III умер. На следующий день среди глубокой печали блеснул луч радости: принцесса Аликс приняла Православие с наречением ей имени Александра, в честь царицы-мученицы Александры, и оба, жених и невеста, причастились Святых Таин. Через три недели в скорбной, траурной обстановке состоялось венчание государя императора Николая Александровича и принцессы Александры.

Император Николай II и императрица Александра Федоровна. 1896 г.

— Свадьба наша, — вспоминала потом государыня, — была как бы продолжением этих панихид, только меня одели в белое платье.

Первые 20 лет супружества были самыми счастливыми. Более счастливой семьи никто из близко знавших их не встречал. Святые страстотерпцы и сами это сознавали — так, государыня в одном из своих писем к государю писала:

«В нынешние времена редко видишь такие браки. Ты — моя жизнь, мой свет. Когда на сердце тяжело от забот и тревог, каждое проявление нежности дает силу и бесконечное счастье. Ах, если бы дети наши могли бы так же быть счастливы в своей супружеской жизни».

И другие, наблюдая со стороны их тихое счастье и примерную семейную жизнь, удивлялись этой идиллии двух венценосных супругов. Пьер Жильяр, воспитатель наследника цесаревича Алексия, писал:

«Какой пример, если бы только о нем знали, давала эта столь достойная семейная жизнь, полная такой нежности. Но как мало людей о ней подозревали. Правда, что эта семья была слишком равнодушна к общественному мнению и укрывалась от посторонних взглядов».

Другой близкий к царской семье человек, флигель-адъютант Мордвинов, вспоминал:

«Я навсегда буду под впечатлением этой изумительной, до встречи с ними никогда ранее мною не виданной, чудной во всех отношениях семьи».

«Я скажу про них просто, — говорил камердинер Волков, — это была самая святая и чистая семья».

Родилась первая дочь — славный, крупный ребенок, вызвавший новые заботы, давший новые радости.

«Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой», — отметил в своем дневнике государь.

Святая мученица великая княжна Ольга унаследовала от отца все лучшие стороны егодуши: простоту, доброту, скромность, непоколебимую честность и всеобъемлющую любовь к Родине, а от матери — глубокую евангельскую веру, прямоту, умение владеть собой и крепость духа. Она обладала живым умом и рассудительностью — этой высшей добродетелью, по слову преподобного Антония Великого. Неудивительно, что государь часто советовался с ней, даже по самым важным вопросам. Ее чистая, «хрустальная» душа, как выразился один из ее воспитателей, отражалась и на внешнем ее облике. Люди чувствовали в ее присутствии какой-то неиссякаемый источник жизни, радости и мира.

«Чем больше глядишь на нее, тем миловиднее становится ее лицо, — говорила сестра, работавшая с ней в лазарете, — оно озарено внутренним светом, оно становится прекрасным от каждой ее светлой улыбки. Она вся ясная, радостная».

Святая великая княжна Ольга очень любила Россию и так же, как и ее отец, любила простой русский народ. Когда заходила речь о том, что она может выйти замуж за одного из иностранных принцев, то она не хотела и слышать об этом:

— Я не хочу покидать Россию. Я — русская и хочу остаться русской.

Через два года родилась вторая девочка, названная во святом Крещении Татьяной, еще через два года — Мария, а еще через два года — Анастасия.

С появлением детей святая царица отдала им все свое внимание: кормила, ежедневно сама купала, неотступно бывала в детской, не доверяя своих детей никому. Бывало, что,держа на руках ребенка, она обсуждала серьезные вопросы своего нового учреждения или, одной рукой качая колыбель, она другой подписывала деловые бумаги. Государыня не любила ни минуты оставаться праздной, и своих детей она приучила к труду. Чудные вышивки выходили из-под их быстрых рук. Две старшие дочери — Ольга и Татьяна — во время войны работали с матерью в лазарете, исполняя обязанности хирургических сестер.

— Чем выше человек, — говорил царь-мученик, — тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения. Такими должны быть и мои дети.

Сам являясь добрым примером простоты, кротости и внимательности ко всем, государь и детей своих воспитал такими же.

Доктор Боткин в письме к своей дочери описывает, как он попросил сидевшую у него великую княжну Анастасию выйти в коридор и позвать лакея.

— Вам зачем? — спросила княжна.

— Я хочу вымыть руки.

— Так я вам подам.

На протесты доктора она сказала:

— Если это ваши дети могут делать, то отчего я не могу? — и, завладев чашкой, помогла ему вымыть руки.

Во время прославления преподобного Серафима Саровского царственные мученики горячо молились в Сарове перед мощами новоявленного угодника Божьего, о даровании им сына — наследника. На следующий год у них родился мальчик, который был назван Алексием в честь святителя Алексия, митрополита Московского.

Цесаревич Алексей с матерью-императрицей Александрой Федоровной

Наследник от природы был наделен исключительной красотой. Радости счастливым родителям, казалось, не было предела, но вот уже на второй месяц после его рождения обнаружилось, что ребенку передалась наследственная болезнь Гессенского дома — гемофилия. Даже при легких ушибах происходили внутренние кровоизлияния, от которых наследник сильно страдал.

Когда отрок подрос, государыня научила его молиться. Ровно в 9 часов вечера он поднимался с ней в свою комнату, читал громко молитвы и ложился спать, осененный еекрестным знамением. Государыня сама преподавала ему Закон Божий. В одном письме из Тобольской ссылки она писала:

«Прохожу с Алексеем объяснение Литургии. Дай мне Бог умение учить, чтобы на всю жизнь осталось у него в памяти. Почва благая — стараюсь, как умею».

У Наследника было горячее, доброе сердце, отзывчивое к чужому горю. Несмотря на болезненность, которая наложила свой отпечаток на его необыкновенно привлекательное и открытое лицо, он был очень живым и веселым мальчиком, эта жизнерадостность заражала порой и седовласых старцев, которые, забыв года, проводили с ним время в детских шалостях.

Государыня писала о детях государю:

«Они делили все наши душевные волнения. Крошка чувствует так много своей маленькой чуткой душой — никогда не буду в состоянии возблагодарить Бога достаточно за ту чудную милость, которую Он мне дал в тебе и в них. Мы одно».

Много царь-мученик потрудился для славы Церкви. Не только Русская Церковь пользовалась его щедротами, но и церкви Греции, Болгарии, Сербии, Румынии, Черногории, Турции, Египта, Сирии, Ливии, Абиссинии, Палестины. Он во всем мире выступал в защиту православной веры и оберегал церковный мир. Велика его роль и в деле прославления русских святых: в его царствование было прославлено больше святых, чем за весь XIX век.

Первым в царствование царя-мученика был прославлен святитель Феодосий Черниговский. Затем — священномученик Исидор и с ним 72 мученика Юрьевские. Состоялось прославление преподобного Серафима Саровского. Их величества прибыли на это всероссийское торжество. Государь сразу же отправился в келью иеросхимонаха Симеона для исповеди, откуда вышел только через час.

На следующий день — рано утром, совершенно неожиданно — святые венценосцы пришли к ранней обедне. Это внезапное появление царской четы произвело на народ сильное впечатление. Они явились туда без свиты, как простые богомольцы. За литургией они причастились Святых Таин, а вслед за ними причастились еще 50 богомольцев. В день прославления торжественный выход царя и царицы в собор начался почти с первым ударом колокола. Неожиданный порыв ветра вдруг выбил из рук государыни раскрытый зонтик. Минутная остановка. Проворная монахиня из первого ряда несметной толпы, схватив зонтик, передала его царице, целуя ей руку. Простые русские женщины, воспользовавшись минутной остановкой, бросились к ногам царицы и, не сдерживая выражений своих чувств, с причитаниями стали целовать края ее платья, а одна с плачем громко кричала:

— Матушка ты наша родная, царица-сиротинушка. Господь тебе сыночка не дает, несчастной.

Момент был потрясающий. Капли слез скатились тогда из глаз императрицы. Она поняла тогда, насколько близок к ней православный русский народ, что даже ее потаенная скорбь разделялась им в полной мере. И ее печаль являлась общей народной печалью. Особенно горячо лилась молитва святойцарицы о даровании ей сына — перед мощами новоявленного угодника Божьего, с ее молитвой слилась пламенная молитва народа. Господь внял этой мольбе, и через год после прославления родился дивный мальчик — цесаревич Алексий.

Царь-мученик, живший идеалами допетровской Руси, всегда желал восстановить в Русской Церкви патриаршество. Но проведение этой сложной реформы всецело зависело от удачного выбора Патриарха, так как Патриарх являлся как бы соправителем царя. Изучив этот вопрос, государь принял мужественное решение: возложить это тяжелое бремя на себя. Под свежим впечатлением великих Саровских торжеств и радостного исполнения связанного с ними обетования о рождении ему наследника, он приехал к митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию просить благословение на отречение от престола и пострижение в монахи, но митрополит отказал ему.

Об этом свидетельствует тогдашний обер-прокурор Синода Лукьянов в своих воспоминаниях. На предсоборном присутствии государь спросил собравшихся архиереев, есть ли у них намеченный кандидат в Патриархи. После некоторого замешательства последовал отрицательный ответ. Тогда государь осведомился у них, согласились ли бы они, чтобы на патриарший престол государь выставил себя как кандидата, сложив власть императора и оставив престол сыну, учредив при нем регентство из государыни и своего брата великого князя Михаила. Произошло еще большее замешательство, и на этот вопрос государя последовало гробовое молчание.

Надо признать, что и в деле прославления святых Первый Мирянин Церкви шел впереди Синода, находившегося под известным влиянием века. Здесь он дважды проявил свою самодержавную волю в отношении Синода. В первый раз это было в деле прославления святого Иоасафа Белгородского: когда Синод решил отложить это торжество, государь, не согласившись, сам назначил срок прославления. И второй раз его воля была проявлена в деле прославления святителя Иоанна Тобольского. Велико было благочестие государя, давшее ему решимость вести дело прославления, несмотря на препятствия, которые даже Синод видел во мнениях и колебаниях так называемого образованного общества. Государь не имел этого страха перед мнением неверующей и непатриотичной интеллигенции. Он был чужд ей, живя одной душой со своим православным церковным народом.

А общество, чем больше теряло способность мыслить и чувствовать так, как велит Православная Церковь, тем больше не понимало царя. Царь был для него совершенно чужим, ненужным, лишним, несвоевременным. Духовно отойдя от Святой Руси, оно совершенно отдалилось и от своего монарха. А царская семья, наоборот, жила идеалами Святой Руси и являла собой ярких ее представителей. Они любили посещать монастыри, встречаться с подвижниками. Государыня посетила блаженную Пашу Саровскую в Дивеевской обители. В Новгороде она навестила юродивую, стосемилетнюю старицу — затворницу Марию Михайловну, жившую в Десятинном монастыре.

— Вот идет мученица — царица Александра, — встретила ее такими словами блаженная Марья.

Затем благословила ее, поцеловала и сказала:

— А ты, красавица, — неси тяжелый крест — не страшись.

Светское общество высмеивало лучшие религиозные чувства государыни, называло ее за глаза фанатичкой и ханжой и мечтало о насильном пострижении ее в монахини.

Царская семья, жившая высокодуховной жизнью, осталась непонятой холодным к истине и праздным светским обществом. Между государем и обществом пролегла глубокая пропасть. Пропасть эта все увеличивалась по мере разложения народа темными силами, которые действовали, как всегда, тайно и очень хитро.

Первая мировая война, начавшаяся двумя героическими подвигами России — спасением Сербии от Австро-Венгрии и Франции от Германии, оттянула лучшие народные силы на борьбу с противником. Сам государь большую часть времени проводил в ставке, вдали от столицы и дворца. Приняв на себя верховное командование армией, он исправил положение на фронте до того, что победа уже считалась обеспеченной. И в Совете министров и в Синоде уже открыто обсуждался вопрос о том, как себя должны вести Церковь и государство в отношении к освобожденному от мусульман Константинополю. И вот в тот самый момент, когда победа была столь близка, тыл, окончательно поддавшийся льстивой пропаганде безбожников, изменил своему государю.

В Петрограде началось вооруженное восстание, связь государя со столицей и семьей была умышленно прервана, сведения же поступали самые противоречивые. Измена окружала государя со всех сторон, его приказы командующим всех фронтов о посылке воинских частей на подавление мятежа не были исполнены.

Намереваясь лично узнать положение в столице, государь выехал из ставки и отправился в Петроград. В Пскове к нему, совершенно отрезанному от всего мира, явилась делегация от Государственной думы. Делегаты стали просить государя отречься от престола для успокоения мятежа. К ним присоединились и генералы Северного фронта, забывшие присягу и крестное целование.

Государь запросил ставку. Оттуда последовал ответ, что и ставка, и генералы штаба, и начальник его генерал Алексеев просят государя отречься от престола для «спасения» России. К ним вскоре присоединились и командующие другими фронтами — даже дядя государя, вел. князь Николай Николаевич.

Перед этим государь провел бессонную ночь в молитве и слезах в своем вагоне.

«Кругом измена, и трусость, и обман!» — записал государь в своем дневнике в этот скорбный для России день.

Почти все его покинули, он один оставался верным своему долгу. Не было такой жертвы, которой государь не принес бы для блага своего отечества и народа. В день отречения от престола он сказал:

— Дело идет о России, о ее кровных интересах. Для России я готов отдать и трон и жизнь, если я стал помехой счастья Родины. Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов отречься от престола.

Представители Думы, лживо называвшие себя представителями народа, обманули государя, уверив его, что народ хочет отречения. На самом деле русский православный народ после Бога и святых никого так не чтил, как государя своего — помазанника Божьего. Преданный царю адмирал Нилов, находившийся при государе во время его отречения, так мудро объяснил офицерам истинное положение вещей:

— Эта измена давно готовилась и в ставке, и в Петрограде. Думать теперь, что разными уступками можно помочь делу и спасти Родину, по-моему, безумие. Давно идет ясная борьба за свержение государя, огромная масонская партия захватила власть, и с ней можно только открыто бороться, а не входить в компромиссы.

Во время отречения государя в течение нескольких дней императрица не получала от него известий. Муки ее в эти дни смертельной тревоги, без известий и у постелей больных детей, превзошли все, что можно себе вообразить. Она дошла до крайнего предела сил человеческих. Государю она писала:

«Все мы бодры, не подавлены обстоятельствами, только мучимся за тебя и испытываем унижение за тебя, святой страдалец».

Государь наконец-то смог приехать к семье. Узнав об этом, радостная царица выбежала ему навстречу.

«Как пятнадцатилетняя девочка, — передает очевидица, — быстро спустилась с лестницы, бежала по длинным коридорам. В эту первую минуту радостного свидания, казалось, все пережитое было позабыто. Когда затем их величества остались одни, они рыдали. Все же теперь они были вместе — сплоченная любовью семья. Эта громадная любовь давала им достаточно сил, чтобы перенести все страдания».

31 июля произошло прощание с дорогими им уголками царскосельского дворца и парка. Царскую семью и свиту преданных слуг под конвоем отправили в Тобольск.

«Живем тихо, хорошо устроились, хотя далеко, далеко от всех отрезаны, — писала государыня из Тобольска сестре государя, — но Бог милостив, силы даст и утешит, — сердце полно, выразить нельзя. <…> Сколько горя кругом, куда ни смотришь — слезы, слезы. Но крепко верю, что время страданий и испытаний проходит, что солнце опять будет светить над многострадальной Родиной. Ведь Господь милостив — спасет Родину, вразумит туманный ум, не прогневается до конца. Забыли люди Бога. Год — что царство зла всем правит. Немного еще терпеть и верить. Когда кажется, что конец всего, тогда Он, наверно, услышит все молитвы. Страдания и испытания Им посланы — и разве Он не всегда достаточно сил дает для перенесения всего? Ведь Он Сам показывал нам, как надо терпеть без ропота и невинно страдать».

Все царственные мученики, несомненно, сознавали приближение конца и готовились к нему. Даже младшие: святая великая княжна Анастасия и наследник святой цесаревич Алексий не закрывали глаза на действительность, как это видно из случайно вырвавшихся как-то у наследника слов:

— Если будут убивать, то только бы не мучили.

Понимали это и преданные слуги государя, мужественно последовавшие за царской семьей в ссылку.

— Я знаю, что я не выйду из этого живым. Я молю только об одном — чтобы меня не разлучали с государем и дали умереть вместе с ним, — говорил генерал адъютант И. Л. Татищев.

Глубоко проникнувшись евангельским духом, царственные страстотерпцы в заточении возносили молитвы за своих мучителей. Великая княжна Ольга писала из Тобольска:

«Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, чтобы не мстили за себя и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь».

В Ипатьевском доме было найдено стихотворение, написанное рукой св. мученицы княжны Ольги, которое называется «Молитва», последние два четверостишия его говорят о том же:

Владыка мира, Бог вселенной, Благослови молитвой нас И дай покой душе смиренной В невыносимый страшный час.

И у преддверия могилы Вдохни в уста Твоих рабов Нечеловеческие силы Молиться кротко за врагов.

В Тобольске царскую семью постигло новое испытание. Прибывший из Москвы комиссар объявил государю, что его увозят и что отъезд состоится этой ночью. Из-за болезни наследника вся царская семья не могла ехать вместе. Государыня решила сопровождать мужа, несмотря на болезнь сына, которого она решила покинуть во имя долга. Семья провела полдня у постели цесаревича. Государыня сидела на диване рядом с двумя дочерями. Они так много плакали, что их лица опухли. Все, окружавшие царскую семью скрывали свое волнение и старались казаться спокойными. Родители и дети никогда не разлучались, а теперь должны были разделиться, даже с больным сыном и накануне Пасхи, когда вся семья всегда была вместе. Впрочем, разлука была очень недолгой.

Следующим местом их заточения был Екатеринбург. Два с половиной месяца прожила здесь царская семья среди шайки наглых, разнузданных людей — их новой стражи, подвергаясь издевательствам и непрерывным страданиям.

При первом обыске большевик грубо вырвал из рук императрицы ручной мешочек и отвечал государю дерзостями. В первое время великие княжны спали на полу, все ели отвратительную пищу. Караульные были поставлены на всех углах дома и следили за каждым движением заключенных. Они покрывалистены неприличными рисунками, глумясь над императрицей и великими княжнами.

С каждым днем страдания царственных мучеников все увеличивались. Караульные, присутствуя за обедом, не снимали фуражек, курили; комиссар, почти всегда пьяный, потянувшись однажды за тарелкой, толкнул государя локтем прямо в лицо.

В нижнем этаже дома было устроено караульное помещение. Грязь там стояла ужасная. Пьяные голоса все время горланили революционные или неприличные песни, под аккомпанемент кулаков, стучащих по клавишам рояля. А сверху, точно с неба, доносились отдаленные звуки божественных напевов. Это пленники пели дивные, трогательные молитвы. Их безропотная покорность воле Божьей, незлобивость и смирение давали им силы твердо переносить все страдания. Они уже чувствовали себя по ту сторону бытия и с молитвой в душе и на устах готовились к своему переходу в жизнь вечную.

Покоренные царственной простотой, смирением и человеколюбием венценосных страстотерпцев, тюремщики вскоре переменили свое зверское отношение к ним. Сбитые с толку революционной пропагандой, солдаты почувствовали величие душ их пленников, их истинное лицо. Эта перемена настроения, происшедшая в охране, не ускользнула от внимательного взора ЧК.

Во главе уральской ЧК стояли люди, забывшие все человеческое, их повседневным занятием было планомерно проводимое уничтожение лучших русских людей, верных сынов распинаемой России. Никто из них не былпредставителем русского народа, это были лютые враги христианства и помазанника Божия — государя императора. Когда они увидели, что старая охрана царской семьи начинает проникаться добрыми чувствами к узникам, то тут же сменили ее новой — из самих чекистов.

Во главе этой охраны поставили Янкеля Юровского. Назначение Юровского ознаменовалось для царской семьи установлением поистине каторжного режима. Государь всегда любил физический труд, отсутствие движения плохо сказывалось на его здоровье. Юровский запретил ему работать в саду. Запрещено было также подходить к окнам. Однажды, когда великая княжна Анастасия Николаевна задумчиво глядела на краешек неба, на угол улицы — на кусочек свободного мира, часовой выстрелил в нее, и пуля пролетела над ее головой.

За три дня до убийства царственных мучеников к ним был последний раз приглашен священник для совершения службы. Батюшка служил обедницу, по чину службы положено было в определенном месте прочесть кондак «Со святыми упокой…» Почему-то на этот раз диакон, вместо того чтобы прочесть этот кондак, запел его, запел и священник. Царственные мученики, движимые каким-то неведомым чувством, опустились на колени. Так они прощались с этим миром, чутко отзываясь на призывы мира горнего — Царствия вечного.

Ночью, когда узники спали, их разбудили и приказали одеться, чтобы покинуть город, которому будто бы угрожала опасность. Царская семья спустилась в нижний полуподвальный этаж, где государь с больным сыном сел на стул посреди комнаты.

Вокруг расположились государыня, великие княжны, доктор и трое преданных слуг. Все ожидали сигнала к отъезду.

Неожиданно в комнату ворвался Юровский в сопровождении семи вооруженныхчеловек из числа военнопленных, и трех своих друзей каторжников, уголовных преступников, выпущенных на свободу Временным правительством. Пленники сразу же поняли, в чем дело, государыня перекрестилась, но не произнесла ни слова. После невнятного заявления Юровского о приговоре царской семьи к расстрелу он выстрелил в упор в государя. Императрица бросилась к убитому мужу, но тут же упала, сраженная несколькими пулями. Бог послал им счастье не слышать стонов цесаревича, не видеть его лица, залитого кровью, его рук, протянутых к отцу, и криков раненой великой княжны Анастасии, которую два палача добивали штыками. Самые невинные претерпели наибольшие муки.

Одиннадцать тел святых мучеников остались лежать в лужах крови. Но страх мучителей перед венценосными страдальцами простирался дальше — даже мертвые они были страшны им. Боясь, что их святым останкам начнет воздаваться должное поклонение в народе, мучители уничтожили их тела. Но память о святых царственных мучениках и их верных слугах они не смогли уничтожить. Долго носил народ в себе эту память, долго бережно хранил ее, тайно молясь святым страстотерпцам.

Русская Православная Церковь торжественно прославила их вместе с новомучениками и исповедниками Российскими.

Семь отроков из Ефеса

Семь отроков: Максимилиан, Ексакустодиан (он же Константин), Иамвлих, Мартиниан, Дионисий, Антонин и Иоанн были детьми знаменитых граждан города Ефеса. Они жили во время гонения на христиан, поднятого нечестивым императором Декием.

По приказу Декия христиан разыскивали для участия в языческих жертвоприношениях. Малодушные покорялись и всенародно приносили жертвы идолам, а твердые в вере шли на страдания и смерть за имя Христово. Тела замученных бросали у дорог, вешали на городских стенах.

Некоторые христиане скрывались за городом, в пещерах. Среди них были и наши семь отроков-воинов.

Они поселились в пещере горы Охлонь для того, чтобы постом и молитвой подготовить себя к мученическим подвигам за святую веру. О них донесли императору. Декий приказал заживо похоронить их в пещере, завалив камнями выход.

Двое придворных, тайные христиане Феодор и Руфим, среди камней незаметно положили оловянные дощечки с именами семи отроков. Всемогущий Бог послал им долгийсон и сохранил нетленными их тела для того, чтобы они пробудились через два столетия и этим засвидетельствовали истинность слов Божьих о воскресении мертвых.

Чудесное пробуждение семи отроков ефесских произошло в царствование Феодосия Младшего.

При этом императоре церковь Христова была смущена еретиками, отвергавшими воскресение мертвых, несмотря на сказанные в Евангелии слова, что «мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут».

В столь тяжелое для христиан время и проявилось всемогущество Божие, доказавшее наглядным образом истинность возвещенного Спасителем воскресения мертвых.

Владелец той земли на горе Охлонь, где была пещера с замурованными отроками, приказал своим рабам построить ограду для овец. Рабы для постройки ограды стали брать те самые камни, которыми был завален вход в пещеру, и постепенно разобрали завал.

В это время Господь наш Иисус Христос вернул жизнь отрокам. Воскресшие полагали, что они пробудились ото сна, и по обычаю совершили утреннюю молитву. На рассвете один из них отправился в город купить пищи. Старинная монета, которую отрок подал купцу, изумила всех. Юношу стали допрашивать, где он нашел сокровище древнего императора Декия, а он, считая себя современником Декия, своими ответами приводил всех в смущение. Многие даже полагали, что он притворяется юродивым, чтобы скрыть найденные драгоценности. Слух об этом дошел до епископа, и тот, поговорив с отроком, понял, что Господь хочет через него открыть какую-то тайну.

Узнав о существовании других шести отроков, епископ с наместником города Ефеса и множеством жителей отправился к пещере. Осматрев пещеру, епископ нашел положенный некогда Феодором и Руфимом ящик, открыл его и все увидели две оловянные дощечки с именами заживо погребенных семи ефесских отроков. Тайна была раскрыта. Все, конечно, были несказанно поражены случившимся и прославили Бога.

Святые отроки рассказали о себе и об императоре Декии, устроившем на христиан одно из ужаснейших гонений.

Епископ и начальник города писали о случившемся императору Феодосию:

«Повели прислать честных мужей видеть чудо, которое Господь совершил в твое царствование: ибо в наши дни проявился образ будущего воскресения из мертвых».

Император сам прибыл в Ефес и поклонился святым отрокам, которые после долгой беседы с ним уснули в присутствии царя вечным сном до всеобщего воскресения.

Феодосий Младший хотел построить семь ковчегов из серебра и золота и положить в них тела отроков, но они явились ему ночью во сне и просили оставить их в пещере, как и прежде.

Детство блаженной Матроны Московской

Блаженная Матрона родилась в 1881 году в селе Себино Тульской губернии. Это село расположено километрах в двадцати от знаменитого Куликова поля.

Ее родители — Димитрий и Наталия — были благочестивыми крестьянами, честно трудились, жили бедно. В семье было четверо детей: двое братьев — Иван и Михаил, и две сестры — Мария и Матрона. Матрона была младшей. Когда она появилась на свет, родители ее были уже немолоды.

Четвертый ребенок стал бы лишним ртом. Из-за бедности, еще до рождения, мать решила избавиться от будущего ребенка.

Об убийстве младенца в чреве матери в патриархальной крестьянской семье не могло быть и речи. Зато существовало множество приютов, где незаконнорожденные и необеспеченные дети воспитывались за казенный счет или на средства благотворителей.

Мать Матроны решила отдать будущего ребенка в приют князя Голицина в соседнее село Бучалки, но увидела вещий сон. Еще не родившаяся дочь явилась Наталии во сне в виде белой птицы с человеческим лицом и закрытыми глазами и села ей на правую руку.

Блаженная Матрона Московская. Фото начала XX в.

Приняв сон за знамение, богобоязненная женщина отказалась от мысли отдать ребенка в приют. Дочь родилась слепой, но мать любила свое «дитя несчастное».

Священное Писание свидетельствует, что Бог иногда избирает Себе служителей еще до их рождения. Господь, избрав Матрону для особого служения, с самого начала возложил на нее тяжелый крест, который она с покорностью и терпением несла всю жизнь.

При крещении девочка была названа Матроной в честь преподобной Матроны Константинопольской, греческой подвижницы.

О богоизбранности девочки свидетельствовало то, что при крещении, когда священник, опустил дитя в купель, присутствующие увидели над младенцем столб благоухающеголегкого дыма. Об этом поведал родственник блаженной Павел Иванович Прохоров, присутствовавший при крещении.

Священник, отец Василий, которого прихожане почитали как праведника и блаженного, был несказанно удивлен:

— Я много крестил, но такое вижу в первый раз, и этот младенец будет свят. — Еще отец Василий сказал Наталии: — Если девочка что-то попросит, вы обязательно обратитесь прямо ко мне, идите и говорите прямо, что нужно.

Он добавил, что Матрона встанет на его место и предскажет даже его кончину. Так впоследствии и получилось. Однажды ночью Матронушка вдруг сказала матери, что отец Василий умер. Удивленные и испуганные родители побежали в дом священника. Когда они пришли, то оказалось, что он действительно только что скончался.

Рассказывают и о знаке богоизбранности младенца — на груди девочки была выпуклость в форме креста, нерукотворный нательный крестик.

Позже, когда ей было уже лет шесть, мать стала ругать ее:

— Зачем ты крестик с себя снимаешь?