Неприступный герцог Грей Джулиана
Абигайль склонила голову набок, искоса взглянула на герцога, и он пропал. Пропал! Мир вокруг словно перестал существовать, уменьшившись до размеров этого красивого чарующего существа с лучистыми кошачьими глазами, которые смотрели на Уоллингфорда так, словно их обладательнице были известны все его сокровенные тайны.
— Почему? — выдохнул герцог.
— Потому что вы еще меня не поцеловали. — Мисс Харвуд медленно повернулась. — Впрочем, возможно, вы вовсе и не собирались меня целовать.
Дождь забарабанил по крыше сильнее, в отдалении прогремел раскат грома. Пламя фонаря мигнуло и задрожало. Казалось, здание стонет под порывами ветра. Люцифер принялся перебирать ногами, а потом выгнул длинную шею, настороженно повел ушами и посмотрел на своего хозяина, словно хотел спросить: «Ну что, старик?»
Только вопросы были ни к чему. Уоллингфорд просто не имел выбора. Причем с того самого момента, когда мисс Абигайль Харвуд впервые вплыла в зал гостиницы и стряхнула со шляпы дождевые капли, тотчас же образовавшие светящийся ореол над ее головой.
Уоллингфорд шагнул вперед.
— Кто-нибудь говорил вам, мисс Харвуд, — глухо проворчал он, — что свои желания нужно высказывать с большой осторожностью?
Абигайль запрокинула голову.
— О, — восторженно прошептала она и положила ладони на грудь герцога. — Бергамот.
— Бергамот?
— От вас пахнет бергамотом, я с ума схожу по этому запаху.
Несколько мгновений Уоллингфорд смотрел на Абигайль, завороженный написанной в ее глазах радостью предвкушения. Когда в последний раз леди смотрела на него столь же искренне и естественно? Ему нравилось ее лицо. Уоллингфорд взял его в ладони, наклонился, накрыл ее губы своими, и в то же самое мгновение он — неприступный герцог Уоллингфорд — снова превратился в пятнадцатилетнего мальчишку. Солнце вновь грело его голову, сочная трава щекотала лицо, одурманивая своим теплым ароматом, а пухлые губы пылко отвечали на его призыв, словно их обладательница вообще не собиралась останавливаться, словно этот поцелуй был для нее всем.
Только эти губы благоухали вином и сливочным десертом, кожа пахла душистым мылом, а вовсе не коровьим навозом и прокисшим молоком. На его поцелуй отвечала Абигайль Харвуд, маленький сказочный эльф, излучающий жизнь, юность и изобретательность, коих сторицей хватило бы на двоих. Она прижималась к груди мужчины, как если бы встала на носочки в попытке сократить разделяющее их расстояние.
Уоллингфорд поднял голову и прошептал:
— Мисс Харвуд!
— Абигайль, — сказала она.
Уоллингфорд обхватил руками талию Абигайль, приподнял ее и сделал несколько твердых шагов по направлению к стойлу Люцифера. Ноша оказалась легкой и податливой в его руках, изящной, но в то же время сильной. Уоллингфорд позволил Абигайль соскользнуть к стене стойла, когда вновь накрыл ее губы в поцелуе. Только теперь он действовал более напористо, проведя языком по нежному изгибу губ.
— О, — выдохнула Абигайль, и язык герцога ворвался в ее приоткрытый рот.
Теперь она стояла на полу, прижимаясь спиной к стене стойла, а герцог упирался в деревянную поверхность руками, ибо Абигайль отвечала на его поцелуй столь страстно, что он с трудом держался на ногах. Абигайль обвила шею герцога руками, ее губы дрожали и раскрывались ему навстречу, а согнутая в колене нога коснулась его лодыжки.
Словно сквозь пелену тумана до слуха Уоллингфорда донеслось недовольное фырканье Люцифера.
— Отстань, — пробормотал Уоллингфорд.
— Что? — испуганно охнула мисс Харвуд.
— Я сказал, отстань! — прорычал герцог, а потом обратился к Абигайль: — Ничего, моя дорогая. — И вновь погрузился в карамельно-сладкие глубины ее рта.
Голос разума твердил герцогу, что мисс Абигайль Харвуд не простая деревенская девушка, не скучающая жена иностранного дипломата, и ему лучше было бы воспринять фырканье собственного коня как предостережение и немедленно остановить это сумасшествие.
Только вот голос этот звучал сейчас где-то очень далеко.
— О, Уоллингфорд, — промолвила мисс Харвуд, слегка отстранившись. Слова эти коснулись губ герцога и тут же впитались в кожу. — Это было чудесно. Огромное спасибо. — Она убрала ногу с лодыжки Уоллингфорда.
— Спасибо? — ошеломленно спросил герцог, мысли которого смешались и вращались теперь в круговороте страсти и блаженства.
— Поцелуй был поистине чудесен. — Абигайль убрала руки с шеи герцога и потрепала его щеке, точно расшалившегося пса. — Вы мне идеально подойдете.
— Идеально… подойду?
Уоллингфорд все еще упирался руками в стену.
Абигайль грациозно проскользнула под его рукой и покрыла голову шалью. Герцог лишь успел отметить, как красиво поблескивают в тусклом свете фонаря ее глаза.
— Да. Только пора возвращаться назад, пока меня не хватились. Полезно иметь репутацию постоянно исчезающей куда-то особы, но даже терпение Александры имеет пределы. — Абигайль еще раз потрепала герцога по щеке. — Господи, вы кажетесь таким ошеломленным.
— Я не… Какого черта? — беспомощно пробормотал Уоллингфорд.
Абигайль улыбнулась:
— Не бойтесь. Я уверена, что скоро мы с вами вновь встретимся. Я верю в судьбу и поэтому знаю, что наши пути не могут не пересечься снова. Вы будете моим первым любовником. Я уверена в этом. О Господи! Уже половина одиннадцатого. Мне пора бежать.
— Послушайте…
Абигайль быстро поцеловала герцога в щеку и застегнула ворот пальто. Затем она чмокнула в нос Люцифера и наклонилась, чтобы поднять с пола большой зонт.
— Мисс Харвуд!
Она обернулась и приложила палец к губам.
— Не ходите за мной! Вдруг нас кто-то увидит? — промолвив это, Абигайль ушла.
Герцог, дрожа всем телом, прислонился к стене, и Люцифер ткнулся мордой ему в руку. Большие карие глаза коня сочувственно смотрели на хозяина.
— Даже не думай, — пробормотал Уоллингфорд. — Ничего не изменилось. Я не затем проделал тысячу миль, чтобы, сбежав от одной предприимчивой молодой леди, стать жертвой другой.
Люцифер моргнул своим большим карим глазом.
— Да и потом она совсем не подходит на роль герцогини. Совсем.
Люцифер принялся жевать сено. А Уоллингфорд по-прежнему стоял, прижавшись к деревянной стене стойла, и смотрел на фонарь.
— Не знаю, что на меня нашло. Совсем голову потерял.
Люцифер никак не отреагировал на эти слова, полностью поглощенный поеданием сена.
Уоллингфорд выпрямился и сделал глубокий вдох.
— В любом случае ничего не поделаешь. Я больше никогда ее не увижу. Ну разве что через несколько лет, когда мы вернемся в Лондон, обзаведемся семьями и все такое. Вот тогда я буду просто счастлив стать ее первым любовником, ха-ха-ха. — Шляпа упала с головы Уоллингфорда. Он поднял ее с усыпанного соломой пола и водрузил на место. — Эта девица совершенно ненормальная.
Люцифер продолжал задумчиво жевать сено.
— Ничего не поделаешь, — повторил Уоллингфорд и направился к дверям. При этом он ощутил, что в его мышцах появилось какое-то странное ощущение, будто они вдруг превратились в желе. А губы припухли, горели и казались невероятно чувствительными.
Капли дождя барабанили герцога по спине, а здание гостиницы маячило впереди расплывчатым пятном. Сунув руки в карманы, Уоллингфорд ускорил шаг, чтобы укрыться от дождя. Он внимательно глядел под ноги, чтобы не наступить в лужу, и вскоре врезался в грудь собственного брата.
— Эй! — воскликнул лорд Роланд. — Вышел прогуляться?
Припухшие губы Уоллингфорда приоткрылись и сомкнулись снова.
— Да, — кивнул он. — Захотелось глотнуть свежего воздуха.
— Ах вот оно что, — протянул лорд Роланд, с полей шерстяной шляпы которого струйками стекала вода.
Братья с минуту смотрели друг на друга.
— Ну, я пошел, — произнес Уоллингфорд, сворачивая направо.
— Пока, — ответил Роланд, поворачивая налево.
В зале гостиницы мисс Абигайль не оказалось. Но Уоллингфорд вовсе ее и не искал. Он просто привычно окинул взглядом помещение, а до его чуткого слуха донеслись голоса постояльцев. И это вовсе не означало, что он кого-то искал или к чему-то прислушивался. Нет, конечно.
Хозяин заведения и его жена суетились в углу, раскладывая соломенные тюфяки и шерстяные одеяла. Уоллингфорд смотрел на это с возрастающим ужасом. Ведь это были его соломенный тюфяк и его шерстяное одеяло.
За одним из простых, грубо сколоченных столов все еще теснились постояльцы. Они о чем-то разговаривали и смеялись. За другим, обхватив огненно-рыжую голову, сидел Финеас Берк. При этом он смотрел на стакан с граппой так, словно ожидал, что тот с минуты на минуту встряхнется и станцует джигу.
Уоллингфорд плюхнулся на стул рядом с ним, окропив все вокруг себя каплями дождя.
— Ты мокрый, — заметил Берк, не поднимая головы.
— Спорить не стану.
Уоллингфорд заметил стоящую рядом с Берком бутылку. Взял ее в руки и поболтал. Вина осталось не так уж много, но на глоток хватит. Спиртное обожгло припухшие от поцелуев губы Уоллингфорда.
— Похоже, дамы с комфортом устроились наверху, — произнес он.
— Это точно.
— И уж наверняка их драгоценные задницы проведут ночь не на соломенных тюфяках.
— Верно.
Уоллингфорд положил мокрую шляпу на стол перед собой и смотрел теперь на узор из мелкой клетки.
— Надеюсь, это всего на одну ночь, — сказал он. — Завтра мы снова отправимся в путь, и я больше никогда не увижу их снова, да поможет мне Господь.
— Если не принимать во внимание пари. — Берк допил содержимое своего стакана и со стуком поставил его на стол. — Пари, что ты заключил с леди Морли за десертом.
В голосе Берка послышалось осуждение. Уоллингфорд заставил себя перенестись на пару часов назад за этот самый стол. Мисс Харвуд и леди Сомертон с сыном покинули их компанию достаточно рано, оставив в душе Уоллингфорда чувство раздражения. Леди Морли язвила в своей привычной манере, и он — как, впрочем, и всегда — заглотил наживку. Словно это был не он, а какой-то другой Уоллингфорд.
— Послушай-ка, — ощетинился герцог, — ты ведь тоже не остался в стороне, помнишь? Это ведь ты озвучил ставки.
— А я и не отрицаю. — Берк порывисто встал из-за стола, перешагнул через скамью и взял со стола шляпу.
— Куда собрался? — поинтересовался Уоллингфорд.
Берк водрузил шляпу на голову. На его лице застыло угрюмое выражение, а зеленые глаза потемнели от горящей в них решимости. Именно так он смотрел на Уоллингфорда, когда тот намеревался помешать его экспериментам.
— На улицу, — мрачно буркнул Берк. — Прогуляюсь.
Уоллингфорд испустил вздох.
— В таком случае осмелюсь посоветовать тебе прихватить зонт.
Глава 3
Абигайль знала, что люди чем-то очень напоминают лошадей: одни могут одержать победу в дождь и грязь, а другие — нет.
Ее сестра Александра совершенно определенно принадлежала ко второй категории. Абигайль, которая гордилась своей способностью с радостью принимать любой каприз природы, решила просто-напросто не обращать внимания на дождь и жалобы Александры и нашла убежище в согревающих душу мыслях. Особенно в согревающей мысли о герцоге Уоллингфорде, целующем ее ночью на конюшне.
Абигайль надеялась, что он не заметил, как она взволнованна. Взволнованна? Да она пребывала в экстазе и дрожала всем телом от одного лишь прикосновения его губ к своим, от ощущения его большого, сильного тела, прижимающего ее к стене стойла, от аромата бергамота, исходящего от его кожи, и от привкуса вина на его губах. Абигайль пыталась вспомнить в подробностях, что же произошло — какие части ее тела покалывало и в какой момент ей показалось, будто она тает, — но ощущения не поддавались описанию.
Она просто чувствовала себя живой.
А сейчас? Легкое оцепенение, небольшое головокружение… А чего еще она ожидала?
Абигайль вернулась в промозглое тосканское утро. Теперь она героически пробиралась по покрытой грязью дороге. Дождь немного утих, сменившись изморосью, но вязкая грязь по-прежнему жадно хватала ее за ноги на каждом шагу. Едущая впереди подвода с багажом замедлила ход. Бедные лошади выбивались из сил. На горизонте на фоне каменистых холмов проступали таинственные очертания замка Святой Агаты — это было их пристанище. Целый год они будут жить в уединении, без посетителей и любовников.
И что теперь? Прошлой ночью Абигайль удалось ускользнуть от герцога как раз вовремя, дрожа и краснея, накинув на голову шаль, чтобы тот не заметил ее смятения. Герцог Уоллингфорд, который, конечно, перецеловал дюжину женщин, если не больше, наверняка рассмеялся бы, узнав, какое впечатление произвел его поцелуй на неискушенную в любовных делах Абигайль. Нет уж, лучше сбежать, а потом постараться взять себя в руки. Не стоит давать козырь такому мужчине, как герцог. Ни одному мужчине на свете не стоит давать козырей.
Но не отказалась ли она от последнего шанса обзавестись любовником, сбежав от герцога столь стремительно? Прошлой ночью, когда он был таким настоящим рядом с ней, следующая встреча казалась Абигайль неизбежной — вполне объяснимым поворотом судьбы, отчаянно желающей свести их вместе. Но сейчас, в тумане, под дождем, среди скользких камней, холодной грязи, рядом с выбивающимися из сил лошадьми, Абигайль казалось, что герцог Уоллингфорд с его стальными объятиями и страстными обжигающими поцелуями так же далек, как бледная луна на небосводе. Или как само солнце.
И о чем только она думала, сбежав от Уоллингфорда столь неожиданно? Чего от него ждала? Того, что он приедет на следующей неделе в замок Святой Агаты? Постучится в дверь, утащит ее в одну из спален и завершит начатое?
Ну что за дура! Глупая, напуганная гусыня. А теперь, возможно, придется ждать целый год, прежде чем удача вновь ей улыбнется.
Незнакомое ощущение наполнило грудь Абигайль. Настолько незнакомое, что она даже не смогла бы дать ему названия. Оно пробиралось к ее сердцу — пустое, холодное и вместе с тем тяжелое, точно наковальня. Это ощущение тяжким грузом повисло на ее ногах и прилипло к ботинкам, точно размокшая дорожная глина. Неужели это… нет, не может быть. Подобное вовсе не в характере Абигайль. Она никогда не поддавалась унынию. Не станет и теперь. И все же ее действительно обуревала… печаль.
О Господи! Даже не печаль, а… отчаяние.
«А ну-ка встряхнись, Харвуд!» — приказала себе Абигайль. Решение непременно отыщется. Нужно просто как следует подумать, составить план и вырваться из цепких лап этого возмутительного и совершенно ненужного ощущения безысходности.
— Дьявол! — раздался голос Александры, пытающейся вытащить ногу из глубокой лужи.
Абигайль подскочила от неожиданности.
— О, это ты!
— Дорогая, а кто еще здесь может быть? — Александра удрученно посмотрела на испорченный ботинок.
— Прошу прощения, я просто задумалась.
— Это видно. Я сама сегодня не в своей тарелка с самого утра. У меня раскалывается голова. — Александра испустила тяжелый вздох и, оглянувшись через плечо, посмотрела на повозку, в которой, сидя среди тюков и саквояжей, во что-то играли Лилибет с Филиппом. — Лилибет подняла всех в такую рань. Очень жестоко с ее стороны. Хотя, может, это и к лучшему. Чем раньше мы окажемся в замке, тем лучше. Жаль только, что для нас не нашлось экипажа.
— Он бы увяз в грязи на первом же повороте, — возразила Абигайль. — Да и не стоило рисковать. Ведь экипаж так легко выследить.
— Вместо этого в грязи увязаем мы сами. О-хо-хо… Могло быть и хуже. Непогода могла бы вынудить нас остаться в компании этого несносного герцога Уоллингфорда и его друзей.
— А мне они показались милыми, — возразила Абигайль, перепрыгивая через лужу.
— Это потому, что тебя не было за десертом. — Александра помрачнела. Теперь сестры поднимались по пологому холму и липкая грязь уступила место мелким острым камням. Александра пнула один мыском ботинка, и он, подскакивая, полетел через дорогу. — Ты ведь ушла вместе с Лилибет и Филиппом.
— А что случилось за десертом? — спросила Абигайль.
— Ничего особенного. — Александра пнула еще один камень. — Уоллингфорд вел себя, как всегда, отвратительно, а бедолага Пенхэллоу, по-моему, вообще ничего не слышал, ослепленный любовью к нашей кузине.
— А что мистер Берк?
— Рыжий? Я вообще не обращала на него внимания. — Александра взяла Абигайль под руку. — Дорогая моя сестрица, известно ли тебе, что этот несносный Уоллингфорд со своими друзьями приехал в Италию с той же целью, что и мы? Ради уединения для очистки души. Если, конечно, у них есть душа.
Пальцы Абигайль сжали локоть сестры.
— Что?
— Да, да. — Александра решительно закивала. — Они сняли виллу где-то поблизости. А Уоллингфорд опрометчиво заметил, что нам поставленная задача не под силу. Утверждал, что мы сбежим назад в Англию уже к Пасхе.
— В самом деле? — Абигайль стоило большого труда не показать охватившего ее возбуждения, тотчас же разогнавшего туман отчаяния.
— Да. Каков наглец! Но я сразу же поставила его на место. Заверила его, что мы продержимся дольше, чем их компания. Я даже приняла пари.
— Александра! Ты с ним поспорила?
— Конечно, нет. Леди никогда не спорят, моя дорогая. — Александра произнесла слово «спорят» с отвращением.
Абигайль рассмеялась:
— Как же это чудесно! Ты такая милая, Александра! Можно я тебя расцелую? И каковы ставки? Сотня фунтов? Тысяча?
— Господи, нет, — оскорбленно возразила Александра. — Это слишком примитивно. Я удивлена, что тебе вообще пришла в голову такая мысль. Где ты набралась подобного вздора? Нет, я и не думала о деньгах. — Александра поправила полу пальто одной рукой, а другой сжала локоть сестры.
— Так что же тогда на кону?
— О, мистер Берк предложил кое-что. Объявление в газете — что-то вроде рекламы, — в котором будет признано превосходство противоположного пола. Но это не имеет никакого значения, потому что мы отстоим свою точку зрения.
— Какую именно?
— Да ту, что мы, женщины, способны постигать науки наравне с мужчинами, если не лучше.
Впереди возникла большая грязная лужа, и Абигайль пошла в обход, потянув за собой сестру. Мысли роились в ее голове подобно разбуженным пчелам, от печали не осталось и следа, и каждая клеточка тела дрожала от удовольствия в предвкушении новых перспектив и надежд. Пари с Уоллингфордом! Ну конечно! Вот же она — воля судьбы, вознамерившейся вновь столкнуть их, точно кости на игральном столе. Хотя подобное сравнение, наверное, было не слишком точным.
— Я думала, что способность женщин к наукам очевидна. А иначе зачем мужчинам продолжать свое образование в университетах, когда нам достаточно уединенной комнаты и нескольких книг?
— Жаль, ты не видела выражения его лица, — произнесла Александра.
— Уверена, его светлость метал гром и молнии. — Абигайль испустила полный томления вздох.
— Не Уоллингфорд, — поправила сестру Александра. — Мистер Берк, который, конечно, молчал, но я видела, как сильно возмутила его сама идея. Он вышел из-за стола в очень дурном расположении духа.
— А Уоллингфорд? Что он сказал?
— Герцог? Не помню. Я тоже вскоре ушла.
Абигайль громко рассмеялась.
— Что такое? — сердито спросила Александра.
— Знаешь, что я подумала? Будет ужасно забавно, если джентльмены направляются в тот же самый замок, что и мы. Причем сами того не осознавая.
— Это невозможно. Договор об аренде лежит у меня в кармане. — Александра удовлетворенно похлопала по нагрудному карману своего пальто. — Он подписан должным образом и скреплен печатью. И уверяю тебя, я не допущу, чтобы нога мистера Берка коснулась порога нашего замка. Кроме того, — добавила она, — поблизости наверняка найдется еще целая дюжина замков. Поэтому возможность того, что твое предположение сбудется… — Александра вновь похлопала себя по карману, — сводится к нулю.
Несколько часов спустя
Герцог Уоллингфорд, стоя в пелене дождя с двумя документами в руках, недоуменно переводил взгляд с одного на другой. Каблуки его сапог утопали в размытой земле, а спина была напряжена, точно струна.
В качестве главы одного из самых знатных и влиятельных семейств Британии его часто приглашали для разрешения всяческих споров и разногласий. И он находил весьма смущающим и устремленные на него взгляды, полные тревоги. Его тяготило бремя почтительного молчания, наполняющее воздух ожиданием. Всеобщая вера в то, что он, Артур Пенхэллоу, от природы наделен большей мудростью и здравым смыслом, чем большинство людей. А все потому, что ему посчастливилось родиться первым в семье человека, которому, в свою очередь, выпала удача получить титул герцога.
Уоллингфорд очень серьезно воспринимал обязанности, налагаемые титулом. Приходилось ли ему судить пэра в палате лордов или решать, кому из крестьян принадлежит разгуливающая по деревне свинья, он в полной мере ощущал груз ответственности, возложенный на него. И прилагал все усилия, чтобы быть объективным. Старался рассмотреть проблему со всех сторон и принять во внимание малейшие улики, уделял делу все внимание и использовал интеллект, данный ему от природы, чтобы вынести объективное и верное решение.
То, с чем он столкнулся сейчас, выходило за рамки его понимания и жизненного опыта.
До сего момента Уоллингфорд не видел договора аренды, ведь обо всем позаботился Берк. А Уоллингфорд знал его как человека умного, состоятельного, к услугам которого были лучшие адвокаты Лондона. Поэтому герцогу даже в голову не пришло проверить, как оформлены документы. И вот теперь, когда вдалеке на склоне холма сквозь пелену дождя виднелся замок Святой Агаты с пожелтевшими стенами, башенками и красными черепичными крышами, он держал в руках не один, а целых два договора аренды, как две капли воды похожих друг на друга, должным образом оформленных и нотариально заверенных. Они были совершенно одинаковыми за исключением подписей арендаторов. Под одним стояла подпись мистера Финеаса Фицуильяма Берка, члена Королевского научного общества, в то время как на другом простыми черными чернилами было выведено имя Александры, вдовствующей маркизы Морли.
Холодный ветер обжигал щеки герцога, вырывая из его рук бумаги. Уоллингфорд больше не смотрел на них, поняв суть возникшей перед ним проблемы. Он промок, замерз и был зол, прошагав десять миль по мокрой грязной тосканской дороге, в то время как леди — черт бы их всех побрал! — с комфортом ехали на его лошадях. Герцогу давала сил идти дальше лишь мысль о том, что все это скоро закончится, что скоро они достигнут замка, а дамы поедут дальше. И ему не придется больше терпеть манящих призывов серебристого смеха мисс Харвуд и видеть ее разрывающий сердце грациозный силуэт на фоне серых скал и жухлой зимней травы.
А потом они прибыли в замок и случилось то, что Уоллингфорд отчасти подозревал, чего подсознательно боялся. Но только теперь ему удалось осознать весь ужас произошедшего.
Один замок. И два законных арендатора.
Рядом негромко откашлялся Роланд, стараясь привлечь его внимание. Уоллингфорд поднял глаза от бумаг. Мисс Харвуд взирала на него, восседая на великолепном гнедом Берка. Герцог чувствовал ее взгляд на своем лице, равно как и исходящую от нее волну бьющей через край энергии.
Слева от него возвышался замок — вернее, его расплывчатые очертания на фоне облаков. Странная дрожь пробежала по спине герцога, а все его существо охватило ощущение, будто он находится в потустороннем мире.
— Что ж, — вымолвил он наконец, — весьма неловкая ситуация. А этот синьор Россети либо страдает старческим слабоумием, либо он просто негодяй.
В спину герцогу ударил очередной порыв ветра. Люцифер, на спине которого восседала леди Сомертон с сыном, решительно тряхнул гривой, и сбруя громко зазвенела.
Уоллингфорд поднял над головой оба документа и продолжал тоном, которым обычно оглашал принятое решение:
— Договоры совершенно одинаковые. Только вот, похоже, леди заплатили за год проживания в замке намного меньше, чем ты, Берк.
Берк нахмурился:
— Мне дали понять, что торг неуместен.
— Глупости, мистер Берк, — сказала леди Морли, тихонько засмеявшись. — Всем известно, что это всего лишь тактический ход.
— Мы заплатили за год проживания в замке и поселимся в нем, — огрызнулся Берк, упрямо скрестив руки на груди.
Уоллингфорд сдвинул брови. День клонился к закату, и над мрачным ландшафтом сгущались сумерки. Он на мгновение представил себе продрогшую и голодную мисс Харвуд, блуждающую в потемках в поисках крова, и его сердце пронзила боль.
Необходимо найти какое-то решение. И чем скорее, тем лучше. Может быть, рядом есть другое подходящее жилище? В деревне, например? Наверняка у подножия замка раскинулась деревня. Так бывает всегда. Местные жители скорее всего знают, где отыскать этого Россети, и тогда ситуация прояснится. Если потребуется, джентльмены предоставят леди этот треклятый замок, а сами подыщут себе другое место. Что-то — Уоллингфорд бросил взгляд на древнее строение и окружающую его неровную стену кипарисов, склоняющихся под немилосердными порывами ветра, — чуть более гостеприимное.
В конце концов, он честный человек. Если его противник играл по правилам, Уоллингфорд вполне мог позволить себе проявить щедрость. Так что, возможно, все к лучшему.
Он открыл было рот, чтобы заговорить снова, но в этот самый момент леди Морли что-то проворчала себе под нос и повернула коня.
— Какого черта… — начал Уоллингфорд, но его слова потонули в гулком стуке копыт несущегося к замку коня.
Присутствующие замерли, наблюдая за принадлежащим Пенхэллоу скакуном, пока тот не превратился в маленькую серую точку, а вскоре и вовсе растворился в тумане вместе со своей наездницей.
— Святые небеса! — воскликнул Берк, выведя всех из оцепенения. — Вернитесь!
Уоллингфорд ошеломленно взглянул на мисс Харвуд, на лице которой отразилось изумление.
— Какого черта она делает? — сурово спросил он.
Мисс Харвуд посмотрела на герцога сверху вниз и улыбнулась, затем сжала в руках поводья и пришпорила коня.
— Завладевает своей собственностью, полагаю, — бросила она через плечо, когда гнедой Берка с готовностью понес ее вслед за кузиной.
Глава 4
Абигайль почувствовала какое-то движение, едва только оказалась в огромном холле. Она уже испытывала это ощущение. Когда расплывчатые очертания замка Святой Агаты проступили из влажного тумана, ей показалось, что он переливается и колышется на фоне облаков, точно фантом. Что-то загадочное витало в воздухе, пряталось в покрытом лишайником полуразвалившемся фонтане во дворе и кованых воротах. Какое-то ожидание, будто бы кто-то затаил дыхание.
Взгляд Абигайль заскользил по голым каменным стенам, широкой лестнице, ведущей на галерею второго этажа, и толстым балкам под потолком. Вокруг ни одного предмета мебели. Ни одного коврика под ногами. И тут Абигайль дала волю воображению, наполняя величественный дом историей и жизнью.
Она пересекла холл и подошла к окну, украшенному длинными старинными портьерами. Отодвинула их в сторону и выглянула во двор.
— Какое восхитительное приключение! Какая чудесная пыль! Готова поклясться, эти окна не мыли несколько лет. Как думаешь, здесь есть привидения?
— Конечно, нет, — ответила Александра. — Что за вздорное предположение?
— А мне кажется, их здесь множество. Только оглянись вокруг: какая древность! И не забывай, что мы в Италии. Итальянцы всегда травили друг друга. Я буду очень разочарована, если не обнаружу здесь ни одного привидения. — Абигайль обернулась и увидела, как Филипп разглядывает помещение ставшими огромными, как у совы, глазами. Завязав потуже шерстяной шарф, Лилибет недовольно хмурила брови.
— Просто удивительно, что ты до сих пор не подыскала себе мужа, — сказала Александра.
— А мне муж не нужен. Идем осмотрим дом. — Абигайль взяла Филиппа за руку и быстрым шагом направилась к коридору на дальнем конце холла.
— Подожди! Не торопись! — со смехом сказал Филипп, стараясь поспеть за Абигайль.
— Скорее! Скорее! — отозвалась Абигайль, ускоряя шаг и наполняя гулкую тишину смехом.
Под сводами эхом разнесся голос Лилибет, умоляющей сына и кузину подождать, но сгорающая от нетерпения Абигайль не желала ждать. Исходящая от нее веселость, казалось, пропитывала древние камни и дерево этого удивительного замка.
— Абигайль!
Она заставила себя остановиться и поднять глаза.
В коридоре перед ней неожиданно возникла женщина, фигура которой таинственно светилась в полумраке.
— Здравствуйте, — сказала Абигайль, крепко сжимая руку Филиппа.
— Buon giorno [4].
Незнакомка шагнула ближе. Под ее белым передником виднелось платье из домотканой шерсти, а голову покрывал простой белый платок. Карие глаза этой довольно миловидной женщины с опаской осматривали гостей.
Подоспевшая Александра поспешила вмешаться:
— Buon giorno. Вы владелица замка?
Женщина в переднике улыбнулась в ответ и скромно покачала головой. При этом от нее исходил сладковатый аромат, словно она целый день провела на кухне, выпекая хлеб.
— Нет, нет. Я — как это будет по-английски? Я поддерживаю порядок в доме. А вы английские гости?
— Да, — кивнула Александра. — Вы нас ждали?
Подошедшая Лилибет взяла руку Филиппа в свою.
— О да, — произнесла женщина. — Добро пожаловать. Только вот мы ждали вас завтра. Вам нравится замок? — Она взмахнула рукой, указывая на огромный пустой холл и мрачную каменную лестницу. Ее лицо осветилось гордостью, словно кто-то вдруг зажег внутри нее свечу.
— А разве можно устоять перед столь гостеприимным убранством? — ответила Александра.
— Здесь так давно не было людей. — Итальянка выразительно пожала плечами. — В замке живу лишь я одна.
— Неужели у вас нет помощников? — с ужасом в голосе спросила Александра.
— Служанки ночуют в деревне. Они не живут здесь в отсутствие хозяина. Им слишком одиноко. А Джакомо следит за… — экономка щелкнула пальцами, подбирая нужное слово, — за землей.
— За подсобными помещениями, — подсказала Александра. — Замечательно. А как зовут вас, добрая женщина?
Экономка присела в реверансе:
— Меня зовут синьора Морини.
Синьора Морини. Абигайль вздрогнула, услышав это имя. Было что-то необычное в этой женщине, в ее напевном голосе, в свечении кожи, во взгляде темных глаз. Абигайль даже показалось, что неподвижный воздух холла вдруг собрался вокруг нее, и от этого стало светлее.
Тайна. Здесь есть какая-то тайна. И она каким-то образом связана с этой невозмутимой загадочной женщиной, источающей аромат свежеиспеченного хлеба.
— О, какое красивое имя! — воскликнула Абигайль. — Мне так нравятся итальянские имена. А меня зовут мисс Харвуд. Я считаю этот замок просто восхитительным. Может быть, устроите нам экскурсию? — Абигайль указала рукой на лестницу. — Наши комнаты наверху?
— Да, наверху. — Синьора Морини слегка нахмурилась и поинтересовалась: — Но… где же джентльмены?
Читать бесплатно другие книги:
