Миссис По Каллен Линн
– Не беспокойтесь, он вас не обидит.
Тут вернулась миссис Клемм с мясным пирогом, и у меня не осталось возможности улизнуть. Накрыли стол, мистер По снова присоединился к нам, и обед, пусть и очень скромный, был подан.
Над исходящим горячим паром пирогом миссис По без умолку болтала об играх, в которые они с «Эдди» играли в детстве. Мистер По, казалось, вновь обрел невозмутимость и спокойно ел, пока его жена объясняла, что большую часть детства они провели врозь: она росла в Балтиморе, он жил с приемным отцом в Ричмонде и в Англии. Все изменилось, когда он оставил воинскую службу и поступил в Вест-Пойнт,[39] поведала миссис По (ее супруг тем временем нарезал свой пирог на малюсенькие кусочки). Тогда они возобновили знакомство. Я снова задалась вопросом, который пришел мне в голову, когда я впервые увидела их в салоне мисс Линч: как из близких родственников, вместе игравших в жмурки на Рождество, эти двое превратились в жаждущих свадьбы влюбленных?
Затем мне вспомнилась ожидающая моего отчета миссис Фуллер, и пирог перевернулся у меня в желудке. Несмотря на всю славу мистера По, эта пара производила грустное впечатление. Живя в одном из самых оживленных городов мира, они, казалось, существовали на каком-то мрачном острове, который создали сами, отгородившись неказистой старой дверью от приливов плещущегося у них под дверью человеческого моря.
После еды миссис Клемм налила миссис По ложку лекарства, после которого та вскоре сделалась такой сонной, что я придумала предлог и откланялась.
Погода несколько улучшилась. Хотя было по-прежнему холодно, небо приобрело тот яркий, радостный голубой цвет, который возможен только после бури. В квартале от временного пристанища семьи По на улице стояла компания детей. Они собрались вокруг мальчишки, бритая голова которого указывала на то, что, вероятно, у него недавно были вши. Мальчишка что-то держал в руках. Подойдя ближе, я увидела, что это серый котенок месяца или двух от роду.
С мешком из дерюги подбежал другой мальчишка, меньше и грязнее того, что с котенком. Старший паренек бросил туда котенка, взял мешок, закинул его на плечо и пошел вдоль по улице. Остальные дети устремились за ним. С растущим ужасом я наблюдала, как вся компания прошествовала мимо салуна и еще нескольких домов к мастерской кузнеца и остановилась перед корытом с водой. Мальчишка поднял над ним мешок.
Прежде чем я успела закричать, мистер По обрушился на мальчишку и выхватил мешок. Я даже не слышала, как он вышел из дому.
– Это мое! – завопил мальчишка.
– Уже нет, – сказал мистер По.
– Вы не можете его забрать!
Взгляд мистера По заставил большинство детей обратиться в бегство. Остался только один мальчишка; он сжал кулаки и пригнулся, как кулачный боец.
– Ты, должно быть, не знаешь, – холодно сказал мистер По, – что, если ты убьешь кошку, она отомстит тебе.
– Это неправда!
– Неправда? – улыбнулся мистер По. – Я видел, как такое случилось. Ты не сможешь этому помешать. Я видел, как черный кот, которого замуровали в стене, вернулся, чтоб преследовать своего убийцу. Его покалеченный труп орал из-за кирпичей: «Мяу. Мяу. МЯУ», – он наклонился к мальчишке и зашипел.
Мальчишка бросился наутек.
Мистер По запустил руку в мешок и вытащил котенка, который цеплялся за дерюгу острыми розовыми коготками. Когда котенок был освобожден, я, поколебавшись, подошла.
– Я видела, как вы его спасли.
Поглаживая мяукающего звереныша, он поднял на меня глаза. Я коснулась полосатой меховой головки котенка.
– Вы придумали замечательную историю, чтоб прогнать хулигана.
– Это из моего рассказа «Черный кот». Я только немного изменил его для этого случая.
Я не читала этого рассказа. Говоря по правде, я вообще не читала его произведений, кроме «Ворона», ведь я предпочитаю поэзию. Даже и этого оказалось достаточно, чтоб вместе с По взглянуть на мир сквозь темную, пугающую призму. Но писатель, казалось, не заметил смущения в моем взгляде. Повернув котенка к себе, он спросил:
– Ну и что мне с тобой делать?
– Кажется, вашей супруге сегодня лучше.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Она меньше кашляла, – добавила я.
– Вы так думаете?
У него было такое мрачное лицо, что я сказала:
– Да. Гораздо меньше, чем в нашу прошлую встречу.
Он почесал котенку шею. Устав от своих мытарств, тот перестал мяукать и закрыл глаза.
Я тоже погладила кошачью мордочку.
– Бедняжка маленький.
– Я благодарен вам за ваш визит, – сказал мистер По. – Для нас сегодня был лучший день за долгое время.
Это при его-то недавних успехах? Но я видела, что он говорит серьезно. Он смотрел на меня таким глубоким взглядом, словно пытался что-то сказать без слов.
– Меня тронуло ваше замечание о том, что можно увидеть душу другого человека, – тихо сказал он.
– Вы считаете, что это возможно?
– Вначале нужно поверить в существование души.
– А вы в него верите?
– Если подразумевать под душой нечто, что живет в каждом из нас, нечто, призванное любить и радоваться, но при каждом ударе судьбы все глубже забивающееся в свою раковину, пока, наконец, не иссохнет настолько, что перестанет узнавать даже самое себя, то да. Я верю.
Я чувствовала, как он смотрит мне в лицо, побуждая ответить на его взгляд.
– Наши души такая же часть каждого из нас, как руки или голос, – тихо сказал он, – но мы боимся это признать. Почему?
Я медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Я не отвернулась, хотя и считала неправильным вести себя таким образом с женатым мужчиной. Ито, что я увидела в глубине его глаз, обрамленных темными ресницами, – не только увидела глазами, но и постигла с поразительной ясностью и силой каким-то не имеющим названием чувством, – кольнуло мое сердце радостным узнаванием. Изумленная улыбка одновременно расцвела на наших лицах.
Я вдруг осознала, что к нам приближается кузнец, ведя под уздцы лошадь. Мистер По отвел взгляд и, прикрыв котенка, отступил в сторону. Кузнец и лошадь прошли мимо.
Связь, такая сильная лишь миг назад, распалась. Теперь, пережив момент близости, мы не могли больше смотреть друг на друга и сосредоточились на котенке, пригревшемся на груди мистера По.
– Я ищу стихи для моего журнала, – сказал он, пока мы тетешкали зверюшку. – Я понимаю, что все ваши произведения наверняка уже кому-то обещаны, но, если нет, я почту за честь, коли вы обратитесь ко мне.
– Спасибо, – тихо сказала я, – непременно.
Теперь почти застенчивый, он смотрел на котенка, который снова принялся мяукать.
– Думаю, он совсем отчаялся.
– Можно я… – Я потянулась, взяла котенка, и тут раздался грохот колес по булыжной мостовой. В нескольких домах от временного обиталища мистера По остановился наемный экипаж, и из него вышла женщина, со шляпки которой свисала густая вуаль.
– Кто все эти прячущие лица женщины? – спросил я. – Я видела их уже несколько раз. Они что, в трауре?
Он посмотрел в сторону женщины.
– Можно сказать и так.
– И кого они потеряли?
– Здесь ведет свои дела мадам Рестелл. – Он увидел, что я понимаю, о чем речь. – Я не знал этого, когда мы только собирались тут поселиться, иначе подумал бы дважды. Виргиния пока ни о чем не догадывается. Боюсь, это ей не понравится. – Он вздохнул. – Она порой бывает очень резка в суждениях.
– Конечно же, – сказала я, и он серьезно посмотрел на меня. – Подобное расстроит любую женщину. Ужасный бизнес.
Я почувствовала, как он уходит в себя. Через мгновение он сказал:
– Я должен как можно скорее найти другое жилье. Но я ничего не могу сделать для Виргинии.
– Нет, – искренне сказала я, – это не так.
В его глазах вдруг вспыхнула страшная ярость. Он открыл было рот, словно собираясь что-то возразить, потом передумал, кивнул в знак прощания и зашагал прочь.
Я, дрожа, стояла на тротуаре с котенком, и это невесомое костлявое существо дрожало вместе со мной. Я знала, что должна недолюбливать этого человека, должна бояться его, должна изо всех сил держаться от него подальше. Но я знала также, что не буду этого делать.
10
Вечером следующей субботы Винни остановилась на каменных ступенях крыльца мисс Линч, прислонилась к перилам и заглянула себе за пазуху.
– В чем дело, Винни? – спросила я.
Она отвернула лацкан пальто, чтобы показать, из-за чего остановилась: блестя любопытными глазами, у нее из-за пазухи лез котенок.
– По тоже хочется посмотреть.
Так как ее собственные отпрыски уже в сопровождении Мэри вошли в дом мисс Линч, где сегодня была специальная детская программа, Элиза остановилась рядом с нами, держа под руку мужа.
– Что-то случилось?
Я вздохнула.
– Винни приволокла кошку.
– По тоже хотела пойти на вечер, – объяснила Винни.
Я опять вздохнула.
– Ну, мы уже пришли. Пожалуйста, спрячь «По», пока мы не войдем в дом. – Произнеся эти слова, я поморщилась. Когда я принесла котенка домой и рассказала дочерям, как мистер По его спас, а Элиза дала разрешение оставить малыша у себя, девочки настояли, чтоб звереныш носил имя своего спасителя. Котенок оказался кошечкой, а не котиком, но это их не остановило. Вот что бывает, когда позволяешь детям завести домашнее животное.
В передней нас приветствовала мисс Линч. Из дома неслись печальные звуки виолончели.
– Мистер и миссис Бартлетт! Миссис Осгуд! А это ваши прелестные детки?
Мы представили детей мисс Линч, которая всем им по очереди пожала руки.
– Я кое-что приготовила специально для вас, – сказала им мисс Линч. – Одна из моих подруг услышала от человека, который живет далеко-далеко отсюда, несколько очень милых сказок для детей. Она расскажет вам их сегодня.
– Моя мама пишет детские сказки, – сказала Эллен.
– Да, я знаю, – ответила мисс Линч. – Но эти сказки придумал мистер Ханс Кристиан Андерсен, который живет в Дании. Я уверена, они не так хороши, как истории твоей мамы, но, может быть, они тебе тоже понравятся.
В холл прошествовала мисс Фуллер, покачивая большими висячими серьгами, – как мы потом узнали, это был подарок от женщины из племени алгонкинов.
Она кивнула Элизе и ее мужу:
– Бартлетт. Миссис Бартлетт. – А мне она сказала: – Здравствуйте, Френсис. Это ваши девочки?
Я вновь представила их друг другу, хотя они уже встречались прежде. Мисс Фуллер пожала руки моим дочерям и детям Элизы, а потом подождала, когда мы разденемся, свалив пальто на руки горничной мисс Линч, которая унесла их наверх.
– Что это у тебя? – спросила мисс Фуллер у Винни, когда та сняла пальтишко.
– Кошечка.
– Мило. – Это прозвучало совершенно равнодушно. – И как же ее звать?
– По.
По лицу мисс Фуллер скользнула хитренькая улыбка.
– Неужели?
– Мистер По ее спас, – простодушно объяснила Винни. – Какие-то мальчишки хотели ее обидеть.
– Мистер По хорошо поступил. – Мисс Фуллер потрепала кошечку по голове, словно она была собакой. – Проследи, чтобы сегодня вечером ей дали молока.
– Хорошо.
– Идите наверх, – сказала я.
Винни побежала по ступенькам следом за сыновьями Элизы, Эллен и горничная Мэри потащились следом. Мисс Линч ушла в гостиную с мистером Бартлеттом. Я бросила беспомощный взгляд на Элизу, когда мисс Фуллер взяла меня под руку и с черепашьей скоростью повлекла в салон.
– Должна ли я предположить, что вы встретились с миссис По?
– Кто это играет на виолончели? – Я притворилась, что заслушалась музыкой.
– Какой-то швед. По тоже там был, да?
– Пришел незадолго до того, как я ушла. Все произошло очень быстро.
Она улыбнулась.
– Ну и как они смотрятся вместе?
Я с тоской посмотрела на двери салона.
– Как и любая другая супружеская пара.
– А именно?..
– Они очень добры друг к другу.
Мисс Фуллер засмеялась.
– Типичные супружеские пары обычно ведут себя несколько иначе. Наш друг Грили не желает даже жить с женой под одной крышей. У нее дом на Тертл-Бей, а у него – комната в «Астор-хаузе». Так же, как у еще пятерых джентльменов, которых я могу перечислить поименно.
– Кажется, у них счастливый брак.
– Пока была жива жена преподобного мистера Гризвольда, они жили в разных городах. Страстная потребность в ней возникла у него лишь после ее смерти. Я слышала, что его силой отрывали от мертвого тела, а после похорон он не желал уходить с могилы. И не ушел бы, если бы не вмешался один родственник. А еще, как будто все это недостаточно ужасно, на сороковой день после погребения он ее откопал. Он остриг ей волосы, а потом вцепился в почерневший труп, рыдая, как дитя. Такой вот тяжелый случай.
– Какой кошмар.
С ее любопытством она должна была уже выяснить, что Сэмюэл меня бросил.
Мы подошли к дверям салона.
– Осмотритесь, – сказала она так, словно ей принадлежали и эта комната, и все, кто в ней находится. – За каждым семейным человеком маячит история предательства. Некоторые истории печальнее остальных. Но у каждого есть свои раны.
– Необязательно.
Она несколько мгновений изучающе рассматривала меня, а потом повлекла к остальным гостям. К моему облегчению, мисс Фиск со своими небесными перьями и мисс Луиза Олкотт,[40] ее мечтательная молодая подруга из Массачусетса, пошли к нам навстречу, чтобы поздороваться. Мисс Фуллер вскоре отошла, очевидно, в надежде поймать к ужину рыбку покрупнее, чем эти барышни. Даже сейчас, когда мы втроем выискивали общих знакомых в Бостоне, я вновь хвалила себя за то, что отослала в журнал мистера По несколько своих неопубликованных стихотворений для публикации под псевдонимом. Я сопроводила их записочкой, в которой объяснила, что хотела бы, чтоб мое имя осталось неизвестным. Если бы стихи были опубликованы за моей подписью, мисс Фуллер с ее любовью к скандалам сделала бы из этого сенсацию.
Едва я почувствовала, что мне легче дышится, как немедленно снова возникла мисс Фуллер и вцепилась в меня. Она повлекла меня к столу, где вот-вот должны были начать разливать чай.
– Хоть вы и пишете детские книжки, вы вовсе не кажетесь мне наивной.
Я почувствовала, как во мне поднимается гнев. Даже если это и был комплимент, он все равно был больше похож на оскорбление. Кто она такая, чтоб шпынять меня на вечере мисс Линч? Нет уж, с меня довольно.
– Перехожу к делу, Френсис: мне нужен материал для статьи о жизни мистера и миссис По.
– Для статьи?
– Да. Ия хочу получить его от вас. Я хочу скандала. Сколько он пьет? Что они делают в семейном кругу? Что кроется за его замкнутым видом? Вы же не станете утверждать, что этот человек не готов вот-вот взорваться.
– Я не могу…
– Статья пойдет в мою колонку в «Трибьюн» за вашей подписью. Если вы нуждаетесь в деньгах, я готова заплатить десять долларов авансом и десять – после публикации. – Она поймала мой взгляд. – Не то чтобы вам были нужны деньги…
Она предлагала хорошую цену. Мое финансовое положение не шло у меня из головы, угнетало. Гонорар за стихи в «Бродвей Джорнал» – если мистер По возьмет их – я получу еще не скоро. Жуткие истории для мистера Морриса так и не вышли из-под моего пера. Лишь ничтожная кучка американок зарабатывает на жизнь своим пером, и две из них пишут статьи для периодических изданий. Это сама мисс Фуллер, сотрудница «Трибьюн», и миссис Сара Хэйл,[41] редактор «Гоудис Ледис Бук» в Филадельфии. Я должна всерьез рассмотреть предложение мисс Фуллер, каким бы отвратительным оно ни было. Возможно, мое будущее связано с журналистикой.
– Я могла бы взяться за это только с согласия четы По.
– Если хотите провалить все дело, тогда, конечно, спросите у них, – пожала плечами мисс Фуллер.
Подошел мистер Грили в начищенном цилиндре и с резиновой улыбкой и очень удачно оттянул на себя внимание мисс Фуллер. Я пристроилась за самоваром, чтоб на некоторое время дистанцироваться от журналистки и все обдумать.
Рядом со мной возникла Элиза и прошептала:
– Какая муха укусила Маргарет?
– Она хочет, чтоб я написала статью про семью По, – так же тихо ответила я.
– Для «Трибьюн»?
Я кивнула. Она уставилась на меня:
– А ты хочешь?
В этот миг к нам подошел преподобный Гризвольд.
– Дамы, могу я к вам присоединиться?
Розовый купол его лба блеснул в свете газовых ламп, когда он наклонился поцеловать мне руку. Я представила, как он обнимает мертвую жену, и мне захотелось отодвинуться.
– Пожалуйста, – вежливо ответила Элиза.
– Я хотел поговорить с самой красивой женщиной в этой комнате. Все меркнет рядом с вами, мадам.
Мне стало неловко за Элизу, но она тут же отошла, бросив на меня исподтишка преисполненный сочувствия взгляд.
– Ее муж – издатель, так? – спросил мистер Гризвольд, провожая мою подругу взглядом.
– Да, Рассел Бартлетт.
– Хороший человек. Расхвалил мою книгу в обзоре для «Миррор». Буду рад тоже чем-нибудь помочь ему. Ведь именно так все в мире и происходит, верно?
– Боюсь, я должна посмотреть, как там мои дети. Они наверху.
– Может быть, этим займется ваш супруг? – Он поймал мой взгляд.
– Его сегодня здесь нет.
Он явно ждал продолжения, но, когда его не последовало, только улыбнулся.
– Вероятно, вы слышали, миссис Осгуд, об успехе моего альманаха. Я потрясен тем, как много людей доверяет моему поэтическому вкусу. Я думаю, они должны знать, что я очень ответственно подхожу к тому, чтоб представить им лучшие произведения Америки. И, представьте себе, мой издатель оказал мне честь, предложив опубликовать следующий выпуск «Поэтов и поэзии Америки». Могу я надеяться, что вы отберете для него несколько своих вещей?
Я знала, что должна ухватиться за эту возможность. Такая публикация принесет мне совсем немного денег – преподобный Гризвольд выплачивает поэтам небольшие гонорары, а себе оставляет прибыли с продаж, – зато даст мне известность. Но почему я чувствую себя так, будто заключаю сделку с Румпельштильцхеном,[42] пообещав отдать ему своего первенца?
Собравшиеся между тем притихли, шведский виолончелист опустил смычок. Я обернулась к двери. Там в одиночестве стоял мистер По, держа в руках стянутый льняным носовым платком букет подснежников. Я не могла не думать о том, как резко контрастируют эти нежные белые цветы с беспробудной чернотой его фрака.
– Опять он, – пробормотал преподобный Гризвольд.
Мисс Линч уже бросилась к дверям, чтоб приветствовать нового гостя, но ее опередила мисс Фуллер. Мистер По холодно наблюдал, как она трясла его руку. Любезно кивнув мисс Линч, он позволил журналистке повлечь его за собой; мисс Фуллер что-то оживленно говорила ему, позвякивая экзотическими серьгами.
Я перевела взгляд на преподобного Гризвольда, перечислявшего авторов, которые должны будут войти в его новый сборник.
– И все они – мои хорошие друзья, – сказал он в заключение. – Я стараюсь как следует узнавать своих авторов, это часть моей работы. Поэтому я должен познакомиться с вами поближе. Честно говоря, такая работа будет мне только в удовольствие.
Я улыбнулась. Мое внимание, однако, было приковано к мистеру По, который пытался отделаться от мисс Фуллер.
– Вы окажетесь в замечательной компании, мадам, – сказал преподобный Гризвольд. – Мистер Лонгфелло, мой близкий друг, уже пообещал мне свои новейшие произведения. Я полагаю, что он – величайший поэт нашего времени, что бы там ни говорил мистер По.
– А что именно я сказал? – негромко спросил мистер По, останавливаясь рядом с ним.
Лицо преподобного Гризвольда из розового стало малиновым.
– Вы напрасно черните мистера Лонгфелло, сэр. Ия… я очень рад, что вам задали трепку на страницах «Миррор» за то, что вы обвинили Лонгфелло в плагиате! Вы в полной мере ее заслужили.
– Возможно, так оно и есть. – Мистер По повернулся ко мне и протянул цветы. – Это вам. От моей жены.
Я заставила себя успокоиться.
– Поблагодарите ее от меня.
Преподобный Гризвольд нахмурился, когда я понюхала букетик. Меня поразило, что такие простенькие белые цветочки источают такой сильный чарующий аромат.
– Она собрала их за городом, – тихо сказал мистер По. – Сегодня утром мы прокатились до нашей старой фермы. Нам удалось даже устроить маленький пикник до того, как погода испортилась.
– Это должно было ее приободрить. – Я всмотрелась в толпу. – Она здесь?
Виолончелист снова начал играть. Мистер По покачал головой:
– Боюсь, она слишком утомилась днем.
– Послушайте, – сказал преподобный Гризвольд, – мы тут беседовали…
– О, я не понял. Мне показалось, что миссис Осгуд собиралась вас оставить. – Он предложил мне руку. – Миссис Осгуд?
Я кивком подтвердила, что хочу уйти, и смущенно приняла руку мистера По. Я ощущала его мускулы своей затянутой в перчатку рукой и изо всех сил старалась заглушить это ощущение.
Когда мы отошли на несколько шагов, он спросил:
– Куда вам хотелось бы пойти?
– Чем дальше, тем лучше.
Мы пересекли комнату, кивая знакомым, но не останавливаясь. Когда мы выходили из гостиной в переднюю, я чувствовала спиной любопытные взгляды.
– Уже достаточно далеко?
– Еще нет.
Пройдя по коридору, мы оказались в укромном, уставленном книгами уголке под лестницей. Он был освещен одинокой лампой, стоявшей на покрытом салфеткой столике. Мистер По усадил меня на единственный стул, и я почувствовала напоминающие о прошлом запахи горящего китового жира и старой бумаги. Издалека доносилась тоскливая песнь виолончели, сверху журчал женский голос, становясь то громче, то тише, – там дети слушали сказку.
– А теперь достаточно далеко?
Я выдавила улыбку:
– Думаю, да.
Он встал подле стула так, чтоб его сразу было видно из коридора, если у кого-то появится желание посмотреть. Так как он молчал, я начала:
– Как вы узнали, что мне хочется сбежать?
– Это понимали все, кроме Гризвольда.
– Боже, неужели я настолько прозрачна?
– Нет, это он настолько невыносим.
Мы обменялись короткими улыбками. Потом я, не зная, куда девать глаза, понюхала подснежники. Мистер По разглядывал книги, словно в поисках какой-то определенной. Внезапно он сказал:
– Я рад, что мы нашли минутку, чтобы поговорить. Я много думал о нашем предыдущем разговоре.
Я подняла глаза.
– О том, чтоб пригвоздить душу к холсту.
Я засмеялась:
– Боюсь, сейчас это прозвучало довольно мрачно. – Он спокойно смотрел, будто ожидая, чтоб я настроилась на серьезный лад. – Пожалуйста, продолжайте, – сказала я. Знает ли он, как тревожит меня взгляд его глаз, в окантовке темных ресниц.
– Несколько лет назад я написал рассказ, – сказал он, – «Овальный портрет», о художнике, который писал портрет своей молодой жены. Та день за днем позировала мужу, потому что он старался сделать свою работу безупречной. Понимаете, он хотел добиться того, что не удалось еще ни одному художнику: чтоб в портрете была подлинная жизнь. Он работал неделями, месяцами и вот наконец увидел, радуясь и не веря своим глазам, что портрет стал таким же живым, как его прекрасная возлюбленная. Казалось, ее душа воплотилась в этой картине. Он поворачивается к жене, чтобы поделиться ликованием от этой неслыханной удачи и показать свой шедевр. Но, увы, она мертва.
По спине у меня пробежала дрожь.
– Теперь вы понимаете, почему ваше заявление так меня впечатлило, – сказал он. – Ведь я фактически написал об этом рассказ.
– Это совпадение.
– Так ли? Уверен, большинство сочтет, что так оно и есть. Но найдутся и те, кто скажет, что это вовсе не совпадение, а свидетельство взаимодействия двух душ.
– Я не уверена, что верно вас поняла.
– Да и кто понял бы, по правде говоря? Во всяком случае, до конца. В мире не существует слов, обозначающих те области, частью которых являются наши души. Тем не менее, мы плаваем в субстанции этих иных измерений, они текут в нас, сквозь нас, над нами, омывая нас своим светом. Время от времени перед нами брезжат их проявления. Станем ли мы игнорировать их, противиться им? Или мы их примем?
– А у нас есть выбор?
– Да.
Я понюхала подснежники, и сердце мое забилась быстрее.
– Что, если человек их примет? Что тогда?
– Тогда он встретится с ними лицом к лицу.
Читать бесплатно другие книги:
