Миссис По Каллен Линн
– Ой! – воскликнула вдруг миссис По. – Я уронила шляпу!
– Боже мой! – простонала миссис Клемм.
Я посмотрела туда, куда показывала Эллен. Соломенная шляпка миссис По плыла ко мне по водной глади, постепенно намокая.
– Мамочка, хватай ее! – крикнула Винни.
Мистер По, потянувшись, аккуратно подцепил шляпу веслом, поднял над водой (со шляпы текло) и поднес ко мне. Я потянулась за ней, но тут лодка начала раскачиваться на волне, поднятой проплывавшим мимо пароходом, и я, пошатнувшись, подалась назад. Мне почти удалось восстановить равновесие, когда что-то словно толкнуло меня под ноги, они подкосились, и я упала в воду.
Холодная грязная вода немедленно попала в уши и в нос. Темный, мрачный холод обрушился на меня, платье, как щупальца какой-то морской твари, оплело ноги и потянуло ко дну. Потом я почувствовала, как что-то упало в воду рядом со мной, и отчаянно забилась, стремясь к туманному коричневому свету. И вот моя голова оказалась на поверхности.
По лицу текли струи воды. Я увидела, как миссис По протягивает мне весло, и изо всех сил потянулась к нему.
Сильный удар обрушился на мой череп. Перед глазами заплясали синие огоньки, в ушах зашумело, и я пошла ко дну, погружаясь все глубже, глубже, глубже.
Чьи-то руки потянули меня вверх, и моя голова вновь очутилась над поверхностью воды. Руки обхватили меня, и я, проморгавшись, увидела, как мистер По тащит меня к лодке. Ухватившись за ее край, он держал мой подбородок над водой:
– Дыши! Дыши!
Я вцепилась в борт лодки и, найдя точку опоры, дико огляделась по сторонам.
Сверху на меня безмятежно смотрела миссис По.
– Вам действительно стоит быть осторожнее, Френсис. Как бы вам не найти в воде свою смерть.
– И как ты теперь себя чувствуешь? – спросила Элиза.
Я куталась в одеяло и прижимала ступни к бутылке с горячей водой, которую моя подруга потребовала с кухни, как только увидела, что мистер По несет меня в дом. Будучи опытной сиделкой, она раздела меня, закутала, уложила в постель и напоила горячим, исходящим паром мясным бульоном. Тем не менее даже спустя час я все еще дрожала, и волосы мои так окончательно и не высохли.
Элиза с другим одеялом стояла рядом со мной.
– Как это ужасно – упасть в реку. Она же воняет рыбой.
– Я до сих пор чую этот запах.
– Ну, – она накрыла меня еще одним одеялом, – будем молиться, чтобы это стало наихудшим из того, что с тобой произошло. Тебе страшно не повезло, что ты упала в реку. Зато, к счастью, мистер По оказался великолепным пловцом.
Мне было слышно, как девочки играют внизу с детьми Бартлеттов. Благодарение Богу, что в воду упала я, а не кто-нибудь из них. Я с дрожью припомнила, как мистер По спешно греб к берегу, и как потом мы беспорядочно набились в линейку. Мистер По не говорил ни слова, но, погоняя лошадь, бросал через плечо страдальческие взгляды. Преподобный Гризвольд тем временем прижимал меня к груди, обдавая винными парами, наш экипаж подскакивал на кочках, и лишь исполненная любви тревога в глазах мистера По помогала мне не нервничать. Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, тем более что миссис По, беспрестанно кашляя, с детским любопытством наблюдала за происходящим.
Я, наконец, решилась поделиться с Элизой мыслью, которая мучила меня все это время:
– Я не уверена, что упала.
Элиза засмеялась.
– Ты вернулась домой мокрая с головы до пят и говоришь, что не упала?
– Элиза, я серьезно.
Элиза, подтыкавшая одеяло у меня в ногах, подняла глаза.
– У меня есть ужасное чувство, что меня толкнули.
– Толкнули? – Подруга опустилась на деревянный стул подле моей кровати. – Кто?
– Миссис По.
– Миссис По? Малютка миссис По? Да она и мухи не обидит.
Я покачала головой:
– Я совершенно определенно почувствовала, как кто-то толкнул меня в ноги, когда я потянулась за шляпой.
– Может, это одна из твоих девочек пыталась разглядеть, что происходит, и нечаянно тебя задела? Дети иногда совсем ничего не соображают.
– Они обе преспокойно сидели на носу. – Я помолчала, вспоминая. – Во всяком случае, мне так кажется.
– Может быть, миссис По, наоборот, пыталась тебя удержать, но вышло только хуже?
– Все может быть, – вздохнула я. – Только что прошел пароход, и нас сильно качало. Возможно, я только придумала этот толчок и действительно сама свалилась за борт. Все произошло так быстро!
Она кивнула:
– Наверно, на самом деле ты должна быть ей благодарна за то, что она пыталась тебе помочь.
Я сглотнула, не желая помнить то, что пришло мне в голову:
– Это еще не все.
Элиза взяла с тумбочки мою чашку из-под бульона.
– Не все?
– Я думаю, что, когда я была уже в воде… – Я помолчала, понимая, как возмутительно прозвучит то, что я собираюсь сказать: – Я думаю, что она ударила меня веслом.
На простом, добром лице Элизы появилось недоверчивое выражение.
– Конечно же, это просто случайность. Она, наверно, хотела, чтоб ты ухватилась за весло и не удержала его. Она вовсе не кажется сильной.
В моем мозгу промелькнул образ склонившейся над водой миссис По с искаженным страшной ненавистью хорошеньким кукольным личиком.
– Но выражение ее лица… – Я осеклась. Кто же мне поверит? Я сама едва верила себе.
– Нет, правда, Фанни, как ты можешь быть уверена в чем-то в такой сумятице? И зачем ей пытаться навредить тебе?
Я повыше натянула одеяло.
– Ты права.
– В такие вещи очень не хочется верить, – сказала Элиза. – Может быть, тебе спросить у девочек, что они видели?
– Я не хочу их пугать.
Она поднялась, зашелестев юбками.
– Ну самое главное, что теперь с тобой все в порядке.
– Да, – сказала я, отнюдь в этом не уверенная, – это так.
На следующее утро я, готовая к работе, расположилась за письменным столом в цокольной гостиной. За ночь все изменилось. Когда я проснулась, у меня слегка побаливало горло, но больше мое купание не возымело никаких неприятных последствий. Более того, я взбодрилась. Казалось, я вышла победительницей из битвы с грозным заклятым врагом и теперь испытывала потребность возблагодарить за это Небеса. Я не потеряла мистера По, вовсе нет. Я не знала, каким образом мы сможем быть вместе, но он хотел меня, а я – его. Мы не покончили с нашими отношениями, ничего похожего. Он сказал, что ищет выход. Казалось, нет ничего, что могло бы заставить мою душу перестать радоваться. Ах, милый, милый Эдгар! Я и сейчас чувствую силу, исходившую от твоего взгляда в тот миг, когда мы вместе спрятались, и ты взял мою руку в свои. Я и сейчас слышу настойчивость, звучавшую в твоем голосе, когда ты говорил, что изменился из-за меня, и вижу тревогу и заботу в твоих глазах, когда ты мчал меня домой с реки, и казалось, будто ты не сможешь жить, если со мной что-нибудь случится. Сэмюэл никогда, даже в самом начале наших отношений, не смотрел на меня так. И сейчас, воспарив от счастья, я чувствовала, что способна на многое, возможно, даже на то, чтобы написать страшный рассказ для мистера Морриса. Сила любви переполняла меня.
Дребезжание дверного звонка нарушило мое ликующее состояние. Я поглядела в окно. На крыльце стояли миссис По с матерью.
Я инстинктивно пригнулась, но тут же подумала, что это слишком ребячливо, и снова выпрямилась. Они помахали мне, и тут Кэтрин открыла дверь.
Итак, я попалась.
Я дождалась, когда Кэтрин принесет мне на подносе серебристые визитные карточки в оперении. Должно быть, торговец писчими принадлежностями радостно хихикал, продавая их дамам.
Я набрала полную грудь воздуха:
– Проси их сюда.
Миссис По впорхнула в гостиную.
– Бонжур! Бонжур! – покашливая, просипела она.
За ее спиной маячила миссис Клемм.
– Надеюсь, мы не помешали? Как вы себя чувствуете, дорогая?
Они, должно быть, пришли навестить больную. Возможно, они быстрее уйдут, если я сумею сыграть эту роль.
– Я немного не в себе… спасибо, что спросили. Полагаю, мне следует вернуться в постель. – Ия непременно это сделаю. Вечером.
– Но вы писали, – сказала миссис По, – я видела. – Глаза, так похожие на глаза ее мужа, смотрели на меня, заставляя чувствовать неловкость. – Эдди сказал, что по этикету полагается, чтобы вы отдали мне визит, и только потом я могу опять к вам прийти, но я не хочу ждать. У меня к вам особенное дело.
Все внутри меня сжалось от ужаса.
– Правда?
– Мы ищем новый дом!
Сердце мое упало. Мистер По не может уехать!
– Здесь, в городе?
– Где же еще? Нам просто нужно сменить район. – Она насупилась. – Там такие старые дома!
– Да, – сказала я, – полагаю, это может быть небезопасно. Я слышала, возле вас был пожар.
Она с каким-то странным вызовом воззрилась на меня.
– Где?
Ее матушка подергала завязки вдовьего капора, но ничего на этот раз не сказала.
Казалось невозможным, что они не слышали той суеты, которая поднялась в двух домах от них, когда загорелось обиталище мадам Рестелл. Вопли брандмейстера, отдающего распоряжения своей команде, звук работающей помпы, звон бьющегося стекла и стук топоров говорят сами за себя.
– Зато, к счастью, сейчас не зима, – сказала я, чтобы заполнить напряженную паузу. – Однажды я видела пожар в январе, когда вода в шлангах замерзла, превратилась в сосульку, и пожарные ничего не смогли поделать. Дом сгорел дотла, и соседние дома вместе с ним.
Непохоже было, чтобы миссис По меня слушала.
– А знаете что?
Мы что, в игрушки с ней играем? Я внезапно почувствовала себя смертельно уставшей.
– Может быть, мы будем жить неподалеку. На этой самой улице!
Я чуть не подпрыгнула.
– Мы можем стать соседями! – воскликнула миссис Клемм, пока ее дочь кашляла. – Представляете себе?
– Пока не очень.
Миссис По самодовольно вздернула детский подбородок:
– Вы можете что-то нам порекомендовать? Нам нужно самое лучшее соседство.
Да тут, в пределах нескольких кварталов, живут все миллионеры города!
– На Вашингтон-сквер довольно мило.
– Вы знаете, мы же можем позволить себе самое лучшее. Эдди становится все более знаменитым. Он сейчас работает над самым лучшим своим страшным рассказом.
– Про сумасшедший дом?
Миссис По застыла.
– О чем это вы?
– Возможно, я ошиблась, – сказала я. – Кажется, я что-то такое слышала. Впрочем, я, наверно, перепутала, прошу меня простить.
В углу равнодушно тикали напольные часы. Внезапное молчание миссис По, казалось, всосало в себя весь воздух, который был в комнате.
– Должно быть, речь шла о ком-то другом, – проговорила я.
– Виргиния, она же знакома с множеством писателей, – сказала миссис Клемм. – Она ведь и сама одна из них.
– Тише, матушка!
Я чувствовала на себе буравящий взгляд миссис По.
– Так о чем же новый рассказ? – робко спросила я.
Она все не отводила взгляд.
– О гипнозе. О мертвеце, которого оживили гипнозом.
– Отлично звучит, не правда ли? – воскликнула миссис Клемм.
Миссис По не обратила на нее никакого внимания.
– И там ни слова про сумасшедший дом. Я прочла рассказ от начала до конца и точно это знаю.
– Я оговорилась, – сказал я, – и приношу извинения.
– Моя дочурка первая читает его произведения, – сказала миссис Клемм. – Так было всегда. Эдди с ней считается.
– Вы, наверно, довольны тем, как хорошо публика принимает произведения вашего мужа, – сказала я. Боже всемилостивый, что же она так на меня смотрит?..
– А знаете, куда Эдди собрался сегодня после обеда? – спросила миссис По.
Я собралась, ожидая нового удара, и сказала «Нет». Она улыбнулась:
– Встречается с мисс Фуллер в ресторане «Делмонико». Она будет писать о нас статью.
Я почувствовала облегчение. Теперь, когда мне не нужно было больше самой заниматься этой статьей, разговор о ней был для меня безопасен, и я обнаружила, что вовсю трещу о кухне «Делмонико» и его декоре, в первую очередь – о тамошней парадной лестнице с колоннами, стилизованной под Помпеи.
– Что за Пом Пея такой? – спросила миссис По.
– Город Древнего Рима, который уничтожило извержение вулкана.
– Там все дома развалились?
– Не совсем, город просто засыпало пеплом. Под ним все сохранилось как было: пища на столах, собаки на цепях, люди на улицах… В прошлом веке все это раскопали, и люди были в тех же позах, в которых умерли.
– Господи Боже! – воскликнула миссис Клемм.
Миссис По встала.
– Интересно, если бы такое случилось с Нью-Йорком, в каких позах были бы люди?
– Виргиния, что за ужасные идеи! – закудахтала миссис Клемм, тоже поднимаясь. – Вы с Эдди – два сапога пара.
Вместе с миссис По я двинулась к дверям гостиной. Немного не доходя до них, она остановилась.
– Как вы думаете, люди вели бы себя иначе, если бы знали, что их в любой момент может настигнуть нечто подобное? – Она внимательно смотрела, как я стараюсь улыбнуться.
– По счастью, поблизости от нас нет никаких вулканов.
– Благодарение Господу! – проблеяла миссис Клемм.
– Да, – вторила ей миссис По, – благодарение Господу. – И она двинулась дальше в шуршании лент, а ее мать грузно переваливалась следом. Я прислонилась к дверному косяку.
Вторая горничная, Марта, поднималась по лестнице со щеткой и зольной чашей, видимо, собираясь вычистить камины. Увидев меня, она остановилась.
– С вами все в порядке, мэм?
Я оторвалась от двери:
– Конечно. Спасибо.
Я вернулась за стол, взяла перо и некоторое время смотрела на чистый лист бумаги, а потом положила перо на место. Вся моя творческая энергия до последней капли куда-то испарилась.
21
Середина мая в Нью-Йорке – время всяческих безрассудств. Когда клыки зимы перестали терзать шкуры горожан, головы у всех закружились. По субботам на Вашингтон-сквер собирались толпы, чтобы посмотреть на учения милиции.[61] Воодушевить мужчин, которые всю неделю были одеты в черное, а на параде щеголяли в красных кушаках, белых брюках и лаковых кожаных касках с плюмажем, было на удивление легко. По воскресеньям же семьи тянулись за город, проезжая через мою часть города. Анам с друзьями нравилось отправляться в конец Бродвея и смотреть, как растут красивые новые дома в окрестностях Юнион-сквер. Обычно мы двигались к востоку по недавно заложенной, еще не замощенной Семнадцатой улице, разгоняя по пути возмущенных свиней и гусей. Миновав ютящиеся на еще не выровненных холмах ветхие лачуги, мы в конце концов выходили к лугам, которые когда-то были частью угодий голландских фермеров. Там можно было расстелить одеяла и устроить пикник. Стрекотали сверчки, кролики выскакивали из своих норок, воздух полнился сладким медвяным ароматом клевера, и невозможно было даже вообразить, что всего лишь через год ни этих холмов, ни лугов уже не будет.
Однажды в такой вот воскресный день неподалеку от нас некий господин в защитных очках готовил к полету свой воздушный шар. Бартлетты, я и наши дети, растянувшись на подстилке, наблюдали, как пульсирует шар, наполняясь горячим воздухом, и к нам подкатила мисс Фуллер в своем маленьком экипаже. Сегодня на ней был белый бисерный воротник, достававший до самого подбородка, и я мимолетно задумалась, в каком племени принято носить столь неудобное украшение.
Мисс Фуллер кивнула в сторону воздухоплавателя:
– Куда это он собрался?
– Мы не знаем, – весело отозвалась Элиза. Она, улыбаясь, смотрела на своих сыновей, которые галопировали вокруг нас, оседлав лошадок на палочках, и на Мэри, пытавшуюся их утихомирить. – Мы как-то даже не поинтересовались.
Мисс Фуллер, нахмурившись, поглядела на меня:
– Ваш По наверняка сказал бы, что эта штука полетит через Атлантику. Не могу поверить, что люди так просто проглотили его прошлогоднюю мистификацию в «Сан». Как будто какая-то «летающая машина» может пересечь океан, да еще всего за три дня![62]
Мой По? От страха и чувства вины по шее пробежал холодок. Учитывая обстоятельства, я в последние несколько недель жестко, насколько смогла, ограничила общение с мистером По. Я не выходила к нему у Бартлеттов, не бывала ни на его лекциях, ни на тех, которые он мог бы посетить. Я не ездила в салон мисс Линч и не гуляла по Бродвею. Нас связывало лишь одно – стихи. Я посылала их для публикации под вымышленным именем в «Джорнал», хоть и знала, что этого не следует делать. Да, это всего лишь слова, но ведь я – поэт. Слова – это моя валюта, и я знаю им цену. В стихах я была страстной и ужасающе смелой, я позволяла себе то, что никогда не могла бы позволить в светском разговоре, мистеру По требовалось лишь умение читать между строк. О, я прекрасно понимала, что высвобождали в нем мои стихи. Он ведь тоже был поэтом. Я знала, что делаю, когда молила его в стихотворении «Ответ Любви»: «напиши мне от сердца».
И он внял моей мольбе. Решительно и безоглядно. Он называл меня «возлюбленной», писал о «лучистых дорогих глазах», о «сияющей улыбке». Хотя он посвящал эти стихи «Кейт Кэрол», или «Ф…», или придумывал других адресатов, я знала, о ком в них шла речь. Раз в неделю я дрожащими руками открывала свежий номер «Джорнал» и искала там страницы с его новыми стихами. Жадно прочтя их, я прижимала журнал к груди, словно это был человек, написавший дорогие мне строки. Потому что в каком-то смысле так оно и было.
– По пустил эту утку в прошлом году, верно? – Мистер Бартлетт угощался с блюдечка первой в этом сезоне клубникой. – Многие ужасно огорчились.
– Он мастерски пересекает границу между реальностью и вымыслом, не так ли? – сказала мисс Фуллер. – Люди разозлились, потому что поверили ему, а потом почувствовали себя одураченными. Никому не нравится, когда его вот так водят за нос.
В этот миг на Семнадцатой улице появился марширующий оркестр, впереди которого, заполошно хлопая крыльями, бежали гуси. Под нестройный рев труб и тромбонов наше внимание обратилось к серой в яблоках лошадке в плюмаже, похожем на плюмаж милиционера, и красному зарешеченному фургону, в который она была впряжена. В нем, под плакатом, гласящим «ПОСЕТИТЕ МУЗЕЙ БАРНУМА», обреталось некое крупное шелудивое существо.
– Лев! – закричала Винни.
– Барнум, – проговорил мистер Бартлетт. – От него можно хоть где-то отдохнуть? Наверное, следы его присутствия можно будет найти даже в самом сердце девственной Африки, когда какие-нибудь исследователи смогут наконец туда добраться.
– Поздно, он там уже побывал, – сказала мисс Фуллер, – и лишил свободы нескольких благородных животных. Он совершенно бессовестно использует своих ближних. Несчастного малютку Страттона[63] он возил по всей Европе под видом Мальчика-с-пальчик. Бедняга хоть и разряжен в пух и прах, живется ему не лучше, чем этому злополучному зверюге.
– Можно нам пойти посмотреть льва? – взмолился старший из сыновей Элизы, и к нему немедленно присоединились все остальные дети.
– Сходи с ними, – попросила Элиза мужа, – а Мэри тебе поможет.
– Только если ты тоже пойдешь. – И он потянул Элизу за руку. – Эта музыка пугает меня куда больше, чем лев.
– Вы хотите пойти? – спросила Элиза у Винни и Эллен. Тем не нужно было предлагать дважды.
Когда я поднялась, чтобы присоединиться к остальным, мисс Фуллер похлопала рукой по сиденью своей двуколки:
– Френсис, вы не уделите мне минуточку?
Отказаться было бы грубостью, и я неохотно села рядом с ней.
– Я восхищаюсь вашими стихами в «Бродвей Джорнал», – немедленно заявила она.
Я беспокойно посмотрела на нее и поблагодарила.
– Эта ваша переписка с Эдгаром… Я так понимаю, Кейт Кэрол – это ведь вы? Все эти лучистые глаза и так далее.
Отрицать значило вызвать ненужные подозрения.
– Глупо, правда?
– Неужели?
– Да, – сказала я. – Я думаю, во всем виновата весна. Весной все делают глупости.
Она хмыкнула. Я притворилась, что разглядываю столпившихся вокруг льва людей. Воздухоплаватель, за спиной которого маячил его шар, изумленно разинул рот, разом перестав быть гвоздем программы.
– Сегодня я беседовала с миссис По.
Меня кольнуло чувство вины.
– Правда? Как она? Я слышала, они переезжают.
– Я тоже слышала. Мне удалось их отыскать. Они живут в пансионе в восточной части Бродвея, и кроме них там еще семь постояльцев.
Она дала мне время переварить информацию. Стараясь, чтоб мой голос не дрогнул, я сказала:
– Странно, они же присматривали дом на Амити-стрит. Интересно, что у них случилось.
– Да, она упоминала этот дом. Сказала, там что-то не было вовремя готово. Да только поверьте мне, никто из тех, кто может себе позволить дом на Амити, и на пять минут не задержался бы в лачуге, где они поселились.
Я постаралась сохранить приятное выражение лица.
– Что вы хотите этим сказать?
– То, что По беден.
– Не понимаю, почему вы сочли нужным мне об этом рассказать. Это же именно вы печетесь о малообеспеченных, пишете статьи об условиях жизни в трущобах, тюрьмах и лечебницах для душевнобольных.
– Меня заботит не бедность Эдгара, а то, что эта бедность с ним сделала. – Она поигрывала кнутом. – Он не такой, каким кажется, Френсис.
Кучер фургона Барнума слез с козел и принялся дразнить льва кочергой. Я повернулась к мисс Фуллер:
– А каким он кажется?
– Интеллигентным. Сдержанным.
– А каков же он, по-вашему? – холодно улыбнулась я.
Лев зарычал. Мисс Фуллер нахмурилась, прежде чем ответить.
– У бедняги было тяжелое детство.
Я засмеялась.
– Вряд ли это сильно ему повредило. Президент Джексон родился в бедной семье в глухом углу Северной Каролины через три месяца после смерти его отца, и с ним все было в порядке.
– Эндрю Джексон убил на дуэлях как минимум тринадцать человек, и еще сотни и сотни людей пали из-за него в сражениях. Он убивал индейцев, которые, к несчастью, оказывались на его пути, и забил человека до смерти палкой. Да, мы, американцы, в своей сомнительной мудрости избрали его президентом, но мне не кажется, что с ним все было «в порядке», как вы выразились.
– Я так и не поняла, почему вы мне все это говорите.
– Потому что мне не хотелось бы видеть людские страдания.
– Миссис По что-то говорила о наших стихах? – спросила я.
– Нет. А должна была?
Лев снова взревел, громче, чем в прошлый раз, лошадь дернулась, и мисс Фуллер пришлось натянуть поводья.
– Я друг вам, Френсис.
– Если вы мне друг, – сказала я, – вы не станете распускать обо мне слухи.
– А ходят какие-то слухи?
– Вы сказали, что миссис По жалуется.
– Она не жаловалась. На самом деле, она всего лишь сказала, что хотела бы проводить с вами побольше времени и учиться у вас, но болезнь держит ее дома.
Я глубоко вздохнула:
– Я постараюсь видеться с ней чаще.
– Не надо.
От ее приказного тона я ощетинилась.
– Думаю, вам лучше вообще держаться подальше от этой семьи, – сказала она.
Читать бесплатно другие книги:
