Комендантский час Иванова Вероника

В одно мгновение, легким движением руки… А точнее, полным и нарочитым бездействием, она похоронила последнюю мою надежду на налаживание отношений с персоналом. Никакие оладушки не помогут.

Нельзя было заранее сказать, что палка-ковырялка умеет не только открывать замки и летать, а еще и током бьет? Причем сама по себе. Видимо, сочла сближение недопустимым и жахнула. Искусственный интеллект, будь он проклят!

А детина будет теперь стоять по стойке «смирно» до второго пришествия. То бишь до нового прямого приказа. И есть начальство взглядом. Как заведено и положено.

Обнадеживает, можно сказать, даже радует только одно: дальше портить сложившуюся ситуацию невозможно. Финиш.

Эта радость, со слезами на глазах…

М-да.

99 часов 17 минут от перезагрузки системы

В серверной витают клубы дыма и светлячки пиктограмм.

— Есть успехи, товарищ Джорег?

— Все сделано как приказано, вашбродие!

Лучи света, торчащие прямо из стен, сходятся друг с другом в нескольких точках, переплетаясь пучками, а потом снова разбегаются в стороны. И если эту цветомузыку погасить, в просторном помещении станет темно и огорчительно пусто.

— И я всегда смогу быть… э-э-э… на связи?

— Не извольте беспокоиться!

Причудливая фиговина, отдаленно напоминающая одинокий наушник, тонет в огромной ладони Жорика.

— Позволите, вашбродие?

Садится она по месту точно, почти уютно. Но комфорт это одно, а функциональное назначение — совсем…

Звуки-то где? Ау!

— В эфире сейчас тихо?

Радист озадаченно прислушивается, переводит взгляд с меня на стенку и обратно.

— Никак нет, вашбродие!

— Тогда почему…

— Виноват! Сейчас поправлю!

Его пальцы больше всего подошли бы для закручивания гаек, но и с тонкой техникой справляются на удивление ловко: пасс здесь, пасс там, касание, которое я замечаю только по сквозняку, пронесшемуся у виска, и мое личное пространство обретает еще одно измерение.

Кто-то где-то стучит. Кто-то чавкает. Кто-то дышит. Кто-то стонет. А может быть, что-то?

Свистит дудка Лёлика. Пиликают скрипочки Болековых помощников. Шелестят пиктограммы прямо у меня над головой…

— Подходит, вашбродие?

— Да, вполне. Насколько понимаю, это регулятор громкости?

Он не удивился, услышав, что мне требуется. Вообще никак не выразил свое отношение к тому, что командовать базой назначен совершенно неподходящий для этого человек. Австралопитек по местным понятиям.

Нет, Жорик не стал даже уточнять детали, только отчеканил: «Будет сделано!» И сделал. И вручил, всем своим видом изображая готовность к исполнению любого приказа.

Обрывочные сведения из личного дела утверждали, что радистом мой подчиненный стал уже после того, как попробовал себя на других поприщах, по большей части связанных с военной службой. И он наверняка мог бы многое рассказать, стоило только попросить.

Попросить…

Увы, мне такая роскошь теперь недоступна.

Приказать. И никак иначе. К вящему удовольствию адъютанта.

Правда, если предположить, что эта троица, по мнению блондинки, тоже своего рода твинчи, разве только на уровень выше… Да, так все становится чуточку понятнее. Но получится ли у меня когда-нибудь стать их «оператором»?

— А как вы тут отдыхаете, товарищ Джорег? Играете, быть может?

Замялся? Все понятно.

— Так играете? И во что же?

— В дочки-матери на деньги, вашбродие!

Ох…

Даже если то, что он имеет в виду, вполне прилично и достойно, термины убьют меня раньше, чем докопаюсь до сути. Нет, азартные игры придется отложить на потом. На очень далекое «потом».

— Что насчет спорта, товарищ Джорег?

— Не понял, вашбродие!

— Бегать, прыгать, мячи пинать, в конце концов… Неужели ничего похожего никогда не делали? Для разминки хотя бы?

— А, мячи!

Ну, слава богу, нашли точку соприкосновения.

— Есть такое, вашбродие.

— Покажете?

Снова застыл в недоумении.

— Какие-то проблемы?

— Так, вашбродие, там показывать нечего: берешь и гоняешь.

— И все же, товарищ Джорег. Как коменданту, мне необходимо знать…

— Понял, вашбродие! Сделаем!

Его губы не шевельнулись ни разу, но в моей голове отчетливо, со всеми интонациями, присущими радисту, прозвучало:

— Лоли, ты как, жиром по макушку еще не заплыл? Руки в ноги — и бегом на пятую, порезвимся малость!

100 часов 12 минут от перезагрузки системы

Удар. Отбивающий.

Удар. Подкидывающий.

Выпад. Протыкающий.

Сгусток света рассыпается во все стороны быстро гаснущими искрами.

— Ай-ай, Джори, нечестно, однако!

— В одно касание можно. Правила забыл?

— А красота где? Где красота, однако?

Из уст слесаря такие слова должны бы звучать забавно, но стоит только перевести взгляд на игровое поле…

Вбрасывание.

Мяч в игре.

Жорик снова жульничает, отступая на шаг и вынуждая Лёлика пасовать, а не отбивать.

Эфир взрывается непереводимой игрой слов. А потом взрывается и слесарь. Вихрем движений.

Он сам немного похож на мячик, упруго прыгающий по площадке, но ощетинившийся по меньшей мере дюжиной рук. Мне за всем происходящим не уследить, ясно могу только различать вспышки, то там, то тут отмечающие удачные выпады. И судя по тому, что большая их часть окрашена лиловыми тонами, в счете ведет все-таки Лёлик.

Слова, которыми обмениваются противники на площадке, тоже коротки, отрывисты и резки. В каком-то смысле даже злы. По-спортивному.

Не знаю, как точно называется эта игра: в родном словаре аналогов не нашлось, а выговорить смесь шипяще-звенящих звуков мне не по силам. Язык не заточен нужным образом. Понятно только, что она популярная.

Площадка принимает разные очертания, по количеству противников. Сейчас это ромб, из которого на каждого играющего приходится ровно по половине. Заступать на чужую территорию можно и нужно, тогда за забитый мяч получаешь больше очков. Вернее, уничтоженный, ведь всего существует два приема обращения с игровым снарядом: уничтожающий выпад-укол и отбивающий удар, если уколоть не получается.

На четверых контур будет уже звездообразный. Но это лишь в том случае, если каждый играет за себя. Если пара на пару, то — обычный квадрат. И, как утверждает Жорик, такая игра намного интереснее, потому что к ударам добавляются пасы.

Два, четыре, восемь, шестнадцать… Теоретически количество игроков может быть сколь угодно большим, нашлось бы подходящее свободное место. В официальных соревнованиях команды чаще всего по пять человек. Ага, именно по пять, и пятый как раз выполняет роль распасовщика. Любительские команды обычно не могут потянуть такого сугубо дополнительного игрока, потому что на его тренировки требуется гораздо больше времени плюс непременное участие всего остального состава, ведь это «пятое колесо» должно уметь ориентироваться на поле не то что с закрытыми глазами, а практически с полностью отключенными чувствами, сосредоточенное только…

Спортивные журналисты, конечно, преувеличивают. Всегда и везде, хоть на Земле, хоть на другой стороне галактики. Но читать, даже деля информацию на десять, все равно увлекательно. Хорошо, что Жорик у нас большой фанат местной игры с мячом и таскает из любой увольнительной свежую прессу: хоть одно окно в мир приоткрылось.

А вообще это не совсем спорт. Вернее, не только он. Определенные вопросы решают именно путем состязаний, причем вопросы вполне себе политические и зачастую — международные. Зрелище, наверное, просто восхитительное.

Отбивается или протыкается световой мяч чем-то вроде палки, для чего на одном из ее концов есть расширение по типу клюшки, а на другом соответственно сужение. У радиста палка длинная, цельная. Слесарь предпочитает две сразу, половинного размера, из которых одна предназначена исключительно для уничтожения мяча, а вторая к обоим концам расширяется.

То, на что я смотрю, представляет собой адскую смесь волейбола, тенниса и фехтования. Но крайне захватывающую, да. Такую азартную, что самому хочется попробовать.

И я пробую. Когда демонстрационный поединок заканчивается, разгоряченно-усталые соперники жмут друг другу руки и удаляются восвояси, продолжая обсуждать отдельные моменты игры: в наушнике их разговор, приглушенный до минимума, слышен еще очень долго.

Одному тоже можно играть. С компьютером. Не думаю, что мне отказали бы в живом партнере, но, во-первых, надолго отрывать персонал от выполнения служебных обязанностей нехорошо, а во-вторых…

Шарик, скомканный из света, повисает в воздухе. Так, теперь я должен сделать удар?

Палка скользит в пальцах. От влаги. О, уже вспотел. От волнения? Ну да, ведь это, прямо скажем, проверка на вшивость: смогу или нет.

Шш!

Мяч отлетает к противоположной стене. Хотя какая стена, в самом деле? Только видимость. Прозрачная сетка, переплетение лучиков все того же света.

Возвращается. Ой, под каким неудачным углом…

Шш.

И вообще, двигаться тоже надо. В конце концов, он не станет летать так, как удобно мне.

Шш.

Уже лучше. Почти дотянулся, почти спрямил траекторию.

Шш.

Чтобы колоть, придется перехватывать клюшку наоборот? Трудновато. Или логичнее менять не захват, а позицию, тогда…

Ну вот, пока думал, мяч просквозил мимо и ударился о сетку уже у меня за спиной. Один — ноль в пользу тренажера.

Возвращается, просвистев совсем рядом с ухом. И… мне чудится, или он в самом деле стал крупнее?

Хотя, так даже проще. Чем больше мишень, тем легче в нее попасть, верно?

Шш!

Да, пожалуй, стало удобнее. Правда, при ударе появилась отдача. Надо все-таки изловчиться и проткнуть его хотя бы один раз… Может, еще укрупнить?

О да, отлично получилось! Уже не яблоко, а целый арбуз.

Шшш…

Он по ходу разгоняется? Любопытно. Отбивание тормозит, пройденное расстояние — ускоряет. Представляю, как нелегко распасовщику дирижировать всем этим.

В любом случае, для укола надо идти вперед, на мяч: только тогда есть шанс совладать с летящей на тебя шаровой молнией. К тому же за два метра до тебя она и движется еще немного медленнее… Ну да, на те же два метра в секунду.

Шшшш.

Отбить в сетку, одновременно подвигаясь как можно ближе, чтобы на обратном ходу…

Ай, шайтан! Увернулся!

Ну ничего, сейчас стукнется о ту стенку, полетит назад, тут-то я его и…

— Совсем дурак?

Она вырастает у меня на пути, словно из ниоткуда. С потолка упала, что ли?

— Стоять смирно!

А сама — двигается. Навстречу. И делает это намного быстрее зарева, разрастающегося у нее за спиной.

— Подбородок к груди!

Но я же так ничего не увижу…

Ее руки сжимают меня. Хотелось бы сказать: в объятиях, но больше похоже на тиски. А потом приходит волна.

Бьет в спину адъютанта и разлетается ослепительными брызгами фейерверка: многого мне не видно, потому что гляжу практически из-под мышки, но зрелище завораживающее. Впрочем, как и…

Она смотрит мимо меня, но это, наверное, к лучшему, ведь сейчас блондинка, наверное, настоящая. Впервые с того момента, как мы узнали о существовании друг друга.

Устремленная в единственную цель. Бесстрастная и одновременно почти звенящая от напряжения. Надежная.

А еще ей…

Больно?

Уголок рта кривится пару секунд, потом все, в том числе и снисходительная надменность, возвращается на свои места.

Объятия размыкаются.

Мановение руки, и огни тренажера гаснут, а мне достается назидательное:

— Спички детям не игрушка.

106 часов 34 минуты от перезагрузки системы

Она прячет свое лицо всюду, где только может.

В тенях, частым гребнем рассекающих крошечное пространство каюты.

В калейдоскопе текучих движений.

В словах, которые шепчет мне на ухо.

В обжигающих прикосновениях.

Она прячет свое лицо, бесстыдно выставляя напоказ все остальное.

Я знаю ее тело наизусть, от шаловливых пальцев ног до завитка волос на затылке, выглядящего странно и неуместно между совершенно прямыми прядями.

Я совершенно ее не знаю.

Никто в моей прежней жизни не умел так тихо и невинно смеяться от удовольствия. Никто не бывал так настойчив и послушен одновременно. И никто не мог снова и снова, раз за разом, не снижая остроты ощущений…

Ох.

Это был всего лишь сон?

Увы. Но сменить белье все равно придется.

Странно. Обычно подобные фантазии меня не посещают. В смысле, снится всякое, но чтобы настолько красочно и в мельчайших подробностях… Вот только существует ли эта женщина на самом деле?

Проще было бы думать, что я сконструировал ее сам, из фотомоделей, актрис определенного жанра и бессознательных предпочтений, но… Мог и покрасивше навоображать, право слово. Повнушительнее. Так нет же, держал в руках совершенно обычную девчонку.

С чего же это все мне вдруг привиделось?

А, знаю. Близость комиссарского… э-э-э, адъютантского тела сыграла свою роль. Не надо было намедни обниматься. Хотя…

Я бы не отказался повторить. Сон. Все остальное не обязательно. Ну разве только исключительно в порядке закрепления результатов эксперимента, потому что бока блондинка мне намяла порядочно.

А еще на повестке дня появился очень важный вопрос личного характера, ответить на который мне, наверное, лучше всех сможет…

— Куда собрался?

Нет, вовсе не она, караулящая меня у двери. А кстати, зачем?

— Вам не спится, адъютант?

— К заутрене уже прозвонили.

Ага, имеются в виду местные склянки или как их там.

Никакого разделения на время суток здесь конечно же нет: отсчитываем жизнь по часам, которые, в свою очередь, то ли делятся на группы, то ли в них объединяются. Причем, если я правильно все понимаю, для каждого отсека эти группы свои, строго определенные и выверенные.

И все равно даже распорядок дня не объясняет, какого черта блондинка сейчас делает у моего порога.

— Что-то случилось?

— Нет. И больше не случится.

— Ну и славно. Позволите пройти?

Сдвинулась в сторону. Ровно на шаг. Но никуда не делась: отправилась следом за мной, держа дистанцию. Слишком короткую, чтобы не напрягать.

— Придумать вам занятие, адъютант?

— Главное, себе не придумывай.

Это что, наезд? В смысле, угроза? С какой стати?

— Объяснитесь.

Ничего не выражающий взгляд.

— Почему вы идете за мной?

— Ты идешь. Я иду.

— Хотите сказать, нам по пути?

Молчание.

— У меня есть дела, адъютант.

— Это-то и страшно.

Издевается, что ли? Нет, не похоже. Издевки у блондинки совсем другие, и в такие моменты она чаще всего немного щурится. Видимо, наслаждаясь собственным превосходством.

— Объяснитесь, в конце концов!

Не то чтобы ее общество мне сильно мешало или смущало. Просто как-то все это неожиданно. И совершенно непонятно.

— Вы ответите сами или только по приказу?

На самом деле я не верю, что когда-нибудь по-настоящему смогу ей что-то приказать. И еще меньше верю, что она послушается.

— Прикажи.

Это стало бы самым простым решением, да? Уверен, она именно так и думает. А на моей стороне создается устойчивое впечатление, что меня ломают. Об стенку, об коленку — как придется, выпал бы удобный момент.

Нет, душечка, хотел бы я командовать, пошел бы в училище. Ага, военное. И всю оставшуюся жизнь бы только и занимался приказами. Отдавал бы и выполнял. Мечта!

Тьфу.

Хочешь ходить за мной хвостом? Да пожалуйста. Переживу. Тебе это наскучит быстрее, чем мне, обещаю.

Поворачиваюсь и успеваю сделать почти пять шагов, прежде чем ловлю спиной бесстрастное:

— Слабак.

Интересно, а могла ли ситуация получить другое продолжение? В принципе? Вот представить себе, что случилось чудо и…

Нет, все логично и предсказуемо наперед. Ходов эдак на пять: больше мне не протянуть против блондинки ни в какой игре.

Что ж, не буду расстраивать ожидания.

— Вы что-то сказали, адъютант?

— Если я говорю, меня слышат.

Дурацкое ощущение — чувствовать, что разговор необходим обоим собеседникам, и не находить правильных слов.

Она ведь явно настроена пообщаться, но в своем стиле. Потому что иначе не умеет? Ой, вряд ли. Просто не хочет. А чего хочу я?

Э…

Вот так всегда! Чуть не забыл, куда собирался.

Надеюсь, внутрь она за мной не пойдет?

Уфф! Слава тебе, господи: осталась за дверью. Видимо, считает компанию Жорика для меня приемлемой.

Вообще-то не так это и странно. В конце концов, они оба у нас кто? Военные. Со званиями, регалиями, уставными взаимоотношениями и прочими условностями. На одной волне, проще говоря. Хотя такое единообразие в мыслях…

— Вашбродие!

Наверное, стойка «смирно» выглядит эффектно, особенно рьяно исполненная, но только не когда майка, припорошенная сигарным пеплом, опасно натягивается на густоволосатой груди.

— Вы сидите, сидите, товарищ Джорег. Я к вам, можно сказать, с неофициальным визитом.

Твинчи, при моем появлении изобразившие пирамидки мусора по углам, расслабились заметнее, чем их оператор: снова разбрелись по всему пространству отсека, дергая то одну, то другую световую линию коммутационной схемы.

Пробовал я в ней разобраться. Хотя бы поблочно. Не свезло. Потому что кое-кто, ответственный за функционирование систем связи, не удосужился, внося изменения, оповещать об этом командный пункт. И этого кое-кого непременно надо было бы отругать, но…

Не сейчас. Сейчас мне требуется полное и безоговорочное сотрудничество.

— Товарищ Джорег, можно задать вам личный вопрос?

Радист задумался. На самом деле. Чем подтвердил догадку о том, что я явно выбрал не те слова.

— Простите, перефразирую… О вашей личной жизни. Как мужчины.

Теперь Жорик напрягся. А твинчи замерли на своих местах. Кажется, даже дышать перестали.

По-хорошему, такую тему следует обсуждать с другом. На крайний случай с тем, кто относится к тебе равнодушно. Но в моем распоряжении только и исключительно подчиненные, причем выбор небогат. Лёлик и Болек в вопросах интима, может, и сведущи, но чисто визуально у меня все-таки больше общего с радистом. И адъютантом, конечно. Только обсуждать ночные приключения с блондинкой…

Нет, я еще не настолько сошел с ума!

Хотя пора бы.

— Вашбродие?

О, вышел из ступора, наконец-то.

— Я снова плохо выразился?

Страницы: «« ... 910111213141516 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Охранник автосалона Трофим откровенно пялился на сногсшибательную Марьяну, любовницу банкира Тропини...
Российскими учеными изобретено мощнейшее взрывчатое вещество нового поколения – тромонол. Взрывчатку...
Одним из материальных свидетельств древнейшей Арктической цивилизации являются сейды – мегалиты с не...
Анжело мечтал только об одном – отомстить могущественной семье Корретти, отрекшейся от него много ле...
Помните фразу «поверю, если увижу своими глазами»? В этой книге Владимир Муранов наглядно доказывает...
Способна ли девушка устоять перед парнем в форме? А если это старший брат вашей лучшей подруги с сам...