Комендантский час Иванова Вероника

Вахта пятая

Темно.

Потому что глаза закрыты. Кажется, что ресницы намертво сплелись между собой.

Сон ушел, но бодрости не прибавилось. Даже наоборот, тело ощущается совершенно разбитым и непослушным. С чего бы вдруг? Чем я вчера занимался? Опять пришлось срочно эвакуировать мешки с цементом из-под прорванных труб центрального отопления?

Тепло.

Ну точно, котельную запустили. То есть запустили-то ее еще с весны, а сейчас попробовали раскочегарить, в связи с чем и… Неужели без меня было не обойтись? Я не ломовая лошадь, чтобы грузы таскать туда-сюда, бессмысленно и бесполезно. Хотя, с другой стороны, оставлять все на божий промысел тоже нельзя. Чтобы потом не заниматься художественной рубкой бетонного массива.

Удушливо пахнет цветами.

Сирень? Жасмин? Адское какое-то сочетание. Новый любимый аромат Наины Федоровны, что ли? С нее станется. Вечно раскопает на цыганских лотках гадость, которую ни одно нормальное воображение даже представить не в силах. А потом обольется с ног до головы и дефилирует, пропитывая жутким запахом кухню и всю готовящуюся еду. Я бы еще понял, если бы этот одеколон предлагали пить, но есть…

— Мы категорически, всецело и неподдельно недовольны, Рихе.

Незнакомый голос. Женский. С визгливыми нотками. И что это за имя такое? А, наверное, в ушах до сих пор шумит водяное эхо, и зовут его… То есть того, с кем женщина разговаривает, наверняка зовут Гришей.

— Мы снисходительны и щедры, но аванс выдаем лишь однажды.

Новая экономка, так и знал. Тянет Фаню периодически на персонал, как будто только что уволенный из общеобразовательной школы по сокращению. И что он находит в этом стервозном апломбе?

— Мы терпеливы. Мы ждали. И чем ты оправдаешь наше ожидание?

А вот читать нотации можно было где-нибудь в другом месте. Если только я легкомысленно не склеил от усталости ласты на середине пути к себе в комнату. Бывало такое. Хорошо, что не часто.

И в какую же нору удалось забиться на этот раз? Лежать вроде просторно. Жестковато, правда. Ну ничего, всегда можно подложить руку под голову.

— Смею обратить ваше дражайшее внимание…

Реплика Гриши? Нормальный голос. Серьезный. Только можно было и посуровее тон сделать, а придыхание убрать. Тем более, что оно насквозь фальшивое.

— Мы видим.

Шурх. Шлеп-шлеп-шлеп.

Лучше надо было мне прятаться, однако. Такое ощущение, что кто-то прошелся прямо по уху. Вернее, прошелестел.

— Рихе, подними его.

— Как пожелаете, моя королева.

На мгновение стало трудно дышать, потому что воротник, скомканный чьей-то сильной рукой, впился в горло, вздымая меня вверх. А потом хватка исчезла, и я снова начал оплывать студнем. Ноги смирно стоять не захотели: разъехались в стороны, подогнулись и стукнулись коленями об пол. Зато падать, при случае, стало намного ближе.

— Он все еще спит?

Ну что ж вам неймется-то, а? Меня ж вроде вовсе уволить собирались, так зачем напоследок нервы мотать? Вместо выходного пособия?

— Не думаю, моя королева.

— Это так на тебя похоже, Рихе.

Стерва — она и есть стерва. А мужик-то куда смотрит? Или он из тех, кто любит вечно оставаться снизу?

Ай-й-й!

Больно же, хотя и похоже, что по щеке хлестнула всего лишь мокрая тряпка.

Совсем стыд потеряли, сволочи! Вот подождите у меня, сейчас продеру глаза и…

Нет, не сиренью это пахнет. И не жасмином. По виду вообще больше похоже на фиалки. Только их же вроде в горшках разводят, а не на шпалерах. Или я снова что-то путаю?

— Пленный в сознании, моя королева.

— Значит, его затылок выглядит умнее, чем лицо.

Цветы повсюду. Обои в цветочек. Потолок в цветочек. Платье в…

Много, должно быть, ситчика на него пошло. На нее то есть. Это даже не корова и не бочка, а что-то пострашнее. Метра четыре в обхвате, а то и все пять.

Подбородков, кстати, столько же. И морда рябая. Видел я уродливых женщин, но эта, пожалуй, займет первое место в моем топе.

— Моя королева должна сделать скидку на…

— Осторожнее обращайтесь со словами, Рихе. Особенно с теми, которые намекают на долг.

А ростом она маленькая. Я стою на коленях, даже можно сказать, сижу на них, и все равно мы смотрим друг другу почти глаза в глаза.

— Зачем он здесь?

Хороший вопрос. Просто отличный. Но лучше бы вы оба сначала представились, ты и твой…

Ого.

О-го-го.

Мужчина, стоящий слева от меня, выглядел не менее внушительно, чем женщина. Только у него мышечная масса была гораздо удачнее распределена под многослойным чернобурым костюмом.

Высокий: я ему под мышкой пройду не сгибаясь. Бритоголовый, с симметричными татуировками по обоим вискам. Широкоплечий, иначе у него на загривке не смог бы вольготно расположиться то ли гигантский кальмар, то ли осьминог, свешивая щупальца во все стороны.

А еще громила — равнодушный.

Видал я такое выражение лица несколько раз. Когда Фаня телохранителей себе набирал. Вернее, когда кандидаты в охрану оценивали своего возможного работодателя. Что характерно, уходили такие люди до окончания собеседования. Задолго и не утруждая себя объяснениями. Но останавливать их никто не рисковал.

— Это ведь весь твой трофей, Рихе?

— Да, моя королева.

Женщина-колобок перекатилась на пару метров влево, подрагивая цветками, покрывающими ее с ног до головы.

Сначала я думал, что это ткань с таким рисунком, набивная, как говорится, но теперь можно было разглядеть лепестки, стебельки и листочки, трепещущие в воздухе. Прямо клумба ходячая, а не человек. Или вообще не чело…

У меня ведь под ногами не паркет. Да, что-то напоминающее дерево, но не подогнанные друг к другу плашки, а тысячи тонких прутиков или корешков, сплетенных в упругий ковер. И на плечах у лысого мужика действительно сидит какое-то животное, время от времени шевелящее щупальцами. А прическа визгливой бабы вовсе не украшена мелкими бело-лиловыми цветочками: они и есть то, что покрывает всю голову и плавно переходит в…

Это не сон.

Это объективная реальность. Данная в ощущениях. Спутанных, растерянных, разрозненных, но несомненно моих.

Я тогда сидел и смотрел на звезды, мерцавшие в проеме причудливо вырезанного окна. И мне было не то чтобы хорошо, но и не плохо. В руке у меня была фляжка с самогоном сколько-то там кратной перегонки, что тоже вносило свою лепту в умиротворенное состояние духа. А потом явились зеленые человеч…

Они точно были зелеными. Правда, слишком крупными для галлюцинаций. И бесцеремонными. Подхватили, потащили куда-то. А дальше — провал. Полный. Темень и пустота, подозрительно похожие на те, что посещали меня еще в первом совместном путешествии с блондином. Но в тот раз пробуждение было если не особо приятным, то вполне приемлемым. Теперь же…

— Что в нем такого ценного, Рихе?

Когда она говорит, ее щеки, свисающие вниз, отвратительно колышутся. Да еще и в раздрай с цветами, от чего, если присматриваться, голова начинает кружиться. Моя, конечно, а не ее.

— Мне показалось…

— Кажется — креститься надо.

Мужик с осьминогом неопределенно кивнул, но продолжил:

— Мне показалось подозрительным, что на законсервированной базе кто-то оставался. Процедура консервации как раз и проводится для того, чтобы исключить необходимость присутствия кого-то из членов экипажа.

— Хочешь сказать, все это неспроста?

— Именно так, моя королева.

Толстуха покатилась обратно, распространяя в воздухе приторный цветочный аромат.

— Еще причины есть?

— Его одежда.

— А что с ней? — Глазки-бусинки уставились куда-то в область моей груди или чуть ниже.

— Комплектация. Каждый предмет относится к разным сферам применения. Они просто не должны были собраться вместе.

Наблюдательный, гад. И похоже, неплохо осведомлен. Я вот до сих пор не выучил, для какого рода войск предназначена модель моих штанов, а для какого — фуфайки.

— И тот отсек, где он находился в момент обнаружения, не вписывается в общую систему.

— Уж не хочешь ли ты сказать…

— Часовня.

Женщина-колобок сузила глаза, хотя раньше это казалось мне совершено невозможным. Как говорится, куда ж дальше-то?

— И еще — поведение.

А я разве что-то ухитрился натворить? Вроде бы был тише воды и ниже травы. Пока не вырубился.

— Он нанес урон?

— Ни малейшего, моя королева. Напротив, не оказал ни одной попытки сопротивления.

— Да, это странно, — согласилась толстуха.

Странно? Я что, должен был брыкаться, пинаться и кусаться? Только не после литра Жорикового напитка. Наверное, и на ноги самостоятельно встать бы не смог, так что кроме благодарности к тем, кто подхватил меня под руки, в тот момент ничего не испытывал.

— Все перечисленное свидетельствует о достижении некой определенной цели, моя королева.

— Пожалуй, на сегодня мы простим тебя, Рихе. Но только после того, как эта самая цель станет ясна.

Интересно, как далеко я нахожусь от базы? И вообще где я? Убранство местных апартаментов слишком уж разнится с тамошними интерьерами. По крайней мере, оранжереи в моих владениях не было. Или мне просто не хватило времени ее отыскать.

Елки-палки, лес густой. Причем натурально: за спиной толстухи перспектива просматривается метров на пять, не больше, а потом напрочь теряется в занавесях лиан. Наверное, среди них удобно прятаться, и если выбрать момент и рвануть туда…

Вот ведь дурость лезет в голову! Это же не джунгли, и они не простираются бесконечно во все стороны. Ковер под ногами подрагивает, но вовсе не от ветра, а в ритме, подозрительно похожем на машинный. А еще он тихонько гудит. Скорее всего я нахожусь на каком-то очередном летальном… в смысле, летательном аппарате, о котором не знаю ровным счетом ни хрена. Если на изучение основных чертежей базы мне понадобилась уйма времени, то здесь ловить точно нечего. То есть бежать некуда.

— Интересно, он будет хорошим мальчиком или плохим? Второе доставит нам куда больше удовольствия.

Никогда бы не подумал, что колобок способен хищно ухмыляться. Похоже, сказки все врали насчет этого куска теста.

— Боюсь, моя королева, действовать придется иначе.

— С чего вдруг?

— В его организме отсутствует второй контур.

Толстуха перевела взгляд с меня на своего подручного. Долгий и недобрый.

— Я обнаружил это уже после захвата. На обратном пути, когда менять курс было поздно.

Забавно, но он вовсе не оправдывается. Бесстрастно поясняет свои действия, не более того. И даже если «их величества» начнут метать молнии, по челу лысого воина вряд ли пробежит хоть одна тучка.

— Ты понимаешь, о чем говоришь, Рихе?

— Нет, моя королева. Моей компетенции недостаточно для принятия решения на сей счет.

А теперь, похоже, насмешничает. Так, чуточку. Но это могу заметить только я, потому что сейчас он смотрит не на женщину, а на меня. Глаза в глаза.

А органы зрения у мужика, кстати, обыкновенные. Зрачки, радужки, белки — все как у людей. Вот с осьминогом разобраться куда сложнее. Но чем-то эта тварь определенно мигает. Когда не шевелится.

— Изъят?

— Крайне маловероятно. При изъятии остались бы следы, а их… Не найдено. Ни естественного, ни искусственного.

Женщина-колобок качнулась из стороны в сторону:

— Мы терпеливы, Рихе?

— Несказанно, моя королева.

— Нам думается, ты об этом забываешь.

Мужчина опустил подбородок. Видимо, обозначая таким образом покорность и смирение, которых нет и в помине.

— Разве в сорняке есть иной прок, чем быть пущенным на удобрения?

— Вы правы, моя королева. Однако…

— Однако? — Толстуха подошла ближе и уставилась на своего подручного снизу вверх.

— Возможно, весь расчет построен именно на бесполезности.

— Расчет чего?

— Задуманного плана.

Помолчала. Качнулась назад и снова вперед. Как ванька-встанька.

— Ты слишком сложно думаешь, Рихе. Нами была указана цель. А что корсар наших величеств должен делать с целью?

— Ловить и хватать.

Женщина удовлетворенно кивнула. Наверное, потому что авторство незамысловатого девиза принадлежало лично ей.

— Ты поступил иначе.

— У цели обнаружился союзник, моя королева, и я…

— Убежал.

— Отступил.

Если у кого из них и адово терпение, то явно у мужика: другой на его месте либо давно послал разговор вместе с собеседницей к черту, либо включил режим идиота. А он все еще что-то пытается донести до жирной коровы с газоном на голове.

— Отсюда разница не так уж и заметна.

— Это была ловушка, моя королева. Затрудняюсь лишь сказать, в какой части.

— Ты всегда был мастером оправданий, Рихе. Но сегодня ошибся в выборе того, что может загладить твою вину.

Явно намекает на меня. И я ее понимаю. Надо было для дамы конфеты-букеты с собой тащить, а не… Как там меня назвали? Сорняк?

— У каждой фигуры на доске свое назначение. И если одна из них пропадает, стратегия рушится.

— Нам нет дела до стратегии этих имперских выскочек. Сейчас нет дела. Они еще долго не станут воевать, а брать то, что плохо лежит, можно и просто так. Без долгих размышлений.

Она, конечно, страшна, как черт, и дурковата, но расчетлива. В самом деле, если глобальной угрозы нет, почему бы не хулиганить помаленьку?

— Ты слишком высоко себя ставишь, Рихе. Ты — корсар наших величеств. Мы говорим, ты слушаешь. — Женщина прокатилась еще разок налево-направо, остановилась, снова посмотрела на меня и добавила: — А когда требуется, мы спрашиваем.

— Моя королева желает допросить пленного?

— Мы должны принимать все, что ты приносишь в зубах.

Как-то уныло это прозвучало. Даже обреченно.

Странные у них тут порядки. Взаимозависимость, мучительная и давным-давно опостылевшая. Вроде и видеть друг друга не могут, но то и дело расшаркиваются. Стараясь, правда, побольнее наступить на чужую ногу.

— Ой ты, гой еси, добрый молодец!

Это еще что за фольклорные мотивы? Я для нее настолько допотопный организм?

— Ты какого роду-племени? Из какой бредешь сторонушки?

Стоило бы обидеться, право слово. И выдать какой-нибудь симметричный ответ. Жаль, ничего остроумного в голову не приходит. А с другой стороны, нам не дано предугадать, чем наше слово отзовется: я-то пошучу, а что услышит толстуха? Вот-вот. Нет, лучше вести себя адекватно и на вопросы отвечать безыскусно и по существу.

О чем речь шла? Место рождения и адрес регистрации. Так это мы запросто. Это мы лег…

Противно ощущать, как по спине течет струйка холодного пота. Особенно если причина страха проста и тупа до идиотизма.

Я ведь не могу ответить.

Я не знаю, что говорить.

— Сорняки все такие молчаливые? Или тебе повезло добыть особо редкий экземпляр, Рихе?

Да, я бы, наверное, тоже сейчас веселился от души. Если бы был зрителем, а не участником.

— И почему мы не можем поболтать с ним, как заведено между цивилизованными людьми?

Имейся у меня тот пресловутый «второй контур», беседа явно была бы уже в самом разгаре. Правда, сомневаюсь, что добровольная. В конце концов, если вспомнить формы и методы действий моей родной земной цивилизации…

— Думаю, это всего лишь робость, моя королева. Перед несомненным величием ваших величеств.

Корсар, значит? Он сделал вид, что лизнул. Она — что проглотила. И никто никому не поверил.

— Пощипать ему листочки?

— Как пожелаете, моя королева. Однако…

— Ты снова начинаешь слишком сложно думать.

— Он может чего-то стоить.

— Не слишком многого.

— И все же, моя королева. Невыгодно портить товар до того, как он попадет на прилавок.

О, меня подняли в статусе до предмета купли-продажи? Так и загордиться недолго. И я бы с радостью рассказал, кто может захотеть меня приобрести, но…

Черт, даже имени блондина не знаю! И блондинки — тоже. Есть, конечно, еще Лёлик, Болек и Жорик, вот только они решений не принимают и принимать не станут. Есть база, о которой мне известно вроде бы многое, но только не где и как ее искать. Карт никаких ни разу в глаза не видел. Названий планет не слышал. На какой номер звонить при пожаре, понятия не имею.

Аут. Полный. Если не сказать хуже.

— Ты чересчур заботлив, Рихе. Глаз на него положил?

Уж не знаю, что там на кого покладено, но мужик и бровью не повел. Ни одной.