Иконописец Середенко Игорь

Глава 6

В гостинице, в день отлета в Мексику, Руперт решил позвонить в Лондон, Брайану Уэббу. Домашний телефон не отвечал (Брайан был не женат и жил в уединении). Тогда он решил сделать звонок к нему на работу, в лабораторию университета. Трубку подняла молодая женщина. Руперт представился и попросил позвать Брайана Уэбба. Спустя некоторое время он услышал знакомы голос.

— Коу, это ты?

— Да, Уэбб. Я из Берлина. У тебя появилась студентка? Пора, пора завести семью. Голос очень милый. Надеюсь, она выглядит не хуже чем ее дивный голосок.

— Да, ладно тебе. Это моя сотрудница, — сказал Уэбб. — Чтоб тебя позлить, я отвечу — она очень мила.

— Так я и знал — пока я тут рискую жизнью, ты славно проводишь время. Я всегда подозревал, что ты не только в микроскоп изучаешь своих микробов. — Он замолчал, а затем продолжил. — Ну, ладно, Уэбб, ты ведь не обиделся. Ты толстокожий, тебя шутками не проберешь. А теперь о деле. Судя по твоему голосу, тебе что-то удалось выяснить, старина. Рассказывай.

— Ты прав, кое-что удалось, — ответил Уэбб. — На счет ядов можешь успокоиться, полотно ничем не обработано, во всяком случае, известным мне. Интерес представляет даже не краски и изображение монаха, а сам материал полотна.

— Вот видишь, я же говорил, — восторженным голосом произнес Коу.

— Ты был прав на счет животного, — сказал Уэбб.

— Какое это животное? — спросил Коу.

— Это животное — осёл, — ответил Уэбб, — полотно было сделано из ослиной шкуры. Очень необычно.

— И странно, не находишь?

— Да, если считать с точки зрения современного человека, — ответил Уэбб.

— Что ты хочешь сказать?

— В средние века часто использовали вместо бумаги шкуры животных. Они дольше сохранялись.

— Но ведь эта икона написана в наше время, или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибаешься. Полотно и краски были изготовлены в наше время. Им не более десяти лет. Так что твои коллекционеры были правы — это полотно не представляет никакой антикварной ценности. В отличие от текста, — добавил Уэбб.

— Интересно, — слегка удивленно сказал Коу. — Продолжай.

— Текст действительно на латыни, — начал Уэбб. — Ты хотел узнать о художнике, потому что подозревал, что полотно чем-то обработано. Но оказалось, что это не так. Однако… — он замолчал, обдумывая мысль.

— Что, однако? — спросил заинтересованный Коу. Его интерес был разогрет, и ему не терпелось узнать очередную догадку Уэбба.

— Как тебе сказать. Я ученый и привык иметь дело с материальными сущностями. Но, когда я вспомнил твой рассказ о мальчике, то призадумался. Я не верю в силы шаманов и гадалок, но текст, что я перевел и твой рассказ… Ну, словом… Я не берусь судить, ты сам сделай вывод, ну, или предположение. Ведь случай с мальчиком, если верить его деду, просто неимоверный.

— Уэбб, я тебя понял. Теперь просто переведи мне, не знающему латыни, что там, черт возьми, написано. Мне ведь нужно держать ответ перед стариком. Он пока оплачивает мне все поездки, но рано или поздно, мне придется с ним встретиться и дать отчет. Не хотелось бы выглядеть в глазах старого и опытного человека глупо.

— Я понял. Тогда слушай, — сказал Уэбб. — Здесь дословно написано следующее: «И поставлю я печать защиты своей на каждом твоем творении; и пусть души невинных, чей лик изображен тобой, замолвят прощение за убийц и палачей своих, или изложат ненависть и проклятие своё к ним. И будут печати раскрыты, и свершиться пророчество моё». Какая-то чушь, не так ли?

— Как ты думаешь, это слова художника?

— Нет, он пишет от другого лица. И себя тоже указывает, — ответил Уэбб. — Возможно, он хочет сказать, что на картинах этих лежит проклятие или благополучие. На иконах изображены погибшие люди, так здесь утверждается. Невинные…

— Знаешь, я кое с чем непонятным столкнулся здесь, в Германии, в одной клинике для душевнобольных. Одна из пациенток клиники сказала, что девушка, изображенная на иконе, мертва.

— Но на иконе, ведь, изображен мужчина, — сказал Уэбб.

— Я говорю о другой иконе. Она принадлежит кисти того же художника Германа Кухта. Но изображена на ней молодая монахиня.

— Где ты ее взял?

— Я же отправился после нашей встречи в Германию, это западнее Кобленца. Там расположена клиника Отто Зутера. Это он являлся обладателем одной из восьми икон, приобретенных на аукционе.

— Почему ты говоришь, что он обладал. Ты выкупил икону у него?

— Нет. Он погиб.

— Как это, погиб? Несчастный случай? — удивленно спросил Уэбб.

— Может быть, — Коу с ужасом вспомнил свой недавний пророческий сон. — Он сгорел или задохнулся при пожаре. Его частная клиника сгорела. Погибло еще несколько пациентов.

— Какой ужас.

— Но икона странным образом уцелела. Огонь ее не тронул. Пожар местные фермеры локализовали. Но это не все еще.

— Что?

— На меня в этой клинике напали. Какой-то мужчина хотел застрелить, но случай спас. Он погиб. Пол здания обрушился вместе с ним. Если бы не случай, я бы не разговаривал с тобой сейчас. Да… документов при нем не оказалось. Зачем ему нужна была моя смерть?

— Может, из-за картины, — сделал догадку Уэбб.

— Я тоже пришел к этому выводу, — сказал Коу. — Кто-то, как и я, собирает иконы.

— Ты будь осторожнее, а то я буду скучать, если в следующий раз ты мне не позвонишь, и я не услышу твой голос, — сказал Уэбб, в голосе его было слышно сочувствие и тревога за жизнь старого товарища.

— Не дождешься, — весело ответил Коу, — я еще поживу. Кстати, на обратной стороне иконы изображены те же надписи на латыни. Текст идентичен, слово в слово, кроме одного.

— Чего же? — заинтересовался Уэбб.

— Число другое. Помнишь, на первой иконе было…

— Триста тринадцать, — опередил его Уэбб.

— Верно. На второй это число меняется, 315. Что бы это значило? Шифр какой-то?

— Не знаю пока, надо думать. Я не все тебе сказал. Кроме того текста, что я тебе прочел. По-видимому, это чье-то предупреждение, возможно, не художника. Но кроме этого, здесь ниже приведены всевозможные пророчества о наводнении, землетрясении, пожаре, нашествии полчищ насекомых и прочее. Имеется здесь даже самоубийство и банкротство, что не характерно для многих проклятий, что в древних письменах, в разных источниках имеются. Например, в десяти казнях Египетских.

— Ничего себе! — удивился Коу.

— Это еще не все, текст большой, ведь полотно немаленькое. Завершает текст заклинания и, возможно, какие-то ритуалы. Текст последнего я так и не смог перевести. Он не поддается переводу. Просто какой-то набор непонятных слов.

— Что это значит. Ерунда какая-то, — сказал Коу.

— Я бы не стал спешить с выводом, — сказал Уэбб, — я предполагаю, что это зашифрованный текст, или текст, написанный на другом языке.

— Ты же говорил, что текст на латыни, — удивился Коу.

— Все верно, кроме заклинаний. — Они написаны теми же буквами из древнего языка, но их сочетание… Эти слова не из латыни, возможно, это какой-то более древний язык. Он использует те же буквы, но слова не принадлежат латинскому языку.

— Ты можешь перевести эти заклинания?

— Я не уверен, — пониженным голосом ответил Уэбб. — Вот эта загадка с текстом меня и заинтересовала. Вот почему я говорю не о материальных причинах в твоем деле, а о тех, что нельзя пощупать, так как эти данные принадлежать очень древним временам. Когда-то я уже сталкивался с подобными загадками. Но они были проще.

— А это тебе не по зубам.

— Не знаю. Может, я просто фантазирую, и все проще, — сказал Уэбб.

— Я тоже так думаю, — согласился Коу. — Пока я уверен, что надо продолжать поиски художника. Он единственный, кто может дать ответ. Кого он изобразил на своих иконах и что, черт возьми, означают все эти надписи? Кстати, дед мальчика, Лукас Корра, прямо таки убежден, что дело здесь нечисто, и пахнет мистикой. Ну, ладно, Уэбб, всего тебе хорошего, успехов в исследовании. Ищи его по фамилии — Герман Кухта, может что-то и найдешь. А я отправляюсь в Мексику, к некоему Алекса Торнеро. Он недалеко от Мехико живет, если адрес верный.

— Постой, — внезапно сказал Уэбб. — А что еще изображено на иконе, кроме монахини?

— Да ничего особенного, — ответил Коу. — Только монахиня, сложившая руки у пояса.

После длительного перелета в Мексику, Руперт разместился в гостинице в городе Мехико. Хорошо отоспавшись от тяжелого пути, он, захватив с собой портфель, отправился на север, где согласно адресу, проживал Алекса Торнеро. Дом, точнее роскошная вилла, был расположен за городом в живописном месте: небольшое озеро, пышная зелень деревьев и заворожительные горы дополняли этот пейзаж.

Вилла представляла собой настоящее произведение искусства, которое может приобрести весьма состоятельный человек. Длинные аллеи, украшенные по сторонам диковинными вьющимися растениями, аккуратно подстриженные газоны в виде животных, несколько экзотических мраморных фонтанов, посередине которых красовались головы крокодилов и каких-то хищных кошек.

Трехэтажная вилла была окружена частной территорией с размером не менее десяти гектар. Руперта удивило количество слуг — пока он шел по аллее в сопровождении охранника, он насчитал более десяти человек.

— Хозяин дома любит роскошь, — заметил Руперт.

Но охранник, по-видимому, был немногословен. Он что-то буркнул и, не оглядываясь, продолжил идти в направлении дома.

На мраморном белоснежном крыльце, сочетающемся с белесой дверью, охранник остановился. Он велел Руперту подождать, а сам растворился где-то в чреве трехэтажного дома. Вскоре на пороге появился пожилой мужчина, по-видимому, это был дворецкий.

— Вас интересуют хозяева дома? — спросил он у Руперта, оценивая его взглядом.

— Мне нужен хозяин, — ответил Руперт.

— Я прошу прощения, как вас представить? — вежливо сказал дворецкий.

— Руперт Коу, частный сыщик из Лондона.

Глаза у дворецкого значительно увеличились, он был удивлен таким визитом.

— Сейчас хозяина нет, он в отъезде, — сказал дворецкий. — Но, если вас устроит, вы можете повидаться с его женой.

— Хорошо, — ответил Руперт и закусил губу с досады. Ведь он хотел поговорить именно с покупателем иконы, Торнеро. Но выхода не было. Тем более что жена могла что-то знать об иконе и даже показать ее.

Дворецкий растворился в доме. Вскоре вышел охранник. Он лениво поплелся к воротам. Спустя некоторое время вышел дворецкий и пригласил Руперта в дом.

— Госпожа ждет вас на террасе, — важно сказал дворецкий.

Они поднялись по ступенькам дугообразной широкой лестницы на второй этаж, миновали несколько залов и вышли на ярко освещенную полуденным светом террасу. Здесь, сидя за столиком, в ожидании неожиданного гостя находилась симпатичная молодая особа лет тридцати.

— Присаживайтесь, прошу, — сказала дама тоненьким голоском. — К сожалению, моего мужа сейчас нет.

— Я знаю, ваш дворецкий мне сообщил это, — сказал Руперт.

Дворецкий оставил их и удалился.

— Я прибыл из Англии в надежде выяснить кое-какие сведения от вашего мужа, — начал Руперт. — Он относительно недавно вернулся с Европы…

— Мне сказали, что вы сыщик и расследуете какое-то дело? — сказала женщина и интригующе, полная в предвкушении услышать интересную детективную историю, взглянула на Руперта своими очаровательными круглыми глазками.

— Да, это верно, я расследую одно дело.

— С убийством? — с нетерпением спросила женщина. — Расскажите, прошу вас. Чем мог помочь вам мой муж? Он такой у меня тихоня. Он банкир. И я целыми днями только и слышу, что об отчетах на этой скучной бирже ценных бумаг. Ему по необходимости случается ехать и по миру. Вот недавно приехал с Европы, но, увы, опять уехал по делам. Ни дня покоя. А мне скучно одной. Вы меня понимаете. Так что располагайтесь, я вас не отпущу без интригующего рассказа.

Руперт тяжело вздохнул. Он не знал, как быть. И решил расспросить молодую особу об иконе, а заодно и позабавить её.

— Скажите, а икона, что привез с собой ваш муж, находится здесь, в доме?

— О, я не знаю. Мой муж принес с собой какие-то диковинные вещи. Хотя… Я не помню, чтобы среди них была какая-то икона. А что, ее украли из какого-то монастыря или церкви?

— Возможно, мне это нужно выяснить. Может быть, это и не она вовсе?

— Понимаю, — задумчиво сказала хозяйка. — И вы проделали такой долгий путь, чтобы сравнить ее с похищенной иконой. Как я вам завидую, такое путешествие, икона, кража… — она осеклась, а потом тут же заговорила, — скажите, а убийство в этом деле было?

— И убийство было…

— Боже, как интересно. Приключение, убийство, ну же… рассказывайте дальше, — потребовала женщина, уставившись в Руперта глазами полными ожиданием приключенческого рассказа.

Но продолжения не последовало.

— Вы понимаете, мадам, — начал Руперт, не зная как ему перевести разговор на интересующую его тему. — Вы сказали, что Алекса, вернувшись с Европы, кое-что привез с собой…

— Алекса? — с легким недоумением спросила женщина, открыв рот.

— Ну, да, ваш муж Алекса Торнеро, — продолжил Руперт. — Я ведь к нему прибыл.

— А где вы взяли этот адрес? — женщина сосредоточенно взглянула на Руперта.

— Он у меня был. А потом я навел кое-какие справки в городе Мехико. Там его хорошо знают, он ведь мультимиллионер. Там подтвердили этот адрес.

— О, нет, здесь произошла ошибка, — печально заявила женщина. — Это вилла действительно принадлежала некоему Торнеро. Он один из богатых людей Мехико. Но…

— Что но? — удивился Руперт. Он уже понял, что ошибся адресом.

— Я не в курсе всего этого. Мой муж Фред недавно купил эту виллу и территорию, прилегающую к ней. Раньше мы жили в Виржинии, но он любит природу и уединение. Его бизнес связан с банками Мексики, вот и решил переселиться. Я говорила ему, что буду скучать, а он…

— Простите, мадам, но если Торнеро уже не владелец этой виллы, то не знаете, куда он переселился? — спросил Руперт.

— Я не знаю, увы, — пожала она своими изящными плечиками, — но я могу вам помочь.

— Я буду вам премного обязан, — сказал Руперт.

— Бывший владелец оставил нам почти всех своих слуг. Лишь одного он взял с собой. Может, кто-то из слуг знает — куда переселился бывший владелец этой скучной виллы. Я узнаю у дворецкого.

Она встала и вышла из террасы. А спустя несколько минут вновь появилась.

— Я кое-что выяснила и, как видите, довольно скоро. Обещайте мне составить компанию и рассказать вашу историю, а взамен я дам вам адрес этого Торнеро, — последнее слово она произнесла протяжно, напоминая тем самым, что это ее мало интересует.

Руперту пришлось задержаться на час и рассказать заскучавшей даме одну из старых историй, в которой он лично участвовал, работая еще в Скотланд-Ярде. Спустя час он попрощался с развеселенной хозяйкой виллы и направился в спешке по новому адресу.

Алекса Торнеро, продав дорогую виллу, поселился на окраину Мехико в небогатый район. Его новый двухэтажный дом, хоть и был крепок, но не стоил больших денег. Он был прост, невелик, с довольно скромным участком земли. В общем, богатый человек не мог жить в таком доме.

На пороге Руперта встретил старый слуга. Других слуг видно не было.

— Я хотел бы встретиться с Торнеро, — сказал Руперт, глядя на печальные и встревоженные глаза старого слуги.

— Я сожалею, но Торнеро не принимает.

— Меня зовут Руперт Коу, я приехал из Лондона по важному делу.

— Вы из банка? — спросил слуга.

— Нет, — ответил удивленно Руперт.

— Из полиции?

— Нет, не из полиции. Частное лицо.

— Одну минутку, — сказал старик и запер дверь.

Спустя несколько минут, в прихожей послышались шаркающие шаги. Дверь открылась, и на пороге появился слуга.

— Прошу вас, входите. Торнеро уже несколько дней никого не принимает. Не знаю почему, но вам он решил сделать исключение. А вообще, последние дни он сам не свой.

Они оба пошли куда-то на второй этаж.

— Мой хозяин последнее время какой-то мрачный.

— Что-то случилось?

— Он сам все расскажет, если захочет, — ответил старик. — Выглядит он бледно, я опасаюсь за него.

Они подошли к двери, и слуга сказал:

— Прошу, вот его кабинет. Он ждет вас.

Руперт вошел и увидел за столом у окна, в мрачной обстановке, мужчину лет сорока пяти. Глаза его, действительно, были полны печали и какой-то крайней отрешенности.

— Присаживайтесь, — сказал Алекса хриплым голосом. — Я не болен, просто охрип. Это нервное расстройство.

Руперт опустился в мягкое кресло.

— Мой слуга сказал мне, что вы прибыли из Европы. Что вас привело ко мне? — спросил Алекса, не обращая внимания на собеседника. Он закурил сигару, и пустым равнодушным взглядом уставился в стену. Руперту показалось, что Алекса о чем-то грустит, и это тяжелое душевное состояние значительно омрачает его.

— Я должен вам какие-то деньги? Или у нас есть совместные незавершенные дела? — спросил Алекса, не отрывая глаз с портрета молодого человека, висевшего на стене.

— Нет, вы ошиблись. Никаких дел совместных у нас с вами не было, — ответил Руперт.

— Тогда чего вам от меня надо? — спросил равнодушно Алекса.

— Я занимаюсь частным сыском.

— Сыщик?

— Да, я работаю в Лондоне. Ко мне обратился за помощью один уважаемый господин. Я не буду вдаваться в подробности этого дела. Затрону лишь ту сторону этого запутанного дела, которая касается вас.

— Меня?

— Да, вас. Мне известно, что вы недавно вернулись из Европы и привезли с собой…

— Вы ошибаетесь, как вас там?

— Руперт, меня зовут Руперт Коу.

— Руперт. Я не был последнее время в Европе. У меня и здесь дел хватает.

— Но мне точно известно, что Алекса Торнеро приобрел на одном из аукционов, проходившем в Европе, некую икону с изображением…

— Нет, нет, вы ошибаетесь… — он сделал глубокую затяжку, а потом выпустил густое облако, которое ненадолго скрыло его лицо за белыми клубнями дыма. — Хотя, постойте, вы сказали икона…

— Да, там изображен монах или монахиня, а может и что другое.

Торнеро вынул сигару изо рта и обратил свой недоумевающий взгляд на Руперта.

— Вы говорите икону? Я что-то припоминаю. Она довольно крупная, если мне не изменяет память.

— Да, около пятидесяти сантиметров в ширину и девяносто в высоту, — ответил Руперт, ощущая, что он приблизился к искомому предмету.

— Возможно, это она… Я не покупал ее лично. Но от моего имени купил ее мой сотрудник. Он всегда делает для меня подарки, когда куда-то я отправляю его. Вот и на этот раз я отправил его по делам в Европу. Он перед самым отъездом из Европы позвонил мне и сказал, что хочет купить для меня какую-то диковинную вещь. Да, кажется, на каком-то аукционе. Я был удивлен, что этой вещью оказалась икона. Он тогда сказал мне, что будто она может излечивать болезни. Стоила она немного, как он говорил. Я не против подобного. Тем более что мне есть из-за чего поверить в Господа и прочитать несколько молитв. Я ведь был миллионером. Мое состояние было близко к сотне миллионов. Вы думаете это так просто? Почти все свое состояние я нажил не совсем законно и даже преступно. Я торговал наркотиками, незаконными денежными операциями, продавал оружие и многое другое. Меня должны были в Штатах сжечь на электрическом стуле за мои дела.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросил Руперт.

— Не бойтесь, это не слова убийцы, а молитва грешника. Мне так легче. Теперь, когда я многое испытал за последнее время, мне самое время обратиться к Богу.

— Чем вы так обеспокоены? Я вижу отчаяние и страх в ваших глазах.

— Смерть. Исход жизни. Он одинаков для всех. Только одни раньше уходят, другие чуть погодя. Жизнь коротка, а грехи наши не имеют конца, они после нас остаются и продолжают существовать, — печально заметил Торнеро.

— Скажите, а где проходил тот аукцион, на котором ваш сотрудник приобрел икону? — спросил, заинтересованно, Руперт.

— Хм, кажется, он звонил из России. Да, верно, из России.

— А я мог бы с ним поговорить? — в надежде узнать адрес аукциона спросил Руперт.

— Увы, он не сможет вам ответить.

— Почему? — удивился Руперт.

— Он покинул меня и все человечество. Он мертв.

— Как? Что случилось? — с сожалением спросил Руперт.

— Его убили, вскоре после его возвращения. Глупый случай. Его поймали с наркотиками. Он бежал, долго отстреливался и… Его полицейские застрелили. А после этого проблемы начались у меня. Одна за другой. Это были тяжелые удары по всему моему бизнесу. Меня атаковали со всех сторон. Такого невезения не знал ни один гангстер или мафиози за всю историю Америки. Беда приходила, казалось, из ниоткуда. Там, где все было чисто, появлялись глубокие и значительные осложнения. В общем, сплошные невезения. Поначалу, я думал, что кто-то копает под меня, мои конкуренты… Но, проведя анализ совокупности несчастий, я понял, что это лишь невезения. Закономерностей не было. Я начал верить в судьбу, хотя до этого я доверял лишь силе и ловкости своего ума, изворотливости и беспощадности к врагам. Но сейчас я понял, что мой враг сильней меня, потому что я не вижу его. Невозможно бороться с несуществующим врагом. Я перешел от судьбы к вере. Видать, Он решил меня наказать за все мои прегрешения, а их было, как я уже говорил, немало. И теперь я отдаю долги, возвращаю или пытаюсь вернуть людям то, что отнял у них когда-то. Конечно, все вернуть я не могу, например, жизнь. Из преуспевающего некогда бизнесмена я превратился в неудачника и нищего. Мои компаньоны и друзья отвернулись от меня, оставив наедине с моими проблемами. Никому не нужен неудачник. Я продал дорогую виллу, в которую вложил немало десятков миллионов. Продал бизнес, точнее у меня его отобрали. Мои кредиторы требуют от меня долги, а я не могу отдать им. Я нищий. И все же кое-что я оставил после себя.

— Сына? — сказал Руперт, глядя на портрет.

— Да, сына. Я его очень люблю и не хочу, чтобы на него обрушились мои несчастья. Ведь, весь свой капитал, что я копил всю свою жизнь, я хотел передать ему. Сделать его жизнь и жизнь своих потомков счастливой.

— Зачем же вы мне все это рассказываете? Вы не боитесь? — спросил Руперт.

Торнеро отвел тяжелый и печальный взгляд с портрета сына, и перевел его на Руперта Коу.

— Вы, кажется, что-то хотели? — сказал он, словно не слушая Коу.

— Меня интересует икона. Скажите, вам известен точный адрес того аукциона, где ваш сотрудник приобрел икону?

— Нет, не знаком. Если бы он был жив, то сам бы рассказал. Я уже говорил вам, он был в России. Больше мне ничего не известно.

— А эта икона все еще находится у вас? — спросил Руперт с нескрываемым интересом.

Торнеро задумался, и очередной клуб дыма окутал его.

— В вилле, что я продал этому банкиру, она висела в одном из залов. Потом она меня начала раздражать, и я… на чердак ее выбросил.

— Значит, она по-прежнему на вилле находится? — спросил Руперт.

— Да… Хотя, нет, постойте. Когда я переезжал, то какие-то картины мой слуга забрал. Я не стал их вешать по комнатам, не до того было. Среди них есть и ценные полотна. Пусть они моему сыну достанутся. Хоть это уберегу. Спасибо, что вы напомнили мне о них. Я сейчас же велю своему слуге посмотреть их.

Он встал и нетвердым шагом подошел к двери и позвал слугу. Почти сразу тот появился.

— У нас есть картины? — спросил Торнеро.

— Да, я держу их в каморке на первом этаже, — безропотно ответил слуга.

— Посмотри, нет ли среди картин иконы. Она должна быть крупного размера, — сказал Торнеро.

— Да, все правильно, — подтвердил Руперт.

Спустя некоторое время слуга появился в кабинете с каким-то плоским предметом.

— Вот она, — сказал слуга, положив картину на стол.

— Спасибо, Сесора, — сказал Торнеро.

Слуга удалился.

— Ну вот: это она, — сказал Торнеро, сдувая с картины пыль.

На иконе был изображен монах. Руперт приблизился к столу, рассматривая икону со всех сторон, затаив дыхание.

— Мне она не понадобилась, — сказал Торнеро, — и никакие чудеса она не делает. Обычная мазня. Если хотите, берите ее себе, вы ведь за этим приехали.

— Вы мне дарите ее? — спросил обескураженный Руперт.

— Я же сказал, забирайте, она ваша. Может вам она принесет больше пользы. Для меня она была лишь бумагой, пустышкой.

Внезапно, распахнулась дверь, и в кабинет влетел Сесора. Его дыхание участилось, а глаза были в смятении.

— Что, Сесора? Что на этот раз? — спросил твердым голосом Торнеро.

— Это они. Ну, те, что были вчера.

— Кредиторы, — приглушенным и подавленным голосом сказал Торнеро.

— Вы можете идти, — обратился он к Руперту. — Если у вас нет ко мне больше дел.

— Нет. Я благодарю вас за подарок, — сказал Руперт и удалился вместе с Сесорой.

Слуга проводил Руперта за ворота. К ним подошли какие-то люди: один полицейский и двое в штатном.