Орден Люцифера Медведев Антон

Ждать ему пришлось почти два часа. Это лишь добавило Илье нервозности — что, если Виктор передумает? Беспокоило его и другое: он до сих пор не знал, чего от него потребуют за согласие. Ведь ничто не дается просто так, за все надо пла­тить. И, если речь пойдет о душе… Да нет, это глу­по, такого не может быть. К тому же Илья знал совершенно точно: предложи ему кто-нибудь про­дать душу, он однозначно откажется. Но чем-то ведь заплатить придется?

Виктор вошел в кабинет лишь в начале третье­го. Приветливо улыбнулся, пожал гостю руку.

— Извини, задержался… — Он опустился в кресло, устало вздохнул. — Разбирался с делами. Артур, принеси пивка!

— Слушаюсь… — стоявший у двери официант тут же исчез.

— Держи, это твое… — Виктор достал из кар­мана кольцо и положил на стол перед Ильей. — И больше никогда его не снимай.

— Спасибо. — Илья взял кольцо и задумчи­во повертел его в руках. — Я как-то не спросил: а что с меня за все эти блага? Чем я буду распла­чиваться?

— Своей душой, чем же еще, — ответил Вик­тор. — Контракт сейчас принесут. — Он пару се­кунд смотрел на Илью, затем не выдержал и рас­смеялся. — Видел бы ты сейчас свою физиономию. Да шучу я, не бойся. На твое счастье, душа нынче не пользуется спросом.

Бесшумно вошел официант, поставил две круж­ки с пивом. Потом столь же тихо удалился. Виктор взял кружку, с удовольствием отхлебнул. Вновь взглянул на Илью.

— Как я уже сказал, душа нынче на рынке не котируется. А если серьезно, то плюнь на все эти разговоры о продаже души. Все гораздо проще: ты платишь своей преданностью, своим выбором. Платишь тем, что находишься в потоке силы тьмы и выражаешь ее своими действиями. Например, в твоем случае ты выражаешь эту силу в своих кар­тинах. Они наполнены ею, в них чувствуется мощь. Каждый из нас служит силе на своем поприще, каждый выражает ее так, как может. И сила, или Сатана, если хочешь, платит нам взаимностью. То есть ведет нас по жизни, оберегает от бед. А глав­ное — дает нам свою силу.

— Насчет того, что он дает свою силу — что это значит? — Илья все еще вертел кольцо в ру­ках, не решаясь надеть. Что-то подсказывало ему, что выбор будет окончательным, и потом уже что- либо менять будет поздно.

— То и значит, — спокойно ответил Виктор. — Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Нормально.

— А сейчас? — Виктор слегка прищурил глаза.

Илья вздрогнул, ощутив прикосновение к горлу,

потом охнул и захрипел — невидимая сила сталь­ным обручем стянула шею. Вскочил с кресла, «об­руч» стянулся сильнее. В глазах поплыли круги, он рухнул на колени. И тут же все прошло…

Он стоял на коленях, тяжело отдуваясь. Его за­метно трясло.

— Ну и как? — поинтересовался Виктор. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и с любопыт­ством смотрел на Илью.

— Это сделал… ты? — тихо спросил Илья, пыта­ясь отдышаться. Поднялся с колен, тяжело опустил­ся в кресло. Провел дрожащей рукой по горлу.

— Да. При желании я мог бы убить тебя прямо здесь — просто задушив. С тем же успехом я мог бы остановить твое сердце или вызвать мозговой спазм. И все это — лишь малая часть того, что мо­жет дать Сатана. Это власть, Илья. И власть не­мыслимая. Ты сможешь реализовать любые свои желания: будешь казнить и миловать, наказывать и поощрять. Самые красивые женщины мира будут ползать у твоих ног, чиновники всех мастей и ран­гов будут считать за честь познакомиться с тобой. Но самое замечательное — то, что ты получишь удивительную возможность сплетать нити собы­тий… — Виктор понизил голос.

— И что это значит на практике? Я про нити событий… — поинтересовался Илья, уже успевший немного прийти в себя.

— Иди сюда. — Виктор встал, подошел к окну, отдернул тяжелую штору. — Выбери машину.

— То есть?

— Укаяси на любую машину на стоянке.

— Хорошо. Вон тот зеленый джип, у клумбы.

— Чудненько. Теперь смотри…

Илья внимательно смотрел на машину, пыта­ясь понять, что задумал Виктор. Ничего не про­исходило. Он уже хотел было спросить, чего надо ждать, как вдруг послышался пронзительный визг тормозов. Черная «Волга», пытаясь объехать нек­стати вышедшего на дорогу человека, юзом пошла по шоссе, перескочила через бордюр и врезалась в зеленый джип. Завизжали сирены сигнализации, послышались крики. Насмерть перепуганный пе­шеход, выронив сумку, все еще стоял посреди до­роги. Из разбитой «Волги» выбрались несколько крепких ребят, один из них поманил стоящего на дороге человека пальцем. Подняв сумку, тот на не­гнущихся ногах поковылял к месту аварии, ожи­дая неминуемой расправы.

— Ну и как тебе это? — спросил Виктор, взгля­нув на Илью.

— Хочешь сказать, что это сделал ты? — не поверил тот, продолжая смотреть на разбитые ма­шины. Из ресторана уже выскочил взбешенный хозяин джипа, послышались крики.

— Это сделал я. Потому что со мной сила Сата­ны. Благодаря ей я могу по своему желанию спле­тать нити событий. Именно поэтому никто не может с нами спорить, понимаешь? Это наш мир.

— А святые? — тихо спросил Илья. — Или священники?

— Священники, в большинстве своем, самые обычные люди. Да, верят в Бога и служат ему, но какой-то особой силой, за редкими исключениями, не обладают. Как минимум, с нашей она не идет ни в какое сравнение. Со святыми сложнее — те как раз настоящие монстры, — Виктор усмехнулся. — Но, к нашему счастью, их в этом мире почти нет. Тогда как нас — легион.

Илья молчал, глядя на то, как развиваются со­бытия под окном. Прохожего, ставшего виновником аварии, уже затолкали на заднее сиденье разбитой «Волги» — чтобы не сбежал. Хозяин джипа кому- то звонил по мобильному телефону.

— Вспомни, что я тебе говорил, Илья, — про­должил Виктор. — Вся эта жизнь — игра. И мы лишь выбираем, на какой стороне играть. Но какой- то принципиальной разницы нет, так как все равно все в этом мире происходит с Божьего попущения. Просто что-то Бог делает руками Сатаны — вот и вся разница. Всегда есть те, кто выполняет черную работу, без них просто не обойтись. Кто-то брезгует такой работой, воротит от нее нос. А кто-то просто делает ее, причем за хорошие деньги. Тебе пред­лагают такую работу, предлагают хорошую опла­ту. Но выбор остается за тобой.

Илья подумал о том, что дома его ждут неокон­ченные работы. И если к нему не вернется вдох­новение, то он их никогда не закончит. Более того, жизнь тогда просто теряла смысл — ощутив дыха­ние силы, прикоснувшись к реальному творчеству, жить по-старому было уже невозможно.

— Я уже сделал выбор, — ответил он и надел кольцо.

— Знаю. От сил зла еще никто не уходил, — Виктор с усмешкой хлопнул Илью по плечу. — Ладно, пошли пиво пить…

Из ресторана Илья вышел лишь около пяти ве­чера. Чувствовал он себя замечательно, кольцо на пальце явно прибавило ему уверенности и силы. Его просто распирало от избытка энергии, ему хотелось петь и смеяться. Стараясь ничем не выдавать сво­его возбуждения, он шел, сунув руки в карманы куртки и думая о том, что люди на улице даже не подозревают, кто он такой. Это было удивительно сладостное чувство, оно будоражило и пьянило. Вот идет девушка, еще совсем молоденькая. Сим­патичная — надменное личико, короткая юбочка. А ножки ничего…

— Красавица, познакомимся?

— Пошел ты… — огрызнулась девица и пошла дальше, покачивая бедрами и стуча каблучками по мокрому асфальту.

Илья улыбнулся. Да, пока у него еще слишком мало силы, чтобы одним взглядом соблазнять де­вушек. Но это лишь вопрос времени. Знала бы эта пигалица, что ей может дать его кольцо, — на ко­ленях бы поползла за ним…

Дома Илья сразу же прошел в мастерскую. Взглянул на картину — и ощутил жгучее желание тут же приступить к работе. Вдохновение верну­лось, он это знал, он это чувствовал. Тем не менее, решил подождать до утра. Так будет лучше.

Этой ночью он снова гулял с Ларчем у замка при свете луны. Ларч был весел, он прыгал и ры­чал, радуясь возвращению хозяина.

А потом был еще один сон, совершенно удиви­тельный. В этом сне Илья оказался в каком-то мага­зине, причем в него он поднялся на лифте. В одном из отделов магазина он увидел выставку-продажу картин. И все эти картины принадлежали его ки­сти! Об этом говорили надписи, сделанные прямо на рамах. Илья смотрел на развешанные по стенам картины и поражался их красоте.

Больше всего в этих работах его удивила ма­нера письма — ничего подобного Илья никогда не встречал. Это было красиво, изысканно, необычно. Нечто новое. То, что так ценится в живописи. Гля­дя на картины, Илья уже знал, что его творчество обрело новое лицо.

Больше всего ему понравилось полотно, изо­бражавшее трех идущих по равнине тигров. Тигры были очень красивы, при этом узор их шкур стран­ным образом переходил в сетчатый узор фона. Это создавало очень необычный эффект: тигры каза­лись слитыми с пространством и, в то же время, тут же выделялись из него, стоило перевести на них взгляд.

Еще на одной понравившейся Илье картине был изображен Дон Кихот. Портрет больше напоминал шарж, но именно это придавало работе неповто­римое очарование. Илья понял, что здесь приме­нен тот же прием, что и в случае с тиграми: образ Дон Кихота, отличаясь от фона по цвету, сливался с ним на уровне более тонкой кольчатой структу­ры, общей для фона и образа. Казалось, что фигу­ра Дон Кихота купается в солнечных лучах, блики от которых и образовывали покрывавшие картину кольца. Илья был уверен, что сможет использовать этот эффект в своих картинах.

Проснувшись утром, он сразу же схватил бу­магу и карандаш — боялся, что забудет увиденное. Из нескольких десятков картин запомнил сюже­ты восьми, но и этого было более чем достаточно. Работать, работать и еще раз работать — в душе Ильи пели птицы.

Едва приступив к работе, он понял, что не ошиб­ся, — вдохновение вернулось. Кисть сама летала по холсту, Илья даже не стал сердиться на себя позавчерашнего, здорово испортившего картину. Нет проблем — исправит.

И исправил. Ближе к обеду хохотушки-вальки- рии стали совсем живыми: разметавшиеся в воз­душных струях волосы, призрачная одежда, ма­нящие изгибы тел. Чарующие женские лица, скры­вающие под своей неземной красотой поистине сатанинский норов. Придирчиво осмотрев картину, Илья остался доволен.

— И так теперь будет всегда, — произнес он и удовлетворенно вздохнул.

Глава вторая.

Ольга Никитина никогда he считала

себя особо талантливой. Тем не менее, ее графиче­ские работы всегда пользовались спросом. Порабо­тав в Дрездене, она хорошо изучила вкусы состоя­тельных горожан, а потому была уверена, что и дома не останется без куска хлеба. Так и получилось: под­ремонтировав купленную квартиру и обзаведясь мебелью, она с удовольствием взялась за работу. Будучи человеком трезвым и практичным, Ольга и на этот раз подстраховалась — договорилась с од­ним из издательств о работе над иллюстрациями к детской книжке. Ее первые наброски очень понра­вились редактору, да и Ольга неожиданно для себя поняла, что эта работа ей по душе. Это было про­сто интересно: сначала она читала книгу, пытаясь лучше понять ее героев, потом начинала рисовать. И происходило чудо: персонажи книги обретали плоть. Каждый штрих, каждая точка добавляли им жизни, герои сказки становились все реальнее.

Книга была о девочке и маге: Ольга улыбалась, рисуя высокого нескладного волшебника Яноша в клетчатых брюках и зеленом сюртуке, любозна­тельную девочку Настю в джинсах и джинсовой курточке. Еще в книге были злой колдун Корфус и его сварливая жена Амалия, большой черный кот и огромный дракон — и каждому из этих персона­жей карандаш Ольги давал жизнь.

Был вечер вторника, когда она, пытаясь оты­скать запропастившуюся записную книжку, на­шла в сумочке визитку Ильи. После той встре­чи в художественном салоне Ольга его больше не видела.

«Интересно, как у него дела?» — думала девуш­ка, разглядывая визитку. В прошлый раз он был не очень весел. Ольге всегда было его немножко жал­ко — ей казалось, что он выбрал не ту профессию. Ну не получается у него ничего… Илья мог бы стать замечательным искусствоведом, музейным работ­ником — мало ли в этом мире интересных профес­сий? Во время учебы он ничем особенным себя не проявил, прилежно выполняя учебные задания. Хорошо выполнял, технично. Но чего-то в его ра­ботах всегда не хватало.

Ольга вспомнила последнюю картину Ильи — ту, что висела в салоне. Красивая рама, яркое алое пятно роз… Да, могут купить для какого-нибудь учреждения — дорогая, броская. Но в музей эта картина никогда не попадет.

А может, купить ее самой? Начало октября, че­рез два дня — шестого — у Ильи день рождения. Сделать ему такой подарок. Только не говорить, что картину купила она. А потом подарить какой- нибудь школе. Или еще куда-нибудь — даром ее возьмут обязательно.

Мысль показалась Ольге заманчивой. Завтра она так и сделает…

Увы, утром следующего дня, зайдя в магазин, Ольга не увидела знакомой картины. Либо Илья забрал ее сам, либо — во что не очень верилось — ее все-таки купили. Что ж, тем лучше. Хотя здесь были еще две его работы, подешевле…

Ольга обвела взглядом висевшие на стенах кар­тины — и остановилась. Что-то любопытное… По­дошла ближе.

На заинтересовавшем ее полотне было изобра­жено зажатое между скалами озеро с летающими над ним ведьмами. Картина была написана не про­сто мастерски — гениально. Казалось невероятным, что художник смог изобразительными средствами передать энергетику ситуации, выразить всю гам­му чувств. Картина вызывала трепет — Ольге ка­залось, что она даже слышит доносящиеся до нее голоса ведьм.

И тут она вздрогнула, удивленно присмотре­лась. Это казалось невероятным — в правом ниж­нем уголке картины Ольга разглядела знакомую подпись. Этого просто не могло быть…

— Простите… — Она подошла к продавцу, вы­сокой спокойной женщине в очках. — Вот эта кар­тина, с ведьмами — работа Ильи Волкова?

— Да, — подтвердила продавец. — Выставили ее час назад. Очень необычная работа.

— Необычная… — согласилась Ольга. — Спа­сибо…

Она снова подошла к картине. Невероятно… Если это действительно работа Ильи, то она в нем очень ошибалась.

Ольга рассматривала картину минут пятнад­цать. Но странное дело: чем больше она вгляды­валась в картину, тем меньше та ей нравилась. Да, мастерская работа, гениальная. И все-таки что-то в ней отталкивало. Девушка подумала о том, что ни за что не согласилась бы повесить это полотно у себя дома.

Вернувшись домой, она долго сидела за своим рабочим столом, разглядывая наброски к детской книжке. И как же непохожи были эти милые пер­сонажи на тех летающих ведьм! Даже злой колдун не вызывал страха — он был скорее напыщенным, самолюбивым. Но никак не ужасным.

Взяв визитку Ильи, Ольга какое-то время раз­глядывала ее, раздумывая, позвонить или нет. Вро­де и повод был. Даже два. Затем, решившись, вы­нула из сумочки телефон и набрала номер…

* * *

Телефонный звонок раздался около полудня. «Скорее всего, Виктор», — решил Илья, беря труб­ку. Но номер абонента был незнакомым…

Звонила Ольга, он сразу узнал ее голос.

— Привет, Оля, — поздоровался он в ответ на приветствие девушки. — Рад тебя слышать. Как дела?

— Да у меня все замечательно, — отозвалась Ольга. Илья почувствовал, что она улыбнулась. — С днем рождения тебя.

— Спасибо, — ответил Илья, думая о том, что нельзя упускать такую возможность. Надо непре­менно пригласить Ольгу где-нибудь посидеть ве­черком.

— Видела сегодня твою картину — с ведьма­ми. В «Художнике».

— Ну и как она тебе? — оживился Илья. — Я только сегодня утром ее сдал.

— Очень необычно… — В голосе Ольги чувство­валась задумчивость. — Меня впечатлило.

— Я рад. — Он постарался сдержать охватив­шую его гордость. Похвала Ольги значила для него очень много. — Что делаешь сегодня вечером?

— Я свободна. Есть какие-то предложения?

— Может, посидим где-нибудь?

— Хорошо, — согласилась Ольга. — Давай в на­шей кафешке. Помнишь, где всегда собирались?

Илья хорошо помнил это кафе. Но у него теперь новая жизнь, и вести девушку, которая ему нра­вилась, в третьесортное заведение…

— В кафе как-то старомодно, — не согласился он. — Может, сходим в ресторан?

— О, да у тебя завелись деньги? — послышал­ся в трубке смешок Ольги.

— Пока хватает, — ответил Илья. Денег у него пока было немного, но Виктор лично предложил ему приходить в свой ресторан в любое время.

— Хоть каждый день приходи, — сказал он ему в тот раз. — И не тушуйся, ты теперь член Орде­на. Можешь приводить друзей, девушек. Обслужат всех по первому разряду, не взяв ни копейки.

Теперь появилась возможность воспользовать­ся приглашением. Илья был уверен, что вечер де­вушке понравится. А там — кто знает? Может, она согласится переночевать у него?

— Ну ладно, — согласилась Ольга. — Где и когда?

— Скажи адрес, я за тобой заеду.

— Как, уже и машиной обзавелся? — не по­верила она.

— Да нет, пока на такси… — усмехнулся Илья. — Ну, так где ты живешь?

— Ковбой, давай проще: скажи, куда и во сколько подойти?

— Ресторан на набережной, рядом с речным вокзалом. Там еще памятник какой-то стоит.

— Знаю, поняла. Во сколько?

— Часиков в семь подойдет? — предложил Илья, взглянув на часы.

— Хорошо. Только уж сам не опаздывай.

— Не опоздаю. Приходи. Ну все, целую. До ве­чера.

— До вечера, Илья…

Жизнь определенно налаживалась. Положив телефон на стол, Илья взглянул на новую карти­ну — на ней уже вились изломанные ветви хищ­ных деревьев. Темные ветки на красноватом фоне выглядели впечатляюще. Был ли это реальный

мир? Возможно. Каждая ночь оставляла в памяти Ильи массу смутных впечатлений — он сознавал, что утром вспоминает лишь малую часть того, что видел во сне. Но даже то, что он помнил, вызыва­ло в его душе восторг. Десятки, сотни сюжетов. Не­вообразимые миры — для описания некоторых из них просто не находилось слов.

Разумеется, его интересовало, откуда все это берется. Два дня назад, в очередной раз встре­тившись с Виктором в ресторане, Илья задал ему этот вопрос.

— Просто ты стал свободным, — ответил Вик­тор. — Свободным от себя.

— И что это значит? — не понял Илья.

— Это значит, что сны большинства людей яв­ляются блужданием в собственном подсознатель­ном. Их сны нереальны.

— Ну так все сны нереальны, — не удержался от замечания Илья.

— Не все, — покачал головой Виктор. — Наше сознание способно проникать в самые отдаленные миры. Но в своем исходном виде оно поглощено за­ботами, страхами, переполнено моральными тер­заниями и прочей чушью. Все это держит нас не хуже якорей. Поэтому наши сны являются отра­жением этой свалки хлама. В таких снах мы за­нимаемся умственной мастурбацией — назвать это по-другому я не могу. Барахтаемся в своем ма­леньком душном подсознательном мирке, боремся с порожденными нашим же сознанием химерами, не понимая, что за стенами нашего убежища ки­пит совсем другая жизнь. Кольцо приобщило тебя к силе. Эта сила позволила тебе открыть дверь и выйти наружу. Теперь ты свободен и можешь ви­деть тысячи реальных миров.

— Хорошо, а как можно отличить реальный мир от нереального?

— Прежде всего, по яркости. Подсознатель­ные сны всегда серые, тусклые. Реальные же миры очень яркие, с сочными красками… — Виктор на пару секунд замолчал, что-то вспоминая. — Раз­говаривал я как-то с одним священником — еха­ли вместе в купе. Видный какой-то поп, архиман­дрит вроде бы. Не зря же в СВ ехал — плоть свою умерщвлял, — он саркастически усмехнулся. — Ну, начали с ним за жизнь говорить, и как-то разго­вор у нас сам собой на сны перешел. Батюшка гово­рит: во сне на нас действует лукавый, поэтому снам верить нельзя. Верно, говорю, батюшка. А что та­кое лукавый? Это весь тот хлам, который мы вбили себе в голову. Именно этот хлам и не дает нам выр­ваться на поверхность. Потому и сны у нас такие темные, мрачные. Батюшка мой, понятное дело, не соглашается — говорит, что сны верующих напол­нены светом и радостью. Вздор, говорю, батюшка. Пока человек не освободится от всего того, что его держит и ограничивает, он так и будет купаться в болоте подсознания. А ограничивают нас не только грехи, но и мнимые добродетели. И навязанные нам церковными догматами добродетели держат нас не хуже цепей грехов. Батюшка мой, понятное дело, не согласился, начал какие-то цитаты из Библии приводить — как доказательство. А я ему в ответ: «Батюшка, да ведь я об этом и говорю. Библия — те же самые догматы. Вы шагу не можете ступить без того, чтобы не свериться с Библией. Опутаны словами праведников, как цепями, — о какой сво­боде вы можете говорить? У вас есть лишь одна свобода: поклоняться своему Богу». Ну, тут ба­тюшка мой совсем осерчал, замкнулся. И больше со мной не разговаривал. А ведь я ему правду го­ворил: верующий точно так же болтается в своем подсознательном, окруженный добродетельными страстями, как грешник — в окружении страстей греховных. Разницы никакой. Собака может быть

белой, может быть черной. Но все равно она будет собакой… — Виктор потянулся к бутылке с конья­ком, наполнил бокалы.

— Держи… — Он передал один бокал Илье. По­том медленно выпил коньяк, подцепил вилкой ка- кую-то мудреную закуску — ее названия Илья не запомнил. Прожевав, продолжил: — Так же и со снами, Илья: неважно, какие идеи тобой овладева­ют. Какими бы они ни были: возвышенными, добро­детельными, или черными и сатанинскими, — они все равно привязывают тебя к подсознательному. Мир остается снаружи, за стенками. Конечно, ино­гда мы в него прорываемся. Но такие сны бывают у простого человека редко. Может, всего несколь­ко снов на сотню, не больше. Такие сны запомина­ются очень надолго — потому что человеку удает­ся глотнуть воздуха свободы, воздуха настоящего живого мира. Ты сейчас путешествуешь свободно. И можешь оценить, что дает такая свобода.

— Могу, — согласился Илья. — Каждый мой сон — как праздник.

— Об этом я и говорю, — кивнул Виктор. — Придя к нам, ты начал жить полной жизнью. И это только начало…

— Я понял… Скажи, а почему ваш орден назы­вается орденом Люцифера? А не орденом Сатаны, например? В чем разница?

— Люцифер — значит «светоносный». Тот, кто несет свет. Помнишь, Ева отведала яблока с древа познания? Попы утверждают, что в этом и заклю­чалось грехопадение, что вследствие этого поступ­ка человек стал способен различать добро и зло. Можно долго спорить о том, хорошо это или пло­хо, но суть от этого не меняется: человек получил новую способность. То, чего раньше у него не было. Я бы сказал, что человек стал мудрее. И если уче­нье — свет, а не ученье — тьма, то Люцифер, дав людям это знание, дал им и частичку своего света.

Частичку мудрости. За что и был наказан, — Вик­тор усмехнулся. — Знание — основа правильного восприятия мира. И Люцифер, в отличие от Бога и его приспешников, готов давать знание людям. А знание, как утверждал старик Бэкон, — сила, верно? Ты прикоснулся к знанию иных миров — и посмотри, как изменились твои картины И это только начало. Знание изменит тебя: в отличие от тех, кто верит, ты будешь знать. И это знание тебе даст именно светоносный Люцифер, и никто иной. Именно поэтому наш орден и называется орденом Люцифера.

— Понятно, — ответил Илья. Ты говорил, что руководишь российской ветвыо ордена. Так почему ты не в Москве?

— А что, для этого обязательно нужно жить в столице? Штампы, Илья. Мне без разницы, где жить. Хотя вру — я живу там, где мне нравится. То есть здесь. Ну подумай: здесь нет московских пробок, нет всей этой вечной столичной суетьт. Да и воздух гораздо чище.

— У тебя есть какой-то начальник?

— Чисто номинальный… — Виктор пожал пле­чами. — Недавно ему обломали рога — не в прямом смысле, конечно. Его влияние сильно ослабло. Да и как маг он никогда не представлял из себя ниче­го особенного. Так что я всерьез подумываю о том, чтобы прибрать эту контору к рукам.

— Ну а есть кто-нибудь над орденом? — про­должал допытываться Илья.

— Как таковых начальников больше нет. Но мы, как и многие другие подобные структуры, вхо­дим в черное братство. Правда, во всем этом на сегодняшний день больше бюрократии, чем чего- то реального. Правит тот, у кого есть сила, Илья. Все эти старые маразматики давно ее утеряли, а у большинства ее никогда и не было. Поэтому ре­ально я подчиняюсь только Люциферу и никому

больше. К слову, во славу нашего господина не грех и выпить, верно? — Виктор с усмешкой взглянул на Илью и вновь потянулся к бутылке…

Этот разговор дал Илье очень многое. В его душе происходил переворот: он ужасался тому, как мог не видеть всех этих истин раньше, как мог не понимать, что весь этот огромный чудесный мир создан именно для него. Люди веками загоняют себя в ловушки служения: государям, обществу, богам или кому-то еще. Но мало кто отваживался служить себе и только себе. А Сатана — как много люди нагородили вокруг него лжи! Ведь он хотел лишь одного — свободы. И ведь почему взбунто­вался именно он, Денница — не потому ли, что был первым Божьим ангелом, обладал самым ясным умом? И не потому ли именно он первым пожелал стать свободным? За это «милосердный» Бог сверг­нул его с небес, за эту неистовую жажду свободы Сатану клеймят уже не одно тысячелетие. Разве это справедливо?

— Как я был глуп… — шептал Илья, сидя ве­чером после того разговора в своей мастерской. — Я смотрел — и не видел. Что является мерилом истинного пути? Достижения. Вот они, мои кар­тины — они сами говорят за себя. Всю мою жизнь меня учили быть добрым христианином, подстав­лять левую щеку после правой. Я верил тебе, Го­споди, я надеялся. В самые трудные минуты моей жизни верил! Верил, что смотришь ты на меня, что знаешь обо мне, что не покинешь. Но что мне дала моя вера — что? — Илья посмотрел в потолок и горько усмехнулся. — Ничего. Ты привел меня к нищете, ты не дал мне ничего. Ни-че-го, понима­ешь? Я оказался на краю пропасти, я начал ду­мать о смерти. А Сатана за какие-то дни дал мне все. Дал талант, деньги, друзей, женщин. Дал мне возможность уважать самого себя. Кем я был при тебе? Ничтожеством. Ну так и оставайся же Богом

ничтожеств! Нет у тебя права спрашивать с меня — нет! Я сделал свой выбор и не жалею о нем…

Теперь, думая о встрече с Ольгой и вспоминая тот день, Илья едва заметно улыбался. Все пра­вильно — так и должно быть. Каждому — свое. Од­ним — стоять на коленях и вымаливать прощение, а другим — просто жить, беря от этой жизни все, что можно взять. Виктор был прав: не возьмешь ты — возьмут другие.

К ресторану он подошел почти на час рань­ше. На нем были новый костюм, темное доброт­ное пальто и новая обувь, днем Илья подстригся в элитном салоне — новый статус требовал и ново­го имиджа. Деньги на это у него были: в прошлый раз перед расставанием Виктор сунул ему в кар­ман тугую долларовую пачку. В ответ на попытку Ильи отказаться только усмехнулся и сказал, что это подъемные.

Чтобы не было неожиданностей, Илья решил зайти в ресторан, не дожидаясь Ольги. Там его уже знали, а потому встретили с подчеркнутым ува­жением. Он сообщил метрдотелю, что в семь часов придет с девушкой, и попросил приготовить хоро­ший столик. Ему ответили, что беспокоиться не о чем, и все будет сделано в лучшем виде.

Оставалось ждать. Илья неторопливо прогули­вался около ресторана, думая о том, каким будет для него этот вечер.

* * *

К ресторану Ольга приехала за несколько ми­нут до семи. Расплатившись с таксистом, вышла из машины, огляделась — и увидела идущего ей навстречу человека. Он был в расстегнутом пальто и темном костюме, от него просто веяло уверен­ностью и силой. Девушка даже вздрогнула, осо­знав, что это никто иной, как Илья. Разительная,

невероятная перемена — куда делся тот робкий, неуверенный в себе человек?

— Привет! — первой поздоровалась Ольга, удивленно глядя на Илью. — Да тебя просто не узнать!

— Стараюсь жить в ногу со временем, — отве­тил он. — Кстати, ты тоже выглядишь неплохо.

— Спасибо, — кивнула Ольга. — И куда нам теперь?

— Пошли… — Илья взял девушку под руку и повел к ресторану.

Первое, что поразило Ольгу, когда они вошли внутрь, это подчеркнутое уважение персонала. Их усадили за очень уютный столик в глубине зала, официанты буквально порхали рядом. За считан­ные минуты на столике появилось такое изобилие блюд, что Ольга даже растерялась — сколько же все это будет стоить?

— Тридцать лет выдержки, — гордо сказал Илья, наливая вино в бокалы.

— Всего-то? — шутливо поморщилась Оль­га. — Я-то думала, лет триста…

Илья засмеялся. Смех его теперь тоже был дру­гой — громкий, уверенный.

— Учту на будущее, — пообещал он.

На пальце у Ильи Ольга заметила кольцо. А ско­рее, перстень-печатку. Не золотой, как модно нын­че, а серебряный, довольно массивный. У Ильи явно появились деньги — но откуда? Получил какой-ни­будь грант? Это бы многое объяснило.

— Может, расскажешь о том, что произошло? — спросила Ольга. — Тебя просто не узнать.

— Просто я начал жить по-новому, — ответил Илья. — Освободился от всяких глупостей и беру от жизни все, что можно взять. Ну, за тебя! — Он поднял бокал.

— Звучит интересно… — Ольга тоже подняла бокал. — Это я о новой жизни. — Она пригубила вино. — Совсем недурно для тридцати лет…

Заиграла музыка, тихая, очень приятная. Илья смотрел на Ольгу и думал о том, что за эти годы она здорово похорошела. Тогда она была просто симпатичной девчонкой. Теперь превратилась в настоящую женщину.

— О чем думаешь? — поинтересовалась Ольга, ее голос вывел Илью из задумчивости.

— Просто смотрю на тебя, — отозвался он. — Ты очень красивая.

— Спасибо, — глаза Ольги насмешливо блес­нули. — Над чем сейчас работаешь?

— Пишу цикл картин, назвал его «Иномирье». Сколько будет работ, пока не знаю. Пейзажи иных миров: флора, фауна. Вроде бы что-то получается. Хочешь, можешь зайти посмотреть.

— Это было бы интересно, — согласилась она. — Когда можно зайти?

— Хоть сегодня, — ответил Илья и посмотрел девушке в глаза.

Предложение было более чем понятным. Илья всегда привлекал Ольгу — хотя бы тем, что был не похож на остальных. Теперь он стал совсем дру­гим. Как он там сказал — «беру от жизни все, что можно взять». И она, конечно, уже тоже в его спи­ске. В ряду того, что можно взять.

— Как-нибудь в другой раз, — тихо ответила девушка. — Мне сегодня еще надо поработать.

Последние слова она сказала только для того, чтобы немного смягчить отказ.

Илья недовольно поджал губы. Впрочем, тут же справился с собой и улыбнулся:

— Значит, в другой раз. Ты ешь, а то все осты­нет…

Остаток ужина прошел как-то скомканно. Они ели, пили, разговаривали. Вспоминали старых зна­комых. Спорили о живописи. Тем не менее, с ее от­казом что-то ушло. Правильно ли она поступила? Этого не знала и сама Ольга. Даже в новом Илье ее что-то притягивало — в нем появилось нечто странное, магическое. Появилась сила. Но эта же сила ее и пугала.

Потом они вышли из ресторана. На город уже опустились сумерки, Илья поймал для девушки такси. С улыбкой усадил в машину, сказав, что на­деется на следующую встречу. Попрощался — и вот уже за стеклами машины замелькали огни ве­чернего города. Ольга задумчиво смотрела в окно, ей было грустно.

Как-то не клеилась у нее жизнь. Вроде бы все хорошо — есть квартира, работа. А счастья нет. Тогда, встретив Илью, она обрадовалась — не раз вспоминала его в Дрездене, жалела, что поскром­ничала и не взяла перед отъездом его адрес. Счи­тала, что кавалер должен сам делать первый шаг. Но Илья, по обычной для него робости, так к ней и не подошел, хотя в его взгляде Ольга всегда читала интерес. Но вот встретились снова, и опять как-то все не так. Вроде о чем еще мечтать — вот же он, принц на белом коне. Видный, талантливый — хотя и непонятно, где этот принц так долго талант свой скрывал. Чего еще надо: хватай его, пока свободен. Товар редкий, ходовой. Долго не залежится. Но по­чему же тогда на душе так грустно?..

Проводив Ольгу, Илья вернулся в ресторан — забыл пальто. Одевшись, вышел на улицу, заку­рил. Было муторно — чертова девчонка испорти­ла весь вечер. Ладно бы это произошло раньше — кем он был тогда? Крысой забитой. Но ведь другой он теперь, другой. Так почему она ему отказала? И ведь не потому, что решила помодничать, поко­чевряжиться, невинность из себя построить. Нет, все гораздо хуже-

Домой Илья шел пешком. Было довольно про­хладно, падали редкие снежинки. Пришлось поднять воротник пальто. Он шел и думал о том, что с Ольгой у него ничего не получается, что она просто не хочет с ним быть. Но почему? Чем он ей не по­нравился, в чем проблема? Или это и в самом деле просто девичьи капризы? Потерпеть, дать ей не­много времени — пусть подумает.

Тем не менее, успокоения это решение не при­несло. Илья хмурился — ведь Виктор говорил о власти. Обещал, что люди будут покоряться его воле. Но вот она, первая проверка — и ничего не вышло. Девушка, которая ему действительно нра­вится, отвергла его. Так что же произошло?

Наверное, он слишком глубоко задумался, по­тому что уже в дверях подъезда налетел на выхо­дящего из дома мужчину.

— Куда прешься, урод?! — Человек злобно оттолкнул Илью в сторону, тот больно ударился о стену. — Развелось тварей… — Добавив пару не­печатных эпитетов, он спустился по ступенькам подъезда, на ходу доставая из кармана брелок с ключами. Было слышно, как пискнула сигнализа­ция стоявшего у подъезда джипа. Открыв дверь, мужчина забрался в машину, завел двигатель.

Потирая ушибленное плечо, Илья мрачно смо­трел на автомобиль. Он слышал об этом человеке: поговаривали, что он состоял в охране какого-то «авторитета». Частенько скандалил с соседями, по ночам из его квартиры нередко доносились пьяные крики и громкая музыка.

Джип медленно отъехал от подъезда, Илья про­водил его мрачным взглядом. На душе стало еще гаже — его снова оскорбили. И что он смог сделать в ответ? Да ничего. Этот бугай сам кого хочешь в асфальт закатает. Причем в прямом смысле.

Этим вечером он не работал — просто сидел и смотрел телевизор. Пожалуй, впервые в жизни он так остро ощутил нехватку власти. О, если бы у него была колдовская сила, как у Виктора! Схватить негодяя за горло невидимыми руками, приподнять. Ударить об стену, перевернуть. И чтоб хрипел, хрипел… А самому стоять в стороне, контролируя все одним лишь взглядом — и улыбаться. И обяза­тельно, чтобы кто-нибудь это увидел. Чтобы слух прошел, чтобы поняли: с ним, Ильей, лучше не свя­зываться-

Спал он плохо, несколько раз просыпался. Тем не менее, один сон запомнился очень хорошо: ему сни­лось, что он встретил того самого негодяя. Испугался было его грозного вида, и тут откуда-то сзади вышел Ларч. Зарычав, пес обнажил клыки и прыгнул. Илье оставалось лишь смотреть, как собака, сбив врага с ног, рвет его горло острыми клыками…

Утром, уже в десятом часу, он отправился за продуктами. Выйдя из подъезда, увидел милицей­ский «уазик». Тут же стояло несколько иномарок, рядом со скамейкой несколько человек, по виду ти­пичных «братков», что-то обсуждали.

— Да в том-то и дело, что Ленка ничего не ви­дела, — объяснял один, высокий детина в кепке. — Говорит, что проснулась, когда он захрипел и на­чал в постели биться. Испугалась, ночник включи­ла — а Ванька весь в крови.

— Так что, его ножом кто полоснул? — спро­сил второй.

— Да не видела она никого. Дверь закрыта, на балкон тоже. И не ножом это — я же видел, когда его увозили. Горло просто вырвано, позвонки видать…

Илья почувствовал себя нехорошо. Осторож­но прошел мимо машин и направился к магазину, чувствуя, как противно колотится сердце. Вань­ка — это Иван Селин, тот самый, что толкнул его вчера у подъезда. Ленка — его жена. Речь точно шла о них, в этом Илья был уверен.

В памяти снова всплыл сон: Селин лежит на земле, Ларч с утробным рычанием рвет его горло. Просто совпадение?

Когда Илья вернулся, у дома уже никого не было. Лишь несколько женщин у соседнего подъ­езда что-то оживленно обсуждали. Что именно, он разобрать не смог. Поднявшись к себе, запер дверь, отнес сумку с продуктами на кухню. Потом прошел в мастерскую и взглянул на картину с Ларчем.

Ему показалось, что пес улыбается. Улыбка была едва заметна — тем не менее, Илья готов был поклясться, что раньше ее не было. Картина изме­нилась — чуть-чуть, самую малость. Или он про­сто не замечал этой улыбки прежде?

Он смотрел на собаку и понимал, что не ошиба­ется. Раньше в глазах пса была только ненависть. Теперь появилось что-то вроде радости. Не потому ли, что Ларч обрел хозяина?

Нужно было срочно поговорить в Виктором, по­этому Илья потянулся за телефоном.

Виктор ответил сразу.

— Привет, Илья. Прости, одну секунду… — В трубке послышалось какое-то копошение, при­глушенный женский смех. — Да, я слушаю тебя…

— Я бы хотел поговорить с тобой. Мы можем встретиться?

— Сейчас нет. А вот часика в три дня — пожа­луйста. Подъезжай ко мне — посидим, поболтаем. Все, извини, эта девчонка сводит меня с ума… — Снова послышался смех, связь оборвалась.

Илья вздохнул, положил телефон на стол. Взглянул на собачий портрет — Ларч продолжал улыбаться. Настроения не было, поэтому Илья лег на диван и закрыл глаза.

Он даже успел немного вздремнуть. Снов не видел и был этому рад. Проснувшись, взглянул на часы — надо поторопиться…

К дому Виктора он подъехал как раз вовремя. Его встретила Инга, домработница, и сразу при­гласила в дом.

— Мастер уже ждет, — сухо сказала она.

Виктор был в своем кабинете на втором этаже. Он сидел в массивном кожаном кресле и чистил когти маленьким изящным кинжалом с черной по­лированной рукоятью. Увидев гостя, приветливо улыбнулся.

— Садись… — Он указал на второе кресло. — Ну, и как наши успехи?

— Так себе… — отозвался Илья и после не­большой паузы рассказал о том, что случилось этой ночью.

Виктор слушал его очень внимательно. Выслу­шав, пожал плечами:

— И что тебя встревожило? — спросил он, по­игрывая кинжалом. — Ты должен привыкать к та­ким вещам.

— Но ведь этот человек умер! — с нажимом произнес Илья. — И я подозреваю, что это сде­лал Ларч.

— Разумеется, это сделал Ларч. Ты его хозяин, и в обязанности пса входит защищать тебя. Ларч сделал то, что должен был сделать.

— Но это ненормально… Что, если он нападет еще на кого-то? Мало ли кто мне снится.

— Если не хочешь, чтобы он убивал без при­каза, следи за ним, — снова пожал плечами Вик­тор. — Научи его слушаться себя.

— Как я могу его научить, когда я сплю? — мрачно отозвался Илья. — Ведь это происходит не днем, а во сне.

Виктор смотрел на него с едва заметной улыбкой.