Детонатор Тамоников Александр

Только у великих нет мании величия

Утром его разбудил запах из кухни. Доктор только что закончил раскладывать яичницу по тарелкам и, увидев хозяина, разлил по чашкам кофе. Маленькую для Ильи и пол-литровую для себя.

– Доброе утро, Иванович! Вам звонили с работы и просили передать, что у вас есть три дня отгула. Из клиники сообщили, что Людмиле Александровне проводят полное обследование, и результаты будут известны завтра утром. Так что сегодня отдыхаем, если это можно назвать отдыхом, – вздохнул доктор и принялся счищать тонкую красную шкурку с яблока, которое хозяин вчера поленился поднять с пола.

«Милейший человек, этот Аркадий, только не знает, что на государственной службе отдыхать нельзя. Неровен час – снимут шкуру, как он снимал ее с яблока», – улыбнулся своим мыслям Илья и обратился к доктору:

– У меня, Аркаша, есть на сегодня культурная программа. Судя по всему, ты в бане был давно. Я имею в виду настоящую русскую баню, а не эти современные подделки.

– Какая же это культурная программа? Баня – не театр. – Аркадий с хрустом доел яблоко и выбросил огрызок в мусорное ведро.

– Не скажи, доктор, сегодня мы посетим «Сандуны». Пребывание там не сравнится ни с каким театром. На людей посмотрим, себя в порядок приведем, душу полечим. Так что собирайся. Новую зубную щетку найдешь в ванной, одежду в шкафу. Мы с тобой похожи фактурой.

Разумеется, Илья не стал говорить доктору, что давно собирался посетить своего агента, мойщика из «Сандунов», чтобы справиться о том, как идут работы на объекте, начатом еще в 1992 году.

Пока Аркаша выбирал костюм из хозяйского гардероба, Каров закончил холостяцкий завтрак и подумал, что не случайно все главные вопросы на Руси решали в бане. В девяностые это стало особенно популярным явлением. Наверное, баня располагает к откровению. Вроде все голые и, казалось бы, одинаковы, но при этом все понимают, что, когда речь заходит о больших деньгах и судьбах людей, из бани не каждый уходит «на своих двоих».

Илья не стал вызывать водителя и поймал такси на улице. Благо, ехать до Неглинки недалеко.

Выйдя из машины, доктор не сразу понял, куда его привезли, потому что «Сандуны» не просто старейшие московские бани, но и чудо архитектурно-инженерной мысли. Великий Шаляпин называл их царь-банями. Это был настоящий дворец: с огромными залами, высокими сводами, лепниной, мраморными лестницами, золотой росписью фасадов. В оформлении интерьеров использованы различные архитектурные стили: барокко, мавританский, классицизм, ренессанс, готика, рококо. А когда Аркаша попал в высший мужской разряд Сандуновских бань, то вовсе ошалел. Проходя через просторный готический зал, удивляющий своими узорами, уютный турецкий и античный бассейны, он с нескрываемым, почти детским восторгом глядел по сторонам, словно попал в музей. А удивляться было чему. Норвежский и итальянский мрамор, английский, немецкий кафель, половая плитка из Швейцарии запросто могли соперничать с полотнами лучших художников.

Чтобы человека превратить в пыль, покажите ему великое

Последней каплей было сообщение Ильи, что вся эта красота сегодня для них двоих. После этого Аркадий замолчал надолго.

В кабинет пришли мойщик с парильщиком и взялись обхаживать их тела. Аркадий размяк, то и дело постанывая и всхлипывая по-детски, а мойщик, крепкий мужик с лицом профессора, приговаривал:

– Баня парит, баня правит, барин!..

Парильщик «заварил» веник, поддал парок, чувствуя его, как музыкант ноты, и принялся выбивать из посетителей телесную и душевную хворь. Затем за них снова принялся мойщик, разминая шею и правя спину.

Пока гости отдыхали, пришел официант, подал русский малиновый квас и стоял рядом, почтенно склонив голову.

– Что он хочет? – спросил порозовевший и на десять лет помолодевший доктор.

– Ждет, чего барин изволит еще… – ответил Илья и с интересом поглядел на реакцию Аркаши.

Судя по мимике, доктор напряженно думал, чего же еще можно запросить у человека, ждущего приказаний. А с непривычки сделать это тяжело.

– Подойди-ка, любезный, – взял инициативу в свои руки господин Каров. – Сегодня мы обедаем в Елизаветинском зале, так что прими заказ. Пусть подадут суп-лапшу на курином бульоне, язычки молодых ягнят, тушеные телячьи хвосты и баранью ногу целиком. Без вина.

За официантом появился портной с отглаженными костюмами и сорочками клиентов. Аркаша изумленно смотрел на дверь, словно ожидая появления других чудес.

– Девушек сегодня не будет, доктор. Может, позже. А пока у меня к тебе серьезный разговор.

– Слушаю вас, Илья Иванович, – произнес завернутый в простыню Фюрст. Гордо восседая возле бассейна, наполненного бирюзовой водой, он представлял себя римским сенатором.

– Я хочу открыть медицинскую клинику, исключительно для богатых. Они готовы за здоровье платить большие деньги. А понимая, что они не вечные, заплатят огромные деньги.

– А при чем здесь я? – спросил Аркадий, округлив глаза и не замечая, как простыня соскользнула с плеча.

– Я найду помещение, оборудование, деньги. Ты станешь директором клиники и подберешь персонал. Понадобятся трансплантологи, нейрохирурги. Изучай новые направления. Ищи среди молодых, непризнанных. С необычными мыслями и нестандартными решениями. Пересаживать будем все, на что есть спрос. Сердце, почки, печень… Ну, в общем, все, что требует пересадки. Научатся пересаживать мозги, будем и их пересаживать. Решайся. У тебя на это десять минут. Только запомни: если со мной, это значит подо мной. Можешь отказаться, и мы спокойно расстанемся. Я даже денег тебе дам на дорогу.

– Если вы всерьез, а вы всерьез, то я с вами.

Аркадий встал. Простыня упала к его ногам, и Илья увидел, как от предвкушения новой жизни у доктора возникла эрекция.

После обеда, на котором им прислуживали четыре человека и Аркаша нелепо пытался играть роль барина, вызывая скрытые усмешки персонала, они поехали домой. Дома доктор завалился спать, похрапывая во сне, как мерин после изнурительной пашни.

«Храпи, Аркаша, храпи, – размышлял Илья. – Пахать тебе придется очень усердно, а поле для пашни я тебе подберу. И с этого момента не дай тебе Бог сделать хоть шаг в сторону. Сразу отправлю на скотобойню».

Созревшее зерно не думает о высохшем колосе

После звонка в «Кремлевку» академик, патронирующий Людмилу Александровну Карову, сообщил, что екатеринбургские врачи ошиблись с диагнозом. Рак пока еще не дал метастаз, но одну почку все-таки необходимо заменить, да и вторая с трудом справляется. Была и очень плохая новость. Врачи побаивались, что сердце может не выдержать операции по пересадке почки. Людмиле Александровне выделили квоту на почку, но надо было еще дождаться подходящего органа. Илья предложил свою и получил предложение приехать на обследование.

Через пару часов ему сообщили, что его почка подходит идеально, и пока пациентка в течение десяти дней будет находиться на аппарате «искусственная почка», он может готовиться к операции.

– Илья Иванович, батенька мой, у вашей мамы дух сильный, но организм слаб. Мы ее полечим, но сердечко может сдать, – сообщил, взяв донора за локоть на выходе из отделения, академик, похожий на дьячка.

– А как же операция? – поинтересовался Каров, сняв со своего плеча руку академика. Он не любил, когда его трогают панибратски.

– Можно, конечно, поставить механическое сердце, но лучше настоящее. Я вижу, что для мамы вы готовы отдать свое, но это будет моветон. – Академик снял очки, и Илья увидел его глаза, глядевшие на него с искренним сочувствием.

– Что вы предлагаете?

– Во-первых, искать сердце, а во-вторых, пригласить лучших хирургов для пересадки. Разумеется, у нас в Институте трансплантологии имеются знатные доктора, но им не хватает опыта. Вам нужно обратиться к зарубежным трансплантологам.

Гордо восседая возле бассейна, наполненного бирюзовой водой, он представлял себя римским сенатором.

В Израиле есть медицинские центры «Тель Ха-Шомер» и «Ихилов». Там помогут. Но, увы, это ненадолго. Лет пять, максимум девять, и начнется отторжение, даже если донор будет подходить идеально. Конечно, можно будет поставить другое сердце. А потом третье… Но это теоретически… Начнут сбоить другие органы. Хотя и их можно заменить. В человеке можно заменить все, кроме мозгов. Слишком сложно и пока практически невозможно. Я понимаю ваше желание сделать маму вечной. Возможно, вы по-своему правы. Но ничего вечного не бывает. Ни в жизни, ни в любви. Мы тоже когда-то постареем и умрем. – Доктор задумался и сказал слова, которым Илья сначала не придал значения. – Вот если бы было возможным создать матрицу любимого человека и дождаться времени, когда технологии позволят перенести ее в новое тело, можно было бы говорить о вечности и бессмертии… Извините старика, размечтался.

Выйдя на шумную, пыльную московскую улицу, Илья погрузился в размышления о том, почему люди, которых он не то что не любит, даже не знает, будут жить, несмотря на то, что они ненавидят опостылевшую им жизнь. А в это время его мама превратится в тлен только потому, что ее сердце ослабло от любви к нему…

«Не позволю! Не допущу! Мне проще найти сердце. Забрать у тех, кто не любит жизнь».

Если вы уверены, что вступили в спор с дураком, значит, вы смотритесь в зеркало

Получив от Ильи подъемные, Аркадий вместе с боссом съездил на квартиру, где ему предстояло поселиться. Каров посчитал ее убогой, но доктору квартира понравилась метражом и тем, что меблированная. Он заплатил хозяину за год вперед, взял ключи и стал москвичом. Единственное, о чем просил босс, так это не водить шлюх с улицы и не устраивать бардак. Аркадий посмотрел на Карова со скорбным видом, но понял, что тот непреклонен. Надеяться на его благоразумие босс не собирался, поэтому по возвращению домой позвонил в техническую службу своей конторы и приказал поставить аппаратуру, позволяющую контролировать каждый шаг нового владельца квартиры. Положив трубку, Илья улыбнулся тому, что ребята могут перестараться и обязательно обеспечат прослушку везде, где можно, включая туалет. Но он не был брезглив, особенно, когда это касалось дела, поэтому послушает звуки и оттуда. Тем более, многие дилетанты, насмотревшись дешевых детективов, считают, что звук льющейся из крана воды глушит разговор. Ну и пусть мыслят придуманными для них штампами. Целые толпы журналистов пишут о том, что власть принадлежит народу, что злобные бюрократы всего лишь слуги того самого народа, а народ доволен, даже когда слуги приглашают его на конюшню и, возложив на козлы, лечат голову через зад вожжами. И даже если бы чернь видела, как борзописцы, защищающие его интересы, приходят два раза в месяц за своими серебряниками, все равно бы верила, что власть народная, а ежели что, он, народ, задаст этим буржуям.

По роду службы Илье попался документ, где группа экономистов просчитала, сколько народа необходимо для обслуживания нефтяных и газовых труб. Оказалось, чуть больше тридцати миллионов, включая охрану и армию, выполняющую сейчас полицейские функции. Правда, пока выполняющую плохо, что доказала проигранная в Чечне война. Без ответа оставался вопрос, куда девать оставшиеся сто десять миллионов? Но специалисты знали, что свою работу выполнили, а на вопросы отвечать – это другая работа, и стоит она других денег. Так что, будьте любезны оплатить интеллектуальный труд, а то им пора за океан, отчитываться за понесенные расходы. А свой балласт хоть на полигоны человеческих отходов загоняйте.

Прочитав этот отчет, господин Каров понял, что скоро люди будут собраны в союзы – по профессиональному и социальному признаку. Грубо говоря, речь идет о широком и «органичном» блоке – от магната финансового капитала до последнего квалифицированного рабочего.

Если вам изменяет память, отомстите ей тем же: заведите записную книжку

Поднимаясь в свой кабинет, Илья думал, что его вызов на работу связан именно с манифестом корпоративного государства. И поэтому был приятно удивлен, услышав, что из Израиля приехала группа докторов для оказания высококвалифицированной помощи его матери.

– Где они? – не скрывая нетерпения, спросил Каров.

– В вашем кабинете, Илья Иванович! – ответил секретарь, услужливо открывая перед ним дверь.

В кабинете сидело трое мужчин, двое пожилых и один немного моложе Ильи. Смуглый с морщинистым, словно кора дерева, лицом мужчина поднялся и поприветствовал Илью на незнакомом языке. Каров хотел вызвать помощника, чтобы тот нашел переводчика, но вдруг услышал, как молодой лысоватый еврей на отличном русском перевел «морщинистого».

– Добрый день, уважаемый Илья Иванович!

– Добрый день, господа! Вы, наверное, устали с дороги? Может, побеседуем позже, когда вы отдохнете? Чай? Кофе?

То ли остальные тоже знали русский, то ли новоявленный переводчик не посчитал нужным переводить слова хозяина кабинета и ответил за всех:

– Спасибо. О нас позаботились. Вещи отвезли в гостиницу, а нас покормили. Сочувствуя вашему горю, мы поспешили встретиться с любящим сыном, чтобы заверить, что сделаем все возможное для скорейшего возвращения вашей мамы к нормальной жизни.

Третий израильтянин, до этого, казалось, дремавший, подошел к Илье и пожал ему руку своей на удивление сильной рукой.

– Профессора сейчас поедут в клинику, чтобы определить, в чем будет заключаться их помощь, Илья… – молодой переводчик сделал длинную паузу и добавил: – Иванович.

Не привыкший к фамильярности, хозяин в недоумении посмотрел на переводчика. Широкая улыбка израильтянина обезоружила его, и от внутреннего неприятия возникшей ситуации не осталось и следа. Каров понял, почему с самого начала этот голос показался ему знакомым. Перед ним стоял ташкентский еврей из прошлого, которому Илья когда-то помогал писать конспекты.

– Зак… Кацман?! – Каров даже привстал из-за стола, ожидая ответа.

– Он самый! Илья Иванович, вы так неожиданно исчезли из госпиталя, что я даже думал, что с вами приключилась беда. Сколько я ни спрашивал, руководство отвечало, что лейтенант Каров в командировке и это военная тайна. – Зак перешел на иврит и только после того, как его коллеги, пожав хозяину кабинета руку, исчезли, продолжил:

– Сколько времени прошло… А тут просматриваю документы и вижу запрос из Администрации Президента России с просьбой помочь сотруднику по фамилии Каров.

– Зак, я тоже помню наши похождения…

– А продолжить их нельзя? – поинтересовался Кацман, улыбаясь.

– Настоятельно советую о них забыть, Зак, – холодно ответил Каров.

– Понял. Я шучу, Илья Иванович, шучу! – на минуту став серьезным, ответил Зак и снова заулыбался.

– Как ты оказался в Израиле? – поинтересовался Илья.

– Уехал, когда империя рассыпалась, но мой диплом там никому не был нужен. Попал в их армию, как раз во время интифады. Немного повоевал, был санитаром, спас одного сержанта, даже получил медаль. Окончил институт, заслуги помогли. Поступил в клинику, там и тружусь. Увидев твою фамилию, напросился сюда. Благо в анкете указано, что я в совершенстве владею русским. Так и оказался здесь.

Технология – наука о точной повторяемости

– Я рад, что снова тебя увидел! Хочу предложить тебе культурную программу. Как ты относишься к русской бане? – Илья применил давно отточенный и проверенный прием.

– Какое отношение баня имеет к культурной программе? Разве это театр?

– Мой еврейский друг, весь мир театр, важно какая кому уготована роль и в каком спектакле. Вот ты в новом, мной созданном театре можешь сыграть главную роль. А если захочешь, пригласим настоящих актеров, тем более, что они сейчас бедствуют. – Не ожидая ответа, хозяин первым направился к выходу. – Подымайся, нечего рассиживаться. Нас ждут великие дела!

Выходя, Зак окинул взглядом кабинет.

– Скромно здесь у вас, Илья Иванович! Не по чину скромно.

– Не место красит человека, а человек украшает свою жизнь с помощью места, на котором работает. Не думай, что только твои единокровные братья мудры. Ты попал в Новую Византию.

Каров надел шляпу и попрощался с секретарем кивком головы. Уже закрывая дверь приемной, услышал:

– Илья Иванович! Вы портфель забыли!

На мгновение притормозив, Илья обратился к Кацману:

– Зак, дружище, забери, если не трудно.

На улице, когда водитель кинулся открывать дверь машины, босс остановил его взглядом, и Кацману, несущему портфель, поневоле пришлось сделать это за него.

– Зак, ты в курсе, почему в Англии нет антисемитизма? – спросил Илья.

– А разве нет?

– Нет. Так вот, эти джентльмены говорят, что не считают себя глупее евреев. А лично для тебя скажу, что не считаю себя глупее англичан.

– Я вас не понимаю, Илья Иванович. – Зак покраснел, да так, что его смуглое лицо стало выглядеть неприятно.

– Все ты понимаешь. И не поверю, что приехал просто повидать своего мимолетного товарища, с которым тебе довелось портить мусульманок. Чего ты хочешь? Поддержки? Помощи в бизнесе? – Илье было забавно наблюдать, как смуглое лицо Зака все больше становилось похожим на помидор.

– Вы правы, мне действительно может понадобиться ваша поддержка и помощь. Как и вам моя. Тем более, так все совпало.

Илья попросил остановить машину. Водитель, исполняя приказ, пересек двойную сплошную линию и, подрезав движение двух автомобилей, остановился. В наступившей тишине босс сказал:

– С этого места поподробнее, но прежде выйдем.

Покупайте у нас, в другом месте вас тоже обманут

Зак первый покинул автомобиль, и ему во второй раз пришлось придержать для хозяина дверь. Они пошли по тротуару, а машина, словно крадучись, двигалась следом.

– Для того чтобы прооперировать вашу маму, есть два варианта. Первый, стандартный – ждать, когда появится донор. С почкой все хорошо. Вы готовы отдать свою. – Поняв, что выразился как-то не так, Зак опять покраснел. – Извините. Разумеется, это нехорошо.

– Продолжай, только больше не извиняйся, а то мне за тебя перед людьми неловко. Меняешь цвет лица, как хамелеон.

– Я попробую. С почкой вопрос решаемый, а вот с сердцем сложно. Моим коллегам сообщили, что сердце ищут, но могут не успеть. Я знаю, вы готовы отдать свое, но это неоправданная жертва, тем более, после вашего заявления, что нас ждут великие дела.

– Что ты предлагаешь? Хочешь отдать свое? Если бы я знал, что оно подходит, я бы его взял.

Зак стал белее рубашки Карова, и ему пришлось подхватить его под руку, чтобы не упал.

– Я найду сердце для вашей мамы.

– Где?

– Помните, о чем мы говорили в Ташкенте, наблюдая, как сжигают органы умерших солдат?

– Разумеется, помню.

– Сейчас тоже идут войны. И у вас в Чечне, и в Косово… Так вот, у меня есть контакты с людьми, имеющими возможность помочь обеспеченным людям продлить срок, отпущенный Богом. Для них война – мать родна. Труп туда, труп сюда – война все спишет.

– Мне твои связи не интересны. Но если они помогут моей матери, я тебя не забуду. Обещаю. – Илья поднял руку и, когда машина остановилась, сел на место водителя только потому, что его «орангутанг» открыл для него не ту дверь. Они с Заком уехали, а водитель остался стоять, в недоумении разведя руки в стороны. Проехав полкилометра, Каров остановился.

– Слушай, Зак! Если поможешь, не забуду. А если обманул, тоже не забуду. Я свое слово держу. Вот тебе сто долларов на такси. Выходи. Мой водила довезет тебя до гостиницы.

Лицо Зака осталось естественного цвета. Вероятно, состояние неопределенности не вызывало у него ни оттока, ни прилива крови к лицу.

«Как легко его просчитать», – подумал Илья и, влившись в поток автомобилей, позвонил водителю:

– Я оставил гостю денег, довезешь его до гостиницы, а сам подумай над тем, как будешь расплачиваться за глупости.

Достал из бардачка синюю мигалку, опустив стекло двери, прикрепил на крышу автомобиля. Нажал потайную кнопку, и задний номерной знак ушел в щель, а на его месте появился лозунг «Ну что, покойнички, полетели!» Выехал на разделительную полосу и включил сирену.

Машины, как два живых потока, стали растекаться в стороны, смыкаясь за Ильей, а он, словно Моисей, летел по расступившемуся морю машин, испытывая драйв от скорости и открывающихся возможностей. Проскочив светофор на красный, увидел в зеркало заднего вида, как за ним столкнулись скорая помощь и троллейбус. Намотав еще несколько километров, меняя направления, остановил машину. В теле дрожь, руки вспотели, грудная клетка ходит ходуном, воздуха не хватает, сердце, казалось, готово взорваться… Такого прилива адреналина Илья не ощущал никогда.

«Похоже, это мне надо менять сердце, а не матери», – с какой-то неопределенной радостью подумал он.

Имея два минуса, плюс не смастеришь

Владея немалыми лесными угодьями, Илья так и не стал охотником. Ему было жаль зверушек. Но восемь лет тому назад он все равно приобрел охотничье хозяйство, чахнущее из-за труднодоступности. Уволив обленившихся сотрудников, набрал на их место новых егерей, охотоведов и прочих специалистов со всех уголков России. В том же году его специалисты приобрели в других хозяйствах зверя: кабанов, оленей, косуль, лосей. Дела пошли в гору. За три года, полностью окупив начальные капиталовложения, хозяйство стало приносить неплохую прибыль в виде политических и деловых связей. Одна беда: с появлением в личном пользовании вертолетов угодья Карова, занимающие пятьдесят тысяч гектаров, стали подвергаться браконьерским набегам. Егеря непрерывно фиксировали места забоя и разделки зверя.

Налетчиков не интересовало мясо, – только голова, шкура и ноги, потому что в моду вошло во дворцах и виллах выставлять чучела зверей в полный рост. Больше всего Илью раздражало то, что браконьеров было не слышно. Зверя били из арбалетов и луков. Это самая крутая фишка среди современного охотничьего бомонда. Элитные браконьеры, пролетая над лесом с тепловизором, сканировали его на предмет живности, в том числе людей, и приземлялись за границей исследуемого хозяйства. На компьютере просматривали, где какой зверь и люд, заносили точки в навигатор и, взяв орудия охоты, шли в лес. Несколько часов ходу туда и назад, и ты с трофеем. Как в тир сходить.

Каров задумался над тем, как отвадить непрошенных гостей. Проконсультировался у известных охотников-спортсменов, подарив одному из них прицел «Шваровски» за пять тонн «зелени». В благодарность охотник дал дельный совет.

– А вы засаду на лучников устройте, привяжите пару коров с телятами, сделайте схрон в земле и караульте. А там сами думайте, как поступить.

Так он и сделал. В зоне предполагаемой посадки вертолетов, недалеко от кромки леса, привязали коров, а вокруг них наделали ям-ловушек. Сам хозяин участия в мероприятии не принимал, но предупредил, если кто попадется – сразу вызывать его. Через два дня, ближе к обеду, был первый «улов». Бросив все дела, Илья на вертолете отправился к месту приземления браконьера. Телохранители осмотрели чужой вертолет. Он был пуст. Отправившись к ловушке, в лозняке увидели мертвую олениху и двух оленят, тыкавшихся мордочками в вымя мертвой матери.

– Где эта мразь? – взревел Илья.

По рации ответили, что браконьер в яме. Одного трофея ему показалось мало, вот он и попался в ловушку.

Непослушные лимоны после смерти попадают в лимон-Ад

Подойдя к яме, Каров увидел в ней сидящего на раскладном стульчике мужчину лет тридцати пяти. Он пил кофе и спокойно смотрел на присутствующих.

– Каким образом вы здесь оказались? – спросил Илья.

– Гулял в лесу. Имею на то полное право.

– Безусловно. Но зачем убили оленя?

– Что вы, я их рисую! То есть создаю их образы на холстах. Вот и набираюсь натуральных впечатлений.

Судя по всему, узник волчьей ямы относился к ситуации, в которой оказался, как к досадному недоразумению, и был уверен, что через пару минут вылезет из ямы, отряхнет землю с колен и пожмет спасителю руку. А потом они, как интеллигентные люди, посидят у костра, отведав свежего мяса с коньяком.

– Где его орудие браконьерства? – спросил хозяин угодий у егеря.

– При нем вроде ничего и нет, хотя личный досмотр не делали.

– Так за что же мы уважаемого человека в яме держим?

– Так это ж он олениху завалил! – возмутился егерь. – Я все сам видел. Ловко ножи метает.

– Понятно. Видео отсняли?

– Далеко было. Камера не взяла. Я в бинокль только и видел.

– Чего из ямы не вылезаете, уважаемый? – еле сдерживая гнев, поинтересовался Илья, присев на корточки над ямой.

– Надеюсь, вы мне поможете? – ответил мужчина, поднялся на ноги и протянул Илье свою пухлую руку с аккуратным маникюром.

– А что, как помощь не придет? – спросил Каров, специально держа свою ладонь в полуметре от руки браконьера, заставляя его подпрыгивать.

Поняв, что помощи не дождаться, браконьер злобно зыркнул и сказал:

– Тогда я выберусь сам. – Сев на стульчик, он еще раз внимательно посмотрел в лицо Ильи, словно хотел запомнить обидчика.

– Понятно. Отойдите все на сто шагов. Я хочу поговорить с ним сам на сам.

Присев на предусмотрительно подставленный помощниками стульчик, Илья вытянул ноги так, что земля посыпалась на голову холеного браконьера, и, сделав паузу, сказал:

– У меня к вам предложение. Вы оплачиваете лицензию на самца оленя – раз. Платите штраф за убитую самку и двух детенышей – два. Оплачиваете перелет на вертолете в оба конца – три. Напоследок оплачиваете услуги егерей, и вам помогают выбраться из ямы. Все это обойдется вам в пятьдесят тысяч долларов…

– Во-первых, олень, которого вы на меня вешаете, убит не в ваших угодьях. Во-вторых, за такие деньги я и сам выберусь. В-третьих, ничего вы мне не предъявите, ибо я просто гулял по лесу. Вот и все.

– Ну что ж, выбор сделан, ваше право! Одна только беда, вы попали в волчью яму, а мы подоспели, когда волк вас зарезал. Какая жалость!

Илья поднялся со стульчика и пошел к егерям.

– Да вы знаете, кто я такой?! Мой дядя министр! Я вас в порошок сотру! – доносилось из ямы. – Вы сильно пожалеете!

Браконьер взобрался на стульчик, однако все равно не смог дотянуться до края ямы. Он подпрыгнул и зацепился за кромку, но тонкие коренья, не удержав человека, оборвались и осыпались вместе с песком, а мужчина грузно скатился на дно ямы. Но он не собирался сдаваться. Достав метательный нож, привязал к его рукоятке кевларовый шнурок и перебросил через толстую сосновую ветвь, свисающую над ямой метрах в четырех. Клинок, описав дугу, точно попал обратно в яму. Он явно был мастером своего дела.

– Вы решили меня здесь бросить?! Я вам такое устрою! – орал браконьер.

Но ни его вопли, ни дальнейшая его судьба Илью не трогали. Он больше переживал за оленят, оставшихся без мамки. Как их выходить и не сделать ручными?

– Жаль, какая ужасная смерть… – подойдя к егерю, сокрушенно покачал головой Каров, и это послужило сигналом.

Егеря поднесли к яме клетку с волком-людоедом. А в это время пленник умело навязал на шнурке петли и стал ловко по ним взбираться, крича:

– Я мастер спорта по метанию ножей и акробатике! А вы, лесное отребье, решили со мной потягаться! Да я из вас ремни буду резать и на них же подвешивать на деревьях!

Его гнев был бы страшен, если бы не был смешон в сложившейся ситуации. Дождавшись, когда метатель-акробат взберется повыше, егерь достал обрез, скорее похожий на старинный пистолет, чем на ружье, и выстрелил по шнурку, свисавшему с сосновой ветви. Перебитый дробью, шнурок издал звук лопнувшей струны, и пленник полетел вниз, в яму. Падая, он сломал стульчик.

Присев на предусмотрительно подставленный помощниками стульчик, Илья вытянул ноги так, что земля посыпалась на голову холеного браконьера…

– Я готов заплатить! – держась за ушибленный бок и сменив тон, он сделал запоздалое предложение.

Егерь потянул за веревку, привязанную к засову, закрывающему дверь волчьей клетки.

– Я заплачу в два раза больше! Не делайте этого! Неужели зверь стоит дороже человеческой жизни?! Не убивайте меня! – взмолился человек, вмиг потерявший весь лоск и с ужасом осознавший, что сейчас для него наступает момент истины.

Егерь выдернул стальной засов, дверцы клетки со скрежетом распахнулись, и огромный волчара, не кормленный недели две, просто свалился на свою еду.

Истошные вопли огласили лес.

Вой раненого зверя оповестил о том, что противник попался ему достойный. Но Каров знал, что раненый волк становится только злее. Крики человека стали затихать и вскоре совсем прекратились.

«Гнусная тварь – человек. А ведь только минуту назад он для многих был «ваше высочество», управлял людьми, как холопами, заселяющими его часть мира. Он мне мешал. Пытался управлять, запугивая… – без злости и сожаления подумал Илья, унося на руках двух трясущихся оленят, тыкавшихся мокрыми мордочками ему в губы. – Какие милые крошки!»

Если бы люди не ошибались, мы бы не учились на чужих ошибках

На второй день после происшествия было объявлено, что разыскивается племянник министра культуры, вылетевший утром на своем вертолете в неизвестном направлении. Запросы в службы ПВО ничего не дали. Вертолет летел очень низко и на радарах не наследил. Последующие пять дней безуспешных поисков тоже не дали результатов. И только на шестой день сообщили, что на расстоянии более четырехсот километров от Москвы, неподалеку от охотхозяйства, найден вертолет, а в лесу, в волчьей яме, обнаружены изуродованное тело мужчины и труп волка. Труп человека был скальпирован и без лица, руки изодраны до костей, голень и бедра порезаны на лоскуты. В боку волка зияла ножевая рана, из-за которой, видимо, он и издох на четыре дня позже загрызенного им человека.

В хозяйство прибыли прокурор, криминалисты и отец владельца вертолета. Папенька организовал пышные похороны, с трансляцией панихиды по федеральным каналам, и это оказалось очень действенной рекламой. Посягательства на угодья со стороны «крутых» прекратились. Правда, немного докучали грибники и скрывающиеся под их видом местные браконьеры. Но после того, как егеря задержали местных аборигенов, вздумавших поохотиться на лосей, связали, усадили на муравейник и продержали так в течение двух часов, лес стали обходить стороной.

После раздела имущества она получила свою женскую долю

Оленята, спасенные Ильей Ивановичем, подросли. Он назвал их Облако и Солнышко. Любуясь, как бодаются, резвясь, грациозные животные в красивой коричневой в белые пятнышки шубках, он рассуждал: «Почему я зверей уважаю больше, чем людей? Да потому, что от них проблем меньше. Не просят, не воруют, не пожирают друг друга ради карьеры или удовольствия… А яму я повременю закапывать. Чувствую, она мне еще понадобится».

Как в воду глядел. Пришло-таки время вновь ею воспользоваться. Каров позвонил в хозяйство и попросил придать яме вид свежевырытой могилы.

Илья любил встречать рассвет в своем лесу, когда знал, что кроме него и зверушек никого больше нет. Посторонние сюда давно не ходят. Бедро из-за ранения, полученного в Афгане, сильно ныло, и он поневоле приволакивал ногу. Тросточкой пользовался только на людях, а здесь имидж пострадавшего за Родину ни к чему. Тем более, что он встречался с Натальей, видевшей его в любом виде. В начале знакомства, когда они много времени проводили голышом, целуя шрам на его ягодице, Наташа просто заливалась смехом, узнав, как он был получен. Сегодня, увы, было не до улыбок. Илья неспроста назначил свидание в рассветном лесу. Чащоба с множеством поваленных деревьев и непролазным подлеском должна была послужить антуражем, вызывающим чувство страха, беспокойства, обреченности…

Клубящийся низом туман поднимался до самой груди. Фонарь в руках Ильи только усиливал драматизм ситуации. И вот ноги уперлись в кучу свежей земли на краю глубокой ямы. Илья сел на единственный раскладной стульчик. Увидев яму, лопату и сидящего на стульчике Илью, Наташа пыталась скрыть за улыбкой страх, но ей это плохо удавалось.

– Ната, я ужасно тобой недоволен… Более того, ты начинаешь меня утомлять. Из-за твоих непомерных амбиций у меня могут возникнуть большие проблемы. Я выполнил твою просьбу: отобрал бизнес у твоего мужа. Ты же, вместо того, чтобы одним махом похоронить проблему, пока была такая возможность, решила поиграть с ним в кошки-мышки. Но он оказался хорьком, попавшим в курятник и передушившим половину живности.

– Илья Иванович, вы сами разрешили мне поиграть, с условием, что я предоставлю видеоотчет о его поведении и реакциях на всех этапах от поимки до гибели. К тому же он не представлял проблемы, но тут в игру вмешался его палач, ставший вдруг спасителем. Вот это проблема.

– Тут ты права. Мне стоило поступить иначе. Но поговорим о сегодняшней ситуации. Мои люди нашли беглецов на Яве, а потом их след затерялся. В буквальном смысле слова, испарились. Предположительно их останки могут оказаться среди погибших во время извержения вулкана. Но я не успокоюсь, пока не увижу труп твоего благоверного вот в этой яме.

По спине Натальи пробежал неприятный холодок. Мысли осиным роем закружили в голове. Она не могла сосредоточиться, ощущая животный страх, даже ужас, который усиливали декорации, более подходящие для фильма ужасов, чем для делового свидания. Этот предрассветный лес, свежевырытая могила производили жуткое впечатление. Кричи хоть целый день, никто не услышит и не станет искать. Ноги отказывались слушаться и предательски дрожали. Внешне она старалась сохранять спокойствие, демонстрировать уверенность в себе, невозмутимость и равнодушие к происходящему. Подсознание вопило: «Беги отсюда!», и она еле сдерживала желание бежать как можно скорее и как можно дальше, понимая, что убежать не удастся. Успокаивала мысль, что пока она Илье нужна. Без нее ему до Феликса не добраться.

– Ты не хочешь мне ничего сказать? – поинтересовался Каров. – Может, забыла чего или упустила из виду? Если он проявится как Саенко – нам всем мало не покажется. Мне без разницы, кого по фамилии Саенко оставить в этой яме. Если твоего мужа найдут – это будет он, если не найдут – ты. Свалка без присмотра не останется. Среди крыс всегда можно найти самую зубастую. А твой бизнес…

– Илья, Илья Иванович! Я все вам сказала! – Наташа инстинктивно отшатнулась от лесной могилы, боясь, что она может стать ее последним пристанищем.

Если по-вашему деньги – мусор, то кто вы, копающийся в нем?

– Я потратил на поиск более двух миллионов долларов и могу потерять гораздо больше, если ты не поможешь. Пока мы его не похороним, твой бизнес будет залогом компенсации понесенных мною моральных и финансовых убытков, из-за ситуации, в которую ты меня втравила. Вообще, у тебя еще есть шанс все исправить. Думай хорошенько. Ешь – думай! Спи – думай! В ватерклозете, и то думай над тем, где и как Феликс Сергеевич может легализоваться. Где, кроме тех мест, откуда мы изъяли документы, он оставлял свои следы? У его стоматологов мы были и забрали медицинские карточки с рентгеновскими снимками. Кстати, ты как вдова должна достать тело двойника из могилы и кремировать его. С тобой свяжутся мои юристы и подскажут, как это сделать грамотно, не привлекая внимания общественности.

Пока Илья вел монолог, Наташа размышляла о том, что действия людей – лучшие переводчики их мыслей. Этой жуткой обстановкой Каров хотел запугать, сломать, раздавить ее. Он хотел показать, что она всецело находится в его власти, а ее жизнь для него ничего не значит. Внутренний голос подсказывал Наталье, что сегодня осторожность важнее разумных рассуждений. В мозгу пульсировало: «Действовать осторожно… Очень осторожно». Она напоминала себе смельчака, кормящего крокодила в надежде, что тот съест его последним. В том, что Илья ее сожрет, как только она перестанет быть ему нужной, – она не сомневалась. Она ненавидела это чудовище всем своим существом, но пока иного выхода, как сотрудничать с ним, у нее не было.

«Он сильный, умный, хитрый, расчетливый и осторожный. А самое главное – у него огромные возможности, деньги и власть. Такого лучше иметь в друзьях, чем во врагах. Поэтому, пока у нас общая цель, веду игру на его стороне. Но только пока», – подбодрила себя Наталья и, приняв решение, спросила:

– Зачем все усложнять? Кто будет могилу раскапывать?

– Ты разве ничего не слышала о генетической экспертизе?

– Погоди, погоди, вспомнила! Лет десять назад он сдавал сперму в одну из клиник. Я тебе как-то рассказывала, что не могла забеременеть и потому долго лечилась. Вот Феликс и решил сдать сперму, чтобы ребенка нам родила суррогатная мать. А когда вопрос о рождении ребенка отошел на второй план…

– Где находится клиника, дура! – грубо прервал ее рассказ Каров. – Вспоминай быстрее!

– В Гааге.

– Точный адрес! Название! Фамилия доктора! Даты посещения! – орал Илья, возмущаясь неожиданно проявившемуся тугодумию Натальи. – «Господи, с кем я связался! Надо посмотреть ее медицинскую карточку, и если сердце здоровое, сообщить своим клиентам, что у меня есть еще один донор. Пусть ищут богатое тело. И расходы погашу, и следы уничтожу», – пронеслось в его голове, а ей он сказал следующее:

– Сейчас я вызову для тебя второй вертолет, и чтобы в течение полусуток у меня были все данные о Феликсе Саенко. Где был, с кем спал, с кем дружил? Начиная с детского сада.

Доставая спутниковый телефон, подумал: «Неужели я с ней спал?» Когда абонент ответил, вызвал вертолет и попросил найти в течение пяти минут пару юристов, связанных с «чекистами». Первым через минуту к трубке подошел начальник охраны.

– Собери оперативно сведения о Глебе Радионове. И пусть его объявят в розыск. Правильно мыслишь. Терроризм? Пойдет! Через пару часов вертолетом к тебе привезут человека, который даст адрес клиники в Гааге. Контролировать. Они там проявятся однозначно.

Закончив разговор, обратился к Наталье: