Детонатор Тамоников Александр

Все, что создается человеком, используется против него самого

В последнее время свалка была погружена в туман. Казалось, солнце стыдилось освещать это Богом забытое место.

Автобус подъехал к свалке и, словно лодка Харона, перевозящая души усопших в царство Аида, нырнул в смог, как в преисподнюю. Из чрева автобуса робко вышли люди. Большинство налегке, без пожиток, и только у некоторых за плечами были рюкзаки. Двое детей боязливо жались к ногам родителей, державших их за руки. Из административного здания появился мужчина, одетый в серую куртку и джинсы, заправленные в резиновые сапоги. Мужчина, посмотрев на вновь прибывших из-под нахлобученного на голову капюшона, заулыбался и сказал:

– Господа трудящиеся! Администрация рада приветствовать вас! Я понимаю, что дорога сюда была для вас трудной, а для кого-то долгой. Знаю, многие потеряли жилье и в последние дни жили впроголодь. Наверное, вы считали себя брошенными и никому не нужными. Заверяем вас: ваши мучения закончились. Мы предоставим вам жилье и работу, и пускай она покажется вам тяжелой, но это только начало новой жизни.

Сейчас вы пойдете в баню, а затем в здание администрации, где в отделе кадров заполните анкеты. После регистрации вас проводят в нашу поликлинику. Вы сдадите анализы, доктор проведет осмотр. Я вижу, с вами приехали дети. Это очень хорошо. Ими тоже займутся наши врачи. Вы все нужны нам здоровые!

Приунывшие и уставшие после долгой дороги, люди приободрились. Женщины заулыбались и совершенно другими глазами посмотрели на это сумрачное, неприветливое место, так напугавшее их. Мужики достали сигареты и, закурив, принялись обсуждать перспективы новой работы. И даже дети, боязливо прятавшиеся за спинами взрослых, оживились и стали бегать друг за дружкой.

– Господа, совершенно забыл, если у кого есть мобильные телефоны, придется их сдать. Здесь все равно нет связи. Администрация не несет ответственности за пропажу ваших вещей, не сданных на хранение. Родственникам, если таковые имеются, напишите письма или позвоните с телефона администрации. А теперь, не создавая толчеи, проходите в баню. Прошу.

Прибывшие, радостно улыбаясь, зашли в здание, а мужчина, злобно сплюнув на асфальтовую дорожку, проворчал:

– Насобирают всякое отребье!

Достал рацию, сделал вызов и, дождавшись ответа абонента, сказал:

– Доктор, сегодняшнее «мясо» средней кондиции. Двенадцать особей мужского пола, восемь самок и трое детенышей. Возраст разный. Но есть пять или шесть кондиционных экземпляров.

Спрятав рацию, мужчина бросил унылый взгляд на туман, похожий на сигаретный дым в курилке, еще раз харкнул под ноги и растворился во мгле.

На десерт вампир заказал диабетика, сославшись на повышенный сахар

Доктор, закончив разговор, налил в керамическую кружку ароматный кофе и повернулся к своему собеседнику.

– Григорий Михайлович, простите великодушно, отвлекли! На чем мы остановились?

– Мы с вами, Генрих Карлович, говорили о кулинарии!

– Ах да! Вернее, о кулинарных технологиях трансплантологии.

– И я утверждаю, что трансплантация человеческих органов – не что иное, как форма каннибализма.

– Очень интересно! И какова ваша интерпретация сути этого явления? – немец, удобней усевшись в своем кресле, взял со стола кружку и втянул ноздрями парок с ароматом кофе.

Большинство налегке, без пожиток, и только у некоторых за плечами были рюкзаки. Двое детей боязливо жались к ногам родителей, державших их за руки.

– Пожалуйста! Поедание человеческой плоти каннибалами преследовало определенную цель – продление жизни. Убил врага, достал сердце или печень, съел пока горячее, почти живое, и силы врага в тебе!

– И где связь с тем, чем мы занимаемся?

– То, чем мы здесь с вами, Генрих Карлович, занимаемся, преследует точно такую же цель – продление жизни наших пациентов. Происходит такое же потребление человеческой плоти, коему с помощью некоей казуистики придается, якобы, отличие от людоедства. Вы думаете, если потребление происходит не через пищевод, то это не каннибализм.

– Григорий Михайлович, драгоценный вы мой! Если следовать вашей теории, то превращение человека в жидкую субстанцию и прием ее в виде инъекций является людоедством?

– Круче! Следует принимать во внимание, Генрих Карлович, что современные каннибалы, в отличие от древних, предпочитают здоровые органы, то есть плоть здоровых людей. Современные технологии, можно прямо сказать, кулинарные технологии, позволяют миновать процесс разжевывания пищи зубами. И в буквальном смысле одни люди становятся для других пищей, средством для продления жизни!

– Григорий, вы, батенька, необычный человек. Надо же, до чего договорились! Ведь всем понятно, что увеличение количества «бессмертных», желающих жить на более просторной планете под разными предлогами, приведет к стремительному сокращению численности «смертных».

– Эх, Карлович! Вы вроде человек не русский, вылитый немчура, а начитавшись Достоевского, хотите мыслить по-русски. Достоевский писал, чтобы играть, а нам нужно работать, чтобы жить!

– Вы правы, Григорий, тем более, что на этой неделе имеем большой заказ: три сердца, две печени и шесть почек. И если не выполним его, то нас перестанут кормить, или чего доброго самих сожрут!

– Вы забыли о трех головах с абсолютно не поврежденным мозгом.

– А вот это уже из разряда фантастики, дорогой Григорий. Полный абсурд. Неповрежденных мозгов не бывает. Их разрушает алкоголь, никотин, экология или жизнь, которая сама по себе является сильнейшим ядом.

– Карлович, мажь икорку на хлебушек и прекрати философствовать. Вам денежку не за это платят, а за хирургию. Тем более, после предыдущей операции, когда после уменьшения роста человека на целую голову вы получили два дня отгула и малолетку… – Григорий хищно осклабился и, похлопав коллегу по лысине, спросил: – Вы куда ее потом дели? Съели?

– Окститесь, Гриша! Разве ж я людоед? Вернул назад почти не поврежденной, так как она была носителем оплаченной печени, – сплевывая через левое плечо, мелко крестясь и поглядывая на Григория, иноземец отошел от стола.

– Ладно, Карлыч, не обижайтесь. Я не со зла. Вы мне вот что скажите: кому они, эти мозги, могут понадобиться? Вокруг обычного обезглавливания такую секретность раздули, навезли новейшего оборудования, охрана, как у президента. А за контейнером прилетает вертолет еще во время операции.

– Разве ж я знаю? Может, в ресторан зажравшимся бонзам? Если в Азии едят обезьяньи мозги и за ними очередь, то почему кому-то не взбрело в голову поедать человечьи? – Генрих метнул злобный взгляд на собеседника, с трудом сдерживающего рвотные позывы. – Кстати, поступил приказ головы не утилизировать, а всячески содействовать их длительному сохранению. Вы же знаете, что наши ряды полнятся? На днях к нам приезжает бригада нейрохирургов.

Здоровый раб всегда дороже

В длинном, узком, похожем на пенал, зале вдоль стен тянулся ряд крашенных суриком скамеек. Посреди зала стояло три стола, пока еще пустых. С портрета, висящего на стене, на собравшихся смотрел президент. Его глаза были печальны, как у собаки непонятной породы. На входе мужчина в сером костюме, со скучающим выражением на ухоженном лице, выдавал анкеты. Люди брали листки и, не читая, садились на скамейки. Взрослые по привычке людей, проведших в пути не одни сутки, усаживались основательно и, разморенные теплом, начинали похрапывать. Дети, немного освоившись, подбежали к столу. Мальчик увидел колокольчик и взял его. Бледненькая, большеглазая девочка лет четырех попыталась отнять у брата игрушку. Мальчишка поднял колокольчик над головой и заулыбался, видя тщетные попытки девчушки дотянуться до игрушки. Ее тонкие губы скривились от досады. Рука мальчика дернулась, и колокольчик издал громкую трель, заставившую встрепенуться не только бодрствующих, но и храпящих мужиков. Мальчик от неожиданности выронил колокольчик и убежал к родителям. Сестра, испугавшись резкого незнакомого звука, закрыла лицо ладошками и заплакала. Успокоилась, только когда отец взял ее на руки. Держа ребенка на руках, мужчина поднял колокольчик с пола и вложил его в руку дочки. Улыбнулся, подбадривая, и… колокольчик запел. Этот звук был веселый, мелодичный, вовсе не похожий на первый. Крошка заулыбалась, размазывая ручонкой слезы по пыльным щекам.

– Молодцы, освоились! – сказала никем не замеченная молодая женщина в строгом бордовом брючном костюме. – Санитар, почему анкеты дал, а ручки нет? Что за невнимательность и неуважение к нашим новым рабочим? Извините за задержку. Меня зовут Елена, я начальник отдела кадров завода. Сейчас наш сотрудник принесет еще скамейки, чтобы удобнее было писать. Анкета небольшая. Чуть позже стану вызывать вас по одному на беседу, чтобы определить участок работы. Но это после прохождения медицинской комиссии. Кто заполнил анкету, отдавайте ее мне. В клинику вас проводят.

Двое мужчин принесли еще две скамейки, теперь уже зеленого цвета. Кадровичка раздала всем по карандашу, с трудом скрывая брезгливость, случайно коснувшись рук завербованных. Люди, сидя в нелепых позах, заскрипели карандашами.

Усевшись в дорогое кожаное кресло, женщина спрятала руки под стол и тщательно протерла их влажной салфеткой. Не удовлетворившись результатом, повторила процедуру.

Первой анкеты заполнила супружеская пара с детьми. Пока мужчина вытирал дочке личико застиранным, но чистым платком, женщина робко положила бумаги на стол и осталась стоять, теребя в руках вязаную шапку.

– Милочка, что-нибудь еще? – подняла на нее холодные серые глаза хозяйка кабинета.

– Здесь написано: «Укажите фамилии, адреса и телефоны всех родственников, которым нужно сообщить новый адрес».

– Да, мы их обязательно оповестим.

– А если у нас не осталось родственников?

– Тогда напишите, что оповещать некого.

После того как семья ушла в сопровождении санитара, Елена вышла из зала, достала мобильный телефон и набрала номер.

– Встречайте «идеальный товар». Мужчина и женщина, обоим около тридцати. Дети: мальчик шести и девочка четырех лет. – Закончив разговор, достала зеркальце, поправила густые каштановые волосы и, радушно улыбаясь, вернулась в зал.

Немец делает хорошо, а русский, как всегда, старается сделать лучше

– Григорий Михайлович, к нам клиенты. На вас рентген и кардиограмма. Я на себя беру кровь и УЗИ.

– Генрих, я вчера был рентгенологом! Сегодня твоя очередь облучаться.

– Хорошо, тогда твоя очередь делать кофе. И, кстати, знаешь, я тут подсчитал, на какую сумму потянут идущие к нам «тела».

– Мне не интересно. Это у вас, у немцев, в крови – подсчитывать что сколько стоит, – огрызнулся Григорий.

– Тут можно в уме подсчитать. Сердце – двести тысяч долларов. Печень – пятнадцать-двадцать, почка – около десяти, роговица пятерка, костный мозг тридцать. И это, не считая сухожилий и суставов. Итого на четверых почти миллион.

– Дурак ты, Генрих Карлович, хотя и профессор.

Скажи спасибо, если нам за работу премию выпишут по двадцать тысяч рублей. Мы здесь подсобные рабочие, мясники. Думаешь, я не знаю, почему ты здесь оказался?

– Я, хотя бы, свою жену в карты не проигрывал.

– Если б я ее сейчас нашел, не стал бы проигрывать в карты, а лично разобрал на запчасти. Бесплатно.

– Хватит мечтать, Гриша, иди проверяй «мясо».

Генрих увел за собой мужчину. Григорий занялся осмотром женщины и детей.

Через сорок минут они вернулись в комнату отдыха, и пока Генрих мыл руки, Григорий засыпал в кофеварку три ложки терпкого, ароматного кофе, сел в кресло и закурил.

– У девочки порок сердца. Без должного ухода проживет не больше полугода. И остальные органы не кондиция. Женщина – в норме, но перед «консервацией» ей необходимы отдых и диетическая еда.

– Девочке повезло. Как донор не годится, но своих переживет. А у меня пациенты абсолютно здоровы. Вы, Григорий Михайлович, напишите заключение. Нам некогда рассиживаться. Изумительный кофе. Спасибо! Но следующим пациентам рентген будете делать вы.

Григорий отложил ручку и посмотрел на кружку. Увы, кофе там не осталось. Ужасно резало глаза, словно в них попал песок, наверное, потому, что в стенах медицинского модуля не было окон. Узнать, что сейчас на улице, день или ночь, не было никакой возможности.

«Как в казино, – с горечью подумал он. – Только сейчас на карточном столе роль фишки досталась мне. Кто-то сделал большую ставку и в качестве платы на кон поставил жизнь».

Будучи шулером, Григорий восхищался умением ведущего игру держать тузы в рукаве. Казалось, можно гордиться участием в большой игре, но, увы, Гриша прекрасно понимал, что он сейчас не туз, а мелкая шестерка. Он посмотрел на стопку исписанных листов бумаги, на которых его подпись решала судьбу осмотренных пациентов. Из десяти семеро были не годны к дальнейшему использованию. У кого-то начало цирроза, убитые никотином легкие, изношенное сердце… Три листка отложил в отдельную стопку. Их судьба, по сути, решена сегодня, но окончательную точку поставят те, кто держит и его жизнь на тонкой ниточке. Можно было бы, конечно, написать, что у мальчика слабые легкие или больные почки, и его отправили бы на свалку. Пусть жизнь ребенка не будет легкой и счастливой, но у него останется шанс выжить. Григорий взял заключение о состоянии здоровья мальчика, еще раз внимательно прочитал. Смял и начал писать новое. Скомкал и этот листок. Потом достал из мусорной корзины прежний, разгладил и приложил к тоненькой стопочке списков кондиции, где лежали документы на его родителей. «Бес попутал с устатку», – подумал Григорий, перекрестился, снял халат и пошел ставить турку на плиту. Судя по безмятежному лицу Карловича, подобных душевных метаний он не испытывал. Немец принес и добавил к тонкой стопке еще два листка с данными на тех, кому не повезло остаться жить. Они должны были стать лекарством для клиентов и заработком для тех, кто оплачивал работу и жизнь Грише и Генриху.

– Генрих, твой кофе готов. А как тебе спится? Кошмары не снятся?

– Михайлович, вы знаете, что сказал сэр Грэм Кат-то, один из самых известных в мире специалистов по заболеваниям почек?

Генрих увел за собой мужчину. Григорий занялся осмотром женщины и детей.

– Вы говорите о президенте Общего медицинского совета Лондона?

– Именно о нем. Так вот, сэр Катто заявил, что отчаяние умирающих пациентов, чья единственная надежда – получение органа, неважно законным или незаконным способом, является движущей силой торговли. Так что не стоит напрягать мозг стенанием души. Просто убедите себя, что делаете благое дело. Обычный бизнес. Вы же в курсе, что сегодня в России реальную помощь получает едва ли один процент людей, нуждающихся в донорских органах. Остальные просто умирают.

– Генрих Карлович, я читаю медицинские вестники и знаю, что по данным заместителя главного трансплантолога Дмитрия Суслова, в прошлом году в Петербурге выполнили всего 13 операций по пересадке печени, тогда как нужно было сделать триста.

– Вот видите! Считайте, что помогаете нормальным людям. Не обращайте внимания на эти отбросы. Они сами сделали свой выбор. А если вам эта работа не по душе, шли бы в хирурги, тем более, я заметил, что у вас хорошая рука.

Григорий отставил чашку с кофе, который вместо удовольствия вызывал тошноту, посмотрел с печалью на Генриха и ответил:

– В прошлой жизни, до того, как я стал патологоанатомом, я был хирургом. Причем до одного случая подавал большие надежды. Шла операция. Самое сложное было позади. Я «выделил» почку и держал ее в правой руке, левой обрабатывая сосудистую ножку.

– Вы имеете в виду почечную артерию?

– Совершенно верно.

И тут неожиданно я чихнул, да так, что отрезал почку. Через две минуты судьба моего пациента была решена. Он умер от сильнейшего кровотечения, мы и «ах» сказать не успели. Весь потолок был в крови.

– Да! Представляю. И что было дальше?

– Обделался от страха, что посадят за убийство. Молодой был, глупый. Обошлось. Родственникам сказали, что пациент умер во время операции. Организм не выдержал. Но с тех пор я живых резать не могу.

– А что же сейчас, не страшно?

– Сейчас совершенно другое дело.

– Это еще почему?

– Потому, что они уже неживые. Ходят, дышат, сексом занимаются, но уже мертвые. Только об этом пока не знают. А мертвых резать – чего бояться?

Только глядя на мозолистые руки соседа, понимаешь преимущество работы головой

Смуглый мужчина в солнцезащитных очках, прикрывавших его покрасневшие после бурно проведенной ночи глаза, вышел из своего весьма не бедного дома. Погружаясь в кожаное кресло машины, он хотел только одного, еще минут пять тишины. Пульсацию в висках и заторможенность мышления не сняли ни утренний секс, ни шампанское. Такую желаемую тишину беспардонно нарушил звонок мобильного телефона. Он глянул на дисплей и, увидев, что беспокоят из принадлежащей ему клиники, решил ответить:

– Да, – сказал и зевнул так, что хрустнула челюсть. – Я знаю, что у меня сегодня встреча, – процедил, с трудом подавляя раздражение. – Предупреди этого немца, что я задерживаюсь в аэропорту. Буду через сорок минут.

«Девочки были – огонь. Виски пили, как воду. Но им-то теперь можно поспать, а мне пахать, – мысленно сокрушался Узман Кылыч. – Не стоило открывать еще одну бутылку виски. Знал ведь, что сегодня встреча с представителем покупателя из Гамбурга. Всем от Узмана нужно одно и то же: здоровье и бессмертие. Знают, что денег в могилу не забрать, вот и согласны платить сотни тысяч долларов за замену отказывающихся служить органов. Кому-то надо печень, сердце, легкие, почки… А этому немцу понадобился пенис! Говорит, якобы его пострадал во время аварии. Интересно, как именно во время аварии пострадал его орган, но спрашивать вроде неудобно. И как ему сказать, что если даже найдется донор, готовый отдать свой «конец» немцу, то ему это поможет, как мертвому припарка».

Когда Узман впервые услышал в России выражение «мертвому припарка», долго не мог понять его смысл. Русский партнер, с которым они встречались в Сандуновских банях, объяснил, что иностранцу не понять великой мудрости русской поговорки из-за незнания тонкостей языка. А баня оказалась что надо. Узману, турку по национальности, особенно понравился русский зал. Здесь он услышал еще одну поговорку: «пар глаза не ест». Действительно, пар глаза не ел, но веник в руках здорового мужика сильно напугал. Когда крепкий банщик придавил его рукой к верхней полке и начал трясти над головой веником, создалось впечатление, что сейчас начнут пытать. Узман даже подумал: «Как и от кого русский партнер узнал о крысятничестве при сделках?» Лишь через пять минут, вливая в себя литр холодного клюквенного морса, он осознал, что это была пытка наслаждением. Но после баньки раз и навсегда понял, что с русскими нужно держать ухо востро.

А больше всего ему понравилась поговорка «мягко стелешь – жестко спать». Он часто применял ее, ведя бизнес. Вот и сейчас воспользуется ею, определяя цену пениса. Вопрос в том, где взять орган? Заказать русскому партнеру или поискать донора в Молдавии? Конечно, дешевле привезти человека в Азербайджан, в их клинику, и заплатить двадцать тысяч долларов. Но может, совсем не платить донору? Зачем платить сумасшедшие деньги русскому, который в последнее время ведет себя, как бульдог, несмотря на то, что именно он, Узман Кылыч, в свое время помог ему найти сердце для матери.

Русский – очень пунктуальный и щепетильный партнер, когда речь идет о качестве органов. Ни разу, в отличие от поставок по другим каналам, «доктор Франкенштейн», как называли в Европе Узмана, не имел от покупателей нареканий на трансплантаты, поставленные русским. Однако, несмотря на все плюсы, этот русский с лицом бульдога и манерами лорда мог быстро устроить Узману «жесткую постель» где-нибудь в русских лесах.

Открытый человек – это тот, кто умело себя скрывает

Через сорок минут Кылыч подъехал к своей клинике, расположенной в старой части города, в ста метрах от рынка, в неприметном двухэтажном здании. По сути, клиника была частью того же рынка, но торговали здесь не пряностями и одеждой, а «запчастями» для человека. Да и клиникой ее не назовешь. Стандартное офисное здание, одно из многих, стоящих в ряду. Увидев на двери вывеску «Запчасти» и желая купить что-нибудь для своего автомобиля, человек, побродив внутри, уходил ни с чем в полном недоумении. В зале всегда находилось несколько клерков, готовых вступить в разговор со случайными посетителями и отвечающих на все вопросы заученными фразами: «Извините, все продано. Приходите позже».

Однако тот, кто знал, зачем пришел и был проверенным клиентом, мог договориться о приобретении запчастей, но человеческих. В кабинете с вывеской «Моторы» заказывали сердце, а с надписью «Фильтры» – печень и почки. Тем, кто имел проблемы с глазами, стоило открыть дверь с надписью «Оптика», где его ждали великолепные каталоги с предлагаемым товаром. Эстеты задерживались там надолго, выбирали цвет. Желающих приобрести другие части тела клерки провожали в демонстрационный зал. А когда в здание заходили проверяющие, им показывали каталоги с автомобильными моторами, фильтрами и оптикой. Но последнее время никто проверками не нарушал покой учреждения, так как у господина Узмана все было схвачено. Он изначально в стоимость товара закладывал десять процентов на проверки, вернее, на то, чтобы их не было.

Открыв скромную дверь, Узман Кылыч вошел в кабинет, обставленный дорогой мебелью. Тщательно вытерев шелковым, с вышитой монограммой платком свою круглую, блестящую от пота голову, сел в кресло, обтянутое кожей страуса, и блаженно вытянул короткие ножки. Вошла секретарша с подносом и, зная привычки босса, поставила на стол кувшин холодного фруктового чая и рюмку коньяка. Не уделив должного внимания красотке, чем вызвал ее недоумение, хозяин с жадностью осушил рюмку и спросил:

– Где Ганс?

– Ждет в комнате для гостей, – ответила девушка, надув пухлые губки, и попыталась примоститься начальнику на колени, но он согнал ее, как надоевшую кошку.

– Учитывая появление спроса на фаллосы, выбери свободный кабинет, закажи вывеску с названием «Карданный вал» и скажи коменданту, чтобы повесил ее на дверь. Да, поработай над каталогом этих «карданчиков». Назначаю тебя ответственной. Ты у нас по этим делам непревзойденный специалист. А сейчас зови немца. Мне еще коньяка. В большом фужере.

– Слушаюсь, босс! – игриво козырнула девушка и, кокетливо виляя бедрами, ушла выполнять указания.

Несмотря на наличие кондиционера, он постоянно потел. Сняв льняной пиджак, расстегнул верхнюю пуговицу голубой сорочки. Вместо солнцезащитных очков водрузил на нос элегантные в золотой оправе. Теперь он готов был принять гостя.

– Да! Да! Входите, – пригласил, услышав стук в дверь.

Как только гость, худощавый бледнолицый мужчина, показался в дверях, хозяин поднялся ему навстречу и, радушно улыбаясь, протянул ухоженную ладонь, унизанную массивными перстнями.

– Простите великодушно, что заставил ждать! Как только узнал о вашем необычном заказе, тотчас вылетел из Лондона, – бессовестно врал Кылыч, давно привыкший лгать клиентам. – Таможня задержала.

– Мои коллеги очень тепло отзываются о вас. Говорят, вы волшебник и способны выполнить любой заказ. Мой клиент нуждается в вашем товаре. Он вдовец. Сейчас собирается жениться на девушке, моложе его на тридцать лет.

«Какой идиот!» – подумал турок, но вслух произнес, расплываясь в широкой улыбке: – Я искренне поздравляю вашего клиента с радостным событием. Вот только одного не пойму, чем могу быть полезен?

– Ему надо заменить часть тела, весьма необходимую для семейного счастья. – Немец пригладил длинными костлявыми пальцами жидкие рыжеватые волосы и с нетерпением посмотрел на собеседника.

– У него слабое сердце? – попытался угадать турок, делая вид, что не знает о чем речь.

– И сердце тоже. Но сейчас он обеспокоен слабостью и изношенностью другого, не менее важного для мужчины органа. Вы меня понимаете? – немец вопросительно посмотрел на собеседника бледно-голубыми рыбьими глазами и густо покраснел.

– Понимаю, но подобный заказ для меня полная неожиданность. К тому же, смею вас заверить, если даже мы найдем фаллос и пересадим новому хозяину, вряд ли он будет нормально функционировать. Может, вы адрес перепутали, и вам нужно в секс-шоп? – высказал предположение Узман, глядя с усмешкой на смущающегося немца.

– Нет, я обратился по адресу. Скажите, дееспособности пересаженного органа хватит на медовый месяц?

«Ненормальный!» – подумал доктор, не прекращая изумляться глупости собеседника, но вслух произнес:

– При правильном использовании нового «агрегата» и тщательном обслуживании, возможно, даже на два. – Этого вполне достаточно. Моему клиенту, главное, не ударить лицом в грязь вначале, а там будет видно. Теперь позвольте перейти к описанию заказа. – Немец открыл папку, доселе покоящуюся на его худых коленях, и достал из нее два листка дорогой бумаги, исписанных старческим почерком:

– Здесь клиент изложил все свои пожелания. Особо попрошу обратить внимание на пункты семь, пятнадцать и двадцать три.

Узман прочитал текст и, неожиданно для самого себя густо покраснев, спросил:

– Может, лучше подобрать для него новое, молодое сердце? И тогда все само собой образуется.

– Сердце он менял. Кстати, с вашей же помощью. Доволен несказанно. Работает – как часы. Поэтому к вам и обратился. Если у вас есть каталог, я могу показать образцы, которые могут понравиться моему клиенту.

– Увы, каталог находится в печати. Но есть другой вариант, найдем в Интернете сайт, где представлено огромное множество образцов необходимой вам продукции, и выберем подходящее. Как вы на это смотрите?

– Разумеется, я, конечно, «за».

Только яйца Фаберже дорожают год от года

Через несколько минут они рассматривали на большом мониторе сотни вариантов «агрегатов», от обозрения которых испытали чувство собственной неполноценности.

– И что бы выбрал ваш клиент? – поинтересовался турок и вызвал секретаршу, потому как ужасно захотелось выпить.

– Вот это похоже на вариант, в котором есть пункты семь и пятнадцать, но нет пункта двадцать три. А в этом – есть пункт пятнадцать и двадцать три, но нет седьмого.

– Однако он у вас романтик. Я машину не выбирал с такой тщательностью.

В кабинет вошла секретарша с бутылкой коньяка. Узман оторвал взгляд маслянистых глазок от экрана.

– Девочка, как ты вовремя! – обрадовался он, – не составишь нам компанию?

Девушка поставила поднос на стол и с любопытством взглянула на монитор. Потом перевела негодующий взгляд на скуластое лицо начальника и промолвила:

– Теперь понятно, почему вы были так холодны ко мне!

– Ты неправильно понимаешь ситуацию. Мы выбираем товар для клиента. Нужна твоя консультация. Что порекомендуешь?

– По сути, они все одинаковы, – сказала девушка, но, заметив недоумение в глазах мужчин, пояснила: – Я имею в виду, по внутренним ощущениям. Но лично я выбрала бы этот, слева, еще пятый во втором ряду. – Заметив, как наливается злобой лицо Узмана, поспешила исправить допущенную оплошность: – А еще я выбрала бы этот. – Девушка ткнула пальчиком в одну из картинок. – Похож на ваш, но о-о-чень ему уступает.

В доказательство правдивости своих слов она вонзила коготки в ляжку доктора и, перебирая ими, стала подбираться к тому, что, по ее словам, был лучше, между тем думая, что «игрушка» шефа и в подметки не годится пятому во втором ряду. Но хозяин этого убожества платил щедро, и этих денег ей хватило бы на пять, увиденных на экране. От мысли о возможности попользоваться подобными экземплярами у нее потекли слюнки, но платить за это она не собиралась. Обычно платили ей.

Шеф понял, что если немчура сейчас не уберется вон, ему будет плевать на приличия. Но тот и не собирался уходить. Еле сдерживаясь, Узман плеснул себе в фужер коньяк и сделал большой глоток. Клиент тонким пальцем ткнул в монитор и сказал:

– Ваш вариант не плох, но я бы остановился на том, что в третьем ряду посредине. Думаю, моему клиенту он тоже понравился бы.

– Что ж, заказчик прав, – поторопился согласиться турок, лишь бы скорее выпроводить гостя, шарившего осоловевшими глазами в глубоком разрезе блузки секретарши.

Торгаш все же взял в нем верх над мужчиной.

– А возможны изменения в заказе? – поинтересовался Узман.

– Увы, нет. Он просил передать вам, чтобы обязательно был не долгий пробег. Габариты возможны стандартные. Но если найдете нестандарт, он доплатит отдельно. Цвет – на ваше усмотрение. Невеста сказала, что «штучка другого цвета будет выглядеть даже пикантнее».

– Так она в курсе? – удивился Узман, залезший во время монолога немца под юбку секретарше.

– Разумеется. Новый «агрегат» – именно ее условие.

– Тогда все ясно. Желание женщины – закон для джентльмена. Я тут прикинул стоимость заказа. Полюбопытствуйте. – Застегнув молнию брюк, турок передал заказчику лист бумаги.

– Пятьсот тысяч за какой-то пенис, вдобавок ко всему, побывавший в употреблении? – возмутился немец и, взяв фужер турка с недопитым коньяком, сделал два добрых глотка.

– Вы озвучьте цену клиенту, и если она его не устроит, я назову адрес, где эти «агрегаты» стоят пять сотен за килограмм. За фаллос без пробега цена увеличится на сотню тысяч.

– А вы можете гарантировать, что он не использовался даже в ручном режиме?

– Гарантии могу дать, в том числе заверенные нотариально! – турок отнял у немца свой фужер и допил последний глоток марочного коньяка, пытаясь скрыть раздражение, вызванное вопросами. – Простите за мою излишнюю эмоциональность, в конце концов, это же не мне носить.

Немец встал и, положив бумажку с указанием цены в папку, пошел к выходу. Остановившись перед дверью, повернулся к поставщику.

– А если мы закажем сразу два, какая будет… – Адвокат так и не закончил фразу.

Нет здравомыслящих людей, способных выдержать пытки

Получив сильный удар открывающейся дверью в спину, он оказался на полу и, взвыв от боли, повернул голову, желая увидеть негодяя, посмевшего нанести ущерб его телу. Но без свалившихся очков близорукие глаза немца смогли разглядеть лишь силуэты, направившиеся мимо него к турку, тискающему секретаршу. Адвокат, пошарив по полу, нащупал очки. Протянув руку, хотел их взять, но, увы, не успел. Нога в тяжелом коричневом ботинке бесцеремонно наступила на его пальцы, сжимающие хрупкую, дорогую оправу.

– Всем стоять! Налоговая полиция. Нам сообщили, что здесь происходит незаконная сделка. У вас есть право на адвоката. Все, сказанное вами, может быть использовано против вас. – Полицейский по-хозяйски уселся в близстоящее кресло и с интересом посмотрел на оголившуюся грудь секретарши.

Перепуганный немец, поскуливая от боли и унижения, попытался спрятаться под столом. Второй полицейский помог ему, приложившись казенным ботинком к худому заду.

– Ах, Узман, Узман!!! Сколько раз тебя предупреждали, что каждая сделка должна быть согласована и разрешена. А ты? Прошла неделя нового месяца, а от тебя ни слуху ни духу. Сколько агрегатов продал?

Турок с явным неудовольствием снял женщину с колен и, шлепнув по упругой попке, сказал:

– Дорогая, принеси документы для господ полицейских, а мне… – Осекшись под суровыми взглядами посетителей, исправился: – …нам – виски и лимон.

Секретарша, одернув юбочку, выплыла из кабинета, покачивая бедрами.

– Бизнес не идет. Мировой кризис. На биржах паника. Валюта падает. Да вы сами видите, магазин пуст. – Турок посмотрел под стол, где, съежившись, поскуливал адвокат. – Единственного клиента и то под стол загнали. Вылезай, Ганс!

Услышав свое имя, немец совсем сжался в комок.

– Не хочет. Совсем запугали парня, – вздохнул Узман, покачав круглой лысой головой.

– Кылыч, плакаться на бедность будешь неверным, – продолжал разыгрывать спектакль его бывший клиент, киносценарист. – Мы про тебя все знаем. Новобранцам расскажешь, какими запчастями торгуешь. За такие дела тебе и сидящему под столом пожизненно светит. – Ухмыльнувшись, полицейский посмотрел на трясущегося немца и смачно сплюнул, угодив адвокату в макушку.

В кабинет вплыла секретарша, держа в руках поднос с бутылкой виски и толстым конвертом.

Не дожидаясь пока поднос опустится на стол, полицейский сгреб конверт и, слюнявя пальцы, стал пересчитывать деньги. Посчитав, убрал в карман мундира и, скаля зубы в кривой ухмылке, произнес:

– Пока у тебя все в порядке, но советую не забывать оплачивать услуги своевременно, чтобы не было, как сегодня. – Поднявшись с кресла, инспектор небрежно козырнул, сделал пару шагов к двери, но потом вернулся и забрал бутылку виски. Уходя, не удержался и еще раз пнул ногой в торчащий из-под стола тощий зад адвоката.

В тишине, повисшей в кабинете, были слышны лишь всхлипывания проклинающего жизнь немца.

– Ганс, вылезай, полиция ушла, – сказал турок и, дождавшись, когда появилась оплеванная голова адвоката, продолжил: – А теперь по поводу скидки. Не дождетесь! Так и передай боссу. Если в течение трех дней не оплатите заказ, я подыму цену на тридцать процентов. Время пошло.

Немец поднял с пола очки с раздавленными стеклами, надел на пыльное лицо и сказал:

– Я передам клиенту. Но предупреждаю, его требования должны быть выполнены. И помните, свадьба скоро. – Он вышел из кабинета, вызвав улыбку на лице секретарши видом зада с двумя отпечатками полицейских ботинок.

После ухода необычного клиента турок задумался над тем, как выполнить заказ. Редкий человек при здравом уме согласится отдать то, что ему самому крайне важно. Но тут он вспомнил, что в нынешнее время таких чудаков, по сути, найти не сложно. Все зависит от цены вопроса. За сотню тысяч выстроится целая очередь желающих избавиться от своего отростка. Но такие деньги и ему пригодятся. Значит, надо искать там, где это можно добыть за не столь большие деньги или совсем задаром.

Перепуганный немец, поскуливая от боли и унижения, попытался спрятаться под столом. Второй полицейский помог ему, приложившись казенным ботинком к худому заду.

И у него есть человек, способный продать снег чукчам и купить непорочность монашки.

– Когда закончим прерванный процесс, наберешь Кацмана, – сказал доктор, усаживая к себе на колени секретаршу.

Женщина радостно взвизгнула и с жадностью изголодавшейся акулы набросилась на турка.

Имея четкое представление о том, чего никогда не произойдет, вы утрачиваете способность мечтать

Спустя сутки Зак Кацман ехал в Кишинев на поиски товара, необходимого заказчикам, заплатившим приличный аванс. Приобрести парочку почек не составляло особого труда, но купить их по цене свиной требухи не каждому дано. Совесть у Зака если и существовала, то лишь на рудиментарном уровне, и поэтому не беспокоила. Тревожил страх. Зак боялся, что однажды высокодоходному бизнесу придет конец, и он будет вынужден уносить и прятать свое обожаемое тело. А убегать и прятаться лучше с большими деньгами, чем в нищете. Предыдущие поездки в этот город значительно увеличили его личный счет, и он решил, что новый заказ выполнит по наработанной схеме.

Он заранее попросил своих людей нанять квартиру на окраине, дать объявления в местную газету о проведении кастинга по набору артисток и артистов для работы в варьете Средиземноморья и нанять перевозчика претендентов. Получив письмо от турка, он не удивился пикантности заказа, а лишь порадовался своей предусмотрительности.

Подъехав по указанному посредником адресу, Зак огорчился, оценив контингент людей, столпившихся у подъезда: пьяницы, несколько потрепанных жизнью и вышедших в тираж женщин да несколько более-менее привлекательных неудачниц, ищущих счастья. Возле подержанных иномарок курили мужчины, похожие на сутенеров.

«Веселый ожидается денек», – подумал Кацман, с трудом продираясь сквозь толпу жаждущих изменить свою судьбу. Через несколько минут, ткнув сотню долларов плюгавенькому мужичонке, он взял ключи от съемной квартиры и попросил пригласить людей, пришедших на кастинг.

В убогом жилище несло кошачьей мочой. Всю меблировку составлял продавленный диван, отсутствующую ножку которого заменяла стопка книжек, расшатанный стол да два обшарпанных табурета. Открыв дверь во вторую комнату, он увидел книжный шкаф, занимающий всю стену. Среди беллетристики заметил толстенную книгу. Ею оказался словарь медицинских терминов. Кацман взял том в руки и с ностальгией вспомнил, как, обучаясь в Ташкентском медицинском институте, ночами штудировал его. «Сволочи! До чего страну довели!» – подумал еврей, печально глядя в окно.

– Народ к разврату готов, – тихонько кашлянув, сообщил начальнику плюгавый.

– Запускай по одному, – вздохнул Зак. – Да, кстати, если в следующий раз снимешь подобную халупу, сам на кастинге в очередь встанешь. Деньги верни назад.

Мужичонка побагровел, но, взглянув на босса, понял, что лучше не перечить, неровен час, продолжишь жизнь в разобранном виде в других телах. Кривясь, достал смятую стодолларовую бумажку и, кладя на подоконник, спросил:

– Начальник, а жить на что? У меня жена без работы и дети не кормлены.

– Не можешь работать головой, езжай в Москву работать на стройке, как многие твои земляки. А хочешь деньги получить назад – найди водилу. Только он не должен знать, кого повезет в Одессу. – Зак посмотрел на воспрянувшего духом мужика и положил на подоконник еще пять сотен. – При сдаче товара в указанном месте получишь еще столько же.

– Вот за это спасибо! А какая машина понадобится?

– Повезет четырех человек. А у этих, – он брезгливо махнул рукой на людей в подъезде, – должны быть загранпаспорта. Ты ведь не забыл, какие требования предъявляются к товару?

– Не забыл. Не в первый раз с вами работаю.

– Расскажи, кто пришел сегодня?

Мужик достал из кармана серого потертого пиджака такую же потертую записную книжку, поплевал на пальцы, нашел нужную страницу и прочитал:

– Бывший военный. Его жена уверяла, что касаемо мужского естества, цены ему нет. Говорила, что может хоть в варьете на жизнь заработает… Два стриптизера. Сам в клубах отбирал… Тетки, вышедшие в тираж, но с рекомендациями из турецких борделей. И две группы местных ночных бабочек. Я с сутенерами разговаривал, говорят, отдадут оптом, по весу.

Кацман выглянул за дверь. Группа потасканных женщин с нескрываемой злобой и ревностью зыркала на молоденьких конкуренток.

– Если по весу, то я разорюсь. У них на шестерых полтонны будет. А сколько хотят?

– По две штуки за каждую. Или полторы оптом. – Плюгавый мужик мечтательно сощурил мутные глазки, представив размер своих комиссионных.

– По полторы тысячи я куплю. Но только троих. Кстати, ты этих хабалок раздели, чтобы не подрались. Запускай мужиков. По одному!

Отсутствие ума легко компенсируется потерей скромности

Запах застарелого пота, слегка завуалированный дешевой парфюмерией, вызывал у Кацмана приступы тошноты. Ему хотелось скорее покончить с этим театром абсурда, сказав, что все годны, выдать каждому тысячедолларовый аванс и умчаться в аэропорт. Но, увы, он знал, что это невозможно. Непредвиденные расходы вызовут недоумения у заказчиков. Хотя, возможно, всем остальным, отправившимся на «гастроли», найдется применение. И будут они ходить по благословенной и такой желанной для них Европе частями: в виде роговицы, суставов и различной требухи. Можно, конечно, поступить по-другому, сказать, что никто из них кастинг не прошел, и выдать каждому компенсацию по сотне американских рублей. А что толку? Его обозвут скупердяем, ничего не понимающим в искусстве, с кислой миной возьмут деньги, пропьют за три дня и снова будут искать легких заработков. Наверное, лучший выход – передать заказ Илье и не заморачиваться личным общением с бедолагами. Правда, тогда его доход будет совершенно другим. А деньги для Зака – все. Желание заработать пересилило отсутствие желания принимать личное участие в решении судьбы претендентов.

Кацман присел на табурет и, тяжко вздохнув, сказал:

– Заходите по одному. – Потом, подумав, что выбирая, нужно что-то с чем-то сравнивать, поправил: – Мужчины могут зайти все вместе.

Трое мужчин зашли в комнату и стали в ряд у стола, с разными эмоциями рассматривая смуглого человека в добротном костюме.