Аллоды. Все корабли Астрала Афанасьев Роман

1

Короткий путь – не всегда самый быстрый. Мудрость этого высказывания Гордей оценил ближе к вечеру, когда стало ясно, что до Новограда не удастся дойти засветло.

Утром, под лучами ясного солнышка, идея обойти стороной проезжий тракт и пройти к Новограду напрямую, через холмы, казалась весьма здравой. В самом деле, ну разве это дело – целый день плестись позади телег, глотая пыль и толкаясь среди подозрительных личностей. Гораздо веселее будет свернуть в холмы, пройти сквозь густой лес напрямик, по темным тропкам, слушая пение птиц и возню крупного зверя в кустах. Это было бы здорово! Почти как дома. Ну, Гордей и свернул.

Весенние дожди размыли лесную тропику, ведущую к столице всей Кании, превратив ее в непролазную топь, отвратительно чавкающую под ногами. Тихо ругнувшись, Гордей вытащил ногу из лужи и, хлюпая грязью, побрел в гущу леса, туда, где землю устилали опавшие листья и старые ветки. Выбравшись на сухое место, двинулся вдоль тропинки, проламываясь сквозь кусты лещины и обходя стороной высокие березы. Очень медленно, но, по крайней мере, ноги, давно уже промокшие, не вязнут в грязи.

Уворачиваясь от веток, Гордей мрачно размышлял о том, что до столицы он доберется не раньше завтрашнего утра. И будет выглядеть при этом как свинья, хорошенько повалявшаяся в деревенской луже. Хорошее начало новой жизни, что уж тут скажешь! Отец смеялся бы до колик.

Отец. Это еще полбеды! А вот Веста… Последний год и не замечала старого друга по играм, хотя раньше были неразлейвода. Крепкая высокая девчонка, дочь шорника, всегда была готова погонять взапуски с мальчишками, погонять мяч, соорудить шалаш. А теперь – выросла. Конечно, куда там, вымахала, каланча, замуж пора. Все посматривает тайком, а как подойдешь – сразу осмеет с ног до головы. Ехидная, острая на язык, высокая, стройная… Все героем дразнится, мол, где твои подвиги, великий воин? Не всю еще крапиву палкой порубал? Ну, это ничего, это мы еще посмотрим, кто тут герой! Все, больше не думаем о ней. Надоела.

Раздраженно отмахнувшись от ветки, ткнувшейся в щеку, Гордей зашагал вперед. Ну конечно, отцу не понравилась идея сына покинуть родную деревню и отправиться в Новоград. Нет, он не ругался, не кричал. Как всегда – даже голоса не повысил. Но высмеял Гордея по полной. Хорошо хоть никто не слышал. Да и кто услышит в глухом лесу, там, где бродят только охотники за крупной дичью, что бьют стрелой оленя, острогой рыбу, а копьем – кабана.

Гордей, едва научившись держаться на ногах, уже знал лесную округу как свои пять пальцев. Велес Ветров – его отец – был самым лучшим охотником деревни Травушки. Был он уже не молод, но дело свое знал туго и до седых волос оставался главным добытчиком деревни. Гордей восхищался веселым и улыбчивым отцом, огромным, сильным, но при этом ласковым с детьми и дворовой живностью. Лет так примерно до шестнадцати. А потом, после смерти матери от зимней лихорадки, перестал.

Отец не стал другим, он остался прежним – пусть не таким веселым, как раньше, но все еще мягким и смешливым. Другим стал Гордей. Он начал задумываться о будущем, о том, как меняется его жизнь. И чем больше он думал, тем яснее понимал, что не видит себя в родной деревне лет так через пять. Все стало его раздражать. Старые друзья казались глуповатыми и навязчивыми, окрестные леса – до тошноты скучными, местные девчонки – жадными. Только зазевайся – окрутят вмиг. Моргнуть не успеешь – у тебя свой дом, куча детишек и толстая улыбчивая баба на руках. Вот Веста, конечно, другое дело, но язык у нее, как жало у пчелы. Тьфу, да что такое! Больше никаких Вест! Сам решил – сам пошел. И никто ему, Гордею, не указ!

А куда деваться пареньку, выросшему в лесу, приученному к охоте да заготовке? В соседнюю деревню – да там все так же, только рожи другие. В городок Ельмень, что за тремя холмами? И что там делать – скот не пасут, не охотятся, заняты своими городскими делами, кому там деревенская оглобля нужна? Горшки срамные выносить за горожанами? Нет, нужно было смотреть дальше, заглядывать за горы и реки, желать большего. Ждать и надеяться, что однажды придет и твой черед.

Так Гордей и ждал своего часа, пока не стукнуло ему шестнадцать весен. Утром встал, попрощался с отцом, взял заранее приготовленный узелок с вещами да был таков. Отправился в столицу, в большой город Новоград, потому как там самая жизнь. Это ведь столица! Не комар чихнул.

О визите в Новоград молодой охотник мечтал с того самого мига, как услышал рассказ отца о том, как устроен мир. Узнав, что все они живут на огромном острове, что плавает в великой пустоте, прозываемой астралом, Гордей сначала испугался. Было ему тогда лет пять, но он уже знал, что астрал – слово плохое. Это то, что окружает острова, населенные людьми, то, что в любой момент может поглотить землю и все живое на ней. Когда-то мир был един и в любое место можно было просто дойти. Но потом случился Катаклизм – великая магическая катастрофа, в результате которой мир раскололся на множество островов, которые стали называть аллодами. Эти острова остались плавать посреди магической субстанции – астрала – которую, по легендам, сами боги использовали для сотворения всего сущего. Мир должен был сгинуть, раствориться в астрале, но этому не позволили случиться Великие Маги. Каждый из магов своей волшебной силой мог остановить наступление астрала, защитить от него землю. И потому, когда случился Катаклизм, вокруг башен Великих Магов земля уцелела, превратившись в острова. Так и возникли аллоды – земли, разделенные астралом.

Но связи между аллодами сохранились. С помощью магии люди могли перемещаться с острова на остров. Сохранились и государства – вот, например, родная Кания! Великая страна. В нее входит несколько островов-аллодов. Но главный – Кватох, родина Гордея. А Новоград – столица не только аллода, но и всей Кании. Самый главный город страны! Конечно, молодому охотнику страсть как хотелось туда попасть.

Там любой пригодится, для любого дела. И в обучение можно подрядиться, и на работу, и своим умом прожить. Все там так, как рассказывают заезжие торговцы. Обо всем этом Гордей взахлеб рассказал отцу, выложил как на духу. А он – не ругал. Хмурился, мял в руках кожаный пояс, словно собирался выдрать нерадивое чадо, но не ругал. Вздохнул потом, обнял на прощанье и отвернулся к стене, так и не сказав ни слова. А Гордей отворил дверь и вышел.

Под ногами хлюпнуло. Гордей, задумавшийся о былых днях, за дорогой не уследил, – влетел обеими ногами в лужу, притаившуюся в темноте под кустами. Сердито выбранившись, молодой охотник шарахнулся в сторону, выбрался на сухой островок под корявой елкой и остановился.

Надвигалась ночь. Над вершинами огромных деревьев, в черной пустоте, пылали огоньки звезд. Темнота опустилась на лес тугим покрывалом, запуталась в ветвях и листьях, придавила к земле остатки света и тепла.

Тяжело вздохнув, Гордей бросил взгляд вперед, в просвет между деревьями. Впереди, там, за холмами, скрывался Новоград. Отсюда даже было видно его огни – из-за холмов поднималось светлое зарево от бесчисленных светильников и костров. Если бы не собственная дурость, Гордей сейчас бы уже подыскивал себе ночлег на окраинах столицы. Вот не захотел идти как все, в ногу с обозом, кушай теперь свою гордость, не обляпайся. Хотел напрямую, а вышло – по кривой. Конечно, если упереться рогом, ползти всю ночь по грязной лесной тропинке, то к утру, возможно, он выйдет к Новограду. Усталый, сонный, грязный как свинья.

Сплюнув с досады, Гордей быстро огляделся, пытаясь найти местечко для ночлега, и желательно посуше. Ничего, не в первый раз в лесу ночует, бывало время, неделями с отцом из леса не вылезали. Сглупил, с кем не бывает. Оставим Новоград на завтра. Утром, поди, и веселее в городе, и народ подобрее. В самом деле, в лесу ночью даже лучше. И за постой платить не надо, и чужаков можно не опасаться – особенно всякого ворья, как в той таверне в Ельмене.

Утешая сам себя, Гордей быстро утоптал меж корней елки палую листву, да набросал сверху еще одну охапку. Чего далеко ходить – тут прямо и сухо, и от тропинки недалеко. Сел, снял растоптанные сапоги из кабаньей кожи, которые ему справил в прошлом году отец, и насухо вытер промокшие ноги. Огня решил не разжигать – тепло на улице, не зима.

Завернувшись в толстое колючее одеяло, Гордей тщательно укутал босые ноги, устроился поудобней на своей лежанке, закрыл глаза и тут же засопел в согнутый локоть. Уснул он сразу, даже не успев помечтать о том, как устроит свою жизнь в Новограде.

2

Проснулся Гордей сразу, мгновенно перенесясь из чудесного сна о поющей радуге в ночной промозглый лес. Широко распахнув глаза, он бесшумно сел и прислушался – не почудилось ли?

Нет, не почудилось. На тропинке, ведущей на холм, шуршали мокрые ветви лещины, словно сквозь них продиралось стадо кабанов. Гордей подобрал под себя ноги, взял в руку охотничий нож и привстал, напряженно вслушиваясь в ночь. Если это в самом деле кабаны, то будет разумнее убраться с их дороги. Но сейчас ночь, и… И это не животные.

Человеческие голоса были тихими, но вполне явными. Гордей не разбирал слов, но голоса зудели и зудели, словно их обладатели спорили. Они не приближались – судя по хрусту сучьев, какая-то компания остановилась в лесу недалеко от тропинки, чтобы переждать ночь в лесу, и теперь весьма шумно готовилась к ночевке.

Расслабившись, Гордей выпустил нож и сел на одеяло. Видать, тоже путники, застигнутые врасплох ночью и вынужденные заночевать в лесу. Правда, шли они скорее из Новограда, ведь если бы они шли следом за Гордеем, он бы их услышал. Странно.

Стараясь успокоиться, Гордей лег обратно на лежанку, набросил на себя одеяло. Но сон не шел. Молодой охотник так и лежал, вслушиваясь в ночные шорохи и далекий гул голосов. Вскоре из ночи повеяло дымом – беспокойные соседи, судя по всему, пытались разложить костер. Из сырых сучьев. В насквозь промокшем лесу.

Ухмыльнувшись, Гордей перевернулся на другой бок и закрыл глаза, пытаясь уснуть. Но дым костра, расползавшийся по лесу, напомнил ему о пустом, как пересохший колодец, желудке. Захотелось есть – так остро и внезапно, что охотник резко сел и жадно втянул носом ночной воздух, терпко пахнущий горелым деревом.

Последний раз он ел прошлым утром – так, перекусил свежим хлебом в придорожном трактире, где останавливался попутный обоз. В дорогу ничего брать не стал, думал, что заночует уже в Новограде. И охотиться не стал – пожалел времени, хотя видел в лесу следы зайцев и кабанов. И вот теперь наказание – живот скрутило от голода, а во рту полно слюны от сладкого запаха костра и ароматов жареного мяса.

– Была не была, – пробормотал Гордей себе под нос, нашаривая в темноте свой узелок с вещами. – Не звери – же они какие, люди ведь.

Наскоро добыв из вороха белья сухие портянки, Гордей обмотал ступни и втиснул ноги в еще мокрые сапоги. Остальные вещи покидал на одеяло, смотал его, перехватил ремнями. Собрался.

Поднявшись на ноги, Гордей еще раз втянул носом ароматы жарящегося мяса и двинулся на звуки голосов. Идти сквозь кусты было трудно, но охотник приловчился раздвигать ветви луком со снятой тетивой – как простой палкой.

В ночной тиши голоса раздавались все четче, и Гордей без труда догадался, что лагерь соседей в сотне шагов от него – вверх по тропинке. Туда он и двинулся, гадая на ходу, как лучше представиться, да так, чтобы не напугать путников.

Думал он долго, невольно замедляя шаги, но так ничего и не придумал. Очнулся от раздумий, когда до лагеря было рукой подать – сквозь кусты уже виднелся огонек костра, разложенного в стороне от тропинки. Задумчиво хмыкнув, Гордей почесал кончик носа и двинулся напрямик к костру, через кусты.

Голоса звучали все яснее, теперь можно было разобрать, что разговаривают как минимум пятеро. Странно они говорили – так, словно рот камнями набит. Вроде все понятно, но слов не разобрать.

Когда до полянки с костром оставалось десяток шагов, Гордей остановился, одернул свою охотничью куртку, пригладил пятерней черные вихры и постарался принять безобидный вид. Это, по словам отца, удавалось ему без труда – ростом он был невелик, в плечах не слишком уж широк. Не богатырь, чего уж там. Лесной охотник.

Следующий шаг Гордей так и не сделал – застыл с поднятой ногой и раскрытым ртом. Голоса у костра зазвучали громче, но охотник не пошевелился, чувствуя, как колотится сердце. Он слышал. Четко и ясно он слышал звук удара и стон боли. Хуже того, в том стоне молодой охотник услышал нотки отчаянья. Это не просто дружеская оплеуха, не ссора за кусок мяса. Ударили кого-то слабого. Намеренно. Жестко.

Голоса звучали все громче и яростней, у костра явно разгорелась ссора. Гордей медленно, не дыша, опустил ногу, присел и тенью скользнул за ближайший куст лещины, как делал это во время охоты. Там, переведя дух, охотник медленно нашарил на груди куртки заветный кармашек и вытащил длинную нить тетивы. Затаив дыхание, охотник в мгновенье ока натянул лук и передвинул колчан за спину, так, чтобы можно было рукой нащупать стрелы. Немного поразмыслив, достал одну, взял в ту же руку, что и лук. И лишь потом медленно, осторожно, выполз из-за куста и двинулся вперед – на шум голосов.

До костра оставалось всего ничего – рукой подать. Гордею всего-то и надо было переползти к соседнему раскидистому кусту, чтобы увидеть всю картину целиком. И то, что он увидел сквозь кусты лещины, ему не понравилось.

Их и в самом деле было пятеро. Двое сидели у костра, грея промокшие ноги. Еще трое стояли рядом, отчаянно размахивая руками и о чем-то жарко споря. Выглядели эти ребята вовсе не как купцы. Те двое, что сидели у костра, – сущие разбойники. Здоровенные, крепкие, в ладных черных куртках, поблескивающих металлическими нашивками. И у каждого под рукой меч. Так же выглядел и тот, что стоял на ногах и громче всех кричал на путников, одетых как обычные горожане. Эти выглядели поплоше – хлипкие, лица открытые, оружия не видно, лишь черные плащи до пят.

Затаив дыхание, Гордей окинул взглядом поляну. Ничего необычного – старое поваленное бревно, обросшее мхом, рядом большой костер, у самого края – ворох пожитков. Сумки, котомки, коробки. Большой сверток вроде заморского ковра, да еще один поменьше.

Внезапно руки у Гордея вспотели, а сердце пустилось вскачь. Глядя на то, как крикуны размахивают руками, он вдруг понял, почему не может разобрать слова. Говорили они на чужом языке, не на канийском. Иноземные купцы? С охраной? С южного порубежья? А может, и вовсе с другого аллода? Очень может быть. Но что им делать здесь, среди ночи, в сыром лесу, когда до Новограда рукой подать?

В замешательстве Гордей сглотнул пересохшим горлом. Что делать? Показаться или нет? Вроде как не его это дело – все, что тут происходит. А вроде и тревожно. Кто кричал-то? Может быть, кому-то нужна помощь, может, тут раненый…

Спор у костра внезапно закончился – путник в черном плаще резко взмахнул обеими руками, и все умолкли, как по команде. В наступившей тишине, под треск костра, странный путник бросил короткое слово, потом развернулся и быстро пошел сквозь лес – в сторону Новограда. За ним последовал и второй человек в плаще – быстро и споро, словно ему не впервой было бродить по ночному лесу. Гордей и дух перевести не успел, как на поляне остались только трое громил, напоминавших лесных разбойников.

Тот, что стоял на ногах, выразительно плюнул вслед путникам в плащах, а потом с досадой пнул ногой большой сверток, лежащий у костра. Сверток застонал, и кровь бросилась в лицо Гордею. Ну конечно! Это ведь человек, завернутый в тряпье! Связанный, лежит у костра, а рядом… Молодой охотник невольно сглотнул. Второй сверток был мал – вполовину первого размером. Неужели ребенок?

Сердито засопев, Гордей тронул пальцем тетиву лука и прищурился. Слышал он о таких нелюдях – похитят кого, затащат в лес, а потом выкуп требуют. Разбойники, как есть. Хоть таких душегубов в родных лесах не водилось, но слухи-то по земле ходят, далеко разносятся. Каких только злодеев на свете не бывает.

Словно откликаясь на мысли охотника, большой сверток зашевелился, застонал. Бандиты, сидевшие у костра, глухо заворчали, но их вожак, оставшийся на ногах, цыкнул на них и склонился над пленником. Гордею не было слышно, о чем они говорили, но вожак вдруг снял с пояса большую флягу, склонился еще ниже… И тут же полетел на землю.

Сверток словно взорвался изнутри. Сквозь материю протиснулась одна рука, вторая, блеснул в отблесках костра нож. Гордей вскочил на ноги, не зная, что делать, – то ли броситься на помощь, то ли бежать. Он был в замешательстве пару секунд, не больше, но этого хватило, чтобы все кончилось.

Вожак откатился в сторону, подальше от опасного взмаха ножом, а его дружки разом вскочили на ноги. Человек, все еще спутанный тряпьем, попытался встать, выбраться из своего кокона, но бандиты, перепрыгнув костер, одновременно бросились на него. Первый ударил ногой по руке с ножом, выбив оружие, второй же накинулся на пленника как дикий зверь и в мгновенье ока навалился ему на грудь обеими коленями.

Когда вожак поднялся с земли, отчаянно бранясь и отплевываясь, пленник уже лежал на спине у костра, не в силах пошевельнуться. Первый бандит стоял на откинутой в сторону руке, из которой только что выпал нож, а второй так и сидел на груди пленника, что-то злобно рыча в побелевшее от боли лицо.

Отсюда, из-за куста, Гордею было плохо видно. Он только увидел, что у пленника длинные черные волосы, бледная кожа, хрупкие длинные руки… Неужели баба? Мать с ребенком?

Гордей прикусил губу. Решительно, быстро и ловко наложил стрелу на тетиву и замер. Натянуть? Выстрелить в спину? Но это не белка, не кабан. Это человек! Да еще в спину! Отец этому не учил. Не говорил даже ничего. Старый пень…

Руки у Гордея затряслись, спина взмокла от пота, как будто он стоял на летнем солнцепеке, а не в ночном сыром лесу. Что же это делается?

Вожак тем временем подошел к костру, подхватил с земли свою флягу, буркнул что-то подручным, и те сразу же зашевелились. Оба вскочили на ноги, встряхнули пленника, как куль с тряпьем, приподняли, поставили на колени, руки заломили за спину. Один бандит вцепился в длинные черные волосы, оттянул голову пленника назад, так чтобы глядел сверху вниз на подошедшего вожака.

Тот подошел медленно. Глянул сверху вниз, равнодушно, с презрением, потом повесил флягу на пояс и буднично, с равнодушием, взмахнул рукой. Удар пришелся по скуле пленника – тот вздрогнул всем телом, застонал сквозь сцепленные зубы, с ненавистью глядя на бандита. А тот, даже не изменившись в лице, снова взмахнул рукой. Из разбитого носа пленника брызнула кровь, он снова застонал, уже не пытаясь даже смотреть в глаза бандитам, а их вожак размахнулся снова…

Что-то внутри Гордея лопнуло, как старая тетива. С гулом оборвалось, оставив после себя лишь неуловимый привкус горькой полыни и крови во рту.

Ничуть не таясь, охотник выступил из-за куста, вскинул лук, рывком натянул тетиву. И когда сердце замерло между двумя ударами, затаил дыхание и – отпустил стрелу.

3

Короткая палочка с куцым перышком, рассчитанная максимум на зайца, свистнула в воздухе и с чавкающим звуком вонзилась в бедро главарю, уже поднимавшему руку для нового удара. Бандит взревел от внезапной боли, повалился на землю, хватаясь руками за ногу, а Гордей уже сунул руку за спину, нашаривая новую стрелу.

Разбойник, державший пленника за вывернутые руки, с гортанным криком бросил свою жертву и рванулся навстречу охотнику, выхватив из ножен на поясе короткий меч. Второй бросился к костру – за мечом, лежавшим у огня.

Гордей, не дрогнув, наложил стрелу на тетиву, рывком натянул лук и разжал пальцы, целясь в бандита, бегущего ему навстречу с обнаженным клинком. Расстояние было невелико, стрела не успела набрать силу, но Гордей и не пытался пробить тяжелую кожаную куртку врага. Он целил в ноги. Но на этот раз стрела лишь царапнула бедро бандита. Он даже не замедлил шаг – рванулся к стрелку, занося над головой меч для смертельного удара. Времени для новой стрелы не было, но Гордей не дрогнул – прыгнул вперед, навстречу бандиту и ткнул ему в лицо концом лука – быстро, сильно, как всаживал рогатину в матерых кабанов.

Бандит, не ожидавший нападения, отпрянул в сторону, и деревянное навершие лишь царапнуло его по небритой щеке. Но и его удар пропал даром – рука дрогнула, и меч свистнул в паре пальцев от головы охотника. Гордей не стал дожидаться новой атаки – метнулся в сторону, перехватил лук обеими руками и хлестко, с размаха, ударил по руке бандита, отбив его выпад.

Разбойник ругнулся, отступил на шаг, готовясь к нападению, и в тот же миг Гордей снова рванулся вперед и что было сил ткнул концом лука в лицо врага. На этот раз тот не успел увернуться – удар пришелся в глаз, и разбойник, взревев от боли, беспорядочно замахал перед собой мечом, пытаясь отогнать настырного противника. Гордей отпрыгнул на пару шагов, вырвал из колчана стрелу и в мгновенье ока спустил тетиву.

Он целил в плечо – в руку, державшую меч, надеясь, что там, на рукаве, кожа потоньше. Но бандит успел взмахнуть мечом, развернулся, и короткая деревянная стрела вонзилась ему в шею, пробив ее насквозь. Сдавленно забулькав, разбойник выронил меч, схватился руками за шею и упал на колени, пытаясь зажать рану. Ошеломленный Гордей отступил на шаг, не в силах отвести взгляда от умирающего, и это его спасло.

Второй бандит налетел на него, размахивая клинком, но из-за движения стрелка промахнулся. Шагнув дальше, разбойник плечом толкнул Гордея, и охотник, сбитый с ног, полетел кувырком на землю. Пытаясь приподняться, он взглянул наверх и замер. Прямо над ним возвышался негодяй с обнаженным клинком, воздетым над головой. Заросшее черной щетиной лицо исказила злая ухмылка, узковатые глазки злобно сверкнули. Гордей вскинул руку с зажатым в ней луком, надеясь хоть как-то отвести удар, и тут же понял – не поможет. Время на секунду остановилось, замерло, а потом пустилось вскачь.

Лицо бандита вдруг исказилось от боли, он заревел, дернулся, и из его рта брызнула кровь – прямо на Гордея. Разбойник так и не успел повернуться – его ноги подкосились, и он тяжело рухнул рядом с охотником, успевшим отодвинуться в сторонку. Не веря своим глазам, Гордей уставился на рукоять кинжала, торчащую из спины врага. И лишь потом, услышав крик от костра, заставил себя отвести взгляд от оружия поверженного врага и взглянуть на поле боя.

У костра, прямо рядом с огнем, стоял на коленях высокий человек с длинными черными волосами и смотрел на Гордея. Из разбитого носа по его губам текла кровь, лицо было бледным, как простыня, но глаза яростно сверкали желтыми отблесками костра. Увидев, что охотник цел, пленник помахал ему рукой – и только сейчас Гордей понял, что именно он метнул тяжелый кинжал в бандита. Бандиты!

Вспомнив о раненом в ногу вожаке, Гордей вскинулся, поднялся на колени и заозирался в поисках противника. Тот обнаружился быстро – лежал на спине у дальних кустов, куда, видимо, отполз в попытке убраться подальше от места схватки. И лежал он неподвижно, потому что на его груди сидела… рысь?

Гордей вскочил на ноги, не веря своим глазам. На груди поверженного вожака бандитов действительно кто-то сидел. Кто-то замотанный в тряпье, похожий на ребенка, но с круглой лохматой головой, с острыми кошачьими ушами. Пораженный охотник замер на месте, пытаясь осознать увиденное. Эта рысь, похожая на ребенка, держала в мохнатой лапе нож, приставленный к горлу вожака. Она шипела и плевалась, что-то выговаривая, но Гордей никак не мог разобрать, что именно.

– Сюда, – крикнул от костра черноволосый пленник, медленно поднимаясь на ноги. – Сюда иди! И верни мой нож!

Гордей медленно, словно во сне, повернулся, рывком вытащил нож из спины мертвого бандита и побрел к черноволосому, стоявшему у костра и пытавшемуся отряхнуть грязь с черного помятого камзола. Бросая косые взгляды на странное существо, оседлавшее вожака бандитов, Гордей медленно подошел к костру, протянул нож черноволосому пленнику и ахнул, рассмотрев странные бугорки за его плечами, прямо под камзолом. Крылья! Значит, это эльф. Самый настоящий эльф – высокий, черноволосый, хрупкий на вид и с блестящими желтым глазами.

– Мой нож, пожалуйста, – попросил эльф, протягивая руку за клинком.

Гордей очень осторожно протянул нож бывшему пленнику и отступил на шаг, рассматривая черноволосого. Раньше он никогда не видел эльфов. Конечно, он знал, что где-то на соседних аллодах живут эльфы и что они часто появляются в Новограде. Но в глухомань, где вырос Гордей, они никогда не заглядывали. И тут его как молнией ударило – он вдруг понял, что это за странная рысь сидела на груди вожака бандитов. Еще пару месяцев назад пронесся слух – дескать, эльфы разыскали в астрале новую разумную расу. Мелких пушистых весельчаков – гибберлингов. И что видом они похожи на забавных котят…

Гордей перевел взгляд на вожака бандитов, пытаясь рассмотреть того человечка, что сидел на его груди. Он действительно напоминал ребенка – росточком был едва по пояс Гордею. На нем была кожаная куртка и тканые штаны, покрытые слоем мокрой лесной грязи. Из рукавов куртки виднелись волосатые рыжие лапы. Голова действительно напоминала кошачью, но если присмотреться, то, в общем-то, может, и собачью. Или медвежью. А может, и человеческую, просто покрытую серой шерстью…

Рыжая лапа гибберлинга вдруг взметнулась, и нож, блеснувший в отблесках костра, полоснул главаря бандитов по шее. Тот захрипел, засучил ногами, а гибберлинг лишь надавил ему коленями на грудь и стоял так, пока разбойник не перестал дергаться. Потом гибберлинг обернулся и бросил косой взгляд на онемевшего Гордея. У этого существа была чуть вытянутая морда, раскосые большие кошачьи глаза. Рыжая с белым шерсть на подбородке собиралась в кисточки, напоминавшие короткие заплетенные косички. Прищуренные глаза, пылающие огнем, шерсть на лице в крови – своей и чужой, зубы оскалены… Он напоминал взбешенную до предела рысь-убийцу, а не игривого котенка из рассказов бродячих торговцев.

– Надо уходить, – прошипел гибберлинг, поднимаясь на ноги и направляясь к ошеломленному охотнику. – Придут еще. Он сказал.

Гордей, не зная что сказать, лишь открыл рот и тут же закрыл – когда эльф обернулся и положил ему на плечо узкую белую ладонь.

– Спасибо, – хрипло сказал он. – Ты спас нам жизнь, мне и моему другу.

– Да не за что, – пролепетал Гордей, глядя в желтоватые глаза эльфа. – Я же не мог пройти мимо, ну то есть мог, но я…

– Я Винсент ди Грандер, – представился эльф, не убирая руки с плеча юноши. – А это мой друг, гибберлинг Эрик из семейки Резак. Мы благодарим тебя за спасение из рук этих негодяев.

Голос у него был низкий, чарующий и совсем не соответствовал внешнему виду эльфа, выглядевшего весьма помятым. Казалось, этот голос сейчас звучит где-то на Совете Мудрецов – вот там ему самое место. Гордей невольно заслушался и тут же поморщился, когда хриплый голос гибберлинга, напоминавший сип простуженного кота, произнес:

– Ты сам-то кто будешь, человече?

– Я Гордей, Гордей Ветров, – ответил юноша, очнувшись от наваждения. – Охотник я. В Новоград вот шел, а тут ночь, я решил ночевать, а тут вы, и тут…

Эльф похлопал Гордея по плечу, улыбнулся и убрал руку.

– Благодарю тебя от всего сердца, – сказал он. – Мы в долгу у тебя.

– Винс, надо уходить, – сердито повторил гибберлинг, вытирая лезвие ножа о рукав. – Они пошли за помощью, но скоро вернутся. Пойдут по следам.

– Не будь таким грубым, Эрик, – сухо произнес эльф. – Молодой человек рисковал ради нас жизнью. Мы должны проявить хотя бы немного вежливости.

– Ага, рисковал, – хмуро произнес гибберлинг, зыркнув снизу вверх на Гордея. – Наверное. Не доверяю я этим дылдам…

– Просто ты их еще плохо знаешь, – ответил эльф и повернулся к охотнику. – Гордей Ветров, я хочу попросить у тебя прощения.

– За что? – опешил Гордей.

– Ты нам помог, – медленно ответил Винсент, наблюдая за тем, как гибберлинг суетится у костра, собирая в мешок все, что могло пригодиться в дороге. – Но, боюсь, эта помощь дорого тебе обойдется. Нас преследуют могущественные враги. И теперь, боюсь, они будут преследовать и тебя.

– Это как так преследуют? – Гордей сделал шаг назад. – Вы что, украли что-нибудь?

– Нет, – эльф рассмеялся. – Нет. Это они хотят украсть нас и выпытать наши секреты. Мы должны уходить отсюда, и быстро. И я предлагаю тебе пойти с нами. Ведь если преступники вернутся, они найдут тебя и будут пытать, чтобы узнать, что произошло сейчас здесь.

– С нами? – Гибберлинг, наклонившийся за оброненным бандитами мечом, фыркнул. – Винсент, не валяй дурака.

– Зачем мне с вами идти, – настороженно отозвался Гордей. – Я лучше к страже в Новоград пойду. Расскажу про разбойников.

– Стража не сможет тебя защитить, – мягко проговорил эльф, и его чарующий голос зазвучал как колокольный набат. – Это не просто бандиты, это враги Кании. Пойдем с нами. Мы уйдем далеко, запутаем следы, а тогда уже расстанемся. Друзьями.

Гордей помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Конечно, если сейчас по этой ночной тропке должны вернуться преступники, да еще с подмогой, то лучше, конечно, уйти отсюда.

– Пойдем, Гордей, – снова позвал эльф. – Нам нужна твоя помощь. Нам нужен проводник. Мы устали и ранены и не знаем этих мест. Пожалуйста, помоги нам.

– А, помочь, – протянул Гордей. – Ну, ладно тогда.

Гибберлинг, поименованный Эриком, подошел ближе, глянул снизу вверх, пытаясь заглянуть в глаза охотнику. Вид у него был строгий, если не сказать – суровый. Гордей попытался улыбнуться, но мрачный гибберлинг сунул ему в руку мешок, набитый всяким барахлом.

– Взялся помогать, вот и помогай, – заявил Эрик. – А теперь, дылды, быстро взяли ноги в руки и бегом за мной.

Без долгих слов гибберлинг развернулся и, прихрамывая, зашагал в темноту ночного леса.

4

Шли всю ночь. Продираясь сквозь мокрые кусты, чавкая грязью и палой листвой. Шли медленно, но упорно, держась в стороне от прохожих тропок, забирая все глубже в лес. Сначала Гордей шел последним, прикрывая отход отряда. Он напряженно вслушивался в ночь, пытаясь разобрать тяжелое дыхание преследователей, но слышал только обычные звуки ночного леса. Пересвистывались ночные пичуги, шуршала в кустах острозубая мелочь, вышедшая на ночной промысел. И тяжело гудели ночные жуки всевозможных размеров, жадные до нектара цветов, распускающихся только по ночам.

Первым уверенно шагал гибберлинг. Даже не столько шагал, сколько скользил сквозь высокую траву, нырял под низкие ветви и притом сердито фыркал, как возмущенный кабан. Долговязому эльфу приходилось хуже – ему нужно было протискиваться меж стволами и ветками кустов. Несмотря на раны и усталость, он делал это так ловко, что Гордей невольно устыдился своей походки. Он, охотник, выросший в лесу, производил шума больше, чем эта странная парочка.

На ходу не разговаривали, берегли дыхание. Через пару часов Эрик вдруг остановился и медленно опустился на землю. Он тяжело дышал и явно не мог идти дальше. Он даже ничего не сказал, когда эльф подошел ближе и неожиданно легко поднял его на руки, как ребенка. Гордей тоже ничего не сказал – просто двинулся вперед, раздвигая ветви деревьев так, чтобы странному эльфу было удобно идти со своей ношей.

Заняв место проводника, Гордей невольно стал прикидывать, куда нужно идти. Эти места он не знал. Но за время пути столько наслушался о Новограде, что ориентировался в этих краях не хуже местного жителя. Сквозь раскидистые кроны проглядывало звездное небо, на деревьях было полно мха, над дальним холмом тлело зарево большого города – все это позволило Гордею быстро сориентироваться.

Припомнив карту Новограда, виденную им еще в родной деревне, охотник без труда догадался о том, куда их вел гибберлинг. Он, оказывается, обходил Новоград по широкой дуге, пытаясь выбраться от хоженых тропок к стороне берега. Там, недалеко от города, земля обрывалась огромным обрывом, за которым плескался вечный астрал, потихоньку пожирающий эту землю.

Гордей не очень хорошо знал историю – охота в лесу не располагает к сидению за книжками. Но всегда любил послушать истории дедов, собиравшихся на завалинке племенного дома, чтобы обсудить старые времена да промыть косточки молодежи. Как ему было известно, волшебство Великих Магов сдерживало натиск астрала, не давая этому великому пределу уничтожить аллод. Великий Маг Тенсесис присматривал за родиной Гордея и, конечно, за столицей – Новоградом. Молодой охотник помнил рассказ о том, что во время Катаклизма астрал подобрался почти к самому городу, прежде чем Великий Маг его остановил. И получилось так, что Новоград стоял, в общем-то, на берегу великого ничто. С одной стороны – леса, поля, дороги, а с другой – огромный берег, обрыв, уходящий в никуда. И вот именно к нему, судя по всему, и держал путь гибберлинг.

Продолжить путь Эрика не составило труда для охотника. Он только взял еще правее, чтобы оставить между отрядом и городом побольше дикого леса. Конечно, так до берега астрала за городом идти дольше, но, по-хорошему, зачем туда вообще идти? Еще немного, и получится так, что они сами себя загоняют в угол. Броситься головой вниз в бездну, чтобы уйти от преследования? Не самая здравая идея.

Гордей оборачивался пару раз, подумывая завести разговор с эльфом, но всякий раз отступался. Винсент выглядел смертельно уставшим. Он нес на руках гибберлинга, тяжело ступая по лесу и с трудом выдирая ноги из ловушек палой листвы. Ему явно было не до разговоров – белое лицо искажено гримасой, желтоватые глаза прикрыты, а маленькие прозрачные крылышки за спиной скомканы и смяты в один жутковато выглядевший ком.

Всякий раз Гордей отворачивался, так и не решаясь начать разговор. И лишь когда услышал за спиной шум и треск, посмел окликнуть эльфа. Тот не ответил, и молодому охотнику пришлось вернуться назад по своим следам.

Эльф не выдержал. От усталости Винсент просто рухнул на землю, на ближайший сухой бугорок под раскидистым кустом лещины, да так и остался лежать, тяжело дыша. Ему только хватило сил осторожно пристроить Эрика рядом с собой.

– Как вы? – тихо спросил Гордей, подойдя ближе. – Вам плохо?

– Лучше, чем пару часов назад, – сдержанно отозвался Винсент. – Мне нужно немного поспать. Пожалуйста, Гордей, присмотрите за Эриком, он так устал.

– За своей мамой присмотри, свистун, – буркнул гибберлинг, не открывая глаз. – Я сейчас. Дух переведу и эта… Встану.

– Отдыхайте, – мягко сказал Гордей, выпрямляясь. – Я подежурю. Если кто-то пойдет по нашим следам, я вас разбужу.

Винсент без лишних разговоров быстро свернулся калачиком на сухой кочке и тут же закрыл глаза, провалившись то ли в беспамятство, то ли в сон. Гибберлинг же еще поворчал пару минут, даже попытался встать, но потом, тяжело вздохнув, все же позволил себе задремать.

Гордей, глядя на это сонное царство, лишь головой покачал. Что же это за злодеи, что так обращаются с разумным людом? Кошелек украсть – понятно. Ну драка бывает, заденут кого, а то и убьют случайно – это плохо, но понятно. А тут – бить ради самой злобы. Может, и прав был отец, когда говорил, что в больших городах есть, конечно, и большое добро, но и большое зло тоже.

Покачав головой, охотник пристроил рядом с эльфом мешок, набитый барахлом разбойников, выпрямился и побрел в ночь – обратно по своим следам. Если преследователи и придут, то именно с этой стороны. Если выйти им навстречу, то можно будет заметить их пораньше и быстро вернуться к спутникам. Или…

Пораженный новой мыслью, Гордей остановился, сунул руку в карман куртки и вытащил моток тонкой веревки, прихваченной в лагере разбойников. Потом он бросил взгляд на острую ветку с множеством сучков, взглянул на нож у пояса и улыбнулся. До рассвета далеко, сна – ни в одном глазу. Надо же себя чем-то занять?

5

Рассвет Гордей встретил в сладкой дреме, где сон от яви отделяет лишь крохотный шажок. Вроде виделась ему высокая светловолосая девица. Может, знакомая, а может, и нет. Доспехи на ней военные, а сама дразнится, как дитя.

Дремал он за раскидистой елкой, удобно устроившись между корней. Нет, не спал – но порой подремывал, оставаясь на стороже. Ему и раньше доводилось проводить так ночь, сидя в засаде на охоте. Вроде и отдыхаешь, а вроде и на посту – тут главное не заснуть по-настоящему.

Заслышав сквозь дрему тихий хруст, выбивавшийся из обычной песни утреннего леса, Гордей вскинулся и положил руку на нож. Прислушавшись, он понял, что хруст донесся с места стоянки его странных спутников. Гордей медленно встал, огляделся и бесшумно скользнул по палой траве обратно, к лагерю.

Утро хоть и выдалось хмурым, но все же солнышко разогнало мрак. В его зыбком свете лес выглядел уже не таким мрачным, как ночью. Робкие лучи солнца пробивались сквозь огромные кроны деревьев, с листьев и веток бесшумно падали в траву хрустальные капли ночного дождя. Пахло свежими травами и старой листвой. Это был хороший лес, добрый, почти как у Гордея дома. А все, что было вчера, – просто ночной кошмар, и этим утром достаточно просто проснуться, чтобы все это кончилось.

Вздохнув, охотник осторожно обошел глубокую лужу под кустом, бесшумно перескочил на корни соседней елки и подошел к полянке, на которой вчера путники устроили ночлег. Она была окружена кустами лещины, и Гордей услышал своих спутников прежде, чем увидел их.

– Самое время уйти, – хриплым шепотом произнес невидимый за кустами Эрик. – Просто встанем и пойдем.

– Куда? – в низком голосе эльфа звучала насмешка. – К обрыву?

– Да, – твердо произнес гибберлинг. – Нам нужно туда, поближе к астралу.

– И что ты там будешь делать? Сидеть на камешке?

– А хоть бы и на камешке, – буркнул Эрик. – Все лучше, чем тут.

– Мы не знаем, что происходит в городе, – спокойно произнес эльф. – Эрик, друг мой, мы по уши в… болоте. Они не оставят нас в покое, ты сам знаешь.

– Ну если ты по уши, то я… Про меня и говорить нечего, – отозвался гибберлинг. – Нам нужно время. Немного времени.

– И помощь, – напомнил эльф. – Нам нужна помощь хорошего человека.

– Ну не верю я ему, – прошипел Эрик. – Все слишком удачно складывается! Так вовремя появился. Ниоткуда. Мимо проходил!

– Не злись, – мягко попросил Винсент. – Ты еще плохо знаешь людей. Этот охотник – почти ребенок. Он только делает свои первые шаги в большой жизни. И он не побоялся в ночном лесу прийти на помощь тем, кто в ней нуждался. Разве у вас не принято так поступать?

– Ну, то мы, – буркнул гибберлинг. – Не знаю, как тут эти дылды себя ведут. Я-то ничего хорошего от людей не видел, ты знаешь.

– Знаю, – тихо произнес эльф. – Люди открылись тебе со своей худшей стороны. Но есть у них и сторона светлая – и ты видел ее ночью. Ребенок, блуждающий в ночном лесу, без колебаний вступил в бой с врагом, значительно превосходящим его силой. Ринулся в безнадежный бой, чтобы помочь слабому. Ты понимаешь, что это значит?

– Да, – тихо произнес гибберлинг. – Они порывисты и глупы. Получается, ближе к нам, чем к вам.

– И они не все одинаковы, – наставительно произнес эльф. – Помни об этом, Эрик, если все еще хочешь иметь дело с Канией.

– Да помню, помню, – буркнул гибберлинг, – но мы в этом проклятом лесу, у нас на хвосте убийцы, и что-то меня не тянет на мудрые разговоры. Надо что-то делать, Винс!

– Надо, – согласился эльф. – Нам нельзя возвращаться в город, нас мгновенно выследят. Они наверняка наблюдают за всеми воротами и за гостевым домом. Но нам нужно знать, что сталось с посольством гибберлингов. И кто действительно замешан в нападении.

– Песий хвост, – буркнул Эрик. – Никому верить нельзя. Никому, понимаешь?

– Ты ошибаешься, – мягко произнес эльф и повысил голос. – Гордей! Гордей, пожалуйста, подойди к нам. Подслушивать нехорошо.

Охотник выбрался из-за кустов, смущенно отводя взгляд. Уши его пылали от смущенья, а руки нервно теребили кожаный пояс. Он не хотел подслушивать – вот честно, не хотел. Но разговор был таким интересным, что он просто забыл, что вовсе не к нему были обращены эти слова.

– Так и знал, – буркнул Эрик, бросая косой взгляд на охотника. – Вынюхиваешь?

Румянец перебрался с ушей Гордея на его щеки.

– Я не хотел! – начал оправдываться он. – Просто я подошел, а вы говорили, и я…

– Не обращай на него внимания, – сказал Винсент. – Он тебя дразнит. Подойди ближе, охотник. Что ты понял из нашего разговора?

– Только то, что в городе на вас напали и вы боитесь возвращаться, – отозвался Гордей. – Но я правда не понимаю. Если это разбойники, почему бы вам просто не пойти к страже?

– Стража не всесильна, – задумчиво отозвался эльф. – Как только мы появимся в городе, те, кто за нами следит, сразу нападут и снова нас похитят. А может, и убьют на месте. Мы просто не дойдем до стражи. Кроме того…

– Кроме того, – вмешался гибберлинг, – пес его знает, может, это и с разрешения стражи на нас напали!

– Стражи? – воскликнул Гордей. – Да как такое может быть?

– Стражники тоже люди, – тихо сказал эльф. – Их можно и подкупить, и запугать. И даже просто убедить в том, что они выполняют правильный приказ. Стражник на воротах, который заметит нас, может просто шепнуть нужному человеку о том, что мы появились в городе. Только и всего. Но это все погубит.

– Вы просто не верите людям, – твердо произнес Гордей. – Я слышал.

– Мы пока не знаем, кому именно можно доверять, – поправил Винсент. – Мы знаем, что среди людей есть много хороших. Но есть и плохие – именно они и напали на нас ночью.

– Да, я видел, – мрачно произнес Гордей. – Они хотели выпытать у вас, где вы прячете сокровища?

Гибберлинг вдруг по-кошачьи выпучил глаза на охотника и сухо закашлял, как будто ему в глотку попал клок шерсти.

– Эрик, перестань, – с неприязнью сказал Винсент. – Твой смех иногда звучит очень пугающе.

– Сокровища, – пробулькал гибберлинг. – Ох ты ж.

– Он еще ребенок, я говорил тебе об этом, – с раздражением напомнил Винсент. – И он…

– Я не ребенок, – обиженно перебил Гордей. – Я охотник.

Гибберлинг снова закашлял, а эльф устало поднял руки и закрыл ладонями лицо, перепачканное грязью и потеками крови. Гордей обиженно засопел, косо поглядывая на веселящегося Эрика.

Винсент, наконец, отнял руки от лица, посмотрел на грязные ладони, бросил взгляд на плечо черного камзола – разодранное и залитое засохшей кровью, а потом поднял взгляд. Гордей непроизвольно отступил на шаг, сжав кулаки, а гибберлинг поперхнулся и закашлялся уже по-настоящему.

Глаза эльфа пылали желтым огнем. Его лицо изменилось – осунулось, заострилось. Из него ушли доброта и мудрость. Осталась только жесткость – та самая, с которой бессмертные эльфы истребляли своих смертных врагов.

– Заткнись, рыжий, – прогремел Винсент, и в его голосе на этот раз слышались раскаты грома. – Помолчи хоть пять минут. Мне тоже не доставила удовольствия наша ночная прогулка.

Гибберлинг отчаянно завращал выпученными глазами и попытался отползти в сторонку. Из его горла вырвался только сухой хрип, хотя он явно пытался что-то сказать, и, судя по всему, весьма нелестное.

– Охотник, – веско уронил эльф, – подойди ближе.

Ноги Гордея сами, помимо его воли, сделали шаг вперед, неся хозяина ближе к сидевшему на траве эльфу.

– Послушай меня, Гордей, – медленно произнес Винсент, не сводя с охотника пылающего взора. – Мы в сложном положении. Мы в опасности. Но это не касается тебя. Ты можешь уйти прямо сейчас, если хочешь. Возможно, тебя потом будут искать, а возможно, и нет. Если ты вернешься домой, в свою глухомань, то тебя и вовсе никто никогда не найдет. Ты хочешь уйти? Говори свободно, не бойся ничего.

– Нет, – медленно произнес Гордей. – Я не хочу уходить.

– А чего же ты хочешь? – веско спросил эльф.

Гордей медленно поднял голову, посмотрел на строгого Винсента, перевел взгляд на притихшего гибберлинга. Тот сидел на мокрой траве и вновь, как и ночью, стал напоминать грязного усталого кота, наряженного шутниками в разодранную в клочья курточку и грязные штаны. Рыжая шерсть на лице слиплась, над верхней губой видна засохшая полоска крови. Ноги, торчащие из порванных штанин без башмаков. Просто пушистые лапы, когда-то бывшие рыжими, а теперь черные от засохшей лесной грязи.

Что он хочет? Приключений? Он же шел за приключениями? За новой жизнью? Гордею вдруг вспомнился отец – огромный плечистый охотник Ветров. Тот самый, что не позволил другим охотникам избить воришку из соседней деревни, воровавшего дичь из силков. Что бы сказал отец, если бы знал все это?

– Я хочу, – медленно произнес Гордей. – Я хочу, чтобы вы начали доверять людям. Пусть не всем. Хочу, чтобы вы знали – хороших больше, чем плохих. Я хочу вам помочь.

Эльф медленно перевел взгляд на застывшего гибберлинга, и его глаза потухли. Он опять превратился в чудовищно уставшего и избитого Винсента, беглеца, сидевшего посреди леса на мокрой траве.

– Вот видишь, Эрик, – тихо сказал он. – Попробуй, предскажи такое.

Гибберлинг медленно поднялся на коротенькие ножки, подошел к охотнику и взглянул на него снизу вверх, пытаясь заглянуть в лицо. Гордей ответил ему спокойным взглядом, полным, как он надеялся, внутреннего достоинства.

– Ладно, юная дылда, – буркнул гибберлинг и легонько стукнул кулачком по бедру охотника. – Будем дружить.

– Я хочу вам помочь, – повторил Гордей, переводя взгляд на эльфа и пытаясь припомнить, что говорил отец тогда, в лесу. – Но вы должны мне рассказать, в чем тут дело. Иначе я могу случайно, по незнанию, навредить вам.

– Расскажем, не сомневайся, – буркнул Эрик, нагибаясь за мешком с добром разбойников. – Вон у нас сидит спец по разговорам, хлебом не корми, дай только потрепаться. И, кстати, о хлебе…

Договорить он не успел – издалека, из леса, раздался приглушенный крик боли. Гибберлинг уронил мешок, а Винсент вскочил на ноги и замер, прислушиваясь к лесным звукам.

– Где-то рядом, – шепнул он. – Что это?

– Ловушки, – спокойно отозвался Гордей, нагибаясь за мешком. – Нам нужно уходить.

– Какие еще ловушки? – сердито спросил Эрик, и тут же вскинул голову, услышав второй крик.

– Я прошел назад по нашим следам, – пояснил Гордей, закидывая на плечо мешок. – И поставил пару охотничьих ловушек на тропу. На тот случай, если кто-то вздумает нас преследовать.

– Очень предусмотрительно, – произнес эльф, напряженно вглядываясь в зеленые шубы елок. – Не хочу показаться трусом, но…

– Но пора брать ноги в руки, – бросил Эрик, исчезая в кустах. – Быстрей, длинноногие! Все за мной.

Винсент, бросив очередной взгляд в гущу деревьев, молча последовал за гибберлингом. Гордей покачал головой – ему вновь досталась роль замыкающего. Впрочем, он не возражал. Подняв голову, он прислушался. И лишь когда раздался третий крик, довольно ухмыльнулся и отправился следом за спутниками.

6

Броска сквозь лес не получилось – измученные эльф и гибберлинг выдохлись довольно быстро. Гордей еще держался – сил у него хватало, но очень хотелось пить и есть, и это отвлекало. Чуть отстав от спутников, он минут пять простоял за большой елкой, прислушиваясь к утреннему лесу, но не заметил ничего подозрительного. Если за ними и шла погоня, то сейчас преследователи было довольно далеко.

Ускорив шаг, Гордей без труда нагнал своих спутников, устало бредущих сквозь мокрые заросли лещины и дикой малины.

– Никого, – сказал он, когда Винсент обернулся, – можно перевести дух.

Эльф тут же остановился и с заметным облегчением прислонился спиной к смолистому стволу огромной елки. Гибберлинг устало присел на громадный корень и тут же запустил лапы в заросли травы.