Осторожно, тетя! Александрова Наталья
– Спрашивайте, Кузьма Остапович, все, что для вас только может быть интересно!
Собственные слова снова показались ей двусмысленными, и тетя Каля еще больше зарделась.
Подполковник прокашлялся и вместо того, что его действительно интересовало, спросил:
– Я, конечно, извиняюсь, но как же это вышло, Калерия Ивановна, что вы вошли в кабинет нотариуса Штокенвассера через дверь, а вышли оттуда непонятным науке способом?
Кузьма Остапович остался очень доволен своим вопросом – тем, как ловко и умело он его сформулировал, как прилично ввернул науку и особенно тем, как безошибочно ему удалось выговорить трудную фамилию покойного нотариуса. Даже ехидный Ананасов, кажется, посмотрел на своего начальника с большим уважением.
– Да как же вы могли подумать, Кузьма Остапович, – вскричала Калерия Ивановна, – что я могла что-то сделать тому нотариусу?! Да разве ж у меня сил хватит?
Капитан Ананасов был непоколебимо уверен, что эта тетка могла голыми руками расшвырять взвод омоновцев, если бы возникла у нее такая надобность, но его начальник так не считал. Он благосклонно глядел на свидетельницу и ждал ответа на свой вопрос.
Калерия Ивановна несколько пригорюнилась, вспомнив тот ужасный день, и начала:
– Такое дело, Кузьма Остапович, что была я замужем три раза…
Подполковник очень заинтересовался направлением, которое приняла их беседа, и слушал свидетельницу с чрезвычайным вниманием.
– И все мои мужья были люди основательные и достойные…
– Чего вы вполне заслуживаете! – не удержался от реплики подполковник.
Тетя Каля польщенно опустила взгляд и продолжила:
– А на данный момент я женщина свободная и самостоятельная, а проще говоря – вдова…
Подполковник явно обрадовался и продолжал слушать с удвоенным вниманием.
– И приходит мне вдруг приглашение посетить этого самого нотариуса… ну, который теперь покойник. Я недолго думая собралась, пока синенькие не поспели, и отправилась…
Мудрая тетя Каля не стала упоминать свою петербургскую племянницу и не стала также заострять внимание на истории с льготным железнодорожным билетом, из-за которого погибла несчастная Захаровна. Хохленко, который про эту историю, естественно, помнил, в данный момент больше интересовался смертью нотариуса, которая произошла на вверенной ему территории, и не стал сбивать свидетельницу лишними вопросами.
– Ждала я, ждала, пока подойдет моя очередь, очень даже от этого утомилась. Мне как-то легче, если я при деле – огород, там, прополоть, или, допустим, прибраться, – при этом тетя Каля окинула взглядом преобразившийся кабинет, – тогда как-то время незаметно пролетает, а когда так просто сидишь, так оно тянется, тянется – просто сил нет!
Подполковник кивнул с большим сочувствием, и Калерия Ивановна продолжила:
– В общем, девушка эта, нотариуса секретарша, сказала мне, что можно заходить. Ну я и зашла…
Тетя Каля горестно замолчала, снова вспомнив все, что ей пришлось пережить в тот ужасный день. Хохленко немного подождал и наконец весьма деликатно покашлял, чтобы дать понять свидетельнице, что их разговор вовсе еще не закончен.
Калерия Ивановна подняла на него затуманенный грустью взгляд и доверительно проговорила:
– Я, Кузьма Остапович, не из трусливых.
Подполковник нисколько в этом не сомневался и даже не нашел нужным об этом говорить.
– Но вот покойников, извиняюсь, очень не уважаю, – продолжила тетя Каля и заметно передернулась, – такое уж у меня к ним отношение. Кто пауков не любит, кто мышей, а я, извиняюсь, покойников.
Хохленко кивнул, ожидая продолжения.
– А тут вхожу я в кабинет, а он лежит… этот… Штукен… ну, в общем, вы понимаете. И как-то мне стало, извиняюсь, очень нехорошо…
– И как же вы, Калерия Ивановна, покинули кабинет? – спросил подполковник, когда пауза излишне затянулась.
– Сама даже не понимаю, – смущенно потупилась тетя Каля. – Как увидела этого покойника, так меня будто что подхватило, и я – фр-р – и на улице!
– Но через дверь ведь вы не проходили?
– Не проходила, – честно призналась тетя Каля.
– Значит, получается, что через окно?
– Да я ж прямо не знаю… то ж ведь неприлично… – Тетя Каля окончательно смутилась. – Как же ж… приличная женщина – и через окно… Нет, такого уж никак не может быть!
– Но ведь не через дверь же? – Хохленко вел допрос с непривычным для него терпением. – Ежели бы через дверь, так вас бы секретарша непременно заметила и посетители остальные…
– Не через дверь… – согласилась тетя Каля.
– Выходит, все-таки через окно!
– Выходит, так… – Калерия Ивановна вынуждена была согласиться скорее с убежденным тоном милиционера, чем с его аргументами.
Подполковник представил, как его новая знакомая с ее убедительными габаритами вылезала через окно из кабинета нотариуса, и эта картина невольно показалась ему невероятной. Но он тут же вспомнил, как ловко она только что взбиралась на стол, чтобы протереть видавшую виды люстру, и подумал, что эта женщина способна еще и не на такие подвиги.
Он посмотрел на нее со все возрастающим восхищением и проговорил, ни к кому в особенности не обращаясь:
– Нет, но какая женщина!
После этого он только по-отечески пожурил Калерию Ивановну за то, что та не сообщила ничего в правоохранительные органы, которые безуспешно разыскивали ее все это время как ценнейшего свидетеля по делу об убийстве злосчастного нотариуса Штокенвассера.
Тетя Каля очень засмущалась и смогла сказать в свое оправдание только то, что была сильно напугана и не решилась появиться, но если бы она могла знать, какой удивительный мужчина встретит ее здесь, она непременно устремилась бы в милицию прямо из окна нотариальной конторы…
Подполковник, со своей стороны, с трудом мог поверить, что такая женщина действительно могла быть чем-то или кем-то сильно напугана, но не хотел обидеть ее своим недоверием и посчитал, что свидетельница дала ему совершенно исчерпывающие и вполне искренние показания.
– Подпиши Калерии Ивановне пропуск, Ананасов! – распорядился подполковник и напоследок попросил Калерию Ивановну сообщить ему, если она вдруг захочет куда-то уехать.
Тетя Каля пообещала, что непременно сообщит, хотя ей эта просьба показалась абсолютно личной и не имеющей никакого отношения к интересам следствия.
Алена Мухина рвала и метала. При взгляде на себя в зеркало ей хотелось выть от тоски и злости. Еще бы: вид в зеркале был ужасный. Синяк под глазом малость зажил и был теперь не лилового, а желтого цвета с синим отливом. Шишку на лбу можно было прикрыть волосами, ссадины и царапины на коленке запудрить и носить пока брюки, но что может погасить дикий блеск в глазах и злобу, написанную на лице?
– Ты должна успокоиться, – поучала ее бабушка, – ни одно дело нельзя делать в таком нервном стоянии, как у тебя, а особенно такое важное дело, как наше. Ты пойми, ведь сейчас решается вся жизнь нашей семьи, ведь по прошествии этих трех дней станет ясно, будем ли мы богаты и независимы, либо же будем влачить жалкое существование на гроши, которые оставил твоей матери ее муж по новому завещанию. Поэтому я призываю тебя, внучка, отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на главном. Время уходит.
Но Алена не могла успокоиться. Ведь это ее избили, выбросили из машины, а самое главное – выставили полной дурой, так что братец, этот недоделанный придурок, имел полное право над ней издеваться. Что он и делал. Но это бы еще ладно, у Алены всегда найдется способ заткнуть ему рот, но было очень противно сознавать, что братец прав. Ведь все, что с ней случилось, было подстроено специально. Этот самый Леонид, кем он там приходится той тетке, которой отчим Алены Анатолий Евгеньевич Сомов оставил наследство, этот самый негодяй все устроил нарочно, он специально делал вид, что без ума от Алены, а потом устроил встречу со своей женой. То есть, конечно, она никакая не жена, просто ему захотелось Алену унизить и дать понять, что ее игра раскрыта! А она-то считала его полным идиотом!
– В этом твоя беда, – говорила бабушка, – ты слишком самонадеянна, считаешь всех мужчин глупее себя, да и женщин, впрочем, тоже. Допускаю, что для меня ты делаешь исключение, но все же так нельзя. Твое самомнение может очень тебя подвести, как и случилось. Но не расстраивайся так, синяки заживут. И ты только подумай, когда мы будем богаты и независимы, мы вместе посмеемся над этим эпизодом! Тебе незачем помнить об этих людях, они тут вообще замешались случайно.
– Вот ты все время говоришь – когда мы будем богаты, тогда мы сделаем то-то и то-то, – медленно заговорила Алена, не отрывая глаз от зеркала; она пыталась замазать гримом ужасные синяки. – А у тебя есть уже четкое представление о том, что мы будем делать, если все сорвется?
Ольга Никитична поглядела на внучку в упор и не отвела глаз.
– Что ж, я не могу отмести и этот вариант, – вздохнула она, – но пока еще в наших силах этого не допустить. Если все-таки это случится – тогда и будем думать всей семьей, что делать.
«Ну уж нет, – подумала Алена, усиленно работая кисточкой. – Если все сорвется, только вы меня и видели. Торчать тут, жить на гроши, видеть перед глазами идиота Кирюшу и мать, которая интересуется только собственной внешностью и безуспешно пытается вернуть убегающую молодость, слушать бабушкины нравоучения… нет, благодарю покорно! Если ничего не выгорит с наследством, я предпочитаю пробиваться в жизни самостоятельно!»
Очевидно, эти мысли отразились у нее на лице, либо же Ольга Никитична была хорошей физиономисткой, но она поджала губы и отвернулась, догадавшись обо всем.
Открылась дверь, и в комнату вошел Кирилл. При виде Алены он насмешливо хмыкнул, ее же буквально перекосило от ненависти.
– Вот что, дети, слушайте-ка меня, – строго начала бабушка, – вы наломали много дров, не знаю уж, как теперь все поправить. Ну скажи, пожалуйста, Кирилл, для чего тебе понадобилось убивать несчастную немолодую женщину? Да еще и нанял какого-то недоумка, который их перепутал!
– Я же не знал, что она поменяется местами с посторонней теткой! – вспылил внук.
– А надо было знать! – наставительно сказала бабушка. – Если уж решился на такое, нужно было все заранее продумать и предусмотреть. И не поручать важное дело малознакомому человеку! Он не справился с порученным заданием, и тебе пришлось идти дальше, нанимать его для второго убийства. То есть, замысел-то был, может, и неплох, но видишь, как получилось: ваш киллер нотариуса-то убил, но завещания вам не отдал. И еще неизвестно, как и когда оно выплывет, это завещание!
– Ну и что теперь делать? – угрюмо спросил Кирилл. – Научи, раз уже ты такая умная!
– Не груби бабушке! – тотчас встряла Алена.
– Не нужно никакого насилия, – спокойно сказала старуха, – то есть почти никакого. Убийство, знаешь ли, милый мальчик, – это уголовно наказуемое деяние. И срок за него дают очень большой. Тебе охота провести полжизни на зоне? Знаю, что неохота. Тогда слушайся меня. Эту тетку нужно заставить добровольно отказаться от наследства. То есть, нужно заставить ее подписать официальную бумагу, что ей ничего не надо, и отправить домой.
– И как ты это себе представляешь? – завелся Кирилл. – Мы пойдем к ней и примемся уговаривать? Куда она нас пошлет после этого?
– Ее нужно похитить, – спокойно ответила старуха, – похитить и отвезти в Комарово. И там убедить подписать бумагу.
– Думаешь, это так легко будет сделать? – усомнилась Алена. – Видишь ли, я ее видела, эту тетку. Такая просто так не сдастся.
– Не спорю, – согласилась бабушка, – но Кирилл найдет убедительные аргументы. Припугнуть, не давать ни есть, ни пить, кажется, там в подвале есть крысы…
– Я сам их боюсь! – вскрикнул внук. – Ни за что не пойду в подвал!
– Пойдешь! – В голосе старухи прозвучал металл. – Пойдешь, как миленький, и если нужно – руками будешь их ловить! Все, приступайте, время не ждет. Алена, возьми машину отчима, потому что твой «фольксваген» им слишком хорошо известен.
Алена надела темно-рыжий парик и темные очки, под которыми синяки были не заметны. Кириллу же дали парик соломенного цвета, отчего он сразу же стал похож на Иванушку-дурачка.
Решили ехать прямо сейчас к дому, где жила противная тетка, и караулить ее там.
Когда Лола вышла из ванной, чистая и умиротворенная, ее встретил только Пу И, который грустно сидел в коридоре на пуфике. После медитации Лолин жизненный тонус повысился, все неприятное отошло на задний план, она чувствовала, что всех любит.
– Пуишечка! – взвизгнула Лола радостно. – Дорогой мой!
Пу И в ответ горестно тявкнул, но Лола ничего не заметила.
– Тетя Каля! – крикнула Лола, направляясь на кухню. – Завтракать будем?
Тетка молчала, и Лола подумала, что сейчас услышит отповедь насчет того, что некоторые завтракают, когда обедать давно пора, и валяются по два часа в ванне, как будто дел других нет.
В кухне тетки не оказалось, и Лола заглянула в спальню. Там тоже никого не было, вещи аккуратно повешены в шкаф, на покрывале ни единой складочки. В гостиной тоже наведен полный порядок, попугай дремал в клетке.
Лола встревожилась, куда могла подеваться неугомонная тетка. Она заглянула даже в комнату к Лёне, но там встретил ее только кот Аскольд, вольготно развалившийся на кровати. Лола выбежала в прихожую, Пу И смотрел укоризненно.
«Я же тебя предупреждал, – говорил его взгляд, – все плохо: тетя Каля ушла, и колбаса кончилась».
Тут в замке повернулся ключ и вошел Маркиз. При виде Лолы в халате он что-то заподозрил и спросил, где тетка.
– Понимаешь… я была в ванной, а она ушла… – Лола глядела растерянно.
– Та-ак, – зловеще протянул Лёня, – очень ты любишь свою тетю, как я погляжу. Ну что ж, можешь с ней проститься навеки.
– Типун тебе на язык! – закричала Лола. – Что ты говоришь?
– А что ты делаешь?! – закричал в ответ ее компаньон. – Какого черта ты валяешься по полдня в ванне, когда я велел глаз с нее не спускать? Ну куда она опять понеслась одна? Ведь это же опасно, черт побери!
Лола, зная по опыту, что когда ее компаньон в таком состоянии, с ним лучше не общаться, ушла в комнату.
Прошел час, в течение которого Лола начала так сильно волноваться, что даже руки у нее задрожали. И наконец раздался звонок в дверь и тетя Каля явилась перед их очами как ни в чем ни бывало, целая и невредимая. Мало того, тетка имела вид мечтательный и какой-то обалделый. В глазах ее была поволока, и говорила она непривычно тихим голосом.
– Тетя Каля! – строго сказала Лола. – Я знаю, где ты была! И должна тебе сказать, что это очень легкомысленно с твоей стороны. Ведь договорились же, что ты никуда не будешь ходить одна! Тем более, на свидания к этому опасному и скользкому типу!
– Что ты говоришь? – возмутилась тетка. – Кем ты меня считаешь, Ольга? Какие свидания, с кем?
– Как это с кем?! – запальчиво кричала Лола. – С твоим этим, Георгием Карапетовичем!
– Что? Ой! – Тетя Каля прижала руки к внушительных размеров бюсту. – Я же совершенно забыла! Меня же Георгий ждал!
– А где же ты тогда была, позволь спросить? – изумилась Лола.
– В милиции, – кротко ответила тетка, – я была в милиции.
– Что? – появившийся в комнате Маркиз вытаращил глаза. – Вы были в милиции? И возвратились оттуда такая довольная?
Тетя Каля смущенно опустила глаза.
– Понимаете, кажется я была не права, когда так нападала на милицию. Или, может, у вас в городе она какая-то особенная. То есть, не она, а он…
– Да что там такое с тобой сделали, в этой милиции?! – в сердцах закричала Лола.
– Ничего мне там не сделали, – кротко ответила тетка, – поговорили и отпустили.
– То есть, они не имеют к тебе претензий по поводу смерти нотариуса? Они нашли убийцу?
– Нет, убийцу они пока что не нашли, но поверили, что я ни в чем не виновата. Я им рассказала, что, когда вошла в кабинет, он уже был мертвый. А я так испугалась, что, вместо того чтобы выбежать обратно в приемную, выскочила в окно в помрачении памяти.
– Помрачение памяти, говорите? – протянул Маркиз и добавил проницательно: – Ну и кто там в милиции такой доверчивый?
– Подполковник Хохленко, Кузьма Остапович, – честно ответила тетя Каля, и по тому, как дрогнул ее голос, даже Лёня все понял, хотя мужчины в таких делах соображают гораздо медленнее женщин.
«Ох и сильна тетка! – подумал он. – От милиции и то отбиться сумела!»
«Ну, дает тетя Каля! – подумала с свою очередь Лола. – В милиции и то умудрилась обожателя найти!»
Лола хотела было расспросить тетку подробно, но решила, что сделает это, когда они останутся наедине. Вид тети Кали ее слегка беспокоил. Но она не могла не признать, что в теткином положении лучше все же иметь дело с подполковником милиции, чем с неизвестным злоумышленником с подозрительными бакенбардами. Лёня же стал отчего-то вдруг задумчив и удалился в свою комнату.
Несмотря на взгляд с поволокой и лукавую кротость, тетя Каля свято помнила собственные заветы и правила. Она тут же устремилась на кухню, и вот уже на сковородке шкворчат внушительные куски свинины, в духовке запекается к ним картофель, и Лолу пристроили резать помидоры для салата. Тетя Каля очень сокрушалась, что не успела сварить суп, и по этому поводу все, кроме Лолы, получили добавочную порцию свинины: и Лёня, и кот, и Пу И. Попугай от мяса отказался.
И вот когда после обеда пили чай с теткиным медом, раздался телефонный звонок. Лёня с поклоном подал трубку тете Кале – вас, дескать, больше некого, а сам демонстративно удалился в комнату, кивнув Лоле. Там он одним прыжком оказался у телефона и снял параллельную трубку так осторожно, что тетя Каля не услышала щелчка.
Звонил Георгий Нахапетович. Он очень обижался, сказал, что прождал Калерию Ивановну без малого полтора часа, что звонил ей домой, но там никого не было. Сказал, что уже начал беспокоиться и теряться в догадках, куда же она делась и не случилось ли с ней чего.
Тетя Каля отвечала с достоинством, что у нее случились непредвиденные обстоятельства, о которых стало известно буквально после их разговора, и что она очень извиняется за то, что так получилось. Про милицию тетка не сказала ни слова, и Лёня одобрительно подмигнул своей подруге – дескать, тетка молодец, лишнего не скажет!
После этого Георгий Нахапетович повторил свое предложение, и тетя Каля согласилась, не моргнув глазом. Лола была вне себя – что подумает Лёня о ее легкомысленной тетке? Но Маркиз был серьезен и внимательно слушал, как те двое уславливались о встрече. Когда они закончили разговор на самой нежной ноте и распрощались, Лёня тоже аккуратно положил трубку.
– Ее никуда нельзя отпускать! – завелась Лола. – Это очень опасно. Ясно, что этот тип с бакенбардами – жулик и бандит! Он заманит тетю Калю в безлюдное место и там убьет!
– Дорогая, говори тише, – вполголоса попросил Лёня. – Насчет того, кто кого убьет, – это еще вопрос. Во всяком случае, твоя тетя не та бедная овечка, которую можно заманить в лес и причинить ей там вред. Не хотел бы встретиться с ней в темном переулке…
– Все равно ее никуда нельзя отпускать! – упрямо стояла на своем Лола.
– Напротив, – возразил Лёня, – ее обязательно нужно отпустить. Иначе она пойдет без разрешения. Дорогая, неужели ты до сих пор не поняла, что всяческие запреты и преграды действуют на твою тетю, как красная тряпка на быка?
– Да уж, – пробормотала Лола, – если тетя Каля вобьет что-нибудь себе в голову, ее ни за что не остановить…
– Это у вас семейное, – вздохнул Лёня и на всякий случай отодвинулся от Лолы подальше.
Лола сделал вид, что не поняла намеков своего партнера, не время было ссориться с Ленькой.
– Значит, сделаем так. – Лёня придвинулся поближе и зашептал Лоле на ухо.
Через некоторое время, понадобившееся Лоле, чтобы привести себя в порядок и прихватить кое-какие нужные вещи, парочка вышла к тете Кале и объявила, что уходит по важному делу. С тети Кали взяли слово, что она будет смирно сидеть дома, но по тому, как она слишком явно обрадовалась их уходу, Лола с Маркизом поняли, что тетка не намерена сдержать слово.
Они сели в свой «мерседес» и отъехали от дома, чтобы пересесть через несколько кварталов в другую машину, которую любезно пригнал им Ухо, после чего снова въехали во двор своего дома. Пока ждали, Лола занялась своей и Лёниной внешностью и так преуспела в этом, что никто бы их теперь не узнал.
Чуть в стороне остановился шестисотый «мерседес» теткиного гостя. Сам владелец машины сидел за рулем. Больше в машине никого не было. Наконец открылась дверь подъезда и показалась тетя Каля в простом, но очень ярком платье в желтых, синих и малиновых разводах со своей неизменной черной сумкой. Через руку был перекинут темно-красный бархатный пиджак.
– Вот как, – пробормотал Лёня, – при полном параде, значит.
– Что ты, – отмахнулась Лола, – при полном параде – это когда шелковое платье в тюльпанах. В нем она в милицию ходила. А этому, видно, ни доверия, ни уважения нет, раз простое платье надевает.
Тетя Каля воровато оглянулась, но потом взяла себя в руки и с достоинством села в машину.
– Ну все, теперь главное – не упустить, – сказал Маркиз, трогаясь с места.
По городу ехали недолго. Миновав Поклонную гору, вырвались на Выборгское шоссе и помчались в направлении Карельского перешейка. Спутник тети Кали вел машину осторожно, чтобы никто его не остановил.
– Куда он ее везет? – вздыхала Лола. – Лёнечка, я тебя очень прошу, не упусти их машину. Если что-то случится с теткой, я никогда себе этого не прощу!
– Не паникуй! – приказал Лёня. – Вот, вроде приехали.
Впереди по курсу из соснового леса вынырнуло причудливое сооружение из огромных светлых бревен – что-то среднее между сказочным теремом и пряничным домиком, только очень больших размеров. На стоянке возле «пряничного домика» скопилось целое стадо иномарок.
– Это ресторан «Теремок», – пояснил Лёня, – заявляют, что специализируются на русской кухне, но лобстеров и мартини тоже подают.
– Все-то ты, Лёнечка, знаешь, – обиженно проговорила Лола, – везде-то ты побывал! Интересно, с кем? Меня ты сюда не водил!
– И наши голубки уже тут как тут! – постарался Лёня отвлечь свою подругу, указывая на шестисотый «мерседес», припаркованный возле самого входа. – Ну вот видишь, Лолочка, сегодня же я тебя сюда привел!
– Если бы не дело, вряд ли бы я дождалась! – недовольно проворчала девушка, выбираясь из машины.
Сегодня они с Лёней были загримированы на совесть.
Лёня изображал темпераментного горца, то ли чеченца, то ли осетина, – смуглое лицо, до глаз заросшее иссиня-черной бородой, жесткая черная шевелюра и мрачный взгляд темных глаз в сочетании с черным же не по сезону костюмом и черной шелковой рубашкой, отделанной по стоячему воротничку узким золотистым кантом, производили впечатление опасное и угрожающее. Лола тоже превратилась в смуглую знойную брюнетку и как настоящая дочь гор была одета в глухое и длинное черное платье и черный шелковый платок; глаза опущены.
Охранник на входе в ресторан профессиональным взглядом окинул Лёнин костюм, убедился, что под мышкой не проступают контуры пистолета, и пропустил знойную парочку.
Подлетевший к ним метрдотель хотел предложить столик возле эстрады, но Лёня, который молниеносно нашел в зале тетю Калю с ее кавалером, попросил другое место, с которого удобнее было за ними наблюдать.
Это было тем более необходимо, что ансамбль, расположившийся на эстраде, исполнял что-то очень шумное и быстрое, что явно мешало серьезным Лёниным планам.
Надо сказать, найти тетю Калю не представляло труда – в своем ярком тропическом платье и при своих немалых габаритах тетя, вероятно, была бы видна из космоса.
Устроившись за столиком и прикрывшись книжечкой меню, Лёня внимательно осмотрел зал. Но, прежде чем он закончил первичный осмотр, Лола прошептала, почти не разжимая губ:
– Посмотри налево!
Лёня скосил глаза, но Лола снова зашипела:
– То есть, направо! Это для меня налево! Третий столик от нас.
Лёня взглянул в указанном направлении и чуть заметно усмехнулся:
– Никак, брат и сестра Мухины! Ну, сегодня здесь просто конференция поклонников твоей черноморской тети!
– Тоже загримировались! – хихикнула Лола. – Смешно смотреть! Дилетанты! Надели парики и думают, что их никто не узнает! А он-то – ну форменный Иван-дурак из сказки!
– Ну, Лолочка, не у всех же есть твоя театральная подготовка, – снисходительно проговорил Маркиз. – Понятно, что против таких профессионалов, как мы с тобой, этой парочке не выстоять и двух сетов!
– Моя тетя – не тетя Каля, другая, – задумчиво отозвалась Лола, – всегда говорила мне, что все человеческие несчастья происходят исключительно из-за самомнения…
Лёня сделал вид, что не расслышал последнюю реплику, достал из кармана мобильный телефон и поднес его к уху.
На самом деле в корпусе мобильника он разместил приемник, позволявший прослушивать тот микрофон, который он перед отъездом укрепил в тети Калиной сумке, поскольку знал, что с сумкой она не расстается никогда и ни при каких обстоятельствах.
Тетя Каля не стала ломаться и внимательно читать меню, ей нужно было многое выяснить, поэтому она решительно ткнула пальцем в несколько строчек и отвернулась.
Судьба определила, что сегодня Калерия Ивановна будет ужинать в ресторане «Теремок» волованами с белужьей икрой, паровой осетриной по-милански и кулебякой с мясом.
Расторопный официант удалился, и на удивление быстро на столике появились заказанные блюда.
Волованы с икрой вызвали у тетки некоторое удивление, уж слишком они были малы. И икры лежало на них, как, извиняюсь, птичка накакала. Но тетя Каля была женщиной приличной и умела себя вести в общественном месте, поэтому ничего не сказала. Георгий Нахапетович заказал к волованам водочки. Тетя Каля позволила себе немного налить, но рюмку едва пригубила. Она была слегка задумчива и очень молчалива, поэтому говорить приходилось ее кавалеру.
Тетя Каля делала вид, что благосклонно внимает его сладким речам.
– Обхаживает, – лаконично сообщил Маркиз, некоторое время послушав разговор тети Кали с ее темпераментным поклонником. – Но твоя тетя тверда, как Зоя Космодемьянская. Можешь ею гордиться, она не поступится своей девичьей честью и женской гордостью! Можешь спокойно отпускать ее одну в ночные клубы и на дискотеки!
– Я никогда не сомневалась в ее моральной устойчивости, – отозвалась Лола. – Это у нас семейное качество!
– Но каков поклонник! – проговорил Лёня, не отрывая телефон от уха. – Распустил хвост почище павлина! Похоже, он решил сегодня во что бы то ни стало добиться своего! При всей стойкости твоей тетки, не думаю, что она удержит занятые позиции…
Лола незаметно оглянулась. За столиком брата и сестры шла тихая, но достаточно злобная перепалка. Алена шипела на братца за то, что, по ее мнению, он слишком быстро накачивался спиртным. Правда, коньяк она ему заказать не позволила, но Кирилл усиленно наливался красным вином, во всяком случае, даже Лола успела заметить, что он пьет третий бокал.
– Ну и люди! – подумала Лола. – Ведь явно находятся здесь не просто так, а задумали какую-то операцию. И даже в такой ситуации братик не может удержаться, чтобы не пить! Сестричка та, конечно, покрепче будет, хитрости и решительности у нее побольше, но дрянь, какая же она дрянь!
Впервые Лола посочувствовала покойному Анатолию Евгеньевичу Сомову. Вот ведь попал в семейку! Помирать собрался, а среди родственников ни одного приличного человека! Понятно, почему он решил переписать свое завещание! Правда, жена Сомова, похоже, не принимает участие в злодеяниях своих детей, но не зря наблюдательные бабушки на скамейке характеризовали ее как исключительно пустую и глупую женщину. Действительно, была бы нормальная, сумела бы детей как следует воспитать!
Лола поймала себя на том, что мыслит совершенно по-старушечьи, и повернулась к Лёне:
– Ну что там?
– Тетя Каля осетрину критикует, говорит, сухая слишком и безвкусная, а тот соловьем разливается, говорит, что влюбился с первого взгляда. Ой, боюсь, умаслит он ее!
– А я ставлю на тетю Калю! – заявила Лола, вспомнив теткин взгляд с поволокой после ее визита в милицию. – Спорим на бутылку самого хорошего французского коньяка, что этому типу ничего не обломится! У нее другой кавалер на уме!
– Предпочитаю «Мартель»! – уточнил Лёня.
– Идет! – согласилась Лола.
В это время Калерии Ивановне принесли заказанную кулебяку. И если осетрина была хоть немного похожа на рыбу, по-милански, там, или по-японски, рыба она рыба и есть, то ресторанная кулебяка заставила тетю Калю мысленно зарычать.
«Разве ж это кулебяка? – думала она. – Не подрумянена как положено, тесто совсем не сдобное, мясо сухое, неароматное, перцу переложили, а лука, наоборот, не доложили…»
Тут она мысленно устыдилась – что это, мол, я сама ем и сама же хаю… Это не дело. И к тому же Георгий не виноват, что повар в этом ресторане готовить не умеет…
Георгий Нахапетович заметил, что его дама недовольна поданными блюдами, и решил срочно исправить впечатление и вообще перейти к более решительным действиям.
Он подал знак оркестрантам, с которыми заранее все было оговорено и соответственно оплачено.
Музыканты заиграли медленную мелодию, и солист затянул заунывным, слегка дребезжащим голосом: «Падает ли снег…»
– Калерия Ивановна, позвольте пригласить вас на танец! – произнес Георгий самым прочувствованным голосом.
Тетя Каля не смогла отказать ему, и сладкая парочка неспешно выплыла на площадку для танцев.
– Ну все, пропала твоя тетя! – негромко проговорил Маркиз. – По всему видать, Георгий – человек бывалый…
– И танцует как-то политически… – вздохнула Лола.
– Как это политически?
– Очень просто – шаг вперед, два шага назад… Ой, чует мое сердце, не устоит тетя Каля! Проспорю я тебе коньяк!
Действительно, жгучий брюнет так уверенно обнимал Калерию Ивановну, так твердо вел ее и так сладко нашептывал ей что-то на ушко, что бедная женщина почти утратила свое завидное самообладание.
Медленная, терпкая, как красное вино, мелодия тоже делала свое дело, подыгрывая коварному черноглазому соблазнителю.
Следовало срочно привести мысли в порядок, и тетя Каля решила смотаться в дамскую комнату.
Калерия Ивановна извинилась перед своим кавалером и, печатая шаг, как гвардейцы у Мавзолея, направилась в небольшой коридорчик сбоку от бара, где размещались туалетные комнаты.
Не успела она скрыться из поля зрения, как Алена Мухина, вполне узнаваемая в рыжем парике и темных очках, вскочила, чуть не уронив стул, и бросилась вслед за черноморской прелестницей.
– Кажется, у нашей подруги неожиданно прихватило живот, – прокомментировал это событие Маркиз.
– Это не наша, а твоя подруга, – тут же открестилась Лола.
– Не нравится мне это, – пробормотал Лёня, прижимая к уху телефон и одновременно следя за происходящими в зале событиями.
А происходило вот что.
Минуты через две после того как Алена удалилась «попудрить носик», ее брат встал, огляделся и быстро направился следом за ней. Почти сразу после этого Георгий Нахапетович озабоченно взглянул в том направлении, куда удалилась его яркая подруга, затем перевел взгляд на часы. Видимо, в его душу закрались какие-то опасения, по крайней мере он тоже встал из-за стола и быстрым шагом пошел следом за Кириллом.
– Кажется, там происходит что-то интересное, – усмехнулся Маркиз, – во всяком случае, сейчас в том коридорчике собралась едва ли не половина посетителей ресторана. Одни мы сидим здесь как неродные! Не пропустить бы главную часть шоу!
Он поднялся и уверенно направился в ту же сторону, куда перед этим один за другим направлялись все участники событий. Лола с тяжелым вздохом последовала за ним.
Несколькими минутами раньше Калерия Ивановна стояла перед зеркалом в дамской комнате и разглядывала свое отражение.
«Нет, все-таки я еще сохранила немножко внешности! – думала она. – Особенно на фоне здешних блеклых женщин… Вот у нас, в городе Черноморске, женщины – это и впрямь женщины: яркие, сочные, загорелые… Кто это выдумал, будто мужчины предпочитают блондинок? Нет, любой настоящий мужчина всегда выберет настоящую женщину – чтобы черные очи да черные брови… Вот ведь я уж не девочка, а как за мной ухаживают…»
Тут же она напомнила себе, что Георгий Нахапетович явно ведет с ней нечестную игру и все его ухаживания – не больше чем хитрая тактика, а нужно от нее темпераментному поклоннику что-то совсем другое…
Калерия Ивановна горестно вздохнула. Но тут же перед ее внутренним взором предстал пламенный подполковник Хохленко…
«Вот ведь Кузьма Остапович – настоящий мужчина, и никаких у него нет за душой хитростей, а сразу видно, что я ему приглянулась… Значит, и правда годна я еще, могу мужчину увлечь…»
Такие интересные раздумья были внезапно прерваны появлением невысокой бледной девицы в больших очках и с рыжими, несколько растрепанными волосами.
– Подвинься, тетя! – невежливо проговорила рыжая девица, протискиваясь к зеркалу и доставая из сумочки голубоватый пластмассовый флакон, видимо, с лаком для волос.
Тетя Каля хотела было высказать нахалке все, что она о ней думает, – и о ее уродских очках, и о рыжей нечесаной шевелюре, и в особенности об ужасных манерах, в общем, поставить наглую особу на место, но та неожиданно уставилась на Калерию Ивановну полным необъяснимой ненависти взглядом и брызнула ей прямо в лицо из своего флакона неприятно и резко пахнущей жидкостью.
– Это что за… – начала тетя Каля в глубоком возмущении, но тут же в глазах у нее потемнело, голова закружилась, и черноморская воительница плавно сползла по гладкой розовой кафельной стенке на такой же гладкий и такой же розовый кафельный пол.
Наглая же девица торопливо распахнула дверь туалета и выглянула в коридор. Увидев там своего брата, она зашипела, как масло на сковородке:
– Быстро, поворачивайся! Где мешок?
Кирилл вытащил из-за пазухи плотно скатанный матерчатый мешок и вбежал за сестрой в дамскую комнату. Вдвоем они торопливо натянули мешок на Калерию Ивановну, и Кирилл хотел было поднять этот весьма солидный груз, когда за дверью послышались осторожные, крадущиеся шаги.