Мир во спасение Юрьев Сергей
Матвей понял, что он явно лишний в этой компании и не стоит мешать людям встречать последние минуты своего существования. Но, несмотря ни на что, умирать не хотелось даже сейчас. Значит, Пожиратель… Вирус, уничтожающий всё, что встретится ему на пути, – и материю, и информацию. Та же Элла Шапокляк, что разрушала серверы. Только страшнее и опаснее. Тут и шерифа вызывать бесполезно. Но если есть хотя бы тень надежды, не стоит смиряться даже с тем, что кажется неизбежным. В батарее аннигилятора, возможно, ещё оставался заряд на один полноценный выстрел. А это тебе не снаряды, заряженные созидательной энергией, пусть даже главного калибра. Это настоящее оружие. Правда, потом придётся его выкинуть. Или оставить Ариге на память. Если, конечно, будет кому оставлять.
Матвей вышел в коридор, поднялся по трапу на крышу мостика, достал аннигилятор из нагрудного кармана и залёг на самом краю – там, откуда открывался наилучший обзор. Снова перед глазами стояло лишь обычное синее море. Видимо, Арига так устроил специально – чтобы не травмировать психику офицеров и нижних чинов. Но сейчас эти волны бороздил Пожиратель, вид которого не могла скрыть даже тщательно наведённая иллюзия. Далеко внизу, на палубе и трапах, у зенитных орудий и пулемётов расположились неподвижные фигуры матросов, успевших переодеться в зелёную униформу и надеть каски. Они были готовы открыть огонь, но не смели ослушаться последнего приказа своего командира. И правильно. Если это существо пожирает абсолютно всё, то и попавшие в него боеприпасы схавает только так и не подавится. А вот с аннигилятором шутки плохи. Ну! Смерти – смерть! Он выставил мощность на максимум, тщательно прицелился и, когда до цели оставалось не больше двух кабельтовых, выстрелил. На том месте, где только что возвышался серый силуэт, образовалась воронка, которая в первое мгновение показалась бездонной, но волны тут же затянули её. Корабль слегка качнуло, но вскоре он выровнялся, и от этого экипаж будто очнулся. По тому месту, где только что был пожиратель, ударили орудия среднего и малого калибра. Грохот артиллерии заглушил истошный многоголосый вопль обитателей Хаоса, которые, расталкивая друг друга, начали расползаться из зоны поражения. Поднялись волны, и линкор снова начало раскачивать, что сразу же повлияло на кучность стрельбы. Но тут из громкоговорителей раздался грозный голос контр-адмирала, который перекрыл и грохот канонады, и вопли:
– Прекратить огнь! Машина! Малый вперёд!
Действия экипажа тут же упорядочились. Стрельба смолкла, вопли за бортом сменились сдавленными стонами, а линкор медленно и величественно двинулся вперёд.
Командор спустился вниз по трапу и, прежде чем пройти на мостик, постучался. Не дождавшись ответа, он приоткрыл дверь, заглянул внутрь помещения и чётко по уставу спросил:
– Господин контр-адмирал, разрешите войти?!
– Входите! – откликнулась почему-то Йоко, которая явно привыкла к тому, что и первое, и последнее слово остаётся за ней. – Я не знаю, что нам угрожало, но Косаку только что сказал, будто вы спасли и корабль, и всех нас. Давай устроим банкет в честь нашего гостя. – Последняя фраза была адресована Ариге. – Прямо на палубе. Со всей командой, кроме вахтенных.
– Банкет?! – Арига улыбнулся и ещё крепче обнял свою женщину. – Никакого банкета, милая. Мы на боевом корабле и в боевом походе. Перетопчешься, родная. А если хоть раз ещё позволишь себе подобную выходку, запру тебя в каюте до самого возвращения на базу. – Говорил он всё это с нескрываемой нежностью, однако Йоко вырвалась из его объятий и выбежала из помещения, громко хлопнув дверью.
– Как тебе удалось? – поинтересовался Матвей.
– Что именно?
– Сотворить такую женщину. Совсем как настоящая.
– Она и есть настоящая! И никого я не творил. Это приходит словно сон – у всякого человека есть мечты и желания. И, если очень захотеть, они становятся реальностью. Так появился «Ямато», так пришла Йоко. А как ты уничтожил Пожирателя? Я однажды дал по такой же штуковине пятнадцать залпов главного калибра, а потом едва ноги унёс.
– Просто. – Матвей достал из нагрудного кармана и показал ему аннигилятор. – Полное уничтожение любой материи.
– Ого! – изумился контр-адмирал. – Я и забыл, как ты мне однажды полкорабля разнёс. С такой штукой мы можем гораздо быстрее перебраться через Хаос.
– Не получится. Батарейка села, и теперь это только сувенир. Хочешь – на память оставлю?
– Зарядить же можно.
– Чем? Психической энергией? Волей? Желаниями? Можно. Но тогда эффект будет не лучше, чем от твоих орудий.
– Да, пожалуй, – согласился Арига. – Тогда следуем прежним курсом. Ещё пара часов, и мы окажемся недалеко от границы Пустоты.
– Чего?
– Пустоты! Разве тебе не объяснили?
– Нет. Да они там, – ткнул Матвей пальцем в небо, – только одного и хотят: чтобы я остался здесь навсегда.
– Сейчас лучше не думать о том, чего хотят они. Главное – знать, чего ты сам желаешь.
– Так что за Пустота?
– Пустота – то, где ничего нет.
– Издеваешься?
– Там нет ни порядка, ни хаоса, там нет желаний, воли, информации. Там только первородная «глина» вселенной, из которой можно лепить всё что угодно. Там начинается абсолютное могущество. И только тот, кто преодолел все соблазны и ловушки Порядка и Хаоса, может им воспользоваться и сотворить собственную звёздную систему.
– Вот как? – Командор усмехнулся. – Только не верится, что всё так просто.
– Просто?! Ну, ты уже знаешь, что желание одного не срабатывает. Нужны двое. Я вот остался один… И всё, что у меня получилось, – корабль и женщина. Да, я хотел бы, чтобы всё это было у меня там – в настоящей вселенной, которую мы привыкли считать реальностью. Но не получилось. А у тебя получится. Может быть…
– С чего ты взял?
– А с того, что тебе не просто везёт. Ты почему-то всем нравишься. Даже Дядя Сэм приказал о тебе позаботиться. А это не в его правилах – о ком-либо заботиться.
– Никогда раньше за собой такого не замечал. – Вой сирены не дал закончить ему фразу.
Внизу, на палубе, началась какая-то суета. Несколько групп матросов сбежались к правому борту у передней носовой орудийной башни и начали наперебой что-то друг другу показывать.
– Что там происходит? – рявкнул Арига в переговорную трубу.
– Человек за бортом! – донёсся ответ из динамика.
– Стоп машина! Шлюпку на воду! – распорядился контр-адмирал и добавил, уже обращаясь к Матвею: – Это удивительно. Обычно любое существо просто растворяется в этом океане боли и сладострастия. Это хуже самой концентрированной кислоты. Извини, что, возможно, придётся задержаться, но мне интересно, кто там ухитрился уцелеть.
Не прошло и нескольких минут, как в дверь осторожно постучали, и раздался чей-то голос, приглушённый стальной плитой:
– Господин контр-адмирал, спасённый доставлен в лазарет.
– Ну что, навестим? – предложил Арига, нахлобучивая на голову фуражку. Чувствовалось, что ему не терпелось увидеть того, кто ухитрился сохранить форму своей телесной оболочки в море Хаоса.
Путь оказался неблизким, но Арига почему-то мчался так, что Матвей едва успевал за ним по узким коридорам и трапам. Причина такой спешки стала понятна, как только они вошли в помещение лазарета. На каталке лежало обнажённое тело долговязого, худого, но крепкого совершенно лысого человека лет сорока. И над ним, пытаясь нащупать пульс на запястье, склонилась Йоко, сменившая сарафан на белый халат, столь же короткий, как и все её прочие одежды.
– Нет у него пульса, – тут же сообщила она, глянув на Аригу. – Значит, либо покойник вроде тебя, либо фантом вроде меня.
– Я же просил не возвращаться больше к этой теме, – попытался урезонить её командир линкора, но в этот момент спасённый очнулся и сразу же вцепился длинными сильными пальцами в горло женщине.
Тут же откуда ни возьмись возникли два дюжих санитара, один из них схватил пациента за запястья, а второй обхватил его ноги. Борьба длилась считаные секунды, вскоре спасённый ослабил хватку, и руки его беспомощно упали вдоль тела.
– Как ты? – спросил Арига, взяв Йоко за плечи и отведя её в сторону от опасного пациента.
– Спасибо. Так себе, – чуть слышно ответила она. Чувствовалось, что говорить ей трудно. – Только не вздумай выбрасывать его за борт. Он сам не знает, что творит.
– А вот с этим мы разберёмся. Иди к себе.
– Нет! Я тут побуду. Мне уже лучше.
Спорить с ней было явно бесполезно, и Арига ограничился тем, что помог своей подружке добраться до ближайшего табурета, стоящего у стенки.
– Фамилия, имя, звание, номер воинской части? – резко обратился он к спасённому.
– Я… – отозвался тот, приподняв голову. – Я – Тейл. Да, меня зовут Тейл. Я не знаю… Кто я? Да, я Тейл. Где мои деньги?
– Вам должны? Сколько?
– Шесть… Нет. Шестнадцать миллионов… Переводных талеров. Где мои деньги?! – Он попытался подняться, но на этот раз санитары были готовы к его выходкам, и одного удара кулаком в грудную клетку хватило, чтобы вернуть его в лежачее положение.
– Вы получите деньги, – тут же пообещал Арига. – Прямо сейчас. Но сначала вы должны отчитаться о проделанной работе.
– Да. Я должен догнать. Принцесса. Принцессочка. Убежала, тварь… Но я догоню. Доставлю. Она там. Я видел. Да. Деньги? Где?
– Сейчас принесут. – Арига ладонью дал знак Йоко приблизиться, что-то шепнул ей на ухо, и она неожиданно послушно удалилась. – Так где же принцесса? Она до сих пор жива?
– Да… Не знаю. Жива. Пока. Я доставил. Как договаривались. Всё по плану. Где сейчас… Не знаю. Видел. Да. – Пациент явно был не в себе, мучительно что-то вспоминал, но, похоже, память возвращалась к нему обрывками, которые он безуспешно пытался склеить.
Вошла Йоко, за ней – два матроса, гружённые объёмными чемоданами, которые они положили на свободную лежанку.
Как только нижние чины скрылись за дверью, она распахнула чемоданы, которые оказались доверху набиты пластиковыми купюрами.
– Моё? Да, моё… – Тейл неожиданно бодро сполз с каталки, прихрамывая, дошагал до чемоданов, запустил руки в денежную массу и, казалось, даже довольно заурчал.
Но тут Йоко, продолжавшая стоять рядом, резко захлопнула крышку, чувствительно ударив его по рукам.
– Где принцесса? – резко спросил Арига, так что Тейл вздрогнул.
– Там. Я видел. На тропе. Я пошёл? Да? – Он захлопнул чемоданы, схватил их и двинулся к выходу.
Арига дал знак санитару, чтобы тот освободил проход.
– И что теперь? – поинтересовался Матвей, когда странный тип покинул помещение.
– Ничего. Пусть уходит. Теперь ему есть на чём плыть дальше.
– На чемоданах?
– Точно. На них.
– Так всё-таки, что это за тип? И при чём тут принцесса?
– Это фантом. Видимо, задремала однажды твоя принцесса и вытащила из небытия призрак врага своего. Всё это неважно. Главное – мы теперь точно знаем, что цела она, а возможно, и здорова. И это повышает твои шансы в сотни раз. А может, и в тысячи.
– Да нужен я кому… – посетовал Матвей, но тут Йоко решила его приободрить:
– Ты хороший. Ты симпатяга. Мне, например, нравишься, – но, перехватив испепеляющий взгляд Ариги, тут же добавила: – Я же так сказала. Ну, просто правду…
Глава 28
Прежде чем умереть за идею, подумайте – а не позволить ли идее умереть вместо вас?
Джим Хопкинс, психоаналитик, XXI век
Она знала, что это сон, и отчётливо понимала, что ему не суждено стать реальностью. Крошка-Енот семенил впереди по узкой хорошо натоптанной тропе, ведущей через заросли высокой травы. Он всё время оглядывался, бросая короткие жалобные нетерпеливые взгляды. Он торопил, но идти быстрее не было сил. Метроном Кассий шёл позади. Он тоже иногда поторапливал, и однажды даже предложил взять её на руки, но принцесса не могла позволить ему этого. У похода была цель, но в чём она состоит, вспомнить было невозможно. Да и зачем? Идти куда-то, иметь цель… Твои спутники – верные надёжные друзья, с которыми просто хорошо куда-то идти, несмотря на усталость и боль в натёртой пятке. Нельзя быть обузой для друзей, а значит, надо стараться не отставать. Вот для врагов быть обузой легко и приятно. И враги рядом. Она просто спряталась от них в забытьё. А может быть, всё наоборот? Надо было попытаться оказать сопротивление, может быть, даже сразить кого-то из злодеев. Заставить их страдать! Нет, мысль о чьём-то страдании не грела, не вселяла надежд. Лучше просто смотреть, как в зарослях мелькает забавный хвостик Крошки-Енота, и пусть эта тропа никогда не кончается. Она с друзьями. С друзьями идти хорошо…
Принцесса не сразу поняла, что очнулась. В голове шумело и потрескивало, боль пульсировала у правого виска. Через какое-то время до неё дошло, что её тело перекинуто через чьё-то плечо, и этот кто-то идёт, тяжело дыша, еле переставляя ноги.
– Давай-ка привал устроим, – раздался над ухом негромкий писклявый, но всё-таки мужской голос. – Спешить-то вроде уже некуда.
– Шагай давай! – отозвался уверенный женский голос с лёгкой хрипотцой. – В морге отдохнёшь.
– Дошутишься, дура!
– Сам ты тупица!
– Я?! А кто купаться полез? Я?
– У тебя, дорогой мой, кишка тонка, чтобы получать от жизни…
– Заткнулась бы ты, – Фреди не дал своей подружке закончить фразу. – Ты б лучше сотворила ещё одного голема. Он бы и донёс девчонку куда следует. Если б я тебя не вытащил, до сих пор бы плескалась. До полного растворения.
– Можно подумать, ты сделал это ради меня!
– Подумать нельзя. Тебе особенно. Потому что первыми растворяются мозги. Клянусь Седьмым Пришествием, я уже сотню раз пожалел, что связался именно с тобой. Надо было Фатиму хватать. Или Лейлочку. Или сразу принцессой заняться. Так как насчёт голема? Я устал как собака!
– Ладно, давай присядем.
– Может, дальше сама её попрёшь? Мёртвые не потеют, им неведома усталость. – Фреди аккуратно снял неподвижное расслабленное тело Анны с плеча и положил её на холодную каменную поверхность, покрытую трещинами и усыпанную мелкими камушками. Они сразу же впились в бок, и пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не застонать, не шевельнуться.
– Эй, Фреди!
– Что, любимая?
– Трахни её, пока спит. Мне её целка ни к чему.
– Зато мне пригодится.
– Какая разница – теперь или потом?!
– Сейчас я ей слишком противен.
– Мне тоже.
– Не видишь – без чувств она. В отключке!
– И что?
– Это только тебе всё равно, с кем трахаться.
– Ей тоже будет всё равно. Стоит разок попробовать.
– А почему ты прямо сейчас не заберёшься в её мозги?
– Здесь может и не получиться. Вот доберёмся до Сфинкса, там и начнётся самое раздолье.
– А кто тебе про Сфинкса сказал? Может, и нет никакого Сфинкса.
– Говорю – есть, значит, есть. Там, в океане трепещущей плоти, все знают, что Сфинкс существует, а за ним – Пустота, где свобода воли становится абсолютной.
– Так что ж они сами туда не рванут?
– Им и здесь хорошо. Хочешь, тебя макну? Оживут твои самые смелые фантазии.
– Седьмое Пришествие?
– Идиот! Вставай. Дальше пойдём.
– Да погоди ты. Я устал. Я должен вздремнуть. И куда нам спешить-то? Все соперники повержены. Нас не догонят!
– Ещё музыкант остался.
– Нет никакого музыканта.
– Да?
– Пока ты купалась, он припёрся сюда с армией фанаток. Думал, они его на руках донесут до финиша. Но ты по себе знаешь, как Хаос действует на полоумных дамочек. В общем, разорвали они его на сувениры.
– Он где-то здесь?
– Не знаю. Скорее всего, вернулся в Нижнюю Пандору. Там его поначалу неплохо принимали. От его концертов народ торкало не хуже, чем от наших проповедей.
– Ты долго ещё тут валяться собираешься?! – Цинь явно не терпелось двигаться дальше.
– Буду готов – скажу! – раздражённо ответил Фреди и демонстративно разлёгся на небольшом относительно ровном участке, где из камня клочками пробивался фиолетовый мох.
– Ну, тогда я ещё разок купнусь напоследок. – Из алого рта Цинь выросла сигара, она прикурила её от пальца и, покачивая бёдрами, двинулась в сторону прибрежной полосы, которая была едва видна на горизонте.
– Эй, тварь! Ты хорошо подумала?! Когда не вынырнешь, вспомни, что я тебя предупреждал.
Цинь просто махнула рукой, захохотала во весь голос, подпрыгнула и, оставляя за собой дымный след, пулей помчалась в сторону океана бурлящей алой жижи.
Как только она исчезла, Фреди вскочил и бросился к принцессе. Его усталость исчезла как не бывало.
– Вставай же! – Он чувствительно ткнул её в бок костлявым кулачком, а потом, упав на четвереньки, наклонился к её уху и прокричал что было мочи: – Вставай! Я знаю, что ты очнулась. И бегом отсюда, пока не вернулась эта стерва.
Каждое движение давалось с трудом, стоило напрячь мышцы, как по всему телу расползлась ноющая боль. Фреди попытался ухватить её за подмышку, но Анна изо всех оставшихся сил ударила его по руке, и пастор, повизгивая от боли, стремительно отскочил в сторону. Тыльная часть его ладони покраснела и задымилась. Видимо, ей очень хотелось доставить ему максимум боли, а здесь, как известно, стоит пожелать, и всё исполнится. Но теперь нужно ждать ответного удара, и Анна уже приготовилась то ли обрушить на своего обидчика метеоритный дождь, то ли просто вонзить в него молнию. Но, поднимаясь, она заметила, что на ней нет никакой одежды.
– Ничего, принцесса, – заметив её растерянность, крикнул пастор. – Здесь все так ходят.
– Отдай мой комбинезон, а то я тебя просто размажу!
– Ботинки возьми, – отозвался Фреди, размахивая обожжённой рукой. – Я сберёг. Знал, что пригодится. А одежда здесь ни к чему. Здесь в одежде даже неприлично как-то.
Её ботинки действительно аккуратно стояли рядом с тем местом, где пастор только что возлежал.
Вдруг она почувствовала на себе множество взглядов. Разрывая с треском каменистую почву, вокруг прорастали лиловые стебли, на которых распускались жёлтые цветы. Лепестки раскрывались, словно веки множества глаз. Они смотрели на неё, они тянулись к ней. Те, что поближе, уже начали обвивать её ноги и вьюнами тянуться вверх. Она вырвалась и, стараясь не обращать внимания на боль в ступнях, побежала прочь, вверх по тропе, в сторону, противоположную от той, куда отправилась Цинь. По пути она прихватила ботинки, но обуваться не стала. Главное – как можно быстрей покинуть это место, а если повезёт, скрыться не только от китаянки, явно превратившейся в одного из местных монстров, но и от мерзкого пастора Фреди. Больше всего ей сейчас хотелось стать невидимой, и вскоре её с ног до головы окутала серая вуаль, которая почти сливалась с местностью. Теперь пусть кричит, пусть мечется, пусть пытается настигнуть! Отбежав на приличное расстояние, она позволила себе остановиться, но лишь для того, чтобы обуться.
Боль и усталость исчезли, им на смену пришла необыкновенная лёгкость, ощущение полной свободы и небывалой мощи. Казалось, стоит пожелать, и вокруг зацветут сады, возникнут дворцы и фонтаны, прекрасные статуи из белого мрамора, словно воплощение красоты и гармонии, станут на пути Хаоса, и никакое чудовище, обуреваемое похотью, жаждой власти и крови, не сможет противостоять всей этой всепобеждающей красоте, этому совершенному величию. Она уже видела очертания зданий, линии аккуратно постриженных живых изгородей, слышала журчание водяных струй фонтанов, чувствовала запах изысканной свежести, источаемый цветниками.
Может быть, уже началось? Может быть, Хаос остался позади, и то, что рождается под её мысленным взором, и есть та награда за все мытарства, что пришлось пережить за последние дни? И неважно, что никто не составил ей пару. Она справилась одна. В конце концов, кто-то рождается лишь для того, чтобы прожить обыкновенную серую жизнь, а кто-то – затем, чтобы властвовать и распоряжаться судьбами людей и миров, не следовать правилам, а устанавливать их!
Стоп! Снова что-то не так… Снова не видно ничего, кроме того, что рисует воображение. Снова иллюзия выдаёт себя за реальность, а сомнительное пытается выглядеть очевидным. Надо остановиться, оглядеться, скинуть хотя бы с головы серую вуаль, которая не только делает её невидимой для глаз этого мира, но и её саму лишает зрения.
Первыми в сознание ворвались запахи и звуки. Что-то булькало, потрескивало, скрипело и стонало. Пахло сыростью и гнилью. По обе стороны от каменной гряды тянулось чёрное болото, из которого торчали редкие фиолетовые кустики, от которых исходило тусклое свечение. Но лучше бы здесь стояла абсолютная тьма. Тогда не было бы видно торчащих из трясины частей полуразложившихся человеческих тел. Руки, ноги, спины. Клочки синеватой кожи с торчащими из них обломками костей. Некоторые просто стояли по пояс или по грудь в чёрной жиже. Казалось, что они смотрят на неё пустыми глазницами, поджидают, когда она приблизится, чтобы выскочить и вцепиться своими гнилыми зубами в свежую плоть. Не лучше ли было остаться в плену иллюзии? Может быть, удалось бы пройти это жуткое место, не испытав ни ужаса, ни щемящего сострадания. Кто это? Её предшественники? Те, кто точно так же хотел получить свой бесценный приз, свой мир, величественный и прекрасный? Едва ли… Их слишком много, и погибли они, похоже, в одночасье. Может быть, это фантомы из Нижней Пандоры? Решительный штурм Хаоса… Желание покончить с опасным соседством… Не считаясь с жертвами… Какая теперь разница. Они всё равно мертвы. Надо идти дальше, навстречу тому беспощадному ужасу, что уничтожил этих людей. Или фантомов? Или людей? Нет, на воинство это не похоже. Нет ни кольчуг, ни бронежилетов, ни алебард, ни лучемётов. А ещё нет ни сил, ни отваги сделать хоть ещё один шаг. Трясина постепенно оседала под её ступнями, приближаясь к коленям. Может быть, и этих мертвецов поразил именно страх? Может быть, они просто стояли на месте, не решаясь ни двинуться вперёд, ни отступить?
– Ты что – трупешников никогда не видела?! – Фреди выскочил из тьмы как чёртик из табакерки. – Ты их не бойся. Бойся тех, кто ещё шевелится. – Он схватил её за руку, но она вырвалась. Почему-то его прикосновение вызвало ещё большее отвращение, чем самое жуткое зрелище.
– Я же сказала – не смей меня трогать!
– Да! Больше не буду. Иди же! Хочешь, я впереди пойду? – Не дожидаясь ответа, он двинулся дальше, старательно переступая с кочки на кочку, с булыжника на булыжник, и она последовала за ним, стараясь не смотреть по сторонам, сосредоточив взгляд на рубище, болтавшемся на его тощих плечах.
Всё-таки в этом пасторе, в этом лжепророке всё-таки что-то было… Во всяком случае, он не стоял как вкопанный, ожидая неминуемой смерти, а изо всех сил двигался вперёд. Анна с трудом вытянула ногу из грязи и сделала шаг, вновь утонув в ней по колено. Идти можно. Трудно, но можно. Только не смотреть по сторонам. Вперёд! И с песней…
Однако псалом затянул самозваный пастор, и голос у него оказался неожиданно сильным, приятным и хорошо поставленным:
- Седьмое пришествие прдет, незваное и неизбывное,
- То, что подстерегает каждого сущего на земли.
- И явит оно суд во спасение надо всеми,
- Кто ранее судим не был, а несудим был…
- И ударятся хляби небесные о тверди земные,
- Кто сверху был, того низом пошлют.
- Но дух, что желаньями крепок, да неодолим будет.
- И каждый чего алчет, того и полу-у-у-учи-и-и-и-ит…
- Точно полу-у-у-у-учит…
Он раскинул руки, как будто хотел обнять весь мир, но длинные ладони с пальцами врастопырку почему-то напоминали пальмовые листья. Пальма – ходячая и поющая псалмы. Разве не забавно? Но было совсем не до смеха. Почва под ногами постепенно твердела, и теперь ноги проваливались уже не по колено, а лишь по щиколотку. Почему-то начала холодеть спина, но оглядываться было страшно. Анна даже пыталась не признаваться себе, что явственно слышит, как позади в болотной жиже хлюпают сотни ног – за пастором следуют десятки, если не сотни последователей. Но этот Фреди, похоже, знает, куда надо идти. А те, что за спиной, не ускоряют шага, а значит, у них нет цели кого-либо догнать. Но вскоре стало казаться, что спина уже покрылась инеем, а дующий сзади холодный ветер развеял вуаль, заменявшую ей одежду. Но теперь собственная нагота её почему-то совершенно не смущала. У пастора на затылке глаз не было, а прочая нежить не стоила того, чтобы на её обращать внимание. Однако хлюпанье постепенно становилось громче, и принцесса оглянулась. То, что она увидела, заставило ужаснуться.
Мертвецы, что ещё недавно спокойненько тлели в болоте, шли вслед за ней размеренным шагом, а в их пустых чёрных глазницах теплились алые огоньки. Не надо было оглядываться. И бежать нельзя. Похоже, пока эти упыри считают её одной из своих, одной из тех, кто идёт в общем строю к общей цели. Но стоит побежать, она сразу же станет добычей, чужаком, жертвой. И едва ли Фреди, как бы ни был он заинтересован в её компании, успеет что-то сделать…
Решение пришло внезапно. Оно казалось слишком простым, чтобы быть верным, оно казалось абсолютно нелепым, но ничего другого в голову не приходило. Да и в этом мире, полном страха и абсурда, самое нелепое, самое сомнительное решение очень даже могло оказаться самым верным. Анна лишь замедлил шаг, начав потихоньку отставать от пастора, который продолжал самозабвенно петь свой дурацкий псалом. Вскоре шаги мертвецов были слышны уже совсем рядом. А потом они один за другим начали обгонять её. Главное – не смотреть по сторонам! И вперёд не смотреть… Только под ноги. Она вдруг обнаружила, что её преследуют не только мертвецы. Из вязкой почвы торопливо вылезали ростки, бутоны стремительно распахивались, и в каждом из них появляется глаз, жадно всматривающийся в её обнажённое тело. Лепестки обвивали ноги, и чем медленнее она шла, тем выше им удавалось дотянуться. Когда воинство мёртвых адептов Седьмого пришествия ушло вперёд за своим пастором, они уже доставали до колен. Сразу захотелось выжечь этот жуткий цветник, но она решила, что для похотливой флоры в этом слишком много чести. Продолжая медленно двигаться вперёд, Анна очень старалась, чтобы ни шага не сделать, не наступив на цветок. И когда под ступнёй раздавался очередной хлопок от очередного раздавленного глаза, её на мгновение посещало ощущение какого-то безумного торжества. Анна поймала себя на чувстве, которого ещё недавно в здравом уме и твёрдой памяти она не могла бы испытывать: ей нравилось, что они на неё смотрят, что они тянутся к ней, что они готовы посвятить последнее мгновение своего существования жадному взгляду на её наготу. И её больше ничуть не смущало отсутствие одежды, да и мысль о Фреди, чьё пение, пусть едва слышно, ещё доносилось до неё, не вызывала прежнего отвращения. Да – прыщав. Да – подл и мерзок. Да – лжив. Вероятно, не слишком умён. Зато как поёт! И упорству его можно позавидовать. Уже за то, что он прошёл и сквозь Порядок, и сквозь Хаос, не боясь ни пуль шерифа, ни местных монстров, он заслуживает если не симпатий, то хотя бы уважения. Но главное – выбора, скорее всего, действительно нет…
Она не споткнулась лишь потому, что смотрела под ноги. Скелет, обтянутый синей кожей, лежал поперёк тропы неподвижно, но алое свечение тлело в пустых глазницах его черепа. И это тело стремительно разлагалось, превращалось в прах. Чуть дальше лежал ещё один мертвец, а за ним сразу несколько. Похоже, дальше этой жуткой компании путь закрыт. Интересно, как там Фреди? Пения больше не было слышно, и она даже ощутила некоторое беспокойство.
Перешагивая через стремительно разлагающихся мертвецов, Анна осторожно двинулась вперёд. Она шла, ступая так, чтобы жижа не хлюпала под ногами, пристально вглядываясь вдаль, прислушиваясь к каждому шороху. И всё же после очередного шага правая нога провалилась в липкую грязь глубже, чем по колено. Ботинок стал добычей трясины, но оставшийся она скинуть не решилась. Так и шла дальше, слабо надеясь, что никто не видит её со стороны. Принцесса Дарии. Наследница престола, Скаковая лошадь величайшего в мире дерби. Всё это в прошлом. Сейчас голая беззащитная девочка в одном ботинке ковыляет неведомо куда и выглядит при этом так, что глупее не бывает. Если когда-то придётся писать мемуары – об этом ни слова! Никогда. Никому. Ни за что! А сейчас самое время посмеяться над собой, потому что для смеха нет иных причин. Ха-ха-ха! Ей хотелось засмеяться так, чтобы дрогнуло это болото, чтобы на него обрушился невидимый чёрный свод, местное подобие неба. Она готова была потратить все свои последние человеческие силы на этот всесокрушающий акустический удар. Её уже почти не волновало, уцелеет ли это тело, жалкая оболочка души, от которой одни лишь неприятности.
Она даже остановилась, чтобы не тратить сил на ходьбу, задрала подбородок вверх, но вдруг решила, что не стоит начинать слишком громко. Звук должен нарастать постепенно: сначала едва слышный смешок, который донесётся лишь до местных лягушек и приведёт их в секундное замешательство. Правда, здесь нет лягушек, но это неважно. Потом звук её голоса будет распространяться дальше и дальше, постепенно обретая мощь, и вскоре проникнет в самые отдалённые уголки Хаоса, и никому из местных не будет спасения. Им, конечно, и так не до спасения. Полная свобода разложения! Здесь каждый волен создать свой личный ад, откуда нет возврата!
Боль, смятение, страх, стыд и отчаянье – других чувств не было. И всё это готово было вырваться наружу – во всезаглушающем протяжном крике.
Но в последний момент рот ей зажала широкая сильная ладонь, к уху прильнули чьи-то тёплые губы, и едва слышный мужской голос прошептал:
– Не надо. Не надо кричать…
И в этот момент вопль, сотрясающий пространство, всё-таки раздался. Где-то впереди орал Фреди. В этом крике звучали и боль, и смятение, и страх, и отчаянье. Но прежде чем Анна успела зажать уши, впереди сверкнула алая вспышка и грохот взрыва.
Дымящийся обрубок руки – от кисти до локтя – упал в чёрную грязь буквально в трёх метрах впереди и тут же превратился в большую серую змею.
Рептилия глянула на принцессу жёлтыми глазами, показала раздвоенный язык, с тяжёлым всплеском нырнула в болото. И наступила тишина.
Глава 29
За те несколько столетий, что существует Игра, Лабиринт попыталось прийти более ста тысяч человек. Точное число тех, кому удалось из него выйти, является одной из самых охраняемых тайн Корпорации «Орго», но, по экспертным оценкам, их число не превышает пятисот. Причём подавляющее большинство заблудившихся в нём навсегда остались на так называемой «территории Порядка». До того момента, когда Корпорация начала вживлять претендентам чипы, позволяющие отследить, куда их занесло после выхода из Лабиринта, большая часть «счастливых обладателей собственных миров» так и не дала о себе знать, вероятно, решив не иметь ничего общего с остальным человечеством…
Из справочника «Игра-Лабиринт», Морабо, 3226 год
– Мне кажется, вы чем-то разочарованы, командор. – Арига смотрел в бинокль на приближающийся скалистый берег. – Дело во мне? Я что-то сделал не так?
– Нет, адмирал. Всё отлично. – Матвей также глянул в бинокль и увидел сквозь мощную оптику ту же картину, что открывалась с мостика: хаос как хаос, только край алого океана совсем рядом. И за ним – ничего, кроме непроглядной тьмы.
– Не адмирал, а контр-адмирал, – привычно поправил его Арига. – Я всё-таки надеялся, что заслужил хоть какого-то доверия и откровенности. – В его голосе звучала плохо скрываемая обида.
– Меня разочаровываете не вы, – поспешно отозвался командор. – Меня разочаровывает Хаос. Вам не кажется, что он как-то… примитивен. Почему-то я ожидал чего-то более разнообразного, более изощрённого, более жуткого, более…
– Изысканного? – Контр-адмирал едва заметно усмехнулся. – Ерунда! Хаос возможен лишь там, где доминируют самые примитивные и низменные страсти, где царствуют сущности, начисто лишённые воображения.
– Тогда почему там, за стеной, так боятся Хаоса?
– Амёбы размножаются делением, причём делают это непрерывно. Так что этот океан временами выходит из берегов.
– Не думайте об этом, – вмешалась в разговор Йоко. – Это уже не ваша забота. Удачи! – Она крепко обняла командора за талию и чмокнула его в подбородок. Выше её губы дотянуться не могли, а Матвей поставляться под поцелуй не стал.
– Всё! – решительно заявил Арига. – Прыгайте!
– Куда?!
– За борт, чёрт возьми! Тут есть куда ещё прыгать.
– А доплыву? – Матвей с некоторой опаской глянул на берег, до которого оставалось метров триста.
– Не думаю, что это самое суровое испытание, которое вам предстоит, командор, – холодно заметил Арига. – Шлюпки с гребцами не дам. Не могу допустить, чтобы кто-то из команды оказался вне корабля и увидел, как это всё выглядит на самом деле. Да и не нужна здесь шлюпка.
Матвей, сделав вид, что принял такое объяснение, улыбнулся и крепко пожал протянутую контр-адмиралом руку. На самом деле командор подумал, что искупаться ему придётся исключительно из-за того, что Йоко демонстрирует чрезмерную приязнь к его персоне.
Когда он сделал шаг за борт, команда линкора, выстроившаяся на баке в честь церемонии прощания со старпомом, громогласно прокричала троекратное «Банзай!». На третьем возгласе подошвы ботинок коснулись поверхности дрожащего месива густой жижи и тел, аморфных, копошащихся, постоянно меняющих формы. Полёт с десятиметровой высоты получился куда более медленным, чем там, где законы физики чего-то стоят. Субстанция под ногами едва колыхнулась, выдержав вес командора. Матвей, не оглядываясь, направился к берегу, постепенно ускоряя шаг.
Кто-то пытался хватать его за ноги, но он не обращал на это внимания, с лёгкостью вырываясь из осклизлых пальцев, щупальцев, языков, ласт, псевдоподий и прочих конечностей. Да и берег приближался куда стремительней, чем он предполагал. Казалось, сделано всего несколько шагов, а вот оно – нагромождение чёрных валунов, с которых медленно стекает такая же чёрная грязь, разводами и фонтанчиками вторгаясь в полупрозрачную алую светящуюся жижу. Последний прыжок, и вот – под ногами твёрдая поверхность. Только впереди полная тьма. Куда идти? Надо было спросить у адмирала. Но, скорее всего, тот сам бы сказал, если бы точно знал направление. Или это должно быть слишком очевидно. Этим путём уже ходили многие – и Первый Капитан Тортуги, и Ингрид с Фешенмуна, и ещё десятки или даже сотни будущих повелителей миров. Следов не могло не остаться.
Но всё оказалось ещё проще, чем думалось. Едва глаза привыкли к темноте, стала видна уходящая вдаль вереница светящихся пятен – как будто кто-то, выбравшийся из этого алого «бульона», то ли прошёл, то ли прополз, то ли пролетел туда, во тьму, оставляя за собой эти лужицы. Едва ли этот след мог тянуться до конечной цели, но он хотя бы указывал направление. Стоп! А стоит ли быть таким доверчивым? Может быть, это ложный след? Даже если Хаос настолько незамысловат, как утверждает Арига, то козней конкурентов никто не отменял. То, что примитивно, может быть смертельно опасным. Именно потому, что примитивно. Вылезет, например, из скалы какое-нибудь тупое каменное чудовище, наступит, раздавит и не заметит.
Скальный выступ слева от тропы шевельнулся, и с него с грохотом посыпались камни.
Так! Здесь, пожалуй, стоит попридержать воображение. Нет ничего опаснее собственных страхов. Особенно здесь. Особенно сейчас.
Дальше он шёл, стараясь ни о чём не думать. Как ни странно, лужицы светящейся жижи не тускнели, а наоборот, становились всё ярче. Это явно был свежий след, и тот, кто его оставил, вероятно, двигался медленнее и медленнее, словно раненый зверь, теряющий силы.
Сколько прошло времени с того момента, когда он «взял след»? Час? Два? Вечность? Протекает ли вообще время через это прклятое место или обходит его стороной? Не важно. Главное идти вперёд и не терять терпения. И беречь голову. Никого не впускать и ничего не выпускать. Никакой игры воображения. Никаких мыслей и чувств. Тишина. Режим молчания! Сон разума. Сон разума порождает чудовищ! Откуда это?! Неважно… Не спать! Ни о чём не думать…
Сначала на каменистой тропе появились шматки скользкой чёрной грязи, а потом она постепенно начала превращаться в болото. Светящиеся следы стали более тусклыми и размытыми. Казалось, ещё несколько шагов – и всё… След исчезнет совсем, и Матвей останется один посреди кромешной тьмы. И что дальше? Куда идти? Что делать? Но любая дорога рано или поздно кончается, а значит, надо просто идти вперёд,
Вдруг кто-то схватил его за ногу и до боли сжал лодыжку. Из болота торчала алая светящаяся женская рука. Потом на поверхность всплыли два холмика обнажённой груди и лицо.
Он узнал её. Цинь Цзянхун, революционерка, приговоренная к смертной казни в двенадцати мирах за терроризм и аморальное поведение. Так, по крайней мере, было написано в досье, что подсунул ему Фернандо. Правда, черты лица были лишены прежнего изящества, они растекались, превращаясь в аморфный студень, лишь глаза и губы уверенно держали форму.
– Я хочу тебя… – прошептали губы, из которых повалил чёрный удушливый дым, а правая рука Цинь поползла вверх, змеёй обвивая его левую ногу.
Испытывая скорее отвращение, чем страх, Матвей вырвался и помчался прочь – во тьму, уже не разбирая дороги. Куда кривая выведет…
Теперь, когда больше не было светящихся следов, оказалось, что мрак вокруг не так уж и непрогляден. Из болота торчали едва заметно флуоресцирующие стебельки, и благодаря им были видны кочки, торчащие из грязи валуны, и, главное, они обозначали края чёрной полосы, где растительность была вытоптана теми, кто уже когда-то проходил здесь тысячелетием раньше и совсем недавно – может быть, считаные минуты назад.
Вдруг из-за спины послышалось хлюпанье, и Матвей оглянулся. Цинь преследовала его, но было очевидно, что принимать всерьёз её усилия не стоит. Крупная амёба, на передке которой ещё проступали глаза и губы, беспомощно шлёпала ластами о грязь. Командор на всякий случай поднял первый попавшийся камень и швырнул в преследующую его бестию. Камень шлёпнулся у неё перед носом, забрызгав чёрной грязью то, что когда-то было лицом.
– Не хочешь?! Ну и вали отсюда, – совершенно отчётливо произнесла Цинь, прежде чем окончательно потерять форму и начать скатываться обратно вниз по тропе, оставляя за собой всё те же лужицы алой жижи.
Прощай-прощай, красотка. Когда-то ты была хороша, и власть, что была дана тебе природой, открывала двери сильных мира сего, а слабые падали ниц перед тобой, готовые исполнить любую твою прихоть, ничего не прося взамен. А теперь ты – всего лишь бессмысленный сгусток плоти, растворённый в океане столь же никчемных созданий…
Прощай-прощай, красотка. Лучше бы тебя не встречать. Ты показала, как сила становится слабостью, как иссякают желания, как подступает небытие. Ты показала, как уязвимы сильные духом и крепкие телом.
Прощай-прощай, красотка. Всё кончается, в том числе и жизнь. А что есть жизнь? Подмостки, где разыгрывается затянувшийся фарс! Мы рождаемся, но вынуждены жить без того, что даёт жизни смысл – без любви и покоя. Но пробуждённый разум не приемлет бессмысленности, которая порождает уныние, подавленность, неуверенность в себе, тревогу, что превращает жизнь в сплошное мучение и непримиримую борьбу с самим собой. И уйти из неё мешает лишь одно – страх смерти, после которой не будет ничего: ни мыслей, ни чувств, ни желаний – только вечная пустота.
Чужие холодные жгучие мысли копошились в голове, и командор ускорял шаг, надеясь убежать от них. Но болото становилось всё глубже и непролазнее, а светящиеся стебли по обочинам чёрной тропы поднимались всё выше, колыхались, хотя здесь не было и намёка на ветер, сплетались, перешёптывались. Теперь можно было смотреть вперёд, где лента тропы извивалась в океане слабого лилового свечения. А ещё начала просматриваться ломаная линия горизонта, как будто над ней поднимался едва заметный серый рассвет.
Он ударился коленом обо что-то твёрдое, кубарем скатился в грязь, и боль прострелила всю левую ногу. Посреди заболоченной тропы лежал булыжник, чёрный и поблескивающий, словно кусок антрацита, и на нём, раскинув рукава, валялся чей-то скомканный комбинезон – маленький, чуть ли не детский. Значит, здесь кто-то кого-то раздел. Значит, и впрямь здесь кто-то был. Значит, что-то здесь всё-таки происходило…
Можно было присесть, подождать, пока не утихнет боль, и спокойно подумать, что делать дальше. Но думать не хотелось. Да и вариантов решения было всего два: либо выбрать смерть и жить спокойно, как это сделал Арига, либо попытаться исполнить собственное предназначение: найти принцессу и получить в награду целый мир. Кстати, адмирал не спрашивал у того пленного «пловца», как принцесса была одета? Кажется, нет. Но не в бальном же она платье до пят, усыпанном бриллиантами. Не хрустальные же на ней туфельки! Матвей внимательней рассмотрел комбинезон, и оказалось, что тот явно скроен на миниатюрную девицу. Ещё одна находка развеяла все сомнения – внутри комбинезона оказался скомканный комплект женского нижнего белья.
И тут ему на колени упал вывалившийся из нагрудного кармана комбинезона небольшой, но увесистый предмет. Матвей едва успел прижать его ладонью к больной коленке, прежде чем тот соскользнул вниз. Искать что-либо в болотной жиже было бы уже бесполезно.
Он поднёс предмет к глазам и только тогда разглдел, что это плазменный резак из стандартного корабельного набора инструментов. Максимальная длина плазменного лезвия – двенадцать с половиной метров, Наибольшая эффективность резки любой твёрдой материи – на расстоянии до четырёх метров. Наибольшая эффективность – значит, входит, как нож в масло, в любой камень и металл. Исключение составляют лишь композитные материалы, из которых изготавливаются боевые скафандры высшей защиты и обшивка космических кораблей. Помнится, ещё в училище был краткий курс – «Использование ремонтных инструментов в качестве оружия». Что ж, теперь, по крайней мере, есть чем сражаться, если понадобится. Матвей засунул резак в нагрудный карман френча, ещё раз глянул на комбинезон, свернул его в скатку и засунул под мышку. Если принцесса ещё жива, то едва ли она разделась сама, а значит, одежда ей может ещё пригодиться.
Дальше он шёл ни о чём не думая, глядя только под ноги и позволяя себе лишь считать шаги. Когда их число переваливало за десять тысяч, он начинал снова. В конце концов, неважно, сколько времени прошло, сколько сделано шагов. Важнее – сколько их осталось и чем кончится эта дорога. Но сейчас и об этом думать бессмысленно. Навязчивые мысли о неизвестности – это ли не страх? Но откуда взяться страху? Сейчас с каждым мгновение всё меньше верится в реальность происходящего. Вот сейчас в уши ударит сирена боевой тревоги, и через сорок секунд уже надо будет бежать в стартовый модуль в лётном комбинезоне, на ходу застёгивая шлем. А этот дурацкий сон забудется, стоит только сесть в пилотское кресло. Контрабандисты, пираты, мятежники, боевые адепты деструктивных культов – кого только нет на просторах галактики. И только Звёздный флот хранит покой матушки-Земли от угроз, таящихся среди звёзд. Может, спеть «Марш звёздных воинов»? Помнится, даже будучи курсантом, он с трудом заставлял себя открывать рот в общем марширующем хоре под команду «Запе-вай!». А теперь вдруг почему-то прошибло… Как там? «Когда шагает по вселенной Звёздный флот, врагов Земли постигнет страх и трепет!» Интересно, как это можно шагать по вселенной? «Когда Земля скомандует «На взлёт!», у нас врагам найдётся, чем ответить!» Тупо! Для этого места – в самый раз. Но почему этот марш так настойчиво лезет в голову именно здесь и именно сейчас? Давно, очень давно прошли те времена, когда при звуках первых аккордов, что издавали медные трубы, переполняло чувство гордости, ощущение сопричастности к великому делу и собственной значимости. Может быть, инстинкт самосохранения требует приободрить дух, обрести уверенность в себе?
Он тряхнул головой, сделав попытку избавиться от наваждения. Какое-то шестое чувство подсказывало, что здесь шуметь не стоит, что это может таить в себе какую-то неведомую опасность. От звуков марша, гремящих под черепной коробкой, избавиться не удалось, зато начала мерещиться полная чертовщина. Теперь вдруг оказалось, что обочины чёрной тропы завалены человеческими останками. Полуразложившиеся посиневшие тела расположились по обочинам тропы, как будто решили устроить привал. В ноздри ударил трупный запах, но его тут же перебил аромат дешёвого одеколона – точно такого же, что в Звёздном флоте выдавали нижним чинам в качестве вещевого довольствия. От этого «коктейля» могло и стошнить.
Один из мертвецов приподнялся на локте, в его пустых глазницах мелькнуло бледное алое свечение, и он произнёс тихим надтреснутым голосом: «Ложись тут, братишка. Дальше некуда идти…»
Он перестал смотреть вниз, и стоило мертвецам исчезнуть из поля зрения, как не стало и тошнотворных запахов. Что значит – некуда идти?! Если кто-то ноги не в состоянии передвигать, это вовсе не значит, что идти некуда! Вперёд! Туда, где тлеет серая заря! «Когда Земля скомандует «На взлёт!»… Стоп! Матвей остановился, стараясь понять, прокричал ли он это вслух, или слова боевого марша лишь пронеслись у него в голове. Ти-ши-на… Главное – тишина. Наверняка кто-то или что-то пытается заставить его обнаружить себя, а значит, этого нельзя допустить. Молчать! И стараться не слишком хлюпать, когда идёшь по этому месиву…
Впрочем, болото начало мельчать, и грязь, стекая со штанин, почему-то не оставляла на них никаких следов. Серое зарево впереди становилось всё ярче, и вскоре над горизонтом образовалось что-то напоминающее рассвет на пасмурном небе. Да, Ничто, которое должно быть за пределом Хаоса, и должно быть серым, никаким… Ничто таит в себе небывалое могущество, исполнение всех желаний, мыслей и чувств. Стоп! Откуда эта фраза? Сам бы точно не придумал… Ни за что. Где и от кого он это слышал? Он начал напряжённо прокручивать в голове все события последних дней и часов, и это помогло даже заглушить марш, звуки которого неотступно продолжали преследовать его. Есть! Это фраза из письма Фернандо. Как там? «Не прощаюсь, командор! Уверен, что всё у нас получится, и мы еще увидимся. Главное, запомните: победит тот, кто первым доберётся туда, где не был никто из предшественников и не опоганил девственное пространство своими гадкими мыслями и ничтожными чувствами. Где Ничто – там победа. Ничто таит в себе небывалое могущество, исполнение всех желаний, мыслей и чувств…»
Ничто, значит… Пределы Хаоса… По крайней мере, болото кончилось…
Теперь под подошвами ботинок была твердая каменная поверхность, светящаяся растительность исчезла, но уже и так было достаточно светло, чтобы идти не спотыкаясь. И вдруг под каблуком раздался негромкий хлопок. Матвей сразу замер, в первое мгновение решив, что опять, как в начале пути, угодил на минное поле. А что – вполне логично: каков старт, таков и финиш. Однако нога была на месте, а из-под ступни растекалась лужица слизи и торчала пара лиловых лепестков. Он поднял ногу и увидел, что раздавил чей-то глаз. Нет, не чей-то. Просто глаз. Дальше по ходу движения они торчали десятками и сотнями – цветы, глаза в окантовке лепестков на длинных извивающихся ножках. И все они тянули жадные взгляды в одном направлении, так что стебли некоторых из них были натянуты, как струны, готовые вот-вот лопнуть. Командор устремил взгляд туда же и увидел её. Тёмный силуэт на фоне серой «зари». Как будто вырезанный из чёрной бумаги. Театр теней. Тени. Одной тени…
Она стояла спиной к нему, втянув шею, сжав худенькие плечи, испуганная, одинокая, беззащитная, готовая упасть в бездну отчаянья, откуда уже нет возврата.
Командор приближался к ней, стараясь ступать бесшумно. Главное – оказаться рядом, прежде чем этот мир без надежды и радости отнимет у неё последние крохи воли к сопротивлению, желанию жить и продолжать двигаться к цели. Стоп! А если это обманка? Если это – очередная ловушка? Здесь реальность и то, что видишь – далеко не одно и то же. Может быть, и нет уже никакой реальности?! Может быть, в Долине Серверов уже появилось очередное надгробие, на котором начертано «Командор Матвей Вайгач»? Но тогда терять точно нечего.
Сейчас главное – найти нужные слова. Только бы не напугать её ещё больше своим внезапным появлением.
Он уже был рядом, он уже видел, как дрожат её плечи, как сжимаются кулачки, как по спине стекает струйка холодного пота. Принцесса… Принцесса Анна… «Анна Дарийская, принцесса и наследница престола Дарийской империи, шестнадцать лет, – вспомнил он, что было написано в досье от Фернандо. – В прессе развернута мощная кампания по созданию ее образа как коварной, жестокой, расчетливой и бессердечной особы. В момент бегства с планеты, где произошел мятеж, включила маршевые двигатели своей яхты на высоте трех километров над поверхностью планеты, в результате чего большая часть столицы вместе с населением была уничтожена. Маловероятно, что этот образ соответствует действительности – слишком настойчиво он продвигается…»
Не соответствует. Конечно, не соответствует… Воробышек. Мокрый воробышек. Из лужи – на мороз…
И тут она начала судорожно глотать воздух, сжала кулачки, а потом вытянула шею, как будто изготовилась к крику, полному отчаянья.
Нет! Сейчас нельзя… Нельзя кричать. Почему? Да потому же, почему не стоило горланить «Марш звёздных воинов». Нельзя – всё! Иначе – конец Игре…
В последний момент он успел зажать её рот, ощутив, как от этого внезапного прикосновения всё её тело пробила крупная дрожь, наклонился к её уху и прошептал как можно тише, спокойнее и твёрже:
– Не надо. Не надо кричать…
Читать бесплатно другие книги:
