Учитель вранья Харитонов Марк
– Ты и тогда был шутом, и остался шутом. Ни слова не понимаю. Выдумал какие-то глупые фантазии, какое-то враньё. Воображаешь себя кем-то. Писателем, что ли? Вот ничего из тебя и не получилось. И не получится.
– Почему ж ничего? Учитель вранья уже получился. Думаешь, это было просто? А вот погоди, доведу до конца одну историю… может, когда-нибудь ты её даже прочтёшь. Только бы пасты в ручке хватило. Пока ещё до конца не знаю, как всё может сложиться, но кое-что уже становится ясней… Кстати, учти, дети всё про тебя знают.
– Какие дети?
– Тим с Таськой.
– Ты и до них добрался? И что они знают?
– Всё. Может, даже больше, чем ты сама.
– Так это ты их научил?
– Чему?
– Щекотать меня?
– Щекотать? – Учитель расхохотался. – Нет, наверно, они сами. Я бы остерегался без подготовки. И как, не помогло?
– Шут, шут, шут!
– Не помогло, я вижу.
– Где они?
– Не беспокойся, с ними всё в порядке.
– В порядке! Они стали совсем несносными, с ними сладу нет.
– А знаешь, как они тебя?.. Нет, не буду ябедничать.
– Они меня не любят, я знаю. Я просто не умею с маленькими.
– А сама уж такая большая? Давно ли со мной в прятки играла? Поменьше бы воображала, было бы лучше. Да что с тобой говорить, пока ты такая.
– Какая? Ну скажи, какая?.. Что ты ко мне привязался? Я приехала сюда сдавать экзамены. Провалюсь, ты будешь виноват.
– Я на всё готов.
– Я запрещу им встречаться с тобой.
– Пока ты такая, ты, конечно, всё можешь.
– Опять за своё? Скажи, где они? Сейчас же пойду их искать.
– Ладно, увижу – передам, чтобы шли домой.
Услышав такие слова, Тим с Таськой потихоньку отошли от забора и поскорей побежали на Вторую Первоапрельскую улицу. Кис Кисыча сначала несли на руках (умница, он ни разу не тявкнул), потом спустили его на землю, и он опять потянул за поводок так сильно, что они прямо запыхались. Прибежали – и упали на траву.
Они очень старались добежать раньше учителя. Между тем он и не думал никуда спешить. Он только прошёл на соседнюю улицу, увидел там скамейку, сел на неё, вынул из кармана свёрнутую в трубку тетрадь и своей волшебной ручкой написал слово:
Сочинение
Дети, запыхавшись, вбежали за калитку и упали на траву.
Палатка стояла на поляне, как вчера, поодаль от дуба. Тим заглянул в неё, нашёл рюкзак, достал оттуда пачку школьных тетрадей.
Это были тетради первоклассников Аристанской школы вранья для школьных сочинений.
Усевшись с Таськой в тени дуба, Тим стал их перелистывать и читать заголовки. «Как я охотился на голубцов» – называлось одно сочинение. Тим подумал, что в заголовке ошибка или описка. Другое называлось «Самый лучший конь», и его он начал читать Таське вслух.
«Самый лучший конь. У меня был самый лучший конь, самый красивый. В яблоках. Яблоки я выбрал самые спелые, самые румяные. Некоторые были даже с листиками. Этот конь мчался так быстро, что иногда у него вместо четырёх ног становилось восемь. А однажды он разогнался до того, что обогнал собственную тень».
Ещё было несколько разных сочинений про самый сильный холод. В одном рассказывалось, как Снежная королева загорала под северным сиянием и ела мороженое, потому что на самом деле ей было слишком жарко и хотелось немного прохладиться. Ведь её собственная температура была минус сто сорок градусов. Поэтому оценка за сочинение была снижена до тройки и красными чернилами написано: «Не совсем по теме. Это не про холод, а про жару».
В другом была история, как однажды в очень холодный день из фонтана вместо воды стали брызгать градины, а потом посыпался снег как из снегоочистителя.
Ещё в одном рассказывалось про такой сильный холод, что от него сваренные вкрутую яйца становились снова сырыми.
Но самую большую пятёрку учитель поставил за сочинение, в котором рассказывалось про холодный огонь: когда на него ставили кастрюлю с водой, вода превращалась в лёд.
Таська всё это слушала и про себя удивлялась: ну и враньё! Она подумала, как интересно учиться в школе, где бывают такие уроки. А у Тима уже немного заплетался язык: он чувствовал, что его иногда чуть-чуть клонит в сон. Всё-таки не надо забывать, что они всю эту ночь, вместо того чтобы нормально спать, бродили по Аристани и переживали всякие приключения. К тому же день был жаркий. Золотые пятнышки перебегали по траве в тени дуба, мелькали в глазах.
Самое странное началось, когда Тим стал читать длинное сочинение под заглавием «История без конца». В нём рассказывалось про мальчика, который в такой же вот жаркий день пошёл ловить рыбу. Забросил удочку, поставил рядом железное ведёрко, ждёт. Вдруг поплавок – дёрг. Мальчик потянул. Высунулось из воды чудище с усатым носом. Из пасти леска торчит. Улыбается чудище, дожёвывает крючок и даже причмокивает, так ему нравится. «Ты кто?» – удивился мальчик. «Не видишь, чудище. Маша меня зовут…»
Вот тут Таська, тоже немного разомлевшая от жары, подала голос.
– Чудищ так не называют, – сказала она.
Но в этом ещё не было ничего странного. Странным и даже удивительным было то, что чудище ей ответило прямо из тетрадки, где письменными буквами оказалось написано:
– А как их, по-твоему, называют?
– Не знаю, – сказала Таська.
– Тогда не мешай нам, – сказало чудище и вновь обратилось к мальчику из сочинения: – Между прочим, имей в виду, я люблю крючки без гарнира. Червяки, там, хлеб и прочая слякоть – это для меня лишнее. И желательно, чтоб еда была не слишком острая. У меня желудочная болезнь… Гастрит, кажется, так она называется. Или гастроном… Не помню точно… Пуговицы у тебя есть металлические?
– Нет, – сказал мальчик из сочинения. – Только пластмассовые.
– Жаль. Я люблю всё металлическое. Ну, может, хоть ножик какой-нибудь есть?
– Ой… Я его дома забыл, – соврал мальчик из сочинения.
– Тогда сажай меня в своё ведёрко и неси домой. Не видишь, я проголодалась. Разве крючок – еда для взрослого чудища? Только налей сначала в ведёрко воды.
Что делать? Налил рыбак в ведёрко воды, посадил туда чудище Машу с усатым носом и понёс. Несёт и думает: что теперь от дома останется? Все ножи и вилки, замки и ключи, оконные петли, железные пуговицы и застёжки-молнии – всё пожрёт голодное чудище. Как быть? Что теперь делать?..
Тим замолчал.
– А дальше что? – спросила Таська.
– Не знаю, – ответил Тим озадаченно. – Дальше здесь ничего не написано. У этого сочинения нет конца.
– А я сама догадалась! – сказала вдруг Таська. – Ведёрко у мальчика было железное, так? Чудище по дороге не выдержало, стало грызть ведёрко и само выпало в дырку.
– Правильно! – послышалось неизвестно откуда.
И Тим с изумлением увидел, как Таськины слова сами собой записались в конце сочинения, а внизу красными буквами появилось: «Правильно!» и отметка – 5. Он не понимал, как это могло получиться, но теперь сочинение было закончено.
Кис Кисыч тоже как будто почуял что-то необычное. Он вдруг насторожился и тихонько заурчал.
– Ты слышишь? – сказала Таська. – Там кто-то есть, за забором.
– Ничего не слышу, – прислушался Тим.
– Есть, есть. Я моложе тебя, у меня уши чутче.
Тут Кис Кисыч вырвался у неё из рук и с тявканьем понёсся к забору. Над забором возвышался по пояс Маленький Великан.
Он осторожно перенёс через забор Фонтана, перелез сам. И тут же с другой стороны открылась калитка – появился учитель вранья.
Снова вместе
Музыканты выглядели очень усталыми. Таське показалось, что они с прошлого раза ещё чуть-чуть постарели. Наверно, много ходили по Аристани.
– Ну как, нашли вы эту Гадалку? – сразу спросил Учитель Вранья.
– Нашли-то нашли, – ответил Маленький Великан. – Но она спросила нас, какое мы хотим гадание: простое или научное, чтобы уж наверняка? Мы подумали и сказали, что лучше научное. А она сказала, что для этого ей нужна вся история в письменном виде. Тогда её можно заложить в предсказательную машину, и она выдаст ответ. Мы решили с вами посоветоваться.
– Вообще-то у меня всё начало уже записано, – задумчиво сказал учитель вранья. – И даже середина. Сходить, что ли, вместе с вами с этой Гадалке?
– Ой, а можно нам тоже? – сразу встрепенулась Таська.
– По-моему, вам пора домой, – с сомнением сказал учитель. – Вас скоро начнут искать.
– Да никто и не успеет заметить, – успокоил Фонтан. – Это совсем недалеко. Два марша, один вальс и ещё чижик-пыжик.
– Так мы меряем расстояния, когда идём по дороге, – объяснил Маленький Великан. – Под быструю музыку проходим побольше, под медленную – поменьше. У нас есть даже колыбельная – под неё можно спать на ходу.
– Что ж, пошли, – сказал учитель вранья. – Только быстро, туда и обратно. Не забыть тетрадку с историей. И двухмильные шлёпанцы на всякий случай… Нет, не сюда. – Он увидел, что Тим и Таська уже устремились к калитке. – В другую сторону.
И они пошли к лесной опушке, которая была не огорожена забором.
В дороге
Опушка тоже была вся в одуванчиках. Они пошли вниз от небольшого холма, на котором рос дуб, и, когда через несколько шагов оглянулись, дуба уже не увидели. Но лес при этом вовсе не стал ближе. Наоборот, с каждым шагом он как будто удалялся.
– Как же мы попадём в Аристань? – спросил Тим.
– А мы уже там, – засмеялся Антон Петрович.
– Как это? – не поняла Таська. – Так просто, без всяких подземных ходов? Просто шли, шли – и уже там?
– Я же говорил, туда есть разные дороги, – сказал учитель вранья. – Как, например, в небо. Можно в небо подняться на самолёте или на воздушном шаре. Можно идти, идти всё выше в гору и добраться до облаков. Или ещё выше. Но даже это не обязательно. Как по-вашему, где начинается небо?
– Там, – показала Таська рукой вверх.
И вдруг Тим догадался:
– Я понял! Небо – оно уже вот, здесь. Это весь воздух вокруг. Вот, я дотрагиваюсь до него рукой.
– Правильно, – сказал Антон Петрович. – Вот я подпрыгнул – и уже в небе. Невысоко – но в небе. Я немного уже полетел. А вы можете?
– И я! – крикнула Таська.
– И я тоже в небе!
И они стали прыгать в воздух, который уже был небом. Иногда им удавалось взлететь даже высоко и лететь долго – можно было сосчитать за это время до пяти, а если побыстрей – то и до шести. Однажды у Тима получилось даже летать до десяти. И оба чувствовали, что если немного привыкнуть, – можно летать ещё дольше.
Кис Кисыч, раскрутив свой пропеллер на полную скорость, совершал вокруг них повороты.
– Так и Аристань, – сказал Антон Петрович. – Она совсем рядом, только не всем удаётся попасть в неё. Может быть, потому, что не все догадываются, как это надо делать. Этому надо учиться.
Так они шли. Музыканты играли. Маленький Великан – на рояле, который висел у него на ремне через плечо, как ящик для мороженого. Старик Фонтан – на скрипке, а потом и на дудочке. При этом он сам себе подпевал. Или, можно сказать, пел и подыгрывал себе на дудочке…
Да, да, опять было точь-в-точь так, как рассказывала Таська. Значит, всё-таки не врала? Но почему же и она, как Тим, смотрела на музыканта, вытаращив глаза?
Всё-таки было непонятно, как это ему удавалось. То ли он пел в дудочку, то ли дудочка пела от его дыхания сама. Вот примерно такую песню:
- – Крутится Земля,
- Стелется дорога,
- Прыгнешь прямо вверх –
- Попадёшь вперёд.
- Ведь тропа бежит
- Нам опять под ноги,
- Или нас самих,
- Как с горы, несёт.
В самом деле, Тим только сейчас заметил, что они идут всё время под гору. Как ни странно, но получалось именно так. И он вдруг догадался: может, это потому, что Земля круглая. Он ведь знал, что она только кажется ровной. На самом деле она как шар. Так просто это незаметно, но, если долго идти по ровному полю, увидишь, что она немного закругляется вниз…
Нет, тут же возразил он сам себе, если это так, почему же дома, в Москве или в дачном посёлке, получается иначе? Там, если в одну сторону идёшь под гору, обратно приходится подниматься… Надо будет проверить на обратном пути, подумал Тим.
Они шли по зелёной выпуклой земле. Вокруг цветов колыхались круглые разноцветные запахи. Усталые от жары стрекозы с глазами, как у водолазов, садились им на плечи.
– Уже скоро, – сказал Фонтан. – Я узнаю дорогу.
– Да? – сказал Тим, и в голосе его прозвучало разочарование.
Ему было жалко так быстро приходить. Ведь это значило, что скоро всё кончится.
– Ничего, – шепнул ему на ухо Маленький Великан. – Может, ещё заблудимся.
Но как тут можно было заблудиться? Дорога была видна ясно. Она напоминала заросшую травой двойную автомобильную колею.
А потом эта колея как-то странно раздвоилась: как будто левое колесо свернуло налево, а правое – направо. Фонтан с Маленьким Великаном немного поспорили, куда сворачивать. Фонтан считал, что налево, Маленький Великан – что направо. Пошли по правой дорожке.
Солнце в небе разгорелось почти добела. Воздух над травой прозрачно бурлил, точно его кипятили.
– Пить хочу, – тихонько пожаловалась Таська.
– Потерпи, – сказал Антон Петрович. – Видишь, здесь нет ни реки, ни колодца.
– А вот на дороге в ямке вода, такая чистая.
– Отсюда пить нельзя, – сказал Тим.
– Почему?
– Это след от машины, – объяснил Тим не совсем уверенно. Может, правильнее было сказать: от правой половины…
– Ну и что?
– Автомобильчиком станешь, – ответил за Тима Маленький Великан.
– Ладно, давайте немного посидим, отдохнём, – сказал учитель вранья. – Дядюшка Фонтан, а может, вы вспомните старое, брызнете немного газировочкой? Хотя бы без сиропа?
– Боюсь, я разучился. Я так давно не плакал ни от радости, ни от огорчения.
– Ну давайте, потренируйтесь. Радости, конечно, пока особой нет, но огорчений всегда можно вспомнить сколько угодно. Мы же заблудились. Умираем от жажды. Неизвестно, сколько ещё будем ходить. Неизвестно, кого ещё встретим. Вот беда-то!
– Вот беда! – повторил Фонтан и старательно скривил лицо, чтобы брызнуть слезами.
Но даже маленькой слезинки не удалось ему выдавить. Видно, не так уж его огорчало, что придётся неизвестно сколько ходить и неизвестно кого встретить.
– Ты лучше расскажи мне какую-нибудь грустную историю, – сказал он учителю. – Есть у тебя в запасе такая?
– Есть, – сказал учитель вранья. – Совершенно ужасная история про девочку, которая не хотела есть. Её специально рассказывают, чтобы пугать детей с плохим аппетитом. Знаете, что с этой девочкой случилось? Она так похудела, что стала совсем лёгонькой. Почти невесомой. И однажды стала подниматься в воздух, как воздушный шар. Ужасно!
– Ужасно! – повторил Фонтан и снова скривился, чтобы брызнуть слезами. Но у него ничего не получилось. – Я почему-то не могу огорчиться, – растерянно пожаловался он. – А дети, которым рассказывали эту страшную историю, очень плакали?
– Не очень, – признался учитель вранья. – Наоборот, им это так понравилось, что они тоже захотели подняться в воздух и совсем перестали есть. Кошмар!
– Кошмар! – повторил Фонтан, но даже сморщиться не сумел для плача. – Нет, так не получается. Может, пойдём поищем лучше арбуз. Он хорошо утоляет жажду.
– Где мы его возьмём? – сказал Тим. – Арбузы бывают только в августе.
– Конечно, придётся идти далеко, туда, где сейчас август. А что делать?
– Неужели у вас нет истории погрустней? – спросил Антона Петровича Маленький Великан.
– Есть, – сказал учитель вранья. – Я вспомнил совершенно кошмарную историю. Про девочку, которая не умела не только смеяться, но даже говорить обычными словами. Она умела только плакать, представляете? Но так, что все научились её понимать. Когда она плакала, например: ы-ы-ы! – все понимали, что это значит «хочу каши!». А когда она плакала так: ууу-ааа! – это значило «какой сегодня замечательный день!».
– Вот это подходяще! – обрадовался Фонтан. – Давайте тоже так поговорим. – И первым начал: – О-о-о!
А остальные подхватили на разные голоса:
– Ууу-ыыы! Ааа-ооо! Ой-ой-ой!
И от этого плача всем стало почему-то до того смешно, что они расхохотались. А у Фонтана от смеха выступили на глазах две слезинки.
– Ого, уже получается! – воскликнул он. – Так зачем нам огорчаться? Попробуйте рассмешить меня по-настоящему до слёз. Это гораздо вкуснее.
– Я знаю одно ужасно смешное стихотворение, – вызвался Маленький Великан. – Оно такое смешное, что я никогда не могу даже дочитать его вслух до конца – сразу начинаю смеяться. Сейчас попробую. Вот:
- Однажды глупый попугай…
– начал он, но уже тут не удержался и прыснул. Там было, наверно, смешно дальше. И все прыснули вслед за ним, хотя и не успели ещё узнать, что же сделал этот глупый попугай.
– Сейчас, – повторил Маленький Великан. – Попробую сначала. Вот:
- Однажды глупый попугай…
Но до самого смешного места он опять дойти не смог. Стало совсем интересно: что же там в следующих строчках такого смешного, что даже на дальних подступах к ним ельзя было удержаться от смеха?
Маленький Великан попробовал начинать ещё несколько раз, но дальше своего «Однажды глупый попугай…» пробраться не хватало сил. Он начинал смеяться, и все смеялись вместе с ним.
– Ой, хватит меня смешить, – взмолилась Таська. – У меня уже живот полный смеха.
И в этот миг из обоих глаз Фонтана брызнули наконец две настоящих струи.
Все, запрокинув головы, стали ловить ртами сладкие брызги.
Соня
– Расхохотались! – послышался вдруг недовольный голос. – А дальше-то какие слова?
Все оглянулись на этот знакомый голос – и увидели птицу Соню. Все, кроме Маленького Великана – потому что она опять сидела у него на голове, как будто его кудрявые волосы были для неё привычным и удобным гнездом.
– Привет, Соня! – сказал ей Фонтан. – Опять ты взялась неизвестно откуда и неизвестно как!
– Это вы взялись неизвестно откуда и неизвестно зачем, – сердито ответила Соня. – Я хотела попасть к этим детям, посмотреть настоящие чудеса и чтобы всё было по-настоящему. Мне надоело смотреть только сны, да ещё по десять раз одни и те же. Незнакомых-то совсем не осталось, все пересмотрела. Несколько раз я промахивалась, попадала не туда. Наконец, после стольких трудов, увидела детей – а они уже здесь, и вы с ними. И опять смеётесь над одной и той же строчкой. Так что же, в конце концов, случилось с этим глупым попугаем?
– В другой раз доскажу, – виновато пообещал Маленький Великан. – Когда у меня будет не такое смешливое настроение.
– Дождёшься! – ворчливо сказала птица. – Я уже это начало сто раз слышала. И ни разу ты не сумел продвинуться дальше. Сразу хохочешь как сумасшедший.
– В следующий раз я начну сразу со второй строчки, – сказал Маленький Великан. – Или даже с третьей.
– Соня, – полюбопытствовала Таська, – а ты думаешь, мы тебе снимся?
– К сожалению, – сказала птица. – По-настоящему ведь не получилось.
– Но у тебя же открытые глаза.
– А ты в своих снах разве ходишь с закрытыми глазами?
Таська задумалась.
– А куда это вы направились? – спросила Соня.
– К Гадалке, – сказал Фонтан.
– И заблудились! – добавил Маленький Великан без всякого огорчения.
– Кстати, не знаешь ли к ней дорогу? – спросил учитель вранья.
– Я обычными дорогами не пользуюсь, – сказала птица. – Я могу и так к ней попасть. И вас с собой захватить.
– Нет, нас лучше не надо, – поспешно сказал учитель. – Ещё промахнёшься, что нам тогда делать?
А можешь, наоборот, захватить её сюда?
– Могу и наоборот, – сказала птица немного обиженно. – Только мне с ней совсем неинтересно. Я её сто раз видела…
– Но нам она очень нужна.
– Ладно, доставлю её для вас. Но сама и смотреть не буду. Подремлю просто так, без всяких снов.
Соня прикрыла глаза, как будто затянула их непрозрачной плёнкой, сунула голову под крыло – и исчезла.
Все раскрыв рты смотрели на опустевшую голову Маленького Великана. (Все, кроме, конечно, Маленького Великана.)
Вдруг она возникла вновь – как будто сгустилась из воздуха, так же, с головой под крылом.
– Ой! – удивлённо вскрикнула Таська.
Все повернули головы туда же, куда смотрела она, и увидели странное сооружение.
Гадалка
Сооружение было похоже на металлическое животное вроде лошади или, скорей, толстой коровы. Оно стояло на четырёх растопыренных ногах, туловище у него имело вид бочки с экраном, как у телевизора, вместо головы ящик с двумя стеклянными окошками-глазами и ртом-щелью, как в почтовом ящике, а вместо хвоста – кривая рукоятка, какой заводят автомашины.
Рядом с этой железной коровой стоял пёстрый шатёр, напоминавший небольшой цирк, на нём – плакат:
И по бокам ещё несколько плакатов помельче:
Над шатром неподвижным облачком стоял густой дым.
– А, знакомые клиенты! – послышался голос.
Из шатра вышла Гадалка. Она была в цветастых брюках и таком же платье, во рту держала трубку. Из трубки шёл дым. Теперь он собирался в виде облачка у неё над головой, создавая тень, как зонтик.
– Ну что, записали свою историю? – спросила Гадалка.
– Да. – Учитель показал свою тетрадку. – Только она ещё не окончена.
– А нам с Марфутой концов и не надо. Мы все концы сами рассказываем и показываем. Кто не хочет, например, зря тратить силы на дальние путешествия, приходит к нам, заранее узнаёт все свои путевые впечатления – и может писать о них стихи или воспоминания. Кто не хочет зря волноваться на футбольном матче – приходят узнать результат. Могут даже посмотреть, как будут забиты голы. Они у нас на плёнку записаны. Очень удобно.
– Какое же это предсказание, если заранее на плёнку записано? – удивился Тим.
– Мало ли записано! – сказала Гадалка. – Однажды на плёнке было, как нападающий из выгодного положения не попал в ворота. Два раза Марфута эту плёнку показывала – он всё промазывал. А на третий вдруг взял и попал. Может, стыдно ему стало. Всякое бывает. Но мы стараемся работать без ошибок. Погоду, например, Марфута предсказывает всегда точно. Правда, точный прогноз требует много времени. Пока она рассчитает, где будет дождь, он уже там, глядишь – и прошёл. Приходится прогноз переделывать на прошедшее время: там-то и там-то был дождь. Медленно, зато безошибочно. А главное, научно. Хотите её на чём-нибудь проверить? Пожалуйста. Загадайте число. Любое. Только мне не говорите.
Тим задумал два, Маленький Великан – три, Фонтан – четыре, Учитель Вранья – пять, а Таська – сто.
– Задумали? – сказала Гадалка. – Теперь прибавьте ещё такое же. Прибавили? Умножьте на три. Разделите на задуманное число. Отнимите единицу. Сделали? Сейчас Марфута скажет, сколько у вас получилось.
Она нажала какие-то кнопки на боку Марфуты, два раза крутанула ручку-хвост. Из ноздрей железной машины повалил дым, а в правом стеклянном глазу зажглась цифра 5. А в левом ничего не зажглось.
– Правильно? – спросила Гадалка.
– Правильно! – воскликнули все удивлённо.
– Вот видите! А она даже не знала, что вы загадали… Ну как, попробуете? Или вы хотите другим способом, не научным?
– Нет, лучше научным, – сказал учитель вранья.
– Тогда давайте свою тетрадку. Давайте, не бойтесь, Марфута её не съест. То есть сначала съест, а потом выплюнет… Так, а теперь позолотите ручку.
– Это как? – не понял Антон Петрович.
– Ну, уплатите сколько-нибудь. У нас услуги платные.
– Я не захватил с собой денег, – растерянно сказал Антон Петрович. – Никогда здесь не нужны были деньги.
– А меня деньги не интересуют. Есть что-нибудь волшебное?
– Волшебное? Откуда?.. Впрочем, есть! – вдруг вспомнил он. – Я же захватил двухмильные шлёпанцы. Вот. Может, подойдут?
– Как раз мне по ноге, – с удовольствием сказала Гадалка. – Только больно ношенные.
– А их чем больше носишь, тем они становятся волшебнее, – ответил учитель вранья.
Дети смотрели на шлёпанцы с сожалением. Так они и не увидели их в действии. Но раз другого выхода нет…
– Ладно, – сказала Гадалка. – Начинаем.
Она сунула тетрадку Антона Петровича в рот-щель, крутанула ручку-хвост. И другой раз, и третий. Из ноздрей у Марфуты повалил дым. Наконец она выплюнула довольно измятую тетрадь, а вслед за ней – бумажный листок.
Гадалка подхватила листок и дала Антону Петровичу. И вот что оказалось на нём напечатано:
– Что это такое? – недоумённо спросил учитель вранья. – Какая-то филькина грамота!
– Обман! – возмутился Маленький Великан.
– Почему обман? – засуетилась Гадалка. – Гадание должно быть немного поэтическим и неопределённым. Это вам не математический справочник и не прогноз погоды. Какая история, такой ответ.
– Но что всё это значит? – спросил учитель вранья.
– Откуда я знаю? Сами догадайтесь.
– А если это ничего не значит?