Источник Фомин Олег
Эммет поднялся и подошел ко мне, остановившись на расстоянии нескольких сантиметров. Его жар буквально опалил меня с головы до пят.
– Тебе нравится этот сосуд из плоти, – произнес он, посмотрев на меня, казалось, целю вечность. – Ты реагируешь на него эмоционально. Возможно, даже физически.
Сильные пальцы схватили меня и притянули в стальные объятия. Его губы припали к моим и заставили их приоткрыться. Его язык мерцающим пламенем проник ко мне в рот. Поток огня пробежал по моей спине. Меня подбросило бы в воздух, если бы он не держал меня так крепко. Когда он, наконец, меня отпустил, я не могла справиться с собой. Отведя руку назад, я отвесила ему увесистую пощечину. Моя ладонь оставила след, но Эммет никак не отреагировал на удар. Вместо этого он сгреб меня в охапку и развернул к стене.
Передо мной сидела гораздо более юная версия меня самой, одетая в розовый сарафанчик, который я ненавидела. Я была настоящим сорванцом, что очень не нравилось Айрис, которая никогда не прекращала попыток нарядить меня в платья, как и «положено хорошей девочке». Я сидела за столом с цветными карандашами, зажатыми в кулаке, и с гневным выражением на физиономии. Это зрелище вызвало у меня улыбку. Эммет отпустил меня, и я шагнула вперед. Теперь я вспомнила этот день. Айрис отправила меня сидеть в комнате именно за то, что я устроила скандал из-за розового сарафана.
– Когда ты представила себе отца, то нарисовала его в виде меня, – раздался отчетливый голос Эммета. – Вот этими карандашами.
Я была потрясена, но поняла, что он абсолютно прав. На рисунке были изображены крупные, сильные руки мужчины – крепкого и рослого, будто дерево. Я вообразила человека, которому можно пожаловаться на несправедливости вроде розовых платьиц и запретов покидать комнату. Я забыла яркий образ защитника, когда повзрослела, и оставила ребяческую надежду найти отца. Но теперь он маячил у меня за спиной. Я повернулась к Эммету.
– Этот сосуд мог принять любую форму: ребенка, женщины, даже обычного домашнего пса или кота. Когда ты увидела его восстающим из земли, он содержал только чистый потенциал. Твое сознание придало ему форму. Тогда ты переживала смерть Джинни и проблемы, возникшие между тобой и твоей сестрой, твоя мечта об отце снова возникла – вероятно, подсознательно. Но она оказалась достаточно сильной, чтобы породить старый образ. Ты создала отливку, в которую перетекла энергия. Она и отреагировала на потребность, которую ты на нее спроецировала.
Ничего себе! Если честно, меня нисколько не затошнило от факта, что меня влечет к идеализированному образу отца. Да и Эммет наверняка был обычным воплощением ребяческого представления об идеальном мужчине, поспешно убедила я себя. Удовлетворившись скороспелым объяснением и приняв твердое решение никогда не задумываться об этом, я все же попятилась от Эммета.
– Я не знала, – пробормотала я.
– А потом ты дала мне имя, – откликнулся он, опять приблизившись ко мне. – Нравится тебе это или нет, но ты оставила свой след на моем теле. Ты поставила на меня свою печать. Грань избрала тебя и тотчас трансформировала меня в личность, в мужчину. Я не могу поверить, что превращение произошло случайно или непреднамеренно.
Эммет опустился передо мной на колени, и его глаза оказались почти на одном уровне с моими.
– Мерси, я помню события из жизни тех девяти, которые меня создали. Все их радости и огорчения, их достижения и мелкие грешки. Но, Мерси… мое первое воспоминание – это то, как я увидел твое лицо.
– Встань, Эммет, – попросила я, пытаясь притушить страстность, которую ощутила в его признании, но он поймал обе мои руки.
– Мерси, грань не ошиблась. Грань создала меня для тебя. Ты – мое единственное предназначение и моя единственная любовь.
Я могла бы испугаться или встревожиться, если бы не понимала: Эммет сказал чистую правду.
– Сейчас – возможно. Но ты найдешь кого-нибудь другого.
Его лицо посерело. Похоже, я сильно его ранила. Странно, что он выбрал для признания столь неподходящий момент, но, очевидно, он решил рискнуть. Он предложил мне себя. Полностью. Это был отчаянный ход, миг, когда он выложил на стол все свои козыри. А у меня сердце разрывалось на части. Я осознавала, что буду вынуждена его отвергнуть и сказать «нет». Он тоже это понимал.
– Я беременна. Я стану женой Питера.
– Если бы ты хотела выйти замуж за Питера, ты бы это давно сделала! – В его голосе зазвучали гневные ноты. Мой выбор его ранил. – Питер прибегнул к колдовству старухи, чтобы тебя привлечь!
– Нет. Меня просто сбили с толку, – миролюбиво возразила я, игнорируя его обиженную запальчивость. Я не собиралась мучить Эммета. Мне в голову не приходило, что он может питать ко мне романтические чувства. – Меня обманул Джексон. В любом случае я бы связала свою жизнь именно с Питером. Я так и сделаю. Он мой друг детства. Я люблю его. Я вынашиваю его сына.
– Я бы с радостью растил его ребенка, как своего собственного! – поклялся мне Эммет.
– Хватит! – крикнула я, вырывая руки. – Вон из моей комнаты!
Мне следовало приказать ему убираться из моего дома и вообще из Саванны, но, несмотря на подсказки здравого смысла, у меня не хватило на это смелости. И я не могла так жестоко с ним поступить. Эммету было некуда деваться.
– Как пожелаешь, – он встал и выпрямился во весь свой внушительный рост. – По крайней мере, ты узрела, насколько легко использовать для магии страсть. Вот почему твоя мать использовала ее для достижения собственных целей.
Я потеряла дар речи. Эллен расставила магические кристаллы повсюду, но они не спасли нас от шпионажа Эммета!
– Ты нас подслушивал!.. Тебе это как-то удалось! – в конце концов воскликнула я.
– Не совсем. Один из сотворивших меня – глухой. От него я получил способность читать по губам. Кстати, учти: семейства запретили мне в чем-либо помогать тебе с Мэйзи, но ничего не говорили про твою мать. – Он уже собрался уйти, но вдруг обратился ко мне: – Ты считаешь, что можешь доверять Питеру, но есть нечто такое, чего он и сам о себе не знает.
– Неужто?
– А тебя не удивляет, что он был твоим… единственным ухажером-человеком?
– Обычных парней, как правило, пугает моя родня. Магия.
– Поэтому владеющие магией обычно вступают в браки с себе подобными. А вашего Питера колдовство никогда не отталкивало. Как думаешь, почему?
– Я не намерена обсуждать с тобой Питера! – отрезала я.
Моя верность и любовь к Питеру заставили меня разозлиться на голема. Эммет кивнул и бесшумно покинул мою спальню, не затворив за собой дверь. Я подбежала к порогу, чтобы закрыть дверь, но внезапно заметила в коридоре Эллен.
– Ты получила от голема то, что хотела? – спросила она, без разрешения заходя в спальню. – Если нет, я с удовольствием тебя научу.
– Нет, – ответила я. – Кажется, я отлично всему научилась. Спасибо.
Я лукавила, но я была не в настроении делиться с ней подробностями урока.
Эллен присела на стул у туалетного столика и молча взглянула на меня, ожидая продолжения.
– Извини, – буркнула я. – У меня куча проблем.
– Ты не уделишь мне пару минут? – Она расправила юбку и пригладила свою модную стрижку. – Пожалуйста.
– Ладно, – согласилась я и плюхнулась на кровать.
– Ты явно недовольна моим намерением проводить время с Такером…
– Точно, – грубо отозвалась я. – Тебе стало настолько лучше! Мне не хочется видеть, как он опять утянет тебя на дно.
– Ох, Мерси, я могу понять ход твоих мыслей! Ты судишь лишь по тому, что видишь со стороны. Ты даже не подозреваешь, что он бессчетное число раз вытягивал меня со дна.
Эллен склонила голову к плечу, и светлые пряди легкой волной упали на ее ангельское личико. Васильково-голубые глаза Эллен уже не смотрели прямо на меня. Она уставилась в пол и тяжело вздохнула.
– Я почти обезумела, – тихо произнесла она. – Нет, я действительно свихнулась от горя, когда потеряла Эрика и нашего сына. Мне не хотелось жить в этом мире без них. Я пыталась держаться, по крайней мере до того момента, как их похоронили. В ночь после похорон… – Она прервала свой рассказ, и у нее по щекам заструились слезы. – Я взяла бритву и перерезала себе вены. – Признание Эллен заставило меня громко ахнуть. – Я решила со всем покончить. Мне так сильно хотелось умереть, что я не обращала внимания ни на боль, ни на кровь. Меня не тревожило то, что меня найдет кто-то из вас. Я чудовищно страдала и не находила ни единого лучика света, который бы прорезал окруживший меня мрак.
Она посмотрела на меня, и отразившийся в ее глазах ужас впился в меня, как бритва, которая когда-то искромсала ее запястья.
– Но я не умерла, Мерси. Моя собственная сила мне этого не позволила. Разрезы заживали почти с той же скоростью, с какой я их наносила. – Она встала и подошла к окну, любуясь садом, залитым лучами солнца. – Спустя четыре или пять часов я сдалась. Я налила себе спиртного. Прибралась в комнате и легла спать. – Она вновь повернулась ко мне. – На следующий день на Ривер-стрит мне встретился Такер. Он как раз въезжал в свой офис.
– И он воспользовался твоей болью.
– Нет! – Эллен кинулась ко мне, села рядом и схватила меня за плечи. – Посмотри на меня! – приказала она. Я послушалась. – Такер и пальцем до меня не дотронулся. Наоборот – он отдал себя в мое полное распоряжение.
Я промолчала, но, вероятно, мое недоверие было очевидным.
– Это, в принципе, не твоего ума дела, – добавила она. – Но мы почти два года были друзьями и только потом дали волю своему влечению.
– Он не нуждался в сексе с тобой. У него была «Тилландсия».
Глаза Эллен вспыхнули яростью, но она моментально опомнилась.
– Ты права, Мерси. Но ему даже не нужны были мои деньги. Ему нужна была только я. Он много лет был моим верным другом.
– Который приударял за твоими племянницами, – заметила я.
– Я с ним откровенно поговорила. Он пообещал мне, что больше никогда не станет предлагать тебе участвовать в сборищах «Тилландсии». Он сам выходит из группы. Он организует ремонт их нового дома встреч, а потом с ними покончит.
– Эллен, – произнесла я с досадой. – Обещания Такера ничего не стоят. Такер вечно разбрасывается словами направо и налево. Он плохой парень… он просто негодяй.
– Питер счел его достаточно хорошим, чтобы стать его деловым партнером.
– Ага, и меня данный расклад тоже не радует, но это хотя бы просто бизнес. Существуют законы, которые будут сдерживать Такера. Но, Эллен, имей в виду, что Такер никогда не будет тебе верен. Он на такое не способен генетически.
– Разумеется. Я прекрасно понимаю, что за мужчина мне достался в лице Такера. Мне не надо гадать, лжет ли он мне. Он будет мне врать, если это ему окажется удобнее, чем говорить правду. – Она посмеялась какой-то шутке, которой со мной не стала делиться. – Но я определенно не должна страдать от бессонницы, размышляя по ночам, завел ли он очередную интрижку. И если его нет в постели возле меня, значит, он занимается любовью с кем-то еще. – Эллен заглянула мне в глаза и добавила: – Такой уж он человек. Лжец и обманщик, но при этом он добр и ласков по отношению ко мне. Когда он рядом со мной, я не сомневаюсь, что в такие моменты ему хочется быть именно со мной. Когда он со мной близок, то ему нужна именно я. С Эриком получилось по-другому. Телом он принадлежал мне, но его сердце и мысли всегда были с твоей матерью.
Я сглотнула. Мне стало противно, что самим своим существованием я обязана измене ее мужа, но я сообразила, что Эллен не хотела причинить мне боль.
– И потом, он, в отличие от многих мужчин, не боится магии. По-моему, отчасти его влечет ко мне ведьмовская необычность, которую он во мне ощущает. Не осуждай меня, моя милая. И Такера не суди. Он, в общем-то, подонок, но он не скрывает своих тайных мотивов. С Такером ты получаешь то, что видишь.
– Но, Эллен, ты заслуживаешь лучшего!
– Ох, девочка, ты понятия не имеешь о том, чего я заслуживаю, но, пожалуйста, пойми одну важную вещь. Такер далеко не безупречен, но он дарит мне такое счастье, которое, кроме него, никто не может дать.
– Я не желаю тебя слушать! – воскликнула я и быстро направилась к двери.
– Мерси! – настойчиво окликнула меня Эллен, и я была вынуждена остановиться. – Такер попросил меня стать его женой. – Она дала мне время на то, чтобы я осознала ее слова. – Я согласилась.
Глава 11
Эллен встала и удалилась. Я застыла на месте с разинутым от изумления ртом. Потом я решила, что мне надо обязательно проветриться. Я придвинула обратно стул к туалетному столику и занялась собой. Раздирая щеткой волосы, я ругалась с теми, кого даже рядом не было. На первом месте в моем списке значился Питер. Такер сумел устроить так, что мой жених стал его компаньоном. Такер старается внедриться в нашу семью, а деловое партнерство поможет этому ублюдку преодолеть все барьеры. В другой воображаемой стычке я побеседовала с Эллен и заявила, что она окончательно рехнулась, если надеется, что на ее свадьбе я соглашусь играть роль подружки невесты. Внезапно я поняла, что проявляю мелочность – пусть даже мысленно.
Я положила щетку и взглянула на свое отражение. Из зеркала на меня таращилась женщина, гневно сузившая глаза. Мне не понравилось то, как на меня влияют мои чувства к Такеру. Может, он и впрямь пытается измениться? А если его помощь бизнесу Питера – оливковая ветвь, которую он хочет протянуть мне? Похоже, Эллен считает его достойным. Наверное, мне надо постараться его принять. Но вдруг ярость захлестнула меня, и вся моя неприязнь к Такеру смыла дамбу терпимости, которую я начала воздвигать.
«Кто угодно, только не Такер!»
Мне было необходимо спрятаться в тихом уголке, чтобы справиться с шумом в голове. Немного подумав, я нанесла на лицо солнцезащитный и увлажняющий кремы, провела по губам розовым блеском и чуть подкрасила веки. Переодевшись в скромный сарафан с лифом до ключиц и юбкой ниже колен, я направилась в церковь.
Соседние здания сгрудились неподалеку, лишая храм Святого Иоанна Крестителя его роли самого заметного сооружения в архитектурном силуэте Саванны. Однако ни одному из воздвигнутых строений не удавалось соперничать с красотой церкви, устремленной к небесам. Но, подобно аллегорической скульптуре из гипса, французская готика фасадов не могла состязаться с изяществом внутренних помещений с арочными сводами. Я вошла в двери, мгновенно почувствовав умиротворение, которое дарили призрачно-голубые усыпанные звездами потолки и арки. Устроившись во втором ряду за купелью, я молча сидела, наслаждаясь игрой света, который проникал сквозь витражные окна. В храм забредали туристы: в основном они проявляли подобающее уважение к священному месту, но другие упорно делали снимки. Тем не менее каждый был поражен этой встречей с прекрасным. Я закрыла глаза, позволяя восклицаниям и щелчкам фотокамер вплестись в гобелен молитвы. Молитвы о руководстве и о смирении.
– Извините, мисс, – чей-то голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. – Мне очень неловко вам мешать, – произнес добродушного вида дедушка в соломенной шляпе и клетчатых шортах. – Но вы не Мерси?
– Да, я Мерси, – недоуменно ответила я, кивая.
– Ваша мать попросила меня сказать вам, что ждет вас на улице.
– Спасибо, – поблагодарила его старичка.
У меня бешено забилось сердце. Вскочив, я поспешно покинула храм и замерла на верхней ступеньке, ища маму среди вооруженных смартфонами туристов. В церковном дворе ее не оказалось. Тогда я принялась озираться по сторонам, стараясь найти ее машину, но и той нигде не видно было.
– Ну разве ты не красотка?
Голос моей матери исходил из чужих уст. Я сбежала по ступеням к пухленькой пожилой женщине в мешковатой ядовито-зеленой футболке.
– Мама? – удивленно спросила я, уставившись на ярко-малиновые губы незнакомки. Я заглянула женщине в глаза: веки были накрашены темно-бирюзовыми тенями почти до бровей.
– Да, в некотором смысле. Я одолжила это тело на короткое время. Я не смогу долго его удерживать, но, Мерси, мне так хотелось сказать тебе, что я постоянно о тебе думаю. Я создаю нам убежище – место, где мы будем свободно общаться. Надеюсь, что скоро я смогу познакомиться с моей красавицей-дочерью получше! Я дам тебе знак, когда все будет готово.
Что за нелепость! Ей надо домой, встретиться лицом к лицу с сестрами. Ей нельзя вечно скрываться.
– Но у меня сейчас столько вопросов! Мне необходимо понять, что случилось. Я совершенно сбита с толку, мама, – возразила я.
Но женщина упрямо покачала головой и посмотрела на меня, как на сумасшедшую.
– Ты что, думаешь, что я твоя мать?
Она отпрянула от меня и не спускала с меня настороженного взгляда, пока из храма не вышли подруги. Она что-то прошептала своим спутницам, и те стали глазеть на меня.
– Не смотрите на нее! – громко прошептала обладательница зеленой футболки. – Давайте поскорее уйдем.
Ее подруги расхохотались, и все шумно удалились к следующему пункту своей экскурсии. Меня просто сочли чудачкой, очередной странностью Саванны, но, если честно, меня это меня вообще не волновало.
Глава 12
Когда наша машина вырулила на парковку возле «Маг Мел», я заметила на дверях бара объявление «Закрыто для туристов по личным причинам». Многие из приехавших на поминки никогда не встречались с виновником «торжества», но у меня имелись веские основания посетить мероприятие. С того дня, когда глаза Педера в последний раз закрылись, прошла целая неделя. Я постаралась прогнать воспоминание о своем неудачном магическом опыте, но не могла забыть о том, как тело старика взмыло в воздух, чтобы затем упасть обуглившимся на землю. Кстати, наверняка постоянные клиенты таверны сегодня будут здесь: и те, кто захочет выпить, и те, кто придет сыграть какую-нибудь мелодию, да и все остальные завсегдатаи никуда не денутся. Клер и Колин привлекли Питера к работе за стойкой, поэтому до бара меня подбросили Айрис с Оливером.
Объявление о свадьбе Эллен и Такера уже опубликовали на странице светских новостей во вчерашнем выпуске газеты.
– Люди надеются, что мы приедем вместе, – заявила она, объясняя, почему решила ехать с Такером, а не с нами.
Мне противно было думать о том, что она навсегда свяжет себя с этим типом, но в итоге моего мнения не спросили. Я молилась, чтобы она нашла счастье и приспособилась к замужней жизни столь же успешно, как Айрис приноровилась к вдовству.
Я не могла не восхищаться тем, как расцвела после смерти Коннора Айрис. Ее стиль уже не являлся отражением его комплекса неполноценности. Теперь Айрис превратилась в прекрасную женщину, которой она была и внешне, и внутренне. Сегодня она обновила недавно купленное черное платье. Наряд сдержанного покроя чуть прикрывал колени Айрис, но весьма соблазнительно подчеркивал ее стройную фигуру.
Оливер облачился в черный костюм с однобортным пиджаком и узким, тоже черным, галстуком: оба оттенка были подобраны так гармонично, что явно свидетельствовали о безупречным вкусе Оливера. На мне было серовато-зеленое платье до середины икры, которое мне предложила Эллен. Не идеальный цвет для траура, однако наряд был мне к лицу и не давил на растущий животик. Я чувствовала себя хорошенькой, и, Бог свидетель на сегодня мне этого было достаточно.
Оливер затормозил недалеко от входа, но в той зоне, где парковка запрещена. Оглянувшись через плечо, дядя мне подмигнул.
– Не волнуйся, Конфетка, – проговорил он.
Я знала, что моему дяде еще ни разу в жизни не выписывали штраф за неправильную парковку. Мы не загородили пожарный гидрант и не создали никакой опасности для окружающих, поэтому я одарила Оливера улыбкой, но посетовала на то, что мои ноги в узких туфельках, которые я надела из чистого тщеславия, все же отекли.
– Не выходите, – велел он и, выскочив из машины, открыл дверцу сначала Айрис, а потом мне.
– Как хорошо, что ты дома! – произнесла Айрис.
Она так и лучилась любовью к младшему братцу! Оливер подставил нам руки, согнутые в локтях. Когда он подвел нас к таверне, дверь распахнулась.
– А вот и моя прелестная будущая невестка! – объявил Колин и, наклоняясь, запечатлел на моей щеке влажный, щедро сдобренный виски, поцелуй. – Здравствуйте, дорогие мои! Для Клер и для меня, конечно, очень важно ваше присутствие, – добавил он, чмокнув меня в другую щеку.
– Эллен скоро будет, – сообщил Колину мой дядя.
– Мы получили от нее чудесные цветы. Они стоят дальше, там, где Клер устроила для нашего Педера выставку. – Колин растянул губы в улыбке. – И если мы заговорили об Эллен, я предвкушаю, как поздравлю Такера с тем, что он наконец добился. Эллен сделает из него порядочного мужчину.
– Это могло бы считаться немалым достижением, – откликнулась Айрис.
У тетки мое официальное замужество вызывало не больше энтузиазма, чем у меня самой.
– А не устроить ли нам двойную свадьбу? – добродушно предложил Колин.
– Ни за что! – ответил за меня Оливер. – Нельзя, чтобы две женщины семейства Тейлор боролись друг с другом за то, чтобы быть центром внимания. Поверьте, так и легко обжечься можно.
Он приобнял Колина за плечи и повел его обратно к столику, уставленному горячительными напитками.
Я посмотрела в дальнюю часть таверны: Питер улыбался мне из-за барной стойки. Наши взгляды встретились – и я почувствовала, как шевельнулся ребеночек.
– Правильно, малыш, – прошептала я. – Это твой папочка.
Я направилась прямо к Питеру. Перегнувшись через стойку, он поцеловал меня – крепко и жадно. Я почувствовала вкус и запах виски. Его лицо чуть покраснело, глаза увлажнились. Ирландская кровь давала о себе знать.
– Привет, милая, – произнесла Клер, подходя ко мне и тепло обнимая.
– Я могу чем-то помочь?
– Не надо, дорогая, у нас все под контролем. А ты видела мемориал Педера?
– Еще нет, – ответила я.
– Давай я покажу.
Клер повела меня к длинному столу, застеленному белоснежной скатертью. На обоих торцах стола красовались вазы с белыми розами, синими ирисами и пышными желтыми хризантемами: одно из любимых сочетаний Эллен. Прямоугольная черно-белая фотография темноволосого мужчины с озорной улыбкой находилась в самом центре – в обрамлении высоких свечей и снимков, на которых Педер был запечатлен в другое время. Вероятно, это были семидесятые или восьмидесятые годы: в густой шевелюре Педера появилась седина, а в уголках глаз – мелкие морщинки. Я заметила полароидный снимок, похожий на тот, который нашел следователь Кук: Педер стоял между Клер и Колином, держа на руках своего маленького тезку, Питера.
– Трудно поверить, что из щупленького малыша вырос такой здоровенный парень, – заявила я, не придумав слов соболезнования в память о совершенно незнакомом старике.
Лицо Клер на миг потемнело, но, когда она посмотрела на сына, ее улыбка засияла с прежней силой.
– Точно! – она снова повернулась к мемориалу. – У нас было мало фотографий. Вот на этой – день, когда мы принесли Питера домой. А здесь, – проговорила она, дотрагиваясь до широкой каймы моментального снимка, – мы виделись с Педером в последний раз. Они с отцом Колина поссорились, и… в общем, потом уже ничего не было. – Она попыталась унять слезы. – Извини. Мне невыносимо думать, что Педер мог погибнуть насильственной смертью.
Мне хотелось сказать ей, что, в принципе, его не убивали. И он не умирал в одиночестве. Мне необходимо было это сделать в ближайшее время, но не сейчас.
– Он был такой милый и невинный.
– Верно, – отозвалась я, заставив Клер недоуменно вскинуть голову. – Я сужу по снимкам, – пояснила я, хотя на фотографиях совсем не отражалась та чистота, которая сквозила во взгляде Педера. – Он кажется очень славным человеком.
Она вытащила из кармана бумажный платок и высморкалась.
– Мне надо проверить кухню..
Клер быстро обняла меня и погладила по животу. А в эту же секунду в таверну вошла Эллен в сопровождении смущенного Такера. С ухмылкой поймавшего канарейку кота он охотно принимал многочисленные рукопожатия и дружеские похлопывания по плечу. Внезапно я стала себе противна. Такер был по-настоящему счастливым. Он выглядел влюбленным. Кто я такая, чтобы выражать сомнения в выборе Эллен? Я поняла, что мне нужно вести себя как полагается взрослой и извиниться перед ней.
Вдруг у барной стойки хором запели «Девушку, что ждет меня»: забавно, но солировал именно Оливер. Какой-то из музыкантов, сидящих рядом с помостом для оркестра, схватился за мандолину. С ворчаньем проснулась волынка, а спустя еще пару мгновений к ним присоединились скрипка и банджо. Голоса приглашенных гостей подхватили песню. Айрис отставила свой бокал и начала танцевать с Колином. Вот они, настоящие ирландские поминки. У меня не получилось спасти Педера, но, ощущая, как сквозь меня льется музыка, я почувствовала умиротворение. Я устроилась рядом с мемориалом, откуда мне неплохо был виден оркестр.
До моего плеча кто-то дотронулся. Обернувшись, я обнаружила следователя Кука.
– Он – душа компании, да?
Мне почему-то показалось неправильным обсуждать с Куком Оливера.
– По-моему, вам не следовало сегодня сюда приходить, – парировала я. – Это – сборище для своих, а в списке приглашенных я не видела должности «Следователь».
Я, конечно, не забыла, что Оливер и Кук были близки. Их тайный юношеский роман закончился трагедией, в которую была вовлечена внучка Хило, Грейс. В течение долгих лет Оливер мучился от чувства вины, и, хоть он никогда бы в этом не признался, я знала: он отдал бы жизнь за то, чтобы исправить причиненное им зло. У Кука я подобных угрызений совести не замечала.
– Меня пригласили, – возразил он, демонстрируя мне большую кружку пива.
– Значит, вы здесь в качестве частного лица, а не как полисмен?
– Все зависит от того, есть ли у тебя улики, которые ты пытаешься скрыть, – отшутился он, и его глаза заискрились.
– Ах, инспектор Кук, я для вас – как раскрытая книга!
Он отхлебнул пива.
– Можешь называть меня Адам и обращаться ко мне на «ты», если хочешь. Я тебе не враг. А лучшего друга у тебя в этом помещении нет.
– Не стану спешить с выводами… – произнесла я, сделала паузу и добавила, – …Адам. Однако я готова отказаться от официоза, если ты перестанешь называть меня «мисс Тейлор».
– Ладно, – согласился он. – Но тебя скоро перестанут величать «мисс Тейлор», не так ли? Клер мне сказала, – пояснил он, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Когда свадьба?
– Скоро. А что, ты напрашиваешься на приглашение?
– Почел бы за честь, – улыбнулся он и покосился на Оливера. – Полагаю, твой дядя будет вести тебя к алтарю.
– Да. И я надеюсь когда-нибудь оказать ему ответную услугу.
Адам Кук расхохотался. Наверное, сейчас было уместно вмешаться не в свое дело.
– И как долго ты намерен продолжать его наказывать? Ведь вы по-прежнему друг к другу неравнодушны.
– Мерси, если бы все было настолько легко! Я его не наказываю…
– Да?
– Да. Мир отнюдь не так прост, как ты думаешь. Я – полисмен, следователь…
– Похоже, что ты не мстителен, а трусоват!
Адам отодвинулся от меня. Его лицо помрачнело, а глаза потемнели от гнева. Он уже был готов дать мне отповедь, но неожиданно расслабился, и на его физиономии заиграла ухмылка.
– Умеете вы, Тейлоры, дергать меня за веревочки!
– Но они у тебя крепкие, как канаты, Адам! – откликнулась я.
Он сделал еще пару глотков пива и стал озираться по сторонам. Мы оба увидели, как Оливер подхватил Айрис и закружил по таверне, а затем умело передал в объятия смуглого молодого незнакомца.
– Я не трус, Мерси, но здешние жители… Даже эти ребята… если бы они обо мне узнали…
– То что?.. – спросила я, потрогав свой живот, превратившийся в камень. – Избили бы тебя и отняли деньги, которые мамочка дала на молоко?
– Они потеряли бы ко мне уважение. Я всегда старался стать в Саванне авторитетным человеком. Хотел, чтобы моя биография послужила примером для других.
У меня не было желания с ним спорить.
– Ты прав. Некоторые перестанут тебя уважать. Будут обзываться. Смеяться у тебя за спиной. Но мне сдается, что ты сильный человек, чтобы справиться с мелкими неурядицами?
– Так нечестно, – проворчал он.
Стиснув губы, он обвел взглядом зал, явно пытаясь решить, как каждый из присутствующих отнесся бы к такой сплетне.
– Наверное, нечестно. Я ведь толком не знаю, что тебе пришлось делать, чтобы добиться успеха и уважения в местном обществе. И я даже не представляю, с чем тебе придется столкнуться или чего ты можешь лишиться. Но я твердо уверена в одном.
– В чем же?
Адам перестал вглядываться в толпу и уставился на меня. Темп музыки чуть замедлился. Вальс для двух скрипок заставил кое-кого из более стеснительных людей подыскать себе пару. Я с удивлением отметила, что Айрис до сих пор не покинула объятия привлекательного незнакомца, а он, похоже, не имел намерения ее отпускать. Оливер зашел за стойку, чтобы сменить Питера, и теперь помогал Колину наполнять пивные кружки и раздавать стопки с виски.
– Сколько бы Оливер ни утверждал обратного, он всю жизнь будет ждать тебя – если ты ничего по этому поводу не предпримешь.
– И что ты мне предлагаешь?
– Прими решение. Либо ради него ты готов рисковать, либо нет. Если нет, поговори с ним откровенно и дай это ясно понять, чтобы он наконец смог перестать страдать из-за прошлого.
– А если я готов?
– Думаю, ты и сам сообразишь.
– Да, – пробормотал Кук, сделав последний глоток пива. – Извини, но мне пора.
– Конечно.
Я смотрела, как он пробирается между танцующими к бару. Оливер потянулся за кружкой Адама, но следователь покачал головой и взял Оливера за руку. Я никогда не видела дядю настолько потрясенным. Он побледнел, а потом залился ярким румянцем. С глупейшей улыбкой он позволил Адаму вывести себя из-за стойки и обнять. Гости потрясенно замолчали, наблюдая за происходящим, но, когда Оливер и Адам начали вальсировать, музыка стала если не быстрее, то задорнее.
Я услышала фырканье и нахальный возглас:
– Ничего себе! – Фил Джонс, один из самых крутых парней из порта, расхохотался так отчаянно, что пролил пиво. Я крутанулась на месте, готовясь выцарапать ему глаза. – А наш паренек нашел себе пару! – сказал он, отряхивая рубашку.
– Вот и хорошо, – отозвался его приятель. – Слушай, мне завтра рано на работу. Ты не попрощаешься за меня с Колином и Клер?
– Не вопрос, – ответил второй докер. – Не беспокойся.
Он широко мне улыбнулся и, взмахнув рукой, заковылял к хозяевам таверны, чтобы долить в кружку пролитый напиток.
«Никогда нельзя ничего знать заранее», – подытожила я, скидывая туфли.
Мне безумно хотелось, чтобы Питер отложил гитару и пригласил меня потанцевать. Я мысленно пожелала этого, однако старалась не вкладывать в посыл реальную силу: мне надо было с осторожностью применять свои недавно обретенные ведьмовские навыки. Внезапно я почувствовала затылком чей-то взгляд. Он был обжигающе-пристальным. Я обернулась к Эммету: его темные глаза пригвоздили меня к стене, отрезая от собравшихся.
Он медленно приблизился ко мне и произнес:
– Сам я никогда прежде этого не пробовал, но один из моих создателей преподает бальные танцы. Ты ко мне не присоединишься?
– Нет, – ответила я.
В моем отказе прозвучало сожаление, но Эммет оказался не слишком удачным кандидатом. Кроме того, это было бы нечестно и по отношению к нему, да и Питер несомненно увидел бы в моем поступке предательство. Я понимала, что Клер будет не рада узреть меня в объятиях Эммета, учитывая ее неприязненность по отношению к бывшему голему. В прошлый раз она вроде бы едва не закатила ему пощечину! Вальс закончился, музыканты заиграли что-то залихватское, и самые зрелые посетители вернулись на свои места.
– Тогда можно мне принести тебе выпить?
– Послушай, Эммет! – заявила я, перекрикивая музыку. – Очень мило, что ты проявил галантность, и замечательно, что решил выбраться из дома, но…
– Тогда воды?
Он наклонил голову и улыбнулся. Любая другая женщина из присутствующих была бы счастлива отдаться ему за одну такую улыбку.
Я почувствовала, как во мне вспыхнул огонек. Вода была бы кстати.
– Да, спасибо.
Эммету удалось добиться, чтобы его быстро обслужили: возможно, именно потому, что он был на целую голову выше остальных. Я сосредоточилась на оркестре, но краем глаза увидела, что Клер направляется к Эммету. Из-за шума я не смогла разобрать, что она ему сказала, но и без всякой магии сообразила, что ее переполняли злость и тревога. Она выбила стакан из его пальцев тыльной стороной ладони, но Эммет ловко выбросил руку вперед и поймал его с кошачьей ловкостью. Я вздохнула. Теперь мне придется опять надеть туфли.
Когда я справилась с трудной задачей, Клер уже подталкивала Эммета к двери. Спустя секунду она вылетела из таверны, увлекая за собой незваного гостя. Я протолкалась через толпу, прося прощения у всех, кого ненароком задела, но понимала, что никто не расслышал моих извинений из-за громкой музыки. Однако я продолжала произносить вежливые слова. Открыв дверь, я с удивлением обнаружила, что Клер уже увела Эммета к соседнему кварталу. Оба были настолько поглощены своим разговором, что не заметили моего присутствия.
Пока мы сидели в баре, на улице стемнело. Я поплелась к ним, пытаясь ступать очень тихо. Хотя Клер говорила шепотом, я отлично различала ее речь.
– Я тебя предупреждаю. – Клер подчеркивала каждое слово, ударяя Эммета кулаком в грудь. – Не смей сюда приходить! Я знаю, кто ты. Меня не проведешь.
Клер прижала его к стене прямо под уличным фонарем, но Эммет будто окаменел.
– Когда я передала своего сына твоему народу, мне обещали, что у него будет долгая, здоровая жизнь. И я смогу увидеть его перед смертью! И вы прислали мне назад высохшую оболочку! Вы его убили! – зашипела она. – Но изволь выслушать меня внимательно! Повторять я не стану. Питера вы не получите, и к моему внуку вы и пальцем не притронетесь! А не то я отправлю тебя и всех тебе подобных в ад!
Эммет хранил молчание – не только по своей привычной немногословности, но и из-за недоумения. Он и понятия не имел, чем вызвана ярость Клер. А она рассвирепела. Вскинув руку, Клер впилась в его щеку ногтями, оставив на коже Эммета пять ярких красных царапин.
– Клер! – воскликнула я, подходя к ним, и схватила ее за кисть. – Что ты делаешь?!
– Стой, Мерси! Не трогай меня. У нас свои дела! Ты не знаешь, на что этот… – она помедлила и выпалила, – …человек способен.
– Заверяю вас, что я никогда не собирался вредить вам или вашим родным, – вымолвил Эммет, прикасаясь к своей израненной щеке. – И уж определенно я никогда не стану вредить Мерси.
Он отнял руку от лица и с изумлением уставился на свои окровавленные пальцы. Я догадалась, что боль была для него совершенно незнакомым ощущением. Он – настоящий младенец! Я тотчас почувствовала ответственность за него.
Читать бесплатно другие книги:
