Искры и зеркала Ларичева Дорофея

26 июня. Барск. Дора

Девушка стояла у широкого окна Центра клонирования и смотрела на позолоченный рассветными лучами Барск. Мысленно она уже попрощалась навсегда с полюбившимся за четырнадцать дней миром, с людьми, которые стали ей дороги, с интересными событиями, подарившими новые цели и мечты. Приятно знать, что ее здесь тоже любят и ждут. Она природный психолог, она чувствовала.

Встающее солнце, как всегда, требовательно и внимательно заглядывало в окна, щекотало солнечными зайчиками щеки горожан, обещало долгий жаркий день. Над озером кружил ярко-алый самолетик-кукурузник – легкий и отважный. По стеклу полз паучок, смешно перебирая тонкими лапками…

Дора переводила взгляд с кукурузника на паучка и обратно и думала: ведь если профессор Соловьев окажется там ребенком, они останутся с Лансом вдвоем против всего мира. А Ланселоту там неполных одиннадцать и наверняка ни капли дара сенса.

Она виделась с Лансом час назад. Не смогла долго оставаться в палате, задохнулась от его боли. Он плохо реагирует на лекарства, врачам пришлось уменьшить дозу. А парню предстоит выдержать миграцию. И ей при создании моста в ее мир придется быть направляющей, то есть терпеть и разделять его мучения.

– Ника, – не оборачиваясь, опознала она вошедшую наставницу. – Скажи, почему нельзя пересадить сущность Ланса в свежий клон? В какой угодно, только чтобы убрать чудовищную боль.

– Не приживется. – Вероника подошла вплотную, обняла девочку за плечи и тоже устремила свой взор вдаль. – Многие пытались, лучших сенсов звали. Нет контакта.

– Но я же…

– Мигранты – другой, уникальный случай, – терпеливо объясняла Вероника. – Ваши энергетические структуры податливы, хоть могут быть отторгнуты носителем в течение первых трех месяцев пребывания в новом мире. С тобой вышло идеально. А вообще бывает по-разному.

– Поэтому Ланс настаивает, чтобы я отправилась на три дня позже его и профессора Соловьева?

– Да, – кивнула Ника. – Я тебе объясняла и снова повторю. – Она чуть сжала плечо сильными пальцами. – Если происходит подселение, то в первые три дня мигрант приживается в теле местного двойника, перенимает его знания и опыт, изучает, подстраивается под новые обстоятельства, «пускает корни». Поэтому, чтобы взять управление телом полностью под свой контроль, твоим помощникам понадобится время. До семи дней идет слияние сущностей, и местный «хозяин» может одержать верх. Но разделение возможно чуть дольше – только после трех месяцев мигрант и местный становятся единой личностью. Таков закон. Сама видишь, каков максимальный срок пребывания наших там.

– Так Ланс может вернуться сюда, в свое тело? – продолжала допытываться девушка. – И я тоже?

– На счет тебя не могу утверждать, но твой друг пробыл здесь значительный срок, стал частью мира, и тот при малейшей возможности притянет его обратно. Клон будет готов через три-четыре дня. Если управитесь быстро, нет смысла рисковать его жизнью.

Дора кивнула. Все правильно, она здесь чужая, как бы ни хотелось стать частью этих чудес. Ее ждет родина. И Бета. А Ника и Марат примутся за поиски таинственного координатора, о котором им рассказал Гамма.

– Пора. – Профессор Ноэль заглянул в палату, поманил их за собой. – Ланселот с Брониславом ждут только тебя.

Девушка серьезно кивнула и побежала следом за легконогим Робертом, на ходу обдумывая, что же такого обнадеживающего сказать Лансу. Но говорить ничего не пришлось. Парень, весь в бинтах, стоял, опираясь грудью на подпорки, опутанный проводами. Забинтованную голову сжимал металлический обруч, к обожженной коже левой щеки крепились электроды.

Блестящий доспехами Бронислав стоял рядом, нервно ворочая головой в тяжелом шлеме, переминаясь с ноги на ногу. Ему было страшно, но упрямство и наивное желание доказать, что он способен на подвиг, гнало его прочь, в неведомый и чуждый мир. И тут Дора уловила еще какое-то чувство. Торжества, что ли? Предвкушения полной свободы? Странно, что трусоватый, хвастливый и завистливый Броня так радуется опасному мероприятию. Или, может, он наконец сбросил с себя рамки, которые накладывает должность, работа, расправил плечи и теперь предвкушает удивительные приключения, как она совсем недавно?

Ноэль защелкнул на руках девушки металлические браслеты, уселся за компьютер, кропотливо выверяя показания приборов. Он тихонько проговаривал требуемые параметры, будто приборы его слышали, заглядывал в исписанные размашистым мелким почерком листы, задумчиво щелкал пальцами и вновь склонялся над мониторами.

А Дорофея в упор смотрела на Ланса. Несмотря на боль, едва удерживаясь на грани беспамятства, он помнил о ней, думал с нежностью, умудрялся посылать волны уверенности, подбадривая девушку. Дора чувствовала себя законченной эгоисткой, но была благодарна ему за эту поддержку.

– Начинаем? – Голос Роберта заставил ее вздрогнуть. – Дора, думай о доме, вспоминай.

– Увидимся, красавица, – хрипло прошептал Ланс.

– Начинаем, – решилась Дора.

Роберт переглянулся со своим ассистентом, кивнул Броне и отдал команду приборам запустить процесс ретросдвига.

Забинтованный парень улыбнулся Доре через силу, медленно повернул голову в сторону Брони, охнул, предупреждая, и, покачнувшись, бесчувственно повис на опорах. А из крепления проводов на скафандре профессора Соловьева вырвался сноп искр.

– Проклятье! – зашипел Роберт, подскакивая и хватаясь за огнетушитель.

К счастью, искры погасли сами, и, заглянув в монитор, Ноэль с облегчением констатировал:

– Ушли. Оба.

Дора кивнула. Пусть ее возвращение отодвинулось на три дня, не великий срок.

Бесчувственные тела мигрантов вынули из проводов и перенесли в реанимацию. Дорофея была поглощена раздумьями и даже не заметила, как осталась в лаборатории одна. Ники, Марата и Роберта в окрестностях не ощущалось. Пришлось идти к Машке, жаловаться на жизнь, искать утешения и думать, чем занять себя в ближайшие три дня.

Ника

Уже через час Вероника вела спутников по отделанным под старину, вычурно украшенным резьбой и мозаикой коридорам левого крыла здания Комиссии, уверенно строила гипотезы по поводу личности таинственного координатора.

– Я им быть не могу, моя жизнь изучена и проверена соответствующими органами, – рассуждала она. – Маратик отпадает, я его прекрасно знаю, ты, – короткий взгляд в сторону Ноэля-Никитина, – утверждаешь, будто заполучил таланты от индейского шамана. Прямо Карлос Кастанеда. Броня тоже пролетает мимо списка мировых злодеев – он прост и понятен, как шпала. Это человек, присутствовавший в Барске довольно давно, хорошо знающий город и понимающий, с кем нужно связаться, на кого надавить. Не обычный мигрант в нашем понимании.

– Руководить можно издали. – Марат услужливо распахнул перед ней дверь городского информатория.

– Черт, прям антикварная лавка, – присвистнул позади Роберт. – Я хочу ее немедленно ограбить! Никки, следи за мной, я за себя не ручаюсь.

Действительно, помещение информатория меньше всего напоминало сверхсовременное хранилище данных обо всех жителях и посетителях закрытого города. Репродукции картин знаменитых фламандцев, так любимых Кощеем, украшали резные дубовые стены. Плодородные поля, деревья с пышными раскидистыми кронами, румяные селянки, беспечные пастухи и упитанные нимфы на холстах удачно создавали атмосферу старины, компенсировали отсутствие окон.

В центре просторной комнаты высился глобус в половину человеческого роста, рассказывающий не о нынешнем мире, а о мифическом. Украшали его изображения спрутов, топящих корабли, белые участки суши, помеченные terra incognita. Северный полюс венчала шапкой Гипербореи, а на юге красовалась очищенная ото льдов Антарктида.

Модели парусных судов, паровозов, старинных самолетов гордо взирали с высоких постаментов на посетителей. И все это великолепие освещала внушительных размеров люстра, выполненная в виде китайского дракона – усатого, с пышной гривой и закручивающимся кольцами шипастым хвостом. Проходящий сквозь красное, желтое и зеленое стекло свет придавал помещению таинственности, праздничности. Нике, например, сразу вспоминалось детство, Новый год, гирлянда на елке. Не хватало только запаха хвои и мандаринов.

– Вероничка, командуй, – милостиво разрешил Марат, плюхнулся в глубокое кресло и по-хозяйски вытянул ноги на маленький пуфик рядом.

Ника милостиво кивнула, допуская гостей до управления местной техникой. Она тронула кончик оси диковинного глобуса, вызывая к жизни голограмму, поманила ту за собой багеткой, словно доверчивую собачонку, а сама устроилась рядом с Робертом. Действуя смертоносным оружием сенсов, точно указкой, она открыла нужную базу данных.

– Любуйтесь! Сейчас манипуляторы подам.

Она порылась в стоявшем позади секретере и протянула каждому специальные перчатки, позволяющие самостоятельно вести поиск в содержимом базы, а сама через браслет связалась с Председателем.

– Григорий Константинович, доброе утро. Я в информатории Комиссии и очень нуждаюсь в вашей помощи. Приезжайте как можно скорее. Что, охрана не пускает? Я им перезвоню. Хорошо, собирайтесь.

– Зачем он тебе? – недовольно нахмурился Марат, едва Ильина закончила переговоры с приставленными к Кощею наблюдателями.

– Он хорошо знает местных, может помочь сузить круг поисков.

– Сузить можно и сейчас, – откинулся на спинку Роберт. – Порассуждаем логически. По идее, координатор должен был присутствовать на финальной стадии проекта. Так?

– Я бы присутствовал, – согласился Марат. – Но не думаю, что он жил здесь постоянно.

– Он должен был находиться в курсе всех событий, иначе какой он, к черту, координатор? – продолжал профессор, повторяя недавние слова Вероники.

– Давай дальше, мы оценили твои мыслительные таланты, – поторопила его Ника.

Роберт прищурился, поправил болтающиеся на вороте рубашки солнечные очки, убрал со лба длинные пряди. При нынешнем освещении черты лица ученого приобрели жесткость, резкость. Веронике даже подумалось, что люди с такой внешностью в древности водили в бой армии, командовали пиратскими парусниками, на худой конец искали философский камень. В обставленном под старину информатории этот человек смотрелся куда гармоничней, чем за рулем авто или монитором компьютера.

– Именно координатор должен был запустить всю цепочку событий, гораздо раньше появления Альфы. Уродец появился на горизонте неожиданно для наблюдателей и сенсов. То есть стабильный мост с миром Дорофеи на тот момент не был установлен. Свою функцию он выполнил – рассказал о грядущей миграции девочки и был переведен в ближайший к нам интернат. Не находите странным?

– Им мало занимались, – решила пояснить Ника. – Обнаружили поздно, неразвитый мозг не воспринял весь объем знаний мигранта. У ребенка были частые обмороки, речь давалась с трудом. Его перевели и забыли. Мои люди, к слову, навестили всего раз, пообщались и быстренько-быстренько сбежали. Смотреть на таких детей тяжело.

– Не будем разводить сантиментов и сморкаться в платочки, – остановил ее Роберт. – Не в этом дело. На днях я изучал данные по активности нашего «метеорита». Смотрите. – Он выудил из недр базы график колебаний интенсивности излучений. – Вот это, – он указал на более низкие холмики кривой, – приход мигрантов, а это, – он выбрал несколько плато, вычерченных с разной периодичностью, – активность во время приближения комет.

– Тоже мне, Америку открыл, – покачала головой Ника. – Броня этими рисуночками всю комиссию забодал. И резкий рост активности с момента приближения последней кометы два года назад выделил.

– Все верно, но если детализировать график за тот период по часам, – он сделал несколько манипуляций рукой в перчатке, увеличивая нужный сегмент изображения, – получается карта обмена сообщениями. Слишком не вяжутся эти и эти пики кривой, – Ноэль потыкал перчаткой в участки, где линия резко взмывала вверх, образовывала неровное плато и также резко спадала до прежнего уровня, – с общей динамикой.

– Во как, – охнул Марат, – мы прежде такое предположить не могли. Не думали, что возможно.

– Недавние сеансы связи Беты с нашей реальностью подтвердили мою теорию. Некто прикрывался кометой для продолжительных, содержательных бесед, – охотно продолжал Роберт. – Полагаю, они были не о погоде. Я советовался с Брониславом, он согласился с моими доводами.

– Значит, два года назад?

– Моя версия – да.

– День добрый, молодые деловые люди, – поздоровался с ними прибывший Кощей. – К чему переполох?

Ника коротко обрисовала Председателю ситуацию, параллельно вводя параметры поиска в базу данных, и разочарованно вздохнула.

– Почти тысяча человек. Тогда был организован дополнительный набор кадров на стороне. Очень много народа прибыло.

– Печально, – покачал головой Роберт. – Кто из них имеет доступ к коммуникациям города напрямую или опосредованно? Кто быстро может замести следы? Он не должен явно светиться, а если и будет на виду – то создаст впечатление безобидного, возможно, смешного человека.

– Скомороха, что ли? – Марату явно не нравилась версия профессора. Он-то приготовился воевать со вселенским злом.

Ника разом потеряла интерес к базе данных, поскучнела и вкрадчиво уточнила:

– Если придерживаться версии, что ему невыгодна гибель помощников – Альфы и Гаммы, почему он не помешал? Ведь ради чего все затевалось? Ради мирового господства, игры в богов.

– Убирал свидетелей? – предположил Кощей, не сильно веря в свою версию. Уж очень самоуверенным выглядел Гамма во время их встречи, непобедимым.

– У них все почти получилось, – возразила Ника. – Даже промах с перемещением города не помешал. Два центра. Из одного – некомфортного для жизни, унылого, отправляют туристов-мигрантов, в другом – наполненном магией, чудесами – принимают. Чуть-чуть везения, и «божков» не остановить. Но появился Ноэль и спутал карты. Кто или что помешало координатору прикрыть своих? Это важно.

– Спрашиваешь, будто знаешь ответ? – заинтересовался Роберт.

– Вам он не понравится. Ко… Григорий Константинович назовет это личной местью. Вы – дуростью. Но я знаю, кто координатор, – выпалила Ника. – И почему она не помогла своим мигрантам.

– О ком ты? – удивился Марат, видя понимание на морщинистом лице Председателя.

– Она все время была рядом, пыталась запутать. И только благодаря Роберту мы избежали ловушки, когда хотели обвинить Коще… простите, господина Крылова.

– Ладно, не стесняйся, – великодушно махнул рукой Председатель. – Я знаю, как меня здесь зовут, и не обижаюсь. Как и ты, Шило. Вы посадили Чащину под замок, потому она не сумела помочь мигрантам. А тем было не до нее, привыкли обходиться своими силами, вот и поплатились.

– Еще, как вариант, подходит ее брат Олег и мэр, – продолжала строить планы мести Ника. – Оба нарисовались здесь два года назад.

– Мэр – крохобор и столичный ставленник, – возразил Кощей. – Недаром его прозвали Обмылком. Олег бесхребетен и подконтролен сестре. А вот Чащина – вариант.

– Слишком все просто, – не поверил им Роберт. – Она в руины города закопалась по темечко, общественную деятельность развела, передачу на местном телевидении организовала, строила из себя особо важную особу, пардон за каламбур. Не та высота полета. Слишком явно.

– Я с тобой согласен, – поддержал Ноэля Марат, поднимаясь с кресла. – Но к Чащиной съездить нужно.

Ника встала следом, прошла сквозь висящую в воздухе голограмму, нажала кнопку на глобусной оси и бодро ответила:

– Я готова. Только позвоню девочкам, узнаю, как у них дела.

– А там всем веселым табором с баянами и цепными медведями привалим с инспекцией в дом отдыха, – добавил Роберт.

Они уже вышли из здания в озаренный вечерними огнями город, как Вероника поморщилась, встряхнула рукой с браслетом, поднесла тот к губам и спросила:

– Что стряслось? Как? Мы же… Ничего не понимаю. Едем конечно, не обсуждается.

Она подняла на спутников побледневшее лицо и огорошила их новостью:

– Броня пришел в себя. Почти ничего не помнит о последних двух днях. Говорит – ни за что бы в здравом уме не решился на миграцию даже на благо всего человечества.

– Проклятье! – удивленно изогнул брови Ноэль. – По моим приборам две сущности покинули наш мир. Выходит, Соловьев и был…

– Координатором, – закончили за него в один голос Ника с Маратом.

Еще на пороге палаты Бронислава Ника громко заявила:

– Только ты мог вляпаться подобным образом! Даже перед миграцией струсил, вместо себя отправил не пойми кого.

Соловьев непонимающе уставился на нее. Он сидел на большой кровати, подложив под спину подушки. По обе стороны от болезного профессора устроились Маша с Дорой, тоже немало удивленные его возвращением. Прибежали выпытывать подробности мухоловки! Ника почувствовала, как уголки ее губ невольно тянутся вверх. Точно мухоловки. Вон Машка газетой отгоняет тяжелую жужжалку кружащуюся над Броней: залетела через распахнутое окно, не хочет возвращаться в сгущающиеся сумерки.

Марат, присев на край кровати, неторопливо и обстоятельно излагал информацию, полученную от Гаммы, рассказывал про поиски координатора и выводы, которые напрашивались сами собой с неожиданным пробуждением профессора Соловьева. Ноэль задумчиво раскачивался на стуле, изредка прищелкивал пальцами, кусал губы. Вероника была готова поклясться – у этого уникума уже имеется теория с массой доказательств по поводу случившегося.

– Все равно ничего не понимаю, – напуганный Броня заерзал, сбивая одеяло, – как та штука могла забраться в меня? Я плохо помню последние два дня, словно фильм о себе смотрел, отстранился от управления телом. А говорил, двигался и думал за меня кто-то чужой.

– Да, милый, – поддразнила его Вероника, – даже я была шокирована твоим упорством сходить на прогулку в мир иной. Если бы не твоя аргументация, то…

– Какая? – насторожился Броня, ощущая подвох.

– Помимо твоего обычного хвастовства о черном поясе по карате и идеальной защиты для Доры, ты признался, будто мучительно мне завидовал, когда я стала сенсом. Надеялся, что по возвращении из странствий тоже приобретешь удивительные таланты и не будешь чувствовать себя ущербным.

– О нет, – схватился за голову профессор. – Такого быть не могло!

– Было-было, – кивнул Роберт. – При мне упрашивал, я за тебя словечко тогда замолвил. И Ланс подтвердил, что ты вполне искренен.

Ника хотела еще немного поиздеваться над бывшим, но вовремя остановилась. Вон как Дорофея нахмурилась. Не стоит девочку и дальше расстраивать, ей и так нелегко, что любимый перенесся в чужой для него мир вместе с таинственным и грозным координатором. Поэтому Ильина решила подтолкнуть собравшихся в палате к обсуждению:

– Есть идеи, как эта тварь попала в Броню?

– Никки, – оживился Ноэль, – идеи есть. Но вначале попроси своих сотрудников сделать нам чай. Я с утра бегаю, точно заводная машинка, а ни капли топлива еще не получал, – и будто ни в чем не бывало, продолжал. – Как я понял, энергетическая структура этой твари была повреждена. Она не могла мигрировать, застряла у нас, подселившись к человеку. Сил захватить власть над телом она не имела, поэтому после периодов короткой активности впадала в продолжительную спячку. При этом носитель то ли не замечал ее, то ли списывал пробуждения паразита на кратковременные недомогания. Могу предположить, что при попытке миграции она могла погибнуть, потому не рисковала, нашла добровольцев в лице нашей пятерки, тогда еще восьмерки. А вот дальше, если я правильно понял. – Он сделал эффектную паузу.

– Не томи, Эйнштейн! – разозлился Бронислав, отмахиваясь от надоедливой мухи.

– Дальше – совсем интересно, – таинственным шепотом продолжал интриговать Роберт. – Первым носителем была женщина. Предположу, повторяю, только предположу, что тварь могла перебраться в более молодое тело – к ее ребенку и так далее. Броня, среди твоих предков были чекисты?

– Нет, – уверенно заявил Соловьев. – Мои предки из купеческого рода, таким после революции в органы власти дорога была заказана. На заводе служили, в школах учителями работали.

– Да, – Роберт щелкнул пальцами, – скажи, у тебя подобные приступы забывчивости уже были?

– Нет, – снова разочаровал его Бронислав.

– Хм… ага… Понятно, – протянул Роберт, опасно накренив стул, – значит, заразился два дня назад. Это когда мы с девочкой в прошлое лазили. Рассказывай, где был, что делал. Только честно, это важно.

– С вами был, Нику отвез отсыпаться, потом в больницу к Ольшевичу ушел. Меня тогда как при гриппе скрутило, мышцы болели, голова. Думал, это оттого, что старик у меня на глазах умер, до последнего вздоха за руку держал, не отпускал.

– Стоп, – прервал его рассказ Ноэль. – Никки, можно биографию дедушки на просвет изучить и предков его? Ему уже все равно, а нам польза.

– Сейчас свяжусь с информаторием, – согласилась Вероника.

Вошла медсестра, вкатила на больничном столике дымящийся чай и целое блюдо выпечки, стрельнула глазами в сторону Брони, отчего тот расцвел, уселся поровней.

– Ого, вот как мы нимб подзаряжаем, через почитательниц и поклонниц, – подмигнул ему Роберт, хватая с блюда самую поджаристую слойку.

– Развивай свою теорию дальше, – напомнил о себе Кощей.

– Дальфе шдем отфета про Ольфефиша, – с набитым ртом ответил ему Роберт. – Я фам не скашошник, а ушеный.

– Дай поесть человеку, – охладила любопытство Председателя Ника. – Сейчас ребята разузнают и перезвонят.

Вероника прислушивалась к себе, не понимая, как она, сенс немалой силы, проглядела угрозу? И в ком? В изученном Броне, а до этого, вероятно, в его учителе, с которым у нее были очень хорошие отношения. Предположим, Марат здесь человек чужой, ему нет дела до местной мышиной возни. Ланс охотился за Гаммой. Сашка молод, не обучен до конца. Эх, плохи дела. Вон и Дорофейка убивается. Жалко девчонку.

– Ника, убила бы муху, а то в чашку залетит, – закапризничал Соловьев. – Ты умеешь, сам видел.

– Броня, не хочешь побыть настоящим австралийским аборигеном пятого года? – спросил Роберт, подмигнув девочкам.

– Это как? – Машка уже начала скучать от взрослых бесед. Доре, погруженной в переживания, вообще было не до них.

– Есть такой древний анекдот, – охотно поделился профессор, дожевав булку. – Человек, первый год проживший в Австралии, если в его чашку угодила муха, выплеснет чай и тщательно вымоет посуду. Проживший два года в Австралии уже не так тщательно будет мыть чашку. На третий год он не будет мыть чашку вовсе, просто заварит новый чай. На четвертый год вынет муху и продолжит чаепитие. А на пятый год, – Ноэль потер в предвкушении руки и азартно блеснул темными глазами, – он обрадуется заку-уске!

– Фу, гадость, – наморщила нос Маша, чем еще больше раззадорила развлекающегося Роберта.

– Так что наш несостоявшийся пилигрим никакой не австралийский абориген! – подытожил свое хулиганство профессор. – Никки, там есть результаты?

Ильина молча подвинула свой стул к Роберту, вызвала на браслете функцию голографического планшета и продемонстрировала полученные данные. Ноэль пробежал текст глазами, победно улыбнулся: мол, я же говорил.

– Поздравляю, ваш Ольшевич потомок чекистов. Бабка Раиса Кудрявцева и дед Яков Головня – оба служили в органах. Хм, вот откуда связи и возможности у нашего нарушителя границ. Дорофея. – Он перепутал девушек и обратился к Маше. – Не передумала спасать мир?

– Нет, – твердо ответила Дора.

– Тогда чем раньше мы приступим к этому священнодейству, тем лучше. Координатор уверен, что у него есть фора в два дня и тщательно обживает новенькое тело. Есть шанс, что не сразу свяжется с Бетой. Если он отсюда сбежал, значит, вдоволь напитался энергетикой чужих перемещений. Даже последователя своего не стал спасать, так убраться подальше хотел. Правда, Броня?

– Не помню, – ушел в глухую оборону Соловьев. – Эти два дня меня не было на месте.

– Капитан корабля и команда мертвецки пьяны, с вами говорит, ик, автопилот, – снова уколол его Роберт.

Нике даже показалась, будто она ощущает его азарт и нетерпение отправиться в самое безумное путешествие в жизни.

– Все, граждане рабочие и колхозники, я пошел готовить оборудование для побега от вас, унылых. – Он поднялся со стула и выжидающе повернулся к Доре. – Айда со мной, расскажешь о мире, способах связи и прочем.

– Ноэль, ты не смеешь, – преградил ему дорогу возмущенный Марат. – Кто отключит метеориты, если ты не вернешься?

– Ах, это… – Ученый покровительственно похлопал сенса по плечу. – Расслабься, полковник. Чертежи будут к утру, характеристики основных узлов и инструкция по эксплуатации устройства давно готовы. Я просто обдумывал детали.

Они отбыли в восемь утра, когда жара уже набирала силу, а безоблачное небо выцвело до блекло-бирюзового оттенка. Ника смотрела на два безвольно лежащих на носилках тела и чувствовала себя брошенной. Все вернулось на круги своя, будто и не было улыбчивого, занимавшего все ее мысли Роберта, и наивной мухоловки – клона местной Маши Ивановой, в будущем талантливого психолога. Маша останется под ее надзором. А с сентября стартуют курсы для одаренных детей, где ей, Нике, вместе с другими наставниками придется готовить юных психологов и сенсов к взрослой жизни.

Возможное будущее. Земля. 2099 год. Российско-Китайско-Индийский Союз (РКИС)

К своему немалому удивлению, очнулась Дора не в реале, а в личном уголке макросети. Каждый мало-мальски претендующий на уважение программист рано или поздно создает себе подобное место, остров, где хранит важную информацию и куда посторонним попасть проблематично. А то и вовсе невозможно.

Формой идеального прибежища Дорофея выбрала лабиринт, лазейки, входы-выходы из которого были известны ей одной. Единственный способный привести к хранилищу вход выглядел, точно замок с просторными гулкими залами, с сотнями комнат, воздушными лесенками, на которые боязно ступить, изящными башнями и привратником – Чебурашкой, требующим назвать верный пароль.

Далее путнику пришлось бы миновать мосты над пропастями с кипящей гречневой кашей, проскакать на изрыгающем мыльные пузыри чудовище, пролететь на планере над полем из булавок, переплыть на китайской джонке кисельный пролив и у самого берега спрыгнуть в воду чтобы вытащить из бурлящих волн на берег морское чудище и скакать на нем к самой высокой горе. Вот такой путь предусмотрела Дорофея к своим тайникам. Не зная его, можешь бродить годами, попадая из одной сконструированной компьютером реальности в другую, томиться в залах без дверей, проваливаться в бездонные кроличьи норы…

Забравшийся на остров незваный гость мог заработать полное выгорание чипа. А это надолго закрывало злоумышленнику путь в макросеть. Пока-а-а это он пояснит комиссии причину выгорания, пока-а-а получит разрешение и пройдет процедуру внепланового форматирования, пока восстановит системные файлы. Муторно и долго.

Зато личное пространство дает возможность практически безнаказанно взламывать чужие хранилища данных, заметать следы. Полицейские поисковые программы не раз рассеивались, исчезали, не в силах пройти и первый уровень защиты Дориного бастиона.

Впрочем, не Дора разработала такую систему. Этот труд полсотни программистов она выкрала год назад в составе команды хакеров, куда ее позвали после удачного прохождения одной из игр. Программное обеспечение они унесли, следы замели качественно, но главный организатор и идейный вдохновитель, известный в узких кругах под именем Убийца блох, допустил непростительную ошибку и попался, заработав двухлетнее отлучение от сети.

Зато его команда не только получила приличную сумму денег, но и благодаря кое-каким добытым разработкам, не входившим в основной заказ, сумела построить такие личные «острова» с наивысшими степенями защиты и войти в международный элитный клуб программистов.

Дора трезво оценивала свои возможности. Конечно, изучив краденые программы, она сумеет их воспроизвести, но это может навлечь наказание со стороны комитета по авторским правам. Чтобы создать нечто новое, не засвеченное, требовалось гораздо больше талантов и умений. И девушка принялась учиться, совершенствоваться, чтобы однажды суметь заинтересовать какую-нибудь крупную корпорацию по производству программного обеспечения.

Теперь, сидя на своем островке, девушка вспоминала имена былой команды, с которой она совершила несколько удачных хакерских атак. Она знала, чем привлечь этих людей. Вот они – Раджа, Чистюлька, Айн-Цвай и Фенечка, которую она, между прочим, знала лично под именем Рита. Помимо старых знакомых, удалось дозваться четверых хакеров из РКИСа, двоих из Бразилии и одного из Канады. Пара часов ушла на весьма эмоциональную беседу. Только после нее Дорофея осмелилась вернуться в реал и открыть глаза.

Голова была больной, мысли мутными, тяжелыми. Точно ледоколы, они продирались сквозь торосы слабости и тошноты. Зато со стопроцентной уверенностью можно сказать – девушка возвратилась с того света, воскресла в своем подключенном к капельницам теле. А это несомненный плюс.

Вставать с кровати было тяжело, из одежды только короткая ночная рубашка да памперс, от которого Дора поспешила избавиться. Зато ноги-руки слушаются, босые ступни бесшумно ступали по шершавому покрытию пола. Первая цель – дойти до двери, прижаться щекой к прохладному пластику, вслушаться в царящую в коридоре тишину. Подумать о своих дальнейших действиях.

«Что же я так туплю?!» – сама себе удивилась мигрантка. Не отключаясь от реальности, она вызвала из макросети функцию навигации. Есть! Перед внутренним взором раскрылась карта города с точкой, обозначающей местоположение Дорофеи. Ого, больница для граждан класса А ранга не ниже второго. Выходит, ее повысили, гордиться собой можно.

Девушка запросила местоположение входов-выходов. Для этого пришлось воспользоваться старыми схронами, проходя регистрацию в системе безопасности. Зато теперь можно было не закрывать глаза, чтобы убедиться в правильности пути. Нужные двери сами подсвечивались зеленым, выводилась информация о числе человек за каждой и, внимание, бонус – никакой рекламы, привязанной к этому помещению, спутник не скидывал. Уже замечательно.

Дорофея выбралась из палаты, миновала несколько коридоров, спустилась на шесть уровней ниже. На подходе к лифтам ее поджидал неприятный сюрприз в виде двух медсестер. Дора как раз забралась в раздевалку обновить гардероб (не в ночнушке же по городу бродить, в самом деле).

Спрятавшись в шкафу, боясь за громогласный стук собственного сердца, она вслушивалась в их голоса – усталые, но звонкие.

– Двоих еще просит, – произнесла первая из вошедших в комнату. Дора сразу решила – медсестра очень молода. – Завтра отправляют бывшего прокурора. Говорят, на Землю-39. Там почти средневековье. Я бы такую глушь не выбрала.

– Много ты понимаешь, – назидательным тоном ответила вторая, хлопая дверцами подвесного шкафчика, звеня пузырьками. – И болтаешь не в меру, помяни мое слово. Решения Беты не обсуждаются.

– Да я не потому, – расстроилась первая. – Мне парня жалко, который мост с тридцать девятым обеспечивает. Нельзя ему, недавно был сеанс связи, дозу большую вкололи…

– Нашла кого жалеть, глупая, – беззаботно рассмеялась вторая. – Он пять лет как мертв. Сдохнет это тело, будут использовать прокурорское. Пошли, еще два часа смены осталось.

Они вышли, но даже когда стих стук их каблуков, Дора долго не могла себя заставить выбраться из шкафа. Вот значит как, ее тоже использовали как мост. Мерзко.

Уже покинув здание больницы, она услышала, как взвыли сирены безопасности. Побег раскрылся. Но Дора успела вызвать такси и всю дорогу до дома подчищала за собой макросеть. Для непосвященных она, Мария Иванова, в сети Дорофея, Dr@feya, должна исчезнуть бесследно.

В первую очередь следует спасти финансы. Вполглаза подглядывая за водителем, девушка переводила сбережения на резервные счета – свои и родительские, удаляла старые аккаунты на игровых и социальных порталах, чистила почтовые ящики. Делала это быстро, она ведь мнила себя хакером, в случае необходимости готовилась отказаться от своего имени и прошлого. Вернее, так она думала раньше. Сейчас ничего, кроме страха и осознания непоправимости происходящего, она не испытывала.

Еще пару недель назад взлом чужих серверов казался увеселительной прогулкой, игрой, вызывающей приятный приток адреналина. Возможное наказание виделось туманным, нестрашным, точно мифический Бабайка, которым пугают малых детей. Теперь же, совершая сетевое самоубийство, она понимала – дороги назад нет, и жизнь в этом мире придется начинать заново, с нуля.

Очистив профиль до минимума, она задумалась, где бы переформатировать чип, но такси подкатило к блоку, в котором находилась ее ячейка. Пришлось выходить и бежать к лифту.

До образования РКИСа правительства ряда стран приняли решение снизить вред, наносимый разрастающимся человечеством природе. На месте обветшавшего, не несущего никакой культурной ценности жилья они постановили возводить экономные здания, прозванные в народе ульями.

Представьте себе прямоугольное, тянувшееся на два-три квартала в длину и ширину сооружение высотой от двадцати до тридцати этажей ввысь и до восьми вглубь, густо заселенное людьми. Каждой семье отводится квартира-ячейка строго установленного размера, в зависимости от класса и ранга ее обитателей. Рядом, в этом же здании, находятся школы, детские сады, пункты первой помощи, магазины и развлекательные площадки, какие-то мелкие производства. Можно жизнь прожить – и ни разу не выйти наружу, не увидеть солнца.

Несмотря на обширные территории, пригодные для жилья, чиновники старой России приняли данное постановление на ура, начали возводить «социальные» ульи где нужно и где нельзя. Одно время жить в «компактном социальном жилье» было модно. Ну да, спасаешь мать-природу бережешь пространство для будущих поколений, экономишь энергоресурсы. Решилась проблема пустеющих деревень, отдаленных поселков. Людей чуть ли не силой переселяли в пригородные новостройки, словно загодя освобождая территории не только для агропоселений, но и для будущих переселенцев из Китая и Индии.

Доре еще повезло: ее родителям досталась квартира с двумя окнами – невиданная роскошь для таких строений. Теперь наверняка условия их проживания пересмотрят. У отца с матерью контракт на пятнадцать лет с правом продления до пожизненного. Она, Дора, в бегах. Но сейчас важно собрать вещи и побыстрее убраться отсюда, пока Бета не опомнился.

Так, самое необходимое в рюкзак и бегом-бегом через другой выход, через магазин и автостоянку – на волю.

Выбраться, затеряться среди редких в столь позднее время прохожих. Вот кафе – уютно, тихо, лишних вопросов не зададут. Там можно пересидеть до рассвета, все обдумать, продолжить подчищать за собой Сеть.

С шести утра торговая жизнь в мегаполисе оживает. Открываются магазины и некоторые салоны красоты, чтобы спешащие на службу граждане успели привести себя в порядок. К восьми утра Дора изменила цвет волос с черного на пшенично-золотистый, стала обладательницей модной стрижки и завивки, проколола уши, переоделась в строгую одежду курьера, приобрела велосипед и влилась в общий поток разъезжающихся по университетам студентов и торопящихся в офисы служащих.

Покинув район «социальных ульев», она покатила по строгому деловому центру, не отвлекаясь на шум машин на многоуровневых трассах, на возню строителей на высоте пятидесятых этажей небоскребов. Подумаешь, вторая в городе воздушная линия монорельса строится…

Стали попадаться парки, строй небоскребов сбился, захирел, вовсе оборвался перед выкрашенной в горчичный цвет стеной пищекомбината. За ним лежали домишки старой постройки, а далее – остатки не расселенного до конца Чайнатауна, уже подготовленного к сносу. Пробравшись между тележек торговцев, легко обогнав катающего туристов рикшу, девушка выбралась на Храмовую площадь, где сделала вынужденную остановку.

Пролежавшее больше недели без движения тело болело. Если сюда Дорофея добралась на чистом упрямстве, то дальше…

Так, нужна передышка. Возле православного храма есть скамейка. Никогда ни во что не верившая Дора и раньше любила приезжать сюда в дни религиозных праздников смотреть на яркие одежды верующих, на их озаренные изнутри лица, послушать пение и проповеди. И хотя для девушки это была увеселительная прогулка, кое-какие знания о культуре живущих по соседству народностей она почерпнула.

Вон возле стены индуистского храма остановились две женщины в сари. Одна – пожилая на вид индианка, другая вполне славянской наружности, молодая, полноватая, улыбчивая, следит за старшей, старательно копирет ее движения, учится.

Возле католического храма пустынно, а вот на здании синагоги вешают объявление о скором концерте.

О чем думали власти, когда собирали верующих в одно место – непонятно, но беспорядки здесь происходят регулярно. Хорошо еще, что мечеть и дацан возвели несколькими кварталами левее. Видать, места тогда свободного не было.

Дора махнула рукой на приличия и вытянулась на скамейке, вслушиваясь в голоса верующих, всматриваясь в серое небо. Встающее солнце с трудом пробивалось сквозь смог. Крестик самолета оставлял за собой постепенно распадающийся на белые неаккуратные хлопья след.

Нужно ждать сообщения от Ноэля. А через полтора дня от Ланса и, возможно, от координатора. Ноги болели, голова тоже. Гул голосов и звон с колокольни православного храма мерк перед нарастающим шумом пробудившегося мегаполиса. А ведь девушка уже начала отвыкать от родного мира, захваченная новой, необычной Землей-56. Там у нее появлялись друзья, прорезались необычные способности. Там она полезна и нужна, пусть и как объект для изучения.

– Подай денюжку помоги старой женщине, – отвлекла ее от грез о Барске нищенка.

Дорофея спросила ID старушки. Без чипа, с перемотанным скотчем планшетом ходит, действительно нуждается. Жадничать девушка не стала, щедро выгребла остатки со счетов и скинула нищенке. Не много, но на неделю обедов в социальной столовой хватит.

– Благодарю. Благослови тебя Господь! – удивленная такой щедростью, поклонилась старушка.

– Иди-иди, бабуль, – отмахнулась от ней Дора. Какая тут благотворительность, когда все равно от прошлого избавляться нужно. В том числе от счетов.

Старушка, прихрамывая, заторопилась ко входу в церковь, а девушка с наслаждением улеглась на скамье. Еще пару минуточек отдыха!

Ого, и здесь кому-то понадобилась. Сообщения! Даже два. Забавно.

Дора, это Роберт, – порадовало первое письмо, – я на месте. Даже удивился, что так легко получилось. Здесь меня зовут Мишель, мне двенадцать лет. Знания и навыки при мне, можешь радоваться. Один минус – я в другой стране. И до тебя добираться почти семь часов самолетом с пересадкой. Как раз решаю вопрос с переездом. Родители пацана – ребята адекватные, о миграции наслышаны, хотят вернуть сына, поэтому согласны помочь. Прибуду этой ночью, на подлете скину послание, уточню координаты. Ноэль.

Второе… Дора чуть не свалилась со скамейки. Как он узнал?

Я в курсе твоего возвращения. Полагаю, Гамму, как и Альфу, в расчет больше брать не стоит. Если знакома с Дельтой или координатором – сообщи. Это первое.

Далее. Тебе стоит вернуться ко мне. По условиям нашего соглашения твое пребывание на Земле-56 обязано длиться три года. Я этого добьюсь. Если нужно, даже через суд. Твое тело работает мостом между мигрантами и антенной, принимающей и передающей сигнал. У меня договор на переброску шестнадцати человек именно в тот мирок, из которого ты так неосмотрительно сбежала. Твои причины меня не интересуют. Я человек деловой и ценю договоренности.

Чтобы ты быстрее приняла верное решение, скажу: для создания моста тебе кололи наркотические препараты. В течение двух суток начнется ломка. Еще через двое-трое суток без антидота ты можешь погибнуть. Ты этого хотела? Бета