Ее горячая мамочка Гареев Зуфар

На «Ленинградке» в плотном движении Тойота Дины встала, – хорошо в метре от обочины, не всякий проезжающий обматерит, кое-кто посмотрит даже с сочувствием.

Беспроигрышный маячок блондинки на дороге – аппетитная задница.

Не прошло и пяти минут, нашлись ребята-доброхоты; копошатся, подняв капот. Дина рядом, говорит по телефону – повернувшись к ребятам этой самой обольстительной частью тела. Надежду подает. Парнишки, понятно, косятся.

– Я тебе говорила про одну такую у нас на работе? Все время пишет в туалете: хочу… дико хочу… Ну ты поняла, в общем. Идиотка на всю голову…

Парнишки насторожились, переглядываются. Дина садится в машину, захлопнув дверь.

– Чего мне стыдится, доча? Моя жирная тупая задница – факт в этом мире свершившийся.

– Извини, мама! Если бы мой парень сказал, что хочет попользоваться мной только потому что у меня необъятная задница… Я бы знаешь куда его засунула?

– Куда?

– В эту задницу и засунула бы, мама!

– В конце концов я ничего не прошу. Но чувствую, что он полюбил… полюбил не меня, заметь… мою задницу, заметь…

– Полюбил как настоящий сексоголик?

Дина, возмущенная, выходит из машины.

– Да они все любят это, все!

Один из ребят пишет в блокноте: «Где та девушка, которая дико хочет?»

Второй испуганно вычеркивает слово «дико». Протягивает Дине. Та читает.

Мама взрывается:

– О чем ты говоришь?! Кто полюбит задницу старой тетки, кто? Только сексоголик, разве нет?!

Дина кивает ребятам:

– Какая девушка?

Пишет в ответ: «В туалете».

Спохватившись, накручивает ухо одному:

– Работай, урод! Мама, а Ангел? Что скажешь про Ангела?

К ребятам присоединяется старичок-доброхот, тоже пытается заглянуть под капот. Его деликатно оттискивают.

– Ребята, да вы чего? Знаете сколько я лет за рулем… Сколько вот этими руками всего перевидал…

Старичок подбирает оброненный блокнот, читает: где та девушка, которая хочет? Сильно оживляется.

– Ничего я не знаю про Ангела…

Теперь взорвалась Дина:

– Мама, ты знаешь кто он вообще, этот Стас?

Втиснулась в салон снова и захлопнула дверь.

– Он хочет быть любовником одновременно у двух женщин: матери и дочери! Это не ужасно? Я ходила к сексопатологу. Он сказал, что это ужасная девиация. Наука пока не придумала как это называется. Но и без науки понятно, что это ужасно.

– Он так и сказал, что это ужасно?

Дина выходит из машины, закуривает, тоже пытается заглянуть под капот.

– Нет, он не сказал, что это ужасно! Он сказал что это полный пиз… Ты поняла, да?

Мама молчит.

– Ну, он так не сказал, конечно, но он точно так подумал. Он покачал головой.

Старичок пристраивается к смотрящим, рука его нечаянно оказывается на заднице Дины. Второй парень неуверенно отпихивает руку похабника. Рука похабника сопротивляется.

– Еще бы не покачать! У него же мозги все выкипели! Один любовник на двоих! Это же порно! Это просто тупое порно!

Ребята отбирают у старичка блокнотик, сердито нахлобучив ему на голову старомодную шляпу.

Пишут: «А где туалет?» Протягивают Дине. Дина пишет: «На работе».

Старичок пытается узнать ответ первым.

Дина, спохватившись, вертит перед лицом любопытных парней фигульки-кривульки, наступая на них.

Старичок, успел пристроиться к капоту, но возмущенные парни его оттаскивают.

– Доча, он же мне не любовник! Я его не люблю!

– Кто он тогда?

– Он тот, кому я могу довериться без комплексов. Я верю, что ему нравится задница старой тетки!

– Это нравится всем! Вспомни Ангела!

– Ты меня замучила этим Ангелом! Он что – мой любовник?

– Мама, но самое ужасное, что я не хочу быть твоим за-мес-ти-те-лем! Твоей ко-пи-ей во всем!

Мама не поняла:

– Ну почему же… Я так плоха?

Парень пишет: «А где работа? Далеко?»

«В офисе».

Садится в салон, хлопнула дверью.

– Мама, скажу только тебе одной. Ты не то что плоха – ты кошмарна! Когда он в постели со мной – он представляет только тебя!

– Он тебе так и сказал?

– Да, мама, да!

– А тебя не представляет?

– Нет.

Дина выпорхнула из машины, набрасывает на плечо сумку, направляется к кафе. Троица несмело присоединяется.

– Какая тебе разница кого он представляет, если ты его все равно не любишь?

– Ну и что?! Ты забываешь, что он МОЙ ПАРЕНЬ! У меня должен быть парень! Я молодая и интересная…

– Но ты же не любишь его!

– А это не твое дело!

– А если так, то пусть хоть корову представляет!

Все входят в кафе, садятся. Дина рассеянно тычет в какой-то пункт меню.

– Мама, я не корова.

– А что сказал по этому поводу сексопатолог?

Парнишка пишет: «А где офис? Далеко?»

– Что может сказать этот идиот, подумай сама? Подумала? Правильно. Он сказал, что мужская сексуальность очень сложная штука.

Читает вопрос. Пишет: «На работе». Официант приносит чай.

– Я не просила чай!

Она тычет в меню, официант кивает, уносит чай.

– А женская?

– Он сказал, что у женщины нет сексуальности. Как ты себе это представляешь – у женщины нет сексуальности! А у кого она есть?

Официант приносит сок.

Дина свирепо тычет в меню:

– Я не просила сок! Вы что – глухой? Этот идиот сказал, что сексуальность живет в мужском мозгу. Как ты это себе представляешь?

– А может он прав? Что-то я не заметила в себе никакой сексуальности. Всю жизнь прожила и не заметила…

Дина возмущена:

– Ты хочешь сказать я не секси? Я молодая, интересная, – и не секси?!

Она встает, крутит попой.

– Ты видела мою попу? Видела? И я не секси после этого?

Старичок, совсем ошалев от блондинки, восторженно вцепился в эту задницу, мельтешащую перед его глазами. За что тут же получил ответ: Дина сняла с него шляпу, плюнула на плешь и, нахлобучив шляпу обратно, с ненавистью стала растирать.

Озверелые ребята пишут в блокноте: «Сука тупая! Где та телка, которая хочет?! Скажешь ты или нет??????»

Официант приносит кофе.

– Сколько раз говорить, я не хочу кофе! Вы адекватный? Я русским языком сказала – принесите зубочистку!

– Зубочистки на столе! Бесплатно!

Дина, не читая, отпихивает блокнот, встает, направляется к выходу, возмущаясь по телефону.

– И после этого ты говоришь мне, что я не секси, мама?

Куда несет женщину по жизни, когда ей за сорок? Карьера неинтересна, дочь выросла, обнаружилось пугающее пристрастие к спиртному, до кучи – комплексы, страхи, пустота, внезапные слезы без причины…

… Молодежная вечеринка к концу, многие устали, расслаблены, кто-то уже уснул – где пришлось, как получилось…

Простоволосая женщина за сорок, сбросив туфли, исступленно танцует под трансовую музыку. Это Галкина Елена Андреевна, получите: вся как есть.

Галкина не замечает, что она уже давно танцует одна. Все остальные стоят вокруг и смотрят: кто тупо, кто с удивлением или агрессией…

Дина, шатаясь, подходит к уснувшему в кресле Стасу, тормошит.

– Эй, вставай… Кто меня повезет домой? Или понесет…

Стас беспробуден. Дина поливает его пивом, чтобы освежить, бесполезно.

Женщина, отдавшись непонятному глубинному зову своей вечно загадочной плоти, танцует и танцует, словно кричит: вот она я… вот мое тело, которое не может успокоиться… Оно пустое, в нем нет семени новой жизни… Оно томится… томится… И томлению этому нет конца…

Две девчушки неприязненно шепчутся.

– На всю голову, что ли?

– Не знала, что у Динки мать такая подорванная.

Дина отходит от Стаса и бормочет, махнув на все рукой.

– Мам, давай, нонстоп! Дай молодым прикурить! Пофигу, мам, правда! Пошла вразнос! Не тормози!

Она подключается к матери, но скоро устало оседает, – отползает на карачках под недружный хохот.

Покачиваясь, подтянулись два парня.

– Отжигает как надо.

Второй капризен:

– Старая же, Макс…

– В постели такая знает толк.

– А ты пробовал?

Уронил бутылку с пивом; потянулся, клюнул носом и уснул на ноге друга.

Первый довольно деликатно отбросил физиономию кореша с кроссовка.

– Дэн, объяснил бы я тебе смысл жизни. Но мозгов у тебя мало.

Галкина подвернула ногу, ойкнула, села на полу и только здесь пришла в себя… С удивлением оглядывает круг молодежи, стыдливо прикрывая рукой грудь.

Постанывает от боли:

– У меня не слишком смелое декольте, девочки?

Две девушки произносят со значением:

– Не слишком.

Аплодисменты мужской части.

– Так и надо!

Блин, ну и боль в ноге! Словно лошадь хрякнулась…

– Я ничего такого… ну совсем уж такого… не вытворяла?

Дружелюбные парни помогают Галкиной подняться, отводят в другую комнату. С Диной остаются два ее приятеля. Дина растирает стопу.

Галкина все время ойкает:

– Чуть повыше… Промни пальцами…

– Мам, ты просто озверела…

– Ой, не вспоминай… Где Ангел? Наш добрый Ангел…

– На подходе… На подъезде… На подлете…

– Зато я сказала всему миру, кто я такая и чего хочу!

– Правда? Мы чего-то не поняли. Может озвучишь?

…Вечеринка подошла к концу.

Крепкий молодой человек типа Терминатора выходит из лифта. На правом плече Ангела болтается вниз головой Галкина, на левом – Дина.

– Мама, ты стала часто выпивать, ужасно часто… Посмотри, как ты шатаешься…

– Ты пьешь больше… Ты пьешь как лошадь…

– Ты не знаешь какие я стрессы переживаю на работе? Я хотела сказать другое… Я взвинчена, мама!

– А я – никаких стрессов. Только тупость я переживаю, ежедневную тупость…

– Я взвинчена.

– Чем ты взвинчена?

– Тобой! Я устала быть на вторых ролях! Я получила как всегда: пришла мама и вылезла на первый план! Зачем ты пришла сюда? Здесь гуляет молодежь…

Она пытается вглядеться в лицо матери.

– Господи, какая ты пьяная, смотреть тошно…

– Пофигу молодежь, она везде гуляет, не только здесь… Мне стало ужасно больно и грустно без тебя… Я вдруг опять почувствовала, что ты уходишь из моих рук… Что я все теряю…

Она пытается вглядеться в лицо дочери.

– Доча, ты шатаешься как свинья… Ты не замечаешь сколько звезд вокруг… какой чудная июльская ночь… зовет куда-то…

– …блевать…

– Не только…

Вдруг кричит:

– О, ночь, не жги меня! Я все теряю! Поцелуй меня ночь, успокой!

– Что ты теряешь? Поэтому ты пришла и сказала, что хочешь… – Она колотит кулачками по спине Ангела. – …что хочешь трахаться, трахаться, трахаться!

Ангел мычит, ему больно.

Галкина колотит по спине Ангела:

– Не-смей-бить-в-моем-доме-посуду!

Ангел мычит.

– Я говорила, что я хочу ребенка!

Колотит:

– Ребенка! Ребенка! Поймешь ты это когда-нибудь или нет?

Дину трудно остановить.

– Ангел, туфельку, блин!

Ангел снимает с ее ноги туфлю и покорно протягивает.

Дина колотит по спине Ангела с удвоенной силой.

– Еще раз повторяю для тех кто в танке! Как можно сделать ребенка без секса?

Галкина пытается отобрать у дочери туфлю:

– Отдай! Не смей бить в моем доме туфлей об стол!

Отобрала, колотит по заднице Ангела:

– В моем-доме-не-надо-стучать!

Ангел, стиснув зубы, доволакивает женщин до машины, рассаживает и наконец сам втиснулся за руль. Долго еще он слышит вопли женщин.

– Я смотреть не могу на тебя какая ты пьяная!

– Посмотри какое уродливое у тебя лицо от водки!

– Я не пью водку, а ты опухла от пива!

И так далее, и тому подобное.

Каждую пятницу на дверях «Кастинг-Центра ТВ» вывешивают разноцветные шары и крупные плакаты о свадьбах. Что-то вроде: «Светочка! Совет да любовь!»

Не обошлось и сегодня. «Володя и Ксюша! Поздравляем! Отдел маркетинга и АХО».

Из машины ярко-желтого цвета вышла председатель продюсерского совета Галкина, расписалась на объявлении, пририсовала крупную ромашку… Так принято, элемент корпоративной культуры.

В студия «Геи Новые» не смолкают голоса молодых режиссеров-постановщиков Аси и Веры.

Парням смотреть на таких обычно тошно, ибо две девчушки-тараторки (однотипные худосочные, в очках, без косметики)в гендерной харизме совсем не замечены.

Под стать им и безгрудая сценаристка в вечном свитере или еще какой-то хрени. Она все время записывает ход мыслей тараторок, сюжетные наработки – глаза ее под очками чисты как дистиллированная вода.

Ну а консультирует всех трансвестит Амалия. Эта крашеная (или крашеный) красотка-дылда в аляповатом платье, с огромной модной сумкой через локоть. Смотреть на такую красотку еще тоскливее.

Впрочем, «геи» – два хорошо подкаченных парня (Кошелев и Синицын) – не любопытны. Эти ребята не любопытны в принципе, а уж в этой ситуации…

В центре площадки они пробуют танцевать вальс, как велено.

Остальные «геи» расположились вокруг, внимательно вникают в то, что говорят им. Выделятся худосочный агент по рекламе некто Игорь Вологжанин – он всегда с брезгливым выражением лица.

– Кошелев! – тараторят Ася-Вера. – Вы забыли о чем мы говорили на прошлых пробах? Больше чувства, больше.

Амалия поучает:

– Когда я жила с Сергеем Михайловичем у нас сначала был долгий романтический ужин, а потом… Потом мы красиво танцевали и долго смотрели в глаза друг другу…

«Геи» хихикают.

Амалия снова и снова щелкает парней на мобилу, – прихватывает и Вологжанина (хоть и неказист) да еще пару-тройку физиономий.

Потом она в туалете перещелкивает фотки и тихо вздыхает:

– Какие мальчики! Ну, какие свежие мальчики!

И каждый кадр бережно целует.

– Мне всего 43, а я уже боюсь своей задницы. Это нормально?

Это входит Галкина, весь день она разговаривает по телефону, обходя студии. За ней тащится румяная девушка-пончик Надя, ассистентка.

У Нади с Галкиной свои многомесячные разборки, почти что родственные.

– Это нормально? – повторяет Галкина.

Надя бубнит в спину Галкиной:

– Я начала бояться раньше, в 22. И ничего, живу же. Сейчас вы скажете: тупа и счастлива.

Галкина садится:

– Что мы смотрим?

– История № 4, – докладывает Надя. – Один строитель, другой – сельчанин. Они без ума любят друг друга, а вечером культурно отдыхают дома… – Подумав. – В круженье вальса…

Галкина встает, направляется к выходу, за ней Надя.

– В круженье вальса… В вихре танца… – бормочет она. – Это электорально? Так бы и убила…

Говорит в трубку:

– А что будет в 45, когда уже в 43 я боюсь себя…