Неистовая звезда Янг Мойра

Шестая ночь

Мы с Гермесом подъезжаем к месту встречи с севера. Мне эта дорога незнакома, поэтому к бункеру мы приближаемся неожиданно. Я вздрагиваю от удивления. Мы на вершине невысокой горной гряды, среди деревьев.

Под нами, в зеленой долине, виднеется холм. Ничего особенного, холм как холм. Кругом таких полно. Нипочем не догадаешься, что в нем скрыто. Бункер Разрушителей. Белая комната, где Демало показывает Управителям чудеса древнего, утраченного мира Я сама видела.

И вот я снова здесь. Спешиваюсь и смотрю в долину. Вон там он меня поцеловал под летним ливнем. Взял меня за руку, и мы побежали по мокрой траве. В лес. К Плакучей воде. К его постели. Там я ему отдалась. Он у меня первым был. Я себя в нем чуть не потеряла. Насовсем.

Заросли ежевики на холме расчистили. Нет больше сладких ягод, нет дурманного аромата. Все кусты выкорчевали. Траву скосили. Только жнивье торчит, серебрится под лунным светом. По темному небу несутся падучие звезды.

Где-то хрипло ухает сова. И еще раз. И снова.

— Саба, я здесь! — раздается шепот.

Я вздрагиваю. Джек прячется за кустом, шагах в двадцати от меня. Машет мне рукой, торопит. Иду к нему, а щеки так и горят, будто он мои мысли подслушал. Сердечный камень обжигает кожу. А я и не заметила.

Оставляю Гермеса в леске вместе с Келлом, Джековым конем.

Джек тянет меня за руку, усаживает рядом.

— Что с тобой стряслось? — шепчет он. — Стоишь столбом, а я тут ухаю, как недоумок. Ш-ш-ш! Охранники идут.

Два всадника-тонтона объезжают холм с обеих сторон, встречаются у входа в бункер. В склон холма врезана ржавая железная дверь, полускрытая остатками ежевичных кустов. Тонтоны встают у двери, вооруженные до зубов.

— Ты тонтонский наряд с собой захватил? — спрашиваю я.

Джек удивленно косится на меня, мол, не послышалось ли.

— Ты ж сама мне велела его больше не надевать.

— Ну вот, — вздыхаю я. — Ты же никогда не делаешь, как велено. А когда надо, чтобы ты не делал, как велено, ты делаешь, как велено. Черт побери, я теперь даже говорю, как ты. Дай сюда! — Я вырываю у него из рук дальнозор.

Джек качает головой:

— Ладно, в следующий раз выряжусь тонтоном. Или не выряжусь. Кстати, мне твой наряд нравится. Он очень… очень…

Я щурюсь в дальнозор.

— Ох, я и забыла, что ты любишь кровожадных женщин.

— Только одну, — говорит он. — Я переборчивый.

Рассматриваю тонтонов в дальнозор.

— Привет, ребята, — говорю я.

В тени холма лиц не разобрать, но тонтоны держатся друг дружки, стоят почти плечом к плечу. Поглядывают на небо. Похоже, падучие звезды их пугают. Может, охранники ведут счет неупокоенным душам, как Па когда-то. Тонтоновы лошади чуют тревогу своих всадников, переступают с ноги на ногу.

— Слушай, Демало неспроста прислал сюда двух вооруженных тонтонов. В глушь, посреди ночи… — рассуждает Джек. — Значит, они что-то важное сторожат. Вход один, и выход тоже один. — Он берет с земли свой лук. — Я подобью правого, а ты стреляй в левого. На три счета…

— Погоди, — останавливаю его я.

На фоне луны чернеет птичий силуэт. Направляется к нам.

— Нерон! — выдыхаю я.

От злости внутри все сжимается. Нет, на Эмми полагаться нельзя. Она же обещала! Клялась!

Нерон решил воспользоваться случаем и задать трепку тонтонам. Он их ненавидит. Ворон камнем падает с неба прямо им на головы, хлопает крыльями. Охранники испуганно вскрикивают, прикрываются руками, льнут поближе к двери в бункер.

— Да, птиц они не любят, — говорит Джек.

— Они его боятся.

Нерон подлетает к нам, усаживается Джеку на плечо, клюет меня в лоб.

— Эй, поосторожнее! — говорю я. — Будет тебе!

— Чего это он так вредничает?

— Потом расскажу, — говорю я и снова смотрю в дальнозор.

Один из тонтонов отходит от двери, глядит в небо. Держит огнестрел наготове. Похоже, выискивает, куда Нерон подевался. В свете луны на юном лице отчетливо заметен страх. Охранник что-то говорит второму тонтону. Оба встревожены.

Джек прикладывает стрелу к тетиве.

— Ну, пора!

— Не надо их убивать, — говорю я.

— А как ты собираешься в бункер попасть? Разрешения у них попросишь? Ты ж видишь, какие они дерганые.

— Они от страха дерганые, — объясняю я и даю ему дальнозор. — Вот, сам посмотри. Им здесь боязно. Жутко. Они молодые, неопытные, вокруг никого, только звездопад, да еще ворон этот.

— А, вот ты о чем… Может, они наслушались рассказов про Ангела Смерти и невероятном побеге из Возрождения. Она убила десяток бойцов… нет, двадцать… или тридцать. Она все еще в Новом Эдеме, но про это говорить нельзя. Нет, она померла в огне. А один тонтон своими глазами видел, как ее призрак по дорогам бродит с волкодавом и вороном, мстит своим убийцам.

— Это ты слухи про меня распускаешь? — вздыхаю я. — Так я и знала.

— Не распускаю, а подпитываю, — говорит Джек. — Они и без меня ходили. Здесь все новости распространяются, будто лесной пожар. Про Ангела Смерти все помнят. Непобедимая воительница, которая убила короля и уничтожила его королевство. Такое не забывается. А нам любые слухи в помощь.

— Джек, а если я сейчас в призрак превращусь?

— Ой, не дури. Раз не хочешь их убивать, так я сам займусь.

— Нет, мы по-моему сделаем, — говорю я.

Тонтоны и так напутаны до смерти. Даже жалко их еще больше пугать. Стыдно и неловко. Но не то чтобы очень.

Джек мне подыгрывает. Неохотно, но делает, как я прошу. Воет волком — по-моему, не очень похоже. Тонтоны дрожат от страха. Джек завывает и осторожно крадется к холму. Шуршит ветками, швыряет камешки в кусты. Охранники начинают бестолково стрелять из огнестрелов куда попало. Чудом Джека не подстрелили. Он припадает к земле и подползает ближе. Мы с Нероном и Гермесом обходим холм сзади и взбираемся на вершину. Ждем удобного случая.

Долго ждать не приходится. Сама природа решает нам помочь. Три самые яркие звезды мчатся по небосклону, как стрелы из лука. Сразу три, рядышком. Горят в ночи, как три солнца, длинные хвосты пылают огнем, все небо озаряют.

Я подбрасываю Нерона в воздух, натягиваю поводья. Гермес встает на дыбы и громко ржет, бьет копытами. Нерон пронзительно каркает, выписывает круги над головой.

Ангел Смерти восстал из мертвых. Слетел с неба пылающей звездой.

Охранники цепенеют. Рты раскрыты от страха. Огнестрелы падают из ослабевших пальцев. Тонтоны со всех ног бегут к своим лошадям, орут, спотыкаются. Скачут прочь. Топот копыт затихает вдали. Победа за нами.

Джеку штанину прострелило, у самой задницы. Он чертыхается, обещает, что в следующий раз не будет играть со мной в стрельбу по мишеням. Взламывает замок, и мы входим в бункер на холме.

Джек идет впереди, освещает путь камышовым факелом. Я притворяюсь, что здесь никогда не была. Пусть сам отыщет белую комнату Демало. Мы спускаемся по ступеням глубоко под землю, идем по узким комнатам с койками по бокам. Из комнаты в комнату. Оранжевый свет факелов освещает шершавые стены, пол и потолок. Пахнет так же, как тогда. Сухой землей. Плотная почвенная тишина. Ненавижу подземелья. На лбу выступают капельки пота. Напоминает мне наше подземное убежище на Серебряном озере.

Родители лопатой и кайлом вырыли глубокую яму в земле, когда только поселились на берегу. Там и жили, пока хижину из покрышек не построили. От пыльных бурь там прятались. А когда засуха наступала, когда солнце все живое дотла палило, тоже в подвале спасались. Па, Лу и Эмми там спокойно отсиживались. А мне казалось, что меня заживо хоронят.

Я набираю полную грудь воздуха. Никто меня не хоронит. Все в порядке.

— Это бункер Разрушителей, — говорит Джек. — Я такие прежде видал, только поменьше.

Нельзя ему рассказывать, что Демало нашел внутри десять скелетов. Наверное, здесь люди от какого-то бедствия прятались. От войны, от чумы, или что там еще в их мире приключилось. Кого другого было бы жалко. Но не Разрушителей. Разрушителей жалеть не за что.

— Мы глубоко под холм забрались, — шепчет Джек. — К самому центру.

Мы идем по узенькому коридорчику. Он ведет к двери в белую комнату. Джек осторожно открывает дверь и заглядывает внутрь.

— Пусто, — говорит он. — Думаешь, пришли?

— Наверное, — отвечаю я.

Мы перешептываемся, будто нас кто может услышать. Демало. Это его тайное место. Мне кажется, что он узнает о нашем приходе. Может, уже узнал. Почувствовал, что я здесь, в его комнате чудесных видений. Нет, откуда ему знать. Так не бывает. Сердце у меня гулко колотится.

— Ну, ты у нас главная по предчувствиям. — Джек с поклоном пропускает меня вперед. — Прошу.

Я вхожу.

— Дверь за собой прикрой, — велю я Джеку.

В комнате темно. Свет факелов разгоняет тени. Мы обходим комнату. Она не такая, как остальные помещения в бункере. Гладкие белые стены скругляются по углам. Комната просторная, по двадцать шагов в длину и в ширину. Гладкий белый пол. Потолок белым куполом выгнут. Пустая комната кажется огромной. В прошлый раз я была здесь с Демало, дюжиной Управителей и двумя тонтонами.

Джек медленно обходит комнату, проводит рукой по стенам.

— Хм, непонятно, из чего они сделаны, — говорит он. — Гладкие, холодные. Прекрасно сохранились. Их по частям сюда доставляли и здесь устанавливали. Какой-то особый материал Разрушителей.

На этих самых стенах я видела, как луч света разгорелся рассветной зарей, зазвучали птичьи голоса, а в воздухе разлилась музыка струнников. И чудеса только начинались…

Здесь летали орлы, громадные рыбины плыли по океанам, стада бизонов скакали по равнинам. Здесь были и леса, и горы, и реки, и озера, и звери, и птицы, и люди. Такие чудеса расчудесные, что всей жизни не хватит их вспоминать. Восторг мне сердце разбил так, что не заживет никогда, даже через сто лет.

Стою посередине комнаты, как Демало. Закрываю глаза, но не чувствую ничего. Ни самой малости, ни капельки. Холодно и темно, только и всего. Без Демало все как вымерло.

— Нет ничего, — шепчу я.

— Комната, где к нему приходят видения, — замечает Джек. — Что ж, бывает. Как у твоей подруги, ну, у той, что по звездам читает. А ты что здесь хотела найти?

— Не знаю, — говорю я. — Здесь что-то было. И есть, только я ухватить не могу. Как будто краем глаза вижу… или краем уха слышу… — Я раздраженно вздыхаю, глажу стену ладонью. — Да, у Ауриэль тоже видения бывают. Ты про это что-то знаешь?

Джек качает головой:

— Нет, я ничего не знаю. Но я с такими не знаком. Я все больше с шарлатанами вожусь, у них видений нет. Они всякое предсказывают — соль рассыпают или золу. Еще по кишкам могут читать… Но это все чушь, притворство одно. Особенно если крепко выпьют.

— А у Демало видения на заре, — говорю я. — Так?

— Наверное. Не знаю я, Саба. Слушай, ну вот мы пришли, все посмотрели. Ничего здесь нет. Зато время с пользой провели. Штанину мне прострелили. Ты довольна?

— Так тебе и надо, — говорю я. — Небось есть за что.

— Конечно, — ухмыляется он и целует меня. Ласково. Нежно. — Все, пошли отсюда.

Я оглядываюсь по сторонам. В чем же дело? Откуда во мне взялась эта дрожащая струнка. В голове, в самом нутре? Вчера ночью, когда Джек про Демало заговорил, я точно знала, что нам сюда надо прийти. Что здесь мы ответ найдем. А все оказалось впустую.

Мы возвращаемся к выходу, идем по длинным комнатам с койками.

— А зачем тогда ему охранники?

— Зачем охранники, зачем собаки, зачем ему на месте не сидится, зачем он ест и пьет только то, что сам… — перечисляет Джек.

Потому что я подсыпала Демало отраву в вино. Две капли из крошечного темного пузырька. Слим сказал, что отрава называется эччинель.

— Демало тревожно, вот почему, — говорит Джек. — Мы взорвали Возрождение, и трон Демало зашатался. А теперь он не знает, где и как мы снова нападем.

— Ну ладно, пусть так.

— Можно здесь все разломать, — говорит Джек. — Хочешь?

— Нет, пусть себе останется.

Прохладный ночной ветерок врывается в затхлое подземелье. В раскрытую дверь бункера виден лунный свет. Он льется по ступеням. Джек поспешно выбегает наружу. Он ненавидит места, построенные Разрушителями. Говорит, что в них полно призраков. Я и сама хочу выбраться из этой могилы. Подхожу к лестнице и краем глаза замечаю, как в углу что-то блестит под светом факела. Подношу огонь поближе, присматриваюсь. По коже бегут мурашки.

В стене углубление. В углублении прячется вторая дверь. В двери поблескивает замок — начищенный, смазанный маслом. Если не знать, что тут вход, ни за что не заметишь.

— Джек, вернись! — кричу я.

Замок мудреный, с числами. В одиночку мне с ним не справиться. Хорошо, что Джек со мной. Он мастак по всяким воровским хитростям. Ему любой замок нипочем. Поначалу Джек упирается, говорит, что пора идти, но я настаиваю. Мне бы только внутрь заглянуть.

Джек прикладывает ухо к замку, крутит колесико, снова прислушивается. Колесико поворачивает и слушает. И так раз за разом, будто уговаривает. Наконец дверь распахивается. И мы в нее входим.

Я иду впереди, освещаю дорогу. В одной руке факел, в другой — арбалет. Пол наклонный, как длинный помост. Стены и пол земляные, дощатый потолок балки подпирают.

— Строители об удобстве не заботились, — говорю я.

— Может, у них времени не было, — замечает Джек.

Я приглядываюсь. Повсюду заметны следы недавней починки. Некоторые доски совсем новые. Кто-то постарался. Мы спускаемся все глубже и глубже под землю. Становится холодно и душно. Ненавижу подземелья! Я покрываюсь потом, тяжело дышу.

Джек останавливается.

— Все, хватит. Насмотрелись. Пойдем отсюда.

Я делаю шаг вперед. Что-то щелкает. Вспыхивает свет. От неожиданности я стреляю и бросаюсь наземь. Трещит дерево. На нас сыплется земля. Наверное, стрела попала в потолок, расколола доску. Шум стихает, наступает тишина. В нас никто не стреляет. Мы откашливаемся, в горле першит. Отряхиваемся и удивленно озираемся.

В стенах горят восемь кругляшков — четыре вдоль одной стены, четыре вдоль другой. Освещают дорогу к железной двери с круглым железным колесом посередине. Мы с Джеком переглядываемся. На Джековом чумазом лице серебристо сияют глаза, в волосах комья земли застряли.

— Ха, третья дверь! Прошу вас, — усмехается он.

Липкими от пота руками я поворачиваю колесо вправо. Оно крутится легко. Хорошо смазано, как замок. Дверь шипит, словно вздыхает. Тяну ее на себя, и она открывается.

— Ну-ка, что у него здесь? — говорит Джек.

Мы входим внутрь, и перед нами загораются красные огоньки. Они повсюду — и вверху, и внизу, и по сторонам. Их много, но они не яркие. Не такие, как в стенах перед дверью. Горят тускло, будто последний блик заката в пасмурный зимний день.

— Они наше движение как-то чуют и загораются, — шепчет Джек.

Мы поднимаем факелы повыше. В комнате полным-полно шкафов. Стоят рядами. Деревянные, высокие, со стеклянными дверями. Сундуки. Железные лари. Коробки и ящики. Кадки и бочки, пополам разрезанные, лишь бы полки можно было внутрь втиснуть. Поставлены друг на друга, придвинуты к стенам, кучно. Свободного места нет. Во всех шкафах полки. А на полках склянки. Стеклянные, с крышками.

В склянках — семена. Всех цветов и размеров.

— Здесь семена хранят, — ахаю я.

— Ага. Кладовая Разрушителей, — кивает Джек.

Он идет вдоль одного ряда шкафов. Я прохожу по другому. Разглядываю все, трогаю рукой. Похоже на сон. Столько семян не бывает. Одни склянки полны до краев, в других — горстка. Везде чистота, нет ни пылинки. Полки чистенькие, склянки, даже пол. Воздух сухой и прохладный. Затхлый, но сырости нет. К каждой склянке приклеен кусок бумаги, от руки нарисована картинка. Цветы. Овощи. Фрукты. Деревья. Травы. А рядом человеческая фигурка, показывает, до какой высоты семя прорастет.

Я создаю новый мир, по травинке, по стебельку. Врачую раны земли и людей.

Засовываю факел в щель между двумя железными шкафами, беру склянку и подношу к свету. Семена внутри поблескивают. Они мелкие, тоненькие, красноватые. Я легонько встряхиваю склянку. Семена пересыпаются с сухим шелестом, будто вздыхают во сне.

— А тут семена деревьев… — В духоте подземелья голос Джека звучит глухо. — Если я правильно картинки понял, они хорошо растут в засушливых местах.

Он берет факел и идет дальше по проходу между шкафами.

До меня доходит, в чем смысл слов Демало. Он отравленного вина выпил, осторожность потерял и начал мне говорить что-то, а потом уснул у меня на руках.

Я хотел тебе рассказать… Я нашел нечто удивительное. Если мои догадки верны, это все изменит…

Этими семенами он всю землю может засадить.

— Саба, иди сюда, — окликает меня Джек. Настойчиво, тревожно.

Я неловко ставлю склянку на место и торопливо прохожу в дальний конец комнаты. Там шкафов нет, зато стоят четыре стола, сдвинутые вместе. На них громоздятся аккуратные стопки — книги и бумаги. Рядом стоит каменный светильник. Стул. Койка с одеялом. Полупустая бутылка вина. Похоже, Демало здесь работает. И спит иногда.

Джек разглядывает стену. Она вся обклеена громадными листами бумаги. Бумага раскрашена розовым, желтым и оранжевым, по ней змеятся толстые синие и тонкие голубые линии, виднеются синие пятна всех размеров. На бумаге черным написаны слова и числа. А еще на ней много каких-то закорючек.

— Это что? — спрашиваю я.

— Карты, — отвечает Джек.

— Карты на земле рисуют, — говорю я.

— Ну посмотри внимательно. — Джек берет меня за руку и подводит к самой крайней карте слева. — Вот Новый Эдем. На секторы разделенный. Мы у Плакучей воды, это к югу, так? Первый сектор?

— Ага, — киваю я.

Он тычет пальцем в карту.

— Значит, мы где-то здесь. Понятно?

Я снова киваю.

Джек подводит меня к следующей карте.

— А вот опять Новый Эдем. Видишь, какие очертания? Вот так он расположен по отношению к другим местам. Он один зеленый. Зеленый цвет означает растения. Деревья, траву. А кругом все желтое. Там ничего не растет. На востоке Резь, на западе Пустоши, на юге Черные горы, а к югу от них был Город Надежды, видишь? А тут Песчаное море…

— И где-то в нем — Серебряное озеро, — вздыхаю я.

— Нет, его на карте не будет видно, — говорит Джек. — Вот здесь, на севере — Щит, он до самой синей полосы тянется. Там вода, наверное.

— Новый Эдем такой маленький! — удивляюсь я.

— Смотри, на этой карте он еще меньше, — замечает Джек. — А на следующей — просто точка. Саба, ты понимаешь? Это целый мир. За пределами тех мест, которые мы с тобой знаем. Мы про этот мир никогда не слышали, даже не мечтали.

— А почему на каждой карте числа? Пустоши, и Резь, и Черные горы… — Я перевожу взгляд с карт, покрытых мелкими числами, на стол, где стопками сложены книги и бумаги. — И в бумагах тоже числа, — говорю я.

— Карты с числами, бумаги с числами… — задумчиво произносит Джек. — На шкафах тоже числа. На каждом ряду и на каждом шкафу. И на каждой склянке тоже. Саба, это план. Как землю засеивать.

Я замираю. Гляжу на Джека невидящими глазами. Волосы на голове шевелятся, озноб пробирает до костей.

— Землю засеивать… Вот в чем все дело.

— Поэтому он и запирает все, и охрану выставляет, — говорит Джек.

— И вот зачем поселенцы в Резь отправляются. И зачем новый мост построили через Восточный разлом.

— И почему Демало с ними поехал, — кивает Джек.

Я вспоминаю, что у Демало на груди висел кожаный кошель. Демало к нему часто притрагивался, будто потерять боялся.

— Он наверняка семена сам вез, — говорю я. — Он их никому не доверит.

— Он хочет сам их сеять. Учить Управителей, как семена растить, как за ростками ухаживать.

Я создаю новый мир, по травинке, по стебельку.

Он и впрямь так считает. Он и впрямь может это сделать. Создать новый мир. Исцелить землю. Засадить ее травами и деревьями, чтобы еды хватило на всех. Только делиться ею не со всеми, а с теми, кого он сочтет достойными. Со своими избранниками.

Мысли теснятся в голове. Я открываю книгу, гляжу на буквы, ничего не понимаю. Здесь написаны слова, которые говорят Демало, что надо делать.

— Эх, если бы все это прочитать! — вздыхаю я. — Томмо умеет. Может, его сюда привести?