Средневековая история. Изнанка королевского дворца Гончарова Галина

— Зачем? — удивился Рик.

— Лилиан подарю. Она покушать любит…

— А пользоваться вместе будете.

— Не без того. — Глаза у Джеса были невинные, как у младенца.

— Ладно. А я пока возьму маленький. Сколько…

Цена была такая, что даже принц присвистнул. А уж для скуповатой Ивернеи…

— Они у вас что — золотые?

— Можем и золотые, господин. Но вот эти — серебряные. Мастер Хельке очень настаивал, говорил — так для здоровья полезнее… а можем на них и герб выгравировать, только прикажите, какой.

Цена становилась объяснима. Мужчины вздохнули — и принялись устраивать золотопускание своим кошелькам.

Серьги много места не занимали, приборы пока остались в лавке — для гравировки гербов, так что парни продолжили прогулку.

Надолго застряли в оружейной лавке, откуда вынесли по паре метательных ножей, съели по паре пирожков у уличных торговцев и зашли в книжную лавку.

Больше туда тянуло Рика.

Так уж получилось — Эдмон считался наследником, а Рик старался проводить большую часть времени в библиотеке. На охоте, с друзьями, с женщинами…

Но чаще — в библиотеке. Старый наставник открыл мальчику красоту слова — и Рик навсегда прикипел к загадочным символам на пергаменте, которые то уводили в моря, то возносили в горы.

Так что сейчас…

Джес скучал у двери, пока Ричард перебирал старые свитки, расспрашивал об авторах, гладил кончиками пальцев плотный пергамент…

В хозяине он нашел истинного ценителя. Так что идиллия продолжалась почти час. Они бы и больше проговорили, но на пороге мелькнула зеленая ряса.

Пастер был высок, сухощав, а выражение его лица напоминало о гадюке, которую долго таскали за хвост.

— День добрый, дети Альдоная.

Голос у него тоже был вполне змеиный. Шипяще-свистящий. Пары передних зубов не хватало.

Джес небрежно сотворил символ Альдоная, через пару минут его примеру последовал Рик. Торговец же опередил их обоих и теперь кланялся.

— Пастер Мейверн, я рад вас видеть…

— Есть ли у тебя учение святого Силиона, сын мой?

Продавец задумался, а потом нырнул под прилавок.

— Для вас, пастер, всегда найдется. Хотя у меня его часто спрашивают. Заказывать переписчикам не успеваю…

— А больше ты им ничего не заказываешь?

— Пастер?

Даже Джес видел, что продавец боится. А уж про пастера и говорить не стоило. Он впился своими змеиными глазами в мужчину.

— Недавно церковь нашла у одного переписчика запрещенные списки с книги Мальдонаи. И он клянется, что делал их для тебя.

— Пастер!

Вскрик был настолько возмущенным, что сразу стало ясно — если и делал, то не это.

— Я в это тоже не поверил. Но решил сообщить тебе. У тебя лучшие богословские списки в столице. Поэтому…

— Пастер, я никогда и в руках не держал такую мерзость. Меня оболгали.

— Верю. А теперь — сколько с меня за учение?

— Прошу принять его в подарок, как доказательство моей любви к церкви нашей, единой и единственной…

— Хорошо, дитя света. Но и ты прими эти деньги взамен книги…

Пастер выложил на прилавок несколько серебряных монет — и удалился вместе с покупкой.

Парни переглянулись. Пора бы уйти отсюда. Но продавец огляделся вокруг — и вдруг вцепился в рукав Рика.

— Господин! Прошу вас…

— Что именно, любезнейший?

Рик был недоволен. Джес сделал шаг вперед, готовый по первому слову оторвать нахалу голову. Но принц сделал жест кистью, мол, подожди пока.

— Господин, вы тоже любите книги, я ведь вижу… Кто бы вы ни были — помогите мне!

— В чем же?

— Я не заказывал книгу Мальдонаи, это так. Но мое имя назвали не просто так.

— То есть?

— Знания, мой господин, самое ценное, что есть в мире. Любые знания. И уничтожать их — грех. Вы ведь не ивернеец?

— Почему вы так решили?

— Ваша одежда, ваш вид, да и слова вы произносите не совсем так, как принято у нас.

— Я из Ативерны.

— У вас там проще. Там не преследуют за запрещенные книги. А у нас… у нас это делают. Ко мне могут прийти с обыском. Найти что-то, что противоречит… интересам церкви — и уничтожить.

— Ну и пусть, — лениво отмахнулся Джес.

— Мой господин! Знания уничтожать нельзя! К-какие бы они ни б-были! Хорошие ли, плохие… это страшный грех перед Альдонаем! Он даровал нам их — а мы бросаем дар ему в лицо, — мужчина даже заикаться начал. И Рик успокаивающе поднял руку.

— Я понимаю. У вас есть что-то такое…

— Да. Вы могли бы увезти это в Ативерну, господин?

Рик на минуту задумался. А потом махнул рукой.

— Давайте. Я куплю у вас все эти свитки, книги… что там есть?

— Свитки, господин.

— Сколько вы за них хотите?

Книготорговец назвал цену. Весьма скромную. И Рик отсчитал ему остаток монет. Еще и у Джеса занял.

— Возьмите, господин…

Свитков было много. Тащить парням пришлось вдвоем.

— Вот, не взяли охрану, — ворчал Джес.

Рик отмахнулся.

— Подозреваю, что и сейчас за нами приглядывают. Но хотя бы тайно.

— Так было бы кому это вручить…

— Не ворчи. Донесем, не развалимся… интересно, что он нам подсунул?

— Ересь какую-нибудь.

Ереси там не оказалось. Оказались трактаты о движении небесных сфер, о теле человеческом, рассуждения о богословских книгах…

А спустя три дня, проезжая мимо той лавки, Рик обнаружил, что она закрыта. И понадеялся только, что мужчину отпустят… ничего запрещенного у него ведь не осталось.

Свитки он заберет с собой из этой Ивернеи. Должно же быть что-то хорошее от поездки?

Время шло…

Лилиан, графиня Иртон, мои приветствия.

Надеюсь, что у Вас все в порядке — насколько это может быть. У нас же все в порядке.

Хотя Вы абсолютно правы.

Не знаю, как дались эти месяцы Вам, хотя предполагаю, что убийцы, грабители и соблазнители — неподходящая компания для графини.

Но раз уж Вы мне пишете — полагаю, что угрозы устранены?

И это не может не радовать.

Если бы я знал — я бы не отправил в Иртон Миранду. Радует одно — вы обе выжили.

Равным образом, полагаю, Вы поняли — я бы не стал намерено травить или убивать Вас. Да, с моей стороны было небрежение, но не умысел.

А за небрежение, полагаю, я достаточно наказан. Этой зимой мне пришлось несладко.

На меня ополчились все, кого я люблю и уважаю. Ваш отец, мой дядя…

Кстати — мое послание дойдет до Вас тайно. И прошу не разглашать его содержимое даже Миранде. Ей я напишу отдельно.

И Вы абсолютно правы. Судя по этому письму — раньше я Вас не знал.

Так чего же Вы хотите — Лилиан Иртон?

Оставаться графиней Иртон — или требовать развода? Судя по тому, что я узнал — у Вас есть возможность сделать и то — и другое. Я действительно злюсь. На Вас? На себя? Не знаю.

И мне не хочется быть всеобщим посмешищем.

А вот как я представляю себе нашу семью?

Полагаю, в глуши Вы сидеть не захотите. Поэтому пока предлагаю перемирие. Я не требую, чтобы вы удалились в родовой замок, а Вы стараетесь не опозорить мое имя. Оно ведь и Ваше имя тоже.

Что ж.

Пока у нас только одна общая любовь. К Миранде. Я тоже готов на многое ради своей дочери.

Но полагаю, Вы понимаете, что одной дочери — мало?

Семья — это действительно дорога в две стороны. Но полагаю, что многое мы обговорим при встрече. Пока же — это только воздух. Только ветер…

Джерисон. Граф Иртон.

Лиля разрывалась между магазином, Таралем, Его величеством, который повадился пару раз в неделю вызывать ее ко двору — и его казначеем, который неожиданно заинтересовался графиней.

О двоичной бухгалтерии Лиля помнила немного. Но и того хватило, чтобы казначей проникся к ней симпатией. И принялся давать ценные советы, как вести дело. Лиля слушала — и училась. Хотя саму ее к делам привлекали чрезвычайно редко. Таралем занимались под ее и Ингрид руководством. Причем, Ингрид даже больше занималась замком, успешно заменяя Эмму.

Кружевниц взяла на себя Марсия, стеклодув тоже набрал себе десяток мальчишек и девчонок, Хельке не остался в стороне — всю эту мелочь тщательно проверил Ганц, отсеял четырех человек и посоветовал найти замену.

Финансами больше занимался казначей Августа. А ближе к середине лета у Лили случилась большая радость.

Приехал Али. И не только.

Еще три корабля ханганов бросили якорь в бухте Тивараса — и на них оказались Али, Омар, а к тому же — Али решил сделать госпоже графине приятное, зайдя в Иртон — Тарис Брок и груз обработанного янтаря. Пока еще не вываренного, но уже вполне пригодного к работе с ним. Лиля распорядилась отправить налог в казну и приказала отнести остальное в лабораторию.

Часть янтаря будет превращена в белый, часть — в красный. Химия — наше многое.

Сам же Али рассыпался в благодарностях перед Лилиан, упал на колени перед Амиром, вознес хвалу Звездной Кобылице и подарил Мири жеребенка.

Небольшого такого, рыженького…

С первого взгляда было видно, что это аварец. Им и оказался.

Шаллах, что переводится, как «дыхание бури», жеребенок из личных конюшен Великого Хангана.

Мири влюбилась в конька с первого взгляда. Если бы Лиля разрешила ей — девочка и спала бы на конюшне. Или забирала бы жеребенка с собой в комнату, благо, размеры позволяли.

Пришлось вмешаться и напомнить про уроки и прочие радости жизни. Мири надулась, но ненадолго. Лиля обещала ей аварца?

Лиля сделала.

Ну как ее не любить?

Любезный мой супруг.

Довожу до вашего сведения, что в Иртон найден достойный управляющий. Я получила оттуда груз янтаря, уплатила королевский налог, а остальное продам ювелирам. Деньги я постараюсь вложить, а выгоду мы обсудим при личной встрече. Но хочу заметить, что никоим образом не хотела бы задеть Ваши деловые интересы.

Мы все живы и здоровы, чего и Вам желаем.

Хотя устранить угрозы мне стоило немалого труда — и до конца они не устранены. Увы…

Если бы я полагала умысел — я бы не писала Вам это письмо. Радует уже то, что Вы неглупый человек. А потому предлагаю не обвинять друг друга. Мы оба виноваты — в той или иной степени. А более всего в том, что не нашли времени поговорить и выслушать друг друга.

Представьте себе, что я… например, Ваш партнер в торговле.

Наш брак был сделкой изначально — так и будем его сейчас воспринимать. Вы полагаете, мы сможем поговорить о наших желаниях при личной встрече?

Отлично. Я тоже считаю, что в письмах все не выскажешь. Поэтому поговорим о покушениях. Это не терпит и должно быть решено как можно скорее.

Полагаю, Вы понимаете, что это направлено не против меня. Кому я нужна? Это все направлено против Вас. Я узнавала — это Ваш третий брак. Если у нас не будет наследников — у Вас остается один шанс. Да и четвертая жена… сможете ли Вы сберечь ее?

Не обижайтесь, но для этого требуется определенный опыт.

Поэтому…

Я не знаю, что ждет нас впереди — и будем ли — МЫ. Или разойдемся в разные стороны. Но я полюбила Миранду. И не хочу, чтобы на нее покушалась всякая мразь. А потому…

Лэйр Ганц Тримейн, полагаю, Вы слышали о нем, предложил мне план, благодаря которому эта нечисть полезет, как грибы после дождичка.

Это письмо придет тайно. И ответ на него отправьте мне с тем же человеком. А в официальной переписке будьте любезны заверить меня в своей симпатии, утверждать, что готовы приступить к производству наследника, а лучше — пары-тройки, что увезете меня в Иртон, как только приедете…

Если повезет мне — мы поймаем мерзавцев еще до Вашего возвращения.

Если повезет Вам…

Полагаю, вдовство Вас не особо огорчит? В любом случае — я не желаю жить под топором палача, а тем более смотреть на находящихся рядом — и думать, кто из них убийца.

Поэтому я буду расценивать Ваше согласие на мой план — как шаг навстречу.

Лилиан, графиня Иртон.

Альтрес Лорт сидел задумчивый.

Пока все получалось не так плохо.

Анелия была готова к свадьбе. Гардвейг чувствовал себя более-менее неплохо. Советы Лилиан Иртон пришлись к месту. Когда Его величество изволил их соблюдать.

В остальное же время… Год-другой ему лекари давали.

Если Ричард женится на Анелии — мы получаем прочный союз и управляемую королеву. А по-своему… Анелия — дура, да. Но чтобы крутить мужем ум и не нужен. Титек хватит.

Может, лет через десять Ричард поднаберется опыта и раскусит ее приемчики. А пока…

У мужчин в характере — опекать бедных-несчастных, особенно симпатичных и с большой грудью. А Анелия именно такая. Ну или хорошо ее изображает.

На Лидию получен компромат. И неплохой. Теперь она будет сидеть и не тявкать. На что-то сгодилась и шлюха графа Иртон.

Пожалуй, не надо ее так рано списывать в отход. Она может принести и еще пользу. Пусть она не умеет думать. Зато отлично умеет подсматривать и подслушивать.

В хозяйстве все пригодится. А вот если удастся получить туда еще и Лилиан Иртон…

А почему бы и не удалось?

Графиня всегда может приехать в гости. А может и остаться.

Допустим, супруг графини случайно скончался, упав головой на камень. Бывает…

А сама графиня нежно влюбилась в какого-нибудь симпатичного дворянина. Лучше — с землей и титулом. То, что доходило до Альтреса, заставляло подумать о выгоде графини государству.

Соль, кружево… Морскую соль пытались выпаривать и раньше. Но толку от нее не было. Живот слабило по-страшному. Графине же удалось получить хорошую соль. Чуть более горькую, ну так это мелочи..

Кружево… но важнее было другое. Не новинки, нет!

Принц Ханганата. Живой и вполне здоровый. И куча ханганов, таскающихся за графиней. А с ними хорошо бы подружиться. Да и если графиня вылечила мальчишку, может быть… Гардвейг.

Если и не спасти — так хоть жизнь продлить?

Ради брата Альтрес был готов на многое. Не то, что устроить несчастный случай одному графу. Да плевать на Иртона восемь раз! Кому он сдался? Разве что девки поплачут! А так — придворный и есть придворный.

Вопрос был в самой Лилиан Иртон.

Альтрес понимал что она — неглупа. Читал ее письма — и размышлял. И все чаще появлялось мнение, что делать такое надо с согласия самой графини.

А почему бы нет?

Допустим — приезжает граф Иртон домой. И начинается там скандал. Супруги ссорятся, граф начинает закручивать гайки — и?

Графиня не будет искать помощи у короля. Тому Джерисон любимый племянник. Так что ликвидацию надо тщательно продумать. Но это потом.

Король ей не поможет.

И женщина начнет искать защиты где-то еще. Почему бы и не в Уэльстере?

Может быть, написать ей об этом?

Как-нибудь корректно, что мы всегда будем рады видеть вас в Уэльстере, мы готовы оценить вас по заслугам, вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку…

А почему — нет?

Альтрес взял со стола золотое перо, коснулся пальцем крохотного шарика на конце. Повертел в руках отделанную чеканкой непроливайку.

М-да. Если женщина способна придумать такое — ее лучше получить в свое хозяйство.

Итак…

Любезная графиня Иртон…

В суматохе дел Лиля радовалась только одному. Что у нее не воровали. Ибо — некому было.

Эввиры вняли после разборок с Варилем. А с другими купцами… разве что Торий Авермаль, про дружбу с которым Лиля не забывала. Но барон был умен и не лез выше головы. Отлично понимая, что лучше иметь десять раз по золотому и спокойствие, чем один раз десять золотых — а потом пинки и подзатыльники. Нет, такого ему и даром не нужно было.

Требовали внимания вирмане, а точнее, вирманки. Лиля периодически учила их всяким нужным вещам из медицины.

Его величество устроил прием в честь ханганов и пожелал видеть на нем графиню Иртон.

Лиля честно пришла — во всем блеске модных новинок, посверкала браслетами на руках — и хотела удрать, но свои права на графиню заявили принцессы. В результате чего мир обогатился новыми историями о бароне Холмсе. Да и не только о нем. Конан Дойл, если кто не знает, писал и многое другое. «Секрет комнаты кузена Джеффри», «Бразильский кот»… эти рассказы тоже подходили для данной эпохи. Чуть-чуть поменять детали — и вот оно, во всей красе.

Принцессы слушали с тихим восторгом.

Зато все остальные придворные зеленели от зависти. Кое-кто пытался приблизиться, но или Анжелина или Джолиэтт отсылали нахалов повелительными жестами.

Так почти весь вечер и проболтали. Исключением стал маркиз Фалион, с которым Лиля честно протанцевала два танца. Больше нельзя было. А все остальное время маркиз давал советы по воспитанию щенков — он разбирался неплохо и в собаках, не только в лошадях.

Принцессы завидовали Миранде и набивались получить жеребенка и для себя. Но тут Лиля развела руками, сказав, что ханганы ей не подчиняются. Но вот ребенка от Лидарха она может организовать. Разумеется, с помощью маркиза Фалиона…

Это услышал Эдоард и заметил, что о подарке не может быть и речи. Пусть маркиз зайдет к нему в кабинет после приема, поговорим о разведении лошадей.

Фалион после этого долго благодарил Лилю и прислал ей громаднющий букет цветов, перевязанный золотой цепочкой красивого плетения.

Подарок Лиля приняла и носила с удовольствием.

Они договорились о случке Лидарха и готовили конюшни. Работа захлестывала волнами. И другого слова тут было не подобрать.

Чего стоили одни ханганы, которые хвостом прилепились к графине Иртон. Великий Ханган прислал еще десяток докторусов, которые теперь ходили хвостом за графиней, записывая каждое ее слово. Лиля сначала взвилась, но потом махнула рукой. Вот честно — Тахир рано или поздно уедет. Уедут и его коллеги-докторусы. Уедет с ними и полученное от нее знание.

Жалко ли ей?

Окститесь! Жалко знания, которые могут спасти людям жизнь?! Как у вас язык поворачивается такое подумать!?

Пусть знания расходятся по миру. Единственное условие, которое поставила Лиля — каждый докторус по возвращении домой должен был выучить не меньше трех детей своему ремеслу. Бесплатно. Но качественно передав ее знания.

Согласились все. Лиля потом узнала, что Амир пообещал спонсорство. И пусть! Пусть учатся! Кто-то станет хорошим хирургом, кто-то терапевтом… докторусы из Ханганата нравились ей своим отношением.

Сказано — зеленое. Вот они зеленое напишут и зеленым покрасят. А не будут, как местные, шесть раз доказывать, что это красное, а красить — синим. А ведь и такое бывало. С Джейми она вообще сцеплялась по поводу тех или иных трав… Это потом он привык, что графиня права. А до того…

А что еще будет с местными учениками?

Вирманки слушались беспрекословно. Но у них нет выбора. А местные…

Ганц Тримейн отобрал для Лили десяток девочек и мальчиков. Из своего «Тримейн-отряда». Тех, кто был слишком слаб, чтобы выжить на улице. И для начала их пришлось отмыть (вопли ужаса), откормить (вопли восторга) и только потом начать учить. Справедливости ради, дети старались. Впитывали информацию, как губка. Переписывали свитки под диктовку, учили основы гигиены и эпидемиологии… вовсю работала бумажная фабрика.

Да-да, Его величество весьма заинтересовался этим проектом. А еще более того — альдон Роман. Мужчины отлично поняли, что рано или поздно что-то такое появится. Сейчас есть время и возможность?

Ладненько. Пусть оно появляется под руководством короны и церкви.

Альдон выделил Лиле два десятка монахов в подручные. И прислал нескольких патеров, вплотную занимающихся наукой. Лиля едва не переругалась с ними, но потом успокоилась — и постепенно нашла общий язык. Хочется людям сопровождать каждое действие молитвой?

Да и пусть! Дело новое, незнакомое… лучше пусть это будет под патронажем Альдоная. Патеры, кстати, оказали большую пользу. С их помощью Лиля смогла сделать бумагу белее и прочнее. Но и неудивительно. Церковь в этом мире занималась наукой. И хотя многое в ней было от алхимии — реактивы-то оставались качественными. Молись, не молись над киноварью — ртуть в ней будет по-любому.

А когда Лиля увидела оксид бария — она вообще была счастлива. Качественные реакции на барий простые — проверь кислотами и будь счастлив.

Из него же можно получить пероксид! А из пероксида — перекись водорода! А перекись водорода — это наше все. Это антисептик, отбеливатель, это… одним словом — надо!

Поэтому четверо монахов сразу засадили именно за эту реакцию. И потренировавшись неделю, они стали гнать перекись в больших количествах. Хватило бы бария.

Единственное, о чем жалела Лиля — об отсутствии электролиза. Но тут уж… физика прошла мимо. Причем настолько — что дальше некуда. Девушка помнила про обтирание эбонитовой палочки. Или янтарной. Но и все тут. Остальное было вне ее знаний. Что, обтереть одновременно три десятка палочек — и сунуть их в раствор? Чтобы разряд прошел? Как-то сомнительно.

Эх, вот никогда не знаешь, что и где тебе пригодится. Знала бы — физика бы морально изнасиловала, но сейчас стоял бы у нее ветряной генератор… вроде и такие изобретали? Или термопара… но это — мечты. А реальность…

Одним словом — бумаге было быть.

Король тоже не остался в стороне, выделив Лиле три десятка человек от своих щедрот. Пока не переедете в Тараль. Вся эта компания расположилась в реконструируемом замке чуть ли не в палатках во дворе — и принялась творить.

Кто-то трудился над отбеливателем, кто-то над формами, заливкой, прессом… через три недели на суд Его величества были представлены два десятка листов бумаги. Достаточно белой, тонкой и прочной. Часть листов была с зеленоватым оттенком, часть с желтоватым… да и наплевать! Выпускать будем все три вида! Для книг — желтоватую, церковной литературы — зеленоватую, государственных указов — белую.

Его величество потер руки и распорядился выпускать. Благо, затраты ничтожны, часть налога с крестьян можно взять нужными растениями — и фабрика весело проработает всю зиму. Хотя уже сейчас ясно, что Тараль всех не вместит. И под «бумажников» надо выделять новое место.

Лиля не возражала. Ей было тяжело разрываться между всеми проектами. Поэтому она уже давно обзавелась блокнотом, в который и заносила самое важное. Кстати — надо бы поговорить с Хельке и выпускать нечто подобное. И карандашом заняться. Графит — тот же уголь. Или жженую кость с растительным клеем — или графит с глиной и водой — и обжечь. Можно еще с серой, но те — проще. Сделать грифель, а потом использовать самое простое. Косметический карандаш все ведь видели. А Лиля еще и представляла, как он устроен. Разобрала в свое время почти десяток. Вот, выкручивающиеся оболочки из золота, серебра, простых сплавов… А потом можно и на цветные карандаши замахнуться.

Лиля злилась и понимала — ее жизни для этого дела не хватит.

Ничего. За ней придут другие. А ей надо просто передать максимальное количество знаний.

И она работала.

За графиней хвостиком следовала Миранда.

Приезжал в гости Фалион-младший. И возился и с Лидархом, и с жеребенком. Он обожал и того и другого. Миранда проводила с ним много времени. Девочка твердо была уверена, что своего коня надо растить самой.

Лиля много работала, ездила верхом, в свободное время училась метать ножи у Эрика. Своего рода счастье, спокойствие и равновесие. Почти…