Объемный взрыв Филенко Евгений
– Я бы хотел получить ваши заверения, что услышанное не выйдет за пределы этого помещения, – объяснил тот. – Сейчас мне придется говорить много и убедительно, так что прошу не перебивать… Никто из остальных жителей поселка не должен знать, что мы находимся в замкнутом пространстве, а не на поверхности планеты. Это позволит избежать множества проблем и… вредных иллюзий. Я знаю: захватить искусственный космический объект, даже самый большой, намного проще, чем клочок планеты. Но мы вам все равно этого не позволим. Не потому, что от этого что-то изменится: мы можем сидеть взаперти под прицелами скернов, а вы – слоняться по пустым помещениям как вздумается, суя пальцы куда можно и куда нельзя. Объект «Стойбище» все так же будет болтаться в экзометрии. Кончится тем, что вы, со своими неумелыми попытками освободиться, выведете из строя систему жизнеобеспечения и погубите всех. И не забывайте: понятия о чести и достоинстве никто еще не отменял. Вы представить себе не можете, какое унижение испытывал янрирр капитан, находясь под прицелом скерна в руках янрирра первого навигатора. И мне неизвестны обстоятельства, способные заставить его забыть о пережитом. Поэтому, чтобы минимизировать ущерб, нанесенный нашим добрым отношениям, вы не должны распространять полученные в результате этой авантюры сведения среди тех, кто в них не посвящен. И вы должны мне это обещать… как вы любите говорить… здесь и сейчас.
– А если мы откажемся? – осведомился командор, нахмурясь.
– На здоровье. Это ничего не изменит. Будет больно и обидно. А потом, когда завершится очередной цикл…
– Какой еще цикл? – сердито спросил Руссо. – Что за постоянные тайны Мадридского двора?!
– Неважно, – снова отмахнулся Оберт.
– … мы все равно уничтожим у всех жителей поселка воспоминания о… – Даринуэрн насмешливо фыркнул, – … крестовом походе детей на пункт связи. Но будет разумнее дождаться этого события в традиционном мире и спокойствии. – Он оглядел молча внимавших ему людей. – Коль скоро у нас сегодня день воспоминаний, напомню о попытке побега, которую господа ван Ронкел, де Врисс и Готье предприняли в самом начале. Так вот: она удалась. Почти. Беглецы преодолели все препятствия и ловушки, на ту пору довольно примитивные, пронизали иллюзорный экран и уткнулись в глухую металлическую стену ангара. И сразу все поняли. Их пришлось изолировать до конца цикла не потому, что им досталось от патрульных – хотя и это тоже! – а чтобы они не раскрыли мистификацию перед остальными. Затем им промыли мозги, и инцидент в той части, которая не подлежала огласке, был предан забвению.
Ниденталь снова проворчал какую-то длинную фразу, решительно непонятную и наверняка убийственно непристойную.
– Хотел бы я знать, каково это для служивого эхайна, – вдруг сказал Оберт. – Изо дня в день, из года в год лгать, сохраняя самое честное выражение эхайнского лица?
На тяжелом, неподвижном лице Даринуэрна вдруг образовалось подобие страдальческой гримасы.
– Вы себе представить не можете, – уныло промолвил капрал. – Нас дрессировали, как животных. Нас готовили специалисты по модификации личности. И все равно тяжело. Но вы должны признать, что у нас все получилось. Хотя бы потому, что вы не знаете, как выглядит отчаянно завравшийся эхайн. – Он выждал паузу. – Итак, мы договорились?
– Никаких репрессий к зачинщикам, – предупредил командор Хендрикс. – Я сам поговорю с Тони Дювалем и де Вриссом.
– Пускай вначале янрирр первый навигатор сдаст оружие, – проворчал капрал. – И вообще вы не в том положении, чтобы диктовать условия.
– В самом что ни на есть том, – сухо отозвался командор. – Мы же в одной лодке, не так ли?
Оберт досадливо сплюнул. На душе было мерзко.
4. «Сетчатый ныряльщик» в системе Троктарк
Контролировавший эхайнскую звездную систему Троктарк герцогский десантный «сетчатый ныряльщик» всплыл из солнечной короны, а затем с максимальной скоростью, какую мог развить в субсвете, выдвинулся в сторону титульной планеты. Расстояние в три с половиной микропарсека предполагалось покрыть за пятьдесят минут. В одном из немногих обитаемых отсеков корабля продолжал страдать от недобрых предчувствий и воображаемого зноя бедолага Фабер. Похоже, он переборщил с терморегуляцией собственного организма, и теперь к списку одолевавших его телесных недугов прибавилась еще и мучительная жажда. Вдобавок, он забыл, как побудить интеллектуальную составляющую своего боевого костюма облегчить его мытарства. В общем, все складывалось не лучшим образом. Фабер в десятый уже раз дал себе мысленную клятву никуда… никогда… ни за что!..
В то же время в настроении самих десантников-панбукаванов наступили разительные перемены. Если до приказа они сидели на своих насестах недвижно и напряженно, как изваяния на стенах какого-нибудь древнего храма во славу воинствующих божеств, то сейчас их позы сделались расслабленными, возникли оживленные разговоры, и тембральная специфика сообщала происходящему изрядную долю абсурда: словно кому-то вдруг пришла идея устроить в сумрачном металлическом склепе призрачные посиделки.
Десантник, чьи колени своей опасной близостью умножали страдания молодого Фабера, снова откинул забрало и явил на жутком своем обличье доброжелательную гримасу.
– Когда мы пойдем на штурм, – бодро прошебуршал он, – за вами присматривать. Я буду.
– Признателен за вашу заботу, – сердито проворчал Фабер. – Но я в состоянии о себе позаботиться…
– Вы не понимаете, – доверительно сказал десантник. – Это боевые действия. Отовсюду стреляют. Вас могут поранить. Убить или. Это неприемлемо.
– И за что мне такая привилегия… – злобно ввернул Фабер.
– Допустить в отношении наблюдателя союзников не могу этого я, – пояснил монстр. – Вы симпатичны мне. К тому же.
«Только этого не хватало», – подумал Фабер, вслух же заметил:
– Можно подумать, вам не грозит та же опасность.
– Я знаю, что такое война, – беззаботно ответил десантник. – Я был ранен. Раз мог умереть несколько. Меня нельзя застигнуть врасплох. У вас нет моего опыта, но на штурм мы пойдем вместе. У вас появится опыт. Собственный. Свой. И вас будет застигнуть врасплох нельзя. Тоже.
– Очень мило, – буркнул Фабер.
А про себя добавил: «Хвастун. И фанфарон. К тому же уродливый». Сейчас он был не в том состоянии, чтобы устыдиться вдруг пробудившихся пережитков шовинизма.
– Меня зовут Ас-Са-Ме-Пта-Ме-Пте-Неру, – между тем сообщил панбукаван, тщательно артикулируя каждый слог. – Мое воинское звание переводится на интерлинг как «младший офицер, ответственный за сохранность штандарта Отдельного Летучего эскадрона Его Высочества». На языке народа ни-мар-ну-на-хим-ну, принадлежу я и большая часть моих товарищей к которому, это звучит так… – и он прошуршал нечто бесконечно длинное и совершенно невоспроизводимое.
– Я должен это запомнить? – подозрительно спросил Фабер.
– У вас не получится! – жизнерадостно произнес несносный бахвал. – Произнесете первую треть моего звания вы пока, вас уже подстрелят враги. Я позволяю вам обращаться ко мне просто Неру.
«Не много ли чести?!» – мысленно возразил Фабер.
– Из уважения к вам, – сказал он, – как к союзнику, я стану называть вас Мептенеру. Это у меня определенно получится. – Он подумал и добавил с ухмылкой: – Хорунжий Мептенеру.
– Годится, – проговорил тот, скалясь во весь зубастый рот. – А как мне надлежит обращаться к вам?
– Со мной проще – Фабер. Просто Фабер. Без чинов и званий.
– Слишком сложно. Кто же такое выговорит? Что если я стану называть вас Хукхуадатедху?
– Это как-то переводится? – насторожился Фабер.
– О да! – воскликнул хорунжий Мептенеру. – Тощая-Клювастая-Нахохленная-Птица! Всего лишь имя, – уточнил он самым невинным тоном.
– Ну пусть, – обреченно вздохнул Фабер. – Только вот что, – произнес он строгим голосом. – Не надо здесь устраивать Ватерлоо. Никто не будет никого убивать.
– Да, нас предупреждали, – с готовностью согласился хорунжий Мептенеру. – Но это эхайны. Они опасны и мотивированы на убийство. Впрочем, вам не о чем беспокоиться, – заметил он благодушно. – Если потребуется, их всех до одного убьем мы. Сами.
«Ныряльщик» одолел уже половину пути, когда дал о себе знать рой беспилотных разведчиков. Беспилотники выдвинулись к цели намного прежде обитаемых кораблей и на малых высотах сканировали поверхность планеты Троктарк I, чей индекс для краткости обыкновенно опускался. От них поступило подтверждение информации, давно уже известной по удаленному мониторингу. Кроме небольшой базы эхайнов – судя по всему, военной, – в районе экватора, на этой суровой каменистой планете не было более ни единой живой души.
Что никак не объясняло появления из регулярного экзометрального портала в пятистах с небольшим милях над Троктарком трех эхайнских штурмовых крейсеров.
Если верить генеральному регистру Военно-космического флота Черной руки, копией пятилетней давности которого располагал Департамент оборонных проектов, перехваченные коммуникационные сигнатуры принадлежали кораблям «ВККЭ Черная Звезда Кетлагг» и «ВККЭ Адмирал Швирабарн» в составе Десятой Космической армии, иначе называемой «Эршогоннары – Истребители Миров». Еще одна сигнатура идентифицирована не была – очевидно, штурм-крейсер стал в строй совсем недавно. Ему тут же без особых фантазий присвоили условное наименование «ВККЭ Безликий».
5. Идиотский план полковника Нарданда
Посадка была жесткой. Впрочем, самое захватывающее Дези ухитрилась пропустить, поскольку лишилась чувств еще в воздухе. А очнулась от острого химического запаха, который беспощадно вымораживал носоглотку и втыкал длинные ледяные иглы прямо в мозг. Прочихавшись и утерев глаза, она обнаружила свою голову на коленях у Кырханга, который, собственно, и потчевал ее мерзким спреем из белого в красную полоску флакончика.
– Вы с ума сошли, – сказала она сердито. – Уберите от меня свою эхайнскую отраву!..
– Эхайнскую? – поразился тот. – Мне презентовали ее давным-давно в реабилитационном центре Сиринги, чтобы купировать приступы головокружения от избытка атмосферного кислорода!
– Наверняка эта гадость предназначена исключительно для дыхательных путей таких брутальных типов, как вы!
– Янтайрн капризничает, – заметил мастер-сержант Сэтьятунд, промокая рассеченный лоб рукавом. – Хороший признак!
Полковник Нарданд, которому при посадке досталось меньше других, как ни в чем не бывало развернул перед собой видеал с простенькой планиметрической картой.
– Судя по всему, мы находимся здесь, – сообщил он, используя обломок пульта вместо указки. – Справа и слева – полуавтоматизированные производственные корпуса с высоким уровнем излучения и разнообразных помех. Если относительно благополучное падение с такой высоты можно назвать удачей, то это удача вдвойне.
– Я старался, – усмехнулся разбитым ртом Омнунгор.
– Думаю, на нас уже открыт сезон охоты, – продолжал полковник. – И чем скорее и дальше мы уберемся от келкунга, тем сильнее осложним противнику задачу.
– Откуда у вас карта промзоны? – полюбопытствовал капитан Лгоумаа. Он сидел, запрокинув голову, зажав пальцами нос, и дышал ртом, как выброшенная на берег рыба. – Неужто вы знали, что мы плюхнемся именно здесь?
– Глупости, капитан. Я не провидец. У меня есть карты всех окрестностей Эхайнетта.
– И планы отхода во всех направлениях? – кротко осведомился капитан Лгоумаа.
Полковник Нарданд между тем был совершенно серьезен:
– Нет, только в направлении космопорта.
Дези окончательно пришла в чувство, избавилась от опеки Кырханга – следовало признать, не слишком-то навязчивой – и протиснулась в передние ряды.
– Вы все неправильно делаете, – заявила она капитану. – Так вы никогда не остановите кровотечение. Позвольте мне.
Капитан в изумлении позволил. Дези развернула его к себе, после чего аккуратно и в то же время довольно жестко ткнула пальцами в забрызганное кровью лицо.
– Теперь прочистите дыхательные пути и по возвращении обратитесь к косметологу, – велела она строгим голосом. – Возможно, у вас сломан нос.
Мастер-сержант Сэтьятунд, наблюдавший за ее действиями через плечо, гнусно заржал.
– У нас на Рондадде потрясающие косметологи, – заверил он. – Мы к ним ходим как на праздник!
А капитан Лгоумаа, тщательно высморкавшись в выбитое окно, осторожно помял ноздри и объявил в пространство:
– Я ломаю это хозяйство в пятый или шестой раз, и мне в голову не приходило, что можно остановить протечку так легко. А что проделает это со мной женщина-этлаук – и того меньше.
Полковник терпеливо выждал, когда наступит пауза, после чего заметил с ядом в голосе:
– Если кто-то желает из-за носопыры доблестного капитана лишиться иных не менее ценных частей организма, то благоволит продолжать заниматься ерундой. А тот, кому дорога жизнь и честь, сей же час оторвет свою задницу от того, на чем она умощена, и со всевозможным проворством переместит ее из этой точки, – он провел по карте импровизированной указкой, – в эту. Здесь еще остались эхайны, у кого мои слова вызывают хоть какой-то интерес?
Они выбрались наружу и теперь стояли в вонючем сером мареве, которое недвижно и, казалось, от начала времен висело между таких же серых сооружений. Все вокруг было удручающе-серым, и нельзя было выдумать ничего лучше, чтобы вызвать ощущение безысходности. Отвратительная жирная сырость, казалось, проникала во все доступные места под одеждой и ползала по коже, словно ослизлые мелкие твари. Отовсюду разило непонятной химией самого гнусного свойства.
– Нам придется разделиться, – предупредил полковник. – В сотне ярдов отсюда начинается узкий и совершенно не пригодный для активных боевых действий проход. С обеих сторон его подпирают брандмауэры действующих производственных корпусов. К тому же он завален разнообразным хламом. Это его недостатки. А единственное, но неоспоримое достоинство заключается в том, что спустя пять миль он выходит на окраину посадочного поля космопорта. И если мы преодолеем эти пять миль…
– … придется бежать очень быстро и по открытой местности, – заметил Сэтьятунд.
– О да! – согласился полковник с озабоченным видом. – Последний раз я передвигался быстрым бегом лет тридцать тому назад…
– Вы запамятовали, яннарр, – ухмыльнулся капитан Лгоумаа. – Месяца три назад мы с вами на пару удирали от возжелавшего нашей плоти рогоносного огахтагга. В лесу, среди кустарников и торчащих из грунта вековых корневищ, у меня было какое-то преимущество, но на ровной местности, в поле, вы меня сделали как сопляка-первогодку…
– Это не тот эпизод, который я желал бы обсуждать при посторонних, – надменно сказал полковник. – И время для воспоминаний выбрано неудачное. Что-то вы все, яннарры, пугающе беззаботны! Неужели я единственный, кто хочет исполнить Старую Солдатскую Клятву?!. Капитан, мать вашу, у вас есть что сказать по поводу моего плана?
– Что мешает темнякам превратить этот проход в термическую ловушку? – спросил капитан Лгоумаа. – Или просто залить напалмом?
– Ровным счетом ничего, – отвечал полковник и недобро улыбнулся. – Но, во-первых, взлетит на воздух половина промзоны, а если где-нибудь поблизости окажется производство аккумуляторов для ожогового оружия – и я постоянно задаюсь вопросом, где же ему еще быть, как не здесь?! – то взрыв прихватит и жилые пригороды Эхайнетта. Я достаточно высоко ценю свою голову, но не уверен, что Черная Рука готова заплатить за нее столь весомую мзду. Во-вторых же…
– Дайте угадаю, – сказал капитан Лгоумаа. – Во-вторых, из того, что темняки не сожгли нас прямо в воздухе, как могли бы сделать без хлопот, следует, что они играют с нами в какую-то игру, о которой мы можем только гадать, но напалм и прочие средства тотального истребления ее правилами не предусмотрены.
– Вы умница, капитан. Будь у вас во благовременье приличные учителя военной тактики, вроде меня, на Юкзаане все могло бы сложиться иначе.
– Яннарр полковник, вы имеете прекрасную возможность преподать мне урок, – почтительно осклабился капитан Лгоумаа.
– С радостью, – сказал тот снисходительно.
– Меня смущает другое, – сказал капитан Лгоумаа. – Не примут ли они нас за идиотов, когда мы полезем в эту щель?
– Уже, – с готовностью подтвердил полковник. – Ведь мы с самого начала операции только и делали, что склоняли их к этой мысли!
– … и поверят ли они в то, что мы действительно идиоты?
– А разве до сей поры мы дали им хотя бы один шанс в том усомниться?!
– Допустим, продуманность поступков никогда не входила в число моих добродетелей, – сказал капитан Лгоумаа. – Интеллектуальными способностями наших славных сержантов можно смело пренебречь. Но ваше присутствие…
– Надеюсь, они решат, что старик Нарданд окончательно впал в маразм, – небрежно усмехнулся полковник. – Однако же приступим. Кстати, разберите коммуникаторы. Яннарр военспец, на вашу долю тоже имеется. – Он разжал ладонь, в которой обнаружились крохотные клипсы из стилизованной под полудрагоценный камень керамики, вполне сошедшие бы за незамысловатое украшение.
– Давненько я не выглядел извращенцем, – хмыкнул Сэтьятунд, пристраивая клипсу на исцарапанном ухе.
– А мне коммуникатор?.. – попросила Дези.
– Ничего в боевых переговорах нет интересного, – сухо сказал полковник. – Одна черная ругань.
– Я не знаю скверных слов на эххэге, – сердито заметила Дези.
– И впредь без них проживете… Штаб-сержант! – обратился полковник. Омнунгор мигом избавился от скучающей мины на грязном лице и вытянулся во фрунт. – Возьмете два разрядника и две запасные батареи. Если верить плану, на брандмауэрах есть лестницы. Подниметесь на крышу и будете стрелять по всему, что движется нам вслед, пока не кончится весь заряд. Постарайтесь продержаться как можно дольше.
– Да, яннарр полковник! – сказал Омнунгор и отсалютовал. – Я буду опасен и осторожен.
– Капитан… мастер-сержант… ваша задача – прикрывать отступление по грунту. Убивать всех. Из укрытия, из-за угла, всеми самыми подлыми способами, какие только подскажет ваше извращенное воображение. И делать это жестоко и демонстративно.
– Да, яннарр полковник!.. – шепотом гаркнул Сэтьятунд.
А капитан Лгоумаа добавил сардонически:
– Вы, дорогой учитель, не упустите ничего, чтобы укрепить мою репутацию.
Полковник обратил свой взор на Кырханга:
– Когда-нибудь пользовались настоящим оружием, яннарр?
– Вашими энергоразрядниками – не приходилось, – хмуро сказал Кырханг. – Но после наших плазменных дазеров вряд ли эти каменные топоры покажутся мне чересчур мудреными.
Полковник забрал у Сэтьятунда разрядник и сунул Кырхангу.
– Здесь только одна батарея, – сказал он со значением. – Надеюсь, вы используете ее умно и расчетливо.
– Но как же… – Кырханг озадаченно посмотрел на Сэтьятунда.
– Мне эта погремушка ни к чему, – весело сказал тот, откинув полу куртки и демонстрируя притороченную к поясу обойму бритвенно-острых керамических «шершней» в прозрачных чехлах. – Ибо сказано: исподтишка и самыми подлыми способами…
– И мне дайте мне какое-нибудь оружие, – неуверенно промолвила Дези.
– Оставьте эту нелепую мысль, янтайрн, – возразил полковник. – Не ровен час, убьете кого-нибудь или, что хуже, сами поранитесь. Наоборот, вам надлежит быть налегке, лететь подобно ветру. Кстати, возвращаясь к вашим поразительным способностям… вы можете превратиться в ветер?
– Не думаю, – сказала Дези печально. – Да и зачем мне это было в моей профессии? Кому в минуты душевного уныния взбредет в голову разговаривать с ветром?
– Однажды на южном склоне Шрениурифа, в жуткий мороз, при свете двух лун… по совершенно звериной накурке… – начал было Сэтьятунд с мечтательным видом.
– Заткнитесь, мастер-сержант, – холодно сказал капитан Лгоумаа.
– И очень жаль, что не можете, – с укоризной сказал полковник Нарданд. – Сейчас это весьма пригодилось бы. – Он окинул пеструю компанию значительным взглядом. – Господа! Великая честь для меня завершить воинскую карьеру в столь блистательном окружении.
Если в этой фразе и таилась ирония, то на недосягаемой глубине.
Эхайны молча отсалютовали. Дези, с большим трудом сознававшая, что вокруг нее происходит, как сумела воспроизвела этот незатейливый жест. Никто даже не улыбнулся.
– Мы пошли, – глубоко вздохнув, сказал Кырханг и крепко взял женщину за руку.
– Нет, – остановил его полковник. – Разве вы не поняли? Первым пойду я. Капитан и мастер-сержант – за мной следом, а штаб-сержант займет позицию на крыше. Противник наверняка где-то пристроит снайпера, было бы неплохо, если бы вы, штаб-сержант, его засекли. И уж совсем было бы замечательно, если бы нейтрализовали. А уж вы, яннарр военспец, и вы, янтайрн Дези, пойдете, когда шум боевых действий утихнет и силы противника стянутся к выходу из щели, чтобы осмотреть и пересчитать тела.
– Простите, какие тела?! – опешила Дези.
– Наши, разумеется, и противника, – терпеливо пояснил полковник. – В столь тесном и загроможденном пространстве это займет некоторое время.
– Это… это неправильно! – воскликнула Дези.
– Яннарр военспец, – сказал капитан Лгоумаа с огромным сарказмом. – Пока идет пальба, объясните милой янтайрн, что правильно в военной операции, а что нет.
– И пойдете вы, – продолжал полковник внушительно, – а точнее – побежите, не через узкий захламленный проход, а через площадь. Очень быстро. Изо всех сил – как ветер. У вас будет десять, а то и все одиннадцать спокойных минут, чтобы достичь посадочного поля «Гелелларка».
– Достичь, – угрюмо сказал военспец Кырханг. – Допустим. А что дальше?
– Продолжать движение в направлении корабля, – пожал плечами полковник. – И там уж как повезет. У меня нет планов на эту часть операции… А до той поры спрячьтесь за этими безобразными цистернами и ждите.
Он избавился от куртки, не глядя зашвырнув ее куда-то ко всем демонам, расстегнул ворот мундира и закатал рукава, обнажая мощные жилистые лапы в выцветших татуировках.
– За мной, отщепенцы! – весело сказал полковник Нарданд и, слегка припадая на правую ногу, но все же нарочито молодым, легким шагом направился к производственным корпусам.
6. Носов правит бал
Незадолго до начала активных действий Голиаф вызвал Носова в коридор и, деликатно зажав в углу между стеной и каким-то бесформенным кактусом в вазоне, осведомился, не нужна ли помощь. Носов с благодарностью отказался. «Ну и прекрасно, – сказал Голиаф, по лицу которого читалось, что, напротив, он видит все происходящее в самых мрачных тонах и чрезвычайно удручен этим обстоятельством. – Мера ответственности и цена ошибки тебе известны. Ты знаешь, где меня искать. Не стану торчать у тебя над душой и другим не позволю. Даже этому… как бишь его… Фаберу. Кстати, где он?» – «Занимается любимым делом», – ухмыльнулся Носов. «Наверное, упорядочивает архивы и сортирует наглядные пособия», – понимающе кивнул Голиаф и удалился.
Вернувшись в кабинет, Носов тщательно закрыл дверь. Налил себе кофе в самую большую кружку, какая только отыскалась на полках. Выкатил кресло из-за стола на середину знаменитого раритетного ковра с эллиническими орнаментами и, поерзав немного, устроился с большим удобством, спиной к окну, а лицом к увешанной картинами и графиями стене. Бросил в рот пластинку стимулятора и запил из кружки. Несколькими манипуляциями убавил свет до умиротворенного, немного вязкого полумрака и развернул перед собой просторный, от пола до потолка, видеокластер. И только тогда, проникнувшись величием момента, ощущая полную гармонию мыслей и чувств, отдал сам себе приказ к началу спасательной операции в системе Троктарк.
В кабинете, обычно пустом и тихом, сразу сделалось чрезвычайно многолюдно.
Вразнобой, каждый своим чередом, явились как мужчины, так и женщины, что для Носова с его непримиримым профессиональным консерватизмом было удивительно. Некоторые из его визитеров не принадлежали к человеческой расе. При всем том никакого столпотворения не наблюдалось, и большинство гостей даже не подозревало, что рядом есть посторонние. Каждый из них мог вполне основательно полагать себя визави вице-президента Департамента оборонных проектов.
Впрочем, некоторые персоны занимались своими делами в рассуждении, что когда понадобится их участие в обсуждении, к ним обратятся специально.
Носов не слишком-то жаловал видеоконференции, при прочих равных условиях предпочитая общение с глазу на глаз. Это внушало ему отрадную иллюзию полного контроля над собеседником: о чем тот думает, о чем, напротив, думать не желает, что скрывает – искусно или не слишком, сильно ли волнуется, лжет ли сознательно, говорит ли чистую правду… до какой степени его гнетет разговор или, паче чаяния, развлекает – такое случалось намного реже. Что это всего лишь иллюзия, прекрасно понимал и сам Носов: многие из тех, кто был вхож в обычный его круг общения, владели теми же приемами психологической защиты, что и он. Кроме того, с некоторых пор Носов перестал доверять собственным стенам, в которых мерещились ему хитроумно замаскированные следящие устройства потенциального противника. «Все это гнусная паранойя, друг мой, – говаривал в таких случаях Олег Викторович Лярниц, личный психоаналитик и большой хохмач, что в его ремесле не всегда шло на пользу. – Зрю отчетливые симптомы профессиональной деформации личности. Ботинки на улице перед зеркальными витринами еще не перешнуровываете?» – «Я не ношу ботинки, – парировал Носов, – в нашем климате больше годятся сандалии, что-нибудь вроде вьетнамок. А еще того лучше босиком. В полевых же условиях я ношу… гм… сапоги-скороходы». – «Вам необходим отдых, – тетеревом токовал доктор Лярниц, – пассивный отдых… много читать, много слушать хорошую, неагрессивную музыку… веселая компания смешанного типа с преобладанием женского пола и длинношерстных кошек… простые удовольствия и незатейливые развлечения. И никаких мыслей о работе, никаких! Желаете, чтобы я вразумил ваше руководство?» Носов не желал. Отделывался шуточками, обещал вести себя рационально. И все чаще, оставаясь в кабинете наедине с собой, ловил себя на обдумывании вопроса, где бы он сам захотел приткнуть микромониторы, дабы видеть злокозненным оком и слышать недружественным ухом все здесь происходящее.
Но сейчас наступил момент, когда видеоконференция была неизбежна. Не существовало иного способа собрать вместе и одновременно всех, кому надлежало быть под рукой.
Командир герцогской десантной группы, с бесконечной длины именем и званием, которые исключительно из уважительных отношений позволено было редуцировать до «ротмистр Кунканафирабху», радушно приветствовал Носова с подернутого помехами экрана, скалясь во всю клыкастую пасть: «В топку всех твоих врагов, Черная-Вещая-Крылатая-Тварь!» Носов опасливо покосился, не услышал ли сего титулования кто-то из сугубых насмешников. «Вы готовы к десантированию, ротмистр?» – «Мы ко всему готовы с момента появления на свет!» – «Ну-ну…»
Легат Хештахахтисс, пребывавший на мостике флагманского корвета ярхамдийской космической когорты, напротив, был сдержан: «Не сейчас, мессир. У нас торжественное построение, я принимаю рапорты…»
Зато Кратов был полностью открыт для общения в любой форме и любом объеме. Телесно он находился за несколько десятков парсеков от Брисбейна, на борту эхайнского планетарного галатрампа «Воин Пространства Агармагг», в то время как сам галатрамп попирал посадочными лапами летное поле военного космопорта «Гелелларк». Над ним расстилались тугие недружественные небеса метрополии Черной Руки и, как следствие, многообразные защитные контуры, чем и объяснялись неважное качество картинки, цветовые искажения и временами пропадавший звук. Ко всему, Кратов не имел возможности покинуть борт «Агармагга»: как он и ожидал, под невнятными предлогами ему было отказано во всех формах виз, но до оглашения нежелательной персоной дело, слава богу, не дошло. Поэтому он томился от безделья и тоски, что весьма склоняло его к коммуникабельности и парадоксальным образом сообщало его участию в конференции небывалую эффективность.
Наилучшее время, чтобы поделиться сомнениями, что возникли в результате вновь полученной информации, с самым старинным и проверенным оппонентом.
– Или гранд-адмирал оказался гениальным прозорливцем, что никак не вписывается в его психопрофиль, и тогда твоя авантюра с Марсианкой обернулась против нас, – вещал Носов раздраженным голосом, – или мы что-то упустили из виду…
– Ничего мы не упустили, – энергично возражал Кратов. – Мы просто пока еще не нашли! Вот подумай: на кой черт там болтаются три штурм-крейсера? Чтобы сбить нас с толку? Мы уже сбиты с толку, и давно, и это достигается более экономными способами. Соединение Истребителей Миров – не самый дешевый блеф даже для того, кто не привык считаться с затратами. Нет, уж будь покоен: Марсианка его расколола, выломала иголку из кощеева яйца, но о чем-то этот лысый кощей умолчал.
– Не мог же он употребить это имя просто так, лишь бы что-то сболтнуть! Ты обещал, что противостоять ментальной атаке Марсианки невозможно.
– Так и есть, – уверенно сказал Кратов. – Наверняка девочка навеяла ему какой-нибудь радужный сон или, там, кошмар, где не отличить, что есть реальность, а что видение. И где нет нужды таиться и лгать. Заметь: Истребители обосновались в нескольких звездных системах, но только в одной они ни с того ни с сего выдвинулись на боевые позиции, а именно: к планете Троктарк звезды Троктарк… Ну, пусть на поверхности планеты заложников нет. Быть может, в каких-нибудь пещерах? В подземных пустотах? Кстати, это прекрасно объясняет и активность Истребителей, с их планетарными торпедами.
– Гранд-адмирал понял, что проболтался, и решил замести следы? После стольких лет и стольких трудов?
– Он понял, что не сегодня завтра мы доберемся до заложников, и не пожелал расставаться с любимой игрушкой. Хотя бы даже разбив ее вдребезги. Как капризный ребенок.
– Или как опасный психопат. «Так не доставайся ж ты никому!»[19]
– Что мы будем гадать? Вернется Дези и многое, полагаю, расскажет о его маниях… Я думаю, Истребители здесь затем, чтобы накрыть планету Троктарк торпедами и гарантированно превратить заветный участок поверхности в кипящий ад.
– Не хочу даже думать об этом, – поспешно сказал Носов.
– И я не хочу, – тотчас откликнулся Кратов.
Оба ненадолго замолчали.
– Но почему они не сделали этого сразу же, с ходу? – наконец спросил Кратов.
– Потому что ждут приказа, – предположил Эрик Носов.
– Но приказ наверняка уже получен, – убежденно сказал Кратов. – Они прибыли в систему Троктарк и теперь без дела болтаются на орбите, являя собой прекрасную мишень для твоих десантников. Не приказа они ждут, а возможности нанести удар…
– … по цели, которая покуда не очень-то и доступна… – подхватил Носов.
– … потому что она действительно находится в системе Троктарк, – закончил Кратов, – но не на поверхности планеты. И даже не под поверхностью, где уничтожить ее для Истребителей не составит ни малейшего затруднения.
Носов проворно выскочил из кресла и пробежался по кабинету, рисуя кофейной кружкой фигуры высшего пилотажа и умудряясь ничего не расплескать. Остановившись на полпути, возбужденно проговорил:
– Вопрос: где проще всего спрятать двести живых душ, чтобы никто их не отыскал и не освободил, хотя бы даже и с боем?
– Давай подумаем, – сказал Кратов. – Будем исходить из допущения, что наш оппонент не глупее нас.
– Я не могу исходить из такого допущения, – запротестовал Носов. – Я обязан считать его глупее себя. Иначе мне придется сразу смириться с тем обстоятельством, что я никогда не проникну в его замыслы, а значит, мы их никогда не найдем.
– А куда бы ты их спрятал? – спросил Кратов с живым интересом.
Носов скользнул взглядом по стенам кабинета.
– Самый простой и эффективный способ, – сказал он неохотно, – это внушать противнику те иллюзии, в которые он с охотой готов поверить. Например, утверждать, что заложники живы и благоденствуют, между тем как…
– Эту гипотезу мы даже не рассматриваем, – быстро сказал Кратов. – Да, тектоны не вмешиваются в наш конфликт из соображений высокой галактической этики, но по их сведениям заложники действительно живы. К тому же гранд-адмирал только что подтвердил, что в системе Троктарк у него кое-что припрятано.
Он вдруг исчез с экрана, но скоро вернулся с видом крайней озабоченности и немедля потребовал:
– Подари мне уголок кластера.
– Это еще зачем? – с неудовольствием осведомился Носов, предчувствуя некий подвох.
– Один из моих экспертов… гм… наша Лив, – пояснил Кратов со смущением. – Лив Беринг, из нашего ксенологического конвента. Я тебе рассказывал…
– Я не собираюсь впускать твоих экспертов в мой кабинет! – ревниво заявил Носов.
– Придется впустить, – сказал Кратов с нажимом. – Собственно, она с самого начала со мной на связи… Ты ведь не запрещал мне приглашать тех, кто мне нужен. А я, если помнишь, не запрещал тебе. Там у тебя, поди, целый иконостас! Одним больше, одним меньше…
– Кажется, я начинаю понимать Лиловых Эхайнов, – недовольно сказал Носов.
– А что не так с Лиловыми Эхайнами? – с громадным любопытством спросила Лив Беринг, возникая на свободном экране.
– При случае объясню, – сказал Кратов благодушно. – Чтобы ты знал, Эрик… здесь не только Лив, но и почти весь конвент. Они собрались в ее офисе.
– В офисе! – фыркнула женщина. – Вообще-то это мансарда на Факультетсгатан в Эребру.
– Эребру? – мрачно переспросил Носов и выразительно посмотрел на Кратова. – Кажется, это некий университетский городок неподалеку от Упсалы?
– Камнем добросить, – подтвердила Лив Беринг несколько озадаченно. – Так я могу говорить?
– Как будто у меня есть выбор, – ехидно заметил Носов.
– Мы тут обменялись парой слов по поводу вашей проблемы…
– Они обменялись! – обреченно вздохнул Носов.
– Ферри Фернхауту, если помните такого, вдруг пришла в голову блажь сделать сравнительный анализ тоннажа космических объектов Черной Руки и Федерации.
– Вот как! – оживился Кратов, до сего момента старательно державший паузу. – И отчего же означенная блажь ему вдруг пришла? А самое главное – зачем?
Лив собралась было развить свою мысль, но ее вдруг решительно потеснили, и на экране появился Ферри собственной персоной.
– Вы же знаете, Консул, – начал он без предисловий, как будто расстались они только вчера, хотя на деле не виделись лет пять, не меньше, – как это у нас происходит… самопроизвольно возник спор о том, какая из гуманоидных цивилизаций в настоящее время продолжает строить самые крупные космические станции. Сошлись на том, что, по всей видимости, тахамауки… Аксютин взялся доказать, что тоннаж космического флота находится в прямой зависимости от закрытости и тоталитарности культуры. Что это своеобразная манифестация скрытых комплексов и амбиций. Ему это почти удалось, но Тиссен – из шовинистических, по-видимому, соображений – отказался верить, что в этом случае Эхайнор должен эксплуатировать более тяжелые космические аппараты, нежели Федерация. И вот тут-то мне и показалось разумным обратиться к Лив по поводу анализа, а вы как раз намедни очень удачно снабдили нас последней версией генерального регистра Военно-космического флота Черной Руки…
– Консул, твоя наглость воистину не имеет пределов, – возмущенно объявил Носов. – Мало того, что ты навязываешь на мою шею каких-то сомнительных субъектов… Генерального регистра ВКФ нет в открытом доступе на Глобале!
– У меня, если ты не забыл, есть свои информационные источники в Эхайноре, – заметил Кратов чрезвычайно ядовито. – Подозреваю, что моя версия регистра более актуальна, чем та, над которой вы в Департаменте чахнете, как Кощей над златом…
– Я проверю, – обещал Носов. – И кто-нибудь объяснит мне наконец, для чего я слушаю этот вздор?
– Вот я и объясню, – хладнокровно сказала Лив, возвращаясь на экран. – Вы ведь следите за ходом моей мысли, несмотря ни на что, не правда ли? Так вот: обнаружилось, что мобильные космические средства Черной Руки действительно превосходят по размерам и тоннажу то, чем располагает Федерация. Тиссен однако же не смирился и потребовал анализа орбитальных объектов – стационаров, космических баз и доков. И я такой анализ проделала.
– Кто такой Тиссен? – спросил Носов безнадежным голосом.
– Еще один мой эксперт, – небрежно пояснил Кратов. – И что же Тиссен?
– Тиссен по своему обычаю начал придираться к цифрам и очень скоро нашел лакуны, которые я вначале не заметила. А после того, как он поставил под сомнение мою компетентность, как-то сразу заметила. И мы, уже все вместе, эти лакуны обсудили и проинтерпретировали.
– Хватит интересничать, сударыня, – строго сказал Носов.
– Очень удачно, Консул, что вы дали мне версию регистра для служебного пользования. («Обалдеть!» – ввернул Носов напряженным голосом.) То есть ту, где врать не обязательно. Двадцать пять лет назад произошло скачкообразное падение суммарного тоннажа орбитальных объектов специального назначения, куда относятся в частности доки, ангары и ремонтные базы. Мы покопались в регистре еще немного и выяснили, что дефицит тоннажа однозначно связан с немотивированным выводом из эксплуатации самого большого орбитального дока, что когда-либо существовал в Эхайноре.
– Все однажды выходит из строя, – осторожно заметил Носов, которому показалось, что он наконец ухватил нить этого безумного разговора.
– Док действительно был старый, – кивнула Лив, – но в очень приличном состоянии. Однако же он был снят с учета с формулировкой, которая вас наверняка заинтересует: «Передан на баланс Бюро военно-космической разведки».
– В таком случае, он непременно должен был где-то объявиться, – пожал плечами Носов. – Хотя бы в силу закона сохранения массы.
– Должен, – согласилась Лив. – Но не объявился.
– Это ни о чем не говорит, – упрямо сказал Носов. – И давайте уже покончим с досужими фантазиями.
– Они обнаглели, эти ваши эхайны! – снова вторгся Ферри Фернхаут. – Они даже не стали ничего скрывать в расчете на наше раздолбайство! И они оказались безобразно правы…
– Ничего не понимаю, – признался Носов.
Лив смерила его снисходительным взглядом.
– Это довольно-таки большая пустотелая металлическая дура, – сказала она. – И существует миллион способов спрятать что угодно в таком просторном месте, как Галактика. Но мы все сошлись на том, что эхайны утопили док в экзометрии.
– Зачем?.. – машинально спросил Носов и надолго замолчал.
– Спасибо, Лив, – вмешался Кратов с видом кота, стянувшего сардельку. – И всем, кто в твоей мансарде, тоже спасибо. Продолжайте резвиться, вы понадобитесь мне позже.
– Но что там с Лиловыми Эхайнами? – упрямо напомнила женщина.
– Наглец, – с наслаждением произнес Носов и погасил ее экран. Затем обратился к Кратову, который изо всех сил старался выглядеть виновато. – Что это значит, Консул? Ты заранее знал, что в системе Троктарк мы ничего не найдем? Опять предвидение?
– Не знал, – сказал Кратов, криво ухмыляясь, как малолетний шкодник. – Но предполагал, что все окажется не так просто, как нам хотелось бы. Ты сколько угодно можешь считать гранд-адмирала глупее себя, но я-то знаю точно, что это не так. По слухам, у него проблемы с психикой, по земным меркам он так и вовсе явный психотик и нуждается в экстренной медицинской помощи, но он не дурак, и гекхайан Эвритиорн терпит его на посту Субдиректора Оперативного дивизиона отнюдь не из филантропических соображений. Поэтому я решил подготовиться к разговору с тобой и подкинул конвенту несколько задачек. Например, где спрятать двести человек, чтобы никто никогда не нашел. Судя по всему, мои молодцы болтали о чем угодно, только не о деле, но на вероятное решение все же как-то вырулили… Согласись, что идея богатая! Взять большую консервную банку… орбитальный док… и засунуть в экзометрию. И пускай там летает хоть до скончания века!