Третья девушка Кристи Агата

Глава 23

Старший инспектор Нил придвинул к себе листок бумаги, сделал на нем какие-то пометки и обвел взглядом остальных. В комнате было пять человек.

— Мисс Джейкоб? — сказал он официальным тоном и посмотрел на полицейского у двери. — Я знаю, что сержант Конолли записал ее показания, но мне хотелось бы самому задать ей несколько вопросов.

Минуты через две полицейский привел мисс Джейкоб. Нил поднялся, чтобы ее поприветствовать.

— Я старший инспектор Нил, — представился он, пожимая ей руку. — Прошу прощения, что снова вас беспокоим. По мне хотелось бы получить более точное представление о том, что именно вы видели и слышали. Так сказать, неофициальная просьба. Боюсь, вам будет тяжело…

— Тяжело? Нисколько, — перебила его мисс Джейкоб, усаживаясь в придвинутое инспектором кресло. — Конечно, это не могло не вызвать шок. Но не скажу, чтобы я так уж переживала, я ж его не знала… Вижу, вы тут уже навели порядок.

Он решил, что она подразумевает исчезновение трупа. Ее критичный, все примечающий взгляд скользнул по присутствовавшим: она с явным удивлением посмотрела на Пуаро (это еще что такое?), с легким любопытством на миссис Оливер, вопрошающе на спину доктора Стйллингфлита, с соседским сочувствием на Клодию (которую она удостоила кивком), и, наконец, глаза ее с искренним сочувствием остановились на Эндрю Рестарике.

— Видимо, вы ее отец, — сказала она ему. — Соболезнования посторонних всегда излишни, и лучше обойтись без них. Мы живем в печальном мире, во всяком случае, так кажется мне. Нынешних девочек слишком уж мучают учебой, если хотите знать мое мнение. — Она обернулась к Нилу:

— Так о чем разговор?

— Мне бы хотелось, мисс Джейкоб, чтобы вы рассказали — и поподробней, — что именно вы видели. И слышали.

— Наверное, кое-что не совпадет с тем, что я говорила прежде, — неожиданно заявила мисс Джейкоб. — Знаете, как это бывает? Пытаешься рассказать все как можно точнее, и слова из тебя так и сыплются. Но не думаю, что от этого выходит точнее. По-моему, даже наоборот, ведь ненароком добавишь и то, что, ты вроде бы непременно должна была видеть. Или слышать. Но сейчас я постараюсь говорить только то, что знаю точнехонько. Перво-наперво я услыхала, как кто-то кричит. Так, что я сея перепугалась. Я решила, что кому-то плохо, и уже шла к двери, когда в нее начали колотить — и тоже с криком. Я открыла и увидела, что это моя соседка — одна из девушек, которые живут в шестьдесят седьмой квартире. Имени ее я не скажу, но в лицо ее знаю.

— Фрэнсис Кэри, — вставила Клодия.

— Она бормотала, что кто-то убит, какой-то ее знакомый, какой-то Дэвид. Фамилию я не разобрала. А сама рыдает и вся дрожит. Ну, усадила я ее на диван, дала рюмку коньяка и пошла своими глазами посмотреть, что там у них стряслось.

Все почувствовали, что мисс Джейкоб попадала и не в такие переплеты, а потому знает, что в таких случаях положено делать.

— Вы знаете, что я там увидела. Нужно ли повторять?

— Ну, хотя бы вкратце.

— Молодой человек из нынешних — разодет в бархат да шелк и лохмы длинные — лежал на полу. Я сразу поняла, что он мертв. Рубашка у него на груди просто заскорузла от крови.

При этих ее словах Стиллингфлит обернулся и внимательно на нее посмотрел.

— А потом чувствую, в комнате кто-то есть еще. Смотрю — у стены стоит девушка и держит кухонный нож. И такая вся спокойная. Я, если честно, удивилась. Ни страха, ни слез.

— Она что-нибудь сказала? — спросил Стиллингфлит.

— Да. Что ходила в ванную смыть кровь с рук. А потом сказала: «Но по-настоящему она ведь не отмывается, верно?»

— Короче говоря, «Прочь, проклятое пятно!»[81]?

— Не могу сказать, что она хоть сколько-нибудь походила на леди Макбет[82]. Она была.., как бы это выразиться поточнее?.. абсолютно хладнокровной. Положила нож на стол, а сама села.

— Больше ничего не говорила? — спросил инспектор, поглядывая на листок с пометками.

— Что-то о ненависти. Что ненавидеть кого-нибудь опасно.

— Еще она сказала «бедный Дэвид», верно? Во всяком случае, так вы сообщили сержанту Конолли. И что она хотела от него избавиться.

— Совсем из головы вон. Да. Она сказала что-то о том, что он заставил ее прийти сюда. И еще что-то про Луизу.

— Что именно про Луизу? — вдруг вмешался Пуаро, наклонившись вперед.

Мисс Джейкоб поглядела на него с сомнением.

— Да ничего в сущности. Просто упомянула это имя. «Как с Луизой», и сразу замолчала. Это после того, как она сказала, что ненавидеть людей опасно.

— А дальше что?

— Дальше? Велела мне позвонить в полицию. И опять же — тихо-тихо так. Ну я и позвонила. А пока не приехали полицейские, мы.., просто сидели и молчали. Она все, видно, о чем-то своем думала, а я.., откровенно говоря, я просто не знала, что тут можно сказать.

— Но вы же заметили, что она., не в себе? — спросил Эндрю Рестарик. — Вы же видели, что бедная девочка не знала, что сделала и почему?

В его голосе звучала мольба и горькая надежда.

— Если полное хладнокровие и спокойствие — после того как убил человека — доказательство что она того, — мисс Джейкоб выразительно покрутила пальцем у виска, — то я совершенно с вами согласна, — закончила она голосом, выражавшим абсолютное несогласие.

— Мисс Джейкоб, — спросил Стиллингфлит, — она хотя бы раз сказала, что убила его?

— О да! Как же это я упустила… Это ведь было первое, что она сказала. Будто отвечала на вопрос, хотя я ее ни о чем не спрашивала. Она сказала: «Да, я его убила», а уж потом добавила, что ходила мыть руки.

Рестарик застонал и спрятал лицо в ладонях. Клодия прикоснулась рукой к его плечу.

— Мисс Джейкоб, — сказал Пуаро, — по вашим словам, девушка положила нож, который держала, на этот стол. Вы стояли близко? Вы отчетливо видели его? Как вам показалось, нож тоже мыли?

Мисс Джейкоб вопрошающе взглянула на старшего инспектора Нила. Нетрудно было догадаться, что, по ее мнению, задавая свои неуместные вопросы, Пуаро вносил явно не ту ноту в эту, как она считала, официальную процедуру.

— Будьте так любезны, ответьте на этот вопрос, — сказал Нил.

— Нет… По-моему, нож не был ни вымыт, ни вытерт. Он был весь какой-то липкий.

— А! — Пуаро со вздохом откинулся на спинку кресла.

— Мне казалось, что про нож вы должны были бы знать и без меня! — воинственно сказала мисс Джейкоб старшему инспектору, — Разве полицейские его не осмотрели? Если нет, то, по-моему, это возмутительная небрежность.

— Разумеется, его тщательно осмотрели, — успокоил ее Нил, — но мы.., э.., мы всегда ценим любую возможность получить независимое подтверждение.

Она взглянула на него с иронией.

— Иными словами, я полагаю, вы всегда цените возможность получить подтверждение надежности своих свидетелей. Чтобы уяснить, что они действительно видели, а что им померещилось.

Он ответил с легкой улыбкой:

— Сомневаться в надежности ваших показаний, мисс Джейкоб, у нас оснований, право же, нет. На дознании они будут просто на вес золота.

— Мне совсем не хочется там присутствовать. Но, полагаю, уклониться от этого нельзя.

— Боюсь, что так. Благодарю вас, мисс Джейкоб. — Он посмотрел по сторонам. — У кого-нибудь еще есть вопросы?

Пуаро чуть взмахнул рукой, и мисс Джейкоб, уже было направившаяся к двери, с недовольным видом остановилась.

— Да? — сказала она.

— Она упомянула Луизу. Вы не знаете, кого она имела в виду?

— Нет, конечно.

— А не могла она говорить о миссис Луизе Шарпантье. Вы ведь знали миссис Шарпантье, не так ли?

— Нет.

— Вы что же, не знали, что она недавно выбросилась с седьмого этажа этого здания?

— Про то, что какая-то женщина выбросилась из окна, я, конечно, слышала. Но то, что ее звали Луиза, слышу в первый раз.

— А может, такое знакомство вас просто не очень привлекало?

— Вообще-то о мертвых грех говорить дурное… Но раз уж вы спросили.., да, так оно и было. Она была не самой лучшей соседкой, мы даже ходили жаловаться на нее к управляющему.

— А на что именно?

— Говоря откровенно, она пила. Ее квартира находится прямо над моей, и там без конца устраивались ночные попойки с битьем посуды, пьяными воплями, пением.., ну и, прочее…

— Может, она страдала от одиночества? — предположил Пуаро.

— Она? От одиночества? Нет, если она от чего-то и страдала, то только не от одиночества, — ядовито заметила мисс Джейкоб. — На дознании упоминалось, будто у нее была депрессия из-за неизлечимой болезни. А что потом выяснилось? Что она была здоровее всех нас! — Без малейшего сочувствия разделавшись с покойной миссис Шарпантье, мисс Джейкоб гордо удалилась.

Пуаро повернулся к Эндрю Рестарику и мягко спросил:

— Если я не ошибаюсь, мистер Рестарик, вы одно время были довольно близко знакомы с миссис Шарпантье?

Рестарик помолчал, потом испустил тяжелый вздох и поднял глаза на Пуаро.

— Да. Одно время. Много лет назад я действительно знал ее очень близко… Но тогда у нее была другая фамилия. Тогда она была Луиза Бирелл.

— Вы были.., э.., влюблены в нее?

— Да, был. Я был без памяти влюблен в нее! Это ради нее я бросил жену. Мы уехали в Южную Африку. Но не прошло и года, как мы расстались — навсегда. Она вернулась в Англию, и мы больше никогда не встречались. Я понятия не имел, что с ней сталось.

— Ну, а ваша дочь? Она была знакома с Луизой Бирелл?

— Во всяком случае, не настолько, чтобы помнить ее. В пять-то лет!

— Но она ее знала?

— Да, — медленно произнес Рестарик. — Она… Она знала Луизу. То есть Луиза бывала у нас и иногда играла с ней.

— Таким образом, не исключено, что она могла ее помнить, несмотря на то.., что прошло столько лет?

— Не знаю. Просто не могу ничего сказать. Я же не знаю, как Луиза выглядела теперь. Насколько изменилась. Ведь сам я ее никогда больше не видел.

— А вы не получали от нее письма, мистер Рестарик? — вкрадчиво спросил Пуаро. — Уже после того, как вернулись в Англию?

Снова последовала пауза, завершившаяся тяжким вздохом.

— Да, получил… — ответил Эндрю Рестарик и внезапно в его голосе появилось любопытство:

— Но как вы об этом узнали, мосье Пуаро?

Пуаро извлек из кармана аккуратно сложенный листок, развернул его и подал Рестарику. Тот взглянул на него, недоуменно хмурясь.

«Милый Энди,

Из газет я узнала, что ты вернулся. Надо бы нам встретиться, обменяться воспоминаниями, поговорить о том, как мы жили все эти годы…»

Далее с новой строки следовало:

«Энди, догадайся, кто тебе пишет? Луиза! И не смей говорить, будто ты меня забыл…»

«Дорогой Энди, как, ты можешь видеть по обратному адресу, я живу в одном доме с твоей секретаршей. Как тесен мир! Нам необходимо встретиться. Не мог бы ты заглянуть на рюмочку коньяку на следующей неделе в понедельник или вторник?»

«Энди, любимый, я должна, должна с тобой увидеться… Никто, кроме тебя, ничего для меня не значил. Ты ведь тоже меня не забыл? Ведь правда?..»

— Откуда это у вас? — с любопытством спросил Рестарик, постукивая пальцами по столу.

— Из мебельного фургона — благодаря одному моему доброму другу, — ответил тот, взглянув на миссис Оливер. — Она подобрала его, когда вывозили вещи мадам Шарпантье.

Рестарик тоже взглянул на нее, но без особой благодарности.

— Это вышло совершенно случайно, — объяснила миссис Оливер, правильно истолковав его взгляд. — Видимо, увозили ее мебель, и грузчики опрокинули письменный стол, так что ящик открылся, и из него посыпались разные бумаги. Ветер швырнул этот листок прямо мне под ноги. Ну, я подняла его и отнесла им, чтобы они положили его на место, но они были так увлечены перебранкой, что только отмахнулись. А я машинально сунула его в карман. И вот только сегодня об этом вспомнила, когда проверяла карманы, собираясь сдать пальто в чистку. Вот видите, это чистая случайность… — Она умолкла, переводя дух.

— И все же она послала вам письмо? — спросил Пуаро.

— Да… Но более сдержанное. Я не ответил. Решил, что так будет лучше.

— Вам не хотелось снова увидеть ее?

— Абсолютно! С ней очень сложно найти общий язык.

И всегда было сложно. К тому же я кое-что о ней узнал. Ну, что она.., пьет и.., прочее…

— Вы сохранили письмо?

— Нет. Сразу порвал.

Неожиданно доктор Стиллингфлит резко спросил:

— Ваша дочь когда-нибудь говорила с вами о ней? Рестарик чуть замялся с ответом, и тогда доктор Стиллингфлит с нажимом произнес:

— Имейте в виду: это может иметь большое значение.

— Да, один раз упоминала, — поморщился Рестарик.

— Что она сказала?

— Вдруг ни с того ни с сего заявила: «Папа, а я на днях видела Луизу». Я растерялся и спросил: «Где?» Она ответила: «В ресторане при доме, где я живу». Мне стало неловко, и я сказал: «Вот уж не думал, что ты ее помнишь!» А она ответила: «Как же не помнить! Мама не дала бы мне забыть, даже если бы я и попыталась».

— Гм, — пробормотал доктор Стиллингфлит. — Это и в самом деле может иметь значение.

— А с вами, мадемуазель, — Пуаро внезапно повернулся к Клодии, — с вами Норма когда-нибудь говорила о Луизе Шарпантье?

— Да. После ее самоубийства. Сказала, что она была нехорошей женщиной, как-то по-детски сказала.

— Вы тоже были здесь в ту ночь, а вернее, рано утром, когда это произошло?

— Нет. Я была в отъезде. Я узнала только на следующий день, когда вернулась. — Она обернулась к Рестарику. — Помните? Двадцать третьего? Я ездила в Ливерпуль».

— Да, конечно. Представляли меня на заседании Хиверовского фонда.

— Однако Норма ночевала здесь? — спросил Пуаро.

— Да. — Клодия немного замялась.

— Клодия? — Рестарик положил руку ей на плечо. — Что вы знаете о Норме? Ведь вы что-то знаете! Что-то не договариваете.

— Ничего подобного! Что мне может быть известно?

— Вы ведь считаете ее помешанной, верно? — спросил доктор Стиллингфлит светским тоном. — Как и та брюнетка. Как и вы, — добавил он, внезапно оборачиваясь к Рестарику, — Все мы старательно избегаем этой темы, а сами только об этом и думаем! Может, за исключением старшего инспектора, которому важны только факты. Чтобы определить, с кем он имеет дело — с психически ненормальным человеком или с самым обычным убийцей. А как вы думаете, сударыня?

— Я? — Миссис Оливер подскочила. — Я.., я не знаю.

— Воздерживаетесь? Я могу вас понять. Трудный случай. В целом, у большинства присутствующих одно мнение. Только слова они употребляли разные. Сдвинутая. Не все дома. Ненормальная. Душевнобольная. С приветом. Ну хоть кто-нибудь считает ее нормальной?

— Мисс Бэттерсби, — ответил Пуаро.

— Что еще за мисс Бэттерсби?

— Директор школы, в которой она училась.

— Если я когда-нибудь обзаведусь дочерью, то обязательно отдам ее в эту школу… Но разумеется, в данном случае я основываюсь не только на мнении мисс Бэттерсби. Я знаю об этой девушке почти все!

Мистер Рестарик ошарашенно уставился на него, а потом спросил у инспектора Нила:

— Кто это? Как и откуда он может знать о моей дочери что бы то ни было?

— Я знаю о ней почти все, — повторил Стиллингфлит, — потому что последние десять дней она была под моим наблюдением.

— Доктор Стиллингфлит, — объяснил Нил, — весьма квалифицированный и известный психиатр.

— А каким образом она попала в ваши когти — без моего на то согласия?

— Спросите вон у того — с усами, — бесцеремонно сказал доктор Стиллингфлит, кивая на Пуаро.

— Вы.., вы… — Рестарик задыхался от гнева.

— Но я только выполнял ваши инструкции, — умиротворяюще сказал Пуаро. — Вы хотели, чтобы ваша дочь, когда ее найдут, была ограждена от опасности. Я ее нашел и сумел убедить доктора Стиллингфлита, чтобы он ею занялся. Ей угрожала серьезная опасность, мистер Рестарик. Крайне серьезная.

— Но не больше, чем сейчас! Арест за совершение убийства!

— Формально ей еще не предъявлено никакого обвинения, — негромко заметил Нил, а потом продолжал:

— Доктор Стиллингфлит, верно ли я понял, что вы готовы высказать свое профессиональное мнение о психическом состоянии мисс Рестарик, о том, насколько она отдает себе отчет в смысле и последствиях своих поступков?

— Давайте юридические термины отложим до суда, — сказал Стиллингфлит, — проще говоря, вы хотите узнать, в здравом ли рассудке эта девушка, ведь так? Хорошо, я вам скажу. Она в полном рассудке, она такая же нормальная, как и каждый из нас!

Глава 24

Все как по команде на него уставились.

— Ну что, не ждали, а?

— Вы в корне ошибаетесь! — сердито выпалил Рестарик. — Она и понятия не имеет, что сделала. Она невиновна, абсолютно невиновна. Ее нельзя считать ответственной за то, что она совершила, ибо она не отдает себе в этом отчета.

— Позвольте мне продолжить. Я знаю, что говорю. Эта девушка совершенно нормальна и отвечает за свои» поступки. Сейчас мы ее сюда пригласим, и пусть она скажет сама за себя. Да-да, она здесь, никто ее никуда не увозил. Она сейчас у себя в спальне вместе с дамой из полиции. Но прежде, чем мы зададим ей несколько вопросов, выслушайте меня до конца. Когда она попала ко мне, она была напичкана наркотиками.

— А давал их ей он! — крикнул Рестарик. — Этот грязный недоумок!

— Приобщил ее к ним бесспорно он.

— Благодарение Господу, — проговорил Рестарик. — Благодарение Господу!

— За что это вы благодарите Господа?

— Видите ли, сначала я вас не так понял. Мне казалось, что вы хотите отдать ее на заклание… Вы же сказали, что она абсолютно нормальная, может, я действительно ошибался и во всем виноваты наркотики. Это они толкали ее на поступки, которые в ясном сознании она никогда бы не совершила. Эти поганые таблетки. Из-за них она даже, не помнила, что делала.

— Если вы позволите мне договорить, — Стиллингфлит повысил голос, — вместо того чтобы перебивать! — мы, возможно, наконец сдвинемся с места! Так вот, она не наркоманка. Следов от уколов нет. Кокаин она не нюхала. Но кто-то — может быть, этот молодчик, а возможно, и кто-то еще — пичкал ее наркотиками без ее ведома. И не просто парой «пурпурных сердечек», а довольно-таки любопытной смесью. ЛСД, например, вызывает очень яркие сны, иногда блаженные, иногда кошмарные.. Гашиш стирает ощущение времени, так что ей могло казаться, будто прошло гораздо больше времени, чем на самом деле. И еще несколько любопытнейших компонентов, про которые в двух словах не расскажешь. Итак, кто-то, прекрасно разбирающийся в наркотиках, проделывал с этой девушкой поистине адские фокусы. Стимуляторы и транквилизаторы — в совокупности они подавляли ее волю, разрушая ее личность.

— Но я же это самое и говорил! — воскликнул Рестарик. — Норма не отвечала за свои поступки. Ее гипнотизировали. Она действовала под чьим-то влиянием!

— Ну как вы не поймете! Никто не мог заставить ее делать то, чего она не хотела. Но внушить ей, будто это сделала она, кто-то, безусловно, мог. А теперь позовем ее сюда и попытаемся разобраться, что с ней все-таки происходило.

Он вопросительно посмотрел на старшего инспектора. Тот кивнул.

Выходя из гостиной, Стиллингфлит обернулся и спросил у Клодии:

— А где та девушка? Ну, та, что была у мисс Джейкоб, которой дали транквилизатор… Она у себя в комнате? Дайте ей чего-нибудь бодрящего и приведите сюда. Нам пригодится любая помощь.