Чужое Солнце Горюнов Юрий

37

«Для своих родителей я был чем-то вроде боксерского «мешка». Во всяком случае, именно ко мне они обращались каждый раз, когда им нужно было стравить пар, избавиться от негативных эмоций и излишней агрессии. То мама, рыдая, жаловалась мне, какой бесхребетный червяк мой отец, то папа в подробностях объяснял, почему моя мать не может его понять. И так без конца, а ведь мне было всего десять. Нет, я совершенно не согласен с теми, кто утверждает, будто дети ничего не понимают в отношениях взрослых. На самом деле они понимают гораздо больше, чем мы думаем. Я точно понимал. Сейчас я не сомневаюсь, что, именно выслушивая жалобы родителей, я взрослел куда быстрее большинства своих сверстников, у которых были нормальные семьи. И, разумеется, такое взросление не приносило мне ни пользы, ни удовольствия. Я стыдился того, что у меня дома творится черт знает что, стыдился постоянных родительских споров, ссор, слез. В наши дни развод уже не считается чем-то из ряда вон выходящим, но когда я был маленьким, развод родителей оставлял на ребенке позорное клеймо. И носить такое клеймо было очень нелегко. До сих пор я отношусь к любым видам близких отношений, будь то брак или модное в наше время сожительство, с большой осторожностью, поскольку они ассоциируются у меня с болью, страданием и стыдом. Сейчас мне сорок, но я по-прежнему – беспечный холостяк, которому вовсе не хочется обзаводиться семьей…»

Кло сидела за своим рабочим столом и читала статью Крейга Спенсера «Разбитые семьи – разбитые судьбы».

Как будто обо мне написано, думала она.

Разговор с Робом был еще очень свеж в ее памяти, поэтому статья Крейга подействовала на нее как вылитая на открытую рану кислота. Волей-неволей Кло думала о Натане – о том, как отражается на нем то, что происходит в его семье.

Что, если он чувствует, что дома творится что-то неладное? – спрашивала себя Кло. Что, если он понимает куда больше, чем кажется Джеймсу и Мэгги? А ведь ему всего шесть! Бедный, бедный малыш!

Джеймс почти не рассказывал ей о сыне – возможно, он считал, что эта тема будет ей неприятна, – и все же совесть не давала Кло покоя. Их роман казался ей все более безнравственным, а удовольствие, которое она получала, – не стоящим того, чтобы тянуть эти отношения бесконечно. Наедине с собой Кло уже несколько раз решала сделать что-нибудь, чтобы немного ослабить их взаимное влечение, а то и вовсе положить конец затянувшейся интрижке. Как минимум ей следовало серьезно поговорить с Джеймсом. Кло отлично это понимала, но понимать – это одно, а сделать – совсем другое. Да и новый журнал отнимал у нее все больше времени, чему она отчасти была даже рада, поскольку постоянная занятость была достаточно веским предлогом, чтобы отложить объяснение на неопределенный срок.

И все же она решилась отправить ему СМС-сообщение с предложением поговорить «о важном», а буквально вчера получила ответ. Джеймс писал, что тоже очень хочет поговорить с ней обстоятельно и серьезно и что он постарается увидеться с ней во вторник.

То есть сегодня…

– Ну, что тут у нас получается?

Вздрогнув, Кло подняла голову и увидела Ванессу, которая незаметно подошла к ней сзади.

– Кое-что придется подсократить, – сказала Кло, которой не хотелось признаваться, какое сильное впечатление произвела на нее статья. – Но в целом Крейг подготовил отличный материал.

– Насколько мне известно, группа исследования рынка ждет ваш журнал на следующей неделе. Вы успеете подготовить окончательный вариант пилотного номера, чтобы им было с чем работать?

– Да. – Кло уверенно кивнула. – Статья Крейга – последнее, чего мне не хватало. В начале следующей недели номер будет готов!

– Думаю, это будет весьма интересно, – заметила Ванесса.

Кло было трудно представить, что этой всегда сдержанной, холодной женщине что-то может быть по-настоящему «интересно», но она почла за лучшее согласиться. Сама она, разумеется, с нетерпением ждала, какое впечатление произведет на читателей ее детище. В глубине души Кло была уверена в успехе. Пусть ее личная жизнь больше напоминала зону стихийного бедствия, зато в профессиональной сфере все складывалось просто на редкость удачно.

Кло знала, что если она намерена порвать с Джеймсом, то разговаривать в ее квартире будет как минимум не слишком разумно. Куда дальновиднее было бы встретиться с ним на нейтральной территоии – например, в кафе, в ресторане или в любом другом общественном месте, где присутствие посторонних вынудит их держать свои чувства в узде. Она также знала, что не должна ни заново подводить губы, ни использовать дорогие духи, не говоря уже о том, чтобы надевать свои лучшие трусики. У Роба нашлось бы, что мне сказать, мрачно размышляла Кло.

С другой стороны, тот же Роб не мог не одобрить, как обдуманно и грамотно она повела разговор, когда Джеймс, наконец, приехал. Кло усадила его в кухне, предложила вместо вина чай, а сама села на стул напротив, благодаря чему между ними с самого начала образовалась безопасная дистанция в несколько футов. Глядя на Джеймса через стол, она сразу заметила, что его рубашка скверно отглажена, а мягкие темные волосы, которые ей так нравились, снова нуждаются в стрижке. Да и сам он выглядел каким-то усталым, почти изнуренным.

– Знаешь, – проговорила Кло, – с некоторых пор мне перестало нравиться то, что сейчас происходит.

– Как-как?.. – Он посмотрел на нее вопросительно, потом в его карих глазах мелькнуло понимание. Должно быть, Джеймс понял, что она собирается сказать, по выражению ее лица – понял и не удивился.

– Да. – Кло мягко кивнула. Весь разговор она продумала и даже прорепетировала заранее, стараясь максимально упростить себе выход из непростой ситуации. – Я имею в виду даже не твой брак, а себя… главным образом себя. – На мгновение она прикусила губу, потом заговорила снова: – Конечно, мне очень жаль Натана. Мне даже немного жаль Мэгги… А еще я боюсь, что в конце концов мне самой будет очень больно. В общем… – Кло как раз собиралась сказать «все кончено», но вместо этого неожиданно расплакалась.

Она вдруг представила себе, каково это будет – больше не любить Джеймса, не ждать встреч с ним, не проводить вместе вечера, не мечтать о нем и не грезить наяву. Никто больше не будет смеяться ее остротам, никто не будет ее ласкать. С кем она будет шутливо препираться, о ком сплетничать с теми немногими подругами, которых она посвятила в свою тайну? Даже думать об этом ей было невероятно тяжело – что уж говорить о том, чтобы все это испытывать.

Если мы сейчас расстанемся, подумала Кло, это будет означать, что я больше никогда не пойду с ним ни в «Луизу», ни в какой другой ресторан. И он никогда больше не придет ко мне. Я никогда больше не поеду с ним в Нью-Йорк, не пойду гулять по городу, никогда не буду пить с ним наше любимое шампанское. Я никогда больше не увижу его лицо так близко и никогд-никогда не буду заниматься с ним любовью…

В прошлые разы мне было легче, думала она. Мужчин, которые были до него, я просто выбрасывала из своей жизни, и хотя само расставание никогда не давалось мне без боли, раны в конце концов заживали, потому как ничто не напоминало мне о моей потере. Но с Джеймсом так не получится. Даже если мы расстанемся, я каждый день буду видеть его в офисе. Мне придется встречаться с ним, разговаривать с ним – и гораздо чаще, чем сейчас, потому что выход первых номеров моего журнала подразумевает регулярные профессиональные контакты. Господи, как я это переживу?!

Только сейчас Кло поняла то, о чем Роб предупреждал с самого начала: ситуация оказалась слишком сложной, чтобы ей было по силам с ней справиться. И теперь, что бы она ни делала, выбраться из ловушки целой и невредимой ей не удастся.

– Эй, Кло!.. – Чуть подавшись вперед, Джеймс стиснул ее колено. – Не плачь, пожалуйста. У меня просто сердце разрывается.

– Извини, – ответила Кло, шмыгая носом и думая о том, что тушь наверняка потекла, оставив у нее на щеках грязные разводы. Она старалась никогда не плакать при Джеймсе, зная, что большинство мужчин терпеть не могут иметь дело с излишне эмоциональными женщинами. – Просто я… Мне очень тяжело думать о том, что мы больше никогда не увидим друг друга… – Голос ее прервался, горло сжало судорогой, но Кло все же нашла в себе силы поднять голову и взглянуть на него. Его лицо было обеспокоенным и взволнованным.

Какой же он все-таки милый, подумала Кло. Как же он мне нравится!..

– Мы еще увидимся, – мягко поправил он ее. – Мы будем каждый день видеться на работе.

– Это не то… Не то, что я имею в виду. Мы не сможем быть вместе, не сможем разговаривать как раньше, и вообще…

– Зато я всегда буду думать о тебе. Ты была и останешься для меня совершенно особенной… Ничего подобного у меня в жизни никогда не было. – Он взял ее руку в свою. – Как ты думаешь, сможем мы стать друзьями?

Он хотел ее утешить, но голос его предательски дрогнул, и Кло, не выдержав, снова расплакалась.

– Я не хочу быть твоим другом! – всхлипнула она. – Я…

Кло знала, что должна отнять у него руку, но у нее не хватило сил.

– Извини, я знаю, что сказал глупость.

– Ты никогда не был моим другом. И я никогда не относилась к тебе как к другу. То, что между нами было, – это совсем, совсем другое!

– Я знаю. – Джеймс кивнул, и вид у него был по-настоящему несчастным.

– Я не занимаюсь любовью с друзьями.

– Рад это слышать, – сказал он и улыбнулся, делая еще одну слабую попытку ее подбодрить. Увы, Кло была слишком расстроена, поэтому, когда улыбка не сработала, Джеймс, то ли не зная, что еще предпринять, то ли просто прощаясь, начал гладить ее по руке – совсем легко, но в памяти Кло тотчас ожили воспоминания об их самом первом вечере и о том, как они соблазнили друг друга в ночном клубе на Бродвик-стрит. А потом Джеймс поднялся выше – к ее плечу и шее, а Кло наклонилась к нему, и он ее поцеловал. А еще немного погодя она перебралась к нему на колени, ища утешения и той удивительной близости, которой она так дорожила. Еще какое-то время спустя им обоим захотелось заняться любовью, а поскольку Кло знала, что сегодня Роб снова вернется очень поздно, она шепнула ему на ухо о своем желании, и Джеймс скользнул руками ей под юбку, а она расстегнула его брюки. И вот уже его пальцы сдвинули в сторону ее лучшие трусики, а ее руки сдернули с него трусы-боксеры, и они опустились на пол кухни, чтобы любить друг друга – в последний раз.

38

Мобильник зазвонил как раз тогда, когда Мэгги перечитывала статью для «Обозревателя», которую начерно набрала на своем ноутбуке. Статья была озаглавлена «Что едят британцы на самом деле?». Чтобы ее написать, Мэгги пришлось взять интервью у члена парламента, у бездомного молодого парня, у модели, у врача-фтизиатра и у матери-одиночки, которая жила на пособие и потому была вынуждена придерживаться скудной хлебно-молочной диеты.

Как раз вовремя, подумала Мэгги, потянувшись к телефону. Хорошо бы это был кто-то, с кем можно подольше поболтать – я как раз созрела, чтобы сделать перерыв.

– Привет, Мег.

Связь была плохая, но Мэгги, хоть и с трудом разбирала слова, узнала голос сразу.

– Алекс! Сто лет тебя не слышала? Откуда ты звонишь? У меня в трубке все время что-то трещит!..

– Я на М25, подъезжаю к Девятому съезду.

– Это же совсем рядом!

– Я знаю, поэтому и решил позвонить – думал, может, застану тебя дома. У меня только что закончились сложные переговоры с подрядчиком на нашей стройплощадке в Танбридж Веллзе. Сначала я хотел вернуться в офис, но теперь в этом, наверное, уже нет особенного смысла.

Мэгги машинально бросила взгляд на часы. Четыре пятнадцать… К тому времени, когда Алекс доберется до Лондона, рабочий день уже закончится, и ему придется ехать домой.

– Я дома и никуда не собираюсь, – подтвердила она. – Приезжай, если хочешь. Выпьем чаю, поболтаем. Еще у меня есть пирог, который я испекла к дню рождения Натана. Думаю, он не будет возражать, если я отрежу тебе кусочек.

– Вот это кстати! – Мэгги почти услышала, как Алекс глотает слюнки. К ее пирогам и тортам он всегда был неравнодушен. – Я буду у тебя минут через пятнадцать.

Прекрасно, подумала Мэгги. Пятнадцати минут мне вполне хватит, чтобы успеть подняться наверх и привести себя в порядок.

На календаре был конец ноября, погода стояла прохладная, поэтому дома Мэгги ходила в своих самых старых джинсах и некогда красной, а теперь вылинявшей и вытянутой, но очеь теплой и удобной толстовке. На самом деле даже этот наряд был ей к лицу, поэтому Мэгги потребовалось лишь сменить дурацкие ярко-розовые тапочки с мохнатыми помпонами на что-то более приличное. В шкафу как раз нашлись сравнительно удобные сабо на невысокой танкетке. Немного косметики – и Мэгги была полностью готова к приему гостей.

Она как раз подушила запястья «Шанелью» № 5, когда у входной двери раздался звонок. Поспешно убрав духи обратно в коробочку, Мэгги ринулась вниз.

– Привет! – воскликнула она, не скрывая своего удовольствия.

– Привет. – Алекс шагнул в прихожую. В грязных джинсах, свитере и с запутавшимся в волосах сухим листком, он выглядел довольно неряшливо, но Мэгги это не удивило. Алекс верен себе, подумала она ласково.

– А ты стала еще красивее за то время, что я тебя не видел.

– В самом деле? – Мэгги почувствовала себя польщенной. В глубине души она боялась, что напряжение и переживания последних недель будут заметны.

– Угу. – Он отступил на полшага назад и, прищурившись, окинул ее испытующим взглядом. – Только немного похудела. Или мне кажется?

– В последнее время я много бегаю, – пояснила Мэгги. – Ну и, конечно, сбросила пару фунтов. Странно, что ты заметил… В этом старье… – Она слегка поправила подол толстовки.

– Ты просто забыла, как хорошо я тебя знаю.

Мэгги невольно вспыхнула, вспоминая, насколько близки они были много лет назад. С тех пор прошло около десятка лет, но какая-то сексуальная химия сохранялась между ними до сих пор.

– Чаю? – предложила она, решив сменить тему.

Алекс прошел за ней в кухню.

– Извини, у меня беспорядок, – проговорила Мэгги, показывая на заваленный книгами и бумагами стол.

– На тебя это не похоже, – заметил Алекс. Даже в студенческие годы Мэгги была очень аккуратной.

– Не похоже, – легко согласилась она. – Но я так увлеклась статьей, что забыла обо всем на свете.

– Ага… – Алекс склонился над ноутбуком и ткнул пальцем в какую-то клавишу, отключив «хранитель экрана». – Не возражаешь, если я взгляну?

– Нисколько, – ответила Мэгги и, подойдя к буфету, привстала на цыпочки, чтобы достать с верхней полки «гостевой» заварной чайник. Для повседневного использования у нее был другой – дешевый и щербатый, но Натана как раз не было дома, и она могла не бояться, что он его разобьет.

Алекс молчал. Он с головой ушел в чтение, и Мэгги почувствовала странное волнение. С тех пор как она встречалась с Кло, это был первый случай, когда кто-то читал ее статью при ней. Воспоминание о Кло пришлось очень некстати – Мэгги даже почувствовала, как ее рот наполняется горечью, но постаралась поскорей взять себя в руки. Будь она проклята, если станет думать о Кло сейчас!

Пока Алекс читал (он даже не присел, а так и стоял, склонившись над монитором и опираясь руками о стол), Мэгги исподтишка рассматривала его и пыталась представить, что бы она чувствовала, если бы это была их самая первая встреча. Как и Джеми, Алекс был высок и темноволос, но на этом сходство заканчивалось. Лицо у него было не таким угловатым, а большие темно-карие глаза и темные мохнатые брови производили почти комическое впечатление. То, что Алекс не лишен чувства юмора, было видно по слегка саркастическому изгибу его губ, которые пересекал тонкий шрам – память о тех временах, когда он играл в регби. Регбистом Алекс был превосходным, однако любовь к пудингам и кексам сделала свое дело: за последние годы он заметно оплыл и теперь напоминал сложением скорее большого плюшевого мишку, чем Супермена. Как и ей, сейчас ему было под сорок, однако, несмотря на возраст, Алекс сумел сохранить в неприкосновенности свое обаяние «парня с соседней улицы», которое в свое время так нравилось матерям его сверстниц, не исключая и матери Мэгги.

Похоже, подумала Мэгги, я так и не сумела оценить его по достоинству, когда встречалась с ним много лет назад. Тогда ее привлекала более явно выраженная мужская красота – такая, какой сполна был наделен Джеми, но сейчас она понимала, что находили в Алексе зрелые женщины. Главной чертой его характера была не мужественная брутальность настоящего мачо, а доброта и открытость, которые с возрастом стали только еще более заметными.

– А что, интересная статья, – сказал Алекс. – Особенно мне понравилось подробное описание питейных привычек члена парламента. Очень остроумно получилось.

Мэгги снова порозовела. Похвалы Алекса были ей очень приятны.

– Только эта статья совсем другая… – добавил он после паузы. – И она совсем не похожа на то, что ты писала раньше. Это скорее острый репортаж, а не твои обычные рецептики манных каш и овсянок.

– Я пытаюсь изменить стиль. Подняться на новый уровень.

– Вот как?

Мэгги в нескольких словах рассказала ему, чего ей хотелось добиться.

– Мне начало казаться, – закончила она, – что с годами я утратила нечто важное, что было у меня в юности. Живость отклика, непосредственность, страсть… ну и прочее. Ты наверняка помнишь, какой смутьянкой я была тогда.

Алекс расхохотался.

– Такое не забудешь! Мы с тобой протестовали буквально против всего, не пропускали ни одной студенческой демонстрации.

– Ну, не совсем так, – возразила она. – Но в целом… Надеюсь против этого ты протестовать не будешь? – И она поставила перед ним тарелку с огромным куском пирога.

– Ни в коем случае. – Алекс картинно облизнулся, потом его лицо стало более серьезным. – А кстати, как Джеми относится к возрождению революционного духа в отдельно взятой семье? Помнится, в свое время он был не склонен бунтовать по поводу всего подряд.

– Он и сейчас не склонен. Во всяком случае, ему не нравится, когда я пытаюсь критиковать общепринятые взгляды. Если их критикуют его коллеги, люди с которыми он работает… – Тут Мэгги снова вспомнила о Кло и в очередной раз содрогнулась. – …Его это не задевает. Но в своей собственной жене он никакого бунтарства не приемлет.

– Понятно.

Мэгги была уверена – Алексу не понравилось, что Джеми ее не поддерживает, но он удержался от того, чтобы отпустить пару замечаний в адрес мужа-конформиста. Очевидно, Алекс опасался испортить ей настроение. Как бы ни было, Мэгги решила еще раз переменить тему.

– А как там Джорджи? – спросила она. – Я все собираюсь к ней заглянуть, но с этой статьей… Ты ей не звонил?

– Звонил, но очень давно, – признался Алекс. – Один раз мы вместе поужинали… просто как друзья, но и ей, и мне было очень неловко. Ведь мы и встречались-то всего ничего, так что теперь мы фактически просто дальние знакомые. И знаешь, мне кажется, вряд ли мы когда-нибудь стали бы по-настоящему близкими людьми, хотя объективно Джорджи просто очаровательная женщина.

Мэгги знала, что не должна радоваться, но втайне была очень довольна. С тех пор как она узнала об измене Джеми, прошел всего месяц; далеко не все проблемы между ними были урегулированы, поэтому слушать, как ее бывший ухажер хвалится, какими замечательными друзьями он остался со всеми женщинами, с которыми когда-либо встречался, было бы ей неприятно. И разумеется, Мэгги нравилось думать, что ее хорошие отношения с Алексом – совершенно особый, уникальный случай.

Алекс тем временем откинулся на спинку стула, который под его весом опасно скрипнул.

– Ну а как ваши с Джеми дела? Лучше, чем когда мы приезжали к вам на ужин? – спросил он, и Мэгги вспомнила, что именно в тот вечер она видела Алекса в последний раз. Господи, подумала она невольно, как же много мне пришлось с тех пор вынести!

– И как насчет ребенка? Джеми одумался или продолжает все так же упираться рогом?

– Не совсем, – медленно проговорила Мэгги, решая, рассказать Алексу о Джеми или не стоит. Впрочем, она быстро поняла, что лучше промолчать. Ее рассказ занял бы слишком много времени, к тому же раны Мэгги все еще были слишком свежи. С другой стороны, она надеялась, что некрасивая история с Кло осталась в прошлом и что впредь у них в семье все будет… если не замечательно, то, по крайней мере, нормально. Именно поэтому она ограничилась тем, что сказала:

– Не хотелось бы вдаваться в подробности, но в последнее время все не так раджно, как хотелось бы.

– Ох, извини, пожалуйста! – воскликнул Алекс. Он сразу догадался, что у нее есть серьезные причины молчать, и не стал ни о чем расспрашивать, а Мэгги снова подумала, что способность к сочувствию всегда была неотъемлемой частью его натуры. – Поверь, я хорошо понимаю, насколько тебе тяжело пришлось. Ведь я сам прошел через что-то подобное…

И это тоже было правдой. Алекс очень тяжело переживал свой сравнительно недавний развод с женой.

– Не помню, говорил я тебе или нет, но мы расстались со Стеллой из-за того, что она не хотела иметь детей. Во всяком случае, от меня не хотела. Это, правда, была не единственная причина, но одна из основных…

– Нет! Ты ничего не говорил!

– Ну, мне казалось неправильным обсуждать подобные вещи со всеми подряд. Я считал, что это как-то неудобно… – Он откашлялся. – Наверное, это и называется гордыня.

Гордыня. Я хорошо знаю, что это такое, подумала Мэгги.

– А разве вы не обсуждали этот вопрос, перед тем как пожениться? – спросила она вслух.

– Я знаю, со стороны это может показаться глупостью, но… Нет, мы ничего подобного не обсуждали, во всяком случае в подробностях. Наверное, тогда мы были еще молоды, и вопрос о детях не казался нам первостепенным и важным, требующим срочного решения. Лично я был уверен, что каждая нормальная женщина хочет иметь детей, и надеялся, что со временем Стелла одумается.

– Понимаю!..

– В любом случае, все это было и быльем поросло, – сказал Алекс с философским видом. – Теперь Стелла с кем-то другим, так что это больше не мои проблемы.

– Разумеется. – Мэгги кивнула. Ей хотелось подбодрить Алекса, который скрывал за напускной бравадой неподдельную боль.

– А можно еще? – Он потянулся за ножом, чтобы отрезать себе еще кусок пирога.

– Конечно. Ешь на здоровье. – Мэгги была рада, что может утешить старого друга хотя бы таким способом.

– Тебе отрезать?

– Нет, спасибо. Я сыта, – ответила она. Сегодня вечером Мэгги собиралась приготовить что-нибудь вкусненькое для себя и Джеми и не хотела наедаться.

– Кстати… – продолжал Алекс с полным ртом. – …Стелла была совершенно уверена, что я так и не сумел тебя забыть. – Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. – Когда мы расстались, она даже сказала, что я еще могу быть счастлив, если найду себе кого-то похожего на тебя.

Мэгги была потрясена. У нее были основания считать, что Алекс все еще питает к ней довольно сильные чувства – Джеми это подозревал, а Джорджи заявила об этом открытым текстом, – но она не ожидала, что он ей в этом признается.

Сам Алекс как будто не замечал, какое впечатление произвели на нее эти слова. Склонившись над столом, он за обе щеки уплетал второй кусок пирога. Было совершенно очевидно – он в восторге от ее кулинарного искусства. Вот он выскреб тарелку вилкой и посмотрел на нее совершенно невинным взглядом.

– Добавка будет?

– Нет. – Мэгги рассмеялась. – Иначе Натан обидится.

– Упс!.. – Алекс вытер губы салфеткой. – А кстати, как поживает маленький шалопай? Почему его не слышно? – Он огляделся по сторонам. – Где же он?!

– Он играет с друзьями в футбол на школьной площадке. Теперь у них каждую неделю бывает по две настоящие тренировки. Недавно Натана приняли в команду – правда, в детскую, из пяти человек, но название у нее очень грозное: «Ширские тигры».

– Вот это да! Значит, он уже совсем большой?

– Да. На прошлой неделе ему исполнилось семь. Мы устроили ему вечеринку, на которую он пригласил всех своих друзей.

– Как время-то летит! – Алекс вздохнул, и Мэгги поняла, что он завидует. После всего, что он ей рассказал, ей стало ясно, что иметь семью и детей – его самое заветное желание. Сама она считала, что Алекс совершенно прав, но говорить об этом Мэгги не стала. Как раз сейчас она прилагала все усилия, чтобы спасти свой брак… и где-то в самой глубине души Мэгги все еще надеялась – надеялась вопреки всему, – что, возможно, когда-нибудь они все-таки попробуют завести второго ребенка.

39

Несмотря на то, что Мэгги только что побывала на весьма плодотворной встрече с редактором одного крупного журнала, на душе у нее было неспокойно. Накануне вечером ей позвонила Джин. Во время разговора Мэгги случайно упомянула, что назавтра ей нужно быть в городе, и Джин тут же сказала:

«Мне нужно кое о чем с тобой поговорить. Давай пообедаем вместе, ты не против?»

В голосе подруги Мэгги послышалась озабоченность, и теперь она боялась, что Джин намерена ошарашить ее известием о романе Джеми. Самой Мэгги больше всего хотелось как можно скорее забыть то, что случилось, поэтому она не могла сказать, что ждет встречи с нетерпением.

Предчувствие ее не обмануло. Как только они уселись за столик в «Ле Пэн Квотидьен» и принялись за салат, Джин сказала:

– Извини, Мег, я понимаю, что это наверняка некстати, но я просто не могу…

– Не извиняйся, – перебила Мэгги. – Я все знаю.

– Знаешь?

– Ты хотела мне сказать, что Джеми встречается с Кло Эплтон, с которой ты когда-то работала. Верно?

– Господи! – Джин даже задохнулась от волнения. – И когда ты об этом узнала?

– Примерно месяц назад.

– Правда?

– Правда. Мы с Джеми все обсудили, и я даже успела примириться со всей этой… историей.

– Примириться?

Мэгги кивнула.

– Это было нелегко, не скрою, но теперь все более или менее… – Она пожала плечами. – Не сказать, чтобы в порядке, но я все еще надеюсь на лучшее.

– Ну, как знаешь…

Это замечание разозлило Мэгги. Да, я знаю, что делаю, мысленно возразила она. И уж во всяком случае, не собираюсь свои действия обсуждать. Я ничего тебе не сообщила, потому что не могла об этом говорить – и сейчас не могу. Не могу и не хочу! Слава богу, самое плохое позади, и мы с Джеми ходим на консультации в «Рилейт». Правда, пару раз он не пошел из-за каких-то дел на работе, но все равно…

Джин пристально посмотрела на нее.

– Честно говоря, я не ожидала, что ты воспримешь все это так спокойно. Я тебя неплохо знаю и, честно говоря, была абсолютно уверена, что в подобных вопросах ты не склонна проявлять терпимость и христианское всепрощение.

– Ну, прощать я действительно никого не собираюсь, – уточнила Мэгги. – Но мы действительно все обсудили и во всем разобрались.

Наверное, мне не стоило соглашаться на эту встречу, подумала она. Джин не успокоится, пока не вытащит из меня все подробности, а мне по-прежнему не хочется их вспоминать.

– То есть тебе наплевать, что Джеми спит с другой женщиной?

Сердце в груди Мэгги пропустило удар, а то и два.

– Он с ней больше не спит.

Джин наморщила лоб как человек, который проболтался и теперь пытается решить, говорить ли ему всю правду или лучше солгать. Но даже ее молчание было слишком красноречивым, и Мэгги почувствовала, как ее бросило сначала в жар, а потом в холод.

– Говори, не томи!

И Джин ничего не оставалось, как продолжить.

– На прошлой неделе я видела Джеми в Бэттерси. Я как раз возвращалась домой с работы и поднималась на холм со стороны станции «Клэпхем», а он шел впереди меня. Он меня, конечно, не видел, зато я рассмотрела его очень хорошо. Это действительно был Джеми – я еще удивилась, что он здесь делает.

– Он был с ней?

– Нет, но если уж быть честной до конца, я давно подозревала, что между ними что-то есть. Это началось еще в Нью-Йорке: еще тогда мне показалось, что они уж как-то очень свободно друг с другом общаются – можно было подумать, будто эти двое знакомы уже тысячу лет. Тогда я не задумалась, как Кло вообще оказалась в Нью-Йорке, но когда я увидела, что Джеми идет в направлении ее дома, на меня словно откровение снизошло. Я, конечно, проследила за ним – должна же я была все проверить…

– Понятно. – Мэгги долго молчала, тщетно пытаясь переварить страшное известие. – И когда это было?

– Во вторник. В прошлый вторник.

В этот день я как раз была у Фрэн, вспомнила Мэгги. Черт бы побрал этого Джеми! Стоило мне на секунду отвернуться, как он тут же понесся к этой своей… Домой-то он вернуся раньше меня, поэтому я и не заподозрила, что после работы он мог побывать где-то еще.

Тут Мэгги затрясло с такой силой, что застучали зубы. Должно быть, Джеми поехал к Кло сразу после работы, трахнул ее по-быстрому и помчался домой. И что она за человек, если позволяет обращаться с собой подобным образом?

Кло Мэгги теперь презирала еще больше, чем раньше, а к Джеми питала настоящее отвращение.

Значит, все его обещания ничего не значат, думала она. Пустой звук, простое сотрясение воздуха – как и все, что он говорил на консультациях в «Рилейте». Неудивительно, что на прошлой неделе он со мной туда не пошел – должно быть, совесть замучила. Похоже, Джеми вовсе не стремится спасать наш брак. А может – вот еще одно настоящее клише, – он добрался до своего пирога и хочет съесть его до конца. В общем, не знаю, что хуже… Слабак, эгоистичный и жестокий слабак и трус – вот кто он такой!

– Мне очень неприятно, что ты узнала об этом именно от меня, – с беспокойством сказала Джин. – Поверь, я долго думала, сказать или не сказать, но и промолчать я тоже не могла. Все-таки мы подруги.

Мэгги глубоко вздохнула.

– Ничего страшного… – проговорила она настолько спокойно, что сама поразилась: как после всего, что она услышала, ей удается держать себя в руках. – Нет, Джин, правда: я почти не удивлена… Должно быть, в глубине души я ожидала чего-то в этом роде. – Она сглотнула. – И рано или поздно я бы все равно все узнала – не от тебя, так от кого-нибудь другого. А ведь он обещал, клялся, что порвет с ней!..

– И что ты собираешься теперь делать? – спросила Джин.

– Скажу, чтобы он уходил, – просто ответила Мэгги.

– Ты это серьезно?

– Я не имею в виду навсегда, – уточнила Мэгги, – но в ближайшее время у меня нет никакого желания видеть его, слышать его лживые оправдания и клятвы. Мне нужно… просто перевести дух, слишком много на меня всего свалилось. Главная проблема, однако, не в том, что я ему больше не доверяю. Главная проблема в том, что я не знаю, смогу ли я любить мужчину, который поступает подобным образом.

– Молодец, Мэгги, так и надо! – с неподдельным жаром воскликнула Джин. – Я горжусь тобой. Честное слово горжусь! И кстати, моя дорогая, – добавила она чуть более серьезным тоном, – можешь на меня рассчитывать. Для тебя я сделаю все, что смогу, и даже больше. Не забывай об этом.

Мэгги отодвинула от себя салат – весь ее аппетит куда-то пропал.

– Спасибо, Джин, – пробормотала она, изо всех сил стараясь не заплакать.

Джин перегнулась через стол и пожала ей руку, и Мэгги почувствовала, как ее захлестнула волна горячей благодарности. Сейчас она нуждалась в поддержке друзей больше чем когда бы то ни было.

Вернувшись домой, Мэгги усадила Натана перед телевизором – смотреть какую-то детскую программу, а сама поднялась наверх. Вскоре она уже снимала с гардероба спальни те же самые два чемодана, только на этот раз в них полетели трусы Джеми, майки Джеми, которые он надевал под рубашки зимой, а также сами рубашки – Мэгги даже не дала себе труд сложить их как следует. Следом отправились несколько ремней, которые Джеми выдергивал из брюк с таким приятным шелестом, носки (теперь их можно было не разбирать по парам) и ботинки. И кому какое дело, что ботинки обычно укладывают на дно, чтобы не запачкать остальную одежду? Пусть запачкают, мстительно подумала Мэгги. Посмотрим, будет ли Кло ее стирать.

Поверх кучи белья она швырнула его темно-синий костюм – тот самый, который нравился ей больше всего.

Интересно, надевал ли он его, когда ездил на свидания? – спросила себя Мэгги и поднесла ткань к носу. Как и следовало ожидать, она сразу уловила запах чужих духов.

Наполнив один чемодан, Мэгги кое-как захлопнула крышку – для этого ей пришлось навалиться на нее всей тяжестью – и принялась за второй. В него отправилось все содержимое туалетного шкафчика из ванной: крем для бритья, несколько станков, лосьон и антиперспирант. Последний, впрочем, Мэгги после недолгих раздумий, вынула – пусть вспотеет как следует, решила она, спускаясь вниз, чтобы достать из шкафа под лестницей его драгоценный спортивный инвентарь. В чемодан, правда, поместилось далеко не все, но Мэгги постаралась подсунуть под внутренние ремни как можно больше его барахла, а в немногие оставшиеся свободными щели и углы запихнула любимые компакт-диски Джеми.

Наверное, мне следовало как следует подумать, прежде чем выходить замуж за человека, которому нравится «Дженезис», подумала она машинально.

– Мама, мамочка, что это ты делаешь? – спросил Натан, который, испугавшись поднятого ею шума, вскарабкался наверх и увидел склонившуюся над открытым чемоданом Мэгги. – Мы куда-нибудь поедем на выходные?

Мэгги подошла к нему и присела на корточки, так что ее лицо оказалось на одном уровне с серьезной мордашкой сына. Взяв его за обе руки, она долго смотрела ему в глаза, а потом сказала:

– Нет, мой дорогой, мы никуда не поедем. Это папе придется уехать… на какое-то время.

– Опять? – Натан очень скучал по отцу, пока тот был в Нью-Йорке. Каково ему придется, когда он узнает, что папа уехал надолго, может быть, даже навсегда?

– Да, мой милый, опять. Но не беспокойся, в этот раз ты сможешь с ним видеться.

Мальчик нахмурился.

– Как я смогу с ним видеться, если его не будет? Куда он уезжает?!

– Я… я еще не знаю, – ответила Мэгги, яростно глотая слезы. Об этом она и в самом деле не подумала. – Понимаешь, Натан, маме нужно заняться кое-какими важными делами, и будет куда лучше, если папа на это время куда-нибудь уедет… Ну, просто чтобы мне не мешать.

– А я? Я буду тебе мешать? – жалобно спросил он, и его голос тоже задрожал.

– Что ты! Конечно, нет! – воскликнула Мэгги, крепко прижав сына к себе. – Ты мне ни капельки не помешаешь!

Она слегка отодвинулась и, поправив упавшую Натану на лоб челку, снова всмотрелась в его озабоченное и печальное лицо.

– Постарайся понять одну вещь, малыш. Очень-очень постарайся, ладно?.. Что бы ни говорили друг о друге мама и папа, ты ни в чем не виноват. И они оба очень тебя любят.