Чужое Солнце Горюнов Юрий

Sarah Rayner

The Other Half

© Гришечкин В., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

1

В этот час в тренажерном зале их было всего четверо – Кло и трое мужчин. Один, похоже, тренировался уже давно и успел основательно разогреться: пот катил с него градом, а каждое движение сопровождалось громким выдохом – как будто сопел тюлень или морж (подобные звуки она слышала в Лондонском зоопарке). Двое других двигались более лениво, не особенно напрягаясь, и выглядели намного свежее.

Стараясь не обращать на них внимания, Кло задвигалась в собственном темпе. Чувствовала она себя, однако, немного неловко.

Все-таки, думала она, в гребных тренажерах есть что-то сексуальное. Должно быть, все дело в ритмичных движениях вперед и назад, да еще в том, что в залах тренажеры часто устанавливают так, что занимающиеся сидят лицом к лицу, друг против друга.

Казалось, мужчины думают о том же самом. Все трое несомненно поглядывали в ее сторону, стараясь, впрочем, делать это как можно незаметнее. На мгновение Кло даже показалось, что она занимается сексом со всеми троими одновременно.

Первый спортсмен – Морж, как она называла его про себя, – выглядел наиболее тренированным. Мускулистый и широкоплечий, как профессиональный регбист, он явно привык быть самым быстрым, самым сильным и выносливым. Одним словом – самым лучшим. Победителем. Именно ради этого он выкладывался на тренировках так, словно речь шла как минимум о его собственной жизни. Кло, однако, решила, что мужчина, который думает только о себе, будет, скорее всего, отвратительным сексуальным партнером.

Парень справа от Моржа выглядел гораздо приятнее. Случайно встретившись с Кло взглядом, он улыбнулся и слегка закатил глаза, словно хотел сказать: «И зачем только мы так себя мучаем?» Наиболее аппетитно выглядел, однако, третий мужчина – высокий, поджарый, как бегун на длинные дистанции, с мечтательным «поэтическим» лицом. Он, однако, удостоил ее лишь беглого взгляда – по всей видимости, Кло его нисколько не заинтересовала.

Ничего удивительного. Кло давно поняла: как бы она ни изнуряла себя тренировками, ее фигура никогда не станет привлекательной для всех мужчин без исключения (о чем она, разумеется, частенько мечтала). Природа наградила Кло довольно объемными формами, которые казались неотразимыми не слишком большому числу мужчин. Многие считали ее чересчур «фигуристой». Действительно, у нее была грудь, а не два прыщика, была попа, которую могли вместить не всякие джинсы, был животик, который один из ее поклонников назвал «скульптурным». Все вместе выглядело достаточно гармонично (и это было не ее личное предвзятое суждение, а вполне объективное мнение людей, которым Кло была склонна доверять), однако, к ее огромному сожалению, тип, к которому она принадлежала, вышел из моды, когда обложки глянцевых журналов оккупировали похожие на сушеных селедок супермодели и накачанные ботоксом американские кинозвезды, так что теперь оценить внешность Кло по достоинству могли лишь немногие.

Не желая окончательно превратиться в «натурщицу Рубенса», Кло продолжала посещать тренажерный зал, однако, в отличие от тех женщин, которые после интенсивных физических упражнений буквально светились, обретая некое неуловимое нечто, добавлявшее им привлекательности, сама она после тренировки выглядела просто потной и растрепанной. Иногда ей даже казалось, что точно так же она выглядит и во время секса, однако эта мысль была слишком неприятной, поэтому Кло старательно гнала ее от себя.

Да, размышляла Кло, покидая тренажерный зал, определенно она вступила в тот период жизни, когда мужчины больше не свистят ей вслед и не провожают голодными взглядами. Во всяком случае, делают они это уже не так часто, как раньше. Правда, в беседах с подругами Кло не раз заявляла, что считает свист проявлением невоспитанности и вульгарности, однако в глубине души ей было немного обидно, что она уже не вызывает подобной реакции у представителей противоположного пола.

Короткая прогулка вверх по Бэттерси-райз привела Кло к порогу дома, где она жила. По собственному опыту она знала, что, если тренажерный зал будет слишком далеко, у нее непременно найдется предлог туда не пойти.

– Ау! – позвала она, делая шаг в прихожую. Входная дверь захлопнулась за ней с такой силой, что, казалось, даже стены слегка задрожали. – Ты дома?

– Привет! – раздался в ответ знакомый голос. – Хочешь глоточек вина?

Кло принюхалась и сразу уловила доносящиеся из кухни аппетитные запахи. Бросив спортивную сумку на стул, выставленный в прихожую, потому что у него вихлялась одна ножка (другого места для него все равно не было), она двинулась на запах.

– Конечно, я хочу вина, – громко сказала Кло, входя в кухню и похищая со стоявшего на столе блюда длинную макаронину – красновато-коричневую от какого-то экзотического соуса.

– Прекрати сейчас же! Небось даже руки не помыла?!! – притворно сердитым тоном одернул ее приятель.

– Ах, Роб, что бы я без тебя делала?!. – Склонив голову ему на плечо, Кло дружеским жестом взъерошила его светлые волосы.

– Умерла бы с голода, вот что! – ответил Роб, протягивая ей бокал красного.

Каждый раз когда Кло Эплтон думала о том, как неотвратимо и быстро приближается к ней тридцатилетие, она начинала чувствовать настоятельную необходимость что-то сделать со своей жизнью. Как-то ее изменить. Сделать решительный шаг. Вот только какой? Этого она не знала. Пока что ее нетерпеливый и требовательный характер приносил ей одни разочарования.

Началось это с раннего детства, точнее лет с трех, когда у Кло, единственной дочери состоятельных родителей-интеллектуалов, живших в комфортабельном западном Лондоне, появился младший брат. Этот круглолицый, похожий на херувима пухлый младенец с толстенькими ручками и ножками сразу же превратился в предмет обожания всех окружающих, включая и ее родителей, которые души в нем не чаяли. Делить родительскую любовь Кло не хотелось даже с собственным братом, однако и она не смогла не поддаться обаянию, которое, казалось, излучал крохотный человечек. На фотографиях тех времен было хорошо заметно, как Кло разрывается между ревностью к брату и сестринской любовью: вот она с видом собственницы обнимает за шею отца, а вот, склонившись над колыбелью, с нежностью гладит румяные щечки-яблочки маленького Сэма.

Впрочем, отношения между ними с самого начала были неплохими, а с годами они с братом стали еще ближе, объединенные страданиями, которые причинил им долгий и мучительный развод родителей. Теперь, впрочем, Сэм жил в Калифорнии с очаровательной австралийкой, которая – а Кло не могла этого не признать – подходила ему практически идеально. Из-за этого она порой снова начинала чувствовать себя как в детстве: с одной стороны, Кло завидовала их отношениям, с другой – любила проводить время с обоими. И конечно, она очень скучала по брату, поэтому сразу после ужина (спагетти в пикантном соусе и еще пара бокалов красного) отправилась к себе в комнату и, сбросив со стола накопившиеся бумаги, включила ноутбук и вошла в почтовую программу.

Кому: Сэму Эплтону

Тема: спагетти

________________________

Привет, как дела? Что новенького? Уехала уже наша кошмарная кузина? Ездили ли вы на «Уикенд для парочек», на который так хотела попасть Мишель? (Мне даже приснилось, как вы оба сидите голышом в какой-то пустыне и изо всех сил лупите в барабаны, братаясь таким образом с душами коренных американцев – поправь меня, если на самом деле все было не так.) Или все-таки твой врожденный британский цинизм одержал верх, и ты в последний момент сумел убедить ее никуда не ездить?

У меня все то же. Я по-прежнему живу в той же квартире, которую мы сняли пополам с Робом, и по-прежнему работаю в «Красотке». Работа идет хорошо, но иногда мне кажется, что чего-то все равно не хватает. С Робом мы отлично ладим, хотя порой я все же спрашиваю себя, как долго мы сможем делить одну квартиру. В общем, сейчас моя голова напоминает тарелку спагетти, и вовсе не потому, что Роб только что накормил меня ими (он отлично готовит!), а потому, что слишком многое мне предстоит распутать, многое решить.

Так, во всяком случае, мне кажется, но я уверена, что это «философское» настроение скоро пройдет. Да у меня и времени нет особенно ковыряться в себе: я наконец-то решилась. Завтра я намерена представить нашим «большим боссам» свой проект, о котором я тебе все уши прожужжала. Если все получится, у меня будет еще меньше свободного времени – и еще больше дел, которыми придется заниматься. Надеюсь, они принесут мне одно лишь удовольствие и минимум огорчений.

На этой высокой ноте я и заканчиваю – мне пора в постельку, так что кончай ковырять в носу и отвечай мне как можно скорее, пока я не легла. Крепко обнимаю.

Твоя Кло

К тому моменту, когда Кло закончила набирать текст, Роб уже помыл посуду и чистил зубы в ванной.

– Собираешься баиньки? – спросил он с полным ртом пены.

– Угу. – Кло попыталась выдавить из тюбика остатки пасты. Роб забулькал, прополаскивая горло, потом сплюнул в раковину. Несмотря на то, что Кло иногда ворчала на Роба, ей всегда нравились эти почти семейные сцены, когда они вместе пользовались ванной комнатой. Да и то сказать – пожалуй, только в присутствии Роба, с которым они уже несколько лет жили под одной крышей, она могла позволить себе расслабиться по-настоящему.

Как ни крути, с соседом мне крупно повезло, думала Кло. Мы редко спорим, безоговорочно поддерживаем друг друга в трудные моменты, да и все наши друзья отлично общаются. Вот ей-богу, многие супружеские пары живут гораздо хуже!

Наконец вечерний туалет был закончен. Пора было на боковую.

– Спокойной ночи, – пожелал ей Роб и удалился к себе в комнату, плотно закрыв за собой дверь.

– Спокойной ночи, – отозвалась Кло, уходя к себе. Там она стащила с себя одежду и, швырнув ее в угол, где скопилась уже порядочная куча белья, завалилась на кровать и выключила свет. Сегодня она очень устала, и сон пришел быстро.

Будильник прозвенел в 7.45. Встав с постели, Кло поспешила убедиться, что после вчерашнего посещения тренажерного зала она чувствует себя более или менее в порядке. Мускулы ныли, но не сильно.

– Могло быть и хуже, – пробормотала Кло и тут же подумала, что разговоры вслух – первый признак безумия или одинокой старости. До старости ей, впрочем, было далеко, поэтому она заставила себя взбодриться и даже прослушала утреннюю передачу Би-би-си «Мысли на каждый день». Получив, таким образом, точно отмеренный заряд духовности на весь день, она застелила постель и вышла в кухню. Там она поставила на огонь чайник, торопливо ополоснула под краном грязную кофейную чашку и покормила кота по кличке Потат. Так прозвал его Роб за то, что кот вел сугубо картофельный образ жизни, покидая свой любимый диван в гостиной только для того, чтобы поесть и сделать противоположное.

«Вискаса» осталось всего ничего, подумала Кло. Нужно будет купить новый пакет. И зубную пасту тоже… Господи, только бы не забыть! Ну почему, почему у меня никогда не хватает времени, чтобы как все нормальные люди сходить в супермаркет и купить все необходимое? Почему я обречена вечно переплачивать за любую мелочь в киоске на углу?

Роб все еще спал. Обычно он вставал на час позже, и Кло знала: как бы она ни шумела, разбудить его раньше положенного времени ей вряд ли удастся. Иногда она даже завидовала его крепкому сну.

Ну а что ей сегодня надеть? В половине одиннадцатого у нее была назначена встреча с одним из руководителей издательского дома. Может, деловой костюм от «Уистлз»?.. Ах ты черт!.. Кло совершенно забыла, что вчера вечером капнула на юбку соусом от спагетти, поэтому деловой костюм отпал сразу. Стремительные раскопки в платяном шкафу ни к чему не привели – ни одного подходящего к случаю чистого платья или костюма она так и не обнаружила.

Нужно немедленно что-то придумать, иначе я непременно опоздаю на встречу! Или вовсе на нее не попаду, думала Кло, борясь с подступающей паникой. Мне давно следовало купить несколько юбок, брюк и жакетов достаточно строгого покроя и не слишком кричащей расцветки. Их можно было бы комбинировать друг с другом, чтобы, с одной стороны, не выглядеть так, будто я каждый день хожу в одном и том же, а с другой – чтобы произвести наиболее выгодное впечатление на начальство.

Увы, так она думала не в первый раз, однако ее благие намерения так и остались намерениями.

Похоже, если так и дальше пойдет, мне никогда не стать главным редактором собственного журнала, вздохнула Кло.

За несколько лет она прочла и отредактировала огромное количество статей, посвященных преимуществам «капсульного гардероба»[1], однако до сих пор предпочитала покупать ту одежду, которая ей нравилась, а не подбирать костюмы по степени полезности или функциональности. В результате сейчас у нее остался единственный приличный вариант – платье, которое Роб привез ей из Нью-Йорка. «Забияка» – было написано на этикетке (Кло так и не поняла, было ли это название бренда или модели). Роб утверждал, что броский цветочный орнамент привлекает внимание, а глубокий вырез выглядит на редкость сексапильно. В целом Кло была с ним согласна: в этом платье она действительно выглядела достаточно привлекательно, однако для встречи с высоким начальством, на которое ей, кровь из носа, необходимо было произвести благоприятное впечатление, оно вряд ли подходило. Тем не менее, сейчас это оказался единственный предмет одежды, который, пусть и с натяжкой, можно было назвать в меру пристойным – особенно если заколоть чрезмерно глубокий вырез какой-нибудь брошкой.

Да какого черта я тут рассуждаю, мысленно возмутилась Кло. Это платье мне идет, к тому же оно в моем стиле, а в строгих деловых костюмах пусть ходят всякие «синие чулки».

– Отличный прикид, – сказала ее помощница Пэтси, когда Кло добралась до работы.

– Спасибо, – ответила Кло, чувствуя себя польщенной. Пэтси – изящно сложенная миниатюрная брюнетка – слыла большой специалисткой в области модной одежды и к тому же была наделена отменным вкусом и умением подмечать малейшие детали. В редакции она служила чем-то вроде барометра стиля, который никогда не ошибался и не врал. То, что сказала Пэтси, считалось истиной в последней инстанции. Учитывая, что конкуренция в мире женских журналов была довольно высокой, подобное положение давало Пэтси ряд привилегий – неформальных, но весьма существенных.

– Ради кого это ты так расфуфырилась? Неужто ради Джеймса Слейтера?.. – добавила она с ухмылкой.

– Кого-кого? – переспросила Кло.

– Так зовут нашего нового босса. Ты ведь с ним встречаешься сегодня, не так ли?

– Ах да, конечно… – пробормотала Кло, делая вид, будто предстоящая встреча не имеет для нее большого значения. – Нет, я все помню, только имя выскочило из головы.

– Постарайся провести его мимо моего стола, когда он приедет, – сказала Пэтси. – Говорят, он настоящий красавчик.

– Ты не шутишь? – По-настоящему красивые мужчины в редакции женского журнала появлялись редко.

– Джеймс действительно на редкость хорош собой, но он женат, – вставила главный редактор «Красотки» Джин. – И женат на моей лучшей подруге… Кло, ты закончила правку статьи, которую я дала тебе вчера? Ее пора отправлять в производство.

– Конечно, конечно… – пробормотала Кло, роясь в своей сумочке в поисках бумажного экземпляра статьи, который она брала домой. Проклятье, где же она?!. Стараясь ускорить процесс, Кло высыпала содержимое сумочки на свой стол. Вот кошелек, вот косметичка (перехваченная резинкой, потому что застежка-молния давно сломалась), вот пакетик жевательной резинки, упаковка гигиенических салфеток, несколько квитанций, которые она собиралась отдать в бухгалтерию, чтобы потребовать возмещения расходов, а также два расплющенных, потерявших форму и довольно пыльных «Тампакса». Никакой статьи в сумочке не было. Похоже, накануне она так увлеклась подготовкой презентации собственного проекта, что забыла статью рядом с компьютером. О господи! Сначала она не знала, что надеть, а теперь еще и это! Похоже, день не задался с самого начала.

– Ты должна передать статью в производственный отдел до того, как начнется твоя встреча с издателем, – строго сказала Джин и вышла, громко стуча каблуками элегантных лодочек.

Кло беспомощно посмотрела на Пэтси.

– Ты не сделала правку?

– В том-то и проблема, что сделала. Я до полуночи не спала – хотела закончить к сроку – и в результате оставила статью дома. Черт, черт, черт и еще раз черт!!! Придется все делать заново. Джин будет в ярости… – Внезапно Кло осенило. – Роб! Если я позвоню сейчас, то наверняка застану его дома. Он сможет прочесть мне все исправления по телефону.

Усевшись за свой стол, Кло схватилась за аппарат и стала набирать номер. На шестом гудке со щелчком включился автоответчик.

– Ну, Роб, ответь же! Я знаю, ты еще дома. Ответь, пожалуйста!..

Но ответа не было, и Кло, вызвав злополучную статью на экран офисного компьютера, принялась вводить сделанную накануне правку по памяти. Минут через пять Роб наконец перезвонил.

– Извини, я был в душе. Что у тебя опять стряслось?

Если судить по времени, которое потребовалось Робу, чтобы сначала понять, что от него требуется, а затем прочесть требуемые фрагменты (он проделывал это с медлительностью человека, который не просто с трудом разбирает чужой почерк, но и никак не возьмет в толк, что именно он делает и зачем), статью было проще отредактировать заново. Впрочем, он искренне хотел помочь, и Кло не могла на него сердиться. Как бы там ни было, она успела отнести готовую статью в производственный отдел за полчаса до назначенного времени, после чего схватила со стола косметичку и ринулась в коридор, направляясь в приемную, где находился и женский туалет.

Бац! Она почти не смотрела по сторонам и буквально налетела на высокого молодого мужчину, который слегка придержал ее за плечи.

– Осторожнее, мисс, не упадите. Куда это вы так торопитесь?

– Прошу прощения, но мне срочно нужно пописать, – выпалила Кло.

О нет, подумала она минуту спустя, надежно запершись в кабинке. Я только что сказала совершенно незнакомому мужчине, что мне нужно в туалет! Один бог знает, что он обо мне подумал! Ах, Кло, Кло, когда же ты, наконец, научишься думать, прежде чем говорить?

Она слишком разволновалась, поэтому из ее попыток помочиться абсолютно ничего не вышло, и Кло вышла из кабинки, чтобы наскоро поправить перед зеркалом макияж, спрыснуть вырез платья туалетной водой и сполоснуть руки, которые пришлось сушить под чуть теплым воздухом, дувшим из раструба допотопного электрополотенца. Похоже, какую бы прибыль ни приносила издательскому дому «Британские журналы» его продукция, на удобства для сотрудников не расходовалось ни пенни.

– Эй, Кло! – окликнула ее секретарша в приемной, когда Кло вышла из туалета. – Это к тебе. Познакомься с мистером Джеймсом Слейтером.

Трижды дерьмо, подумала Кло.

– Здравствуйте, – сказал издатель, протягивая ей ладонь.

– Рада познакомиться, Джеймс. Прошу прощения, но, боюсь, я не успела как следует высушить руки.

– Приятно знать, что вы всегда моете руки после того, как пописаете, – ухмыльнулся он.

2

«Проснувшись утром, первым делом необходимо измерить себе температуру. До того постарайтесь не есть, не пить и не курить, не вставать с постели и не разговаривать. Градусник необходимо удерживать не менее пяти минут».

Проще сказать, чем сделать, особенно если у тебя есть муж и маленький ребенок, подумала Мэгги и, зевнув, потянулась к ночному столику. Будильник на столике показывал 5.50 утра. Мэгги нажала на кнопку сигнала, чтобы не разбудить Джеми, потом сунула в рот термометр и стала медленно считать до трехсот, лениво размышляя о том, что будет, если она раздавит градусник зубами. Полный рот битого стекла и, возможно, ртутное отравление… И это после того, как она потратила столько сил, старательно соблюдая диету, направленную на вывод токсинов из организма. Ну вот, пять минут прошло. Пора…

К этому времени она выучила инструкцию наизусть.

«Зафиксируйте вашу температуру, поставив на графике соответствующую показаниям термометра точку. Соедините ее с предыдущими точками плавной линией».

Так, готово… Линия на графике пошла вниз. Ее утренняя температура опустилась, значит, яйцеклетки почти созрели. В эти дни вероятность зачатия будет максимальной. Похоже, Джеми повезло…

И Мэгги включила радио. В этот ранний час передавали всякую ерунду вроде «Календаря фермера». Не самая соблазнительная программа, но перенастраивать приемник на другую волну Мэгги было лень.

– Дорогой… – Она крепче прижалась к мужу.

– Что?.. – сонно пробормотал он.

– …Как сообщает из Бонна наш корреспондент Хамфри Хендерсон, местные фермеры начали испытания нового раствора для купания овец, который сделает возможным их выпас на естественных пастбищах, – скрипуче сообщило радио.

Мэгги легко коснулась губами плеча Джеми.

– Просыпайся…

– Господи! – Джеми резко сел на кровати. – Который час?

– Еще только шесть! Расслабься, у нас еще полно времени.

– Нет, мне пора. – Отбросив одеяло, Джеми вскочил. – У меня сегодня назначено сразу несколько важных деловых встреч, а я к ним совершенно не готов!

– Вот как? – разочарованно протянула Мэгги. Ей оставалось надеяться, что дело может подождать до вечера, хотя в последнее время Джеми был куда активнее в сексуальном плане именно по утрам. В прошлом месяце они упустили свой шанс, потому что Натан подхватил в школе какой-то вирус и не спал три ночи подряд. Да и в позапрошлом месяце тоже… Казалось, им постоянно что-то мешает.

Вздохнув, Мэгги тоже встала с постели и отправилась в ванную, где Джеми наполнял водой раковину, собираясь бриться. Встав под душ, она включила воду.

– А с кем ты встречаешься? – спросила Мэгги, повысив голос, чтобы он услышал ее за шумом водяных струй.

– В девять у меня встреча с Питером Бландфордом – это насчет фитнес-приложения к «Мужчине». В десять тридцать я встречаюсь с редакторшей из «Красотки» – у нее появилась какая-то новая идея, о которой она хотела рассказать. В полдень я обедаю со Сьюзен Дэвис и Майклом Пиклсом – нам надо обсудить издательскую стратегию на будущий год: планируемый тираж, предполагаемую прибыль и тому подобное. А в три я должен встретиться с представителями типографий – директорат считает, что нам необходимо сократить сроки печати наших изданий, чтобы повысить их конкурентоспособность.

– Ах ты бедняжка! Тебе не позавидуешь.

– Черт! – выругался Джеми. Его лицо было покрыто густой мыльной пеной. – Ты не видела мою бритву?

– Видела. – Мэгги с виноватым видом протянула ему станок.

– Я думал, у тебя есть своя. Когда ты прекратишь хватать мою бритву, Мэг? Ты прекрасно знаешь, как меня это раздражает!

Волосы у Джеми были очень темными, почти черными, из-за чего ему приходилось каждое утро бриться как можно тщательнее, ибо в противном случае он уже через несколько часов начинал выглядеть заросшим. В глубине души Мэгги была уверена, что щетина ему идет, однако сам Джеми считал, что высокопоставленный сотрудник издательства не должен выглядеть как канадский лесоруб после недели в глухой тайге.

– Натан разобрал мою бритву и сломал защелку, а новую я пока не купила. Просто не успела.

– Ты позволяешь нашему сыну играть с бритвами?

– Да. Нужно же мне как-то его отвлечь, чтобы он не увидел, как я сыплю мышьяк в его овсянку! – Мэгги фыркнула. – Если ты не забыл, Джеми, нашему сыну уже шесть лет, и я не могу контролировать его каждую минуту.

– Не забыл, – согласился Джеми. Буквально на прошлой неделе их сын Натан снова подтвердил свою недавно проявившуюся, но весьма тревожившую обоих родителей склонность попадать в разного рода неприятности, сверзившись с ведущей на второй этаж лестницы. Произошло это как раз тогда, когда он оставался на отцовском попечении. На протяжении еще нескольких дней Мэгги беспокоилась, что мальчик мог то-то себе сломать (в конце концов, бывают же скрытые переломы!), и Джеми чувствовал себя очень виноватым.

Без четверти семь Мэгги поднялась наверх, чтобы разбудить Натана. Мальчик крепко спал, разметав по подушке светлые, как у матери, кудряшки. Рядом с кроватью все еще лежала раскрытая книга сказок, которую накануне Джеми читал ему на ночь.

Взяв сына за плечо, Мэгги слегка его потрясла.

– Пора вставать, малыш.

– Поймай меня за крылышки! – не открывая глаз, отозвался Натан, и Мэгги невольно задумалась, в какой волшебный мир ей приходится вторгаться каждое утро, чтобы вернуть сына с небес на грешную и грубую землю? Кем он был там, в этом мире? Может быть, принцем? Или ангелом? Или мотыльком, беспечно порхающим над залитыми солнцем лужайками, поросшими невиданными цветами?

– Натан! – Мэгги улыбнулась своим мыслям. – Пора вставать!

– Поймай меня за крылышки, – повторил мальчик и, не открывая глаз, протянул к ней руки.

– Поймала! – Она схватила его за руки, притянула к себе, обняла. – Просыпайся скорее, пора в школу.

– Нет, – возразил Натан, открывая глаза. – Не хочу в школу!

– Надо, – мягко ответила Мэгги и поспешила сменить тему: – Что тебе снилось, дружок?

– Не знаю. Не помню. – Натан был явно озадачен вопросом.

Затем последовала традиционная пятнадцатиминутная битва, в итоге которой Мэгги все же удалось привести сына в порядок и приготовить к новому дню. Без ее зоркого глаза чистка зубов рисковала превратиться в десятисекундную процедуру, а умывание – в пустую формальность, после которой шея и уши остались бы грязными. Причесывался Натан так, что затылок оставался совершенно нетронутым, поэтому строгий надзор был совершенно необходим. Школьная форма существенно упрощала дело, однако оставался вопрос чистых рубашек и носков; кроме того, Мэгги частенько приходилось разыскивать затерявшуюйся кроссовку, которая совершенно мистическим образом исчезала из мешка со спортивной обувью.

Таким образом, несмотря на отработанную процедуру, подготовка к школе занимала достаточно много времени, из-за чего Мэгги не могла уделять собственной внешности столько внимания, сколько требовалось ей еще сравнительно недавно. Впрочем, своим лицом и фигурой она всегда была довольна, к тому же Мэгги продолжала внимательно следить за тем, что и сколько она ест, поэтому никаких серьезных проблем с внешним видом у нее не возникало. Среди подруг она была известна своей приверженностью принципам здорового питания и умением одеваться с неизменным вкусом. Эти качества продолжали ее выручать, однако в последнее время Мэгги все чаще ловила себя на том, что бесцветность и монотонность повседневной жизни начинают оказывать на нее свое влияние. Все чаще и чаще она пренебрегала макияжем. В случае крайней необходимости она ограничивалась тем, что пробегала по губам контуром и слегка подводила ресницы. Одежду же Мэгги предпочитала удобную и сугубо функциональную – такую, на которую не жалко что-то пролить или просыпать. Правда, теперь она работала в основном на дому, поэтому приличная одежда и макияж были ей не особенно нужны, и все же раньше Мэгги ничего подобного себе не позволяла.

Пока она возилась с сыном, Джеми ушел на работу. Центральный офис издательского дома «Британские журналы» располагался в западном Лондоне, и ему приходилось ехать до Гилфорда, где он пересаживался на поезд. В половине девятого за Натаном зашла одна из школьных мамаш, с которой Мэгги по очереди водила детей в деревенскую школу.

– До свидания, дорогой, веди себя хорошо, – сказала она, целуя сына и вручая ему пакет с завтраком.

– До свидания, мамочка. Присмотри за Пятницей, хорошо?

– Хорошо, – пообещала Мэгги, хотя прекрасно знала, что даже не подойдет к клетке. Пятницей звали песчанку, которую подарила Натану ее подруга Джин. Своих детей у нее не было, поэтому она частенько баловала мальчика. На взгляд Мэгги, Пятница был слишком похож на крысу, но сыну он очень нравился, и ей не хватало духа признаться, что она его побаивается.

Вернувшись в дом, Мэгги на минутку прислонилась плечом к косяку кухонной двери, закрыла глаза и прислушалась. Она сразу разобрала мерное гудение холодильника и ритмичное «шух-чух» стиральной машины. Если не считать этих звуков, в доме царила полная тишина. Именно в такие моменты Мэгги было проще всего убедить себя в том, что они не зря переехали сюда из Лондона. Здесь, в суррейской глуши, было намного спокойнее, чем в огромном городе, и хотя после переезда круг ее общения значительно сузился, сделавшись более скучным, Мэгги нравилось чувствовать себя ближе к природе, нравилось замечать смену времен года и просыпаться под пение птиц за окном. Да и Шир – деревня, в которой они теперь жили, – была на редкость живописным местечком.

Ну ладно, подумала она. Пора за работу.

Сегодня Мэгги собиралась проверить несколько рецептов, которые должны были появиться в одной из статей, предназначавшихся для мужского журнала. Речь в статье шла о некоторых блюдах, которые теоретически могли помочь мужчине быстрее поладить с предполагаемой партнершей. На взгляд Мэгги, подобная идея вряд ли заслуживала доверия. Сама она была совершенно уверена: чтобы затащить в постель ее, понадобилось бы нечто большее, чем хорошо приготовленное второе блюдо или отличный десерт. Тем не менее статья казалась ей гораздо более остроумной, чем большинство материалов, на которых обычно останавливали свое внимание издательские редакторы. То, что на самом деле речь в статье шла не о принципиально новых блюдах, а о том, как по-новому подать хорошо всем известные суфле, салат с козьим сыром и тальятелли, не имело особого значения – Мэгги считала, что в каких-то отдельных случаях трюк может сработать. Правда, доведись ей самой писать эту статью, она подошла бы к вопросу совершенно иначе. Впрочем, такую статью она, скорее всего, не стала бы писать вовсе. Мэгги давно мечтала о материалах, которые были бы более дерзкими и парадоксальными, основанными на ее собственном опыте здорового питания и глубоком интересе, который она питала к не содержащим ГМО продуктам и «органическому земледелию»[2]. Увы, в последнее время ей приходилось заниматься главным образом литературной поденщиной. Правда, писать рутинные статьи по заказам редакций было намного проще, да и платили за это неплохо, однако внутренняя неудовлетворенность, которую испытывала Мэгги, становилась от этого только сильнее. И все же она продолжала надеяться, что когда-нибудь ее оригинальные и смелые материалы кому-нибудь да пригодятся.

Открыв холодильник, она достала яйца, сыр и сливочное масло. Проклятье, надо было заказать больше молока, подумала Мэгги с досадой. И как только она могла совершить столь элементарную ошибку? Теперь придется срочно бежать в магазин…

Хватая сумку, Мэгги вздохнула. День обещал быть не слишком удачным; начало, во всяком случае, не сулило ничего хорошего.

Спустя полтора часа первое блюдо было, наконец, готово.

Суфле из артишоков с тремя сортами сыра

Ничто так не подогревает женский сексуальный аппетит, как хорошо взбитое суфле. Но если вы хотите произвести на свою избранницу по-настоящему сильное впечатление, вам придется усвоить одно важное правило: больше не значит лучше. Кроме того, необходимо иметь в виду, что блюдо, приготовленное в узкой и высокой форме, выглядит гораздо соблазнительнее суфле, испеченного в традиционном сотейнике. Дайте блюду немного остыть, а затем удалите форму – и вы сами будете удивлены необычным видом давно известного блюда… А если обвязать его красивой ленточкой, эффект может превзойти самые смелые ожидания…

При мысли о том, что кто-то попытается соблазнить ее с помощью суфле, Мэгги невольно рассмеялась. А потом расхохоталась еще громче, представив себе случайного партнера, который пытается завязать себе бантик на члене.

Ладно, отсмеявшись, подумала Мэгги, если суфле получится, она испытает его на себе.

Чтобы сосредоточиться на предстоящей задаче, она решила выпить кофе. Настоящий кофе Мэгги полюбила довольно рано: даже в студенческие годы, когда все ее подруги глотали растворимую дрянь, разбавляя ее – о ужас! – порошковым молоком, она держала в своей комнате настоящий дорогой перколятор и запас кофейных зерен. Для разваливающейся общаги Манчестерского викторианского университета это было довольно экстравагантно, но в аккуратной, оборудованной по последнему слову техники кухне ее нового дома перфекционизм Мэгги расцвел пышным цветом. Теперь вместо древнего перколятора она использовала один из тех специальных кофейников для приготовления эспрессо, которые можно было ставить прямо на огонь. Правда, Мэгги не могла не признать, что на вкус изготовленный ею напиток мало чем отличался от того, который производили автоматические кофемашины, однако кофе с плиты все равно нравился ей больше. Должно быть, дело было в том, что примитивный ритуал разжигания газа с последующим ожиданием, пока кофе вскипит, больше соответствовал ее стремлению ко всему натуральному, естественному и подлинному.

Следы этого стремления можно было обнаружить не только на кухне, но и в других частях дома. К примеру, Мэгги собственноручно отодрала карнизы от старой краски, не пожелав нанять рабочих, чтобы они не повредили затейливую лепнину. Не пожелала она и развешивать по стенам картины и гравюры, зная, что подобным образом поступают их соседи – скучающие жены преуспевающих биржевых маклеров, которые могли позволить себе сорить деньгами, скупая в антикварных магазинах «шедевры» прошлого века. Мэгги вообще терпеть не могла быть похожей на других. Когда они с Джеми жили в Лондоне, она обставила квартиру так, что друзья только диву давались, до небес превознося ее индивидуализм и оригинальный, утонченный вкус. Их лондонское жилище даже пару раз фотографировали для профессиональных журналов, специализирующихся на интерьере и дизайне, и это была целиком ее заслуга.

После переезда в Шир Мэгги решила, что их новый дом должен быть устроен в полном соответствии с патриархально-пасторальным окружением. Именно поэтому она выкрасила стены простыми пигментными красками, выбирая самые спокойные тона, а на окна повесила тонкие тюлевые занавески, отчего и без того просторные комнаты стали казаться наполненными воздухом и светом. На Рождество Мэгги украсила елку всего дюжиной шаров и множеством настоящих восковых свечей, и хотя тем же соседям подобное могло показаться претенциозным, ее это не смущало. Она была не готова идти на компромиссы только ради того, чтобы доставить удовольствие окружающим или выглядеть в их глазах «своей в доску», поскольку это означало бы отказать в удовольствии себе. Правда, из-за этого свойства характера Мэгги иногда чувствовала себя в Шире несколько одинокой, отрезанной от людей со схожими вкусами и взглядами, но ей казалось, что она знает средство, которое поможет ей адаптироваться к жизни в новых условиях.

Когда у нас будет второй ребенок, думала она, мне станет не до рефлексии. Мэгги очень хотелось второго ребенка – хотелось кого-то тискать и ласкать, поскольку Натан, став старше, начал проявлять склонность к большей самостоятельности и все чаще заявлял ей, что «терпеть не может нежностей». И хотя он, конечно, продолжал нуждаться в материнской заботе, Мэгги больше не могла выплескивать на него всю нежность, которая переполняла ее сердце.

Впрочем, какова бы ни была причина, в последние несколько месяцев она редко бывала беззаботной и веселой. Несмотря на все ее попытки чем-то себя занять, ее одиночество становилось сильнее, а вместе с ним росло и желание как можно чаще заниматься с мужем любовью. Это желание было таким глубоким, таким всеобъемлющим, что ему не мешала даже такая прозаическая и сугубо прагматичная вещь, как утренние измерения температуры. Увы, в последнее время Джеми не был расположен к сексу – слишком много времени и сил он отдавал работе и карьере. Мэгги знала, как нелегко ему приходится, и старалась ни на чем не настаивать, чтобы не показаться слишком требовательной и назойливой, но ни кофе, ни возбуждающие блюда не могли помочь ей справиться с сексуальным разочарованием. Оставалось только одно средство: шопинг-терапия.

Господи, я уже и забыла, когда в последний раз болталась по магазинам ради собственного удовольствия, сказала себе Мэгги. Это должно помочь, точно!

Но сначала ей нужно было привести себя в порядок. По опыту Мэгги знала, что отправляться на шопинг в несвежей и к тому же в домашней одежде было серьезной ошибкой, да и сама она успела взмокнуть. Что ж, это дело поправимое… Мэгги была натуральной блондинкой со светлой, здоровой кожей и длинными ногами, поэтому на то, чтобы вернуть себе приличный вид, у нее ушло всего несколько минут. Поношенный и вытянутый на коленках спортивный костюм уступил место отрезному платью из ярко-желтого шелка с увеличенного размера пуговицами и лаковым пояском, подчеркивавшим ее тонкую талию. В этом наряде Мэгги сразу почувствовала себя тем, кем она и была на самом деле: молодой и стильной городской жительницей, а не деревенской клушей, и ее настроение стало неуклонно подниматься. Усаживаясь за руль, Мэгги даже включила автомобильный CD-проигрыватель громче, чем обычно, и окрестности Шира огласились старым добрым роком, который она любила еще со студенческих времен.

Меньше чем через сорок минут она была уже в Кингстоне. Загнав машину на многоэтажную парковку при универмаге, она выбралась из салона и, перекинув через плечо ремень сумочки из поддельной крокодиловой кожи, включила автосигнализацию. Первой ее остановкой стал отдел фирменной одежды «Джон Льюис». Поднявшись на эскалаторе на второй этаж, Мэгги свернула за угол – и не сдержала вздоха облегчения, к которому примешивался самый настоящий восторг. Они были здесь – бесчисленные вешалки, витрины и демонстрационные стенды, сплошь увешанные лифчиками, бюстгальтерами (пуш-ап и с «полочками»), грациями, стрингами, басками, французскими трусиками, корсетами и игривыми кружевными панталончиками. Не сводя глаз со всего этого великолепия, Мэгги двинулась вдоль прилавков плавной походкой подкрадывающейся к добыче львицы. Вот это ей подходит. И вот это… И вон то тоже!..

Слава богу, думала она, что у меня самый нормальный, самый ходовой тридцать четвертый Б! Быть может, у меня не слишком большая грудь, от одного вида которой мужчины столбенеют, зато мне легко подобрать вещи по размеру. Тем более – такие вещи! Пожалуй, стоило ехать так далеко, чтобы иметь возможность купить самое лучшее.

Уже через несколько минут Мэгги едва удерживала в руках целую охапку самого изысканного белья из бледно-лилового шелка, черной лайкры, розоватого хлопка и белых кружев. Самой последней, повинуясь совершенно для нее не характерному капризу, она сняла с вешалки красно-черную грацию с подвязками для чулок и прошествовала в примерочную. Молоденькая продавщица, пересчитав вешалки у нее в руках, предложила подавать ей вещи по одной через занавеску.

Примерочная в «Джоне Льюисе» оказалась просторной и хорошо освещенной, и Мэгги было в ней очень удобно. Дело немного портило лишь установленное здесь трехсекционное зеркало, показывавшее все недостатки и изъяны выбранного ею белья, даже если те располагались сзади. Ничего страшного, решила Мэгги, старавшаяся во всем находить светлые стороны. Зато я могу быть уверена, что все, что я сегодня куплю, подходит мне идеально. В любом случае, это зеркало намного лучше узких односекционных убожеств, в которых я выгляжу на три дюйма выше и на пару стоунов[3] худее, чем на самом деле.

На протяжении многих лет многие люди – и мужчины, и женщины – не раз говорили Мэгги, что у нее прекрасная фигура, но сама она всегда считала свое тело недостаточно женственным. Втайне она мечтала о более пышных формах – о широких бедрах, высокой груди и подчеркнутой талии. Кроме того, ей почему-то казалось, что Джеми нравятся именно такие, куда более щедро одаренные женщины, но что заставляло ее так думать она сказать затруднялась. Что ж, утешала себя Мэгги, придется пользоваться тем, что есть, но иногда все-таки вздыхала по недостижимому идеалу.

Примеряя перед зеркалом белье разного цвета и фасоа, Мэгги не могла не отметить, что каждый новый предмет туалета делает ее немного другой, подчеркивает и выделяет те качества, те стороны ее характера, которые обычно оставались в тени. В рубашке из белого английского кружева она казалась свежей, юной и невинной; в белье цвета серого мрамора выглядела как женщина, которую комфорт интересует куда больше, чем секс; в стрингах из черной лайкры и бесшовном лифчике представала в образе соблазнительной «госпожи», столбики кровати которой испещрены зарубками, отмечающими количество побывавших в ней мужчин. Еще пару месяцев назад Мэгги, без всякого сомнения, остановилась бы на последней комбинации – удобной и сексуально-спортивной, но сейчас ей почему-то казалось, что это будет слишком просто.

Мне нужно быть более смелой и дерзкой, подумала она, натягивая на себя черно-красную грацию. Поправив болтающиеся чулочные подвязки, Мэгги несколько раз повернулась вокруг своей оси, внимательно рассматривая себя в зеркале и пытаясь увидеть себя глазами Джеми. Отсутствие чулок несколько портило общее впечатление, но у Мэгги было богатое воображение. В зеркале отражалась крайне соблазнительная незнакомка – стройная, гибкая, с вызывающе торчащими сквозь тонкое черное кружево сосками.

Неужели это и вправду я? – подумалось Мэгги. А ведь мне всегда казалось, что это не мое, что подобное белье носят только женщины, которых я презирала за нескромность. Что ж, придется мне изменить мнение и начать восхищаться их смелостью. Да, обычно я покупаю совершенно другие вещи, к тому же эта черно-красная красотища совершенно не гармонирует с моим обычным стилем, но… но вместе с тем она так и дышит чувственностью. Эта отделка из красной ленты, эти черные косточки и кружева, эта явная непрактичность…

И Мэгги слегка отступила от зеркала, чтобы бросить на себя еще один взгляд. Теперь у нее уже не было никаких сомнений, что в обновке она выглядела более стройной, подтянутой и гибкой… Одним словом, очень эффектная вещь!

Беру, решила Мэгги. И наплевать на цену, наплевать на ставшую притчей во языцех умеренность моих вкусов, наплевать даже на явную непристойность этой штуки… В конце концов, вот уже несколько лет весь ее шопинг ограничивался посещением универмагов самообслуживания и покупкой вещей для Натана, для дома, для Джеми. Имеет она право приобрести что-то лично для себя или нет?! И почему, черт побери, она должна сдерживаться, если сдерживаться ей совершенно не хочется?

Вручая свою дебетовую карту пожилой матроне за кассой, Мэгги неожиданно почувствовала себя на редкость уверенно.

Она знала одно: если сегодня вечером ее покупка не сработает – ничто уже не сработает.

3

Для двух человек просторный конференц-зал издательства был, пожалуй, слишком велик. Ощущение неуюта усиливали пустые стулья с прямыми спинками и длинный стол с прозрачной стеклянной столешницей, которая, казалось, была отлита из тонкого льда. Кроме того, в комнате было на редкость холодно, поэтому Кло первым делом отключила кондиционер и только потом опустилась на стул, положив перед собой несколько журнальных номеров.

– Хотите кофе?

– С удовольствием. Если, конечно, вас не затруднит. – Джеймс открыл замки кейса, достал айпад и поддернул рукава пиджака жестом, означавшим, что кофе – это, конечно, хорошо, но бизнес превыше всего. Кло машинально отметила, что у него красивые руки: ухоженные ногти, гибкие запястья, в меру дорогие часы. Они с Робом частенько обсуждали вопрос о том, что способно сделать мужские руки привлекательнее, и теперь Кло могла считать себя настоящим экспертом в этой области.

Сняв трубку телефона, она по памяти набрала номер Пэтси.

– Не могла бы ты принести нам два кофе? Мы в конференц-зале.

– Итак, – сказал Джеймс, – вы, кажется, хотели обсудить концепцию нового женского журнала, не так ли?

– Да, у меня есть одно предложение. Думаю, оно вас заинтересует.

– Вот как?

– Я совершенно уверена, что на рынке образовалась никем пока не закрытая ниша для нового ежемесячного издания, – сказала Кло, подавляя волнение. – И если мы успеем первыми…

– А ваш главный редактор знает о вашей идее?

Кло вдруг показалось, что в его голосе прозвучали беспокойные нотки. Неужели он так переживает из-за того, что они встречаются фактически за спиной Джин? В конце концов, она знала, что Джеймс и Джин знакомы не только по работе и что они, так сказать, дружат домами. Как бы там ни было, нужно было срочно его успокоить.

– Мне показалось сейчас еще рано ставить Джин в известность. Как бы я выглядела, если бы ей все рассказала, а вы взяли да и зарубили бы мою идею на корню? – Кло улыбнулась как можно непринужденнее. – Кроме того, мой проект, если он будет осуществлен, не составит непосредственной конкуренции «Красотке»… – С этими словами она глубоко вздохнула и запустила на стоявшем в конференц-зале компьютере свою презентацию.

– Я отлично знаю, что в настоящее время различными издательскими группами выпускается огромное количество самых разных женских журналов. Можно даже сказать, что этот рынок в какой-то степени переполнен, – проговорила она, выделив на большом настенном экране несколько ключевых строк, отмеченных жирными точками. – Во всяком случае, женская аудитория в возрасте от тринадцати до двадцати пяти полностью обеспечена журналами самых разных тематик. В число этих журналов входит и наша «Красотка». Как вы знаете, она занимает вполне определенную нишу и успешно конкурирует с другими изданиями подобного рода. То же самое можно сказать и о возрастной категории «сорок плюс». Женщины этого возраста обеспечены печатными материалами с избытком, поэтому ни один разумный человек не станет даже соваться на этот рынок, пытаясь запустить какое-то новое издание. – Она снова улыбнулась. – Как видите, неохваченной осталась женская аудитория в возрасте примерно от двадцати восьми до сорока, и я уверена, что эту нишу мы могли бы занять.

– По-вашему получается, что эта ниша полностью свободна. Я правильно вас понял?

– Не совсем так… – Кло перешла к следующей странице своей электронной презентации, озаглавленной «Конкуренция». – Для упомянутой мною возрастной категории также выпускается немало журналов, – сказала она, показав на разложенные на столе образцы. – Но, проанализировав их содержание и стиль, я пришла к одному очень интересному выводу. Издатели почему-то считают читательниц в возрасте от тридцати до сорока донельзя консервативными. Они исходят из предположения, что большинство женщин в этом возрасте либо состоят в официальном браке и имеют детей, либо живут с постоянным партнером. Почему-то считается, что удобная и практичная одежда для повседневной носки интересует их куда больше, чем высокая мода. Большинство издателей убеждены, что тридцати-сорокалетние женщины не интересуются ничем, кроме дружеских ужинов, новых рецептов и выращивания цветов, однако это не так, вернее, не совсем так. Проведенные мною исследования рынка показали, что в этих возрастных рамках существует многочисленная группа женщин, чей круг интересов отнюдь не ограничивается домашним хозяйством.

– Исследования? – Джеймс Слейтер слегка приподнял бровь.

– Да. – Кло вручила ему печатную копию своего проекта. – Здесь вы найдете все необходимые подробности, я же сейчас остановлюсь на основных, принципиальных моментах. – Она щелкнула мышью. – Я организовала несколько дискуссионных групп из своих знакомых женщин, как замужних, так и одиноких, как имеющих детей, так и бездетных, принадлежащих к разным слоям среднего класса и имеющих представление о том, что творится в нашей области. Так вот, все группы независимо друг от друга пришли к выводу, что в стране нет женского журнала, который в полной мере соответствовал бы их вкусам и предпочтениям.

– Где именно вы проводили ваши исследования? – уточнил Джеймс, вертя в руках распечатку проекта.

– У себя дома, – сразу ответила Кло. – Мне казалось, что наилучшие результаты можно получить только в том случае, если дискуссионная группа соберется за бокалом вина в непринужденной, неформальной обстановке – подальше от семейных и служебнх проблем. Каждой группе я предлагала экземпляры существующих журналов и спрашивала, что им нравится, а что нет, какие рубрики и статьи они хотели бы там видеть, какие материалы вызывают у них раздражение, а какие – любопытство и интерес. И знаете что? Моя первоначальная гипотеза очень быстро подтвердилась. Довольно значительная часть женской аудитории в возрасте между тридцатью и сорока по-прежнему остается неохваченной, а это значит, что мы должны попытаться…

Ее прервал стук в дверь. На пороге конференц-зала появилась Пэтси с подносом в руках. Она была одета в коротенькую мини-юбку и туфли на могучей платформе, а ее щедро намазанные укладочным гелем волосы были уложены в виде шипов. В других обстоятельствах Пэтси выглядела бы очень эффектно, но сейчас она слишком беззастенчиво разглядывала Джеймса, и это портило все впечатление. В какой-то момент Кло даже испугалась, что ее помощница уронит поднос.

– Большое спасибо, – вежливо поблагодарил Джеймс.

– Не за что. – Пэтси заухмылялась как тринадцатилетняя школьница. Джеймс, ничего не замечая, сделал несколько глотков из своей чашки, и это дало Кло возможность рассмотреть его повнимательнее. Она уже заметила, что он безукоризненно вежлив и не слишком многословен; на вид ему можно было дать лет тридцать пять – тридцать восемь. На ее взгляд, Джеймс был вовсе не так красив, как о нем отзывались – до Джорджа Клуни или Брэда Питта ему было далеко. У него было слегка асимметричное лицо, волосы на затылке и на висках слегка отросли и нуждались в стрижке, к тому же ему не помешало бы сбросить фунтов эдак пять или шесть. И тем не менее, перед ней был человек, который выглядел мужчиной на все сто процентов. Должно быть, именно в этом и крылся секрет его несомненной привлекательности, которую Кло успела почувствовать и оценить.

– Что ж, мне кажется, вашу главную мысль я ухватил, – проговорил Джеймс, когда Пэтси неохотно удалилась. – Если ваши выводы верны, тогда следующий вопрос: каким, по-вашему, должен быть журнал для упомянутой вами читательской аудитории?

– Действительно, я много об этом думала, и у меня появилось несколько оригинальных идей. В подробностях их описание вы найдете в моем проекте, вкратце же скажу: новый журнал должен быть максимально острым, даже провокационным. И в этом нет ничего странного, ведь он предназначается для женщин, которые еще не потеряли интерес к жизни, которые любят быстрые автомобили, высокую моду и иногда напиваются вдрызг. Журнал будет интересен как работающим женщинам, так и тем, кто сидит дома и воспитывает детей, но ни та, ни другая группа не будет пользоваться приоритетом. На страницах нового журнала можно обсуждать даже политические события и злободневные социальные вопросы, что, по моему глубокому убеждению, способно только подхлестнуть интерес читательниц к тому, что происходит в стране и в мире. Будут в журнале и кулинарные рецепты, но я считаю – мы должны сосредоточиться на практических рекомендациях, способных разбудить в нашей целевой аудитории творческое начало. Я имею в виду, что на страницах журнала не должно быть блюд, которые нужно готовить целую неделю, зато каждая женщина сможет найти там простые и четкие рекомендации относительно того, как приготовить изысканное и оригинальное блюдо из банки консервированного тунца и бобов, если ничего другого в холодильнике не оказалось. Кроме того, в нашем журнале следует избегать пространных рассуждений о том, как заполучить желанного мужчину или как похудеть на пять фунтов в неделю – этим уже занимаются другие издания. Но о сексе мы говорить будем – о лесбийском сексе, о супружеском сексе, об опасном сексе, об импотенции, о сексуальных играх и игрушках и тому подобном.

Кратко говоря, – продолжила Кло после небольшой паузы, – новый журнал должен быть интересным и дерзким, должен брать за живое. Он должен быть откровенным, честным, затрагивать серьезные темы, но при этом не быть занудным и скучным. Я, кстати, имею в виду не только содержание, но и внешний вид журнала, включая оформление и полиграфическое исполнение. Именно на этом пытаются экономить другие издания, совершая огромную, я бы даже сказала, принципиальную ошибку! – Она схватила со стола несколько попавшихся под руку конкурирующих изданий. – Взгляните хотя бы на эти, с позволения сказать, образцы! Это скучно, тускло и уныло! Полиграфия отстала на пять лет, фотография – на десять… А теперь взгляните на это! – воскликнула она, протягивая Джеймсу последний выпуск японского женского журнала. – Какие краски, какое качество, какие полиграфия и фото! Это же просто с ума сойти можно! Если наш новый журнал будет именно таким, никаких конкурентов у него попросту не останется!

– Знаете, я с вами полностью согласен, – отозвался Джеймс, которому, похоже, передался ее энтузиазм. – Журнальная графика – это как раз та область, в которой Запад заметно отстает от дальневосточных стран.

– Вот именно, – с нажимом сказала Кло.

– Расскажите мне еще немного о вашей целевой аудитории, – попросил он. – Ваша предполагаемая читательница – какая она? На кого она похожа?

– На меня, наверное, – призналась Кло несколько смущенно.

– Я так и думал! – Джеймс Слейтер улыбнулся и добавил: – Если так, что ж, это может быть интересно.

Кло почувствовала, что краснеет.

– Я понимаю, что со стороны это выглядит эгоистично и эгоцентрично, но… почему бы нет? Я работаю в издательском бизнесе уже восемь лет и до сих пор не встречала журнала, который удовлетворял бы меня полностью. А то, что интересно мне, может заинтересовать и множество таких, как я, а нас, поверьте, немало. Впрочем, давайте вернемся к моей презентации, – спохватилась она и снова потянулась к мышке.

– Я, в общем-то, услышал уже достаточно, – сказал Джеймс, откидываясь на спинку своего стула. – И должен сказать прямо – услышанное меня заинтересовало. Я бы с удовольствием побеседовал с вами еще немного, но, к сожалению, как раз сегодня я жестко ограничен во времени. С вашего позволения, я возьму ваш проект домой и внимательно его перечитаю, а пока… Скажите, что именно требуется от меня лично?

– Я… я даже не знаю… – Кло слегка растерялась. Она не ожидала, что результаты ее труда будут одобрены так быстро. Она готовила свой проект на протяжении уже нескольких месяцев и успела продумать его до мельчайших деталей, однако ей впервые довелось разговаривать о нем с человеком, который мог помочь воплотить ее мечту в жизнь. Разумеется, Кло не раз обсуждала кое-какие идеи с Робом, к тому же у нее были дискуссионные группы, которые тоже помогали ей выстраивать основную концепцию журнала, и все равно проект на девяносто девять процентов был ее детищем.

– Конечно, я была бы рада еще раз как следует все обдумать, – начала она осторожно, – однако мне кажется, что все от меня зависящее я уже сделала. Чтобы двигаться дальше, мне понадобится поддержка издательского дома.

– Что конкретно вы имеете в виду?

Джеймс с ходу взял быка за рога, и Кло снова удивилась. Она не ожидала, что все получится так быстро и относительно легко.

– Было бы неплохо, если бы меня перевели в Отдел специальных проектов, где я могла бы разрабатывать мою идею уже в чисто практическом плане, – сказала она, мысленно поражаясь собственной дерзости.

– Что ж, я подумаю, как это сделать. Вы, вероятно, хотели бы исполнять обязанности главного редактора?

– Да. – Кло кивнула. Она была польщена тем, что Джеймс счел ее пригодной для столь ответственной работы. Да и что греха таить, именно об этой должности Кло мечтала все время, пока обдумывала свой журнал, и вовсе не из тщеславия. Просто ей казалось, что никто не справится с ее проектом лучше, чем она сама.

– Только не говорите ничего Джин, ладно? – спохватилась она. – Во всяком случае, до тех пор, пока ситуация не станет более определенной.

Джеймс Слейтер прищурился.

– Вы и так сильно рисковали, когда решили встретиться со мной, да еще в редакции «Красотки». Я угадал?

Кло кивнула.

– Да, но… Но я верю в свой проект! – Внезапно ей на ум пришла одна забавная история, и она не сдержала улыбки. – Знаете, пару месяцев назад мой дядя – ему семьдесят три – купил мощный спортивный автомобиль последней модели, хотя до этого на протяжении лет сорока спокойно ездил на маленьких, экономичных малолитражках. Когда я спросила, что… что его подвигло на подобный поступок, он сказал: «Знаешь, Кло, только сейчас я понял, что жизнь проходит слишком быстро, поэтому не стоит ждать до пенсии, чтобы начать осуществлять свои мечты». Возможно, вы сочтете его слова банальными, но мне показалось, что в них есть глубокий смысл. Словом, в тот же день я засела за работу над своим проектом…

Джеймс, казалось, был тронут ее откровенностью.

– Мне нравится ход ваших мыслей, Кло. Напомните, пожалуйста, какую должность вы занимаете в «Красотке»?

– Я ведущий редактор.