Алый как кровь Симукка Салла

Никто не засмеялся.

— Белоснежка, Белоснежка…

Каспер, казалось, усердно пытается вспомнить имя, растягивал каждый слог.

— Должен быть какой-то сокращенный вариант, — предложил он.

— Нет, — сказала Белоснежка, не поворачиваясь.

— Белла?

— Нет.

— Белка?

— С чего ты взял?

— Окей, опять не попал. Снежка?

Белоснежка отъехала назад на стуле так внезапно, что его спинка толкнула Каспера, и развернулась на стуле.

— Упс! Чуть-чуть осторожнее. — Каспер раздраженно тер колено.

— Остынь. Это займет совсем немного времени, — сказала Белоснежка и значительно посмотрела на Элизу.

К счастью, до девушки дошло.

— Пойдемте в гостиную, допьем кока-колу, — сказала Элиза. — Позови, если найдешь что-нибудь.

Белоснежка уставилась в монитор. Она услышала, как сзади закрывается дверь. Благословенный покой.

Надо быстро действовать.

Покой не продлится долго.

Терхо Вяйсянен поднял воротник пальто и натянул на рот связанный дочерью зеленый шарф. Как только он вышел, мороз впился острыми когтями в незакрытые участки его кожи. Он задумался, может быть, стоило домчаться из полицейского участка до дома на машине, но все же решил идти пешком. Вдруг холод освежит мысли, недопустимо вязкие уже два дня.

Терхо Вяйсянена волновали два вопроса.

Где его деньги?

Где Наталья?

И правильный ли порядок по важности у этих вопросов? Нет, конечно, но Наталья может молчать несколько дней, а иногда даже недель. Она не всегда успевала отвечать на звонки, сообщения и мейлы Терхо. К этому он привык. Это не имеет большого значения. А имело значение то, что Борис Соколов собирался по мобильным волнам примчаться к нему буйствовать, когда он, Терхо, спросил о деньгах. Что деньги якобы были доставлены.

Не были.

Либо врал Борис Соколов, либо эстонцы врали Соколову. Последняя версия более вероятна. Терхо вообще удивлялся, как они продержались столько времени без попытки смошенничать, найти себе маленькую выгоду. Он думал, что такая дисциплина в рядах эстонцев — заслуга Бориса. Никто не хочет вызывать в Соколове желание наказать его. Соколов, в свою очередь, принимает приказы свыше. Иерархия страха и власти должна работать, как часы.

Только не сейчас. Кто-то решил взять себе лишнее.

Терхо приводила в ужас мысль о том, что система, действующая до этого момента, рушится. Он всегда, не спрашивая, делал свои вклады. Но он впутался во все это прежде всего из-за денег, и их ему надо получить. Если они не придут, у него немного шансов. Он не соорудил для себя защитный буфер на будущее, хотя надо было бы. Но в запасе есть гигантская сумма. Он, конечно, мог бы из мести сжечь Соколова и его шайку, но тогда и сам непременно обожжется. И останутся только дымящиеся руины.

А так не должно быть.

Так как переговоры с Соколовым прервались, ему надо попробовать договориться прямо с Белым Медведем. Это будет непросто. Белый Медведь создает свои правила игры. Если кому-то они не нравятся, он просто устраняет игроков.

Терхо шел по обочине тамперского шоссе и ругал себя за то, что вечно попадает в неприятности. Преступные и аморальные неприятности. Бывало так, что часто по утрам, когда остальные члены семьи еще спали, он стоял в одиночестве, уставившись в окно, и пытался найти для себя в этой системе положительные стороны. Полиция и граждане. Он получал от Соколова сведения, помогающие полиции ловить дилеров и распространителей дури. Работая в таком симбиозе, они столь основательно зачистили Тампере, что лично Терхо была принесена благодарность от шефа. Терхо вспоминал это, глядя на пробуждающиеся соседние дома. Медленно поднимающееся солнце злорадствовало над его самообманом. Он отводил взгляд от солнца, наливал в чашку кофе еще молока и продолжал врать себе.

Раньше, несколько лет назад, хвататься за подобные предложения казалось единственным шансом. На шее игровые долги, должки и недоимки. Терхо незаметно втянулся в игру. Сначала это было неплохим способом расслабиться и освободить мысли после трудного рабочего дня, но постепенно пришла зависимость. Особенно от онлайн-игр. Терхо играл на деньги, чтобы прочувствовать азарт, чтобы получить необходимую порцию адреналина. Кроме того, у него дома жена, которая любит дорогие вещи и которой Терхо хотел преподнести все самое лучшее. И, конечно же, дочь, которую он обожал так, как и представить себе невозможно.

Ради Элизы. Он делал все ради Элизы. Чтобы девочке никогда не было стыдно за дом или одежду. Чтобы никогда не задумываться о том, есть ли у них деньги. В детстве и юности Терхо был вынужден лгать, что джинсы из секонд-хенда якобы совсем новые, а куртка двоюродного брата привезена из-за границы. Весь доход семьи — весьма средний — отец пропивал. Этого Терхо стыдился больше всего. Это сделало его максималистом, и он пошел работать наркополицейским, поскольку с убивающим, законным наркотиком под названием алкоголь нельзя ничего сделать.

Однако от отца он унаследовал склонность к разного рода зависимостям. Желанию получать удовольствие быстро и не напрягаясь. Но все-таки Терхо следил за тем, чтобы его тяга к игре никак не навредила семье. Это был его собственный личный грех. Иногда него даже получалось играть значительно меньше, что вовсе не значило, что ему не надо было систематически получать порцию игры.

В последний год Терхо продолжил работать с Борисом Соколовым еще и из-за Натальи. Он безнадежно влюбился в эту молодую девушку, барахтаясь в своих чувствах, как школьник. Он знал с самого начала, что это безумно, бессмысленно и опасно, но не мог устоять перед ее улыбкой и невинным взглядом огромных глаз, по которым никогда не было понятно, что она видит. Ему уже тогда было тоскливо, потому что все равно придется расстаться с Натальей, ее шелковой кожей и ямочками на щеках. Потому что так должно быть. Отношения не могут продолжаться — не готов он жертвовать браком, семьей и, в конце концов, карьерой. Он не был к этому готов, хоть в сладкие минуты и говорил девушке о том, как бросит жену и останется жить с ней. Глупости. Обещания влюбленного мужчины, которые нельзя сдержать. Естественно, Наталья это понимала. Она была умной девушкой, умнее, чем казалась.

Но все-таки Терхо хотел устроить дела Натальи. Как минимум, поэтому на нем висит этот долг. Он хотел, чтобы Натальина жизнь стала лучше и чтобы ей больше не надо было работать на Соколова. Терхо еще не знал, что как все устроит, но верил, что найдет способ. Поэтому цельную картинку нельзя разбивать только потому, что эстонцы не могут сдержаться.

В южном парке от озера Пюхяярви дул мучительно ледяной ветер. Терхо Вяйсянен пожалел, что не поехал на автомобиле. Даже высокие технологии обогрева куртки «Хоглефс» не помогали от такого беспощадного холода.

Одно собрание было отменено. У него появилось на целый час больше времени. Он решил потратить его на поход домой, приготовление обеда себе и Элизе, которая мучается мигренью или какими-то женскими болями. Или просто ленью. И вообще, надо заняться своими деламии. Дочка у него хорошенькая и популярная, обожаемая отцом, но все-таки не самая яркая лампочка его новогодней гирлянды. К слову, лицей — место не для нее.

Терхо Вяйсянен обдумывал план.

Ему надо связаться с Белым Медведем. Это можно сделать только по электронной почте. Отправить мейл можно только с домашнего компьютера, с работы или мобильного он не рискнет.

Также он отправит новое письмо Наталье, спросит, почему о ней так долго ничего не слышно. Его сердце разъедала тоска. Она пронизывала Терхо даже больше, чем морозный ветер.

Карие глаза. Осветленные волосы, видны темные отросшие корни. На волосах светлое мелирование. Нарощенные волосы. Узко выщипанные брови. Губы, возможно, увеличенные, а возможно, сами по себе такие пухлые.

Возраст: что-то между семнадцатью и двадцатью пятью.

На большей части фото она изображает серьезную женщину — губы сжаты, рот как щелочка. На одном фото все-таки улыбается, и на щеках видны глубокие ямочки. Когда она улыбается, то кажется более молодой и открытой. На том же фото — мужчина средних лет, у которого точно такой же нос, как у Элизы. На женщине с фото дорогая одежда, по которой всем видно, что она дорогая. У мужчины и женщины есть еще одна совместная фотография, возможно снятая ими же на мобильник в вытянутой руке, где они, смеясь, целуются. Они выглядят бесстыдно счастливыми.

Белоснежке казалось, что она подсматривает за людьми с фотографий, по-дилетантски спрятанных в компьютере. До этого она нашла имя пользователя и пароль на анонимном мейле. Ящик был пуст. Или отец Элизы им не пользовался, или, что более вероятно, сразу удалял оттуда письма.

— Элиза, — позвала Белоснежка.

Та вошла в дверь. Туукка и Каспер, к счастью, решили поразвлечься, играя на консоли.

— Закрой дверь, — велела Белоснежка, и Элиза послушалась.

Затем она продолжила:

— Полагаю, что на этих фотках не твоя мама.

Элиза обхватила себя руками. Ей вдруг стало холодно. Она хотела закрыть глаза и не видеть фотографий, но было поздно. Они уже запечатлелись в ее памяти, вращались в голове, как в кинотеатре; так будет даже вечером, когда она опустит веки и попытается уснуть.

Как папочка мог так поступить с ней? А с мамой?

Элиза не была дурой. Она уже давно знала, что брак родителей несчастливый в романтическом смысле, и они вместе потому, что им это привычно и удобно. Поэтому было совсем непонятно, как папочка мог предать маму. Папочка не такой. Папочка порядочный, честный и надежный. Папочка такой человек, который сначала разведется, а уже потом заведет новые отношения. В маме в этом плане Элиза не была уверена. Она не удивилась бы, если бы узнала, что мама проводит ночи в командировках не в одиночестве. Это даже очевидно.

Но папочка… С молодой женщиной, чуть старше самой Элизы… От этой мысли становилось больно. Еще хуже этих отношений были скрытность, ложь и ненадежность. Если бы речь шла даже об обычных отношениях. Бывает… Но почему папочка в таком случае хранит фотографии на компьютере? Видимо, для него в них есть какой-то смысл, раз он хочет их разглядывать.

— Может быть…

Элиза услышала голос Белоснежки, как сквозь сон. Если бы это был сон, из которого она могла бы очнуться с-е-й-ч-а-с…

Дверь в комнату распахнулась, и внутрь вломились Туукка и Каспер.

— О чем тут девочки шепчутся? А наша чародейка компьютерная что-нибудь нашла? Ву-хуууу!..

Белоснежке казалось мучительным, когда Элиза, Туукка и Каспер разглядывали за ее спиной фотографии. А самым мучительным было то, что она чувствовала, даже не глядя назад, что Элиза запуталась.

— Если это только какая-то… или папочка только… — девушка не могла подобрать слова.

— Let’s face it[22], — сказал Каспер. — Твой папаша трахает молодую телку.

Все их мысли озвучены. Может, не шибко красиво, зато содержательно.

— Может, у этих фотографий какое-то другое объяснение? — вяло возразила Элиза.

Белоснежка поняла по ее голосу, что Элиза уверена в правоте Каспера.

— Может, это как-то связано с теми деньгами, — начал философствовать Каспер. — Две такие загадки одновременно не могут быть совпадением.

— Как так? — спросила Элиза.

— Она, вроде, похожа на русскую? — предложил Каспер. — Если она бл… простите, проститутка. Может, твой папаша сутенер?

Элиза опустила голову. Белоснежка смотрела на девушку и понимала, что та сейчас заплачет.

— Или если… — Туукка задумался.

Именно в тот момент компьютер пискнул, сообщая о приходе нового сообщения. Белоснежка открыла анонимный ящик. Вдруг там что-то интересное.

Прямое попадание.

Отправитель — анонимный адрес. «Beautufulrose» и окончание ящика, не указывающее на страну. Кое о чем говорит. Белоснежка прочитала письмо вслух. Оно было на английском языке.

My love, I had to create another e-mail address. Just to be careful. Polar Bear is having a party on Friday. Wants you to be there. And so do I. There will be a black car picking you up at 8 pm. Because the theme is fairy tales and because I know what you like, I’m going as the Snow Queen. I’ve got something important to tell you.

Kisses,

N

P.S. Please delete this message right after reading as always.

We have to be extra careful[23].

Туукка, Каспер и Элиза уставились друг на друга.

— И интересно что это означает? — спросила Элиза.

— Polar Bear, Polar Bear… — твердил Каспер. — Вот черт! Белый Медведь! Твой отец получил приглашение на вечеринку к Белому Медведю.

— Куда? К кому?

— Белому Медведю, — Каспер почти кричал. — Это потрясающая легенда. Я не знаю подробностей, но это очень большая, всеми уважаемая шишка. О нем ходит куча слухов, о его легальном и нелегальном бизнесе, а так его почти никто не видел. Об этих вечеринках рассказывают безумные вещи. Это какой-то умопомрачительный замок или усадьба, где устраивают совершенно сумасшедшие слетки. Там есть все. То есть все богатые и важные.

— А как его настоящее имя? — спросила Белоснежка.

Каспер весело посмотрел на нее.

— Да не знаю я. И думаю, что знают лишь немногие.

— Он какой-то крупный преступник? — Элиза инстинктивно понизила голос.

Каспер развел руками.

— Ну, вряд ли все его делишки переносят дневной свет. Да и откуда мне знать? Он такой богатый и хитрый, что нигде не застрянет. Он не будет пачкать свои руки.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Туукка.

На губах Каспера появилась довольная улыбка. Белоснежка заметила, что парень вдруг почувствовал себя на голову выше других.

— У меня свои источники. Когда бываешь в темных компаниях, слышишь о темных делишках. Не спрашивайте понапрасну. Я поставляю вам «колеса», я поставляю вам сведения. That’s all you need to know[24].

Пока другие разговаривали, Белоснежка списала текст письма, слово за словом, на обрывок бумажки, которую потом убрала в карман.

— Письмо нужно уничтожить, — констатировала она. — По нему, к сожалению, видно, что его открывали один раз, поэтому твой отец заметил бы сразу, что кто-то копался в его почте.

И Белоснежка приготовилась нажать кнопку «Удалить».

Пальцы Терхо Вяйсянена насквозь заледенели, хотя в перчатках якобы были всевозможные виндстопперы и разные задерживающие тепло слои. Он пытался заставить суставы гнуться, чтобы открыть дом ключом.

Терхо вспоминал прошлый декабрь. Тогда было лишь на пару градусов ниже нуля, и снег падал легко и незаметно. Он стоял с Натальей около светящейся скульптуры Тампелла. Скульптура сияла синим цветом, который делал лицо Натальи нереальным.

Они только что сходили в кафе. Новый район Тампелла был достаточно безопасен. Там не проживали их знакомые. Ни у жены, ни у Элизы не было причин приезжать туда. По улицам передвигались только местные жители. Район не был проходным. Там не имелось таких магазинов и ресторанов, которые соблазняли завернуть сюда. Кафе выживали только за счет местных жителей, несущих туда свои евро. В Тампелла Терхо и Наталья осмеливались появиться в публичных местах вместе. Но и там существовал риск.

Однако иногда надо рисковать. Кроме того, страх быть пойманным приятно щекочет нервы. У Терхо все-таки имелась легенда, если какой-нибудь знакомый или знакомый знакомого вдруг их там увидит. Он мог всегда сослаться на работу, получение информации и необходимость сохранять все в тайне. Он мог дать понять, что получает сведения от Натальи, но не мог бы раскрыть большего… Уфф. Огромным облегчением для Терхо было то, что ему ни разу не пришлось пользоваться легендой.

Наталья забыла перчатки. Она дула на свои маленькие ладошки. Терхо взял их в свои, чтобы согреть. Наталья улыбнулась. Снежинки запутались в ее волосах. Они тоже сияли синим цветом скульптуры. Наталья была одета в белое пальто и белые сапожки. Она была прекрасна, как никогда.

— Снежная королева, — прошептал Терхо ей на ухо.

Вдруг его охватило желание согреть Наталью, везде, прикоснуться горячими ладонями к ее коже, растопить каждую снежинку.

— Пойдем, — прохрипел он и увел Наталью, ускорив шаги.

Через пять минут они были на ресепшене отеля «Таммер», где сняли комнату. Терхо сразу же сообщил жене, что задержится на работе до ночи. Затем он посмотрел на Наталью, которая в свете желтой лампы комнаты больше не выглядела сказочным существом. Но это было неважно. Желание уже успело пробудиться. Он прижал к себе Наталью и закрыл глаза…

Терхо Вяйсянен вернулся в настоящий момент, чтобы привычным движением повернуть ключ озябшими пальцами, — и изрыгнул поток ругательств.

Белоснежка услышала звук первой и сообщила другим, низким голосом:

— Кто-то идет.

Элиза испугалась.

— Это налетчики! Или убийцы!

Белоснежка подавила в себе желание заткнуть ей рот. У девочки, что, чувство самосохранения развито меньше обычного? Жизнь в черно-розовой комнате замариновала ее мозги и размягчила мысли?

— Сейчас действуем тихо и спокойно. У нашего гостя есть ключ. Держу пари, что это твой отец. Самое важное сейчас — это чтобы мы шумом не выдали, что сидим в кабинете.

Во время разговора Белоснежка спокойно удалила письмо, вышла из почтового ящика, закрыла папку с фотографиями и браузер и начала выключать компьютер. Казалось, что каждое действие занимает нереально много времени. Она знала, что это только иллюзия. Все занимало считанные секунды.

С другой стороны, за секунды находящийся в дверях может вставить ключ в замок и распахнуть дверь.

— Идем. Наверх.

Белоснежка озвучила приказ максимально тихий голосом. Это было достаточно, чтобы воздействовать на Элизу, Туукку и Каспера, которые выскользнули из кабинета и рванули по ступенькам. Им, наверное, казалось, что они двигаются тихо, а Белоснежка думала, что это как будто антилопы-гну, почуявшие льва.

Ну же, выключайся! Выключайся!

Компьютер завис на фразе «Завершение работы» слишком надолго. Белоснежка готова была поспорить, что в компьютере какая-то проблема, как на ее ноутбуке: иногда он и не думал выключаться.

Она услышала, как открывается дверь. Хорошо, что от входной двери не видно кабинета. Кто-то большого размера зашел в квартиру. Мужчина.

Белоснежка выровняла дыхание и сосредоточилась на успокоении пульса. Она решительно нажала и долго удерживала кнопку выключения. В следующий раз при загрузке компьютер будет клеветать о некорректном способе выключения, что может пробудить подозрения отца Элизы, но сейчас стоит рискнуть этим. Возможно, отец Элизы поведет себя, как другие, — удивится этому заявлению компьютера, пожмет плечами и подумает, что надо бы купить новый.

Ну, выключайся же!

Экран потемнел.

— Элиза! Я дома. Могу что-нибудь приготовить, — крикнул мужчина на второй этаж.

Отлично. Белоснежка была права.

Она тихо прошмыгнула за открытую дверь кабинета, сильно надеясь, что отец Элизы пойдет в первую очередь не в кабинет.

Было слышно, как мужчина снимает с себя уличную одежду, затем движется в сторону кабинета.

Иди мимо.

Мужчина прошел мимо кабинета в сторону кухни. Но немного подумав, вернулся и вошел в комнату. Белоснежка задержала дыхание. Она стала плоской. Она лишилась запаха. Ее не существовало.

Не садись на стул. Белоснежка знала, что после нее стул еще теплый. Мужчина остался стоять около стола, разбирая почту. Белоснежка все еще не дышала. Она знала, что может спокойно не дышать две минуты. Отец Элизы бросил на угол стола пару конвертов — наверное, счета, — затем продолжил путь на кухню.

— Что ты хочешь? Мне приготовить пасту? Или куриный суп с чили? Надо съесть что-нибудь согревающее, коль на улице такой холод.

Было слышно, как отец Элизы открыл холодильник.

Сейчас. Белоснежка ступила из-за двери кабинета, придала шагам среднюю скорость и беззвучно двинулась в носках по неправдоподобно гладкому паркету к лестнице, ведущей на второй этаж. Она поспешила на второй этаж тихо, как подстерегающий антилоп-гну лев, и вошла в комнату Элизы так незаметно, что напугала троицу.

— Черт, со мной чуть не случился сердечный приступ, — прошептала Элиза. — А сейчас немедленно в гардеробную.

— Зачем?

Белоснежка не поняла ход мыслей Элизы. Туукка и Каспер довольно развалились на диване, даже не думая прятаться.

Тяжелые шаги вверх по лестнице.

— Я объясню позже, — прошептала Элиза, затолкала Белоснежку в гардеробную и быстро закрыла за ней дверь.

— У тебя кто-то есть? — спросил папа, уже с верха лестницы.

— Да, Туукка и Каспер пришли составить мне компанию, — ответила Элиза искусственным голосом, от которого за километр несло тем, что она играет.

— А разве у тебя не мигрень? — недоверчиво спросил отец. — А у мальчиков занятия?

— Она только что закончилась.

— Математику отменили — препод заболел, — ответили одновременно Элиза и Туукка.

Белоснежка смотрела в замочную скважину, как отец оглядывает всех троих. У него были короткие светлые волосы и верхняя часть туловища, которая не испугается поднятия самых больших весов в качалке. В гардеробной было темно, но зато много места. Тут пахло девочкой. В гардеробной Белоснежки никогда бы так не пахло.

Она снова прячется. Снова с глаз долой.

Белоснежка закрыла глаза.

Ты не сможешь сбежать. Мы всегда найдем тебя. И когда найдем, мы убьем тебя.

Убьем.

Тебя.

Du ska inte tro det blir sommar,

ifall inte nen stter fart

pe sommarn och gцr lite somrigt,

de kommer blommorna snart.

Jag gr se att blommorna blommar,

jag gцr hela kohagen grn,

och nu se har sommaren kommit,

fr jag har just tagit bort snцn.

Jag gr mycket vatten i bдcken,

sеdr sеdet hoppar och far[25].

Салко[26]. Шарики, шарики, еще шарики, часть из которых сбежала в синее небо. Прекраснейший летний вечер в Маарианхамина, который уже переходит в ночь, но еще совсем светло. Вся отцовская родня уже в сборе. Ароматы лета, далекие крики чаек, чириканье ласточек. На Белоснежке белое платье, на голове сделанный мамой венок из одуванчиков. Она поет «Летнюю песнь Иды» Астрид Линдгрен. Ее голос не особо красив, но это нестрашно.

Кузина Эмма, на год старше ее, вдруг встала перед ней. Белоснежка попыталась пройти мимо нее. Она хотела посмотреть салко. И еще она хотела шарик, который дядя Эрик надувает гелием и раздает ребятишкам. Красный. Или синий. Но ни в коем случае не желтый. Но лучше всего красный.

— Поиграем? — спросила кузина Эмма по-шведски.

Белоснежка приподняла голову.

— Давай играть, что ты мой раб и тебе надо исполнять все мои приказы.

Белоснежка замотала головой.

— Ну, тогда, что я королева, а ты — моя лошадь.

— Нет, — сказала Белоснежка.

— Ты обязана. Я могу приказывать. Мы здесь живем, и я старше.

Белоснежка заплакала.

— Нет, — повторила она.

Тетя Анна, мать кузины Эммы, как раз шла к ним с мамой Белоснежки.

— Белоснежка не хочет со мной играть. Отвечает «нет» на все мои предложения, — нажаловалась Эмма матери. — Это невежливо…

— Уф…

Тетя Анна погладила Эмму по ее светлым волосам.

— Наверное, она стесняется, — предположила она. — Пойдем за шариком.

Тетя Анна взяла Эмму за руку. Сделав пару шагов, та оглянулась и показала Белоснежке язык. Тетя Анна и мама не заметили. Мама смотрела на море. Казалось, что ветер брызнул соленой водой ей в глаза, она вытерла ее ладонью, вздохнула и сказала по-фински:

— Не всегда следует говорить «нет». Если чаще станешь говорить «да», с тобой будут дружить.

Дружить? А хочет ли Белоснежка дружить? Это значит, соглашаться на что угодно.

Jag gr himlen vacker om kvllen, fr jag gr den alldeles skr[27]. Слова не соглашались вылетать изо рта Белоснежки.

— Нет.

Белоснежка подчеркнула голосом, что разговор окончен. Элиза посмотрела на нее большими глазами. Взгляд Бемби, глядящего на убитую маму, не произвел никакого эффекта на Белоснежку.

— Но никто из нас больше не сможет, — попытался объяснить Туукка. — Ты единственная, кого отец Элизы раньше не видел.

— Такие игры в детективов интересны только в младших классах. Не позже.

Белоснежка открыла дверь балкона и дала морозному воздуху влиться в комнату Элизы. Она была вынуждена провести несколько долгих мгновений в ее гардеробной, в сладкой вони, когда Элиза и мальчики с довольным видом ели приготовленный отцом куриный суп. Потом отец снова ушел на работу.

Легкие Белоснежки наполнялись свежим воздухом. Пусть пощиплет немного — нестрашно.

— Но мы таким образом что-нибудь выяснили бы, — присоединился к уговорам Каспер.

— Мы могли бы просто закончить эти игры и пойти в полицию, — заявила Белоснежка.

Нет, нет, нет. Потому что вечеринка. Потому что наркотики. Потому что вломились в школу. Потому что деньги. Потому что отец Элизы из полиции, и любой из них рискует; и им нужны еще сведения, кроме фотографий и удаленного мейла.

— Вам, видимо, плевать, что вы день изо дня прогуливаете уроки, а мне это ни к чему.

Белоснежка решительно двинулась вниз. Туукка и Каспер устремились за ней, как щенки. Только высунутого языка не хватало.

— Да у тебя назавтра ничего нет, кроме сдвоенной физики и сдвоенной физкультуры, — сказала Элиза. — Тебе пока не грозит превышение допустимого количества пропусков ни по одному из этих предметов.

Белоснежка уставилась на Элизу. Она выясняла ее расписание и посещаемость? Очень умный ход. Неожиданно умный.

— Если ты это сделаешь, я клянусь больше тебя не беспокоить.

Элиза выглядела искренней.

Белоснежка даже жестом не показала, насколько соблазнительна для нее эта мысль. И даже то, что ее не беспокоит это просьба. Она знала толк в этом деле. Она умела быть невидимой, незаметной, несуществующей.

— Окей, а теперь я пошла в школу. На сдвоенное рисование я успеваю.

Элиза просияла, когда поняла, что Белоснежка дала обещание. Она порывисто обняла подругу, и та почувствовала себя так же естественно, как в объятиях удава. Ей надо было бы уклониться от этих ласк еще в первый раз. А так она попала в замкнутый обнимательный круг, из которого нет выхода.

— Спасибоспасибоспасибо, — повторяла Элиза.

Белоснежка вывернулась из ее объятий.

— Не лезь.

Туукка стоял на верхней площадке, облокотившись на перила, и криво улыбался. Он, видимо, думал, что с этой кривой улыбкой выглядит иронично-сексуально; на самом деле он смотрелся идиотом.

На улице Белоснежка посмотрела на часы мобильника. 12.35. Ей надо быть около этого дома через 17 часов.

Атакующий попытался попасть рукой по Белоснежке справа. Она нанесла два удара ему в нос и отвесила два правых низких хука в подбородок. И тут же повторила эти движения. Два прямых, два хука. Прямой, прямой, хук, хук. По ощущениям, пульс 175.

Противник пошатнулся, но все же удержался на ногах и немедленно попытался атаковать. Белоснежка направила правый локоть ему в грудную клетку, молниеносно подняла кулак и продолжая двигаться, нанесла удар в скулу. Закончила она тугим, хлещущим боковым ударом.