Дом П Кузнецова Юлия
– Эй!
– Ты что? – испугалась бабушка Лида. – Ты зачем призрака зовёшь?
– Да какой призрак, это человек там ходит! Призраки летают, а я слышала вполне человеческие шаги. Тяжёлые. Топ-топ.
– Может, это медведь, – буркнула бабушка Лида.
– Какой медведь?
– Бурый. Из леса прибежал и ходит…
– Ну тогда он ничего не ответит на моё «эй», – решила бабушка Женя и повторила: – Эй!
Но шаги уже стихли. Было слышно только, как капает с крыши вода.
– Ну вот, – сказала бабушка Женя, – у нас был шанс вылезти. А теперь будем тут всю ночь куковать.
– Как бы мы вылезли?
– Через окошко!
– Но оно слишком маленькое.
– Да и мы с тобой худышки. Просто надо, чтобы кто-то подал руку. Например, тебе. А я бы тебя подсадила.
– Кто здесь? – вдруг послышался голос снаружи, и бабушки зажали себе рты, чтобы не развопиться от страха.
– Это м-мы, – проговорила наконец бабушка Лида, – Лида и…
– Лида и Женя? – спросил человек.
Бабушки переглянулись.
– Он нас знает, – прошептала бабушка Лида, – а я что-то не могу понять по голосу, кто это.
– Но голос знакомый, – прошептала в ответ бабушка Женя. – Кто же это? Инженер твой?
– А что вы там делаете? – спросил голос.
– Да мы… – замялась бабушка Лида, – пришли за… за… моим воротником для пальто! А ты? Что ты там делаешь?
– Я просто гуляю, – отозвался старичок, которого они так и не смогли узнать.
– А теперь и неловко спрашивать, – прошептала бабушка Лида, – я его как будто тоже узнала. А если спрошу, кто это, он может обидеться.
– А если обидится, то уйдёт и нас не вытащит, – рассудила бабушка Женя. – Нет уж, пусть сначала поможет, а потом скажет, кто он.
– Ха, скажет, – пробормотала бабушка Лида. – Потом мы и сами увидим. Что у нас, глаз нету? Эй…
Обращаться к человеку без имени было очень сложно, но бабушка Лида постаралась. Ей очень не хотелось провести ночь в подвале.
– Слушай, ты не поможешь нам выйти? А то у нас дверь захлопнулась.
– Да, – подала голос бабушка Женя, – ты можешь вернуться в санаторий и спуститься по лестнице. Ключ торчит в двери с той стороны, нужно просто его повернуть, чтобы открыть замок.
– Но у меня нет фонарика, – отозвался старичок, – а если я включу свет на лестнице, прибегут медсёстры.
– Не надо медсестёр, – хором сказали бабушки.
Они ведь взяли ключ тайком и боялись, что им за это влетит.
– Вот, возьми мой фонарик, – сказала бабушка Лида и протянула ему в окно.
Старичок наклонился (лица так и не было видно), взял фонарик, щёлкнул им, но свет не загорелся.
– Всё-таки села батарейка, – вздохнула бабушка Лида.
– А без света я не пойду, извините, – вздохнул старичок.
– Ничего страшного, – ответила бабушка Женя, а сама всё гадала: кто же это такой вежливый?
– Нас можно и вытянуть отсюда. Просто просунь руку в окно. Я встану на четвереньки, Лида залезет мне на спину, схватится за твою руку – и ты её вытащишь. А потом вытащишь меня.
– Нет, – сказал старичок, – Женя, это опасно. Вдруг ты упадёшь и снова повредишь ногу? Давайте Лида встанет на коробку?
– В коробках тут ценные вещи, – задумчиво сказала бабушка Женя. – А, придумала! Она встанет на грушу.
– А она грушу не раздавит? – удивился старичок.
– На боксёрскую, – засмеялась бабушка Женя и подтащила к окну здоровый валик, по которому совсем недавно молотила с таким удовольствием.
– Ой, не упасть бы, – заволновалась бабушка Лида.
Она наступила на грушу, протянула старичку обе руки и завопила:
– Ой-ой-ой, не надо, не надо, я боюсь! – но бабушка Женя подтолкнула её сзади своими сильными после тренировки руками, да и старичок помог – подхватил бабушку Лиду и вытащил.
– Ах! – воскликнула бабушка Лида. – Это ты?!
Бабушка Женя тем временем ещё немного побила грушу, чтобы та была попухлее, вскарабкалась и протянула руки. Из окошка высунулись две мужские руки, и бабушка Женя чуть не отпрянула от неожиданности: они оказались большими и крепкими и совершенно не вязались с вежливым негромким голосом, который до них доносился.
«Кто же это такой?! – подумала она, а сильные руки уже подхватили её под локоточки и вытащили на улицу. Там бабушка Женя поднялась, отряхнулась, глянула наконец на своего спасителя и… чуть не завопила от неожиданности на весь санаторий. Хорошо, бабушка Лида ей рот зажала – оп!
– Валерьич! – ахнула потрясённая бабушка Женя, когда бабушка Лида убрала руку.
И правда, это был тот самый огромный сердитый старик-глыба с красным носом, который вечно опирался на палку и при случае замахивался ею на людей. Но сейчас он был не сердитый, а немного растерянный – палку зажал под мышкой, как тросточку, а руки сунул в карманы, как мальчишка. Казалось, ещё секунда – и засвистит!
– А что ты тут делал? – спросила бабушка Лида с опаской.
– Гулял, – ответил он.
– Под дождём? – удивилась бабушка Женя.
– Ну да, под дождь лучше всего придумывать… – Валерьич не договорил, что именно лучше всего придумывать под дождь. Он насупился и отвернулся.
– Что придумывать? – строго спросила бабушка Лида.
– Да какая разница! – возмутился Валерьич. – Я вас спас, лучше спасибо скажите. А то спрашивают таким голосом, как будто я у вас компот за обедом украл.
– За спасение – спасибо, – торопливо ответила бабушка Женя, которой всё хотелось потрогать Валерьича за руку или ткнуть ему пальцем в живот. Проверить, настоящий он или нет. Потому что даже недовольный Валерьич всё равно мало походил на того злобного старикана, который чуть не отдавил бабушке Жене руку в день её приезда в санаторий.
– Компот ты у нас не крал, – ответила спокойно бабушка Лида, – а разговариваем мы с тобой так, потому что боимся: вдруг ты какую-то каверзу придумал? Какую-то гадость! Вытащил нас из подвала, а теперь заманишь куда-нибудь и палкой побьёшь!
– Почему? – вытаращил глаза Валерьич.
– По кочану с капустой и капустёнком! – невежливо ответила бабушка Лида. – Все знают, что ты самый злобный старик во всём санатории. Вот почему!
Валерьич молчал. И вдруг бабушка Женя заметила, что у него по носу катится капля. Огромная. Она не была похожа на капли дождя – те были крошечные, мелкие, а эта крупная… Валерьич смахнул каплю и отвернулся. И тут бабушка Женя вспомнила снимок в коробке фотографа Артюхова, где Валерьич изображён добрым и улыбающимся, а подпись – «С любовью другу Валерьичу».
– Я хотел вам сказать, что пишу стихи, но теперь вы явно мне не поверите, – грустно сказал Валерьич.
– Не поверим! Поверим! – хором сказали бабушки.
Бабушка Лида сказала: «Не поверим», а бабушка Женя – «Поверим!»
– Почему это мы должны ему верить? – возмутилась бабушка Лида.
– Потому что он из двух старичков состоит, – объяснила ей бабушка Женя. – Один добрый и хороший, который дружил с фотографом Артюховым и стихи пишет, а другой – сердитый и злой, с палкой, который всех обижает. Ну? Я права? – спросила она Валерьича, но тот стоял с вытаращенными глазами, словно бабушка Женя достала из кармана жабу и утверждает, что она говорящая.
– Как ты догадалась? – спросил Валерьич.
– А что тут сложного? – пожала плечами бабушка Женя. – Только я не пойму, почему ты с нами тут добрый, в стихах, наверное, добрый, на фотографиях – тоже добрый, а там…
Она указала на санаторий, который высился за их спинами.
– Там – злой!
– Ага, – с горечью сказал Валерьич, – там только попробуй быть добрым. Все как насядут. Добрые – значит мягкие, на всё согласные. Слабаки. Если я буду добрым, меня подомнут, понимаете? Начнут командовать! Никто не будет меня слушать! А так – все слушают, потому что боятся.
– Вот именно, – сказала бабушка Лида, – тебя боятся. Но не слушают.
– А добрый вовсе не слабак, – покачала головой бабушка Женя.
– Это точно, – согласилась бабушка Лида, – видал бы ты, как она сейчас целый час грушу молотила! Она такая силачка оказалась, эта Женя.
– Да уж я знаю, какая она силачка, – пробормотал Валерьич, и все трое вспомнили, как бабушка Женя толкнула Валерьича на кровать, накрыла его одеялом и уселась сверху в борцовскую позу, которая называется «нижний захват». – Просто тебе, Лида, повезло, она с тобой дружит…
– Я и с тобой дружить могу, – откликнулась бабушка Женя, – мне не сложно. Я могу хоть со всем санаторием дружить.
– Ну, весь санаторий ты с собой, да и между собой дружить не уговоришь, – покачал головой Валерьич, – у нас там всякие люди есть.
– Я бы уговорила и всяких, – задумчиво сказала бабушка Женя, – просто у меня красок нет. Мы их в подвале так и не нашли.
– Красок? – переспросил Валерьич. – Каких? Обычных? Гуашь подойдёт? У меня её полным-полно. Я раньше рисовать хотел, накупил себе гуаши на всю пенсию, а потом понял, что медсёстры могут увидеть, что у меня картины добрые, и решил, что буду стихи сочинять, их спрятать легче.
– И где ты их спрятал? – полюбопытствовала бабушка Лида.
– Не поверите, – улыбнулся Валерьич. – Помните коллекцию оригами у меня в комнате? Так вот, если какую-нибудь фигурку развернуть, то внутри у неё…
– Написан стих? – догадалась бабушка Лида. – Ну ты даёшь, Валерьич! Настоящий конспиратор!
– Если ты всем покажешь своего второго старичка, который добрый, можно будет и рисовать, и песни петь – никто над тобой смеяться не будет и подминать тебя тоже, – заявила бабушка Женя. – А если ты с нами красками поделишься, мы тебе будем очень благодарны.
– Только не думай, что мы тебя используем, – вставила бабушка Лида, – а то скажешь потом, что мы с тобой из-за красок подружились.
– Не скажу! – испугался Валерьич. – Вы, наоборот, меня выручите, если их заберёте! А то лежат, пылятся, а пенсию жалко. Потратил на краски и не использую.
– Тогда вперёд! – скомандовала бабушка Лида и взяла Валерьича под руку с одной стороны.
Бабушка Женя подхватила его с другой, а палку забрала. И, опираясь на двух бабушек, гигантский Валерьич с довольной улыбкой осторожно двинулся к санаторию. Он уже представлял, как завтра покажет всем доброго старичка, который давно прячется у него внутри.
История двадцать вторая – про сюрприз на улице и подготовку к празднику
На следующий день в столовой творился переполох. Всё началось с того, что Валерьич уступил место бабушке Наташе, которая только-только избавилась от палки – её нога зажила, и она снова могла ходить. Бабушка Наташа от неожиданности отскочила назад и наступила на ногу инженеру, который даже застыл со стаканчиком чая в руках при виде неожиданно галантного Валерьича. Инженер ойкнул, дёрнулся и пролил чай на двух старушек-болтушек, Арину и Марину, которые подняли крик и так испугали заместителя директора Антона, что он начал икать, да не просто, тихонько, а громко и, главное, внезапно:
– Ик! Ик!
– Что случилось? – воскликнул директор Миша, который теперь частенько бывал на кухне санатория, особенно по утрам, когда выпекались свежие булочки с изюмом по особому экономичному рецепту бабушки Наташи.
– Ик! – ответил заместитель.
– Опять ты икаешь! – упрекнул его Миша и сел, расстроенный, на стул в углу кухни. На этот стул никто никогда не садился, на него старички укладывали свои пакеты с лекарствами, которые их просили принимать во время еды. Как назло, это оказался последний стул из «плохой» партии, той, у которой были трухлявые ножки, и Миша грохнулся со страшным шумом. Бабушка Женя и бабушка Лида, как раз вошедшие в столовую, помогли Мише подняться.
– Хорошо, что вы упали, – сказала бабушка Лида.
Миша обиженно посмотрел на неё, отряхивая брюки.
– В смысле, вы, а не какой-нибудь старичок или старушка, – подхватила бабушка Женя.
Миша улыбнулся, но улыбка у него вышла такая кислая, что её можно было выжимать в чай вместо лимона. Зато падение Миши немного отвлекло внимание от Валерьича, который, кажется, уже пожалел, что показал всем хорошего и доброго старичка, который жил у него внутри, – уж очень большое изумление вызвало его поведение. Он стоял красный, на этот раз от смущения, а не от злости, и растерянно глядел на старичков и старушек, которые снова уставились на него, перешёптываясь и толкая друг друга локтями в бок.
– Валерьич! – насмешливо сказал инженер. – Ты чего это? С дуба рухнул? Чего вдруг добреньким заделался? Боишься чего, может?
Валерьич побелел от ярости, потом снова покраснел и схватился за палку. Но тут бабушка Женя подоспела на помощь. Одной рукой она выхватила у него палку, другой взяла вилку и хотела постучать по стаканчику, чтобы привлечь всеобщее внимание, но тот оказался пластмассовым. Тогда бабушка Женя отбросила вилку в сторону, зажала под мышкой палку Валерьича и громко сказала:
– После завтрака всех ждём на улице! Будет одно интересное мероприятие.
– Какое? – с подозрением спросила Арина, но бабушка Лида и бабушка Женя хором ответили:
– Сюрприз!
Бабушка Лида пробралась между столпившимися старичками, подошла к инженеру и ущипнула его за руку.
– Ай, больно, – возмутился инженер, а бабушка Лида сощурилась и сердитым шёпотом сказала:
– Ну а чего ты над Валерьичем шутить вздумал?! Человек старается, а он ишь… шутки шуткует!
После завтрака все старички, даже те, кто до этого перешёптывался и недовольно качал головой, не веря, что их ждёт интересное мероприятие, выбрались на улицу. Кое-кто был без головного убора, и бабушка Женя строго сказала:
– А вы куда? Простудитесь! Идите в дом!
– Мы тоже хотим, – жалобно сказали старички без шапок и кепок, – не прогоняйте нас! У нас шапки в подвале!
Пришлось бабушке Лиде идти за завхозом, которая спустилась в подвал и принесла всем тёплые головные уборы. А самые сердитые старички, те, что жили на втором этаже и в первый день так напугали бабушку Женю, прилипли к окнам, пытаясь разглядеть, что же происходит там, внизу. Тем временем бабушка Женя выстроила всех полукругом перед большим фанерным щитом, прислонённым к стене. На нём было написано: «С Днём Победы, дорогие ветераны!». Вместе с инженером они перевернули плакат задом наперёд.
– Вот, – пропыхтела бабушка Женя и показала на коробочку с гуашью, которую держал наготове Валерьич, – каждый из вас может окунуть палец в краску и поставить точку на этой стороне плаката. Или нарисовать завитушку. Или загогулину. Или крестик. В общем, что хотите.
– Пальцем? – недоумённо переспросила Арина. – А зачем пальцем? Может, кисточкой?
– У нас нет кисточек, – сказала бабушка Женя, – да и пальцем полезнее. Так психологи говорят.
– Для чего полезнее? – не отставала Арина.
– Для пальцев, – нашлась бабушка Лида. – Ну что, будете пробовать?
– Нет! – хором отказались старушки-сплетницы, Арина и Марина, да и остальные старички с удивлением поднимали брови и переспрашивали:
– Пальцем? Зачем рисовать пальцем?
– А я попробую, – заявил Валерьич и, окунув указательный палец в банку с гуашью зелёного цвета, провёл им по фанерной доске.
– Ой, – сказал кто-то из толпы, а Валерьич обернулся, улыбнулся, уже совершенно не стесняясь доброго старичка внутри себя, и сказал:
– Здорово!
– А что? – неожиданно подала голос завхоз, которая стояла в сторонке и наблюдала за происходящим. – Если все поставят по отметине, да ещё и разноцветной, это будет очень красиво! Как картинка в музее!
– А ругать не будут? – спросил кто-то из старичков, косясь на окно кабинета Миши.
– За что же ругать? – удивилась завхоз. – Это обратная сторона плаката!
И она сама окунула палец в баночку с жёлтой краской и, подойдя к плакату, провела линию.
– Держите, – произнесла бабушка Лида и протянула завхозу бумажную салфетку, которую смочила горячей водой из термоса – чтобы пальцам было не холодно.
– Спасибо, – обрадовалась завхоз и вытерла краску с пальцев, а бабушка Лида прошептала на ухо бабушке Жене:
– Видишь, какая я добрая? Вся в тебя. Не стала ей напоминать, что она мой воротник от пальто у себя подвале потеряла, а дала салфетку!
– Ты молодец, – прошептала бабушка Женя в ответ, – а воротник мы найдём, обязательно. Нам всё равно надо в подвал спуститься за бананами. И ещё кое за чем.
Тем временем, вдохновлённые примером завхоза, старички и старушки потянулись к баночкам с краской. Бабушка Лида только и успевала смачивать водой салфетки и раздавать – так всем понравилось рисовать пальцами загогулины на плакате. Выглянуло солнышко, осветило плакат – и все крючки, крестики и прочие отметины заиграли на нём, как звёзды на ночном небе.
– А ещё раз можно? – робко спросила Марина бабушку Женю, которая в это время шепталась с завхозом. – Порисовать можно ещё?
– Можно, – хитро прищурившись, сказала бабушка Женя, – но с условием. Все, кто будут ещё рисовать на плакате, должны участвовать в нашем представлении, посвящённом Дню защитника Отечества, который наступит совсем скоро, двадцать третьего февраля.
– А что это будет за представление? – спросила бабушка Наташа.
– Игра, – загадочно сказала бабушка Женя, – игра с нашими детьми и внуками, которых мы позовём. С переодеваниями. Ведь так? Можно нам устроить игру с переодеваниями?
Это бабушка Женя спросила у завхоза, и та кивнула в ответ.
А в это время Тиночка и Вика тоже готовились к празднику. Только не ко Дню защитника Отечества, а к Восьмому марта. Тина рисовала для мамы и Вики картинки, а Вика делала для сестры и мамы фотоальбомы из картона, пуговиц, бантиков и верёвочек. Купить подарки друг другу и маме девочки не могли: все карманные деньги они потратили на подарок бабушке Жене, который держали в секрете. А ко Дню защитника Отечества готовиться им не разрешили: папа заболел, и мама сказала, что любые поздравления и вообще любой шум могут сейчас расстроить папу, который целыми днями лежал у себя в кабинете с повязкой на лбу. Каждый день к папе приходил доктор и спрашивал, как дела, но дела у папы были не очень. Оказывается, папа не выдержал и рассказал маме, что видит у себя в машине маленького дракончика – красного, с когтистыми лапами, очень вредного, который сидит в багажнике и постукивает хвостом – тум, тум… бум. Мама спустилась в гараж и заглянула в багажник. Никакого дракончика там не обнаружилось. Но папа продолжал доказывать, что дракончик существует. И Тиночка спускалась в гараж, и Вика, но обе не увидели никаких дракончиков. Тогда папа стал кричать:
– Да вон он! Вон он! Сейчас пламенем пыхнет, осторожно!
– Ой-ой, – сказала мама и с тревогой посмотрела на папу.
Папа тоже с тревогой посмотрел на маму и шёпотом спросил:
– Ты правда его не видишь?
И когда мама покачала головой, папа простонал:
– О-о-о… Я, наверное, болен…
С тех пор папа перестал ходить на работу. Он лежал, стонал, а когда доктор уходил, дракончик вылезал из-под кровати и папе подмигивал:
– Что? Вздумал от меня избавиться? Да ни за что!
Поэтому, когда маме позвонили из бабушкиного санатория и пригласили на представление в честь праздника, она ответила:
– Мы приедем. Но Серёжа не сможет. Он заболел.
– Да, – вздохнул папа, – я не смогу…
– А отвезти нас сможешь? – спросила мама.
– Отвезти? – задумался папа и вдруг заметил, что дракончик нахмурился и покачал головой. – Отвезти? – повторил папа погромче.
Дракончик вздрогнул и юркнул под кровать. И недовольно постучал хвостом: тум-тум!
– Да, – ответил папа, – я вас отвезу!
Папе очень не хотелось на праздник. Он боялся, что от шума у него разболится голова. Но папа заметил, как испугался дракончик одного только слова «отвезу»… А если сделать то, что означает это слово, то есть отвезти… Может, дракончик испугается ещё больше? И уйдёт?
История двадцать третья – о том, как у бабушки Жени вдруг кончились силы
Надежды папы не оправдались. Он привёз жену и дочек на праздник в санаторий, а сам остался сидеть в машине, опасаясь шума, от которого могла разболеться голова. Пока Таня, Вика и Тина были в машине, дракончик не появлялся. Но как только они ушли, он сразу вылез из-под переднего сиденья, уселся на него и скрестил лапы на груди.
– Вези меня домой, – потребовал дракончик, – мне тут не нравится!
– Мне тоже, – пробурчал папа. – И вообще, чего ты вылез?
– На тебя хотел посмотреть! – сердито сказал дракончик. – Совести у тебя нет! Притащил меня зачем-то сюда!
И дракончик принялся папу ругать. А тем временем в санатории началось большое представление. В зале для выступлений собралось много гостей. Тут были и дети, и внуки тех, кто отдыхал в санатории, и друзья, и коллеги – все, кого старички позвали на праздник, и все, кто смог приехать в этот день, отложив дела. На сцене стояла бабушка Лида в красивой тёмно-синей юбке и розовой блузке с кружевами. В одной руке она держала микрофон, а в другой – листок с именами. Бабушки Жени рядом не было – всю ночь они с бабушкой Лидой спорили, кому вести представление.
Дело в том, что бабушки придумали игру, чтобы развлечь родных и друзей старичков. Все бабушки и дедушки должны были нарядиться в костюмы, оставленные фокусниками (именно на это требовалось разрешение завхоза; завхоз совсем не возражала, особенно после того как ей дали ещё раз провести пальцами в краске по листу фанеры). Итак, бабушки и дедушки выходили наряженные – кто в принца, кто в принцессу, а кто и вовсе в одного из трёх поросят, – и про того, кто выходил, бабушка Лида читала загадку. Зрители должны были догадаться, кто перед ними. Тому, кто угадал, полагался приз. Бабушка Женя хотела, чтобы бабушка Лида вышла вместе со всеми, но та убедила подругу, что её, Женина, загадка гораздо интереснее.
Первой на сцену вышла принцесса в розовом платье. Её лицо было прикрыто золотой маской.
– Эта принцесса, – начала бабушка Лида, – на самом деле очень любит готовить… И она…
– Это наша бабушка Наташа! – закричала маленькая девочка с первого ряда, сразу узнав свою бабушку.
– Правильно! – обрадовалась бабушка Лида, и бабушка Наташа, сняв маску, поскорее спустилась со сцены, чтобы обнять внучку.
– Приз не забудьте! – крикнула вдогонку Лида. – По рецепту Наташи мы сделали специальные конфеты с женьшенем! Женьшень – это очень полезно. Он лечит многие болезни и продлевает жизнь!
Бабушка Лида шагнула назад, заглянула за кулисы, где стояла коробочка с конфетами, и только хотела набрать горсть, чтобы вручить бабушке Наташе, как заметила, что сверху уже нет нескольких конфет. Она подняла голову и увидела Мишу, который стоял неподалёку и насвистывал.
– Не хватайте конфеты! – строго сказала ему бабушка Лида. – Женьшеня много есть нельзя, живот заболит!
– Сами сказали, он от многих болезней лечит и жизнь продлевает! – возразил Миша. – Чем больше съем, тем дольше жить буду!
Бабушке Лиде некогда было спорить – её ждали зрители, поэтому она просто пригрозила Мише пальцем и вернулась на сцену – отдать конфеты семье бабушки Наташи и объявить следующего героя, который вышел, завёрнутый в алый плащ.
– Этот мушкетёр любит сочинять стихи! – объявила бабушка Лида в микрофон.
– Вообще-то похоже на папу, на Родиона Валерьича, – растерянно сказала молодая женщина на втором ряду, – фигура похожа, но он стихов не пишет…
– Ещё как пишу! – воскликнул «мушкетёр» и сбросил плащ.
– Правда? – ахнула его дочка.
– Да! А мы из-за тебя конфет молодильных не выиграли!
– Выиграли-выиграли, – успокоила Валерьича бабушка Лида, – у нас есть поощрительный приз – те же конфеты, просто их будет поменьше.
«Если Миша их не съел», – подумала про себя бабушка Лида, снова отправляясь за кулисы.
Бабушка Женя, наряженная Красной Шапочкой, стояла сбоку за сценой и тайком наблюдала за зрителями. Она отыскала глазами Тиночку, Вику и Таню и очень обрадовалась, что они пришли. Однако среди гостей не было видно папы Серёжи, что бабушку Женю огорчало. Хотя рецепт шоколадных конфет с женьшенем разработала бабушка Наташа, придумала эти конфеты бабушка Женя. Когда она придумывала их, то вспоминала о своём сыне, который больше всего на свете боялся постареть, и втайне надеялась, что «молодильные конфеты» придутся ему по вкусу. А ещё бабушке Жене хотелось, чтобы именно он отгадал её загадку. Но папы Серёжи не было…
В это время он сидел в машине и ругался со своим дракончиком.
– Поехали домой! – требовал дракончик.
– Не поеду!
– Поехали!
– Нет!
– Она тебя всё равно не любит, – прищурился дракончик, – она всех любит, кроме тебя! Друзей своих. Тину с Викой. Даже Таню. А тебя – нет!
– Да с чего ты взял? – разозлился папа.
– Потому что это видно!
– Так пойду и посмотрю! – воскликнул папа и открыл дверцу.
– Нет! – заверещал дракончик.
Он уцепился короткими толстыми лапами за папину руку, но тот вырвался и выскочил из машины.
– Тут сиди, – сказал папа, – а ещё лучше – уходи насовсем!
Папа захлопнул дверцу и побежал, а вслед ему донеслось: «Не дождёшься!» Наверное, дракончик приоткрыл окно и кричал в него, но папа предпочёл не оборачиваться. Он прибежал в зал, как раз когда бабушка Лида вручила призы за Арину и Марину – их родственники сразу узнали своих бабушек в «любительницах поболтать», как их представила бабушка Лида. Папа растерянно смотрел на сцену. Он думал, тут будет концерт, а оказалось – какая-то игра. Да ещё и угадывать нужно… А если он не справится?
И вот к зрителям вышла какая-то бабушка в костюме Красной Шапочки. Папа Серёжа внимательно на неё посмотрел. Она была очень похожа на его маму, бабушку Женю. Но старушка на сцене объявила в микрофон:
– Эта Красная Шапочка любит заниматься боксом!
– Боксом? – растерянно переспросил папа. – Тогда… тогда это не она!
– Это бабушка Женя! – закричала Тина. К огромному папиному удивлению, Красная Шапочка сняла чепец и маску – и оказалась его мамой.
– Они сговорились, – послышался за папиной спиной знакомый голос, – они договорились специально, чтобы тебя опозорить! Унизить тебя! Выставить тебя дураком!
Это был дракончик, который выбрался из машины и пришёл за папой.
– Нет! – воскликнул папа и закрыл лицо руками. – Я тебе не верю!
Папа повернулся к дракончику и, оттолкнув его, бросился бежать.
– Не веришь?! – загрохотал вслед дракончик. – Может, ты и в меня не веришь!
– Не верю! – крикнул папа и выскочил из здания.
Он подбежал к машине, запрыгнул в неё и нажал на педали, мечтая умчаться подальше от санатория, подальше от дракончика.
– Ах, не веришь, – усмехнулся дракончик, – ну, я тебе докажу.
И он дыхнул пламенем прямо на занавес за спиной бабушки Жени. Тот загорелся. Зрители ахнули, вскочили и бросились к двери, толкаясь, крича, хватаясь за мобильные телефоны и пытаясь дозвониться до пожарных. Старички бросились за остальными. Образовалась давка. Бабушка Женя схватила за руку бабушку Лиду и, спрыгнув вниз, сдёрнула её со сцены.
– Миша, – рванулась бабушка Лида обратно, – он нас спасёт!