Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови Штурм Наталья

Глава V

– Да брось ты краски сгущать, – сказала Любаня и закурила.

Концерт только что закончился, и мы с Любой уединились в гостиной столичного ночного клуба.

– Это ты называешь сгущать краски?! Он кинул в меня бутылкой… О чем тут еще можно говорить? – возмутилась я.

– Во-первых, не в тебя, а вслед своей несбывшейся мечте встретить с тобой Новый год, – слегка улыбнувшись, произнесла Люба.

Мне было не до юмора.

– Я понимаю, конечно, что ты поэтесса. Ну, напиши еще стихотворение на эту тему…

– И напишу! А что ты хотела? Получить идеального мужа? Так не бывает! Так и знай.

– Я знаю одно: кто ударит один раз – тот ударит дважды.

– Ну и что? Ты думаешь, другой будет лучше?

– Уходить, наверно, надо, – печально ответила я.

– Уходи! Только перед этим вспомни, кто тебе встречался до Роберта. Был ли среди твоего парада уродов хоть один мужчина без недостатков? – подколола меня Люба.

– Был, – сильно напряглась я. – Был, но он женат.

– Это твой нефтяник, что ли? Да, вы просто встречались, а если б ты пожила с ним хоть месяц, неизвестно, что бы ты сейчас говорила.

– Он был добрый, спокойный, веселый – его все любили… – ударилась я в воспоминания.

– А ты? Ты его любила? – поинтересовалась Любаня.

– Нет. Но я его уважала. Мы смогли бы вместе жить, – совсем расстроилась я.

– Ой, только не надо мне сказки рассказывать, что ты смогла бы с кем-то жить без любви! А Роберта ты любишь. И главное, что он очень любит тебя. Об этом думай. Все остальное – херня! – закончила Люба в своем стиле.

Я посмотрела на часы – уже половина пятого утра. Почему-то вспомнился стишок: «Здравствуй, жопа, Новый год – приходи на елку». Весело – нечего сказать…

Нужно забирать Ляльку, она с балетом в клубном ресторане. Поедем спать в нашу квартиру возле метро «Аэропорт».

Люба как будто прочитала мои мысли.

– Давай сейчас без глупостей. Бери Ленку и езжайте в Назарьево. Роберт, наверно, уже с ума сошел от тоски.

– Нет. Мы останемся в Москве. Пусть почувствует, что чувствовала я, прождав его двое суток.

– Ну и зря. Взвесь все за и против, и ты поймешь, что плюсов больше! – не сдавалась Любушка. – Он молодой, красивый, любит тебя, хочет детей, не глуп, не требователен, верный, богатый, не педераст, не импотент – чего тебе еще надо?! Мать, ты не права. Он хороший мужик!

– Только на секундочку алкоголик и игрок. А в остальном, прекрасная маркиза… – запела я.

– Ну, извини – сама такого выбирала. Никто не виноват.

Мне сразу вспомнился Сергей Сергеевич Жучинский.

– Что же мне делать? – грустно спросила я Любу.

– Бороться за него. Роди ему сына. Он на руках тебя будет носить.

В моем сердце забрезжила надежда. Как я об этом забыла! Ну, конечно, когда родится ребенок, он тут же бросит пить и сидеть сутками в казино.

Любины слова продолжили мои мысли:

– Ты пойми. Они же примитивные создания. Посадить дерево, построить дом и родить сына – вот их программа-максимум. Поэтому Роберт и переживает – наследника-то нет! Кому дело оставлять? С кем на рыбалку ездить? Его это гложет, и он утешается алкоголем! Помоги ему, и тебе это окупится сторицей.

И все-таки мы с Леной остались ночевать на «Аэропорте».

Проснулись в час дня. Первая мысль – как жить дальше?

Чтобы собрать кворум, нужно было еще спросить совета у Людмилы.

– Бежать от него надо. Как можно быстрее, – вынесла свой вердикт Люся, выслушав мою историю.

– Как ты себе это представляешь? – спросила я. – Забирать Лену посередине учебного года из загородной школы и переезжать в Москву? Оставить надежду родить ребенка от любимого и снова жить одной? Разрушить все, что мы создали за эти два года. Уходить можно, когда ты уже ничего, кроме отвращения, не испытываешь. А я люблю его и готова ему помогать.

– Зря. Подумай о себе. Мне твой Роберт никогда не нравился. От него веет опасностью. Как бы в следующий раз бутылка не приземлилась на твоей голове, – сказала подруга.

– Да что ты вообще понимаешь в семейной жизни? Ты ни с кем никогда вместе не жила! Ты просто хочешь, чтобы я осталась одна! – взорвалась я.

Люська отреагировала спокойно:

– Я хочу, чтобы ты осталась жива. И только.

– Небось, если бы речь шла о твоем блудливом Жучинском, ты стерпела бы от него все вплоть до расстрела!

– Сергей Сергеевич развратный, но он не злодей.

– А мой милый Роберт, который лечил меня в больнице и ради меня бросил семью, – злодей?

– Да. Может, у меня и нет опыта семейной жизни (спасибо за напоминание, дорогая подруга), но у меня есть интуиция.

– Иди ты со своей интуицией! У меня есть семья, и я буду за нее бороться. Все! – отрезала я.

– Только не жалуйся, когда… – Люся не успела закончить.

Я положила трубку, потому что очень разозлилась… на себя.

Лучший способ отвлечься от проблем – это сменить обстановку. Сейшельские острова могли обновить наши отношения и освежить чувства. Тем более если пара отдыхающих – сильно виноватый мужчина, мечтающий загладить вину, и обиженная женщина в мечтах о перемирии.

Понаблюдав несколько часов из окна московской квартиры за мерзнувшим возле подъезда Робертом, я наконец сжалилась над ним и включила мобильный телефон.

Камень бы зарыдал, выслушав такие клятвы и признания в любви! Отныне тема пьянства для нас закрыта навсегда, а значит, и разные «эмоциональные всплески» отпадают автоматически!

Женщина всегда верит в то, во что ей хочется поверить.

Роберт был настолько убедителен, что в конце разговора даже всплакнул. Или, может, он выбрал не ту профессию?..

– В тебе погибает великий актер, – не поверила я.

– Клянусь тебе! Вот увидишь! Мне нет жизни без тебя! Прости меня, если любишь… Я очень виноват, и для меня это серьезный урок. Я понял, как легко могу тебя потерять. Дай мне шанс.

Его голос был тих и полон драматизма. Он действительно страдал. Я поверила…

Не надо прилетать на Сейшелы в январе! Ну не надо.

Алчные туристические фирмы выпихивают туда лоховитых туристов, суля неземные удовольствия. На самом деле с середины декабря по середину января на Сейшельских островах… период дождей.

Две недели мы просидели в отеле «Плантейшн клаб», наблюдая с балкона за непрерывным ливнем. Рыхлая травянистая почва, как губка, всасывала наши босые ноги. Океан пугал неспокойствием.

Когда сверху вода и снизу вода – что остается делать? Только погружаться! И мы с Робертом занялись дайвингом. Не знаю, как в других морях-океанах, но подводный мир Индийского океана восхитительно красив! Разноцветные яркие рыбы-попугаи, разные морские чудовища, скаты, небольшие акулы, мурены, морские ежи и рыба-бабочка – глаза разбегаются.

Здесь, глубоко под водой, ты именно погружаешься в этот иной мир – таинственный, пугающий и манящий. Твой мозг полностью освобожден от всех мирских проблем, от суетных мыслей. Ты становишься мудрее. Увидеть то, что не увидят другие. Понять то, что невозможно объяснить. Отныне ты не такой, как все. Ты – философ-стоик. Мечтатель-реалист – мужественный, терпеливый к жизненным испытаниям.

Из воды я вышла очищенной и обновленной. Я окунулась в Бездну, где Время и Пространство бесконечны. Где сильнее всего ощущаешь неподвижность Вечности…

Освобождение от мирской суеты длилось, увы, недолго.

Морские чудеса соседям не покажешь, а вот «неприличный» орех можно было купить и вывезти с собой в Москву.

«Коко-де-мер» – морской кокос, с виду напоминающий женскую попку или даже хуже, растет только на острове Праслен и славится своими целебными качествами. Местные жители удаляют из него полезные внутренности, потом вновь скрепляют, в треугольник между «ягодицами» вставляют пучок жесткой травы и в таком эротическом виде продают туристам.

Я носилась с этим большим орехом, как с алмазом, и в результате умудрилась забыть его в отеле. Пришлось вернуться с полдороги в аэропорт под гневное молчание водителя-креола.

Кроме подводного мира и срамного ореха, в памяти отпечатались гигантские черепахи с одноименного острова и жалкие мокрые птички, прятавшиеся под листиками, на Птичьем острове.

Роберт вел себя идеально. В первый же вечер он торжественно вручил мне «извинялку» – бриллиантовое колье.

– Надеюсь, большая коллекция ювелирных украшений к серебряной свадьбе не будет свидетельством частых скандалов? – подколола я милого друга.

Вечерами заняться было нечем, и мы с удовольствием ходили в казино. Точнее сказать, удовольствие получала только я, поскольку ставки были низкие (5 – 10 долларов), и риск остаться без средств был минимальным.

Внутри казино оказалось очень неудобным. Роберт привык совсем к другим условиям. Обычно он один восседал за игровым столом в практически пустом зале.

Сейшельское казино отличалось демократичностью. Один игровой стол подпирал другой. За каждым сидели по пять игроков. Но это было еще полбеды.

Настоящая беда начиналась, когда в зал приходил… китаец.

Сперва появлялся один. Быстро пробегал по залу и тут же исчезал.

Но буквально через пять минут их закатывалась целая орава, человек этак сорок, и, шумно галдя, они начинали подсаживаться к уже заполненным столам.

Хозяева любезно рассаживали китайских игроков, поднося им стулья. Мне казалось, что, если стульев не хватит – китайца посадят ко мне на колени.

Роберт терпел нашествие с чувством глубокого отвращения на лице. Делал ставки и зевал. Ему была неинтересна такая мелкая игра. Но даже тут он умудрился уйти с выигрышем.

Благодаря виртуозной игре под моим чутким руководством сейшельское казино похудело аж на… двести долларов США!

– Все для тебя, дорогая! – иронично прокомментировал «большую» игру Роберт. – Лишь бы ты не волновалась!

– Видишь, каким ты можешь быть хорошим! – похвалила я любимого.

Роберт старался как мог. Ни разу не заказал даже пива. Мне стало казаться, что я преувеличила проблему алкоголя. Если бы… не один забавный случай.

Как-то вечером мы сидели в ресторане и ужинали. Я смотрела на Роберта, он смотрел в тарелку. Внезапно он горячо воскликнул:

– Ничего себе! Посмотри, вон за тем столиком мужик уже восьмой бокал вискаря пьет! Как противно на это смотреть. Фу! Рожа красная, разговаривает громко – отвратительно! Как хорошо быть трезвым.

Я поразилась его наблюдательности. А потом поняла – он очень страдал…

Возвращение в Москву сразу преподнесло неприятное известие.

От Жанны ушел муж.

Просто вдруг накричал кучу гадостей, даже подбежал к окну, пытаясь выброситься, но, видать, не пролез. Потом шумно собрался, запер свой кабинет на ключ и ушел.

Я сразу же помчалась к Жанне. Дверь открыл растерянный сын. Жанна сидела за кухонным столом, тем самым, который обычно украшали разные вкусные блюда, красиво разложенные закуски, деликатесы и разносолы собственного приготовления.

На этот раз стол был пуст. Нет хозяина – нет и стола. Все просто.

Жанна молча собирала пальцем хлебные крошки и скатывала их в круглый мякиш.

За три дня она похудела на несколько килограммов.

Ее лицо потемнело, скулы заострились, глаза ввалились. Как-то сразу резко выполз возраст.

– Расскажи, – попросила я.

– Не могу… Не хочу… – едва слышно ответила подруга.

Захотелось обнять ее и заплакать вместе.

Но она не могла плакать наружу. Она плакала внутри.

Я поняла, что ничем не смогу ей помочь.

Жанна – цельная натура. Настоящая и честная. Ей не нужны советы, догадки, версии и прогнозы. Редкий экземпляр женщины. Такая не станет плакаться в жилетку и устраивать показательное самоубийство. Молча переживет все внутри или… не переживет.

Я испугалась за нее.

– Ты ела что-нибудь? – спросила я.

– Не знаю… Не помню… – равнодушно покачала головой Жанна. – Я не смогу жить без него…

«Нужно срочно придумать что-нибудь неординарное. Сломать этот избитый сценарий – ушел, и жизнь закончилась. Ей нельзя сочувствовать – это только ухудшит ее состояние. Думай, думай… Нужна только одна фраза, одна, но веская», – ломала я голову.

Я взяла пульт и включила телевизор. В застывшую тишину ворвались новости на НТВ.

Жанна вздрогнула и удивленно подняла голову.

Я посмотрела в ее глаза, как у больного сенбернара, и с усмешкой произнесла:

– Самое ужасное, что он вернется…

– Почему «ужасное»? – тихо спросила Жанна.

«Уже лучше, – подумала я. – Люся бы удовлетворилась одним словом „вернется“. Значит, присутствует еще капелька здравого смысла».

– Твой муж сделал тебе сумасшедший подарок, отпустив тебя. Сейчас ты этого не понимаешь… Сейчас ты должна полюбить себя за вас двоих. Ты уничтожила себя в этом браке. Переодень обручальное кольцо на другой палец, – потребовала я.

– Зачем? – Жанна подчинилась.

– Кольцо не на том пальце, потому что мужчина не тот.

Жанна растерянно смотрела на свой указательный палец. Потом слегка улыбнулась. Действительно, смешно…

– Вот так и ходи, пока он не вернется. И займись своей внешностью. Он дал тебе короткий отдых – воспользуйся этим. Попробуй устроиться на работу, чтобы удивить его своей независимостью. Смени прическу и перестань пугать ребенка своим лицом. Вон, посмотри, бедный Никитка как зайчик перепуганный. Ничего понять не может.

На «зайчика» Жанна наконец расплакалась. Зайчика жалко.

Выплакав обиду, подруга встала, высморкалась в платок и… принялась накрывать стол к чаю.

Жанна доверчивая и исполнительная. Во всем винит прежде всего себя. Цель поставлена – она исправится: будет работать, будет заботиться о себе, «играть эгоистку». Словом, она сделает все, чтобы вернувшийся муж удивился переменам…

Владислав, муж Жанны, не вернулся ни через месяц, ни через год.

Он не собирался возвращаться никогда.

Когда я ехала к Жанне, то уже знала об этом.

Накануне я позвонила ему, и он легко обо всем мне поведал.

Да, конечно, пришлось ее обмануть, вселив надежду. Но главным было то, чтобы в те первые минуты она не ушла с головой в свою драму. Вот чего мне нужно было добиться.

Ей нужно было дать время адаптироваться к одиночеству.

День за днем, месяц за месяцем Жанна привыкала к новой жизни.

Появилась хорошая работа, свободное время, которое, оказалось, некуда девать.

Дважды она лежала в кардиологическом центре на Рублевке.

Обмануть ее мозг получилось, а вот сердце не обманешь…

Она живет по-прежнему одна с сыном.

На полке в спальне по-прежнему стоят в ряд пять матрешек, которые Жанна подарила мужу на десятилетие свадьбы.

Самая большая матрешка – Владик поет, чуть поменьше – Владик на охоте, еще поменьше – Владик с кием в руках, следующая – Владик держит в руке карты – победные четыре семерки, а самая маленькая матрешка – Владик держит на руках Жанну.

Правда, сейчас их только четыре. Последнюю матрешку куда-то сын спрятал.

Владик изредка звонит Никитке и раз в месяц лично завозит алименты. Две тысячи рублей. А что? Один процент от заработка все же лучше, чем ничего.

Привет, Владик! Это я к тебе обращаюсь. Знаешь ли ты о том, что ты жидкое дерьмо? Ну вот, теперь знаешь…

Снимать клип решили на даче звезд советского кино Любови Орловой и Григория Александрова во Внукове.

Несколько десятилетий назад, наверно, этот милый двухэтажный дом считался роскошным особняком. Для того чтобы осилить его строительство, Любови Орловой пришлось много гастролировать по стране с творческими вечерами. Нынче у артистов это называется «чесом» и всячески приветствуется. А тогда Орлова даже навлекла на себя гнев власть имущих – ее поведение назвали «непристойным».

Сейчас в этом небольшом по современным меркам доме живет пожилой француз и следит за порядком. Хотя как можно сохранить порядок в доме даже после одного съемочного дня? А в знаменитом орловском доме аренда поставлена на поток. Первый клип Алсу «Зимний сон» тоже снимался там. Аренда недорогая, близко от Москвы, мило, уютно…

Но, может быть, Дом-музей лучше бы сохранил память о легендарных личностях советского кинематографа?.. Кровать, на которой спала Любовь Орлова, ее любимое кресло-качалка, зеркало, потемневшее от времени, «живой архив», коллекция ценнейших книг XIX века, раритетных фотографий. Ведь это же наша история, чудом сохранившаяся. Это памятник культуры, а не проходной двор, в который его превратили…

…На главную роль мы пригласили замечательного актера Андрея Соколова. Удивительно, что, несмотря на легкомысленный титул секс-символа, Андрюша оказался тонко мыслящим, умным и глубоким человеком. Красивый талантливый философ.

Роберт сам изъявил желание присутствовать на съемках. Хотя я понимала, что это зрелище не творческого человека может напрячь.

Разожгли камин, постелили перед ним шкуры. Съемочная группа заняла свои места, и… все погрузились в атмосферу романтической встречи двух влюбленных. Влюбленные, понятно, я и Андрей.

В руках каждый из нас держал фужер с шампанским, и мы нежно смотрели друг на друга. Потом Андрей положил голову ко мне на колени, и я нежно гладила его волосы…

Откуда-то сверху, из спальни Любови Орловой, доносилось тяжелое дыхание Роберта. Смотреть на это он уже не мог, но и уходить не хотел.

Домой мы ехали молча, но обошлось без скандала. Умный Андрюша Соколов догадался пригласить нас вместе на свой спектакль, и набухавшая ревность исчезла, не созрев.

Актеры – люди особенные. Не разберешь, где он искренен, а где играет. А если актер выдающийся или суперопытный – то вообще черт ногу сломит. Пообщавшись с актерской братией, я поняла, что ими лучше восхищаться на сцене или с экрана. Полюбить актера в реальной жизни я бы, например, не смогла. Кстати, не удивлюсь, что приблизительно то же самое они думают об эстрадных певцах и певицах.

Несколько лет назад на одной вечеринке мы познакомились с актером Сергеем Шатуровым. Несмотря на звание народного, пафосным он не был. Скорее наоборот. С удовольствием принимал ежедневные приглашения в рестораны, на концерты да на всевозможные тусовки.

Друзей у него было море! Очень общительный и энергичный человек.

Он был намного старше меня, но я уставала от компаний всегда раньше, чем он. Хотя смотря от каких компаний…

Меня с ним сблизил один секрет, который я так ему и не открыла. Когда мы только познакомились, Сергей обмолвился, что дружит с человеком, в которого я была тайно влюблена много лет. Когда его показывали по телевизору, я бросала все дела и садилась на пол прямо перед экраном, чтобы дотронуться рукой хотя бы до экрана. Ну, сумасшедшая фанатка, одним словом.

Вообще фанатизм мне не свойственен. Скорее, наоборот. Меня всегда смущали поклонники и поклонницы, подставляющие свои тела для автографов или отрывающих пайетки от моих концертных брюк.

…Мы с Сергеем стали неразлучны. Наша близкая дружба рождала кривотолки и обсуждалась кем попало. Но мне было наплевать и, по-моему, Сергею тоже. Он – человек непосредственный и раскрепощенный. Даже очень.

Как-то раз друг Сергея пригласил нас в гости к своим друзьям в одну милую армянскую семью. Встретили нас замечательно. Сергей был их любимым актером, и они расстарались на славу.

Сергей так талантливо восхищался борщом, что после третьей тарелки хозяева предложили ему налить остатки борща в трехлитровую банку, чтобы «на завтра было что покушать».

Народный артист знал, что обижать народ нельзя, и, лихо подхватив теплую банку, весело подмигнул моей вытянувшейся физиономии.

До сих пор не могу понять – может, надо быть проще?..

Или как говорит Бари Алибасов: пока дают – надо брать. Но мне кажется, Бари все-таки имел в виду не продукты…

Проще и жить легче. Я не замужем, Сергей не женат, и мы все свободные от съемок и гастролей вечера проводили в светских раутах.