Как пальцы в воде. Часть 2 Горлова Виолетта

Он внимательно посмотрел на меня, но спустя несколько секунд выражение его глаз чуть смягчилось.

– Я понял…

– Скажите, мистер Корбелли, вы сможете подтвердить факт покупки этих вин той девушкой в полиции, если понадобится, конечно. Но я думаю, скорее всего, до этого не дойдет.

Мужчина немного помолчал. По его лицу было заметно, что такая перспектива его не очень-то радует. И я еще раз повторил:

– Я действительно считаю, что в этом не будет необходимости, но, на всякий случай, должен спросить.

– Что ж, конечно. Я законопослушный гражданин.

– Спасибо вам огромное. – Я благодарно пожал ему руку. Затем вновь упаковал бутылку и положил ее в кейс. Оставляя свою визитку, я сказал:

– Жизнь часто непредсказуема. Если вам понадобиться любая помощь… любая! Звоните мне без стеснения. Я ваш должник.

Мы вышли из подсобного помещения и прошли в торговый зал.

Повернувшись к своему спасителю, я сказал:

– Да, мне хотелось бы приобрести у вас эти два вида вин. Это возможно?

– О! Конечно! Только «Furtiva lagrima», молодой человек, надо смаковать в компании с красивой, молодой дамой, – он весь как-то сразу сник, густой баритон стал глуше. Вероятно, ему уже не с кем было разделить удовольствие от смакования особенно чудесных образцов своей продукции.

Расплатившись и положив вино в кейс, я еще раз поблагодарил мистера Корбелли и, тепло попрощавшись, вышел из магазина.

Погода испортилась: накрапывал дождь и, похоже, он вскоре мог усилиться. Но меня это обстоятельство совершенно не волновало и не огорчало: радость от осознания подтверждения основной версии переполняла меня, и никакой ливень не мог погасить мои чувства.

Мне хотелось долететь до Центра, хотя я немного сомневался, что такой вариант возможен. Пришлось тащиться на такси, а если учесть, что на этот раз за рулем машины флегматично тупил толстый водитель, которому я бы не доверил и трехколесный велосипед, мое ликование трансформировалось в «христианское всепрощение» натовского миротворца, насаждающего демократию с огнеметом в руках; мне пришлось крепко держать себя в руках, чтобы твердолобый толстяк не «огреб» увечий раньше времени. Хотя мы и так нарывались на аварию из-за его брюзжания и плохой реакции, но в этот день удача явно решила мне составить приятную компанию.

Миновал пустую приемную (Джейн, наверно, ушла на ленч) и, приоткрыв дверь кабинета, сделав вид, что постучал, я просунул голову в образовавшуюся щель. В кабинете Макс и Фрэнк что-то бурно обсуждали. Увидев меня, они прервали полемику и посмотрели на меня с такой надеждой в глазах, что мне стало неловко за свою притворно скорченную в глубокой скорби и печали физиономию. Я прошел к столу и уселся в кресло, стараясь не рассмеяться. Мои приятели-партнеры молчали в застывших позах с мрачными лицами. Продолжать их мучения было слишком жестоко. Я не садист, они не мазохисты. Какие между нами могут быть трения? И я сказал, улыбнувшись:

– А я не один!

– А с кем? – изумился Макс. Фрэнк настороженно молчал. В некоторых моментах он знал меня лучше, чем Адлер, поэтому более тщательно оценивал выражение моего лица, ожидая либо приятный сюрприз с нехорошим подвохом, либо – наоборот, и парень пока не знал, что лучше. В этой непростой ситуации необходимо было посочувствовать Максу. И, обратившись к нему, я радостно, как школьник, продекламировал:

– Я приехал с удачей и отличными новостями. – Я замолчал: пока еще было рано излагать все. Обратившись к Адлеру, я промолвил: – Макс, мне нужно сделать несложный анализ вина, которое я купил, и сравнить его с имеющимся образцом. – Достав из кейса две бутылки, я поставил их на стол. А затем одну из них, в которой находилось обычное вино «Rugiada di mattina» («Утренняя роса»), передал Адлеру. Тот кивнул понимающе.

– Это сделать несложно, – констатировал Макс. – Оформить заказ на миссис Старлингтон?

– Да, как и предыдущие, – попросил я.

Захватив бутылку, Макс вышел из кабинета. Я сделал себе кофе и уселся за стол напротив Фрэнка. В ожидании Макса и болтая с Тодескини ни о чем, я продолжал размышлять над всеми фактами, которые нам удалось собрать к сегодняшнему дню.

Адлер пришел спустя десять минут: анализы, о которых я ее просил, не представлялись сложными.

Он молча положил передо мной распечатки результатов и посмотрел на меня, не скрывая любопытства.

– Как я вижу по результатам химического анализа, твоя версия подтвердилась? – риторически спросил биохимик.

Внимательно прочитав текст, я внутренне возликовал, хотя и до возвращения Макса был уверен в своей правоте. Полминуты я молчал: все же толика тщеславия присуща и моей натуре. Мне бы хотелось послушать их версии, тем более что все факты, впрочем, как и мои подсказки, им были известны. Не то, чтобы мне так хотелось аплодисментов, просто было бы неплохо им самим сделать дополнительные шаги в нашем расследовании. И потом: мне следовало бы обсудить свою версию с ними, потому что я мог чего-то не учесть или не увидеть. Да мало ли что… Один ум – хорошо, а несколько – уже объективнее.

– Время у нас еще есть, – произнес я, – во всяком случае, полчаса – точно. Я сейчас изложу свою версию, потому что могу ошибаться, а этого мы допустить не можем. Задавайте по ходу рассказа вопросы, чтобы я ничего не упустил.

Итак, считаю, что отравительница (именно она, а не он) не собиралась никого убивать, во-первых, а, во-вторых, серьезное расследование и вообще любая шумиха ей совершенно были не нужны. Скажу больше, она была уверена, что расследование будет неофициальным. – Я замолчал, ожидая вопроса. И он последовал от Фрэнка:

– Почему она была в этом уверена?

– Надо знать Элизабет Старлингтон, – пожал я плечами, – она всегда пыталась избежать скандалов и прочий неприятный ажиотаж. Вы заметили, как ограждали всю журналистскую братию от проникновения на прием? Аккредитацию получили лишь избранные или угодные. Но об этом качестве миссис Старлингтон знают очень немногие. Это секрет.

– Ну в этом отношении она совсем не одинока, – прокомментировал Фрэнк.

– Но ты сказал, убийство не планировалось. И это, по-твоему, самое важное, ведь так? – спросил Макс.

– А вы как думаете? – задал и я провоцирующий вопрос.

– Я согласен с тобой, – ответил Адлер.

– Почему? – удивился Тодескини. – Из-за выбора препаратов, которые могли привести к смерти?

– Да, – подтвердил я. – Где была гарантия того, что после всего торжества, под утро, Линда вдруг решит выпить еще бокал вина? Вероятность, конечно, была, но не стопроцентная. Представьте, она пошла в душ, возвращается и ложиться спать, оставив вино для следующего раза, который может состояться неизвестно когда.

– Логично, – согласился Макс.

Фрэнк тоже угрюмо поддакнул.

– В общем, ты пришел к выводу, что этот спектакль был организован для запугивания соперниц? Как следствие магического обряда? – задумчиво спросил Фрэнк, дополнив: – И эту «шутку «проделала глупая Эмма?

– Предполагаю, что она даже на такую проделку не способна, и, конечно, не по моральным соображением, а в силу недалекости ума. – Замолчав, я посмотрел на Макса (тот должен был догадаться). Но и Фрэнк не собирался уступать в состязании на логику и медленно, полуутвердительно проговорил:

– Ты несколько раз говорил: все дело в вине, вернее, в том, что оно было открыто раньше. Так?

– Да, – ответил я.

– Может, чтобы сразу поместить туда лекарства? – Фрэнк задал вопрос и, поднявшись из-за стола, захватил свою чашку и направился к кофеварке.

– Фрэнк, подумай. Ты задумал, скажем, «несерьезное «отравление и знаешь, что твоя жертва любит определенный сорт вина, достаточно дорогого, к тому же она собирается отмечать свой день рождения. Почему бы не подарить имениннице бутылочку любимого напитка? – спросил я и тоже встал из-за стола, чтобы размять мышцы.

– Верно, – ответил Тодескини.

– А есть ли вероятность того, что твоя предполагаемая жертва выпьет отравленный презент в ближайшее время? – спросил Макс.

– Есть, но небольшая, – заметил Фрэнк. – Но когда отравитель понял, что можно растворить яд в уже открытой бутылке вина, то… – он растерянно замолчал.

– В таком случае нашему «Борджия «не пришлось бы менять бутылки. И второе, настоящий яд можно было бы аккуратно вспрыснуть в бутылку через пробку при помощи шприца. Для этого ее даже незачем открывать. Впрочем, настоящий яд приобрести все-таки сложно, но опасен тот факт, что затем легко вычислить способ его приобретения отравителем.

– А ты нашел этому объяснение? – разозлился Тодескини. Однако ответить я не успел, за меня это сделал Адлер:

– Думаю, да.

– Ну тогда рассказывай! Хватит меня допрашивать, – резко бросил Фрэнк, но быстро взял себя в руки и простонал: – Честно говоря, я с этой задачкой зашел в тупик.

– Макс, у тебя появилось соображение по этому поводу? – удивился я.

– У меня есть только одно предположение, глупое и смешное, хотя, как мне кажется, вполне реальное, – стеснительно пробормотал Адлер. – Может, нашей отравительнице просто захотелось выпить накануне?

– А больше ничего содержащего этанол у нее в хозяйстве не было, – скептически прыснул Тодескини.

– Кстати, очень неплохая мысль, Макс. Напрасно ты смеешься, Фрэнк. И ты, коллега, полагаю, ближе к истине, чем думаешь, – обратился я к Адлеру и направился в другой конец кабинета, чтобы приготовить себе чашечку кофе. Возвратившись на место, я обратил внимание на выражение лиц моих приятелей, которые отнюдь не излучали дружелюбие. Даже физиономия Макса выражала недовольство. Подождав пока я усядусь, он сказал спокойным, но достаточно прохладным голосом:

– Марк, время, знаешь ли, не ждет. Расскажи нам свою гипотезу, можешь при этом объяснять ход своих мыслей. А что нам будет непонятно, мы потом спросим. – Он чуть сердито прищурил глаза. – Только избавь нас от этого экзамена. У нас другая специализация, если ты об этом еще помнишь.

– Вот именно, – поддакнул Фрэнк. – Я уже есть хочу, а ты, Марк, устроил здесь демонстрацию своих аналитических способностей. Мы с Максом не собираемся писать книжку о твоих расследованиях. Так что побереги свой запал для последователя Конан Дойла, если, конечно, таковой встретится на твоем героическом пути.

Неловко усмехнувшись, я виновато опустил голову и смущенно проговорил:

– Ладно, друзья. Извините. Я не хотел вас обидеть.

– Да чего уж там, рассказывай, – благосклонно улыбнувшись, великодушно позволил Тодескини.

– Хорошо, но мне придется повторяться и, возможно, не раз.

Глотнув кофе, я стал рассказывать:

– С самого начала этого расследования с отравлением у меня возникло ощущение розыгрыша, целью которого был совсем не то, что нам показали…

– А что нам показали? – перебил меня Фрэнк. – Ты хочешь сказать, что не Линда была целью этого покушения?

– Фрэнк, я бы просил тебя пока меня не перебивать – могу потерять нить рассуждений. Смыслом этой затеи была не мисс Доэрти… – печально усмехнулся я, сделав драматическую паузу, а затем продолжил: – Все должны были поверить, что Энн хотела убить свою кузину, поэтому цель этой операции состояла в очень серьезной дискредитации мисс Старлингтон, вследствие которой отмыться Энн почти не представлялось бы возможным. Я сразу не поверил, что эта девушка может быть причастна к такой афере. Такие, мягко говоря, «шутки» не вписываются в ее психологической профиль, хотя, думаю, многие способны на убийство, но это происшествие не тот случай. Мисс Старлингтон умна, и такие очевидные улики против себя она оставлять бы не стала. И какой мотив? Линда не стояла у нее на пути, так как именно у Энн были все законные возможности стать преемницей семейного бизнеса, да и Эдвардом она пока еще не успела сильно увлечься. Обычная ненависть? Месть? Эти мотивы в отношении Энн, я бы вообще не стал рассматривать. Мне все-таки доводилось общаться с ней и, можете мне поверить, она сейчас вполне удовлетворена своей жизнью и не собирается подвергать свой статус-кво воздействию таких разрушительных, как ненависть и месть, эмоций. Размышляя над возможными кандидатурами на роль преступника, я пришел к выводу, что таковой просто нет. И для такого утверждения у меня есть основания. Для совершения серьезного преступления необходимо сочетание нескольких аспектов, главными среди которых являются: мотив, личностные качества преступника и возможность совершения преступления. А в нашем случае даже нормального мотива не отыщешь. Эмма слишком глупа и она решила устранить соперниц другим способом, разослав им письма с засохшими цветками. Очевидно, такой способ ей порекомендовала Мирел. Эта картина как раз в духе этих дам. Джулия и Кейт достаточно умны, чтобы таким способом расправляться со своими врагами, тем более по большому счету они вовсе не являются соперницами ни Эммы, ни Линды. Их легкий флирт с Эдвардом – игра, своего рода дразнилка для окружающих. Девушки весьма авантюрные по своей натуре, а интрига им необходима как средство от скуки. – Я пожал плечами и посмотрел на своих друзей. Те слушали внимательно, и их лица, судя по всему, «разделяли» мое мнение. Воодушевившись таким пониманием, я продолжил: – И нет ничего лучше, чем подбросить немного дров в костер соперничества, пусть даже мнимого. Мне сразу показалось странным наличие достаточно веских улик, свидетельствующих о вине Энн Старлингтон. Отпечатки пальцев на анонимном письме и след ее тонального крема на бутылке вина… зачем искать кого-то еще? Если все и так ясно. А мне в таких случаях далеко не все понятно. Поэтому я и решил в самом начале расследования рассмотреть версию, что целью преступницы была мисс Старлингтон: опорочить Энн в глазах родственников и общественности, лишить ее всех привилегий и вновь подвергнуть остракизму. «Новая «Энн вызывала зависть у многих и, не исключено, даже ненависть. А тут еще Эдвард обратил на нее пристальное внимание. – Я замолчал, отхлебнув остывший кофе. – Да и выбор способа убийства достаточно сложный: в подготовке такого специфического преступления, как отравление, нельзя полагаться на случайность. А если бы Линда не стала бы пить вино? Она отнюдь не слыла алкоголичкой. Как-то неубедителен такой расклад. Это как «русская рулетка»: повезет – жертва выпьет отравленный напиток, не выпьет – значит, не судьба. Чтобы подменить бутылку – надо знать код двери (хотя это не так трудно). Кто мог знать, что в конце вечеринки Линда закажет бутылку вина и выпьет из нее бокал?

– Никто, кроме самой именинницы, – ответили Макс с Фрэнком одновременно.

– Вот именно. А кому больше всего мешает Энн? Линде. Мисс Доэрти никогда не любила свою кузину. Мне об этом когда-то говорила сама Энн. Но тогда она еще не составляла для Линды серьезной конкуренции. Юная мисс Старлингтон была заторможенной, закомплексованной девушкой, не блиставшая красотой и гармонией форм, успев за короткое время разочаровать всех, в том числе и миссис Старлингтон. И если бы Энн не изменилась так принципиально, не думаю, что у нее были бы шансы претендовать на серьезное положение в местном истеблишменте. Да и Минерва вряд ли сделала бы на нее ставку в семейном бизнесе. Ведь, смотрите… – Я азартно всплеснул руками и нечаянно задел свою чашку с остатками кофе. Темная кофейная жижа выплеснулась на блюдце, но несколько густых капель застыли на терракотовой поверхности стола. Макс недовольно поморщился, но промолчал. Я взял бумажную салфетку и вытер кофейные пятна. На столешнице остался размытые разводы, а мне пришла в голову мысль: как можно устроить ловушку, хотя какой-то, четкой связи, возникшей идеи с грязными следами на столе я не усматривал. Странные ассоциативные игры иногда посещают мою голову… Мои размышления длились несколько мгновений, и нить своего монолога я не упустил. – Так вот, продолжу свои размышления о мисс Доэрти. Будучи подростком, она попадает в богатый дом тетки, получает образование, хорошую работу и отличные перспективы на будущее. Если бы тогда Энн не была такой закомлексованной – Линда могла бы воспринять свою кузину, по-видимому, все же лучше, чем это произошло в действительности. А так… длительное время бедная Энн была своего рода изгоем. К этому факту многие привыкли, а уж Линда так вообще видела свое будущее в сказочном свете. И тут все ее надежды и мечты на счастливую жизнь рассыпаются в одночасье: домой возвращается Энн, красивая, уверенная в себе девушка, которая вдруг стала показывать твердость характера и демонстрировать свою отличную память. Все меняется, в том числе и перспективы мисс Доэрти на блестящее будущее. Планы на брак с Эдвардом Крайтоном рискуют трансформироваться в эфемерную, несбыточную фантазию. Что в такой ситуации может предпринять женщина? – Я обратился к своим внимательным слушателям.

– Все зависит, бесспорно, от ее личностных качеств, – ответил Макс. Фрэнк молча кивнул.

– Конечно, – продолжил я. – Кто-то предпочтет честную борьбу, не опускаясь до интриги или до откровенной подлости. Но, уверен, мисс Доэрти не относится к этой категории достойных женщин. Хотя бы потому, что нормальное соперничество требует серьезной работы над собой и времени, однако самое главное – оно не гарантирует успех предприятия, тем более если соперница заведомо представляет собой более предпочтительный вариант. Хорошо бы устранить такую помеху. Линда не хотела убивать свою кузину, она мечтала низвергнуть ее с той вершины, которую Энн смогла достичь. Да и убийство не так легко осуществить, а вот очернить вполне возможно. Поэтому мисс Доэрти и не хотела затевать серьезное расследование. Думаю, она предполагала, что тетка ограничится частным расследованием, задействовав свою службу безопасности. И если бы не результаты химического анализа, – я кивнул головой в сторону лежащих на столе листов, – то ограничились бы отпечатками пальцев Энн на анонимке, следами ее же тонального крема, знанием девушки кода замка каюты Линды. А мотив – ревность или месть. – Я взял со стола бутылку воды и налил немного жидкости в бокал, промочив горло, продолжил: – И оставались в тот вечер с мисс Доэрти Эдвард и Энн. Кстати, обратите внимание, в том мазке крема есть остатки целлюлозы, но нет потожировых следов. Как это возможно? Хотя, если представить, что отравительница была в бумажных перчатках, предварительно измазанных в тональном креме… Но это мне кажется маловероятным. Думаю, именинница под каким-то предлогом попросила кузину и Эдварда остаться у нее на некоторое время, попросив Кристофера открыть еще бутылку вина, и для видимости Линда выпила полбокала. Это организовать было несложно, как, впрочем, и все остальное. Мисс Доэрти не составляло особых проблем взять из принтера Энн лист бумаги с ее отпечатками, по той простой причине, что обе они живут в одном доме, к тому же кузины всегда изображали видимость нормальных взаимоотношений. Возможно, Энн при Линде и заправляла новой стопкой свой принтер, только вот печатать почему-то не стала… Быть может, ее отвлек телефонный звонок и она вышла, а Линда забрала первый лист, не исключено, что просто так… без задней мысли… Вдруг пригодится? Хотя можно было бы взять последний лист из стопки: на нем гарантировано были бы отпечатки нескольких пальцев рук мисс Старлингтон. Подозреваю, что впопыхах мисс Доэрти не сообразила сразу, ей просто представился случай. А уж взять крем ватной палочкой и перенести его на бутылку – тем более легко. Вот поэтому я и обнаружил в тональном креме микроскопические следы целлюлозы, но уже, конечно же, без потожировых следов.

– А почему она выбрала крем для кожи тела? – спросил Макс.

– Я думаю, Линда просто ошиблась, считая, что если Энн наносит этот крем на тело, то и на руках должны остаться следы.

– А разве это не так? – удивленно спросил Фрэнк.

– Так, – ответил я, – но обычно девушка делает эту процедуру после душа. А макияжем лица занимается позже, и уж, наверно, ей пришлось хотя бы раз вымыть руки. Линде нужно было бы взять тональный крем для лица. Вы же не думаете, что обнаженная девушка, намазавшись кремом, тут же станет открывать вино?

– В общем, да, хотя, вероятно, есть и такие, но, пожалуй, предложенный тобою вариант кажется мне более достоверным, – согласился Тодескини.

– Наверно, – пожал плечами Макс, потянувшись за бутылкой воды. – Этим, похоже, можно объяснить, почему анонимка не была напечатана, а состояла из вырезанных и наклеенных на лист фраз.

– Верно, – подтвердил я. – Чтобы не смазать отпечатки Энн. Значит, пока все, мною изложенное, кажется вам логичным? – спросил я риторически и попытался было продолжить свою речь, но тут Тодескини поднял руку, видимо, вспомнив свои школьные годы.

– Ну, это стало понятно, – сказал он. – А что с вином?

– Я к этому и собирался перейти. Чтобы было понятнее, отмечу, что не сам додумался до истины. – Заметив легкую тень злорадства, промелькнувшую на их лицах, усмехнувшись, я продолжил: – Честно говоря, я не мог понять: для какой цели бутылку открыли часов на восемь раньше. Как сказал Макс, что может нашей даме захотелось выпить? Я тоже об этом подумал, несмотря на некоторую комичность такого вывода. И вот сегодня мне приснился сон, будто бы я сортирую бутылки с вином разных сортов.

– И что? – прервал меня Фрэнк.

– Я знаком с Линдой достаточно давно, – спокойно и даже монотонно проговорил я, – как, впрочем, и ты, Макс. Эта девушка относится к категории рачительных и экономных дам, хотя и скупой ее не назовешь, конечно. Она не так часто заказывала у управляющего поместьем свое любимое вино. Оно достаточно дорогое. Задумав свое собственное отравление, Линда не захотела совершать кощунство: сыпать в такой божественный, к тому же весьма не дешевый, напиток смесь препаратов. Она решила заменить свое любимое вино на похожее с ним по органолептическим показателям, но более дешевое и заурядное.

– Но ведь Линда знала, что вино подвергнут токсилогическому анализу и обнаружится… – Макс растерянно замолчал.

– Правильно. Этот анализ выявляет наличие яда и его разновидность, да и то не всегда. Для того, чтобы определить конкретный сорт вина нужен либо органолептический анализ профессионального дегустатора или сомелье, либо сравнительный анализ с уже известным сортом напитка. Но кто будет пробовать на вкус отравленное вино? И зачем это нужно? Такой шаг, думаю, не пришел бы в голову Алексу или Фреду. Действительно, по логике расследования нужно выявить наличие яда в вине. Кто, по здравому размышлению, будет думать о сорте вина? Возможно, я бы тоже не сразу обратил внимание на тот факт, что содержание этанола в напитке меньше, чем нужно, из чего следовал вывод: бутылку вина открыли раньше, часов за восемь– десять до указанного официантом времени, закрыв затем его обычной, негерметичной, пробкой… и то, очевидно, не сразу. И сегодня утром, анализируя свой сон, я подумал, может, в бутылку из-под дорогого вина налили более заурядный напиток. Целесообразно и экономно. Зачем же портить превосходный нектар? У меня возникла эта мысль, и я поехал ее проверять. – Я умолк, подразумевая свое моральное право на торжественную паузу. Обычно в театре, в этом месте, раздаются аплодисменты благодарных зрителей. К сожалению, мои друзья к этой категории не относились.

– А куда же Линда делала свое любимое вино? Оно ведь было открыто, – спросил дотошный Макс.

– Я думал об этом, – не очень радостно ответил я. – Она могла выпить, возможно, немного, не более бокала, а остальное перелить, например, в графин или фляжку… или вообще вылить, но это не вяжется с ее характером. Если бы я сообразил об этих подмененных бутылках там, на яхте, я бы уточнил у Кристофера, официанта, не было ли в баре номера графина, к примеру, с виноградным соком. Хотя некоторые дамы, как это кощунственно не звучит, иногда разбавляют вино водой, а декантация вина в другой сосуд – обычная норма. Может, Линда и проделала этот вариант.

– Марк, ты не думаешь о том, что иногда ведешь себя неприлично? Твой монолог весьма затянулся, – усталым голосом произнес Фрэнк. – Я уже не говорю о голоде… но мне почему-то вспоминается та несчастная китайская наложница. Ты же не желаешь мне такой участи?

– Хорошо. Я с тобой.

Мы вышли с ним из кабинета. Макс остался на своем месте, задумчиво вычерчивая на листке бумаги какие-то схемы – вероятно, пытаясь найти в моем изложении произошедших событий слабые места.

Возвратившись, мы уселись за стол, и я продолжил:

– Мою версию подтвердил хозяин магазина, указав на снимок мисс Доэрти среди нескольких фотографий кандидаток на роль Лукреции Борджии, правда, отметив, что на фото у нее другой цвет волос, и уверенно добавил: тогда покупательница была в парике.

– Такой наблюдательный? – удивился Макс.

– Человек, имеющий дело с алкогольной продукцией, в том числе с элитными сортами вин, должен обладать эстетическими вкусом, – заметил я. – К тому же мистер Корбелли акцентировал мое внимание на том, что девушка была дорого и стильно одета, а парик смотрелся весьма дешево. И купила эта странная леди две бутылки вина, относящихся к различным ценовым категориям. Кстати, любимое вино Линды, – я кивнул на стоящую на столе бутылку «Furtiva lagrima» («Украденная слеза»), мы сможем продегустировать сегодня вечером.

– Вино, Марк, это сугубо женский напиток. Мы предпочитаем нечто другое. Правда, Макс? – обратился к биохимику Фрэнк.

– Ну хорошо. Тогда мы проведем эту дегустацию вдвоем с Энн Старлингтон, – усмехнулся я.

– Ничего себе! Почему ты сразу не огласил все условия задачи? – возмутился Тодескини. – Марк, ты вообще пользуешься своим служебным положением! – Столько времени потратили на досужие разговоры! Ведь тебе же все было ясно с самого начала, Марк! Ты просто садист! Не буду с тобой разговаривать ближайшие пятнадцать минут! – негодующе прорычал Фрэнк.

– Надеюсь пережить это обстоятельство с наименьшими потерями для своей психики, – ответил я, смеясь.

Подорвавшись из-за стола, Тодескини стал возбужденно вышагивать по кабинету. Успокоило его известие, что мы отправляемся на ланч.

Отправившись в уютное кафе по соседству, мы заказали по овощной закуске, ростбифу с отварным картофелем и кофе латте.

За едой я подвел частичные итоги расследования, потому что до победного финала было еще далеко. Оставалось самое сложное. Улики против мисс Доэрти были косвенные. Обыск, может быть, и принес бы дополнительные улики, а, возможно, и нет. У нас возникла идея, хотя ее претворение в жизнь было делом нелегким. Но другого выхода мы не видели.

Линда Доэрти ничуть не возражала провести предстоящий вечер наедине с телевизором. Первый день отпуска – можно просто побездельничать и помечтать. Даже Эдвард был ей сейчас не нужен: уж очень деликатный повод для такого торжества, можно сказать, интимный праздник, требующий одиночества. Хотя полной и окончательной победы придется еще немного подождать, но самая сложная часть плана была выполнена вполне успешно. Ее немного беспокоил тот факт, что тетка привлекла к расследованию Марка Лоутона, это стало для Линды не очень приятным сюрпризом. Она-то пребывала в полной уверенности, что Минерва списала его со счетов: проведенное им расследование смерти Лоры Кэмпион не дало никаких результатов, а Элизабет игнорирует непрофессионалов и неудачников. «Но мне, – думала девушка, – не стоит волноваться. Слава богу, в нашем окружении не наблюдается ни мисс Марпл, ни Шерлока Холмса. Все отлично продумано. Незачем себя накручивать. Пора и отдохнуть! Я этого достойна!» А победный финал они отметят вместе с Эдвардом.

Линда щелкнула пультом от телевизора и пригубила свое любимое вино.

…Засыпала девушка в приятных мечтах о медовом месяце с любимым мужчиной, раздумывая, где они его проведут: на Карибах, в Нью-Йорке или Париже?

Но спала она беспокойно, не раз просыпаясь за ночь, а уже под утро ей привиделся какой-то странный и страшный сон. Вновь яхта и вечеринка. Ее окружают Энн, Фрэнк, Марк, покойная журналистка Лора Кэмпион и еще какие-то люди. Линда пьет вино, вкусное и прохладное, но вдруг девушка вспоминает, что оно отравлено, и сразу ощущает, как яд замерзает в ее сосудах и сковывает тело, и вот уже лед прожигает ее сердце, разрывая его на куски. Девушка истошно закричала и проснулась. Было еще темно, и она не сразу поняла, где находится. Несколько минут Линда приходила в себя, и постепенно ее глаза стали узнавать привычную обстановку. Все вдруг стало понятно: ей просто приснился кошмар. Вздохнув от облегчения, дрожащей рукой девушка потянулась к ночному светильнику, висящему над изголовьем кровати. Теплый розовато-абрикосовый свет немного успокоил Линду, но тревожное состояние не спешило в нем растворяться. Нервная дрожь стала постепенно утихать, как вдруг заболело сердце, никогда ранее ее не беспокоившее, а затем разболелась голова, что тоже было необычным явлением в ее жизни. Настенные часы тихо и мелодично пробили: пять утра. Надо было попытаться заснуть, иначе она целый день будет чувствовать себя разбитой. Выдвинув ящичек прикроватной тумбочки, девушка вынула оттуда упаковку со снотворным (никогда его не употребляла, но на всякий случай приобрела), стакан с водой стоял тут же, приготовленный с вечера. Пить среди ночи ей хотелось часто, а уж после двух бокалов вина – тем более. Но сейчас жажду утолить не удалось. Хотя выползать из постели, чтобы наполнить стакан водой тоже не очень-то хотелось, правда, не из-за лени, а из-за страха. Хотелось, как в детстве, закрыться одеялом с головой и спрятаться от всего мира.

С трудом Линде все же удалось заснуть. И проснулась она вполне отдохнувшей, будто бы и не было никакого ночного кошмара.

Солнечные лучи были даже слишком яркие для осеннего утра, но это обстоятельство принесло девушке дополнительную радость, некий бонус для поднятия настроения. День обещал быть чудесным по всем приметам. Да и личных поводов для радости было тоже немало, чтобы волноваться из-за неприятных снов. В свете солнечного утра ночной кошмар преломился, размылись его страшные очертания, тревога бесследно растворилась в золотистом ореоле наступающего дня.

Девушка бодро вылезла из постели и сладко потянулась, чутко прислушиваясь к организму: ничего не болело. Может, ей привиделись головная и сердечная боли? Видимо да. Стоит ли над этим думать, когда чувствуешь себя замечательно? Проблемы нужно решать по мере их возникновения.

Окончательно успокоившись, Линда прошла в ванную, энергично умылась и почистила зубы, решив принять душ после небольшой пробежки. Достав из шкафа тренировочный костюм и облачившись в него, девушка рассмотрела свое отражение в зеркале. Вроде бы похудела немного, но даже если и нет, выглядела она вполне привлекательно. Улыбнувшись и завязав шнурки на кроссовках, Линда отправилась в парк.

Воздух освежал, но мягко и уютно. Небо было чистым и голубым, а парк очаровывал сочностью и яркостью осенней палитры.

Неспешный бег и приятные мысли сделали свое дело. Линда чувствовала такое ощущение радости и счастья, какие нечасто ее посещали в последнее время.

Напевая простенький мотивчик и стоя в душевой кабинке под хлесткими горячими струями, она вспоминала свои встречи с Эдвардом. При одном только воспоминании о нем, его глазах, улыбке, голосе – ее переполняло счастье, пронзало острое чувство радости. Но сегодня она не могла в полной мере наслаждаться этим состоянием: незаконченность рискованного предприятия все же мешала расслабиться и игнорировать нередко возникающие тревожные мысли и страхи, тем более что от нее уже ничего не зависело. Вдруг она все же не учла какую-нибудь мелочь, которая может разрушить такую красивую конструкцию? В конце концов Линда запретила себе думать о плохом и суетиться без всяких на то оснований. Пока все идет как надо. Если бы это было не так – она бы об этом уже узнала.

Облачившись в теплый домашний костюм, Линда прошла в свою небольшую, совмещенную с гостиной, кухню. В последнее время она редко завтракала в большой столовой, где сложно противостоять соблазну съесть что-нибудь вкусненькое, заведомо лишнее и калорийное. А на своей кухне все организовано поскромнее: можно обойтись свежевыжатым соком, чаем и тостом.

Она удобно уселась в кресле, предварительно соорудив себе мизерный завтрак, которым могла насытиться разве что небольшая кошка, и принялась за еду.

По телевизору транслировался какая-то старая комедия, совсем не смешная, но девушка стала смотреть ее с большим интересом: нелепые ужимки и гримасы героев вызвали жалость, однако тешили ее тщеславие. Разве такую игру можно назвать талантливой? Вот она смогла бы! И при других жизненных обстоятельствах можно было бы направить свои усилия для того, чтобы состоятся на актерском поприще. Нет, все сложилось просто отлично! Она еще молода, и если будет обладать достаточными средствами – еще многое успеет. Первая составляющая этих возможностей пока еще есть в ее арсенале, но время так быстротечно, а вот, чтобы достичь второй, финансовой, составляющей, надо очень постараться, хотя она и так сделала немало в этом направлении.

День прошел в приятных хлопотах: шопинг по торговым бутикам, неспешный ланч в «Молекуле», салон красоты, фитнес-центр… «И кто сказал, что не в деньгах счастье? Не было бы у меня таких возможностей, смогла бы я получить столько радости?» – размышляла она, раскладывая и развешивая свои многочисленные покупки. Конкретных планов на отпуск у нее пока не было, и на то была своя весомая причина. Девушка собиралась окончательно разобраться со своей кузиной. А после… у Линды с миссис Старлингтон должен будет состояться, безусловно, серьезный разговор. А как по-другому? Хорошо зная свою тетку, мисс Доэрти не сомневалась, что та устроит дочери-преступнице грандиозный скандал, лишив Энн всех возможных привилегий. А эта дрянь должна будет благодарна своей матери, что та не засадит ее в тюрьму! Миссис Старлингтон, несомненно, приложит все свои силы и возможности, дабы замять масштабный семейный конфликт. И когда Минерва успокоится и примет решение (а это случится быстро, по прикидкам девушки – на все про все – не более трех часов), то тетка, конечно же, постарается любыми способами загладить вину своей дочери-злодейки перед Линдой… Что будет дальше, девушка особо не задумывалась, потому что конкретные шаги Минервы в реальности могут превосходить все самые смелые мечты и планы мисс Доэрти.

К вечернему чаю девушка купила себе совсем крошечное пирожное. Скромно поужинав, она прошла на кухню и сварила себе чашечку кофе. Линда возвращалась в гостиную, когда услышала приятный рингтон своего айфона. Имя абонента ее достаточно удивило. Быстро вспомнив версию, которой она должна была придерживаться, девушка ответила, стараясь, чтобы ее голос прозвучал естественно (не помешает тренировка своих актерских способностей):

– Привет, Энн, – достаточно радушно сказала Линда (даже притворяться не пришлось – предвкушение собственной победы и скорое поражение главного врага настроило ее на искреннюю радость).

– Привет, – ответила та ровным холодным тоном, подумав, что излишняя самоуверенность Линды может в конце концов сыграть против нее же самой. – Ты одна?

– Да. А ты уже возвратилась? Хочешь зайти?

– Нет, я в Лондоне. И думаю, что ты тоже захочешь сюда приехать.

– Ты приготовила мне сюрприз? Надеюсь, приятный? – спросила Линда, засмеявшись, но смех девушки, несмотря на все ее актерские способности, прозвучал несколько натянуто; да и в голове вдруг вспыхнуло тревожное предчувствие опасности. Однако она нашла в себе силы проявить твердость.

– Угадала, действительно сюрприз, но я сомневаюсь в его приятном содержании. Хотя тебе может и понравиться.

– Энн! Хватит строить из себя заговорщицу, – мисс Доэрти постаралась вложить в тон своего голоса надменную холодность и пренебрежение. – Или ты рассказываешь, или я иду заниматься более интересными делами, чем разговаривать с тобой ни о чем.

– Видишь ли, дорогая моя сестричка, возвратившись домой из своей долгой поездки, я решила подстраховаться – подлость твоей натуры, по моему твердому убеждению, не знает пределов – и поставила в своем крыле скрытые видеокамеры. – Сделав небольшую паузу, Энн продолжила: – Помнишь наш первый и единственный откровенный разговор за все время нашей «дружбы»? – едкий тон Энн не оставлял Линде сомнений, какой смысл ее кузина вкладывает в это слово.

– Помню, – вызывающе отрезала она.

– Ненависть, которую ты испытываешь ко мне, прорывает личину твоей родственной любви, и напоминает мне раковую опухоль. А тут еще интерес Эдварда ко мне мог натолкнуть тебя на всякого рода гадости. Зная о твоих выдающихся способностях ко всякого рода подлостям и интригам, я не хотела бы стать их мишенью. И меня, вероятно, мало что могло бы удивить, даже наоборот, изумило бы твое бездействие в сложившихся обстоятельствах.

После минутного молчания, напрочь забыв о лицедействе, Линда смогла выдавить из своего пересохшего горла:

– Что за чушь? Я не понимаю…

– Ты не понимаешь? Ну так, приезжай! Я тебе расскажу и даже наглядно покажу, как ты пыталась организовать мне офигительный сюрприз, орудуя в моей гостиной и ванной, – не повышая голоса, вполне буднично и даже приветливо парировала мисс Старлингтон.

Линда застыла, казалось, что все это происходит не с ней. Она получила сокрушительный удар, некое преддверие ее личного апокалипсиса. Энн говорила что-то еще, но ее слова звучали глухо, как сквозь толстый слой ваты, и смысл сказанного Линда понять уже не могла. Но знала она только одно: надо что-то предпринять. И первое, что возможно сейчас, – это выиграть время для того, чтобы найти выход.

– Что ты хочешь? – резко спросила мисс Доэрти. «Нет, меня так легко не сломить, – думала она. Опыт интриганства тренирует закалку принимать поражение, и при должном подходе направить ее, если уж не против врага, то хотя бы на то, чтобы помочь мне отвести от себя опасность на некоторое расстояние».

– Радует, что при всех твоих «достоинствах «ты неплохо соображаешь. Жду тебя завтра в ресторане «China Tang» не позже четырех часов дня. Ловлю тебя на мысли, что ты жаждешь угостить меня пирожными. Не исключено, что моя стройность в скором времени может вызвать у тебя разрыв желчного пузыря, – Энн позволила себе язвительную шпильку. Мелко, конечно, но как она об этом когда-то мечтала! Усмехнувшись, девушка участливо добавила: – Надо исправлять такую бесчеловечность с моей стороны.

– А если я не успею?

– Тогда я решу, что ты сделала свой выбор. Пока еще о твоем посещении моих апартаментах никто не знает, впрочем, эта оплошность легко исправляется. Ты же когда-то хотела стать киноактрисой. Документальный фильм с твоим участием в главной роли у меня, можно сказать, в руках. Уверена, твоя тетка, то бишь Минерва, получит искреннее удовольствие от его просмотра. Решать тебе.

Линда взглянула на большие настенные часы. Было всего лишь десять утра. Хорошо, что встречу кузина назначила на завтра, есть время подумать и что-либо предпринять.

Встав из кресла, она обнаружила, что ноги слегка дрожат и слабо поддерживают одеревеневшее тело. Трясущиеся руки, казалось принадлежали не ей, а какой-то древней старухе. Она вновь присела и занялась дыхательными упражнениями, пытаясь восстановить более или менее нормальное состояние. Время было, но оно так спешило кануть в Лету. Слегка успокоившись (никогда не надо поддаваться панике!), девушка подошла к мини-бару, вынув из застекленного буфета початую бутылку коньяка, решительным жестом плеснула небольшую порцию напитка на донышко бокала. А затем направилась к кофейному столику, захватив с собой панацею от многих проблем и неприятностей, в том числе и от тремора. Поставив бутылку и бокал на столешницу, Линда присела в кресло. Прежде всего нужно понять, что ей, этой гадине, нужно. Конечно же, не деньги. У Линды их не так много, как ей бы хотелось, а вот у Энн вполне достаточно. Придумать какой-нибудь гаденький шантаж кузина просто не способна: насколько помнит Линда, та всегда страдала морально-нравственными переживаниями по любому поводу. Что может быть еще?… Чуть подумав, девушка стала поэтапно вспоминать тот памятный разговор, состоявшийся после возвращения Энн домой. Конечно, тогда Линда сделала вид, что рада ее приезду. И весь семейный ужин, устроенный в честь возвратившейся девушки, мисс Доэрти натянуто шутила и пыталась показать Энн свою искреннюю любовь. Многие, кстати, в это поверили: ведь Линда отзывчивая и добрая девушка, да и сестры всегда производили впечатление, что питают друг к другу взаимную симпатию. Надо сказать, старалась только Линда, однако делала это вполне реалистично и убедительно, а Энн просто пассивно наблюдала этот многоактный спектакль. Что же касается мисс Доэрти – она чувствовала в молчании кузины презрение к своим потугам, а это не могло не задевать Линду.

И вот в тот вечер, когда они остались на террасе вдвоем, мисс Доэрти попыталась понять, какие отношения ей теперь нужно выстраивать с этой, ставшей совершенно другой, девушкой… Теперь, находясь с ней рядом, Линда стала ощущать странное чувство напряжения, будто бы в поле каких-то лучей, просвечивающих насквозь не только тело, но и мысли девушки. В тот период, когда ее «любимая «сестричка искала смысл своей жизни, мисс Доэрти наслаждалась жизнью без всякого поиска, хотя сейчас хорошо устроенная конструкция привычного жизненного уклада стала постепенно рушиться, как замок из песка. Она бы тоже уехала «что-нибудь» поискать, если бы обладала достаточными финансовыми возможностями. Нет, на обычные поездки и даже на двухлетнее проживание в любой стране у нее хватило бы денег, но ей нужны были путешествия, организованные на самом высоком уровне.

…В тот вечер Энн совсем немного рассказала о себе и о своей жизни вдали от родины. А затем, когда все разошлись, и Линда тоже хотела удалиться, решив, что пусть все идет своим чередом, кузина вдруг попросила ее задержаться минут на пять. Просьба Энн не могла ее не удивить, раньше они с сестрой редко оставались наедине, причем избегала таких моментов именно Энн. Вспоминая совместный период их взросления, мисс Доэрти всегда отмечала, что именно она, Линда, использовала любые моменты, чтобы тонко продемонстрировать свое превосходство. Окружающие не замечали ее игры, искренне считая, что девушка старается любыми способами расшевелить свою кузину, дабы вывести ту из заторможенного состояния. И вот в тот памятный вечер «новая» мисс Старлингтон нанесла ей очередной удар (первый случился при ее блистательном и эффектном появлении), разбив всю длительную и кропотливую работу мисс Доэрти…

Линда хорошо помнила заключительную речь своей кузины. Снисходительно усмехнувшись, Энн тогда сказала:

«Я поняла, что ты возненавидела меня в первый момент нашего знакомства, хотя тебе это удалось неплохо скрыть. Я было подумала, что ошиблась в тебе. Однако дальнейшее наше общение подтвердило мой первый вывод. Причины такой нелюбви лежат на поверхности, вдаваться в глубокий анализ этого явления мне не понадобилось. Все банально: я глупая и толстая, но богатая наследница, а ты умница и красавица, но бедная, вернее, не так богата, как того заслуживаешь. Несправедливо? Бесспорно! Надо ли это исправлять? Безусловно! Все шло просто отлично. И тут вдруг я решила изменить себя во всех отношениях. Взяла и посмела! Могло ли тебе это понравиться? Вопрос риторический. Так вот, я и решила поставить точки над i. Просто хотела поставить тебя в известность: твое настоящее отношение ко мне никогда не являлось для меня секретом. Конечно, я согласна, что не стоит афишировать нашу… «любовь», и я старательно буду поддерживать видимость родственной дружбы. Вот и все. Видишь, смогла уложиться в одну минуту. Да, хочу тебе еще сказать: у меня нет к тебе ненависти. Это очень сильное чувство, ты его не стоишь. Жизнь так прекрасна! Стоит ли ее растрачивать на недостойных людей!»

…И теперь вот такой ошеломительный удар! Как правильно тогда заметила кузина: нет ничего невозможного. Вот в этом Линда совершенно с ней согласна. И на этот случай мисс Доэрти тоже подготовила запасной вариант. «Не только ты, милочка, можешь думать о подстраховке», – громко и едко сказала Линда. Но в любом случае надо выслушать Энн и выведать, что ей известно. Догадаться, чего хочет ее праведная сестричка, несложно: Линде, по-видимому, нужно будет пойти к Минерве и покаяться во всех своих грехах. На большее у Энн не хватит воображения. «Я пообещаю ей все, – усмехнувшись, подумала девушка, – только вряд ли кузина сможет догадаться о моих истинных намерениях. Нельзя за полтора года стать умнее меня, будучи до этого достаточно глупой. А то, что она догадалась о моем притворстве объясняется ее неплохой интуицией, впрочем, это качество совсем не является залогом хороших мозгов».

Энн проснулась в семь часов утра от нервной дрожи: окончательно успокоиться за ночь от тревожных мыслей в свете своей предстоящей встречи с Линдой ей так и не удалось. Это было достаточно плохо: нельзя допустить, чтобы кузина заметила ее волнение. Но девушка знала это свое качество, как и тот факт, что такая дрожь странным образом проходит в момент наступления события, вызвавшего ее. Во всяком случае, так происходило с ней в последние пару лет.

Девушка блаженно потянулась на роскошных простынях, хотя не спешила устраивать ранний подъем, несмотря на насыщенную программу сегодняшних мероприятий. Прежде чем приступить к обычному утреннему туалету, можно было немного полежать и еще раз все обдумать. Вчера перед сном она не успела этого сделать, заснув быстро и как-то незаметно для своего перегруженного информацией мозга.

Все было бы замечательно, если бы Энн нашла договоренность со своим внутренним Я. А это нужно было сделать и как можно скорее. Не движет ли ее внутренними порывами желание мести?… Пожалуй, нет. Она сама оказалась в такой ситуации, что ей приходиться защищаться. А если бы все сложилось по-другому? Захотела бы она отплатить за то презрение и унижение, которые ощущала на протяжении многих лет? Быть может, очевидные результаты собственной успешности смогут примирить ее со своими внутренними противоречиями, а вместе с этим помогут преодолеть те негативные чувства, которые она сейчас испытывает к определенным людям? Неужели годы ненависти способны заразить душу и сознание вирусом распада? Зачем разрушать свою жизнь, потворствуя низменным желаниям? Ведь только сейчас она стала соответствовать тому образу, который рисовала себе когда-то некрасивая и глупая девушка-подросток. Кроме внешней красоты, появилась сила духа и внутренняя уверенность, запрещавшие Энн опускаться до такого недостойного поступка, как месть. Бог видит Все, тем более если Он в тебе есть! Кто из живущих на Земле людей может взять на себя Его Право карать или миловать?… «Нельзя цепляться за прошлое, – думала девушка. – Хотя с другой стороны – почему нельзя? Не держаться, конечно, за него, но и не забывать. Как же выбрать «золотое сечение «в противоборстве прошлого и настоящего, а как следствие этого – будущее?»

Постояв минут десять под горячим душем, Энн согрелась и спустя некоторое время напрочь забыла о своих переживаниях. Растираясь толстым махровым полотенцем, девушка с удовольствием заметила, что нервозное состояние и дрожь уже не беспокоят ее.

Накинув банный халат, цвета абрикоса, Энн расчесала влажные волосы таким образом, чтобы высохнув, они уже не нуждались в особой укладке, а затем заказала себе в номер завтрак. У нее было много работы, так что полдня предстоит занимать свою голову изучением документов, которые касались их семейного бизнеса. Ей нужно было доказать миссис Старлингтон, что все последнее время не прошло для нее бесполезно, и она многого достигла за несколько лет, а ее жизнь за границей только кристаллизовала и закрепила кардинальные изменения, произошедшие с Энн. Девушке действительно казалось, что в ее голове каким-то образом установилась новая, более совершенная, программа ее личностного развития. То, что с произошло с Энн можно назвать только чудом, которое бывает разве что в фильмах, да и то – фантастических.

Скромно позавтракав: кофе и половинка подсушенного рогалика – она принялась за изучение несметного количества ксерокопий разных документов, касающихся компании. Через некоторое время она обнаружила, что нелегкий процесс познания ее действительно увлек. Это обстоятельство удивило и даже немного позабавило Энн: такого она не ожидала. Впрочем, немного поразмышляв об этом факте, девушка почувствовала огромную радость, приправленную толикой сомненья. Радость состояла в том, что она – наконец-то! – нашла нужную область бизнеса, которая смогла ее заинтересовать, хотя недавно в поисках «своей ниши» ее мотало со стороны в сторону, как корабль, попавший в сильный шторм.

Три часа прошли незаметно, и Энн позволила себе перерыв на небольшой ланч, позволив себе чашку кофе с молоком и небольшой сэндвич с телятиной и сыром. Позвонила Кристель Ферра, а затем Марк, с которым разговор затянулся на десять минут. Бросив взгляд на часы, мисс Старлингтон поняла, что ей уже пора собираться.

…Спустя почти полтора часа Энн сидела в кабинке популярного детища известного ресторатора Дэвида Танга – ресторане «China Tang». Она приехала на целых полчаса раньше оговоренного времени, чтобы заранее занять нужный ей столик и немного осмотреться.

Потягивая свежевыжатый яблочный сок, она смотрела на огромный экран с живой картинкой Шанхайского залива, где курсировали джонки на фоне декоративных небоскребов. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Энн стала вспоминать известные слухи и факты, касающиеся этого ресторана. Заведение располагалось в помещении, которое раннее занимал клуб «Дорчестер «Мохаммеда Аль-Файеда, в подвале отеля «Дорчестера», ныне принадлежащего султану Брунея. «China Tang» был оформлен в имперском стиле: дворцовые лабиринты залов с антикварной мебелью и бесценными шелками. «Да уж… только веселые компании, которые здесь нередко собираются, не очень-то соответствует этому стилю и больше напоминает воровскую тусовку или сборищем мафиози. Хотя, может, они и есть ценители высокой кухни? Впрочем, по-видимому, нужно быть и впрямь крутым мафиози, чтобы оплатить трапезу в этом ресторане», – усмехнулась Энн. «Зато уж точно здесь нескучно: можно встретить и индийских магарани в сари, и невозмутимых боевиков в черной коже, и африканских принцев в национальных одеждах… готовая массовка для зубодробительного боевика. Но Дэвид Танг сказал, что ему нужна сенсация. Что ж, он этого добился. Мик Джаггер, Фил Коллинз и иже с ними тоже тут бывают, хотя и ужинают, по-видимому, на расстоянии от всей этой тусовки», – сделала вывод Энн, неожиданно почувствовав голод, но это желание легко объяснялось: два легких перекуса не могли заменить полноценный обед, впрочем, обычно волнение всегда лишало ее аппетита, а сейчас получается, что не в этот раз. Так почему бы и не поесть?

Спустя десять минут голод был утолен всего лишь одним салатом. Взглянув на свои часики и подумав, она заказала бокал шардоне. В ожидании вина Энн достала из сумки книгу о династии Борджиа. Вскоре рядом с яркой книжной иллюстрацией стоял бокал с вином. Весь этот натюрморт являлся частью продуманного плана, хотя тщательность его подготовки была весьма условной, так как времени для более лучшей организации этой встречи просто не было. Но все же устроители предстоящего действа постарались избежать любых случайностей.

Девушке прикрепили микрофон, и от проводков у нее зудело тело. «Да, – подумала она. – В фильмах все это делается легко и непринужденно, но вот в действительности организация такого процесса совсем не легкая задача». Чтобы отвлечься и забыть о зуде, Энн стала листать книгу, хотя ее мозг не желал вникать в жизнеописание нескучной семейки всемирно известных любителей куража, приправленного ядом.

К счастью, Линда все же не Мата Хари. И вообще, о том, чтобы обычной девушке догадаться о предстоящей постановочной беседе, нужно все же иметь кое-какое представление о методах, используемых в различных секретных операциях. К тому же ее кузина принципиально не изменила свое мнение об умственных способностях Энн.

Девушка вспомнила вчерашнее совещание. Когда Марк изложил ей все, что против нее затеяла Линда, она, конечно же, растерялась, но ненадолго: чего-то подобного Энн ожидала с момента своего возвращения домой; поэтому быстро взяла себя в руки и почувствовала настоящее облегчение: наконец-то появился шанс – все расставить по своим местам, тем более – ей окажут существенную помощь в этой «генеральной уборке». Марк, Фрэнк и Макс, похоже, попытались рассмотреть все непредвиденные моменты, разумеется те, которые можно было бы представить человеку с хорошо развитым воображением.

В конце совещания Марк отозвал мисс Старлингтон в сторону, чтобы задать последний вопрос и предоставить ей возможность отказаться от задуманного. Но девушка была настроена очень решительно, твердо сказав:

– Я не собираюсь прощать Линде такое. И не только ей. Вы же сами выразились, хоть и немного высокопарно, что «пора со всех сорвать маски». И вы знаете, Марк, я очень хочу принять в этом процессе непосредственное участие. Прошлое нельзя забыть, но его можно отпустить, поставив на определенном этапе жизненного пути жирную точку. Это отнюдь не месть: я просто не хочу, чтобы меня использовали в своих грязных играх.

– Мне понятно ваше желание, Энн, но сможете ли вы быть достаточно убедительной? Если мисс Доэрти почувствует вашу неуверенность или фальшь – сорвется весь наш план, и затем что-то быстро предпринять нам будет совсем не легко.

– У меня все получится. – Слова прозвучали резко, и девушка попыталась их смягчить: – Все должно пройти хорошо. Я верю в провидение и в высшую справедливость.

И сейчас Энн напряженно раздумывала, что можно будет сделать, если Линда не купится на эту уловку. Прошло уже двадцать девять минут, а кузина пока еще не появилась. Глотнув вина, мисс Старлингтон попыталась волевым решением снять нервное напряжение, однако этот процесс не хотел подчиняться ее сознанию; к сожалению, нередко гуморальная система управления человеческим организмом оказывается сильнее его воли. Спустя несколько минут, когда ей удалось разглядела среди других посетителей, вошедших в зал ресторана, Линду, она почувствовала – предстоит серьезная борьба. Кроме того, Энн прекрасно осознавала, что по любой оценочной шкале ее актерские способности соответствуют нулевой отметке. Правда, девушка хорошо понимала и тот факт, что если сегодня она «не раскопает» в себе задатки лицедейства – в самое ближайшее время у нее возникнут достаточно серьезные проблемы.

– Привет, – подчеркнуто вежливо сказала Линда, слегка улыбаясь. Она присела в кресло напротив. К встрече мисс Доэрти подготовилась неплохо: она облачилась в строгий контрастный черно-белый кардиган, однако графическая расцветка этого наряда не совсем соответствовала стилистическим предпочтениям Линды, обычно она выбирала более женственный и изящный образ, хотя и не всегда удачно компоновала цветовую гамму. Выбор ее сегодняшнего туалета однозначно говорил о том, что кузина настроена весьма воинственно. Об этом давал понять и ее несколько агрессивный макияж: черная подводка глаз, темно-зеленые тени и яркая терракотовая губная помада; светлокаштановые волосы девушки были собраны в строгий узел.

Просмотрев меню, Линда спросила у Энн:

– Так ты хотела, чтобы я угостила тебя десертом?

– Потом, – ответила мисс Старлингтон, неспешно промокнув салфеткой свои губы. – Сейчас можно бокал шардоне, если тебя не затруднит.

– Без проблем. Только мне интересно, а с какой стати я должна тебя угощать?

– Почему бы и нет?

– Ты собираешься меня шантажировать? – спокойно спросила Линда, надеясь, что ее голос прозвучал действительно равнодушно, на самом деле она сгорала от бушевавших в душе страстей, доминирующей из которых являлась ненависть. Нарочито медленно мисс Доэрти пролистала винную карту.

Ответить на вопрос кузины Энн помешал появившийся официант, которому Линда заказала два бокала вина.

– Шантаж – это, скорее, твой метод ведения дел, – ответила мисс Старлингтон, подождав, пока они останутся одни.

– Ладно, давай к делу, – жестко и надменно произнесла Линда. – С чего ты взяла, что я собралась устроить тебе какую-то подлость? Если я и заходила к тебе в твое отсутствие, то совершенно по другой причине: у меня действительно закончилась бумага для принтера и я взяла у тебя несколько листов, а ты была дома, кажется, плескалась в бассейне.

– Ну хорошо, пусть так. Скажу тебе честно. – Энн замолчала, будто бы собираясь с мыслями, а затем продолжила: – Ты знаешь, я врать не умею. Иногда я забывала включать видеокамеры, поэтому, вполне возможно, не все моменты твоих забав мне стали известны. – Энн чуть приподняла бокал с вином и посмотрела на кузину сквозь золотистую жидкость, усмехнувшись размытым очертаниям контуров ее фигуры, продолжила: – Допустим, ты приходила за бумагой. А образец моего крема для тела зачем тебе был нужен?

– Хотела его сравнить с моим, – просто ответила мисс Доэрти, подумав, что на этом все подозрения сестры должны быть исчерпаны. – Это ведь не криминал? – саркастически спросила она, сделав небольшой глоток вина.

– Нет, конечно. Возможно, я бы и не стала делать из этого проблему, но в воскресенье Фред взял у меня отпечатки пальцев и образец того же крема, сообщив при этом, что миссис Старлингтон получила анонимку. – Помолчав, иронично прищурив голубые глаза, девушка заметила: – Тебе не кажется, что какое-то уж очень странное совпадение?

– И не такие бывают странности. – Пожала плечами Линда, ощутив, как турбулентный поток страха омыл ее внутренности.

– Хотелось бы думать. – Энн задумчиво поправила прядь волос, упавшую на ее лоб. – Но не вызовут ли вопросы у моей матери и Фреда такие совпадения? И если бы дело было только в анонимке… Но тебя же хотели отравить, и ты тоже получила анонимное послание, а все найденные улики указывают на меня. И не могу сказать, что эти новости похожи на шутливый розыгрыш.

Удар был достаточно неожиданный и ощутимый. Линда заметно растерялась и побледнела, к сожалению, физиологические процессы плевать хотели на способности даже очень талантливых актеров. И мисс Доэрти явственно поняла: конечно же, ни Минерва, ни Фред, ни полиция не поверят в ее жалкие объяснения своего, как говорится, несанкционированного проникновения в жилище кузины. Нужно было договариваться с Энн во что бы то ни стало, иначе грянет катастрофа, думала Линда. Но вслух сказала:

– Что ж, можно, конечно, по-разному интерпретировать такое совпадение… но какое отравление?

– Линда, перестань! Сейчас-то зачем врать и изворачиваться? Я подслушала небольшую часть совещания, состоявшегося в кабинете миссис Старлингтон. И мне за этот проступок совсем не стыдно, потому что я сразу заподозрила что-то неладное. Я проследила, как Фред, Марк и остальные последовали в сторону апартаментов Минервы, и зашла в приемную… Конечно, кто же будет работать в уик-энд, кроме моей матери. Секретарша отлучилась, и мне удалось кое-что подслушать (это было ложью, но кто об этом знает?). Презрительно сузив глаза, Энн откинулась на кресло и холодно сказала: – Совпадение, говоришь… Ты целенаправленно хотела меня подставить, и это у тебя вполне могло получиться.

– Я хочу посмотреть все, что зафиксировали твои камеры. Кто знает, что еще ты сможешь оттуда высосать, мало-мальски подходящее для шантажа, – чуть успокоившись, скептически заметила Линда, сделав изрядный глоток вина.

– Я потом тебе ее отдам.

– Ты хочешь сказать, что не даешь мне никаких гарантий? – возмутилась Линда.

– Никаких, – усмехнулась Энн, но затем пояснила: – Твоя гарантия – мое слово. При любом раскладе ты способна выдумать различные варианты, к примеру, сказать, что я тебе не все показала и в будущем вновь смогу тебя чем-нибудь стращать… Ты же всех оцениваешь по себе и, возможно, так бы и поступила, не став раскрывать в каком-то противоборстве все свои карты. – Она замолчала, а затем твердо, глядя кузине в глаза, произнесла: – Ты меня хорошо знаешь, и если я дам тебе слово – несомненно, его сдержу.

Линда молчала, медленно потягивая вино. Затем тихо спросила:

– Чего ты хочешь?

– Думаю, ты знаешь. Я хочу только своей реабилитации. А для этого тебе нужно пойти к моей матери и честно ей признаться во всем. Мне кажется, это – справедливый шаг. Каждый должен отвечать за свои поступки, особенно за такие мерзкие. – «Беседа, похоже, слишком затягивалась», – подумала Энн. Настал момент, когда следовало бы что-то предпринять. Как говорил ей Марк, нужно предоставить Линде возможность сделать какую-нибудь ошибку. Хотя кузина может оказаться умнее и не воспользоваться таким случаем, но другого выхода нет. Придется воспользоваться тем, что Линда до сих пор убеждена в своем исключительном уме и проницательности. – Энн поднялась из-за стола, небрежно бросив: – Подумай, а я пока отлучусь в туалет.

Мисс Доэрти кивнула, бросив на кузину острый взгляд исподлобья.

«Если бы взгляд обладал убивающим эффектом – дойти до туалета мне было бы не суждено», – мысленно усмехнулась Энн.

Оставшись одна, Линда рассуждала недолго: «Гадина не блефует… откуда же еще можно узнать о моем посещении ее апартаментов? Такое не придумаешь. Хорошо, что она еще вчера намекнула об этом, дав мне возможность кое-что предпринять. Что ж, Энн всегда недооценивала меня, считая недалекой. Правильно она сказала, что за все надо платить. Змея нападает, если ее загнать в угол».

Она сделала глоток вина и поставила свой бокал буквально в дюйме от бокала Энн. Затем открыла свою сумочку и вынула оттуда айфон и маленький бумажный пакетик. Ее движения были естественны и быстры. Линда протянула руку с телефоном и пакетиком к стоявшим бокалами и в момент касания рукой одного из бокалов ловко, как фокусник, шевельнула пальцами, высыпав немного бесцветного порошка – тетродотоксина – в бокал своей сестры. (Вчера Линда целый день потратила, чтобы изучить подходящие яды и приобрести тот, который ей показался наиболее оптимальным в данном случае. От стрихнина и ризина по разным причинам пришлось отказаться. Тетродотоксин неплохо растворялся в этаноле, и его количество можно было рассчитать так, чтобы Энн умерла или превратилась в зомби(!) часов через шесть. Известно, что этот яд получают из иглобрюха, являющегося родственником рыбы фугу, к тому же он является основой для знаменитого «порошка зомби».) Затем она положила телефон на стол, а бумажный конверт с порошком возвратила в свой клатч и стала небрежно листать винную карту, решив заказать что-либо покрепче. В голове Линды пульсировала одна мысль: яд животного происхождения и отстроченного действия, если все получится, то Энн должна умереть ночью. «Нужно уговорить Энн уехать домой, каким угодно способом! А потом все подготовить к ее самоубийству. А вдруг она не захочет уехать в Старлингтон-Холл? Что-нибудь придумаю…»

Возвратившись к столику и обратив внимание на лежащий на столе телефонный аппарат Линды, Энн мысленно представила сцену, предшествующую его появлению, и невольно усмехнулась, взглянув на кузину. «Какая самоуверенность! Может, она считает, что ей все сойдет с рук? Нет, скорее всего, Линда считает, что разыграла свое мнимое отравление, не допустив ошибок, и, безусловно, никто ни о чем не догадался. И было бы все не так плохо, если бы не я со срытыми видеокамерами, существующими только в воображении Марка», – подумала девушка. Она пока не была уверена, что их план сработал. Но, возвращаясь к столику из дамской комнаты, она заметила благодушную улыбку помощника Марка, химика-лаборанта Скотта, сидящего неподалеку от них. Энн захотелось прыгать от радости: их план сработал. Хотя еще не все закончено.

Усевшись за столик, девушка приняла чуть озабоченный вид, но все же не смогла отказать себе в удовольствии иронично улыбнуться. Должна же она каким-то образом выразить свою победу над самовлюбленной кузиной!

– Ну хорошо, а что потом? Может, нам нужно будет поговорить о наших с тобой отношениях после моего, так называемого, покаяния во всех грехах? – поинтересовалась Линда, пристально глядя на мисс Старлингтон.

– Почему – нет? Видишь, получается, что компромат – неплохое средство для возможности компромисса.

– Я готова это сделать сегодня, чтобы не откладывать свои неприятности в долгий ящик. Но у меня одно условие…

– Какое? – удивленно приподняла брови Энн.

– Чтобы мы домой поехали вместе. Правда, я не сразу пойду к Элизабет, – Линда чуть засмущалась. – Я пойду на пробежку… К тому же мне надо настроиться на это…честно говоря, нелегкое признание.

– Я не против, – медленно проговорила мисс Старлингтон, мысленно пытаясь понять, что за новую игру устроила ее кузина.

– Будешь еще вино?

– Да я еще это не допила, – ответила Энн.

– Как хочешь. Закажу себе.

– Не стоит, мисс Доэрти, – сказал крепкий молодой человек, лет тридцати, в темном костюме, минуту назад сидевший за соседним столиком и, казалось, увлеченный чтением газеты. Он представился и улыбнулся. А затем Линда увидела приближающегося детектива Лоутона.

– Положите руки на стол, мисс Доэрти, – твердо произнес Марк.

– Я не понимаю… – пролепетала та, – это какая-то ошибка…