Уцелевший Слейтер Шон

Глава 65

Встретившись около главного управления, Страйкер и Фелиция сели в машину, проехали по Гор-стрит и припарковались в квартале от ресторана «Улыбка фортуны». Ресторан находился на углу Гор и Пендер – там, где нашли фургон с тремя трупами.

Криминалисты уже сделали свою работу и уехали с места происшествия, желтое ограждение сняли, фургон эвакуировали в полицейский гараж вместе с телами. Их в скором времени отвезут в морг для вскрытия.

Теперь это место снова стало обычным перекрестком.

Фелиция пробила Ким Фама по компьютеру. К удивлению Страйкера, поиск ничего не дал: никаких записей, ни уголовных, ни каких-либо других.

– Попробуй поиграть с датой рождения, – попросил он Фелицию.

– Водительские права, и все, – разочарованно протянула напарница. – Может быть, это все-таки псевдоним?

В этом Страйкер сомневался, ведь у Ким Фама были права, его имя значилось на всех бумагах страховой компании, а Тони Китаец дрожал от ужаса перед этим человеком, так как он был главой клана Драконов-теней, о котором Страйкер слыхом не слыхивал.

– Знаешь что-нибудь о Драконах-тенях? – повернулся он к Фелиции.

– Очередная китайская версия «Братьев Ионы»?

– Не совсем, – улыбнулся Страйкер и по дороге в «Улыбку фортуны» рассказал напарнице о сделке с Тони Китайцем.

В ресторане оглядеться толком не удалось: сразу подошла похожая на дракона китаянка в черном шелковом платье, расшитом красными иероглифами, и своим худеньким телом загородила Страйкеру дорогу. Действовала она настолько решительно, что детектив сразу понял: женщина тут главная.

– Где Ким Фам? – предъявив ей значок, сразу перешел к делу Страйкер.

– Ким Фам – нет. Уезжать. Долго-долго.

– Куда?

– Уезжать в Гонконг. Отец сильно болеть. Очень сильно. Может умирать.

– Когда вернется?

– Не знать. На работе не бывать долго-долго. В отпуске. Сильно в отпуске.

– А вы кто такая? – Страйкер уже устал от ее отговорок. – Чем конкретно занимаетесь?

– Официантка. Старшая официантка.

– Да нет, кто вы такая?

– Я официантка! Сажать гостей. Приносить еду…

– Предъявите документы! – прервал ее Страйкер.

Недовольно взглянув на детектива, китаянка зашла за стойку, достала из сумочки бумажник и протянула Страйкеру все, включая миграционные бумаги.

– Значит, Энни Тинг, – пролистав бумаги, произнес Страйкер.

– Я работать, – отвернулась она.

– Нет, вы нам еще нужны, останьтесь. Документы можете убрать.

Официантка поморщилась, но подчинилась. Пока она ходила убирать бумаги, Страйкер повернулся к Фелиции и подмигнул:

– Спорим, Энни Тинг можно заказать в качестве фирменного блюда от шеф-повара?

Фелиция усмехнулась и толкнула его в бок – официантка вернулась. Страйкер попросил ее провести им небольшую экскурсию по ресторану, и та неохотно сделала полицейским знак следовать за ней.

Экскурсия оказалась недолгой: три больших зала в красно-золотых тонах, круглые столики с белыми скатертями и черные стулья с высокой спинкой. Четвертый зал, банкетный, был закрыт на частную вечеринку, но на вид ничем не отличался от остальных трех.

– Кухня. – В сторону следующей двери Энни Тинг небрежно махнула рукой и пошла дальше.

Однако Страйкер остановил ее, задержался у входа, закрытого красной занавеской, и вдохнул аромат лимона, курицы, чеснока и зеленого лука. Пахло вкусно, у Страйкера тут же заурчало в животе, и он вспомнил, что они еще не обедали.

– А тут офис, – продолжала Энни Тинг, – сюда, сюда!

Но Страйкер не обращал на нее внимания, глядя на покрашенную черной краской дверь между кухней и кладовой. В самом низу двери виднелись глубокие царапины.

– А там что?

– Кладовая. Офис – сюда, сюда!

– А я думал, вот кладовая! – возразил Страйкер, показывая на дверь с другой стороны от кухни.

– Две кладовые. Надо много еды. Очень хороший ресторан. Офис сюда-сюда!

Страйкер взглянул на Фелицию, та кивнула, и он повернул ручку двери. Но та не поддалась – заперто! Прислушавшись, он различил доносившийся из-за двери приглушенный шум. Энни Тинг напряженно следила за его действиями, и он сразу понял, что копает в нужную сторону.

– А вы всегда кладовую на ключ запираете?

– Дверь сломана. Не пользуемся.

– Ну, либо вы почините эту дверь и впустите нас, либо мы сами зайдем. Своим методом.

– Сломана дверь, – повторила она.

Страйкер сделал шаг вперед и резко ударил ногой по двери около ручки. Дверь поддалась, коробка раскололась, раздался треск дерева. С той стороны оказался небольшой коридор, в который выходили еще несколько комнат.

– Стоп, стоп! – заверещала официантка. – Не ходить!

– Большая у вас кладовая!

– Ордер! Где ордер?

Фелиция резко приказала женщине замолчать и вместе со Страйкером пошла по коридору. Уже метров через пять в воздухе запахло сигаретным дымом, виски и еще каким-то крепким алкоголем. В конце коридора висела занавеска, из-за которой доносились возгласы и стук кубиков по твердому дереву. Детектив сразу догадался, что это пай-гоу, китайский вариант покера.

Они наткнулись на подпольный игорный дом – обычное дело в Чайна-тауне.

Отодвинув красную занавеску, детективы вошли в большую комнату с множеством игорных столов. Игроки были разного возраста, но все, как один, азиатского происхождения и выглядели так, как будто только что приехали в страну. Они громко и возбужденно переговаривались на кантонском диалекте. Официанты шныряли между столиками, а пара мужчин постарше, в смокингах, разносили виски и коньяк. В дальнем углу стояли двое громил в золотистых костюмах. Они подозрительно посмотрели на Страйкера, но не двинулись с места.

– Знакомые костюмчики, а? – спросил Страйкер у Фелиции.

– Как у тех парней в фургоне!

– Вот-вот, – кивнул он. – Пригляди за ними и нашей драконихой, пока я тут осмотрюсь.

– Нужен ордер! – вмешалась Энни Тинг, возмущенно скривившись от его слов.

Не удостоив ее взглядом, Страйкер прошел между столами. Кто-то отвлекся от игры и с подозрением проводил его взглядом, как будто не веря, что в подпольном китайском казино мог оказаться белый человек. Другие, безразлично взглянув на детектива, продолжали как ни в чем не бывало делать ставки.

В дальнем углу справа Страйкер заметил лестницу в полу. Подойдя к ней, он увидел внизу закрытую дверь и сделал знак Фелиции: хочу проверить, что там.

Деревянная лестница жалобно скрипела под его ботинками. Внизу оказалось темно – единственная лампочка и та перегорела. На двери висела табличка с надписью по-английски: «Не входить!»

Просто и ясно – но не для полиции.

Открыв дверь, Страйкер вошел и тут же зажмурился от яркого света флуоресцентных ламп. Продолговатая комната когда-то, видимо, служила офисом или конференц-залом. Сложно сказать, потому что здесь сделали ремонт, и, судя по всему, совсем недавно. Стоял скатанный в рулон ковер, стены были покрыты свежей штукатуркой. Слегка потерев пальцем стену, Страйкер нашел несколько неровных участков, которые второпях забыли зашпаклевать.

Ремонт явно делали на скорую руку и очень спешили. Но почему?

Детектив прошелся по комнате, разглядывая пол и стены, но ничего интересного не обнаружил. Он уже повернул к выходу, как вдруг кое-что привлекло его внимание. Страйкер поднял голову и посмотрел на потолочные плиты: идеальные квадраты, двенадцать на двенадцать дюймов, белые в черную крапинку. В одной из плит, рядом с дверью, чернело маленькое отверстие. На первый взгляд оно казалось частью дизайна, но было больше остальных и уходило в плиту под углом.

Страйкер придвинул в двери бочку с краской, забрался на нее, чтобы рассмотреть поближе, и сразу понял, с чем имеет дело: отверстие от пули! Учитывая трупы в фургоне и рассказ Тони Китайца, он понял, что стоит в той самой комнате.

В комнате, где произошло убийство.

Глава 66

Через час с небольшим, в начале второго, Страйкер и Фелиция заехали в техотдел, забрали жесткий диск с копией аудиозаписи, которую обработал Икабод, и направились в переводческое бюро «Уорлдуайд транслейшн сервисез». Надо было срочно перевести запись, потому что в ресторане «Улыбка фортуны» дела шли со скрипом.

Энни Тинг играла в молчанку, впрочем, как и остальной персонал. Страйкер ничего другого и не ожидал, поэтому поместил их в камеры предварительного заключения и предоставил криминалистам делать свое дело на месте убийства.

Лучшей стратегии не придумать: через несколько часов в тюрьме люди обычно становятся куда более разговорчивыми. А если этот вариант вдруг не сработает, то всегда можно предъявить неоспоримые улики, когда криминалисты до них докопаются. Однако в любом случае результата придется ждать довольно долго, а время работало против детективов.

Доехав до угла Грант и Коммершиал, они припарковались около «Уорлдуайд транслейшн сервисез». Страйкер давно знал эту контору и не раз бывал здесь за последние несколько лет, когда неквалифицированные переводчики, работавшие на полицию, оказывались неспособны сделать свою работу. А это, черт их побери, случалось куда чаще, чем хотелось бы.

Сидя в холле, Страйкер прокручивал в голове последние трагические события.

– Звонила в больницу? – спросил он у Фелиции.

– Да, – кивнула она. – Состояние Патриции Кван без изменений. Доктор Осси перезвонит нам, как только что-то прояснится.

Фелиция вытащила из кармана куртки батончик «Карамилк».

– Господи, да ты вообще ешь что-нибудь другое?

– Ага. «Сникерсы», – улыбнулась она, отломила кусочек и протянула ему. – Угощайся! Если так и дальше пойдет, то другой еды сегодня не предвидится. К тому же я согрела его для тебя теплом своего сердца, – подмигнула она Страйкеру.

Страйкер улыбнулся в ответ и засунул шоколадку в рот. Он не был таким фанатом шоколада, как Фелиция, но, если не считать скромного завтрака, больше сегодня ничего не ел. Шоколад растаял во рту. Детектив почесал подбородок: не брился уже два дня, щетина начала отрастать. Раздраженно вздохнув, он задал следующий вопрос:

– А что там по объявленной в розыск девочке?

– Ничего. Местонахождение неизвестно. Обзвонили всех родственников, поставили на уши все участки…

– А номер ее мобильного у нас есть?

– У нее абонемент, и срок действия истек. Телефон нашли в спальне, – расстроенно сообщила Фелиция, и Страйкер застонал. – Да расслабься ты, Джейкоб! Вечно ты так – волнуешься из-за вещей, которые совершенно не в твоей власти. Мы же приехали запись перевести, вот и думай пока об этом, – успокоила она его и протянула еще кусочек шоколадки, но детектив отказался. – Говорят, шоколад заменяет секс, ты в курсе?

– Если бы был в курсе, весил бы уже килограммов сто пятьдесят, не меньше! – отшутился Страйкер.

Дверь кабинета открылась, и в холл вышла Магуи Ягата: женщина далеко за пятьдесят, вокруг глаз и рта морщины. Выглядела она сурово, да и вела себя соответствующе: не успел Страйкер поздороваться, как она выхватила диск у него из рук и фыркнула:

– «Блю-рей», что ли? Везунчик! Мы только что купили новый проигрыватель, какая-то зараза старый сломала!

– И я тоже рад тебя видеть, Магуи! Как поживаешь? Как самочувствие?

– Как у использованного презерватива! За мной, оба!

Не оглядываясь, Магуи вышла из холла. Фелиция возмущенно посмотрела на Страйкера, словно спрашивая: «Что она себе позволяет?» Но тот лишь пожал плечами: мол, Магуи такая, какая есть.

Втроем они зашли в соседний кабинет – безликий офис: стол, стулья, видеомагнитофон и телевизор. Страйкер и Фелиция сели за стол, а Магуи взглянула на часы и нахмурилась, как будто у нее накопилась целая куча совершенно неотложных дел, куда важнее, чем это. Однако все-таки включила телевизор, вставила диск в магнитофон и нажала «просмотр».

Перед глазами Страйкера снова замелькали кадры стрельбы в школе.

Собственная реакция поразила его: она была точно такая же, как и ранее при просмотре этой записи. Странно, он видел ее уже столько раз, что должен был привыкнуть, ну или, по крайней мере, не реагировать столь остро.

Но нет… и на этот раз видео совершенно лишило его душевного равновесия.

Когда кадры наконец завершились, он расцепил крепко переплетенные пальцы и посмотрел на Магуи. На ее лице не осталось и доли былого сарказма, но и выражения шока, жалости или ужаса не появилось. Скорее, она выглядела неподдельно заинтересованной, и от этого детективу стало просто физически неприятно. Не сказав ни слова, она встала и начала крутить ручки на видеомагнитофоне.

– У меня от нее мурашки по коже, – прошептала ему на ухо Фелиция.

– У меня тоже, – кивнул Страйкер, – но она нам нужна! Магуи говорит на одиннадцати языках, ты только представь себе! – взглянул он на переводчицу и перешел к делу. – Ты понимаешь, о чем они говорят, или нет?

– Не говори ерунды! – отрезала та. – Конечно понимаю!

Магуи поставила запись с самого начала. На том моменте, когда стрелков показали крупным планом, перед тем как они вытащили из-под стола мальчика Джокера и расстреляли его, начался разговор, и Магуи стала переводить:

– «Первая и вторая цели уничтожены. Местонахождение четвертой неизвестно».

– Цель? – удивленно переспросил Страйкер.

– Это наиболее адекватный перевод.

Страйкер ушел в себя, размышляя над ее словами. Цель… что-то в этом слове смущало его, и не по смыслу, а скорее по контексту. Они называли своих жертв не по именам, не «он» или «она», а «цель». Так поступают только для того, чтобы обесчеловечить жертв и лишить стрелков всякого сочувствия. Более того, так не говорят школьники-социопаты или спятившие маньяки. Так говорят киллеры. Наемники. Настоящие профессионалы.

Так выражаются в армии, черт побери!

Страйкер взглянул на Фелицию. Перестав жевать свою шоколадку и прикусив губу, та встревоженно посмотрела на него:

– Плохо дело…

– Хуже не бывает…

– Гораздо хуже, – громко перебила их Магуи, – не то, что они говорят, а то, как они говорят. Это кхмерский язык, – пояснила она, поймав недоуменный взгляд детектива.

– Какой? – переспросила Фелиция.

– Изначально это диалект камбоджийского, но речь более рубленая и формальная, чем современный язык Камбоджи. Значит, детство этих двоих пришлось на семидесятые – очень дурное время в истории этой страны. Массовые убийства. Настоящий геноцид, – добавила она, сев в одно из офисных кресел, и повернулась к детективам. – Слышали о полях смерти?

– При Пол Поте, – кивнул Страйкер.

– Вот-вот, – подтвердила Магуи, махнув рукой на двух стрелков в масках на экране. – Видимо, вы имеете дело с теми, кто работал в этих лагерях или кто выжил после них. Что еще хуже.

– Секундочку, – не вытерпела Фелиция, до этого внимательно слушавшая ее монолог, – вы уж простите мое невежество, но кто такой этот Пол Пот?

– Один из самых жестоких диктаторов в мировой истории, Фелиция! – возмущенно посмотрел на нее Страйкер. – На его совести смерть трех миллионов, – вздохнул детектив. – Пол Пот воспитывал из детей солдат, заставляя их убивать собственных родителей. Простых женщин и детей морили голодом, насиловали и пытали, чтобы выбить из них ложные признания. При Пол Поте погибло около четверти населения страны!

Страйкер снова посмотрел на монитор и вспомнил взгляд Красной Маски – темный, холодный, мертвый… Да-да, именно мертвый. Фелиция с любопытством воззрилась на напарника, и тот с неохотой признал очевидное:

– Мы имеем дело с красными кхмерами.

Глава 67

Полуденное солнце стояло высоко огромным пылающим белым шаром. Его лучи отражались от стальных ворот больницы Святого Павла, и отсветы плясали на мрачном здании из красного кирпича.

Красная Маска отшатнулся: эта картина вновь пробудила в нем воспоминания. Отшатнулся так резко, что едва не выронил банку, чуть не совершив непростительную и, возможно, смертельную ошибку.

Стрелок задрожал всем телом, слегка покачнулся, вспомнив ужасную Секцию-21, но продолжил подниматься по лестнице. Картины были просто чудовищные. Почему же эти воспоминания снова начали преследовать его? Ведь он не вспоминал об этом мрачном месте много лет! На первый взгляд здание больницы ничуть его не напоминало: другой стиль, размер, даже цвет другой, но все же какое-то неуловимое сходство существовало, и Красная Маска снова почувствовал, как становится восьмилетним ребенком.

Ответ пришел неожиданно: все дело в ярком солнце! Оно било ему в глаза и ослепляло с той же силой, как в Ангкоре, во время оккупации Камбоджи.

Солнце ослепляло его отца, когда тот умирал на каторжных работах в полях смерти. Он трудился по четырнадцать часов в день, худые руки счетовода потрескались и покрылись ранами. Охранники с автоматами пристально наблюдали за ним.

Солнце ослепляло его мать, когда ее привязали за руки и за ноги и насиловали одиннадцать дней. Потом охранникам надоело, и они перерезали ей горло.

Солнце ослепляло его самого и других детей, когда их бросили в пыльную яму, где не было ни еды, ни воды, ни спасения от зверств.

Солнце беспощадно ослепляло всех. В Ангкоре слово «пощада» было не в чести.

Такого слова здесь вообще не существовало.

Красная Маска почувствовал, что от воспоминаний о тех днях у него заныло все тело. Откуда же берутся эти мысли? Ведь он теперь взрослый мужчина, а не восьмилетний мальчик. Он больше не ребенок-157, тот давным-давно умер!

– Духи! – прошептал он, не видя другой причины.

Сосредоточившись, он силой воли заставил себя идти вперед. Тело послушалось, но разум был не столь сговорчив: с каждым шагом воспоминания обретали все большую четкость, а образы – яркость.

Он будто снова очутился в том кошмарном сне.

Мама кричала…

Все кричала и кричала!

По ночам ее жуткие вопли разрывали лагерную тишину. Иногда они перемежались хохотом охранников, похожим на змеиное шипение, иногда мама умоляла предков спасти ее или хотя бы даровать ей быструю смерть. Но шли часы, дни, а ее мольбы так и не были услышаны.

Ребенок-157 свернулся клубочком в камере рядом с другими детьми. Некоторые из них корчились от голода, другие – от боли. Некоторые уже давно не шевелились и не подавали признаков жизни, но ребенку-157 было все равно, он почти не замечал их. Голос матери, ее крики и стоны стали его миром. Он пытался заткнуть уши, сделать вид, будто не понимает, что с ней происходит, но на самом деле он прекрасно все знал.

В конце дня пришел охранник с чаном баланды. Ребенку-157 удалось незаметно стянуть ключ со связки, которую тот беспечно повесил на крюк в стене. Когда охранник разлил по мискам напоминавший помои суп и ушел, ребенок-157 стал постепенно выкручивать ногу из кольца, которым был прикован к полу.

Получалось медленно и очень больно.

Когда он наконец сумел высвободить ногу, уже стемнело. К тому же прошло некоторое время, пока боль утихла настолько, что ребенок смог опираться на залитую кровью ногу, покрытую ошметками плоти. Однако ему все-таки удалось доковылять до двери, открыть ее и выскользнуть наружу.

Плана у него не было. Специальной подготовки тоже. Он даже не знал расположения лагеря.

Просто у него не было другого выхода.

Отец умер много дней назад, даже и не припомнить, когда именно. Его отвели на поля смерти, а оттуда еще никто не возвращался. Сестры Ду и Хок тоже умерли – им сломали шеи монтировками, чтобы сэкономить драгоценные пули. Остались в живых только он и Тран – ребенок-158, да где-то в восточном крыле, вместе с другими младенцами, держали их братишку Лока.

Ребенок-157 знал одно: он старший, и только он может спасти маму.

Ночь выдалась темная и жаркая. Ребенок-157 с трудом ковылял по лагерю, освещенному тусклым светом луны. Ему недавно исполнилось восемь, для мальчика он был маловат ростом. Папа часто называл его полевкой. Коротышкой. Не прошел он и полпути по лагерю, как между мешками с рисом его поймал Однозубый.

– Нарушитель, нарушитель! – упиваясь собой, пропел жестокий охранник, заграбастал ребенка-157 и потащил за волосы. – Хочешь посмотреть окрестности, так я тебе все покажу, нарушитель! Все покажу! – приговаривал он.

Ребенок-157 попытался вырваться, но только разозлил Однозубого: тот наорал на него, швырнул на землю и бил до тех пор, пока изо рта ребенка не пошла кровь и он не затих. Однозубый бил его, пока кулаки не устали.

Потом Однозубый позвал других охранников и вместе с ними потащил его на заброшенный пустырь с восточной стороны главного корпуса. Туда, где трава всегда была красного цвета, а земля мягкой и рыхлой.

В центре пустыря росло Дерево-гвоздь – узловатое дерево с толстым стволом, почти что мертвое. Ветви спилили, в кору забили большие гвозди, а у корней дерева возвышалась груда костей.

Останки младенцев.

– Хочешь спектакль посмотреть? – ехидно спросил Однозубый.

Сначала ребенок-157 не понял, о чем тот говорит. Двое охранников вынесли из соседнего корпуса маленький сверток. Сначала он подумал, что у них в руках мешок с рисом или пшеном: наверное, они собираются есть у него на глазах и смеяться над его муками. Но вдруг из свертка высунулась крошечная ручка. Мальчик с ужасом понял, что происходит, и заорал:

– Малыш Лок!

Ребенок-157 вскочил на ноги, отчаянно пытаясь вырваться из мертвой хватки охранников, он сопротивлялся изо всех сил, но Однозубый без труда удерживал его на месте одной рукой.

– Отпусти! Отпусти меня! – заорал он, изогнулся и укусил Однозубого в руку со всей силы, аж до крови.

Охранник вскрикнул, на мгновение ослабил хватку, и мальчик кинулся к малышу Локу.

Но далеко убежать ему не удалось: кто-то из охранников сбил его с ног, и Однозубый тут же накинулся на него, крепко прижал восьмилетнего мальчика к земле, навалившись на него всем телом.

Мальчик ничего не смог сделать.

Однозубый запрокинул ему голову, заставляя смотреть на Дерево-гвоздь, и прошипел, делая знак охранникам:

– Пока-пока! Попрощайся с малышом Локом!

Охранник схватил малыша за ножки. Ребенок-157 закричал и попытался встать, но Однозубый прижал его к земле, смеясь над беспомощностью мальчика.

Малыш Лок плакал и звал маму, но его мольбы не были услышаны. Охранник размахнулся им, словно поленом, и ударил головой о Дерево-гвоздь. Раздался ужасающий хруст.

Ребенок-157 плакал и звал брата, но тщетно. Охранник размахнулся и снова ударил малыша о дерево. А потом еще и еще, хруст становился все громче, а крики малыша затихли.

Жуткий хруст ломающихся костей преследовал ребенка-157, словно призрак. Когда Однозубый наконец слез с него, что-то внутри мальчика сломалось. Словно сухая ветка, которой уже никогда не суждено зацвести. Исчезла боль, страх, исчезло все. Осталась лишь абсолютная зияющая пустота.

И больше ничего.

Глава 68

Страйкер и Фелиция покинули «Уорлдуайд транслейшн сервисез» и подошли к машине. Страйкер сел за руль, усиленно размышляя, как же несколько обычных школьников из тихого Данбара могут быть связаны с гангстерами из клана Драконов-теней и красными кхмерами из далекой Камбоджи, где тридцать лет назад произошли те ужасные события.

На первый взгляд связи не было, да и быть не могло, поэтому вся надежда на Патрицию Кван, которая до сих пор лежала в больнице и не приходила в сознание. Что бы там ни говорил доктор, они должны допросить Патрицию, иначе ее дочь может погибнуть.

Придется просить врачей вернуть ее в сознание.

– В больницу Святого Павла, – кивнул Страйкер Фелиции, выходя из машины. – Ты поведешь.

Фелиция села за руль и поехала на запад по Первой авеню, а Страйкер включил ноутбук и запустил программу PRIME, где размещались все рапорты административных служб. В эксплуатацию ее ввели лет десять назад. Теперь любой вызов, поступивший от населения, заносился в базу данных, и его можно было найти, настроив поисковик по разным параметрам.

– Есть идеи? – Фелиция перестроилась в скоростную полосу.

– Пробиваю все имена, какие есть, по патрульной базе данных. – Страйкер вытащил блокнот и положил на колени. – Может, хоть какую-то связь найдем. Сейчас меня устроит даже самая слабая версия, – удрученно добавил детектив и принялся за работу.

Для начала он ввел в базу имена всех четверых детей, которые стали целями стрелков: Конрад Макмиллан, Шантель О’Рэйли, Тина Чоу и пропавшая без вести Рику Кван.

– Ничего, – пробормотал он, – черт, ни одного совпадения!

– В смысле – ни одного? – покосилась на него Фелиция.

– Да их вообще в системе нет, хрен там было! – раздраженно выругался детектив.

Действительно, ни один из детей не числился в системе ни по одному из каналов. Они не значились ни свидетелями, ни собственниками, ни подозреваемыми, ни обвиняемыми. Единственные, кого нашел Страйкер, – Патрицию Кван и Арчибальда Макмиллана, родителей Рику и Конрада. Про Кван им и так уже было известно: она работает в полиции Ванкувера, соответственно, ее данные были автоматически занесены в систему при поступлении на службу. Арчибальд Макмиллан оказался пожарным, поэтому и его данные в базе тоже имелись.

– А в какой части служит Арчи? – спросила Фелиция, когда Страйкер сообщил ей о своей находке.

– В одиннадцатой. – Страйкер просмотрел рапорт. – Тут еще есть пометка, что он специализируется на веществах класса ООМ. Химические отходы, взрывчатые вещества, лаборатории метамфетаминщиков, неопознанные террористические устройства – в общем, всякая дрянь.

– Страйкер! – возмутилась Фелиция, поворачивая на Мейн-стрит. – Я знаю, что такое вещества класса ООМ! Господи, ты думаешь, я совсем дурочка?

– ООМ расшифровывается как «особо опасные материалы», – подмигнул ей напарник.

– Ну и зараза же ты! – покосилась на него она, не отвлекаясь от дороги. – А что с остальными родителями?

– Да ничего. – Страйкер еще раз пробежал взглядом по результатам поиска. – Чоу тут значатся, но не те, а О’Рэйли вообще ни одного нет! – добавил он, закрывая все ненужные окна и возвращаясь к странице с делом Арчибальда Макмиллана. – Интересно… Одиннадцатая часть находится на углу Виктории и Второй авеню – во Втором округе.

– А что в этом интересного?

– И Арчибальд Макмиллан, и Патриция Кван работают во Втором округе, а живут в Данбаре, поэтому их дети оказались в одной школе.

– Ну и что? – пожала плечами Фелиция. – В Данбаре живет много полицейских и пожарных: это хороший район для семей с детьми. Попробуй забить их в поиск одновременно.

Страйкер прочитал их дела. Информации оказалось много.

За прошедший год Патриция Кван выезжала по вызову более двухсот раз: стандартная цифра для обычного патрульного. Дела были разные: от краж со взломом до убийств. Арчибальд Макмиллан выезжал на место шестьдесят три раза: в основном утечки газа и автокатастрофы.

Страйкер последовал совету Фелиции и забил их в поиск одновременно.

– Интересно, – протянул он, глядя на экран.

– Что там?

– Ничего сногсшибательного, но они как-то раз выезжали на одно место происшествия… Пару месяцев назад. По адресу Пандора-стрит, семнадцать-ноль-ноль.

– Это промзона, – заметила Фелиция. – Зачем их вызывали?

Страйкер нажал на ссылку и подождал, пока на экране высветится номер дела.

– Та-а-ак, значит, вообще-то, вызовов было два, но по одному адресу. Первый зарегистрирован как «Подозрительные обстоятельства», а потом, тем же вечером, еще один по категории «Поджог», по тому же адресу…

В ответ на запрос по этому делу на экране появился только адрес и время вызова, в разделе «Комментарии» оказалось пусто, не значилось даже имя хозяина дома. Раздосадованный Страйкер пробил номер рапорта, но на экране высветилась короткая надпись: «Происшествие не найдено». Это означало, что такого события либо вообще нет в базе, либо информация блокируется из соображений безопасности.

– А номер значка полицейского есть? – спросила Фелиция.

– Да вообще ничего нет!

Страйкер набрал номер информационного отдела. Однако и там ему ответили то же самое. Вконец разозлившись, детектив выключил компьютер.

– Надо взглянуть на этот дом на Пандора-стрит.

– Попозже, – возразила Фелиция, – мы уже на месте.