Уцелевший Слейтер Шон

Глава 25

Служебную машину Страйкер оставил Фелиции и попросил патрульных подбросить его. Дело было к восьми, день выдался долгий. Детектив широким шагом шел по тротуару, мышцы спины и ног беспощадно ныли. Когда он покинул дом Квента Вонга, на город уже опустилась темнота. Не было видно ни луны, ни звезд, лил ледяной дождь, и дул резкий, продирающий до костей ветер.

Детектив шел под проливным дождем к дому и улыбался: еще никогда дом не казался ему таким островком спокойствия и уюта, как сейчас! В одно мгновение он будто забыл не только о сегодняшней перестрелке и расследовании, но и о полугодовом отпуске. Кто знает, возможно, однажды он сумеет даже смириться со смертью Аманды… А может быть, и Кортни это удастся тоже.

На крыльце горел свет, входная дверь была заперта. Детектив распахнул дверь, и полы пальто разошлись от сквозняка. Пальто промокло насквозь, он повесил его на вешалку и остался в позаимствованной форме, которая за этот долгий день успела помяться.

Страйкер огляделся: в гостиной было темно, лишь мерцал экран телевизора. Кортни сидела на диване в синем спортивном костюме, не отрывая глаз от экрана. Было видно, что она вся напряжена, глаза опухли от слез. Страйкер подошел к дочери, она заморгала, словно очнувшись от кошмарного сна, громко вздохнула, вскочила с дивана и бросилась ему на шею. Девочку трясло от рыданий.

– Мне так жаль, – прошептал он, – так жаль!

Он не знал, что сделать, что сказать, как ее утешить, – просто обнимал ее и повторял, что все закончилось. Все закончилось, все хорошо, они дома, вместе. В безопасности.

Достаточно ли этого?

Постепенно рыдания затихли, Кортни взяла себя в руки, отстранилась. Страйкер вытер черные разводы от туши с ее щеки и поймал себя на том, что внимательно разглядывает лицо дочери: голубые глаза, светло-коричневые веснушки, густые каштановые кудряшки, падающие на плечи тяжелыми мягкими волнами. Остро уколола боль – как же она похожа на свою мать! Такая же красивая, даже еще лучше!

Про себя Страйкер молился, чтобы внешность была единственным, что ей досталось от матери.

– Как ты? – спросил он.

– Нормально… кажется, нормально, – кивнула она с отсутствующим видом. – Я не знала… только сейчас увидела по новостям, десять минут назад, – добавила она, встревоженно посмотрев на него.

У нее наверняка была куча вопросов, на которые ему сейчас не очень хотелось отвечать. Да и вообще не хотелось, если честно. Он посмотрел на нее с отцовской нежностью и промолчал. Кортни сразу поняла, что ему не хочется рассказывать о случившемся, что он чертовски устал, и отвела глаза.

– Тебе нужно поспать, – наконец сказала она.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать, солнышко?

Кортни с отсутствующим видом отвернулась к камину.

– Прости меня, пап, – через некоторое время произнесла она.

– Простить? За что?

– Ну как… у нас с тобой были проблемы и все такое… просто теперь так тяжело… так тяжело с тех пор, как…

В голове у Страйкера промелькнуло с десяток вариантов ответа, но все они показались пустыми и натянутыми. Ничего удивительного, меньше всего на свете ему сейчас хотелось говорить об Аманде. Да и Кортни такой разговор на пользу не пойдет, только вот понимает ли она это?

– Солнышко, ты устала. – Взглянув на темные круги под глазами дочери, Страйкер поморщился. – Иди прими горячую ванну и отдохни. Хочешь бокал вина?

– Вина? – грустно рассмеялась она.

– Не хочешь – как хочешь.

– Пап, а ты ее вспоминаешь? Ну, в смысле, по-настоящему?

– Я любил твою маму.

– Но ты ее вспоминаешь? Ты теперь вообще о ней думаешь?

– Каждый день…

– А так и не скажешь… – с легкой обидой в голосе протянула Кортни.

– Кортни, уже почти два года прошло. Я научился с этим жить. И ты тоже научишься… со временем.

– Не хочу я этому учиться! – быстро и сердито ответила она.

Страйкер взглянул в сверкающие от гнева глаза дочери. Такой же взрывной темперамент, как у Аманды: гнев, который сжигает все на своем пути и затухает лишь через несколько дней.

– Я не это имел в виду…

– Ты никогда ничего не имеешь в виду, но почему-то говоришь! Знаешь, с чем я никак не могу смириться? – возмущенно крикнула она. – С тем, что ты так просто ее забыл! Раз – и все! Как будто ее и не существовало!

– Это не так, Кортни, поверь мне!

– А если бы я умерла, ты бы тоже просто взял бы и забыл обо мне?!

– Не говори ерунды!

– А как насчет того, что произошло сегодня? – Она подошла к нему вплотную, покраснев от гнева. – Ты же даже не стал меня искать! Тебе было все равно, что со мной! Да я бы могла запросто оказаться среди тех, кто…

– Перестань! – не выдержал Страйкер, и Кортни испуганно сделала шаг назад. – Перестань нести этот бред, поняла? Я знал, куда ты поехала! Тебя видели в автобусе! Несколько человек в один голос подтвердили, что с тобой все в порядке, но я все равно волновался! Патрульные проезжали мимо дома три раза, я послал за тобой Шейлу в «Метротаун» и позвонил тебе минимум раз двадцать!

Кортни потупилась, стараясь не смотреть ему в глаза, но Страйкер уже не мог остановиться:

– Снова заблокировала входящие, да, Кортни? Думаешь, я не знаю? Заблокировала входящие, чтобы я не ругал тебя за прогул! Черт, да я даже сообщение тебе оставить не мог!

Кортни молчала, прикусив губу. Вспышка гнева разом утихла, как будто спичка догорела и погасла. Девочка смотрела под ноги, закрываясь от отца длинными волосами.

– Пап, я не блокировала входящие… – наконец виновато произнесла она. – У меня просто телефон разрядился…

– Не ври! Я тебе не верю!

– Не веришь?!

– Разрядился, говоришь? А как ты ухитрилась три раза поменять запись на автоответчике?

– Он стоит на случайном воспроизведении.

– Это еще что?

– Ну, у меня записано несколько вариантов, все про концерт Бритни, они просто проигрываются по кругу.

Страйкер тяжело вздохнул, провел рукой по лицу и лишь сейчас осознал, насколько устал от всего этого.

– Господи… – устало произнес он.

– Ну прости, пап… Я понятия не имела, правда… не знала, что… что…

Она закрыла лицо руками, снова зарыдала, и все раздражение и гнев у Страйкера как рукой сняло. Его охватило привычное горе и чувство вины, сердце тревожно колотилось. Он снова обнял Кортни, поцеловал в макушку, и в который раз ему отчаянно захотелось, чтобы все стало как прежде, как несколько лет назад.

Пока Аманда была жива.

Наконец он собрался с духом.

– Иногда мне кажется, что я смирился со смертью твоей мамы быстрее, чем ты, потому что ты так на нее похожа. Рядом с тобой возникает такое чувство, что она тоже здесь. – Он пристально посмотрел в полные боли, широко распахнутые глаза дочери. – Кортни, ты же знаешь, что я тебя никогда не оставлю. Ни на секундочку!

– Я знаю, пап.

– Я продолжал поиски этих психов только потому, что был уверен: с тобой все в порядке.

– Знаю…

– А кроме того, я понимал, что если их не найти в ближайшее время, то может погибнуть еще больше детей.

– Пап, да я знаю! Просто я так… так устала. Тяжелый день. Господи, наверное, пойду я лягу спать. Еле на ногах стою.

Кортни обняла его снова, чмокнула в щеку и попыталась отстраниться, но Страйкер еще на минуту задержал ее в объятиях.

Наконец он отпустил ее, и Кортни пошла к себе в комнату, но на полпути остановилась и обернулась:

– Ты ужинал?

– Я сам себе приготовлю, солнце.

– Ага, – засмеялась она. – Фасоль из банки? Или готовые макароны с соусом?

– О нет, кое-что получше! Сэндвич с шоколадным маслом!

– Давай я тебе рыбу сделаю? – с улыбкой предложила она.

– Солнце, иди спать.

– Обещай мне, что съешь что-нибудь полезное! – скептически помолчав, сказала Кортни.

– О нет! – Страйкер в ужасе всплеснул руками. – Ненавижу все полезное!

– Я тебя люблю, пап.

Кортни медленно пошла по коридору к себе в комнату. Страйкер смотрел ей вслед, чувствуя себя совершенно бесполезным и беспомощным. Впрочем, после смерти Аманды он быстро привык к этому ощущению. За пять минут он испытал любовь, ярость, горечь предательства и снова любовь – с сильным привкусом вины. Иногда ему казалось, что чувства – это бескрайний океан, а он всего лишь крошечный буек и волны нещадно кидают его из стороны в сторону, оставляя на произвол ветра и подводных течений.

Подводные течения, как правило, непредсказуемы и опасны.

– Я люблю тебя, Кортни, – тихо произнес он в опустевшей комнате.

Глава 26

Довольно поздним вечером, когда на город уже опустилась чернильная тьма, внезапно приехала Фелиция. Холодный дождь перестал, а вот ветер и не думал стихать, завывая в трубах. Страйкер услышал мягкий скрип тормозов патрульной машины – все «краун-виктории» тормозили с особым звуком, который с другими не спутаешь, – и заметил короткую вспышку дальнего света в окнах эркера.

Детектив заставил себя встать с дивана, выглянул в окно и увидел направляющуюся к дому Фелицию. Лицо красавицы-испанки словно бы светилось изнутри, когда она проходила под фонарями.

Она выглядела уставшей и замученной, куда там – она вообще еле держалась на ногах!

И все-таки какая она красивая! Страйкер всегда думал об этом, глядя на напарницу. В такие моменты он принимался ругать себя за то, что бросил ее полгода назад.

Ничего удивительного, просто это было очень нелегкое время.

У него не было выбора. Так лучше для всех. Он мог бы привести еще сотню банальных аргументов, но все они были далеки от истины, да и настроения не улучшали…

Фелиция подошла к входу, но не стала тихо стучать в дверь, а просто перегнулась через перила и заглянула в окно. Страйкер разглядел ее темные глаза и волосы. Она заметила его и широко улыбнулась своей нежной улыбкой.

– «Амвей» заказывали?

Он вышел в холл и открыл ей дверь. В дом ворвался порыв ледяного ветра, от которого пробрала дрожь. Фелиция вошла, обхватив себя руками, чтобы согреться, и ногой прикрыла дверь.

– И что же такая хорошая девочка делает в таком месте в столь неурочный час? – улыбнулся Страйкер.

– А где тут хорошие девочки? – оглянулась по сторонам Фелиция. – Заценил мою шутку про «Амвей»?

– По-моему, «свидетели Иеговы» смешнее!

Фелиция приподняла бровь и рассмеялась. На секунду Страйкер поразился, насколько по-другому они ведут себя на работе – там они вечно что-то не могут поделить!

– Ну так что, будем в дверях любезностями обмениваться весь вечер или все-таки пригласишь меня в комнату?

– Ты можешь приходить и без приглашения. – Он гостеприимным жестом указал в сторону гостиной. Взглянул на каминные часы: было уже за полночь. – Господи, ты что, только с работы?

– Да так, задержалась из-за всякой ерунды.

– Это ты про Лароша?

– Ладно тебе, – скривилась она. – В любом случае на сегодня я закончила, – с облегчением вздохнула она и бросила Страйкеру куртку, чтобы тот повесил ее. – Больше часа просидела в лаборатории с Лапшой. Бедняга, у него такой вид, как будто он вот-вот в обморок грохнется. Ему надо срочно сбросить лишний вес, а то у него инфаркт случится. Серьезно, ему бы о здоровье подумать не мешало…

– Кстати, о здоровье… в такое время ты должна быть уже в постели!

– Это приглашение?

– Не искушай меня!

Фелиция провела рукой по волосам, а потом сделала шаг к Страйкеру и внезапно посмотрела на него очень серьезно, с какой-то трогательной открытостью.

– Джейкоб, я за тебя волновалась…

– Слава богу, значит, ты не за моим пистолетом приехала!

– Черт, вот умеешь же ты все испортить! – вздохнула она.

Страйкер поднял ладони, давая ей понять, что не собирается спорить, и, быстро извинившись, пригласил в гостиную. Рухнул на диван и предложил ей присоединиться.

– Там такая холодина! – Фелиция села поближе к камину и протянула руки к огню.

– Сейчас что-нибудь придумаем!

Джейкоб достал из шкафа толстый шерстяной плед, накинул ей на плечи и пошел на кухню, чтобы приготовить по стаканчику виски с горячей водой и лимоном.

Страйкер поставил чайник, достал из буфета бутылку «Уайзера» и водрузил на стойку. Открыв холодильник в поисках лимона, вдруг увидел совершенно неожиданную вещь: на дверце холодильника был прилеплен магнитик в виде желтого смайлика. Кортни нравилось лепить такие штуки на холодильник: фото Аманды в ее последнее Рождество, магнитный алфавит, из которого Кортни сложила слово «БРИТНИ», и еще вот этот смайлик – точно такой же, какой они нашли в угнанной «хонде».

Магнит держался некрепко, Страйкер без труда снял его. Покрутил в руках и понял, что ему придется еще раз обыскать «хонду». Не успел он положить магнитик в карман, как засвистел чайник.

Страйкер смешал напитки и вернулся в гостиную к уже немного отогревшейся Фелиции.

– А зачем Лапше понадобилась твоя помощь? – Он протянул ей кружку.

– Занести улики в журнал, нацепить бирки… – стала рассказывать она, грея ладони о горячую чашку. – Кстати, нашли автомат Черной Маски!

– AK – сорок семь? Где?

– За стойкой обслуживания, кажется. В общем, в столовой. Его изъяла группа быстрого реагирования, еще когда зачищали школу с утра.

– Надо сделать баллистику… – начал Страйкер.

– Уже в процессе. Отпечатки, пробы, баллистика – все, что нужно. Там просто куча работы! – пожаловалась Фелиция, сделала глоток виски, облизала губы и задумчиво посмотрела в никуда. – Забавно… всю жизнь мечтала хоть немножко поучаствовать в настоящем расследовании вроде этого, и вот пожалуйста – сижу тут, полуживая, и молюсь, чтобы все поскорее закончилось!

– Это называется «синдром выгорания»…

– Ага, как бензин…

Страйкер отхлебнул виски с лимоном, неуверенно взглянул на Фелицию и тут же отвел глаза.

– Ты чего?

– Если честно, я не уверен, что все закончилось, – нехотя произнес он.

– Джейкоб, не начинай…

– Да, да, я знаю: не надо искать зебр и так далее… Я всегда считал Лароша клоуном, но не знал, что он еще и шутить умеет! Обалдеть можно!

– Джейкоб…

– Слушай, ты спросила – я отвечаю, просто называю тебе факты. Они не вполне между собой вяжутся, – заявил он, поставил кружку на стол и начал перечислять, загибая пальцы. – Во-первых: зачем отключать систему видеонаблюдения, если у тебя в кармане удостоверение личности? Как-то глупо. И зачем Красной Маске – Реймонду Ленгу уродовать Квенту Вонгу голову и руки?

– Чтобы помешать установить личность…

– Вот именно! А у Вонга в кармане чисто случайно оказываются документы! Бред какой-то! И потом наш убийца просто мчит домой, чтобы застрелиться! Если он решил удариться в бега, зачем ему вообще кончать жизнь самоубийством?

– Испугался? – предположила Фелиция. – Запаниковал? Не захотел позорить семью? А может, это своеобразный кодекс чести, кто их разберет. Джейкоб, не пытайся относиться к ним как к разумным людям.

– А вот и вторая проблема! Боюсь, что мы как раз имеем дело с вполне разумными людьми!

– Думаешь, психи, которые устраивают стрельбу в школах, разумные люди? – мрачно усмехнулась Фелиция.

– Их цель вполне может оказаться совершенно иррациональной, а вот спланировано все очень грамотно. Фелиция, разве ты не видишь: это же четко проработанный план! Вернемся к фактам: какую машину они угнали, чтобы потом покинуть на ней место преступления? Темно-зеленую «хонду-цивик» девяноста четвертого года выпуска. Это не только наиболее часто угоняемая модель, но еще и самый распространенный год и цвет!

– Вообще-то, угоняемая машина номер один – «додж-караван».

– Допустим, – уступил он, – значит, «цивик» – номер два. Но какую машину ты выберешь, когда тебе, возможно, придется удирать от полиции? Неуклюжий старый джип, который выполняет поворот на скорости восемьдесят километров в час, или маленькую спортивную машинку, которая проедет где угодно? Думаешь, это совпадение?

– Может, и так.

– Ладно, хорошо. Допустим. А как быть с третьим фактом: они открывают стрельбу ровно в девять утра, когда у «Альфы» заканчивается дежурство и у нас есть только «Браво», потому что еще слишком рано и подразделение «Чарли» не заступило? Лучшего момента для нападения и не придумаешь!

– Может, им просто повезло, – неуверенно возразила Фелиция.

– Хорошо. Тогда факт номер четыре – пожалуй, самый важный: эти психи отлично обращаются с оружием! Прекрасные стрелки! Ты уж извини, но мне как-то не верится, что парни, с которыми мы столкнулись в школьной столовой, просто взбесившиеся мальчишки из класса информатики, у которых нет ни одного привода. Господи, да у них даже лицензии на владение огнестрельным оружием нет!

– Согласна, Джейкоб, это странно! Но ведь в школе «Колумбайн» было то же самое!

– Фелиция, думай головой! – раздраженно воскликнул Страйкер. – А как насчет звонков в девять-один-один перед началом стрельбы?

– Каких звонков?

– За двадцать минут до первого выстрела откуда-то из торгового центра «Оукридж» звонят неизвестные и сообщают о вооруженных ограблениях. Мы посылаем туда пять машин, и когда в школе начинается стрельба, они оказываются слишком далеко! А никаких ограблений и в помине нет! Что, еще одно совпадение?

– Звучит как разработанный план, – подумав, согласилась Фелиция. – Но такое случается, например, в Трущобах сплошь и рядом! Там же наркоманы одни, все мозги уже прокурены, и что? Им тоже удаются такие штуки! Джейкоб, ты прекрасно знаешь, что не нужно быть криминальным гением, чтобы отвлечь внимание полиции!

– Знаю, Фелиция, знаю, но я говорю не о каком-то отдельно взятом преступнике, я говорю о группе! Сопоставив все факты, могу сказать, что эта стрельба выглядит не просто как удачно спланированное нападение, а как работа группы киллеров!

– Группы киллеров? В смысле, профессиональных?!

– Да! Или как минимум людей с опытом военной службы, кого-нибудь вроде солдат, вернувшихся из Афганистана. В общем, это наемники, которые неплохо знают свое дело.

– С какой стати наемникам расстреливать детей в школе Святого Патрика? – недоверчиво взглянула на него Фелиция.

– А вот это уже совсем другая история! – Страйкер поставил кружку на стол. – Что бы там ни втирал зрителям Ларош, причин нападения мы пока не знаем. Все, что у нас есть, – досужие домыслы. Подумай хорошенько: чего такого могли натворить эти ребята, чтобы с ними разобрались настолько жестоким способом?

– Или что они могли видеть? – задумалась Фелиция.

– В любом случае, думаю, тут что-то посерьезнее выборов в совет школы… Куда серьезнее…

Фелиция допила виски, посмотрела в темень за окном и вздохнула.

– Ты что? – спросил Страйкер.

– Не знаю… Иногда ты сегодня начинал мной командовать, и я тебя за это просто ненавидела… А с другой стороны, восхищалась. Хотела бы я быть такой же уверенной в себе, Джейкоб…

– А ты вполне уверенная, – пристально посмотрев ей в глаза, возразил Страйкер. – Фелиш, в этом мире есть два типа людей: они и мы. Если их становится слишком много, мир катится ко всем чертям.

– Именно такое ощущение у меня иногда и складывается…

– Чушь! Мы люди другого рода.

– Другого рода, в смысле?

– Мы умеем выживать. И сегодня ты доказывала это каждую минуту: каждым выстрелом, каждым своим действием во время поисков Красной Маски. Ты молодец, Фелиш! Отлично справилась! Мы оба сегодня прекрасно поработали!

– Приятно слышать от тебя комплимент! – с облегчением улыбнулась Фелиция и наклонилась к нему, облокотившись на подлокотник дивана. – Видимо, иногда просто надо отпускать некоторые вещи, вот и все…

Отпускать некоторые вещи…

Слова попали в цель, Страйкер согласно кивнул и посмотрел Фелиции в глаза. В сердце бушевала такая буря эмоций, для которых он никак не мог подобрать слов: сплошная мешанина.

– По-настоящему узнаешь человека только в те моменты, когда на кону твоя жизнь, – наконец произнес он. – Сегодня ты меня не подвела. Прикрыла, когда это было нужно. И я этого не забуду.

– Джейкоб, почему так все вышло? – Она прикоснулась к его щеке своей нежной теплой ладонью. – Почему у нас ничего не получилось?

– Ты жутко выглядишь по утрам, – тяжело вздохнув, попытался отшутиться он.

– Я серьезно!

– Слишком… слишком мало времени прошло. – Он отстранился. – После смерти Аманды.

– Слишком мало для тебя? Или для Кортни?

– Какая разница! – отвернулся Страйкер.

– Большая. Знаешь, Джейкоб, все было бы куда проще, если бы Кортни знала правду, – произнесла Фелиция, но Страйкер промолчал. – Значит, ты ей так и не рассказал?

– Нет, – едва слышно проговорил он, глядя на огонь в камине.

– Аманда – ее мать. Как бы тяжело это ни было, она имеет право знать правду.

– Я расскажу ей.

– Когда?

– Когда ей исполнится… ну, скажем, лет шестьдесят.

– Это не смешно, Джейкоб. Она умерла… постой… уже почти два года назад, а ты…

– Фелиция, перестань. Пожалуйста. Я тебя очень прошу, просто отпусти это.

– Я бы с удовольствием. Но что тогда будет с нами?

От ее вопроса Страйкеру стало как-то не по себе: навалилась пустота, одиночество и отчаянная потребность в близком человеке. Он взглянул на Фелицию, на ее ласковые глаза, слегка влажные приоткрытые губы и почувствовал желание – такое сильное, какого не испытывал никогда. Нежно обняв, он прижал ее к груди.

Девушка не стала возражать. Ее грудь вздымалась, она тяжело дышала. Он поцеловал ее в губы, наслаждаясь ее горячим дыханием и влажным языком.

– Джейкоб, я хочу тебя, – прошептала она, садясь на него сверху.

Темные волосы Фелиции разметались по спине и плечам, от их прикосновения по телу Страйкера побежали мурашки. Каждой клеткой своего тела он ощущал, как кровь тяжело пульсирует в венах. Страйкер прижал Фелицию к себе, и ее упругая грудь коснулась его груди, а бедра плотно обхватили талию. Она сжала его ногами, и он ощутил горячую пульсацию между ног.

– Я хочу тебя, – повторяла она снова и снова.

Он расстегнул ее блузку, сорвал ее, и Фелиция осталась в кружевном фиолетовом бюстгальтере, выгодно подчеркивавшем форму ее смуглой груди. Быстрым движением он опустил бретели с плеч, обнажил ее соски – крупные, затвердевшие от желания – и поцеловал их, нежно лаская языком.

– Я хочу тебя внутрь, – задыхаясь, прошептала она.

Он расстегнул молнию на ее брюках, наполовину стащил их, Фелиция помогла ему. Страйкер обнял ее за талию, нащупал тонкую шелковую полоску стрингов, провел пальцем по теплому, влажному…

– Вы что, совсем офигели?! – раздался вопль Кортни.

Фелиция тут же перекатилась на диван и отвернулась к камину, пытаясь поправить одежду.

Страйкер окаменел, глядя на стоящую в коридоре Кортни: руки в боки, глаза пылают ненавистью.

– Кортни, послушай… – начал он, но дочь не слушала.

– Еще даже двух лет не прошло!

– Послушай меня…