Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны Рыжков Владимир

Что провоцирует революции

[10]

В январе 2008 года имела место попытка массовых протестов в Ингушетии, которая была разогнана правоохранительными органами и войсками. Были задержаны журналисты, в том числе с «Эха Москвы». В связи с этим возникает очень интересная параллель с событиями Кровавого воскресенья 9 (22) января 1905 года. К счастью, события в Ингушетии не были кровавыми, но в чем видится сходство — люди, которые пытались потребовать отставки президента Мурата Зязикова, подчеркивали всячески свою любовь к президенту Путину и России, говорили — мы за Путина, мы его любим, уважаем, уважаемый президент, пожалуйста, решите вопрос с нашим президентом. Но федеральные силы вместе с местными силовыми структурами разогнали и пресекли это выступление. И тут напрашивается прямая параллель с событиями 9 января 1905 года, когда огромная демонстрация (по разным оценкам, до 150 000 человек, с разных концов Петербурга пыталась пройти на Дворцовую площадь и вручить царю петицию с подобным выражением любви и с предложением определенных реформ.

Так что же провоцирует революции? В 1905 году решение царя, о котором он сам сожалел — открыть огонь по демонстрации, — спровоцировало уже буквально на следующий день всеобщую стачку, которая потом распространилась по всем промышленным центрам России. Так вспыхнула так называемая Первая российская революция. Но что же произошло в Ингушетии? И могут ли подобные события спровоцировать новую русскую революцию в нынешних условиях?

Мнение по этому вопросу Бориса Макаренко:

Думаю, что не могут. К сожалению, похоже, что спровоцировали новый очень серьезный виток напряженности в одной из самых горячих точек России. Там, как говорят, народ был недоволен своим собственным президентом. Но когда мы говорим «народ», надо прекрасно понимать, что это некие сотни, тысячи человек. А сам народ в революциях, как правило, играет роль безбилетника. Несколько сот или тысяч людей в столице изображают народную вовлеченность в революцию: берут Бастилию, встают в кольцо вокруг Белого дома. Если эта революция получается, то все остальные потом тоже считаются народной массой, которая совершила эту «народную» революцию. Но она ничего не совершала. В Ингушетии народ был недоволен положением у себя в республике, но апеллировал к «царю». То есть в стране, по их убеждению, все было нормально и была власть. В чем разница с 9 января? Удержись царь, скорее всего, тогда революция все равно бы была — уж больно глубокий кризис в то время созрел в России. Но не было бы такой яркости, и, может быть, немножко по-другому пошла бы история. Но помните, «Ты, Николашка, Божий помазанник, войну проигрываешь каким-то японцам, так ты еще и в народ стреляешь?» — последней каплей стали вот именно эти выстрелы, которые дали новое качество: недоверие власти, выраженное очень значимой частью российского общества — политизированной, раздраженной и без того власти не доверявшей.

Что же провоцирует революции? Например, в Москве обрушилась крыша в бассейне, и после этого стали проверять все бассейны. Когда произошел Беслан, после этого начали бороться с терроризмом во всех школах. То есть у нас мысль властей очень примитивна — где-то прорвало, давайте там и будем затыкать. По поводу же революций можно сказать так: самые большие страхи у нынешней нашей власти вызывают так называемые цветные революции. Вот на Украине произошла «оранжевая» революция, так давайте будем затыкать эту дыру, откуда хлынул революционный поток. И эта попытка везде заткнуть дыры очень напоминает антрепризу клоуна, когда он что-то поднимает с арены, а что-то у него падает. Он что-то поднимает и тут же что-то роняет, так как все ухватить невозможно…

К сожалению, во всем мире, и не только в России, и не только в авторитарных режимах, пока гром не грянул, никто даже не думает креститься. После 11 сентября выяснилось, что в Америке с безопасностью в аэропортах дела плохи, выяснилось, что эти башни торгового центра были архитектурно спроектированы так, что люди не могли спастись, и лишь потом выяснили, какие строительные и архитектурные нормы надо менять. Разница в другом. Все режимы «прокалываются», но гибнет не тот режим, который делает ошибки, а тот, который методично и постоянно делает из этого неправильные выводы. В Америке события 11 сентября стали поводом для фундаментального переосмысления и проблем безопасности, и проблем демократии в стране. Правильно, плох тот режим, который не учится на своих ошибках, не учится лучше понимать, чем живет и дышит страна, нация и народ.

Мнение по этому вопросу Бориса Макаренко:

Приведу пример из близкого мне Ближнего Востока. Были старые прогнившие монархии, которые рухнули, как гнилое дерево, от одного маленького переворота. Началось в Египте со свободных офицеров. Ирак, Ливия — очень поучительный опыт для понимания, что такое революция. Но были два монарха, на жизнь которых покушались, у которых в странах дела шли не лучше, чем в Египте или Ираке. Но эти монархи благополучно умерли в своих постелях, и их сыновья правят Иорданией и Марокко. Режимы остались авторитарные, но они провели земельную реформу, они приоткрыли, насколько это возможно, каналы народного участия.

Более того, Марокко сейчас — самая плюралистическая из арабских стран, в том числе и потому, что на покойного папу нынешнего короля совершалось несколько неудачных покушений. Эти монархи, с одной стороны, усовершенствовали собственную службу безопасности и стали лучше охранять себя как главный источник легитимности режима. С другой стороны, они «открывались» и реагировали. Они научились это делать. А те режимы, которые не учатся, которые пытаются только затыкать дырки, не понимая, что трубу надо менять, рано или поздно все равно падут.

А вот при демократических режимах революции не нужны. Зачем там революция, если власть можно свергнуть мирно через выборы?

Наверное, люди бунтуют тогда, когда разрыв между тем, что они имеют, и тем, что они должны иметь (как это им представляется), становится слишком большим.

А вот что они хотят иметь — севрюжину с хреном или конституцию — это в разных ситуациях по-разному. Кстати, вспомним начало еще одной революции — Великой американской и знаменитое «Бостонское чаепитие», когда американцы побросали в море чай, который не так облагался пошлиной. То есть вроде бы им не хватало свободы, чтобы устанавливать законы о том, какой пошлиной облагать чай. А на самом деле эта свобода им нужна была затем, чтобы торговать чаем и делать на этом деньги. Вот так тогда американские колонисты понимали диалектическое единство между конституцией и севрюжиной с хреном.

Что же касается «цветных» революций, которые бушевали в Грузии и на Украине, то там естественным поводом для массовых выступлений была слишком очевидная подтасовка выборов. Это та капля, которая переполняет чашу терпения и выводит людей на улицы. Но для этого нужно, чтобы режим был дико непопулярен (все режимы, в которых произошли «цветные» революции, были очень непопулярны, потому что в обществах ощущался застой). Именно поэтому результаты выборов там оспаривались столь решительно и в столь массовом порядке.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Что лично вас может скорее спровоцировать на участие в революции — дефицит в магазинах или дефицит свободы?» На этот вопрос 78 % проголосовавших ответили, что их может спровоцировать на участие в революции дефицит свободы, а 22 % — что дефицит в магазинах.

Кризис либерализма в России: кто виноват?

[11]

Кризис либерализма в России налицо. Возьмем хотя бы то, что лежит на поверхности. Например, последние думские выборы: две либеральные партии («Яблоко» и Союз правых сил) получили в сумме меньше 3 %. Во-вторых, за последние несколько лет не смогла зарегистрироваться ни одна другая либеральная партия. В частности, власти закрыли старейшую Республиканскую партию России (РПР). В-третьих, если сравнить социологические опросы наших дней с социологическими опросами, скажем, первой половины 90-х годов — разница разительная. В конце 80-х, в начале 90-х годов российское общество огромным большинством поддерживало основные либеральные лозунги — свободу слова, свободные выборы, федерализм, местное самоуправление. Сейчас российское общество с удовольствием смотрит военные парады на Красной площади, поддерживает концепцию твердой руки и единоличной власти. То есть можно видеть абсолютно нелиберальные политические тренды.

И кстати, а может ли быть кризис того, чего нет, чего и не существовало?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова, бывшего советника президента Российской Федерации по экономическим вопросам, президента фонда Института экономического анализа:

Я считаю, что никакого кризиса либерализма нет. Его нет ни в России, нет этого кризиса и в мире. Если был бы кризис либерализма, мы могли бы найти какие-то признаки этого кризиса в трех направлениях, по которым мы можем судить, есть кризис или нет. Первое. Есть ли кризис либерального мировоззрения. Второе. Есть ли кризис либеральной политики, в частности, например, либеральной экономической политики. И третье. Есть ли кризис либеральной общественно-политической деятельности. Давайте просто пройдем по каждому из этих направлений, естественно, в приложении к нашей стране. Что касается либерального мировоззрения, мы видим, что огромное количество людей, которые придерживались либеральных взглядов, так и придерживаются либеральных взглядов. Далеко не всегда, возможно, это отражается социологическими опросами. Социологические опросы в условиях недемократических обществ, к сожалению, искажают реальные результаты. Мы можем провести опрос, скажем, в Северной Корее относительно поддержки или неподдержки режима, любви или нелюбви к лидеру, — мы получим такие результаты, которые предсказывать не нужно. Значит ли это, что северные корейцы, находясь в свободных условиях, проголосовали бы таким же образом? Конечно, нет. Достаточно посмотреть, что происходит южнее 38-й параллели и какая жесточайшая политическая борьба разворачивается там. Тот же самый народ. Значит, когда политический режим навязывает свои взгляды, результаты, отражаемые социологическими опросами, не показывают, что на самом деле думают люди. Поэтому «любовь» к военным парадам или результаты опросов общественного мнения — это не отражение реального отношения людей. Реальное отношение людей проверяется, скажем, в очередях государственного бюро регистрации недвижимости. Попробуйте там зарегистрировать свою квартиру, или свой садовый участок, или свое строение. Вы проведете дни, а иногда сутки, а иногда не одни сутки для того, чтобы сдать документы, получить документы и т. д. Поэтому люди, с одной стороны, демонстрируют лояльность, с другой — негодуют… Вы хотите такие правила игры? Давайте мы будем для вас подыгрывать. Но свой интерес, свою заботу о самом себе, о своих близких и о своей собственности блюдут очень аккуратно. Поэтому я не вижу никакого основания для того, чтобы утверждать, что есть кризис мировоззрения. Если посмотреть, насколько более широкими стали публикации либеральной литературы в нашей стране, — это несопоставимо с тем, что было 20 лет тому назад…

Что касается кризиса либерализма в политике, давайте посмотрим, как вела себя российская экономика, когда там не было вмешательства государства, когда там не было насилия. Когда не было насилия, российская нефтяная отрасль увеличивала свой выпуск на 12 % в год. Вся отрасль. А когда туда пришли нынешние «специалисты», темпы роста добычи нефти упали до 1–2 %, а последние четыре месяца они являются отрицательными. Имеет место падение производства, то есть антилиберальная политика дала негативный результат.

Это является признанием того, что нелиберальная экономическая политика не работает. Это признал и сам В. Путин, который заявил, что необходимо сокращать налоговое бремя на нефтяные отрасли. И в этом смысле он полностью поддержал и разделил точку зрения Михаила Борисовича Ходорковского.

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Именно это, кстати, было поставлено в вину господину Ходорковскому: якобы он пытался действовать против финансовых интересов российского государства. И это была, собственно, одна из причин, почему его упрятали в лагерь вязать варежки.

А сейчас, по прошествии пяти лет, устами руководителя правительства позиция Ходорковского была признана абсолютно правильной. Именно эта политика сейчас будет изменена — эти налогообложения будут сокращаться. Иными словами, когда проводится либеральная политика, мы видим реальный рост инициативы, реальный рост производства, добычи. Когда у нас проводится антилиберальная политика, у нас происходит кризис. И те люди, которые проводили такую нелиберальную политику, признают свой провал. Ну, может быть, не теми словами, которые требуются от порядочных людей, но тем не менее они это признают. И наконец, по поводу общественно-политической деятельности. Партии «Яблоко» и СПС не являются либеральными партиями. И вот почему. Партия «Яблоко» является социал-демократической партией. Там очень много достойных людей. И многие позиции, которые отстаиваются ими, являются достойными для поддержки. Но это социал-демократическая партия, а не либеральная. Они являются либеральными в области, возможно, гражданских и политических инициатив, но не в области экономики. Что касается партии СПС, то она не является либеральной ни в экономическом плане, ни в гражданском, ни в политическом.

Конечно, в этих партиях есть очень разные люди, но судить надо по позиции руководства, по основной партийной линии. И в данном случае позиция такого презрительного отношения к подавляющему большинству граждан, отказ от участия в демократических выборах, отказ даже от поддержки свободных выборов — все это показывает, что это партия не либеральная. Это партия правая, как она, собственно, и называется. Это правая консервативная партия. Партия создания и удержания монопольных привилегий во власти. Партия монопольных привилегий в собственности.

И получается, что в России реально в выборах не участвовало ни одной по-настоящему либеральной партии.

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

В этом плане партия СПС сильно напоминает многие партии в Латинской Америке. В частности, партию Бланка, которая существует в ряде стран и придерживается более-менее рыночного подхода в экономике, но является антилиберальной в гражданском, в политическом и в демократическом отношении. Эти партии созданы во многих случаях потомками испанских переселенцев, которые, оказавшись в таком «индейском море», создали систему политической защиты своего монопольного положения во власти и собственности, своих плантаций, своих компаний, для того чтобы удержать свое привилегированное положение по отношению к массовому населению.

Итак, никакого кризиса либерализма нет. Тем не менее люди говорят о том, что во всем виноваты сами либералы, обменявшие либерализм «на звонкую монету». Или тут все дело в том, что либерализм и демократию очень грамотно «измазали» их противники? Ведь населению постоянно внушают, что либералы и демократы во всем виноваты.

В таких словах, конечно, есть большая доля истины. Только это не относится к либералам, поскольку либералов во власти в стране не было. Были правые. Они действительно были в течение длительного времени, в течение 90-х годов. Некоторые люди, придерживающиеся в той или иной степени правой идеологии, находятся во власти и сейчас. Поэтому если уж говорить о кризисе, то в данном случае это кризис правой идеологии, кризис монополизма, кризис отношения к самим себе, как к привилегированной касте, по отношению к которой все остальное население страны лишено базовых прав и свобод.

Дело в том, что правые узурпировали использование очень популярных, очень привлекательных и очень достойных терминов: «либерализм», «либералы», «либеральная идеология». Поскольку либеральная идеология действительно популярна в мире, она популярна и в России, где по большому счету подавляющее большинство населения придерживается либеральных взглядов. Это видно по поведению людей на улицах и в своей реальной жизни. И вот эта популярность и была присвоена людьми, которые к либерализму никакого отношения не имеют. Более того, она была присвоена людьми, некоторые из которых имеют такое же отношение к либерализму, как Понтий Пилат к христианству.

А может быть, кризиса либерализма в России все-таки нет потому, что в ней никогда не было самого либерализма? Может быть, Россия просто обречена на нелиберальное существование?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Первое. Либеральное мировоззрение существовало в России всегда. Оно, понятно, носило разный характер. Многие люди, придерживающиеся либеральных взглядов, даже не знали об этом. Так же как они не знали, что говорят прозой. Но либеральная идеология, либеральное мировоззрение существовали в стране всегда, существуют сейчас и будут существовать всегда. Второе. Всегда ли проводилась либеральная экономическая политика? Ответ: нет, далеко не всегда. Были элементы достаточно ответственной либеральной экономической политики с осени 1998 года, то есть после дефолта. Причем проводниками этой достаточно либеральной экономической политики были товарищи Примаков и Маслюков. Вернее, правительство Примакова и Маслюкова, а также директор Центрального банка Геращенко. Более или менее либеральная экономическая политика продолжалась примерно до 2003 года. Понятно, что в разных областях она выглядела по-разному, но тем не менее в основном она была такая. И именно тогда были достигнуты самые высокие темпы экономического роста в стране, причем в некоторых отраслях, скажем в машиностроении, был 20 %-ный рост, в легкой промышленности 50 %-ный рост. Это был экономический бум на уровне бума экономических чудес стран Восточной Азии, таких как Тайвань, Гонконг, Южная Корея, Сингапур. Но вот был ли либерализм в нашей общественной жизни? В общественной жизни либеральный период был после августовского путча — с августа 1991 года до октября 1993 года.

Как видим, эти периоды не совпадают. Но с августа 1991 года, после падения августовского путча, и до октября 1993 года — это был период с действительными политическими и гражданскими свободами. Это, кстати, очень важное наблюдение — периоды политического либерализма и экономического либерализма в России не совпадали. Но они далеко не всегда совпадают и в мире.

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Я обратил бы внимание на тот период с августа 1991 года до октября 1993 года, который был действительно пиком политического либерализма в нашей стране, когда уровень гражданских свобод и политических прав, которыми обладали российские граждане, был самым высоким за последние десятилетия, а возможно, и самым высоким за всю историю страны. Начатые тогда экономические реформы сочетали в себе как элементы экономической либерализации (например, освобождение цен), так и элементы экономического антилиберализма. Потому что инфляция, которая достигла 2600 % в 1992 году, — это инфляция, не полученная в результате освобождения цен. Это инфляция, полученная в результате массовой денежной эмиссии, которая была осуществлена после января 1992 года и особенно с мая 1992 года. Тогда, в 1992 году, государственные расходы были повышены до 70 % ВВП. На таком уровне они не находились в течение всего времени Советского Союза. Даже, по-моему, во время Второй мировой войны не было таких расходов. Бюджетный дефицит достиг 30 % ВВП. Это никакая не либеральная экономическая политика. Это самая что ни на есть антилиберальная экономическая политика. В этот период у нас наблюдалось сочетание некоторых элементов либеральной экономической политики и очень большого состава нелиберальной и антилиберальной экономической политики.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос:

«В чем кроется основная причина кризиса либерализма — в равнодушии россиян к либеральной идее вообще или в дискредитации либерализма самими российскими либералами?» В результате проголосовало 830 человек, и из них 38,4 % отнесли это на равнодушие россиян к либеральной идее, а 61,6 % обвинили в кризисе либерализма самих российских либералов.

Не следует называть либералами тех, кто таковыми не является, даже если они сами себя называют либералами. Например, правых. Нет, это не либералы. Либералы — это другие люди. Есть российское либеральное движение, формирующееся в настоящее время, и это люди, которые разделяют все три составных элемента либерализма — гражданский либерализм, политический либерализм и экономический либерализм.

Тех же, кто придерживается монопольного, привилегированного отношения к собственности, к власти, к людям, все-таки надо называть так, как они того заслуживают. В России есть правые, есть и сторонники левых взглядов. Причем многие сторонники левых взглядов отстаивают левую антилиберальную экономическую политику, но являются либералами в гражданском и политическом отношении.

Так кого же можно назвать либералом в России и за ее пределами?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Либерализмом считается такая точка зрения: граждане могут делать все, что они хотят, располагая своим телом, своими взглядами, своими позициями, индивидуально или в добровольном сотрудничестве с другими людьми, не нанося ущерба другим людям. Это принципиальная вещь. Это не неограниченная воля, когда я делаю все, что хочу, и разрушаю все, что вокруг меня. Главное — это свобода до тех пор, пока она не затрагивает свободу, права и собственность другого человека. Это классическое определение либерализма.

Свободный человек в несвободной стране

[12]

Диссиденты, правозащитники, просветители, которые жили, например, в 60-е годы, в 70-е годы, в 80-е годы, — они жили в несвободной стране, в которой у свободомыслящего человека могло быть несколько стратегий. Самая примитивная — покинуть страну. Очень многие люди в 70-е годы покидали страну под разными предлогами. Вторая стратегия — идти в лобовое столкновение. Мы все знаем эти примеры — Сахаров, Солженицын, Буковский и другие. Кого-то потом обменяли на Корвалана, кто-то оказался в ссылке, кто-то был насильственно выслан из страны… Третья стратегия — это занимать свою позицию и пытаться что-то делать. Например, тот же Булат Шалвович Окуджава — это, безусловно, был исключительно смелый, достойный и свободный человек. Он подписывал письма в защиту Синявского, Даниэля, Солженицына. Он занимался творчеством. Советская власть его, мягко говоря, не любила. Как и Высоцкого, Тарковского и многих других. Но в эмиграцию она его не отправляла.

Сейчас мы вдруг, после двадцати лет реформ, оказались в ситуации, когда вновь наступила несвобода, когда каждый думающий человек опять для себя должен решать, как быть.

В самом деле, а как быть свободному человеку в несвободной стране?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова, бывшего советника президента Российской Федерации по экономическим вопросам, президента фонда Института экономического анализа:

Свобода — это свобода выбора. Давайте мы еще раз просто перечислим все возможности, которые существуют у человека, безотносительно к тому даже, как он себя определяет. Есть первая стратегия — стратегия согласия. Это конформизм, это признание этой власти. Внутри нее тоже есть две-три стратегии. Первая — это полное подчинение. Это рабство, отказ от своих собственных взглядов, позиций, прав. Эта позиция была отражена, я извиняюсь, Егором Тимуровичем Гайдаром: «Какая бы власть ни была, я буду делать все возможное для того, чтобы ей помогать». Это одна позиция. Вторая позиция — это инкорпорация. Инкорпорация во властвующий режим. С разными целями. Например, для того чтобы получить привилегии. Это уже активная позиция включения в режим, переход на другую сторону. Есть еще одна позиция — это нейтралитет, который был продемонстрирован, по крайней мере в советское время, некоторыми известными деятелями, которые старались не вмешиваться ни в какие дела государства. Это позиция чистого профессионализма и самореализации. Независимо от того, какой режим, я делаю свое профессиональное дело и стараюсь ни во что не вмешиваться. Это я говорил про опции согласия. Но есть еще и опции несогласия, и они разные. Одна из этих — это эмиграция. Она может быть как внутренняя, так и внешняя. И внутренняя, частично, перекликается с тем самым нейтралитетом, переходом в чисто профессиональную деятельность, которая никоим образом не связана с общественностью. А внешняя — это физическое территориальное передвижение в другую страну. Вторая опция здесь — это оппонирование, причем оно может быть и индивидуальным, и коллективным. И наконец, есть третья опция — это переход в прямую политическую борьбу. Она тоже может носить разный характер. Итак, есть опции согласия и есть опции несогласия, и выбор каждой опции для каждого конкретного человека определяется его собственным выбором. По крайней мере, позиция либералов заключается именно в этом.

И какая из этих опций, из этих стратегий наиболее эффективна? Хитрость? Маневрирование? Храбрость, то есть выступление с открытым забралом?

Мнение по этому вопросу Андрея Илларионова:

Коллективная мудрость зеков ГУЛАГа, и, собственно, об этом неоднократно говорил Варлам Шаламов, такова: «Не верь. Не бойся. Не проси». Не верь лагерному начальству — обманет. Не бойся лагерного начальства — дальше Колымы не пошлют. И не проси — никогда не проси и не участвуй в каких-либо операциях с этим лагерным начальством, с этим лагерным режимом, потому что ты ничего не получишь, но ты в результате этого окажешься на том или ином крючке. На этом крючке, кстати, оказались и многие чекисты, которые, занимаясь репрессиями, были порядочными людьми и думали, что они работают на свою страну, на свой народ. Вот этот принцип, мне кажется, можно было бы распространить и на ту ситуацию, в которой мы находимся сегодня.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Как эффективнее противостоять несвободе — храбростью или хитростью?» В результате проголосовало 668 человек, и из них 38,2 % выступили за то, что противостоять несвободе следует храбростью, а 62,8 % — за то, что эффективнее хитрость.

Вот такое отражение коллективной мудрости. И оно весьма показательно, потому что многие люди, знающие нашу кровавую историю, прекрасно понимают, что, с одной стороны, лобовые атаки часто приводят к очень тяжелым потерям, а с другой стороны, люди иногда оказываются в такой ситуации, в которой невозможно не идти в лобовую атаку. Как невозможно было не идти в лобовую атаку зекам ГУЛАГа в Воркуте, на Колыме и во многих других местах. Поэтому в целом такие результаты голосования отражают отношение наших людей. Нельзя же вывести общее правило на каждый случай. Во многих ситуациях хитрость оказывается более эффективным методом поведения, а в некоторых случаях просто не остается никакого другого варианта, кроме лобовой атаки.

До поры до времени, когда человек сталкивается с превосходящими силами противника, конечно, идти на лобовое столкновение не следует. Но когда поздней ночью на улице атакуют, например бандиты, то просто нет другого выхода… Может не оказаться другого выхода и не будет возможности воспользоваться хитростью, и тогда придется защищать и здоровье, и честь, и иногда жизнь — это значит, что, к сожалению, ничего другого, кроме лобового столкновения не остается, чтобы остаться приличным человеком.

Сейчас в России не тоталитаризм. Сейчас все-таки есть какие-то частные, личные, приватные свободы. Есть Интернет, есть друзья, соседи и коллеги. Какая стратегия эффективна в таких условиях?

В либеральной стратегии есть два больших направления. Первое — что делать самому. И здесь, в общем-то, достаточно много проработано и известно, что нужно делать. Есть вторая часть — это коллективные действия. Конечно, либерализм базируется на индивидуализме, на индивидуальном решении каждого человека. Без индивидуального решения каждого человека продвижение невозможно, и каждый человек принимает решение за себя. Но дальше встает очень серьезный вопрос, ведь многие вещи в одиночку не решить. Для этого необходимы коллективные действия. Но какими они могут быть?

Они могут быть основаны на насилии, подкупе, шантаже, но это действия антилиберальные. Либо же это действия в условиях свободного договора, добровольного сотрудничества. Этого, собственно, и не хватает России — не хватает добровольного сотрудничества людей друг с другом, по разным направлениям, от клуба любителей фиалок до общественно-политической деятельности.

Кстати сказать, Булата Окуджаву как-то спросили:

«А когда вам лучше работалось: в советское время или уже после 1991 года?» Он с удивлением вскинул брови и говорит: «Совершенно одинаково». Это говорит о том, что свободный человек, независимо от внешних обстоятельств, остается внутренне свободным всегда.

Природные богатства — причина нашей бедности?

[13]

В последнее время слышно много мнений о том, что «нефтяная игла» и вообще изрядные природные богатства, которыми располагает Россия, постепенно из добродетели становятся чуть ли не проклятием для страны. Так ли это?

Мнение по этому вопросу Сергея Алексашенко, экономиста, бывшего заместителя председателя Центробанка:

Мне кажется, что такое заявление излишне жесткое, и я скорее склонен с ним не согласиться. Потому что если смотреть исторически — последние 200–300–400–500 лет — Россия всегда была чуть-чуть беднее, чем европейские страны, но богаче, чем страны азиатские, не говоря уже об африканских. Примерно в такой же ситуации мы находимся и сегодня, несмотря на то, что очевидно — за последние 60 лет Россия действительно стала страной, в которой благополучие целиком зависит от экспортных товаров, в первую очередь природных ресурсов (нефть, газ, металл). Но говорить о том, что это наше проклятие, что мы страна бедная из-за того, что у нас есть природные ресурсы, мне кажется, что это кривить душой и говорить очевидную неправду. Для всех желающих понять, насколько мы богаты, можно съездить в соседнюю страну под названием Украина. По большому счету страна ничем не отличается от России, только у нее нет нефти и газа. И разница в уровне жизни, разница в благосостоянии (в автомобилях, в квартирах, в одежде) очень видна.

Цены на нефть бьют все рекорды. Нам чуть ли не каждый день сообщают про новый рекорд, и для России это неплохо. Повышение цен на нефть для страны не является плохим фактором. А вот для европейцев — это плохой фактор. Но почему-то все говорят, что в этом заложена некая угроза для России, что это развращает, не заставляет думать о другом, ведь и так текут доллары и евро, и можно спокойно на этом сидеть и ничем больше не заниматься.

Мнение по этому вопросу Сергея Алексашенко:

Абсолютно согласен с таким утверждением. Люди еще помнят, что в СССР были циклы повышения и снижения нефтяных цен. Как только цены на нефть растут — нашей стране становится лучше. Цены на нефть падают — нашей стране становится хуже. Последний цикл падения нефтяных цен в 1998–1999 гг., когда в России был жесточайший финансовый кризис, и подъем цен сейчас — в стране все хорошо, все замечательно (полтриллиона валютных резервов, огромный Стабфонд, бюджет может тратить любые деньги на любые, самые немыслимые программы). Но есть опасность цикличности: последние года три-четыре постоянно говорили, что упадут нефтяные цены и стране будет плохо. Но мне кажется, что сейчас все согласились с тем, что эти циклы, похоже, позади. Потому что рост нефтяных цен в существенной мере связан с подъемом экономик Индии и Китая.

Индия и Китай. Появились две огромные экономики, плюс это практически два с половиной миллиарда жителей. В той же американской экономике потребление нефти стабильно, оно растет минимальными объемами. Практический рост американской экономики не требует увеличения потребления нефти. А вот в Китае потребление нефти растет сильно — примерно на 3 миллиона баррелей в день в течение двух последних лет. Чтобы было понятно, Америка потребляет 25–27 миллионов баррелей нефти в день, а китайская экономика только за последние два года дала прирост потребления до 3 миллионов баррелей в день. И Индия идет вдогонку за Китаем.

Таким образом, Россия богатеет, но чувствует ли это ее население?

Мнение по этому вопросу Сергея Алексашенко:

Да, конечно. Я думаю, что все что-то получают от этого. Больше половины бюджета зависит от нефтяных денег. Цены на нефть растут, в бюджете больше денег, бюджет может позволить себе больше расходов. Просто эти расходы размазываются достаточно тонким слоем, концентрируясь на каких-то отдельных направлениях, — чуть больше или чуть меньше. Соответственно, те, кому досталось много, те выиграли, и значимо выиграли. Они смогли это ощутить. Но они не связывают это с нефтью. А для остальных людей это чувствуется меньше, потому что кусок масла на их кусок хлеба не упал.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Вы лично что-то выигрываете от роста цен на нефть?» В результате проголосовало 1002 человека, и 92,3 % из них считают, что они лично ничего не выигрывают от роста цен на нефть, и лишь 7,7 % считают, что выигрывают.

Итак, выигрывает совершенно точно не каждый. Но чтобы было понятно, даже фантастический рост цен на нефть не означает всеобщего богатства. Рост цены нефти на один доллар за баррель в расчете на год дает российской экономике полтора миллиарда долларов. Полтора миллиардов долларов делим на 140 миллионов российского населения. И получается грубо 10 долларов на человека в год — меньше доллара в месяц. Даже если этот доллар всем раздать, реально мало кто ощутит, что он стал богаче.

С другой стороны, во многих арабских нефтяных странах шейхи и султаны обогащаются по полной программе, но и практически всему населению перепадает. Например, в Бахрейне есть деревни, где в каждом доме стоит компьютер.

Но там основная рабочая сила — это индийцы, пакистанцы, которые не имеют гражданских прав, которые не пользуются благами из бюджета. Они строят дороги и дома, живя на нищенскую зарплату, которая, по сравнению с благосостоянием местного населения, в десятки раз меньше.

И второе — есть расчеты, что объем доходов от экспорта нефти на душу населения, например, в Кувейте в 10–15 раз больше, чем в России. Чтобы стать такими же, как Кувейт, надо убрать климат, размах территории и российские природно-географические проблемы. То есть мы Кувейтом точно не станем, ибо у нас нет возможности увеличить экспорт нефти в 10 раз.

И все же — высокая цена на нефть и богатства, которые «сваливаются» на Россию от экспорта природных ресурсов, безусловно, тормозят развитие остальных секторов экономики. Более того, они развращают политическую элиту, которая в свою очередь развращает бизнес-элиту, и все это создает ощущение, что в стране все замечательно. А до тех пор пока в стране все хорошо, до тех пор пока благополучие бюджета и правительства опирается на цены на нефть, правила меняться не будут.

И получается, что, с одной стороны, на Россию обрушивается золотой дождь в виде безумных денег за нефть и газ, а с другой стороны, и бывший президент Путин постоянно говорил, и Медведев говорит о борьбе с бедностью. То есть эти два процесса между собой никак не связаны?

Мнение по этому вопросу Сергея Алексашенко:

Нет, они связаны. Допинг для развития бедности в России — это высокая инфляция. Потому что в период высокой инфляции бедные беднеют быстрее, богатые удерживают свое богатство, их расходы никак не страдают от инфляции. Поэтому мне кажется, что главная задача для борьбы с бедностью — это, во-первых, борьба с инфляцией, во-вторых — это дополнительные бюджетные программы. Бедность нельзя искоренить за неделю, за месяц, за бюджетный год. Это процесс, который будет занимать годы, может быть, даже десятилетия, и по большому счету бедность не может исчезнуть вообще. Наверное, нет такой страны в мире, где нет бедных людей. То есть всегда есть 10 % наименее бедных и 10 % наиболее богатых людей. Они будут всегда, и задача государства состоит в том, чтобы разрыв между бедными последнего десятка, второго десятка, третьего десятка был не таким сильным, как сейчас.

Но причины нашей бедности состоят еще и в неумении пользоваться богатствами, а также в разворовывании этих богатств. Богатством нужно уметь воспользоваться. Любым — найденной тысячей рублей на улице, нефтяной скважиной, забившей неожиданно в центре страны… Нужно уметь наиболее правильным образом использовать эти ресурсы, нужно заставить себя решать другие задачи, которые не связаны только с тем доходом, который ты получаешь. Но это все хорошо только на словах. На практике же, оглядываясь назад, на последние 50–60 лет мировой истории, не найти ни одного примера, когда какая-либо страна проводила экономические реформы, политические реформы, социальные реформы, когда все было хорошо. «Не буди лихо, пока оно тихо» — это основной принцип властей в любой стране. Вот в России по всем показателям сегодня в экономике хорошо. Говорить о том, что нужно что-то менять, — значит нарушить тот баланс сил, баланс интересов, который существует в стране.

А еще существует мнение, что главная причина нашей бедности состоит в том, что в России слишком много миллиардеров.

Мнение по этому вопросу Сергея Алексашенко:

Нельзя забывать исторические уроки недавнего прошлого. Хорошо известно, например, что 10–12 лет назад, когда «Норильский никель» был продан на залоговых аукционах, на этом предприятии была многомесячная задолженность по зарплате. То есть не было миллиардеров, но рабочим не платили зарплату. И так было не только на «Норильском никеле». Так было в нефтяных компаниях, так было в металлургических компаниях, на многих других предприятиях. Да, появились миллиардеры, но на этих предприятиях теперь платят зарплату. И разговоры о том, что есть какая-то задержка по зарплате, исчезли через два-три года после того, как появились реальные владельцы. Потому что любой владелец, любой человек, который владеет собственностью, владеет своим бизнесом, меньше всего заинтересован, чтобы сам у себя воровать. Он заинтересован в том, чтобы предприятие работало эффективно.

Цель бизнеса — зарабатывать деньги. Даже если человек захотел создать свою булочную — это не альтруистический проект. Он хочет зарабатывать деньги. Если 10-летний ребенок идет на почту и разносит письма, то он это делает для того, чтобы получить доход.

Но вот вопрос — почему постоянно повышается цена на бензин в стране, где столько нефтяных барышей?

Наверное, потому, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя, как говорили классики. Когда в России разрешен экспорт нефти, у нее всегда мировая цена нефти минус цена пошлины равно внутренней цене, а это значит, что растут цены вне страны, будут расти и цены внутри страны. С этим ничего не поделаешь.

У любой нефтяной компании есть выбор: продать нефть на мировом рынке или переработать ее в бензин и продать в России. И компания принимает для себя решение: если на мировом рынке цены на нефть упали, а внутри России цены на бензин выросли, бензина в стране будет больше. Если на мировом рынке за последние 12 месяцев цена на нефть выросла в два раза, а в России бензин подорожал в лучшем случае на 15 %, значит, для нефтяных компаний экспорт нефти выгоднее, чем продажа бензина внутри страны.

Укоренилось два мифа. Во-первых, миф о том, что Россия — бедная страна. Россия страна не бедная, Россия страна более чем богатая, и по уровню благосостояния она примерно находится на том месте, где была всегда: беднее, чем Европа, но богаче, чем Азия, богаче, чем Африка. Второй миф — что в России мало работают. В России работают много. Продолжительность рабочего времени в России существенно выше, чем в европейских странах, выше, чем в Америке. В России работают много. В частном бизнесе производительность труда очень высокая. Просто у нас очень большой государственный сектор, у нас очень большое неэффективное использование ресурсов в других секторах.

Военная реформа уже завершилась или еще не начиналась?

[14]

29 мая 1918 года был издан декрет советского правительства о принудительном наборе в Красную армию, и это стало поводом для обсуждения вопроса о том, что происходит в России в этой области сейчас.

Наверное, говорить о том, завершилась ли в России военная реформа или еще и не начиналась, бессмысленно. Если провести голосование на эту тему, то 100 % людей скажут, что она еще не начиналась, и они будут правы. Поэтому важным представляется другой вопрос — собственно говоря, а почему она не начиналась, а если и начиналась, то почему проваливалась? Что ее тормозит и кто ее тормозит?

С одной стороны, вроде бы все только «за», все лидеры ее обещают. Но она почему-то не движется.

Конечно, лучше всего в этом разбираются те, кто имеет к армии самое непосредственное отношение, и вот, например, некоторые мнения слушателей «Эха Москвы».

Мнение по этому вопросу слушателя Владимира:

Военная реформа и не состоится. Во-первых, это система халявы, государственная система халявы.

В рыночных отношениях не может быть халявной армии. Во-вторых, должна быть четкая и прямая мотивация — от солдата до генерала, чтобы служить в армии. К примеру, это мое видение, на уровне майора, — отслужил боец два года или год, по нынешним законам, значит, он защищал эту землю. Значит, приезжай в свой военкомат и получай 15 соток земли — они непосредственно твои, одну из этих частей ты защищал. Первичная форма мотивации: Родина — в этих 15 сотках. В-третьих, должна быть профессиональная армия от высшего офицерского состава. Отслужил 25 лет — получи земельный надел, как было в царской армии. Социальный статус — это же не в 200 долларов пенсия.

Вот характерный ответ на вопрос, что надо делать. Но тут же возникает другой вопрос, а почему это не делают? И будет ли вообще это когда-нибудь сделано?

Удивительно, ведь денег сейчас у России много. Так почему все это нельзя сделать? Кто этому противодействует? Политики, генералы, общество, Минфин? Или против вся система государственного управления, весь чиновничий аппарат?

Мнение по этому вопросу слушателя Сергея:

Кто мешает? Я считаю, что у нас вообще такая политика у государства. Вот почему у нас нет развития промышленности? Почему у нас нет другого развития? Потому что у нас нет стратегии развития государства, в том числе и армии.

Мнение по этому вопросу слушателя Сергея:

Я служил в армии в свое время и хочу сказать, что реформа не получается потому, что у нас какая-то страна-имитация. Одни имитируют политическую борьбу, другие — какую-то деятельность. И потом пятнадцать лет людям били по рукам, чтобы не лезли со своими инициативами, а людей очень просто распустить и разболтать, — чтобы собрать, думаю, гораздо больше времени понадобится.

Итак, отсутствует внятная стратегия. Военная реформа — это слишком обширное, масштабное дело, чтобы им занимались люди, которые ориентированы исключительно на сиюминутные задачи и совершенно не думают о стратегии и о том, что будет представлять собой Россия через 30–50 лет.

Есть такое мнение, что война — это слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам. Наверное, и военная реформа — слишком серьезное дело, чтобы доверять ее генералам. А у нас всегда так: ведомство должно само себя реформировать. А это не получается, причем ни в военном деле, ни во всех остальных областях.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова, политика и историка:

Генералов можно обвинять в чем угодно, но на самом деле прямую ответственность за провал военной реформы несет политическое руководство страны. И скажу прямо, чтобы не говорить эвфемизмами, — несут президенты России. Конкретно — Б. Н. Ельцин, который руководил Россией с 1991 по 1999 г., и В. В. Путин, который руководит Россией с 2000 года. А вот Д. А. Медведеву еще рано предъявлять эту претензию, он еще и месяца не отработал. Но кто, как не президент, должен создать соответствующие структуры по разработке военной доктрины, которые определят, какие у нас угрозы и к какой войне нам готовиться.

В самом деле, когда американцы провалились во Вьетнаме, произошел переход на контрактную армию. Президент Никсон в 1973 году отменил всеобщий призыв в американскую армию, и эту реформу разрабатывали не военные. Они участвовали, их привлекали, когда нужно было получить какую-то справку или расчеты, но писали документы независимые комиссии, в которые была включена профессура, гражданские специалисты, политологи, футурологи. То есть военная реформа США разрабатывалась, да и все ключевые реформы в США разрабатываются не профильными ведомствами, а внешним экспертным сообществом, которое способно взглянуть на проблему независимым взглядом.

В России же в результате того, что ни первый президент, ни второй за 17 лет не удосужились разработать современную военную доктрину, определить угрозы для страны, определить, какие под эти угрозы нужны ресурсы и структуры, на сегодняшний день только 20 % вооружений можно отнести к современным. В начале этого года был независимый доклад генералов НАТО — они Россию вообще не воспринимают как серьезную военную силу, кстати, в отличие от Китая, который они оценивают гораздо выше. В России продолжается разложение вооруженных сил, они не боеспособны. И даже те задачи, которые ставил Путин (две локальные задачи — создание 80 боеспособных частей, где было бы 150 тысяч контрактников, и перевооружение вооруженных сил), провалены. У нас сегодня 75–80 тысяч контрактников на миллионную армию, и программа перевооружения полностью провалена.

В 2006 году В. В. Путин объявил о запуске президентской программы «15+15» — по обеспечению военнослужащих жильем. По этой программе было сдано всего 6500 новых квартир. А на 2007 год была запланирована сдача 12 000 квартир — это все, что сделано и по этой путинской программе.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:

Более того, в свое время Б. Н. Ельцин издавал указ — его знает каждый, кто связан с армией, — что мы к началу 2000-х годов полностью перейдем на профессиональную армию. Это не выполнено. Многократно принимались указы, чтобы обеспечить жильем всех военнослужащих. Сейчас опять и Д. А. Медведев и В. В. Путин обещают, что в течение ближайшего количества лет опять все офицеры и военнослужащие будут обеспечены жильем. Но эти обещания неоднократно давались и неоднократно проваливались. Между тем сейчас каждый третий офицер в стране живет в съемном жилье. То есть арендует квартиры гигантское количество людей. Поэтому, на мой взгляд, не надо обвинять Минфин в том, что он не выделил денег, — в этом году военный бюджет составляет триллион рублей, это 15–16 % федерального бюджета. Это не генералы виноваты, не Минфин и не абстрактные политики. Я прямо говорю, что первый президент России и второй президент России в первую очередь отвечают за то, что не была сформулирована военная доктрина и проведена военная реформа.

С другой стороны, и генералам выгодно сохранение статус-кво, сохранение той армии, которая была создана еще Лениным и Троцким. Им выгодно сохранение армии, где цена человеческой жизни равна примерно одной копейке и где воюют в основном числом, а не умением. Но вот почему президенты не идут против этого? Да потому, что в России так заведено, это отечественная традиция — все наши политики армии боятся. Это та сила, это то государство в государстве, которое… Кто их знает? Вдруг завтра возьмут и военный переворот устроят, если им что-то не понравится. У нас всегда задабривали армию, вернее, задабривали генералитет — чтобы они не отдали некоего приказа. А на армию всем было наплевать. Поэтому сегодня российская армия плохо вооружена, плохо оплачивается, бесквартирная. Плюс к этому небоеспособный призывной контингент и дедовщина.

Кстати, недавно была названа цифра дедовщины. Главный военный прокурор Фридинский сказал о том, что в прошлом году покончил с собой 341 военнослужащий. Это так называемые небоевые потери в мирное время. И что характерно — половина из этих самоубийств — среди солдат-срочников. И главная причина этого — дедовщина.

А вторая половина самоубийств была среди контрактников, которые, казалось бы, получают зарплату и имеют определенные льготы. Почему? Да потому, что опять — жилищный вопрос, который не решается, командировки на Северный Кавказ, где очень тяжелая, стрессовая ситуация, семейные неурядицы… В результате смертность от самоубийств в армии у нас очень высока.

Некоторые говорят, что в российской армии нужно ввести штатское внешнее управление, так как наши военные не в силах отличить воспитание от унижения. И это уже проблема не самой армии, а политической общественной системы — не хватает гражданского контроля. В России армия находится абсолютно вне контроля парламента и общества.

Делаются косметические вещи. Например, было обещано, что в частях будут родительские комитеты, что будет присутствие общественности. Но на сегодняшний день это не работает.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:

Назначение гражданского министра обороны Сердюкова — впервые абсолютно гражданский человек стал министром обороны — тоже шаг в правильном направлении. Но мне кажется, что Сердюков пока перед собой не ставит амбициозных планов. Я посмотрел его заявление как министра обороны — он о чем говорит? Будем заниматься боевой подготовкой, решать квартирный вопрос, переходить на годичный срок службы. Это делается. Но крупные стратегические вопросы (военная доктрина, военные структуры, перевооружение, ВПК, закупки), на мой взгляд, либо не решаются, либо решаются крайне недостаточно.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Кто провалил военную реформу в России — генералы или президент?» В голосовании приняли участие 793 человека, и из них 80,8 % уверены, что провалили военную реформу президенты, и лишь 19,2 % посчитали, что провалили реформу генералы.

Никакая военная реформа сама по себе, может быть, и не нужна. Она нужна только в соединении с военной доктриной. При понимании того, кто наши враги и к чему готовиться. Нужно понимание того, какая армия нам нужна, для отражения каких угроз. В военной доктрине и военной реформе нужно учитывать огромное количество факторов. Можно сколько угодно спорить по поводу контрактной или призывной армии, но не надо забывать и демографическую проблему — скоро в России просто некого будет призывать.

И при этом политическое руководство страны опять настаивает на том, что нужна не менее чем миллионная армия. Но почему миллионная? Есть очень серьезные экспертные оценки, говорящие о том, что России для решения стратегических задач достаточно 600–700 тысяч. Но эти 600–700 тысяч должны гораздо лучше оплачиваться, жить в нормальном жилье, быть лучше вооружены — при тех же военных расходах.

Пока же в России военная доктрина если и имеется, то устаревшая и неадекватная. Есть один критерий реформ — успешная или неуспешная — это боеготовность армии. Генералы НАТО и российские специалисты, которые анализируют ситуацию в российских вооруженных силах, говорят, что сейчас наши войска получают от 4 до 7 комплексов баллистических ракет «Тополь» в год, — а это основа ядерного щита. Они говорят, что в военно-воздушных силах только 50 % самолетов готовы к бою и что лишь 20 % вооружений можно считать современными.

Зато парады на Красной площади проходят роскошные. Только там показывают старые образцы техники, которую страна даже не может производить.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:

Тем не менее я надеюсь, что наш третий президент все-таки возьмется за дело по-настоящему и всерьез и мы получим современную и боеспособную армию через несколько лет.

Кто победил во Второй мировой войне — СССР или антигитлеровская коалиция?

[15]

Как известно, война с Германией началась 22 июня 1941 года. Гораздо менее известен следующий факт: сразу после начала войны, на второй ее день, то есть 24 июня 1941 года, президент США Франклин Рузвельт заявил о готовности американского правительства предоставить помощь СССР в войне против Третьего рейха. И помощь эта начала реально оказываться буквально в первые месяцы после немецкого нападения на СССР. И возникает вопрос: кто победил во Второй мировой войне? СССР или антигитлеровская коалиция?

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова, политика и историка:

Мне буквально сегодня сказали, что этот злополучный учебник, который признает Сталина эффективным менеджером и стремится представить нашу историю ХХ века как счастливую эпоху, счастливые сто лет, все-таки выходит и поступит в наши школы. И по этому счастливому учебнику будут учиться наши дети. В то время как на самом деле ХХ век для нашего народа был, пожалуй, самым трагическим за всю историю нашего народа и всех наших народов. Поэтому, мне кажется, что именно эта болезненность нашей истории, болезненность борьбы за интерпретацию истории и вывела эту тему сегодня на первое место.

Если посмотреть все наши учебники и историческую литературу, можно найти разные трактовки и интерпретации. Там можно найти разные точки зрения. Но вся эта разность все же на обочине: существует некая генеральная линия, и она говорит о том (как заявил В. В. Путин несколько лет назад), что нужно подчеркивать только славные страницы нашей истории, а о темных страницах не говорить. Победа в Великой Отечественной войне, безусловно, славная страница нашей истории. Оспаривать это невозможно и неправильно. Но независимо от этого нельзя все-таки терять критического взгляда на собственную историю, и даже на такое событие, как победа во Второй мировой войне. Надо объективности ради сказать, что в странах антигитлеровской коалиции (в Великобритании, в США и других странах) тоже воевали, и там тоже есть тенденция — подчеркнуть и даже преувеличить собственное участие.

Например, французам неприятно вспоминать 1940 год, неприятно вспоминать правительство Виши, как их разгромили немцы. Поэтому во Франции не очень подробно рассказывают в учебниках о начальном периоде войны. Там вообще в учебниках больше внимания уделяется Первой мировой войне, где французы были бесспорными победителями. Но при всем том там тоже существует неистребимое желание подчеркнуть собственную доблесть. И при этом там существует и критический взгляд на историю. Если мы возьмем английские школьные учебники истории, там у них вообще другая система — они предлагают несколько точек зрения, и школьник должен сам выбрать. Например, позорный «Мюнхенский сговор» 1938 года там подан именно как позорный. Но в тех же английских учебниках есть и другая точка зрения — что Чемберлен действовал вроде бы неправильно, но с другой стороны, он пытался сохранить мир. И при этом есть и другой взгляд — что это был сговор, что это был раздел Чехословакии за спиной самой Чехословакии.

Итак, в современных учебниках дается и та точка зрения, и другая. Все ведь понимают, что это событие неоднозначное. С другой стороны, в такой же манере преподано и зеркальное событие — сговор Сталина и Гитлера через пакт Молотова-Риббентропа, через секретный протокол о разделе Польши, Прибалтики и т. д.

А ведь до этого была еще и финская война, в которой СССР забрал себе часть финской территории. И в связи с этим хочется сказать, что России не хватает, с одной стороны, критического взгляда на события войны, а с другой стороны, в желании возвысить свою победу у нас постоянно идет недооценка и принижение роли союзников.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:

Наши союзники по Второй мировой войне по-своему интерпретируют историю. Например, французы начало Второй мировой войны сильно не любят вспоминать, потому что это, конечно, для них было достаточно бесславное начало. Англичане дают разные интерпретации. Американцы, насколько я знаю, стараются рассуждать достаточно объективно, но на первый план, естественно, выводят свою роль. То есть войну на Тихом океане, поставки по ленд-лизу и то, что половина ВВП США шла на участие в войне и на поддержку союзников. Они много об этом говорят, и не без оснований.

А что в этом плане происходит в России? У нас в интерпретациях истории есть много пробелов, и главный из них — это пакт Молотова-Риббентропа. У нас до сих пор народу не объяснили лежащую на поверхности вещь — почему Великая Отечественная война не совпадает по срокам со Второй мировой войной. И вообще, откуда взялась Великая Отечественная война?

И это делается для того, чтобы зачеркнуть первые два года Второй мировой войны, когда у нас фактически был другой союзник (нацистская Германия).

А ведь фактически СССР был союзником Германии в тот период. И хотя мы говорим об антигитлеровской коалиции, но в 1940 году СССР был на пороге вхождения в антикоминтерновский пакт, который состоял из трех столиц (Берлин, Рим и Токио), и Москва должна была стать четвертой столицей.

И второе — в России не любят говорить о первых двух годах Великой Отечественной войны, то есть о 1941–1942 гг. Особенно про провальный 1941 год — трагический по количеству жертв, по количеству потерянной техники, по бездарности управления войсками. Это была катастрофа, и из 200 миллионов населения СССР 90 миллионов оказалось на оккупированной территории.

Конечно, победа после такой катастрофы — это дважды подвиг, трижды подвиг. Но не надо забывать и про тему коалиции, про тему второго фронта и союзников. Эта тема у нас совершенно не отражена. О ленд-лизе у нас не любят говорить. Если сейчас на улице провести опрос, дай бог, чтобы кто-то вообще знал, что такое ленд-лиз и в чем была его роль. А еще люди, ничего не прочитав на эту тему, а только на слух усвоив некоторые вещи, скажут, что ленд-лиз — это мелкий эпизод Второй мировой войны.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:

Я нашел известную цитату маршала Жукова, который, наверное, как никто другой, знал, о чем говорил, — в одной из бесед он сказал так: «Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали, но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну. У нас не было взрывчатки, не было пороха, не было чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом и взрывчаткой.

А сколько гнали листовой стали? Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская помощью сталью? А сейчас представляют все это так, что у нас это было свое в изобилии».

Естественно, маршал Жуков говорил такие слова уже после смерти Сталина. Попробовал бы он сказать это до марта 1953 года. Он говорит как военный человек. Но нельзя забывать и о том, что ленд-лиз еще и кормил войска, ведь СССР не мог прокормить свои войска в ситуации, когда огромная часть территории была оккупирована.

До 30 сентября 1945 года — это известные цифры, но их периодически надо повторять — по ленд-лизу было поставлено почти 15 000 летательных аппаратов, 7000 танков, 51 000 джипов-вездеходов и 375 000 грузовиков. В пересчете на сегодняшние деньги (понятно, что тогда доллары были другие) общая помощь по ленд-лизу составила 100 миллиардов долларов. Кстати, еще маленький штрих — мы до сих пор должны американцам примерно 700 миллионов долларов.

Это обязательно нужно помнить, когда мы говорим о победе во Второй мировой войне. Ведь недостаточно говорить только о военных победах. Была еще и политическая победа во Второй мировой войне, и здесь, бесспорно, победила коалиция. Это выразилось и в Нюрнбергском процессе, который был бы невозможен, если бы не было общей воли держав-победительниц. Не стоит забывать и то, что на волне победы и благодаря коалиции возникла ООН.

И именно страны-победительницы до сих пор являются постоянными членами Совета безопасности ООН. Более того, весь мировой порядок 60 лет живет на победе коалиции.

Мнение по этому вопросу Владимира Рыжкова:

Есть очень хороший опыт создания совместных учебников. Я знаю, что вместе с Советом Европы делались совместные учебники истории, например среди трех кавказских государств. Знаю, что у нас есть очень интересный опыт совместного изучения истории, в том числе с прибалтами. И мне кажется, что рано или поздно мы должны создать комиссии профессиональных историков (российских, французских, британских, немецких), чтобы постараться создать общую объективную историю, опирающуюся не на мифы, а на реальные исторические факты.

Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Мог ли СССР победить Третий рейх в одиночку, без антигитлеровской коалиции?» Результат: 26,9 % проголосовавших считают, что СССР мог победить в одиночку, а 73,1 % уверены, что не мог бы.

В заключение хотелось бы привести несколько интересных и показательных цифр. В США во Второй мировой войне было мобилизовано в армию 16 млн человек, в СССР — 35 млн человек, в Китае — чуть больше 17 млн человек, в Германии — 20 млн человек, то есть примерно в полтора раза меньше, чем в СССР. Военные потери, по официальным данным, в СССР составили 10,5 млн человек, в Германии — 3,25 млн человек. Мирных жителей СССР потерял 15,75 млн человек, а Германия — 1,760 млн человек. А в процентном отношении больше всех во Второй мировой войне по отношению к населению потеряла Польша — 17,5 % (СССР — 15,3 %, а Германия — 7,2 %).

Российская внешняя политика — продолжение советской?

[16]

18 июля 1909 года, 99 лет назад, родился Андрей Андреевич Громыко, на протяжении долгих лет бывший министром иностранных дел СССР. И в связи с этим хотелось бы посмотреть на современную российскую внешнюю политику, чтобы понять, каковы ее отличия, есть они есть, по сравнению с внешней политикой СССР.

И первый вопрос: у современной российской молодежи есть интерес к внешней политике? И что молодые ребята видят в международных отношениях — интерес содержательный или возможность сделать успешную карьеру?

Мнение по этому вопросу Сергея Караганова, декана факультета международных отношений Высшей школы экономики, руководителя журнала «Россия в глобальной политике» и одного из самых цитируемых во всем мире российских специалистов по внешней политике:

На факультет мировой экономики и мировой политики, который я возглавляю, сейчас сногсшибательный конкурс. У нас на «мировую экономику» — 25 человек на место, на «международные отношения» — 16 человек на место.

Итак, идет вал народа, и происходит это потому, что люди кожей ощущают, что Россия все больше зависит от внешнего мира, и что это необходимо, и что это очень интересно. Плюс к этому — зарплаты учеников сразу после выпуска очень высокие. А выпускники идут в частные корпорации, в полугосударственные компании. Некоторые идут чиновниками, но основная часть идет в негосударственный сектор. И зарплаты стартовые там отличные. А это означает, что потребность в специалистах-международниках очень велика. Ведь Россия действительно уже коренным образом зависит от внешнего мира, а российская экономика, ментальность и даже внешняя политика все еще не перестроились в соответствии с той высокой степенью зависимости от внешнего мира, которая сейчас явно налицо.

Недавно прошло совещание российских послов. Это очень важное событие, оно проходит раз в два года, и по традиции там выступает президент. На сей раз перед послами впервые выступал Д. А. Медведев, и в своем выступлении он сделал несколько важных заявлений. Он говорил о «необходимой агрессивности» в дипломатической работе, но в то же время и о «бесконфронтационности».

Одновременно с этим была опубликована новая концепция внешней политики, которая была синхронизирована с программной речью президента перед послами.

Это говорит о том, что элементы модернизации внешней политики России — налицо. Особенно коренным образом отличается новая концепция внешней политики, так как старая, выпущенная в 2000 году, уже тогда отставала от реальности лет на десять.

Нынешняя концепция, при том, что это официальный документ, тоже несколько отстает от реалий нынешнего мира. Но это понятно, ведь мир развивается так быстро, что перья за ним не поспевают. Тем более — официальные перья. Но сравнивая новую российскую концепцию с концепциями внешней политики других стран, которые были выпущены в последние годы, можно сказать, что это одна из самых модернистских и одна из самых адекватных концепций.

Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:

В ней делается большой упор на экономику и на право. Там совершенно явно сделан упор на право, что, впрочем, уже является частью российской внешней политики, которая впервые в истории взяла на себя ответственность за международное право. Это особенно важно потому, что все остальные важнейшие силы, в частности США и европейцы, сейчас сделали и делают некоторые шаги, которые идут вразрез с международным правом. То есть Россия тут перехватывает знамя. Но там есть и очень многие элементы, с которыми я бы поспорил, хотя я очень высоко ценю этот документ.

Документ называется — концепция. Это значит, что в нем существуют директивы по определенным направлениям внешней политики, но они носят, по определению, закрытый характер. В целом же это некий документ, больше отражающий философию внешней политики, нежели непосредственные указания на то, как действовать в той или иной сфере.

Концепция внешней политики, доктрина безопасности и т. д. Есть очень много взаимосвязанных направлений. Но нет ли такого ощущения, что такого рода документы принимаются независимо друг от друга и, как результат, между собой не сочетаются? Хотя бы по той причине, что их пишут разные ведомства.

Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:

Я сижу в консультативных советах МИДа и во многих консультативных советах Совета безопасности, и там, конечно, пишут разные группы людей. И очень часто изначальные варианты сильно отличаются друг от друга. Но в конечном итоге на то и есть бюрократия (по счастью, бюрократия у нас довольно квалифицированная), чтобы она стачивала острые углы. В результате, в общем, в явной форме эти концепции друг другу не противоречат. Например, были большие споры о том, что является коренным интересом российской внешней политики и российской политики национальной безопасности. И в этом документе, и, я думаю, в будущей доктрине национальной безопасности сохранится защита интересов личности, общества и государства. Именно в таком порядке. Многие люди на основании своих политических воззрений и на основе просто интеллектуальных убеждений говорили, что это неправильно, что внешняя политика должна защищать интересы государства и общества в первую очередь, а личность — это уже второе и третье. Но этот порядок все-таки остался. Таким образом, это влияет на идеологию людей, которые формируют внешнюю политику, они все-таки знают, что личность у нас находится на первом месте и они должны защищать в первую очередь интересы россиян. Конечно же, это не обязательное оперативное указание для послов, но они вынуждены будут с этим считаться.

Главное из того, что сказал Д. А. Медведев, — это то, что Россия должна отстаивать свои национальные интересы без конфронтационности. Из этого многие наблюдатели сделали вывод о том, что российская внешняя политика, оставаясь в целом центристской и сбалансированной, все-таки чуть сдвинется в сторону большего сотрудничества и меньшей конфронтации. Но с другой стороны, были обозначены все болевые точки — ПРО, расширение НАТО, статус Косова. В результате сместился ли баланс в более либеральную сторону или остается прежний курс жесткого маневрирования?

Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:

В том же выступлении прозвучало требование «большей агрессивности», но агрессивности — в смысле настойчивости. Здесь нет противоречия. Но коллеги-журналисты не заметили, что «неконфронтационность» была подтверждена В. В. Путиным в его выступлениях раз пятнадцать. Практически в каждом его выступлении в прошедшие годы была вот эта «неконфронтационность». И ничего нового я здесь не увидел. Что касается самой сути внешней политики, как она изложена у Медведева и в новой концепции, а также в последних контактах с внешним миром, которые проводил российский президент, мне кажется, что никакого изменения нет. Это первое. Второе — немножко изменился тон внешней политики, но это не является изменением сути внешней политики. То есть, грубо говоря, Медведев стал на плечи внешней политики Путина. Путин зло, иногда саркастически отстаивал российские интересы. В его понимании и в понимании большинства российской элиты — отстоял. После чего пришел Медведев и, ничего не меняя, начал улыбаться. Таким образом, мне кажется, он усилил российскую внешнюю политику.

Сейчас все отмечают, что «мир увидел другое лицо России», и оно, оказывается, может улыбаться. Но и Владимир Владимирович тоже улыбался. Правда, улыбался с насмешкой. А вот Дмитрий Анатольевич, похоже, улыбается вполне искренне.

Впрочем, вопрос искренности во внешней политике — это тема отдельного разговора. Во внешней политике вряд ли стоит доверять улыбкам.

На этой неделе разразился скандал вокруг Зимбабве. Есть две точки зрения. Англичане и американцы говорят, что Медведев на саммите «Большой восьмерки» обещал, что Россия поддержит санкции против Зимбабве, но при голосовании (что само по себе беспрецедентно — это было вынесено на голосование в Совете Безопасности ООН) две страны, которые обладают правом вето, Китай и Россия, проголосовали против санкций против режима Роберта Мугабе. Интересно отметить, что это всего третье двойное вето за последние десятилетия. Первое было в 1972 году по Ближнему Востоку, а год назад, в 2007 году, по Бирме, по Мьянме. И это — третий прецедент, что вызывало довольно серьезное обострение. Что же там произошло?

Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:

Это маленький эпизод, который не должен занимать и полупроцента газетной площади, а занимает он 30 % газетной площади. К сожалению, мы смотрим на мир через зеркало. Зеркало — это западная пресса, которая доминирует в мировом пространстве. И мы сами поневоле смотрим через зеркало, не прямо на Зимбабве, а на условное Зимбабве. Теперь я постараюсь посмотреть на этот вопрос прямо. Первое — я не знаю, о чем договорились на «Восьмерке». Скорее всего, договорились о том, что мы будем осуждать режим и будем в целом поддерживать всяческие санкции, но я почти уверен, что Медведев не давал никаких обязательств. Возможно, он не сказал жестко по этому вопросу, и наши англосаксонские друзья решили попытаться внедриться в эту дырку и протянуть свое решение. Это первый вопрос. Второй — по сути голосования. Я был неприятно удивлен тем, что Россия, столь властная, проголосовала против введения санкций против этого режима. С точки зрения юридической и политической мы были правы — это вмешательство во внутренние дела, и Совет Безопасности не должен заниматься вмешательством во внутренние дела. В принципе, мы должны навязывать верховенство международных законов.

В принципе, мы правы. Но есть еще и некоторые моральные аспекты — режим омерзительный, режим, уничтожающий страну и народ, режим, превративший процветающее Зимбабве (бывшую Родезию) в полный геноцид и беспросветную нищету. С моей точки зрения, можно было бы в такой ситуации тихо воздержаться.

Получается, что китайцы очень часто прячутся за нашими спинами при голосованиях в Совете Безопасности, стараясь не создавать конфронтации с Западом. Вот и России в данном случае следовало бы спрятаться за их спинами. И совершенно незачем было ставить вето. То есть и поддерживать решение вместе с американцами не надо было, но и лезть в защиту явно омерзительного режима тоже не стоило. Это значит ставить себя на один уровень со странами, с политической точки зрения отсталыми.

Вообще кажется, что формат «Большой восьмерки» уже исчерпал себя. Или исчерпывает себя. Хотя бы потому, что «Восьмерка» не может принимать решения без таких стран, как Индия или Китай, а как только формат расширяется до Индии, Китая и других стран, становится невозможно принять согласованные решения практически ни по одному вопросу.

Мнение по этому вопросу Сергея Караганова:

Раньше, когда думали, что «Восьмерка» станет реальным управляющим органом мира, там нужно было быть. Но прошли годы, и теперь, к сожалению, могу сказать, что «Восьмерка» медленно, но уверенно деградирует. И не только благодаря расширению.

В нее оказались встроенными несколько факторов, которые ее ослабляют. Первое — страны так и не создали ничего исполнительного при ней. Потому что в первую очередь американцы не хотели связывать себе руки. Второе — «Восьмерка» долгие годы сопротивлялась, но сейчас уже не сопротивляется необходимому расширению хотя бы на 12 стран. Третье — мир настолько быстро изменяется, что «Восьмерка» не успевает реагировать. Это означает, что мышление внешнеполитических классов всех этих ведущих стран отстает от действительности. Поэтому соглашусь с тем, что в нынешнем виде «Восьмерка» теряет легитимность и эффективность. Она все больше превращается в разговорный клуб. Нынешнее решение, при всем моем уважении к личному успеху президента России на этой «Восьмерке», у меня вызвало просто внутренний хохот. Когда помощь Африке, которая раз десять на моей памяти обсуждалась, и там все выполняется на 20–30 %, а потом снова говорят, что мы дадим 15–20 миллиардов, которые уже были четыре раза обещаны, — это просто уже скверный анекдот. Все время говорят об одном и том же, но ничего не делают.

Это называется — «когда рак свистнет». И Индия с Китаем не поддерживают. А без них ничего вообще невозможно. Кстати, Всемирный фонд дикой природы сделал очень резкое заявление по итогам саммита на Хоккайдо, что ни одно из ожиданий, которые они связывали с этим саммитом, не прошло.

Есть два пути реформирования «Восьмерки», тем более что о реформировании ООН пока речь не идет. Первый путь, который предлагается некоторыми интеллектуалами в западных странах, — сделать маленькую «тройку» в разной конфигурации (США-Китай-Япония, США-Китай-Европа и т. д.). Американцы, например, предлагают «тройку» США-Япония-Евросоюз. Но эта идея обречена на провал еще до своего рождения — все это прекрасно понимают. Есть еще второй путь. Это превращение «Восьмерки» в параллельный Совет Безопасности. Грубо говоря, с созданием исполнительного комитета, с возможностью не только принимать решения, но и прослеживать их выполнение с постоянной координацией. Потому что сам Совет Безопасности в нынешней конфигурации эффективно выполнять свои решения не может.

Кстати, если уж зашла речь о Совбезе, — в последние дни там появились два проекта резолюции по ситуации в Грузии: одна с грузинской стороны, другая — с российской. Не обсуждая сами эти документы, можно примерно представить себе, что пишут обе стороны. Обострение отношений между Москвой и Тбилиси привело к тому, что (правда, уже не в первый раз) все уже говорят о грядущей войне (2).

Это просто хронический конфликт, и новое в нем заключается в том, что впервые российские самолеты пролетели над Южной Осетией. Впрочем, они и раньше летали, но российская сторона всегда это отрицала, и называлось это «дипломатически неопознанные летающие объекты». Теперь впервые было признано, что это российские военные самолеты и они совершили облет воздушного пространства над Южной Осетией «в целях предотвращения провокаций» и т. д.

Получается, что очередное обострение с Грузией — это расплата за 18 лет отсутствия политики в отношении Грузии. Можно сказать, вообще в отношении стран СНГ.