Дети утренней звезды Олейников Алексей
– Людвиг…
– Ты бы их сам попробовал.
– Людвиг, ты мне нужен, – строго заметил иллюзионист. Ланге страдальчески вздохнул, вытянул из нагрудного кармана пакетик, вытряхнул один тонкий корешок, закинул в рот. Его перекосило.
– Может, запьешь? – Марко протянул фляжку, но Страж только замычал, замотал головой.
– Вернемся, чаек тебе из них заварю. – Людвиг продышался, подскочил, взглянул на светящийся циферблат часов. – Мы здесь уже девять часов, остается всего три. Ты сказал, что осталось совсем немного. Немного до чего?
– До конца. Мы с тобой в начале истории, которое оборачивается ее концом.
– Мысль красивая, но непонятная, ты уж прости. – Снадобье дриад придало ему сил, отогнало тень за предел видимого, но Рука Хель давала о себе знать, ее ледяная хватка не исчезла окончательно.
– Это первый Каэр Сиди, якорь и корень силы Гвин ап Нудда, отсюда он произошел. Это место неразрывно связано с ним, потому твоя Чертова Метка так волнуется, она отзывается на присутствие хозяина. Скажи, ты видишь пределы этих пещер? Людвиг Ланге, наследник свартальвов, в твоих жилах течет их кровь, ты видишь землю так, как не видит ее ни один из людей. Где кончаются эти пещеры?
Людвиг прислушался, вода звенела, текла, шептала, шла своим незримым путем в земных пустотах, расщелинах, кавернах, и его сосредоточенное внимание расходилось волнами в стороны, все дальше и дальше, вдоль корней скал, меж пластов сланца и известняка…
– Не вижу, – ответил он. – Мы в большой полости, но цепь пустот тянется на десятки километров, я не могу дотянуться до ее границ.
– Колдун нашел Каэр Сиди очень давно. – Марко поглядел на черный монолит в центре площади. От камня шло ощутимое в сыром воздухе тепло.
– Думаю, случайно. Как червь, Фреймус проточил ход в Скрытые земли, и, конечно, единственный, кто откликнулся на его зов, был Господин Охоты. Ведь он пришел к его источнику, отсюда произошел Гвин ап Нудд.
Развалины остались позади, они шли вдоль толстых связок проводов, которые змеились меж камней, Марко шел как охотничий пес, он не знал, что он ищет, но четко осознавал, где надо искать. Людвигу оставалось лишь не отставать от него. Под мышкой Марко нес сверток, залог, который он забрал у Морригана.
«Зачем мы здесь, Марко? – подумал Людвиг. – Только для разведки?»
Стены сужались, шум падающей воды был все сильнее, близился водопад. Людвиг ощущал впереди присутствие воды, холодный мерцающий слиток лежал во тьме. Подземное озеро.
– Есть и еще одна причина, по которой на зов Фреймуса откликнулся именно Гвин. При разделении мира сильнейшие из владык туата были закованы в Печатях Фейри, так что в Скрытых землях некому было сдержать порывы Гвина, некому окоротить Дикую Охоту. А она есть вечное движение, вечная жатва павших душ воинов, она не может прервать бег своих коней. Должно быть, для него изгнание в Скрытые земли было особо мучительно, и именно Гвин должен рваться сюда с невиданной силой. У тебя странное лицо, Людвиг…
– Этот раздел истории Магуса мне не рассказывали, – заметил Страж. – Черт, да его никому не рассказывали! Вот зачем ты забрался в Архив Совета?
– И за этим тоже, – пожал плечами Марко. – Летописцы размещали Каэр Сиди в разных местах. В некоторых манускриптах упоминалось место, которое потом стало называться Венсброу. Это была не основная версия, скажу честно, но когда я узнал, что колдун затеял здесь раскопки, сомнений не осталось. Странно, что он начал копать так поздно, ведь Фреймус отыскал Каэр Сиди лет двадцать назад. А может, и раньше. Тогда он начал поиск печатей и Видящей.
– Но раскопкам от силы года два! – возразил Людвиг. – Как он сюда попадал?
– Другим способом, пути темников извилисты. Важно другое. – Марко задержался, Страж слышал его учащенное дыхание. Фокусник волновался. – Зачем ему тратить столько денег, чтобы попасть туда, куда он и так может проникнуть? Зачем все это оборудование?
Людвиг соображал быстро, несмотря на обманчивые габариты, не предполагающие обычно большого интеллекта.
– Зря ты не дал мне пробить те баки, – сказал он. – Фреймус не хочет войти…
– Он хочет выпустить, – подтвердил Марко. – Вот мы и пришли.
Черная гладь подземного озера лежала перед ними, она тиха – тише дыхания спящего ребенка, водопад рассыпался о каменные зубья высоко вверху, и вниз оседал туман, серебряная пыль, не тревожащие воды. В центре озера поднимались семь плоских камней, составленных в широкий круг. На шести камнях застыли неподвижные фигуры, седьмой был пуст.
Они были живые, но пламя жизни едва теплилось в этих существах. Людвиг двинулся по берегу, прощупывая озеро. Ему здесь совсем не нравилось. Глубина у озера – смех, а не глубина, там, у камней, ему по грудь, а в иных местах и того меньше. В холодных водах не было и малейшей искры жизни, озеро было чистым прозрачным кристаллом без примеси, черным сапфиром в оправе камня. Никакого подвоха, только озеро.
– Людвиг? – Марко отыскал неприметный челн у берега, ступил на борт.
– Ты уверен? – с сомнением спросил Страж. – Крайне уязвимая позиция, посреди озера с этими коматозниками. Случись что…
– Я не вижу отсюда, кто это. Надо разобраться.
– Да без ясного взора здесь вообще ничего не видно, тьма, хоть ложкой ешь. Надо взрывать все и сматываться, – вздохнул Ланге, забрался в лодку, оттолкнулся шестом. – Два часа сорок минут.
Челн скользнул бесшумно и легко, его поднесло к первому камню. Людвиг напрягся, разглядывая худую спину в хламиде… красного, да, это был бы красный цвет, если бы здесь был свет. Понимание приходило к нему толчками, как порции крови с ударом сердца. Человек. Мужчина. Он спит.
– Не спит, – опроверг его Марко, касаясь худой руки. – У тебя мало практики, Людвиг. Их дух изгнан из тела, он заперт где-то далеко… Пламя, он смотрит на пламя, которое горит и не сгорает.
Марко огляделся, повторил убежденно:
– Они все видят это пламя. Мы нашли наши печати, Людвиг.
Страж перескочил на камень, наплевав на все, потянулся за фонарем. Свет полоснул по глазам, выжег саму возможность видеть, но в краткий миг перед временной слепотой Людвиг успел увидеть – как на фото: грязные волосы, пустые мутные глаза, красную робу. И багровый шрам, начинающийся от горла, уходящий по груди вниз.
Лампа лопнула, брызгами разметало зеркальный рефлектор, осколки дробью вспороли чернильную воду.
– Я думал, ты умнее, – яростным шепотом сказал Франчелли.
– У них печати, где они? – Людвиг принялся охлопывать тело, морщась от запаха немытого тела. Человек слегка покачивался, но никак не реагировал на его прикосновения.
– Они – печати, Людвиг, разве ты не видишь? – с болью сказал Властный. – Посмотри, вот они, шестеро, все цвета, кроме Синей печати. Посмотри!
Марко дотянулся, легонько стукнул его промеж глаз твердым пальцем, и перед Людвигом вспыхнул многоцветный мир. Тот ясный взор, каким он обладал раньше, ни в какое сравнение не шел с тем богатством света и красок, какие ему открылись сейчас.
Каждый из этих спящих людей был как цветок – алый, желтый, оранжевый, зеленый, весь радужный спектр, кроме синего, расцветал в кристальной черноте озера, как дивные лилии. Сила печатей клубилась в них, печать была в каждом из них, в их теле, но у спящих не было разума и воли, чтобы воззвать к силе печатей.
– Они из Магуса, – ошеломленно сказал атлет. – Фреймус сделал ключи. Живые ключи. Из людей Магуса!
– Он пробует, он ищет. Это озеро – образ Врат Фейри, которые стоят в Золотом зале Совета. Фреймус создал отражение, эхо подлинных Врат, чтобы добраться до своего любезного Господина, но получает лишь тень его силы…
Марко перескочил в лодку, подплыл к другому камню.
– Желтая печать. Это был Властный… Не могу понять, как его звали, сложное имя, он откуда-то из Восточной Европы.
Марко выпрямился.
– Ну конечно же! – воскликнул он. – Это очевидно, как же я не понял? Поразительно…
– Что еще? – Людвиг сжал молот. – Чему ты радуешься, Марко? Это наши товарищи, это хуже смерти.
– Балканский Магус, – пробормотал Марко. – Магус Дьюлы Вадаша. Они оттуда, все эти слепцы оттуда. Он использовал их так легко, так просто. Ах Фреймус, это гениально.
У Людвига по коже мороз прошел – от той чистой радости, которая звучала в голосе Марко Франчелли.
– Гениально? – Людвиг гневно взглянул на Марко. – Это невозможно вынести. Мы не можем так их оставить. И еще – это шесть Печатей Фейри, если мы их вернем, то разом закончим всю войну на Авалоне.
– Их придется убить, чтобы извлечь печати. Ты убьешь?
– Они заслужили достойную смерть! – Людвиг встал за спиной слепца, медленно поднял молот. Худая немытая шея. Хрупкие позвонки. Слабая затылочная кость. Слабо пульсирующие артерии. Это так легко. Всего один удар – и его страдания кончатся. Всего один…
Страж опустил молот, заметался по камню – два шага от одного края к другому:
– Как же мы их бросим?! Быть здесь и ничего не сделать?! Это наши люди, наши реликвии…
– Это не подлинные Врата, и у него всего шесть печатей, – сказал Марко. Он побывал на каждом из камней, изучил каждого из слепцов. – Сила печатей дремлет, владыки противятся ему. Нужна седьмая печать, чтобы зафиксировать Врата здесь. И даже в этом случае Фреймусу они не откроются полностью.
– Не понимаю…
– Врата Фейри посреди Океана Вероятности, на Авалоне, – терпеливо пояснил Марко. – Это значит, что они существуют сразу везде, но нигде не воплощены до конца. Присутствие семи печатей в одном месте стабилизирует Врата именно там. Поэтому Хранители печатей никогда не встречались все вместе, кроме как на Авалоне. И именно поэтому Фреймус использовал людей Магуса – никто другой не смог бы войти в контакт с печатями. И при всем при этом успехи у темника скромные.
– Остался час с небольшим! – прервал его Людвиг. – Это не лучшее для лекций место. Надо решать… Мы не можем оставить их здесь.
– И не можем забрать. И не можем убить. Так что же делать?
Людвиг с воплем метнулся к слепцу, взметнул молот. И промахнулся. Нога соскользнула, он потерял равновесие. Сила удара была так велика, что его повело в сторону, и Людвиг Ланге, увлекаемый собственным молотом, улетел в воду.
Ледяной черный кипяток обжег тело, одним гребком он вернулся к камню, попытался залезть, схватился, но ладони неведомым образом соскользнули. Еще и еще раз… Рядом качнулась лодка, он схватился за влажный борт, перевалился внутрь. Встал в бешенстве, пар поднимался от него.
– Марко!
– Извини, их нельзя убивать, – Марко стоял на седьмом, пустом камне, разворачивал сверток. – Уходи.
– Ты… – Ланге прищурился – дар Властного оставлял его, ясный взор слабел, возвращался к прежнему уровню чувствительности, но он различал, как разгорается пламя жизни Марко Франчелли. Он готовил просьбу, и немалую.
– Марко, что ты задумал?
– Нельзя уходить просто так, это нора, кротовый ход во владения Гвина ап Нудда. Хочу с ним повидаться.
– Совсем спятил? – Людвиг подобрал шест, толкнул лодку. – Ты лучший Властный из всех, кого я знаю. Но это не по силам даже тебе – ты действительно собираешься открыть Врата и проникнуть в Скрытые земли? Схватиться с богом мертвых?
– Ну почему же… здесь собрана почти полная копия Врат. Но не хватает Синей печати, так что целиком Врата не откроются. – Марко сел на камень, точь-в-точь как слепцы. – Не беспокойся.
Изогнутая полоса мрака блеснула в его руках, черный клинок, он был не из стали, не из железа. Вообще не из металла. Людвиг чуял запах этого камня, застывшую кровь вулканов.
– Твой залог – откуда он?
Лодка плыла вперед и оказывалась в стороне, он толкал ее, но челн упрямо промахивался мимо, он был рядом и не мог дотянуться. Кольцо Магуса!
– Давно это было, – сказал Марко. – Море. Рюген. Штормит. Они шли с грозой, кутались в дымную тьму и синее пламя. Черные клинки в руках… я забрал один.
«Один из клинков Дикой Охоты, – обожгла мысль Людвига. – И он не собирается в Скрытые земли. Он решил вызвать Гвина ап Нуда сюда!»
– Марко, прекрати, это преступление! И самоубийство!
– Зачем мы спустились сюда, Людвиг, если не за ответами? Уходи, ты должен рассказать о том, что видел.
Страж стиснул зубы, прыгнул в воду. Ушел по грудь, оттолкнул лодку и шагнул вперед, продавливая Кольцо Магуса. Каким бы оно ни было, он пройдет. Он пройдет.
Шаг. Еще один шаг. Людвиг не сводил глаз с камня, пар столбом поднимался над ним, он пер, как ледокол сквозь арктические воды – медленно и неумолимо.
– Не мешай! – с усилием сказал Марко. – Отвлекаешь.
– Нельзя… этого… делать.
Волна накатила, ударила в грудь, накрыла с головой. Людвиг двигался вперед – сантиметр за сантиметром, не моргая, чтобы не упустить момент, когда Кольцо Магуса провернется, чтобы отбросить его.
– Черт с тобой, оставайся! – воскликнул Марко. – Сам виноват.
Людвиг услышал только эхо его просьбы – будто невидимая молния ударила в каменное небо над ними, закачала его, сотрясла весь объем пещеры, как великанскую погремушку. Слепцы распахнули глаза, забормотали, слитно и непонятно, Людвиг выделил одно лишь бесконечное «Гвин ап Нудд, Гвин ап Нудд, Гвин ап Нудд», вода в озере двинулась по кругу против часовой стрелки. Одной вспышкой ясного взора Страж увидел, как размыкается дно озера в кольце камней и уходят черные воды вниз, все ниже, дальше корней гор, будто слепой водяной змей нащупывает нечто во тьме, и вот уже поднимается по его горлу некто, горящий призрачным пламенем…
Людвиг Ланге отплевался от набежавшей волны, уперся ногами, взялся за молот. Как бы ни шли дела, он оставался Стражем Магуса. А Страж всегда запирает прорывы.
Глава сорок восьмая
Туманное утро. Солнце где-то наверху, там, в неясном просвете. Влажный, обрыхлевший за ночь снег. Чавканье под ногами. Пар течет из груди, смешивается с туманом, уплотняет его еще больше. Опять редколесье, взгорье с робкими деревцами, они годятся лишь на посох.
Один удар меча, два взмаха – и вот и готов посох, шагай, странник. Камни вылезают из земли один за другим, будто подземные драконы высовывают хребты – позвонок за позвонком. Чей-то вздох плывет над полем…
Арвет сжал меч, обернулся. Куда он забрел? Чей это голос? Он уже ничего не понимает, эта ночь далась ему очень тяжело. Сердце колотилось, он то и дело проваливался в мгновенную тьму и тут же выныривал в испуге, чуя, как диббуки кружат вокруг.
Понемногу светлеет, и он понял, что эхо его ударов металла по мерзлому дереву гуляет меж высоких стоячих камней. Камни до странности похожи на людей. Вот один вскинул руку, заслонился от солнца. Вот второй – припал на колено, прикрылся щитом. Вот третий – он сел, устало вытянул ноги, прикорнул на плече у четвертого. А вот пятый, он будто обратился в камень вместе с конем. Солнце чуть разогнало туман, стало видно, как поодиночке и сбившись в группы каменные тени заполняли долину. По краям ее и впереди чернел лес.
Арвет повеселел. Все ясно, сейчас минует долину и снова войдет в лес. А там, как туман сойдет, можно будет и заячьи следы поискать, силки поставить. На одном пайке он долго не протянет. Перекусит и снова начнет охоту. Он найдет старуху Клементину, он сможет. Надо спасти Мари, надо спасти всех людей в округе. Любой, кто окажется в лесу, в опасности. А если эти твари разбегутся…
Юноша пошел, простукивая путь меж покосившихся камней.
«Как же похожи на людей… – подумал Арвет. – На рыцарей в доспехах». Каменистая тропа вела его ниже, в ложбину, над которой вставал гребень скалы. Неожиданно стало темно, словно солнце пошло вспять, к зачатку зари, туман клубился здесь точно вода, и он погрузился в него с головой.
Холодно, на три шага ничего не разглядеть. «Особое место, старый лес, – думал Арвет. – Наверняка раньше здесь жили духи. Я бы принес им жертву, немного галет и конфет вполне бы хватило. Со всем почтением. Но духов нет, давно нет. Они ушли после разделения мира. Здесь пусто. Только диббуки рыщут в Броселианде, меняя звериные тела. А ведь звери не выдерживают их вторжения, звери гибнут».
Большой камень встал перед ним, еще шаг до этого его не было, но вот он возвысился над Арветом и будто выбросил вперед широкую ладонь, стремясь ухватить его…
Юноша взмахнул шестом – и тот со звоном отлетел назад. Арвет рассмеялся. Камень, обычный останец, игра ветра, воды и времени. Если и было в этих местах скрытое, то давно исчезло. Арвет погладил камень, холодная влага потекла по пальцам. Камень будто плакал. Изо рта вырвался клуб пара, но не растаял, а, наоборот, сгустился, обрел карикатурные очертания человеческой фигуры, бросился прочь.
Арвет замер, он и был тот клуб пара, зрение будто раздвоилось – он видел камень и в то же время видел, как туман расступается под лучами прозрачного белого солнца, долина оживает, и камни уже не камни – а люди, рыцари в стародавних доспехах. Все меньше цвета, все меньше яркости и все больше четкости в видениях, и только женщина в зеленом платье вставала впереди.
Как невозможно ярко было ее платье, как черны волосы, ветер несет Арвета как зыбкий клубок тумана, и вот она ловит его тонкими белыми пальцами.
– Ты в моей долине, рыцарь, ты мой, – шепчут ее алые губы.
Это сон, хочет сказать Арвет, я не рыцарь, и не был им никогда.
– Раз ты здесь, значит, рыцарь, – смеется женщина. Воздух вытекает из его легких, кожа леденеет, еще немного – и кожа обернется камнем. – Неверный рыцарь, взгляни – все они шли сюда, за славой, деньгами, властью, и все остались здесь, их путь никогда не кончится, они все еще думают, что идут. А зачем сюда пришел ты?
Я охотник, шепчет Арвет, я бегу без сна по следу духов, ворующих тела. Я шаман, звенят мои бубенцы, фыркает мой олень…
Вода бежит по камню, затекает в рукав, струится по руке, тянется к сердцу.
– Сэр Охотник, – глаза женщины смягчились, и каменная тяжесть отступает от сердца, – вам надо отдохнуть, дичь ваша опасна и хитра.
Не могу, шепчет Арвет, если я усну, они придут, я должен быть настороже, я должен сражаться ради нее.
– Путь в мою долину закрыт для всех, кого я не желаю видеть, – невесомая рука коснулась его лба, и ноги у Арвета подкосились. – Спите, сэр Охотник, вам нужен отдых.
Арвет опустился на землю, вместо грязи, снега и камней его встретила теплая трава, прогретая летним солнцем. Стебли качнулись навстречу, обняли – шелест, запах, накатили волной, сонм радужных стрекоз взвился и пролетел над ним, и он полетел за стрекозами в глубину летнего неба.
Глава сорок девятая
На краю леса она обернулась, бросила последний взгляд. Замок сиял в ясном взоре, он весь был как сложный трансмутационный тигель, она ведь немного начала разбираться в этой хитромудрой науке. Все было рассчитано в его пропорциях, строительный раствор был замешен на истинной ртути и человеческой крови, вот почему она не могла проникнуть в него, он был запечатан для всех духов! Теперь же в его подвалах, в липкой темноте совершалось что-то небывалое. Тьма, проникнутая багровым светом, текла там, и в этой тьме барахтались, как мухи в смоле, ученики Альберта Фреймуса. В руке у каждого был багровый светильник, но этот свет не открывал путь, а все дальше уводил в темноту.
Андрей, Эжен, Мэй, Виолетта. Они там, один на один – но с чем? В чем заключается последнее испытание, что такое нигредо? И она просто оставит их там? Они же пятерка, они вместе!
«Они мне не товарищи, – подумала Дженни. – Мы шли одной дорогой, а теперь пути разошлись. Я им ничего не должна».
– Хозяйка… – Лас оглянулся. – Нам пора.
– До нас никому нет дела, – сказала Дженни. – Все заняты.
– Поэтому надо ловить момент. Хозяйка?!
Дженни повернула лыжи обратно.
– У меня дела остались.
– Не успеем уйти.
– Угоним машину, – пожала плечами она.
– Ты умеешь водить?
– Столько раз видела, как это делается. Справлюсь. Я же Видящая, – она оттолкнулась палками.
– Сказал бы я, кто ты, – Лас попрыгал следом. – Не так быстро!
Дженни осторожно приоткрыла дверь. Ее не было от силы полчаса, а все поменялось. Стояла тишина, мертвая, неправильная тишина. Не может быть так тихо в доме, где находится больше сорока человек. Она открыла дверь, пропустила Ласа – к черту правила Штигеля. Фосс отряхнулся, с него полетел снег и клочья фальшивой шерсти. Принять его за ирбиса было трудно, теперь это был зверь неизвестной породы – пятнами белый, пятнами коричневый, с брюха клочьями выпадает белый пух, хвост стал тонкий, и только на конце удержалась кисточка густого меха.
– Ох, Лас…
– Я предупреждал. Последний пузырек настойки кончился позавчера.
Дженни перебежала зал, нырнула в провал винтовой лестницы, ведущей вниз. Неужели все уже внизу, все пятерки в этом тоннеле? Камеры поблескивали в углах, ловили ее стеклянными глазами, но почему-то Дженни казалось, что сейчас никто не наблюдает за верхними этажами замка.
– Видишь камеры? – сказала она. – Здесь должна быть комната охраны, с мониторами. Найди ее. А я схожу вниз.
– Что делать, как найду?
Дженни выразительно посмотрела на него.
– И как я не догадался, – фыркнул Лас, но Дженни уже бежала по лестнице вниз.
Все просто – надо их оттуда вытащить и уходить. И как она не догадалась? Потом спасибо скажут. Темник ты, обычный человек или из Магуса – не важно. Пламя Балора, которое Фреймус называет великим магистериумом, не должно быть в руках человека. Она спасет ребят. Это все, что она может. Просто потому, что хочет этого – какая разница, враги они или друзья, сейчас она намерена их спасти.
По стенам прошла легкая дрожь, Дженни замерла. Внутри? Нет, снаружи. Совсем рядом с замком, уже на территории лагеря. Похоже, перевертыши не смогли сдержать Хампельмана. Вот это действительно плохо.
И почему в ее жизни ничего не бывает просто?
Дженни заторопилась, застучала мягкими сапожками по ступенькам. Уже привычные коридоры, экспериментальный зал, где они создавали голема. Коридоры, коридоры, тишина. Где же все, тридцать пять человек, они все спустились сюда, но она не слышала ни звука. Тончайшая красная пыль висела в воздухе, переливалась в ясном взоре, от нее першило в горле – Дженни обвязалась платком, закрыла рот.
Завернула за угол – и столкнулась с профессором Беренгаром. В руке почтенный старик держал свой модернизированный тигель, красный глазок горел, показывая, что устройство активировано.
– Знаете, у меня музыкальный слух, мисс Дуглас, – сказал профессор. – Ваши сапожки. Очень тихие, почти бесшумные. Но издают такой характерный звук…
Он повел дулом, указывая ей на дверь.
– Заходите, госпожа шпионка.
Дженни вошла, огляделась, попятилась. Один из практических залов, только со столов убрано все оборудование. Освободили место для… что это, под непромокаемыми зелеными покрывалами, что там шевелится?!
Раздался тихий стон, Дженни открыла ясный взор и отшатнулась, зажав рот. Метнулась к умывальнику, ее вывернуло. Припала к воде, плеснула в лицо, сжала виски.
Нельзя сдаваться, нельзя отступать даже перед лицом такого ужаса.
– Нас ждет увлекательный разговор.
Девушка вцепилась в края раковины.
– Говорить? – хрипло спросила она. – Да, ты будешь говорить.
– Не в вашем положении угрожать, – нахмурился Беренгар. – Вы…
– Думаете, это вас спасет?! – Девушка развернулась, старик отшатнулся – куда делась вечно сонная Сара Дуглас, тихоня на задней парте? Совсем другая девушка стояла перед ним, ему почудилось, что и глаза у нее другого цвета, и волосы.
«Нонсенс, нелепица! – Беренгар выставил вперед трансмутатор. Тигель, модифицированный по его личной технологии. Слишком неудобная конструкция для точечного излучения была у тиглей Фреймуса, то ли дело его трансмутатор – конус-концентратор давал двухсотпроцентное увеличение дальности, также значительно возросли точность и управляемость потока. Он выставил регулятор на полную деструкцию, любой объект из любого материал под его излучением станет облаком газа.
– Вы ведь не сможете нажать на крючок, – сказала дерзкая девчонка, – у вас не получится.
– Милая моя, я устойчив ко всем видам суггестии, – усмехнулся Беренгар. – Даже сам Альберт не может проникнуть в мое сознание, где уж тебе. Убедить меня…
– Вы не поняли, – пояснила Сара. – У вас спуск заело.
Беренгар побледнел, стиснул трансмутатор, Сара внезапно оказалась рядом, профессор взвыл, едва не лишившись пальца. Трансмутатор оказался у нее в одной руке, в другой сверкнул клинок, застыл у его горла.
Беренгар затрясся, попятился.
– Говорите!
– Что… именно… мисс Дуглас?
– Что это? – Сара указала на столы. – Кто это?!
– Двое из пятерки «Бета», трое из «Тхэты».
Клинок дрогнул, оцарапал дряблую кожу профессора.
– Мисс Дуглас, я же ваш преподаватель, – взмолился Беренгар. – Опомнитесь! Все подписали согласие, все вы добровольно согласились на прохождение тестов.
– Согласие? – с отвращением переспросила Сара. – На это?! Добровольно превратиться в это?!
Она не оборачиваясь, ткнула в сторону столов. Одного взгляда ей было достаточно, она знала, что под зелеными простынями не прекращается шевеление, она не желала слышать приглушенные сдавленные стоны.
Во взгляде Беренгара промелькнуло удивление:
– Вы ведь не заглядывали туда…
– Отвечайте: что с ними случилось?!
– Им не повезло, они оказались слишком слабы. А вы вовсе отказались, вам не понять, что там происходит. О, Альберт Фреймус великий человек, он ни перед чем не останавливается. Другому было бы достаточно камня мудрецов, он бы хранил его как зеницу ока, ведь это шанс получить бессмертие. Но ему мало бессмертия, да, мало…
– Что такое нигредо?! – прервала его бормотание Сара.
Беренгар одернул робу, разгладил трясущимися руками.
– Если бы вы внимательно слушали мои лекции, не задавали бы таких глупых вопросов, – с достоинством сказал он. – Стадии алхимического процесса, среди прочего, именуются по цветам, которые принимает вещество в реторте: чернение – сиречь nigredo по латыни, затем беление – суть albedo, затем придание лимонно-желтого цвета, именуемое citrinitas, и, финальная стадия, покраснение – rubedo. Этим цветом оканчивается Великое Делание. Однако в метафизическом смысле nigredo означает распад, разложение, умирание, за которым следует преображение в новую жизнь…
– Смерть…
– Не просто смерть, а смерть, за которой следует новое рождение. В новую жизнь! – Беренгар потряс жилистыми кулаками. – Никто доселе не дерзал совершать такого, никто не обладал таким количеством подлинного философского камня.
– Вам это нравится? – спросила Сара.
Профессор осекся.
– Честно сказать… я… а что в этом такого? – спросил он с вызовом. – Что вас смущает, Дуглас? Им выпал редчайший шанс, сами виноваты, что не справились.
– Редчайший шанс превратиться в суповой набор? Еще один вопрос, профессор.
– Валяйте, – вздохнул Беренгар. – Это ведь моя работа – удовлетворять ваше любопытство.
– Что такое алкагест? Как его получить?
Беренгар вскинул брови:
– Вот уж не ожидал! В вас проснулась редкая пытливость, мисс Дуглас, прямо с ножом у горла требуете знаний.
Глаза у Сары сверкнули:
– Нож все еще там!
– Зачем вам алкагест?
– Вас не касается.
– Послушайте, Дуглас, я серьезно, – возмутился Беренгар. – Как я могу ответить на вопрос, если не знаю всех деталей? Зачем вам алкагест, если у вас есть магистериум?
– То есть?
– Учиться надо было лучше! – разъярился профессор. – Уберите уже этот нож, я расскажу.
Сара отошла, спрятала клинок. Выразительно покачала трансмутатором. Профессор огладил липкими ладонями мантию. Проклятая девчонка, она поплатится за дерзость.
– Алкагест – крайне редкая субстанция, которая используется в сложных многоступенчатых трансмутационных процессах. С его помощью создаются химеры, перевертыши, некоторые виды кукол. Его формулу разработали свыше четырехсот лет назад. Насколько мне известно, изготовлением алкагеста занимается лишь одна лаборатория в Европе и следующая партия будет готова только через несколько лет. Что же до философского камня, то алкагест был получен в ходе попыток создать великий магистериум. Это, так сказать, его неудачная копия.
– Вы хотите сказать… – Сара повертела в руках трансмутатор. – Все это время он был в моих руках?
– Какую бы задачу вы ни хотели решить с помощью алкагеста, камень мудрецов справится с ней намного успешнее. Вы недалекая девушка, Дуглас, со всеми вашими шпионскими талантами. Вы так и не поняли до сих пор, что здесь происходит. Прямо сейчас, там, в подвалах замка Шерворнов! – Беренгар патетически выбросил руку, указывая на стену. – Там рождается новый мир адептов!
– Вот смешно, – задумчиво сказала Сара. – С самого начала… Спасибо, профессор.
Она отстегнула свою непарную сережку – венецианскую маску Арлекина. Беренгар вздрогнул.
– Вы правы, профессор. Фреймус ни перед чем не остановится. Пока его не остановят.
– Вы кто такая? – пролепетал профессор, глядя на стройную светловолосую девушку с пронзительными синими глазами. Ничего общего с Сарой Дуглас у нее не было. – Как вы это сделали?!
Девушка пожала плечами:
– Бегите, Беренгар, вам повезло, что не вы все это затеяли.
– Что вы задумали? Ритуал нельзя прервать, из нигредо нет выхода!
Она нажала на спуск, луч ударил в стену, камень замерцал, мгновенное пламя охватило его, стена истончилась, поглотила сама себя. Беренгар бросился прочь, ударился в двери всем телом, как рыба об лед, вывалился в коридор.
Дженни нажимала на спуск без перерыва и шла вперед, уничтожая все на своем пути. Только столы с теми несчастными… у нее не поднялась рука.
– Хозяйка, я нашел комнату. Тут интересно.
– Лас, мне нужна печать! Немедленно!
– Значит, деремся?
– Воюем.
– Давно пора! – Лас издал урчащий вопль.
Глава пятидесятая
Читать бесплатно другие книги:
