Кремль 2222. Ярославское шоссе Выставной Владислав
– Я тоже на это надеюсь, – отозвался Хлыст и тут же зашелся в старческом кашле.
– Все равно, мы сделали все, что в наших силах, – возразил Книжник.
– Согласен, – Зигфрид извлек новенький меч из грубых ножен. – Если мы не успеем одолеть врага до того, как бородатые крепыши вырвутся на волю, значит, мы будем просто мертвы.
– И все же я не понимаю, – проговорил старик. – С чего вы взяли, что мои люди взбунтуются взаперти?
– Я не утверждал, что они взбунтуются, – возразил воин. Он внимательно оглядывал свежеотполированный клинок, пальцем проверяя заточку. – Я говорил, что враг может их использовать против нас – ведь у него есть возможность управлять людьми на расстоянии.
– Уверен, они никогда не нападут на вас! – возмутился старик. – Ведь с вами я, у меня абсолютный авторитет среди моих людей!
– И что толку? – холодно сказал Зигфрид. – Ведь не перед вами они стоят на коленях.
Глаза Хлыста сверкнули. Видать, вест ударил в его больное место. Впрочем, старик быстро взял себя в руки, огляделся острым, внимательным взглядом. Сейчас он выглядел куда более молодым и сильным, будто сбросил груз прожитых лет, получив шанс на последнюю битву. Несмотря на сомнения Зигфрида и возражения Книжника, старик решил лично участвовать в обороне своей резиденции. За его спиной, топорищами за пояс, торчала пара скрещенных боевых топоров, и Книжнику довелось убедиться, что этим оружием старейшина орудует виртуозно.
– Держи! – Хлыст вернул Книжнику отобранный древлянами арбалет с увесистой связкой запасных болтов. – Надеюсь, не получу от тебя стрелу в затылок.
– Спасибо за доверие, – проворчал Книжник, принимая оружие. – По мне, так уж лучше бы вернули оружие Зигфриду.
Хлыст проигнорировал это замечание. Тем более что Зигфрид не выглядел теперь таким уж безоружным. То ли воин решил основательно подстраховаться, то ли увлекся работой в кузне, заразив своей увлеченностью и местного кузнеца, да только сейчас он напоминал то ли стального ежа, то ли ходячую оружейную лавку. Помимо привычного прямого меча он нес на себе не меньше полусотни увесистых оперенных дротиков, выполнявших заодно функцию защиты – на груди, руках, бедрах. Пара тонких кинжалов была приторочена к голеням, а по многочисленным кармашкам были распределены стопки компактных сюрикенов. Это не говоря о прочей убийственной «мелочи», распределенной по широкому поясу. Например, к чему была эта скрученная цепь, пока не было понятно. Книжник был слишком занят своей частью приготовлений, чтобы за всем уследить. В любом случае, выглядело все это самодельное оружие хоть и грубо, но вполне добротно.
По мосту они перешли через ров на внешнюю сторону крепости. Зубастые твари на дне притихли, словно чувствовали, что в ближайшее время может достаться и им. Сойдя с моста, все трое оказались на небольшом пятачке, тщательно защищенном торчащими вовне заостренными кольями.
Здесь проходило первое кольцо обороны. Хотя, скорее, это можно было бы назвать полосой препятствий: вокруг рва тесным частоколом были вбиты в землю сотни «Стражей» – идолов, собранных со всех окраин владений древлян. Ни Книжник, ни Зигфрид не верили в особую защитную силу истуканов. Все, что от них было нужно, – загородить подходы к крепости, исключив возможность удара в тыл. Для того и работали, не покладая рук, и мужчины, и женщины, и дети, устанавливая Стражей плотными рядами, как противотанковые надолбы.
Сейчас же, в окружении нависавших со всех сторон мрачных, высеченных из дерева лиц, Книжник чувствовал себя не в своей тарелке: ему начинало казаться, что он вдруг очутился в рядах грозной мистической армии, готовой к битве с еще более страшным противником из глубин самого Ада.
Хорошо, если бы так было в действительности. Потому что драться предстояло им втроем. Все, что могли сделать молчаливые идолы, – заставить врага оказаться в узкой расщелине между своими деревянными телами.
В тщательно подготовленной ловушке.
Только вот враг не спешил с визитом.
– И где же они? – нетерпеливо спросил Книжник. Он нервно вглядывался в далекую опушку поверх прицельной планки арбалета.
Ни Хлыст, ни Зигфрид не удостоили его ответом. «Выдержка – залог победы» – говорил иногда Зигфрид. Правда, сам с регулярностью нарушал этот принцип, из чего можно было сделать вывод, что выдержка – понятие относительное.
В ожидании противника Книжника стало клонить в дрему. Пару раз он шлепнул себя по щеке ладонью, мысленно попытался решить уравнение из семинарского курса – и чуть не отключился на пути к решению. С выдержкой, как оказалось, у него большие проблемы.
Все началось внезапно. И как это часто бывает – совсем не так, как ожидалось. Воздух наполнился движением и звуком – странным, тягучим, низким. Звук шел со всех сторон, заполняя пространство. Потянуло ледяным ветром.
– Что это? – прошептал Книжник, вытаращившись на замершего рядом старейшину.
– Не видишь? – нервно отозвался тот. – Стражи – почуяли что-то…
Теперь Книжник видел: вокруг медленно, будто стремясь выбраться из земли, раскачивались идолы. В глубоких провалах глазниц сверкали белки глазных яблок, постепенно наливаясь кровью.
– Кого там они почуяли? – сглотнув, спросил Книжник.
Мог бы и не спрашивать – ответ очевиден. Где-то на подходе – Те, Кто Приходит. Сейчас им бы больше подошло другое определение: Те, Кто Приходит Мстить.
Книжник судорожно сжал арбалет. Зигфрид крутанул мечом, примериваясь. Воин выглядел спокойным. Чего нельзя было сказать о старейшине. Тот косился на Стражей, и до Книжника вдруг дошло: что-то не так с этими идолами. Совсем другого ждал от них Хлыст. И Зигфрид заметил это:
– Что там такое?
Хлыст не ответил. Лишь крепче сжал рукояти боевых топоров. Седой старик в белой рубахе, перехваченной грубым ремнем из сыромятной кожи, преобразился, даже помолодел, словно став вдруг прежним могучим воином.
Книжник поглядел вперед – в длинный коридор из плотно составленных идолов. Это был единственный свободный путь к крепости. Ловушка для врага, как было задумано обороняющимися.
Только не станет ли это ловушкой для них самих?
Низкий, раскатистый рев разорвал воздух. Дрогнула земля. Трое защитников крепости растерянно огляделись.
Вокруг бесновались идолы. Они тряслись и раскачивались, изгибались с душераздирающим треском, в явном стремлении броситься на своих, казалось бы, союзников. И Книжник не сомневался: эти страшные существа только прикидываются деревянными столбами. Они могут причинить вред, может, даже убить, ведь они сродни кровожадному Хозяину – Долговязому Пню. Вот уже и дымок заклубился над их головами, огоньки пламени показались в разрезах ртов. И полные ненависти взгляды, направленные прямиком на растерянных людей.
Можно было счесть, что происходящее – просто наркотический бред. Но ведь не может бред быть одинаковым у нескольких человек сразу.
– Что происходит? – крикнул Зигфрид. – Ты же говорил, они остановят врага!
– Я не понимаю… – бормотал старейшина, растерянно озираясь. – Это Стражи, они должны охранять нас…
– Зато я понимаю! – крикнул Книжник. – Это же духи ваших предков – так?!
– Да… – бледно отозвался старейшина. – Что ты хочешь этим сказать?
– Он хочет сказать, что твои предки – такие же рабы Тех, Кто Приходит, как и вы все, – отрезал Зигфрид. – И подчиняться они будут не тебе, а Тем, Кто Приходит. Ты подставил нас, Хлыст!
– Я не знал… – пробормотал старейшина. – Я даже не думал…
– Лучше бы ты вернул мне оружие, – бесцветно сказал Зигфрид.
Он потерял всякий интерес к разговору. Потому что в дальнем конце коридора-ловушки появились те, кого истинные воины всегда ждут с большим нетерпением, чем самых близких друзей.
Враги.
У Книжника отвалилась челюсть – не столько от страха, сколько от изумления. Настолько неожиданным оказался противник.
На них с дикими воплями неслась толпа варваров – в ободранных звериных шкурах, с примитивными кольями и дубинами, среди которых сверкал редкий отблеск металла. Книжник даже представить не мог, что врагов окажется так много. В доли секунды до семинариста дошло то, что следовало предугадать задолго до схватки: Тем, Кто Приходит не обязательно вступать в бой самим. Зачем – если силой мысли можно собрать любой отряд из оборванцев всех мастей. Взгляд успел выхватить людей, несколько дампов, группу нео и даже одного шама.
Это была даже не армия – это был просто небывалый сброд.
Лютый, агрессивный сброд.
– Ник! – зарычал Зигфрид. Он всегда обрубал прозвище друга, когда время сжималось до десятых долей секунды. – Чего застыл?! Ну?!
Выйдя из оцепенения, парень выдернул из-за голенища мокасина нож – и чиркнул по туго натянутой веревке. Та лопнула со звоном струны. И сверху вниз, по широкой дуге, подчиняясь банальным законам гравитации, со свистом устремилось тяжелое заостренное бревно. Если даже нападавшие и заметили его – у них не было шансов податься в стороны – мешали стены из идолов. На то она и ловушка, чтобы не давать шансов.
С глухим звуком бревно встретило сопротивление плоти. Вой боли перекрыл беспокойный рев бесновавшихся идолов. Враги повалились, как костяшки домино – кто-то был ранен, кто-то просто покалечен и выведен из битвы. Еще одно резкое движение ножом – и второе бревно припечатало новую волну нападавших. В передних рядах возникла некоторая заминка, давшая возможность Зигфриду примериться. И когда армия оборванцев немного очухалась и предприняла новую попытку атаки, в каждой руке Зигфрида было уже по дротику.
– Вжик! – острый металл вспорол воздух, и двое из наиболее шустрых оборванцев пожалели, что ввязались в эту историю. Со сдавленными стонами они повалились на землю, а по их конвульсивно дергавшимся телам уже двигалась новая волна наступавших.
– Вжик! Бэнг! – раз за разом дротики повторяли свой полет, встречая на своем пути все новые тела – но теперь все ближе и ближе к маленькому пятачку, на котором стояли защитники поселка.
Книжник перечеркнул ножом третью веревку – и последнее бревно снесло еще один ряд нападавших, попутно насадив на острие здоровенного, облезлого, покрытого лишаями нео. В следующую секунду Книжник уже припал, сжав зубы, к арбалету. Спускал тетиву быстро, но старательно целясь, чтобы ни одна стрела не пропала зря – ведь в рукопашной схватке против этих отморозков у него просто не было шансов.
Зигфрид тоже до последнего стремился оттянуть непосредственный контакт с врагом. Дротики у него закончились, и в ход пошли сюрикены. Несколько молниеносных движений – и смертоносный металл веером разошелся по передним рядам напиравшего противника. Новая волна болезненного воя разорвала воздух – раненые хватались за пораженные части тела, напрасно пытаясь выдернуть засевшие в мышцах цепкие железные «звезды».
А воин уже приготовил для них новый сюрприз. Воздух зазвенел, вспарываемый длинной цепью, и стоявший слишком близко Хлыст едва успел увернуться. Зигфрид вращал над головой пару массивных железных шаров с острыми шипами. Какое-то время это позволяло удерживать врага на расстоянии – пока у того окончательно не испарилось чувство самосохранения. Наверное, невидимые отсюда хозяева отдали ментальную команду: «В атаку!».
Хрустнул, как лопнувшая тыква, один череп, другой – и Зигфрид швырнул ставшую бесполезной цепь в противника. Больше нельзя было оттягивать неизбежное – в ход пошел меч.
Зигфрид с ходу ринулся в самую гущу врагов – благо, через узкий проход не могло пробиться много и сразу. Острая сталь мелькала молнией, круша кости и вспарывая плоть. Воин был в своей стихии, и даже отсутствие любимого меча не могло остановить его.
– А-а-а!!!
С диким криком на помощь Зигфриду бросился Хлыст. Боевые топоры мерно замелькали в воздухе, и Книжник с изумлением увидел совершенно незнакомый, невероятный стиль владения этим оружием. Старик словно сбросил полвека – сейчас он был молод и могуч, он дрался с наслаждением настоящего воина, как бьются за правое дело, как бьются в последний раз. Вскочив на деревянный уступ, Книжник вносил в сражение собственную лепту: бил сверху, стараясь отсечь врагов, пытавшихся зайти с флангов.
А враг подбирался все ближе. Он пер по трупам собственных товарищей, он был бесстрашен и туп – как и все, кто подчинен чужой воле. В какой-то момент стало казаться, что напор противника ослабевает, что древняя «спартанская» тактика оправдала себя, заставив врага переть через коридор-ловушку сравнительно небольшими силами, которые успевали перемалывать оборонявшиеся.
Но жуткий звук за спиной заставил Книжника обернуться. Его тело мгновенно покрылось холодным потом, хотя казалось, что ничто не может его испугать.
Ствол гигантского дерева-крепости вздрагивал от мощных ударов изнутри, будто черти пытались вырваться из ада. Понимание пришло мгновенно: те, кто управлял всей вражьей мощью, пытались направить древлян, запертых в крепости, против их защитников. Оставалось надеяться лишь на мощь древесных стен и крепость ворот, пробкой заткнувших единственный выход.
Вновь обернувшись в сторону схватки, Книжник увидел настоящую мясорубку. Варвары перли напролом, яростно, но не особо умело орудуя примитивным оружием, и Зигфрид валил их, как скот на бойне. Вторил ему Хлыст, будто обретший второе дыхание. Вскинув арбалет, семинарист снял какого-то шустрого мерзавца, попытавшегося подкрасться к Зигфриду со спины и уже замахнувшегося копьем. Еще одного он подстрелил рядом со старейшиной.
И тут арбалет сдох: кончился заряд аккумулятора самовзвода. Судорожно взведя тетиву при помощи ручной лебедки, Книжник выпустил последний болт. Теперь и у него не осталось выбора. Страха не было – спасибо урокам Зигфрида. Была лишь ярость безысходности и желание заткнуть эти орущие и рычащие глотки. Подобрав с земли окровавленное вражеское копье, Книжник бросился в атаку.
Драться врукопашную – это не постреливать на расстоянии. Чтобы проткнуть человека копьем, нужны не только умение и сила, нужна решимость. Та самая, после которой ты уже никогда не будешь прежним. Потому что здесь нет дистанции между тобой и противником. Ты явственно понимаешь, что убиваешь врага, чувствуешь его боль, обоняешь смрад крови и разорванных потрохов.
Своего первого врага Книжник убил не сразу – просто проткнул бок какому-то тощему, грязному подонку, в дикой злобе брызгавшему слюной и норовившему пырнуть веста кривым щербатым клинком. Враг завыл от боли и ненависти, метнул клинок в парня, едва успевшего увернуться от свистнувшего у уха металла. Изо всех сил навалившись, Книжник сбил раненого с ног, придавил копьем к земле и стал продавливать оружие все глубже, стремясь пригвоздить противника к почве, как бабочку из старинной коллекции. Враг выл, трепыхался, но парнем овладела совершенно животная ярость. И только когда враг стал закатывать глаза, и хватать ртом воздух, Книжник вдруг в ужасе шарахнулся назад, глядя на свои дрожащие, скользкие от крови ладони.
Словно почувствовав его отчаяние, вокруг еще сильнее забесновались идолы, обдавая себя внутренним пламенем из полуоткрытых пастей, чадя дымом обугленных торсов. И вдруг случилось нечто необъяснимое: идолы стали вспыхивать – один за другим, как обычные деревянные чурки. Но тут же завыли, заревели от боли, подтверждая свою невероятную полуживую природу. Пламя разгоралось, огненная стена становилась все выше, обдавая все нарастающим жаром. Когда глаза стало заволакивать едким дымом и начала тлеть одежда, вдруг стало ясно: из защиты деревянные укрепления превратились в ловушку.
Зигфрид отчетливо ругнулся: самодельный клинок со звоном переломился, и в руке воина осталась рукоять с торчащим из нее тупым обломком. Отшвырнув бесполезную железку, он со звоном выдернул притороченные к голеням кинжалы. Ухватив их странной хваткой – правый клинком от себя, левый к себе – ринулся прорубать путь к отступлению.
– Отходим! – зычно крикнул Зигфрид. – Назад!
Все трое разом бросились к подъемному мосту, перебежали по шаткому бревну, слыша, как по пятам бегут враги.
– Эк! – старейшина с ходу перерубил трос, удерживавший мост в опущенном состоянии.
Тут-то и стало понятно преимущество такого инженерного решения: система противовесов резко подняла длинную ветвь моста, и с нее с воплями посыпались незадачливые преследователи. Большая часть сразу полетела в мрачную глубину рва, еще одного Зигфрид собственнолично отправил туда увесистым пинком. Со дна пропасти донеслись крики боли и ужаса, а следом – рычание, визг и довольное чавканье.
Для защитников крепости настало время передышки. Даже Книжник, готовя ловушку, не ожидал такого поворота. Оставалось надеяться, что огонь не перекинется сюда, да молча наблюдать, как на другой стороне рва мечутся в пламени обезумевшие враги. Живые факелы бились друг о друга, кидались в пропасть рва, пока последние из них не упали замертво.
Подъемный мост тяжело ткнулся в обгоревшую землю на противоположной стороне. Пламя практически погасло, только едкий дым стелился по земле среди обгоревших трупов. Книжник и Зигфрид перешли через мост, Хлыст остался у ворот: он собирался освободить успокоившихся соплеменников. Зигфрид озирался с холодным прищуром, продолжая сжимать в руке окровавленный меч. Книжник оглядывался нервно, настороженно.
– Как ты думаешь, они все погибли? – спросил он.
– Не знаю, – отозвался воин. – Вряд ли их кукловоды такие дураки, чтобы лезть в самое пекло.
– Надо же, мы победили! – бледно улыбнулся Книжник. – Всего трое – против такой армады.
– Бывает. Нам просто повезло, – Зигфрид подмигнул другу. – Не хотел говорить, чтоб ты не задавался – но ты молоток! Хорошую тактику придумал.
Лицо Книжника расплылось в улыбке: такая похвала от веста дорогого стоила. Он уже собрался ответить. Но в голове будто струна лопнула.
– Что с тобой? – голос Зигфрида донесся будто бы издалека.
– Что-то не так… – пробормотал Книжник. Он снова ощутил это: кто-то пытался силой проникнуть в его мозг. Успев поставить ментальный блок, Книжник выдавил:
– Он здесь…
– Кто? – лицо Зигфрида изменилось.
Он понял. Но среагировать уже не успел. Слишком неожиданным и подлым оказался удар. Книжник еще успел заметить приближение Хлыста, и его изменившуюся походку. Широкий замах – и топор обрушился на голову веста. Зигфрид успел податься чуть в сторону – удар пришелся вскользь, не проломив череп. Но мощного удара хватило, чтобы воин плашмя повалился на землю.
– Зиг… – прохрипел Книжник, тупо глядя на неподвижное тело воина. Перевел взгляд на Хлыста.
Старейшина неподвижно стоял над поверженным Зигфридом, глядя на него непонимающим стеклянным взглядом. Из уголка дряблого рта текла струйка слюны. Рука безвольно выпустила окровавленный боевой топор.
Он снова стал дряхлым стариком.
От границы леса неторопливо приближалась группа людей. Не просто людей – воинов. Не чета перемолотой в бою толпе варваров – ладные, в тускло отблескивающей броне, с клинками в заплечных ножнах. Что-то знакомое было в этих воинах. Книжник перевел взгляд на неподвижное тело Зигфрида и понял.
Они весты.
Из последних сил сопротивляясь навязчивому ментальному давлению, Книжник развернулся – и бросился в противоположную сторону, в заросли. В Чащобу, которая пугала теперь куда меньше, чем эти страшные люди. Он не знал, что будет дальше, пропадет ли, выживет ли. Не думал даже о том, что бросает друга без помощи, не убедившись, жив ли он, нужна ли ему помощь. То, что управляло им, было сильнее психической атаки неизвестных, пытавшихся подчинить его своей воле.
Его гнал ужас.
Глава 8
Один
Он мчался сквозь заросли, дыша тяжело и прерывисто. Колючие ветви расступались перед ним, словно брезгуя касаться человека. Он убегал все глубже в лес, забыв об опасности заблудиться и сгинуть в пасти какой-либо хищной твари. И лишь когда силы оставили его, он рухнул на колени в теплый упругий мох и застыл, постепенно восстанавливая дыхание.
Потом пришел стыд. Страшный, давящий, заставляющий выть от бессилия.
– Зиг… – простонал Книжник. – Вот же, черт, черт!..
Нет ничего страшнее предательства. Даже если это предательство – всего лишь у тебя в голове. Оно не находит выхода и разъедает душу.
Нельзя было бросать Зигфрида. Даже если грозил плен, даже под угрозой расправы. Что сейчас с ним? Не добили его эти воины, так похожие на вестов? Хотелось верить, что Зиг очнется, и они найдут способ договориться. Лишь бы он очнулся…
Туманная мысль заставила Книжника похолодеть. Люди, похожие на вестов, в такой близости от их с Зигфридом конечной точки? Это не может быть случайностью. Неужели они вступили в прямое столкновение с теми, кого искал Зигфрид?
С людьми убийцы, которому Зигфрид хотел отомстить. Как его звали? Кнуд? Кнуд Дикий, точно.
Эти размышления немного взбодрили. Потому что принесли некую определенность, за которую цепляется сознание. Враг стал более понятным, а, стало быть, не таким инфернально страшным. Значит, появилась надежда на спасение друга. Лишь бы он оставался живым! Возможно ли это после сокрушительного удара топором?
– Ты сильный, ты выдержишь… – прошептал Книжник, озираясь.
Он пытался сориентироваться. Отсюда, из глубины Чащобы, это казалось невозможным. Он привык ориентироваться в городских развалинах, сохранивших геометрию прежнего города, даже названия улиц и площадей. Здесь же было сплошное месиво из бугристых стволов и изломанных ветвей. Сплошное, непролазное, как гигантский моток колючей проволоки. И ветви перестали расступаться перед ним, словно ощутив его страх и стремясь еще больше усилить ощущение безысходности. Он продирался вперед, не зная, куда движется, и не уверенный в том, что не бродит по кругу.
Наконец, совершенно лишившись сил, семинарист упал лицом в мох.
Не стоило этого делать. Полежав немного, он попытался подняться, и вдруг понял, что голову мягко, но крепко обхватила живая масса – та самая, которую он легкомысленно принял за обыкновенный мох. И теперь, холодея, почувствовал, как его медленно, но неуклонно засасывает головой вперед, как в пасть огромного питона. Лицо ощутило влагу, кожу начало мелко пощипывать, стало тяжело дышать.
И Книжник понял: его уже начали переваривать.
Отчаянно затрепыхавшись, он пытался вырваться из этих мягких «объятий» – но плечи уже погрузились в глубину коварного «мха», сковав движения рук. Сопротивление лишь ускоряло погружение в этот жуткий «мешок», в голове отдавался бешеный стук сердца, дышать стало невозможно. Он кричал в глубину этого чудовища, но это было все равно что орать в подушку.
И в довершение этого ужаса что-то больно схватило его за ногу. Книжник забился в последнем отчаянным рывке, уже представляя, как его рвут на части плотоядные монстры, не поделившие добычу. То, что пыталось отгрызть его ногу, на секунду отпрянуло – и вновь вцепилось. Но на этот раз почему-то в толстый веревочный пояс, заменивший ремень. Спина ощутила впившиеся острые когти – но они не спешили разрывать плоть. Зато появилось явственное ощущение, что его тащат – вытягивают из «пасти» растительного чудовища.
Трудно сказать, какую смерть предпочтительнее выбрать в данной ситуации, кому дать себя сожрать – удушающему мху-оборотню или неведомому лесному хищнику. В какой-то момент Книжник вспомнил, что за голенищем мокасина у него приторочен нож. А это – шанс в последней схватке.
Зубастая тварь снаружи продолжала тянуть с такой же силой, и парень ощутил, как хрустнули позвонки. Еще немного – и его попросту разорвут на две половинки. Это вполне удовлетворило бы двух хищников.
Но совершенно не устраивало его самого. Последним усилием он чуть раздвинул скованные руки, отвоевав немного жизненного пространства, задергался, закрепляя успех. И вдруг ощутил, что пополз-таки назад, выволакиваемый наружу неизвестным зверем. Еще секунда – и «мох» ослабил хватку, выпустив добычу.
Книжник вывалился наружу, мокрый, взъерошенный, как выкидыш беременного чудища. Мгновенно сунул руку за голенище, выхватил нож – и едва сдержал удар в нависшую над ним морду второго монстра.
– Ох, ты ж… Грымза!
Это действительно была она. В который уже раз крысособака спасла ему жизнь, став, пожалуй, настоящим добрым ангелом, что бы там ни возражали на такую крамольную мысль отцы Церкви.
И впервые, забыв про врожденное, почти генетическое отвращение к мутанту, он бросился с объятиями к чудовищу. Твари ничего не стоило разорвать ему горло, но крысопсина позволила повиснуть на своей мощной шее. Вроде даже с удовольствием – лизнув его затылок длинным шершавым языком.
– Ну, Грымза, я твой должник…
Все еще не веря в свое чудесное спасение, он посмотрел на нож, который продолжал крепко сжимать в руке. Сунул обратно в ножны, спрятанные в голенище. После чего принялся вытирать с лица разъедающую слизь из внутренностей мха-людоеда, стряхивать липкую дрянь с одежды, с ладоней и, наконец, поднялся на ноги.
– И что теперь? – вслух произнес он. Поглядел в маленькие красные глазки Грымзы. – Сама-то ты откуда здесь взялась?
Наверное, приняв эти слова за команду, Грымза неторопливо засеменила вперед, остановилась, повернула назад свою страшноватую морду, ожидая человека.
– Иду-иду! – пробормотал Книжник, отправляясь вслед за зверем.
Странное дело – перед крысособакой, как и перед ним, снова стали расступаться корявые ветви. Будто Чащоба решила, что человек усвоил некий урок и теперь достоин идти свободно. Конечно, это был болезненный бред, как и все происходящее в этом растительном царстве. Единственное, что оставалось четким и ясным – это желание спасти друга. Самобичевание прошло, и пришлось признать: он действительно ничего не мог сделать в той ситуации. Его наверняка схватили бы или убили вооруженные незнакомцы, так что бегство было единственно верным решением. Но теперь, когда он свободен и снова взял себя в руки, у него может быть только одна цель – разыскать Зигфрида.
В голову закралась довольно поганая мыслишка: что если воин мертв? Стоит ли в таком случае и себя подвергать опасности? Стиснув зубы, Книжник прогнал предательскую мысль, сосредоточившись на дороге. Грымза уверенно семенила вперед и вскоре вывела его на довольно утоптанную тропинку. Пройдя пару десятков шагов, Книжник уже понял, куда его ведет неугомонный зверь. И когда из наползающего тумана выплыл знакомый силуэт огромного черного пня, он даже не удивился.
Ведь случайностей не бывает. Все дороги ведут туда, куда тебе суждено попасть – для этого они и созданы. И эта тропинка, возможно, протоптана только для того, чтобы однажды привести его в эти места.
Как зачарованный, он шел по пояс в густом тумане, не сводя глаз со странного дома. Его даже не удивило то, что дверь была открыта, будто его нарочно здесь ждали. Грымза добежала до двери и села у порога, как бы пропуская гостя. Книжник остановился на некоем подобии крыльца, машинально вытерев ноги о несуществующий половик, и шагнул внутрь.
– Уже? – раздался знакомый голос. – Быстро ты, однако.
Ба стояла за столом, заваленным какими-то корешками. Женщина перебирала их, отбрасывая те, что по каким-то признакам ей не нравились. Приглядевшись, парень вздрогнул: корешки в ее руках извивались, как черви. А может, это и были черви, кто его разберет. После плотоядного мха уже ничто не удивляло.
– Вы ждали меня? – тихо спросил Книжник.
– А как же, – отозвалась Ба.
В ее руке сверкнул здоровенный тесак. Взмах, серия дробных ударов – и корешки стали быстро превращаться в мелкое крошево. Брызнул сок, похожий на кровь, и вроде бы, послышался писк.
– Мы не закончили разговор, – продолжала женщина, смахивая розоватое крошево тесаком в деревянную кадку. – Нас прервали, как ты помнишь.
– Ничего себе – «прервали», – мрачно сказал Книжник. – Нас чуть не убили, между прочим.
– Тебя не могли убить, – спокойно возразила женщина. – Потому что мы не закончили разговор.
– Да неужели? – язвительно произнес Книжник. Впрочем, не слишком твердо. – Откуда у вас такая уверенность?
– Ты ведь умеешь защищаться от Тех, Кто Приходит? – не столько вопросительно, сколько утвердительно произнесла Ба.
– Это называется «ментальный блок».
– Неважно, как это называется, важно, что это – твое умение, какого нет у древлян. У меня же – другое умение. Я вижу судьбы.
– То есть, вы видите будущее?
– Я вижу пути, по которым идут люди, – поправила Ба. – Твой путь вел сюда, и я ждала тебя.
– Я почему-то чувствовал это…
– Потому что этот отрезок твоего пути не имеет развилок. Развилка впереди – и тут уж тебе самому решать, по какому пути двинуться дальше.
Книжник смотрел на хозяйку с недоверием. В мире полно странных вещей: Поля Смерти, телепаты-шамы, мозги умерших кио, объединенные в коллективный разум, нелюдимый монстр по имени Бука – да мало ли что еще? Но пророческий дар, гадание на судьбах… В это он почему-то не верил. Слишком уж походило на обыкновенное суеверие.
– Твоего друга ранили, – сказала Ба. – И забрали в плен.
– Вам уже сообщили?
– Ты здесь кого-то видишь? – Ба развела руками. – Или думаешь, что мне это поведало твое маленькое зубастое чудовище?
Она кивнула на Грымзу, которая чесалась в углу, совершенно по-собачьи. Книжник поглядел на зверя, вопросительно глянул на Ба. Та усмехнулась, вытирая руки о кожаный фартук, пояснила:
– Никто ничего мне не говорил, потому что с вашего ухода здесь никого не было. Но когда твой друг сидел вон на той лавке, я разглядела его линию. И то, что было для него неизбежно – это ранение и плен.
– Почему же вы не предупредили его? – возмутился Книжник. Даже кулаки сжал от злости, шагнул в сторону хозяйки.
Но наткнулся на ее спокойный, чуть насмешливый взгляд.
– Сядь, – сказала она, указывая на лавку.
Парень послушно сел.
– Не все так просто, – сказала Ба. – Будущее туманно. То, что я разглядела, – это линия предопределенности. И ранение для него, видимо, лучший выход. Предупреди я его – все могло кончиться хуже.
Книжник хотел было возразить – но прикусил язык. Перед глазами возникла картина, как в замедленном кино: вот, скользит по голове Зигфрида тяжелый боевой топор. Кто знает, если б Зигфрид ждал нападения, да дернулся в этот момент чуть по-другому, поспешил или замешкался – не кончилось бы это брызгами мозгов и костей? Тряхнув головой, парень прогнал наваждение.
– Допустим, – проговорил он. – Но зачем вы мне все это рассказываете?
– Вы с товарищем принесли избавление моему народу. И я хочу хоть чем-то помочь тебе. Сейчас ты на распутье. Один путь довольно ясный, он ведет к тихой и спокойной жизни, сытой и мирной. Но ночами ты будешь просыпаться от собственного крика. Тебе будет сниться твой мертвый друг.
Книжник замер, ловя каждое слово этой женщины. Словно верил, что от этих слов зависит вся его жизнь.
– Другой путь – опасный. В нем множество развилок, и не все ответвления мне видны…
– Я не хочу знать свое будущее, – бледно произнес Книжник.
– Вот как? – Ба поглядела на него с любопытством. – Во всяком случае, один из вариантов я тебе уже рассказала.
– Этот первый путь… – Книжник замялся. – Это мое возвращение в Кремль?
– Да. Возвращение в одиночестве. Тебе удастся дойти живым, несмотря на опасности.
Книжник пронзительно поглядел в темные глаза Ба. И вдруг понял: она просто играет с ним. Ведь у него в действительности нет выбора – сам выбор предопределен заранее, как и эта встреча. Хозяйка колдовского дома действительно владеет поразительным даром. Недобрым даром, ох недобрым…
– Зачем вы это делаете? – спросил он. – Неужели просто для того, чтобы помочь мне и моему другу? Что-то не очень верится в это.
Ба усмехнулась:
– Конечно, не только ради этого. Вы отбили нападение Тех, Кто Приходит. Но они вернутся – и уже не пощадят никого. Теперь только ты сможешь остановить их.
– Но как? Я не воин, я просто семинарист. Что я могу противопоставить Тем, Кто Приходит?
– Просто найди своего друга.
Книжник снова посмотрел в глубокие черные глаза Ба, и понял, что попался в ее ловушку. Каким-то образом она подвела дело так, что его желание спасти друга совпало с интересами ее народа. И если до того в нем могли перевесить неуверенность и страх, то теперь отступать просто некуда.
– Мне нужно оружие Зигфрида, – сказал Книжник. – Но ваши не хотят возвращать его.
Ба окинула его взглядом с головы до ног, прикидывая что-то, и недобро прищурилась:
– Я пойду вместе с тобой. Пора устроить старому козлу хорошую взбучку.
Когда они подошли к поселку, тот уже начал оживать после минувшего штурма. Ходили, осматриваясь, мрачные бородатые мужчины, некоторые растаскивали обгорелые останки идолов и убитых варваров, беззвучно плакали женщины. Только дети проносились мимо, увлеченные собственными делами, как будто ничего и не произошло. Детям всегда все нипочем.
У подъемного моста сгорбленно стоял Хлыст, оглядывая разрушения. Заметив приближавшегося Книжника, чуть распрямился и, видимо, решил с ходу взять инициативу в свои руки:
– Жив твой товарищ, не волнуйся. Ты же понял – я нарочно его оглушил, чтоб враги не убили его…
Книжник немного обалдел от такой напористой лжи, аж остановился, как вкопанный. Старик говорил важно, очевидно, уже убедив самого себя в истинности сказанного:
– Только вот забрали его недруги. Под руки подхватили и утащили куда-то. Но их было больше – что я мог сделать? Я слишком стар для неравной схватки.
Была в словах старика какая-то недосказанность, и Книжник не сразу понял, в чем дело. А потом до него вдруг дошло.
У старика был выбор! Он не был под ментальным воздействием Тех, Кто Приходит! Наверное, у него был такой же иммунитет, как у Зигфрида, или же враги не сочли нужным полностью подавлять волю старика. А это означало только одно: Хлыст сознательно ударил Зигфрида. Возможно, хотел замолить грехи в глазах Тех, Кто Приходит. Но мотивы здесь не важны – кому интересны мотивы предательства?
– Ну ты гад… – сжав кулаки, Книжник бросился на старика.
Но тут же его сбили с ног, скрутили, заставив зашипеть от боли. Бородатые здоровяки были начеку.
– Предатель! – выдохнул парень, и задохнулся от боли: ему умело заломили за спину руки, не давая даже дернуться.
– Ты бы не бросался эдакими словами, – надменно сказал Хлыст. – Все, что я делаю – делаю только на благо своего народа. И если ради его блага мне придется заткнуть тебе рот – это я тоже сделаю.
Он сделал знак рукой, и Книжника силой поставили на колени, оттянув за волосы голову. Старик склонился к нему, ухватил за подбородок и процедил прямо в лицо:
– Так что не болтай почем зря – прикончу!
– А ну, отпустите его!
Старик вздрогнул, отпрянул от пленника, сделал еще шаг назад. На него, уперев руки в бока, грозно надвигалась Ба. У ее ног негромко зарычала Грымза.
– Держите мальчишку! – не спуская глаз с женщины, сварливо приказал Хлыст. – Не слушайте старую каргу!
Мучители в сомнении переводили взгляды с Хлыста на Ба. Промедление заставило женщину нахмуриться.
– Отпустите, я сказала! – повторила она, и в голосе послышались металлические нотки.
Уже не слушая протестующих возгласов старика, державшие Книжника ослабили хватку и, наконец, отпустили его. Парень поднялся, огляделся. Он стоял в полукруге людей, с интересом наблюдавших за развитием событий.
– Чего ты добиваешься? – сердито процедил старик. – Чего ты вообще явилась со своих болот?
– Скажу честно: у меня не было ни малейшего желания приходить сюда, – отозвалась Ба. – Мне есть чем заняться «на моих болотах», да и нет радости в том, чтобы лицезреть твою крысиную морду…
Вокруг быстро собиралась толпа любопытствующих. Книжник забыл о недавнем унижении и сам с интересом оглядывался. Похоже, конфликт у этой парочки был давний, и занимал он здесь многих.
– Я бы даже одним воздухом с тобой не дышала – да и на болотах он свежее. Но беда в том, что на горе нашего народа сейчас принимаешь решения именно ты.
– Ты бы заткнулась, болтливая дура, – устало бросил Хлыст, не особо, видимо, надеясь, что женщина замолчит.
– А ты бы лучше слушал внимательнее, – парировала та. – Глядишь, протянешь немного дольше, чем тебе на роду написано.
Старик заметно побледнел, из чего Книжник сделал вывод: Ба что-то знает о будущем и этого человека. В отличие от него остальные древляне внимали ее словам, как непреложной истине. Несомненно, Ба пользовалась здесь авторитетом не меньшим, если не большим, чем сам старейшина.
– Двое чужаков спасли нас от Тех, Кто Приходит, – повысив голос, обращаясь ко всем присутствующим, заговорила Ба. – Не об этом ли я говорила еще три года назад? Кто мне не верил тогда, твердил, что я сбрендила, посылал на болота да еще подальше? Но вот он – стоит перед вами, один из тех самых чужаков. Второй же просто в беде – и никому нет до этого дела!
– Что ты предлагаешь, безумная женщина? – повысил голос старик. – Отправиться спасать его? Из лап Тех, Кто Приходит? На верную гибель пойти?
Древляне заволновались, тихо, безмолвно зароптали. Каждый из них очень близко к сердцу принимал происходящее. Почуяв брожение в умах, старик решил выехать на этой волне:
– Да и кто сказал, что чужаки – действительно наши спасители? Да, они разбили войско Тех, Кто Приходит, но ведь все знают – это всего лишь марионетки, сброд, управляемый посланниками. Не велика доблесть разбить неумелых голодранцев! Я сам участвовал в битве и видел – не такие уж чужаки хорошие воины!
Читать бесплатно другие книги:
