Приключения озорного мышонка Берг Юдит

Глава тринадцатая

Знаменитый базар

Капитан и рулевой вышли из кабинета Хапуги в полном отчаянии. Стражники выпроводили их за ворота, а там, не простившись, вернулись на свои посты. Когда тяжелые, массивные ворота захлопнулись за моряками, они переглянулись.

– Мне казалось, я готов к худшему, – тоскливо заметил капитан, – но такой подлости не ожидал.

– Как нам быть, капитан? – вырвалось у Себастьяна.

– Ума не приложу. Денег хватит лишь на закупку двухсуточного провианта. Ведь я рассчитывал, что нам выплатят стоимость товара, и мы с парочкой сотен золотых в кармане повернем паруса на обратный курс.

– Если не внести в казну эти тысячу сто золотых, нам и плыть будет не на чем, корабль конфискуют.

– Пойми, Себастьян, о выплате в казну не может быть и речи. Хапуга обошелся с нами безжалостно, и остается уповать лишь на милость короля.

– Я бы не стал надеяться на это, – покачал головой Себастьян. – Добрый король не назначит гофмейстером злыдня. К тому же нас и не допустят к королю, покуда долг не выплатим.

– Вернемся на борт, проведем общий совет. Вдруг кто-нибудь дельное предложит.

На «Розе ветров» моряки извелись ожиданием. Возбужденные матросы, сбившись в кучки, гадали, с чего бы это первых офицеров вызвали во дворец.

Лишь двоих на судне ничуть не волновали ни судьба груза, ни угрозы Хапуги. Балико и Роланд, пригорюнясь, сидели на койке в каюте и строили предположения на счет того, что же могло приключиться с их другом. Балико выложил Роланду все, что знал: и о планах Руми, о сокровищах в пещере и даже о загадочном изображении горного орла на карте. Роланд слушал его рассказ с неослабным вниманием и встрепенулся, лишь когда речь зашла об орле.

– Бирюльки не говорили, с какой стати туда залетела эта птичка? – возбужденно поинтересовался он.

Балико тряхнул головой:

– Руми принял это за шутку. Тому, мол, кто карту чертил, скучно стало, вот он и решил позабавиться. Но я думаю, это предостерегающий знак. Как знать, может, огромный орел стережет пещеру с сокровищами и сцапал нашего Руми.

– А я тебе вот что скажу. Ведь мы с Миланом, в поисках пещеры этой, аккурат в северной части острова рыскали. И он мне вдруг говорит, смотри, мол, скала какая чудная – ни дать ни взять птица с распростертыми крыльями.

– Да ты что?!

– Вот именно. Над тропой нависала большущая скала, и впрямь очень даже на птицу похожая. Орел – не орел, а птица один к одному. Мы еще, помнится, посмеялись: что, ежели пташка эта птенцов высиживает, свалится на нас яичко величиной с бочку пивную, так и костей не соберешь.

– Ах, Роланд, Роланд! Знай мы об этом раньше, глядишь, и Руми отыскался бы. Наверняка вход в пещеру-то вверху скалы, а каменный орел там вроде дорожного указателя. Выходит, мы всего в двух шагах были и парня на произвол судьбы бросили. Конечно, если он вообще там застрял, в пещере этой.

– Значит, надо вернуться на остров! – решительно заявил Роланд.

– Надо бы… – вздохнул Балико. – Вот только не знаю, как капитан к этому отнесется. И вообще, поверит ли нам.

– Сегодня нам уже точно с якоря не сняться, скоро смеркаться начнет, – взглянул в иллюминатор Роланд. – Да мы ведь и не уверены, есть ли там пещера.

– Хуже всего неопределенность, – понурил голову Балико. – Даже дурная весть и то лучше, чем полное неведение. Подсказал бы нам кто-нибудь, где он обретается, чтоб самим голову не ломать.

– Как же я раньше-то не сообразил! – хлопнул себя по лбу Роланд. – Шкатулка всевидящая!

– Чего-чего?

– Шкатулка волшебная. Заглянешь внутрь, загадаешь, кого желательно увидеть, и шкатулка тебе его как на ладони покажет, да еще и сообщит, где пропавший находится.

– Так неси ее скорей сюда, чудо-шкатулку эту! Как же ты мог про нее забыть!

– Потому и забыл, что нет ее у меня, и отродясь не было. Милан Пузан про нее рассказывал, будто бы здесь, на базаре, можно раздобыть такую у какого-то старьевщика. Правда, тот выдает себя за мага-волшебника и за такую штучку сдерет втридорога.

– Может, это все небылицы – про шкатулочку волшебную?

– Милан как-то раз самолично ее опробовал. Подкатился к старикашке с мешком засахаренных орехов, он и позволил в шкатулочку зыркнуть. Милану не терпелось узнать про одного дружка своего. Помнишь Фреда Сорвиголову? Капитану надоели его художества, и он в наказание высадил Фреда на Финиковом берегу. А Милан с Фредом – кореши, не разлей вода, вот он за дружка и беспокоился.

– И что же ему в шкатулочке привиделось?

– Стоит Фред на какой-то набережной, к балюстраде прислонился, финики жует и косточки выплевывает.

– С Фреда станется, – улыбнулся Балико. – В любой беде не терять присутствие духа да по сторонам поплевывать… Ну что ж, пошли к Милану, порасспросим его. Вдруг да вспомнит, где лавчонка старьевщика с его волшебными сокровищами.

Милана Пузана приятели встретили, однако расспросить его не удалось: тем временем возвратились Бенедикт Помпон и Себастьян, и матросы обступили их, желая узнать новости. Капитан поведал о коварном решении Хапуги и обрисовал безвыходную ситуацию, в которой все они теперь очутились:

– Короче говоря, груз у нас отобрали, и нам же предстоит уплатить тысячу сто золотых, иначе и «Роза ветров» будет конфискована.

– А сколько у нас денег? – поинтересовался Негро.

– Ни гроша за душой. Двое суток с грехом пополам прокормимся, но мне даже жалованье вам платить не из чего, – с тоской признался капитан.

Шум-гам поднялся невообразимый. Матросы разгалделись вовсю, требуя восстановить справедливость, рвались дойти до самого короля. Некоторые бунтари призывали выступить против безмозглых соней с оружием, другие предлагали под покровом ночной темноты сбежать из порта, а третьи, не церемонясь, грозили собственноручно придушить Хапугу. Когда наконец все угомонились, слово взял Себастьян:

– Поймите, ребята, выхода у нас нет. Сбежать не удастся, порт под усиленной охраной. Численное преимущество на их стороне, так что ввязываться в драку равносильно самоубийству. К королю не пробиться, Хапуга распорядился, чтобы аудиенцию нам не давали. Необходимо раздобыть деньги, а времени у нас всего трое суток. Пораскиньте мозгами, нужны дельные идеи.

Галдеж пошел по новой, но капитан утихомирил команду и предложил каждому поочередно высказать свои соображения. Толковых мыслей не нашлось ни у кого, лишь доктор Пилюлькин подкинул кое-какую зацепку:

– Денег у нас нет, заниматься грабежом – не для нас, стало быть, ясней ясного: надо что-нибудь продать. Вот и давайте подумаем, без чего можно обойтись.

Поступило предложение сбыть запасную бухту каната и спасательные пояса, кое-кто замахнулся было на кухонную утварь, но встретил ожесточенное сопротивление кока. Сэм Смак, в свою очередь, заявил, что вполне можно бы расстаться с одеялами и подушками, а то и с парусами. В результате все пришли к выводу, что лишних вещей на борту нет, а если таковые и имеются, то больше нескольких монет за них не выручить. И тут доктора Пилюлькина опять-таки осенило:

– Бирюльки сделали нам на прощание роскошный подарок – горстку коры целебного дерева. На базаре за нее наверняка дадут тысячи полторы-две. Конечно, мне поперек души расставаться с таким сокровищем, но если уж другого выхода нет, придется кору продать.

Капитан прочувствованно поблагодарил доктора, после чего было решено сперва разведать обстановку. Походить по базару, потолкаться, разузнать, продается ли где чудодейственная кора и если продается, то почем. Ну, а затем надо будет подыскать покупателя побогаче.

– У меня тоже есть идея! – слетело с языка у Балико.

Все с удивлением уставились на юнгу.

– Я подумал… – смущенно начал Балико, – хорошо бы напустить на ихнего короля какую-нибудь хворь. И чтобы излечить ее могла только кора чудодейственного дерева и ничто другое. А тогда мы бы велели передать Хапуге этому, пускай, мол, раскошеливается: отвалит нам тысячу сто золотых, да еще и прощения попросит.

Мыши в оторопи уставились на Балико, затем капитан расхохотался:

– Ай да Балико, ай да молодец! Это же надо до такой гениальной мысли додуматься! Жаль, что она неосуществима, хотя сам я, положа руку на сердце, именно так бы и поступил с этими мошенниками.

В результате матросы договорились наутро первым делом отправиться на базар и повыгоднее пристроить свой драгоценный товар.

С первым лучом солнца все были на ногах. От возбуждения еле дождались гонга к завтраку, поскольку об эту же пору открывался базар. Капитан строго-настрого наказал своим подчиненным потолкаться, поглазеть вволю, но о целебной коре пока что помалкивать.

– Если прознаете что-нибудь стоящее и сочтете нужным со мной поделиться, давайте в полдень встретимся на борту, – наставлял он свою команду. – И будьте осторожны, не вздумайте проболтаться кому-нибудь о наших намерениях. У этого базара дурная слава, здесь нельзя доверять каждому встречному-поперечному. Прознают, что за товар у нас на продажу, и не ровен час ограбят, или же Хапуга подошлет своих подручных.

Матросы мотали на ус капитанские напутствия и, разбившись на группки по двое-трое, расходились в стороны. Роланд и Балико пристроились к Милану Пузану и неспешно отправились по главной улице базара. По обе стороны нескончаемыми рядами тянулись магазинчики и лавчонки. М-да, тут было на что поглазеть, чем поживиться – на любой вкус. С одних лотков заманивали своим соблазнительным видом заморские сладости, с других вызывали слюнки горы диковинных ароматных плодов. От ярких украшений, сверкающих драгоценных камней и жемчугов, искусно вытканных ковров, изделий из змеиной кожи, вееров из павлиньих перьев разбегались глаза. Чуть поодаль торговцы зазывали покупателей, предлагая затейливо украшенное оружие, стилеты, ножи и кинжалы, кольчуги и даже шестизарядные ружья. Роланда невозможно было оттащить от крохотной лавчонки, откуда доносились оглушительное карканье, щелканье, пение, посвистывание, щебет, воркование птиц всех пород, какие только водятся на свете.

Наконец троица свернула в узкий проулок. Теснота и толчея здесь были еще пуще, чем в главном ряду. Отовсюду неслись умопомрачительные запахи вкуснейших яств. Милан застрял у продавца музыкальных инструментов, опробовал тамтамы, тамбурины, свистки и дудки самых немыслимых форм и звучания, но больше всего ему понравились цитра, изготовленная из черепашьего панциря, и миниатюрная гитара с серебристыми струнами.

– С детства мечтаю научиться играть на гитаре, – признался он мышатам.

– Тогда купи, – стал уговаривать его Роланд. – Лучшей гитары нигде не сыскать.

– Я и сам знаю, – расстроился Милан, – но покупать-то ведь не на что. Жалованье нам не светит. А я и сынишке пообещал справить погремушку для румбы, – он со вздохом положил инструмент на прилавок, и они ушли ни с чем.

– Ну, а ты, Балико, на что глаз положил? – спросил Милан.

Набрав полную грудь воздуха, Балико покосился на Роланда. Тот кивнул, и Балико приступил к главному:

– Знаешь, Милан, как-то тут Роланд обмолвился, будто бы однажды тебе удалось заглянуть в шкатулку волшебных видений. Помог бы ты нам отыскать местечко, где такая шкатулка имеется.

– Это бог весть как давно было, теперь уж и не припомнить.

– А ты напрягись, Милан. Мне она позарез нужна, шкатулочка эта.

– За Руми тревожишься? – догадался Милан.

Балико кивнул.

– Ладно, попытаюсь вспомнить. Брели мы у западных ворот базара, в каком-то проулочке. И попалась нам лавчонка старьевщика. Только старьевщик он не простой, а всякими волшебными штуковинами торгует. И сам, похоже, в колдовских делах смыслит. Кстати, он не из соней, а беличьего роду-племени.

– Сумеешь отыскать лавчонку? – загорелся Балико.

– Пошли, ребята, чего топтаться на месте. Конечно, я в точности не помню, но ежели по тому кварталу прошвырнуться, глядишь, и забрезжит в памяти. А деньги-то у вас есть? – вдруг спохватился Милан.

Юнги дружно тряхнули головой.

– Без денег туда и соваться нечего. Даром старик даже притронуться к своим сокровищам не дает. А купить у вас потрохов не хватит. Шкатулочка, она хоть и махонькая, а кучу золота стоит.

– Да ты сперва отведи нас туда!

– Ну, что ж, ноги в руки – и шагом марш!

Пелеградский базар не зря на весь свет славился. Битый час приятели проталкивались в толпе на главной улице, покуда не добрались до западного квартала. У одного из перекрестков Милан Пузан остановился. Постоял, подумал и свернул влево. Кривая, извилистая улочка образовывала целую сеть проулков, закоулков, тупиков. У лавки торговца пряностями Милан поворотил вправо. Глянул на фирменную вывеску и с довольным видом кивнул:

– Эту медную ступку я помню. Значит, мы на верном пути. Лавка старьевщика должна быть где-то здесь, – бормотал он себе под нос.

В витрине соседней лавки были выставлены всякие диковинные приспособления: машинка, сама умеющая молоть кофе, компас, свистком указывающий нужное направление, миниатюрный насос для аквариума, который закачивал воздух и при этом расцвечивал воду цветными пузырьками.

– Почитай что пришли! – обрадовался Милан Пузан. – Следующая должна быть наша.

В два прыжка приятели очутились у порога соседней лавки и… замерли как вкопанные: лавка закрыта, жалюзи опущены, на двери целых четыре замка. И никаких табличек, объявлений, записок – ждите, мол, сей момент вернусь… Балико обрушился на дверь с кулаками.

– Какой смысл ломиться, ты же видишь, здесь никого нет, – пытался его утихомирить Милан.

– Может, он только сегодня куда-то отлучился, а завтра будет на месте, – присоединился к уговорам и Роланд.

– Руфина Нафталина, что ли, разыскиваете? – послышался позади старческий голос.

В дверях лавчонки напротив стоял сгорбленный, облезлый старикашка из породы мышей-полевок и с любопытством разглядывал пришельцев.

– Давненько к нему никто не захаживал, – покачал он головой и вновь бросил на Балико вопрошающий взгляд.

– Неужто он помер? – ужаснулся Балико.

Старикашка от души рассмеялся:

– С чего бы ему помирать? Руфину всего лишь триста лет стукнуло. В его молодые годы о смерти не думают.

– Не знаете, где нам его найти? Поговорить с ним позарез надо, – протарахтел Балико.

– Эк вам приспичило, молодой человек, аж лицом побелели. Любовный напиток иль еще какое приворотное зелье и я могу предложить. Заходите, не стесняйтесь!

– Нам бы шкатулочку с волшебным обзором, а такие вроде бы только у почтенного Руфина в продаже имеются.

Горбатый лавочник лукаво подмигнул:

– В шкатулку заглянуть да чужие тайны прознать тоже нелишне. А только поверьте мне, с любовным напитком вы надежнее своей цели добьетесь. Приворотное зелье не поможет, к траве забвения извольте прибегнуть. Разжуете, пососете – и любовную хворь как рукой снимет, про зазнобу свою и думать забудете, словно ее отродясь на свете не бывало.

– Премного благодарен, – нетерпеливо прервал его излияния Балико, – но у меня вовсе не любовные дела на уме.

– Пойдем отсюда, Балико, – потянул его за рукав Роланд. – Можно попытать счастья завтра.

– Не стоит вам утруждать себя, – проговорил им вдогонку старикашка. – Руфин Нафталин у себя в мастерской трудится, а сюда заявляется лишь по вызову.

– Как его можно вызвать? – встрепенулся Балико.

– Запросто, – хихикнул старикашка. – Через меня.

– Тогда вы уж не откажите в нашей нижайшей просьбе и передайте мастеру Руфину, чтоб он сюда пожаловал, – умильным тоном произнес Балико.

– Нет! – отрезал старый лавочник.

– Но почему же? – обомлели приятели.

– Вызов в два золотых обходится.

Мыши переглянулись. Так дело не пойдет. У них на всех и одной-то монеты не наберется, а этому, видишь ли, две подавай.

– Ладно, – согласился вдруг Балико к величайшему удивлению своих спутников. – Только ведь с какой стати я должен вам верить? Пригласите мастера Руфина, а как только он сюда пожалует, вы получите свои два золотых.

Старикашка подумал, подумал и выдвинул встречное предложение:

– Один золотой сейчас, второй – когда Руфин заявится.

– Как хотите, – пожал плечами Балико. – Мне, собственно говоря, не к спеху, – он развернулся и пошел прочь.

– Молодой человек, куда же вы? – припустился старикашка вдогонку. – Будь по-вашему: сперва вызову Руфина, а потом вы расплатитесь. Цените мою отзывчивость!

Балико вопросительно поднял брови, а старик-полевка продолжил:

– Заходите вечерком, часам к шести. До тех пор я извещу Руфина.

Балико кивнул и сделал приятелям знак уходить. Милан Пузан и Роланд молча последовали за ним. Лишь вынырнув из лабиринта тесных улочек, проулков-закоулков, Роланд дал себе волю:

– Ты что, спятил? Откуда взять эти два золотых? А ведь еще не известно, сколько запросит пронафталиненный маг-волшебник и чем с ним расплачиваться!

– До шести вечера еще вагон времени, – усмехнулся Балико, – что-нибудь придумаю.

– Рассуждаешь в точности как твой закадычный дружок Руми! Придумает он, видите ли. Клад с сокровищами откопаешь? Банк ограбишь? Королевскую казну захватишь? Впрочем, совсем неплохая идея.

– Притормози, Роланд! – разозлился Балико.

Не избежать бы приятелям основательной ссоры, если бы в самый разгар перебранки не разверзлись небеса. Небо вмиг заволокло черными тучами, и не успели мыши опомниться, дождь полил как из ведра. В тесных базарных лавочках не укроешься, и покорители морских стихий ударились в бегство. Лишь бы поскорее попасть на «Розу ветров», а уж там они обсушатся-отогреются. Усталые, запыхавшиеся, продрогшие и промокшие до костей взобрались они на корабль. Сбросили с себя мокрую одежду, обернулись полотенцами и с тоской принялись ждать конца небесной кары. Ливень прекратился, однако дождь не перестал моросить, и развеять дурное настроение троицы не удалось даже Смаку, угостившему их вкуснейшим чаем с лимоном.

Глава четырнадцатая

Одноглазый Морти

Пираты в считаные часы управились с переноской грузов, выполнив все указания Бубнового Валета. Первым делом отвели на торговое судно пленников, слепо моргающих глазами на ярком солнечном свету. Каждому сунули краюшку хлеба и кружку воды, после чего заперли сусликов в дальнем отсеке трюма. Чичо успел малость оправиться и – хоть и бледный, на подкашивающихся ногах – шел сам, поддерживаемый с обеих сторон стариком Премудрым и верным другом Дини. Надежно заперев пленников, пираты завалили вход в отсек ящиками и сундуками с награбленным добром, так что дверцу невозможно было углядеть и изнутри не проникало ни звука. Зови на помощь, кричи – не кричи, никто не услышит.

После этого пираты переоделись, сменив испачканные черные рубахи и красные жилеты на полосатые матросские тельняшки. Капитан взамен своей сиреневой бархатной куртки напялил кафтан зеленого сукна. Бубновый Валет даже вытащил из уха блестящее золотое кольцо-серьгу и строго-настрого наказал команде не сквернословить и не сыпать проклятиями до той самой минуты, пока все они не ступят на борт «Охотника за золотом». Когда все приготовления были закончены, подняли якорь, и «Кальмар» взял курс на Пелеград.

Догадка Руми оказалась правильной: «Охотника за золотом» пираты оставили в укромной бухте, расположенной в непосредственной близости от логова дракона, так что ни один, даже самый дерзкий пограничный патруль не рискнул бы туда сунуться. О существовании этого потайного места не подозревал никто, кроме горстки пиратов, которые сейчас красовались на палубе «Кальмара» все в чистых, отглаженных рубашках. «Кальмар» был тяжелее и неповоротливее, чем проворный «Охотник», незаменимый при нападении и бегстве. Но пираты чувствовали себя на его борту как дома, видно было, что они успели привыкнуть к более широким парусам и толстым вантам торгового судна. Снялись с якоря под покровом ночной темноты, рассчитывая к вечеру следующего дня сбыть на базаре большую часть товара. Сусликов же с наступлением темноты, чтобы стража не заметила, предполагалось доставить к перекупщику и выручить за них немалые деньги. А уже затем этот перекупщик продаст их в рабство и отправит в дальние страны, в Лучезарные края.

Вскоре после полудня показались берега Пелеграда, и через час-другой «Кальмар» уже пришвартовывался в порту у причала. На палубу тотчас хлынули пограничные патрули и королевские стражники, чтобы проверить, всё ли в порядке. Конечно же, осмотрели трюм, однако никому и в голову не пришло, что за горой сундуков и ящиков таится дверца в камеру заключенных. Предводитель пиратов был на короткой ноге со всеми базарными торговцами, поэтому бандитам удалось очень быстро – и с немалой выгодой – продать награбленные товары: чай, кофе и то, что залежалось из прошлой добычи – бархат, шелка, фарфор и сушеные фрукты.

Под вечер капитан пиратского судна вместе со своими подручными Бубновым Валетом и Везунчиком отправился в самый мрачный и темный переулок базара, чтоб повидать Одноглазого Морти, торговца живым товаром. В конце переулка они зашли в лавочку, где продавались восточные ковры, медная утварь, клетки для птиц и прочая ерунда. Никто не мог бы догадаться, что внизу, в обширном подземелье, находится основное торговое помещение Одноглазого Морти. Этот субъект не зря пользовался дурной славой: через его грязные, хищные лапы проходили сотни несчастных, которым была уготована участь рабов.

– Чем могу служить, сударь? – подскочил к посетителям дюжий, с накачанными мускулами приказчик.

– Нам нужен Морти, – коротко отрезал капитан.

– Вы ошиблись дверью, сударь. Никакого Морти здесь нет, – и он принялся плечом теснить переодетых пиратов к выходу.

– Ты что, обалдуй, своих не узнаешь? – взревел капитан таким страшным голосом, что ретивый служитель попятился. – Я Леон Ливон.

– В таком случае прошу назвать пароль.

– «Два ведра серебра», – без запинки ответил Валет.

– Прошу прощения, господа, – отвесил поклон слуга. – Весь базар кишмя кишит стражниками да соглядатаями, вот и приходится быть начеку. Сей момент позову Морти, – с этими словами он исчез за занавеской у дальней стены.

Не прошло и полминуты, как перед гостями появился Морти. Низкорослый, с гнусной крысиной мордой и с черной повязкой на одном глазу.

– Рад вас видеть, капитан Ливон, – расплылся он в приторной улыбке. – Чем могу служить?

– Я доставил товар, – сообщил главарь пиратов.

– Прекрасно, прекрасно, – погладил подбородок Морти. – Опять полевки? Или на этот раз мыши домашние?

– Семнадцать сусликов плюс одна мышь.

– Фи! Суслики… – презрительно скривил рот Морти.

– Чего ты воротишь нос, Морти? Товар первосортный, без единого брачка.

– Видите ли, капитан, последнее время что-то сусликов не раскупают…

– Будет врать-то! Привезешь ему обыкновенных мышей – аккурат обыкновенные мыши не пользуются спросом. Раздобудешь мышей-полевок – ты плачешься, что полевки тебе не ко двору. Элементарный прием, чтобы цену сбить. Но меня не проведешь. Говори, сколько дашь за всю партию.

– Полторы сотни.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся капитан. – Вздумал со мной шутки шутить?

– Сто пятьдесят золотых – это красная цена.

– Пойдем отсюда, Валет, – сделал знак капитан. – Я смотрю, Морти решил поразвлечься. Пусть его развлекается, а мы обратимся к Гоге Косолапому, он без звука выложит за наш товар две сотни.

– Постойте, капитан, – проговорил вдогонку Одноглазый. – Так уж и быть, даю сто шестьдесят как постоянному клиенту.

– Две сотни! – бросил через плечо капитан.

– Сто семьдесят, – набавил цену Морти.

– Сто девяносто и ни одним золотым меньше.

– Сто восемьдесят. Это мое последнее предложение.

– Сто восемьдесят пять, но мышь не продам! – в сердцах выпалил капитан.

– Будь по-вашему, – вздохнул Морти, – но вместе с мышью.

– По рукам.

Партнеры ударили по рукам и договорились, что в одиннадцать вечера, когда сменяется стража у базара и все стражники собираются в казарме, пираты доставят товар, то бишь сусликов.

– До западных ворот доберетесь без осложнений, – инструктировал пиратов Морти. – А вот дальше вести целую колонну невольников было бы рискованно. Лучше всего будет доставить их сюда через подземный лабиринт.

– Не полезу я ни в какие подземные ходы, Морти, – хмуро заявил капитан.

Одноглазый язвительно расхохотался:

– Трусите, что ли?

– Надо быть круглым дураком, чтобы тебе на слово поверить. Доведу сусликов до западных ворот, а там делай с ними что хочешь.

– Идет, – с готовностью кивнул Морти.

– Только не вздумай соваться ко мне с предложением расплатиться позднее, – добавил капитан. – Примешь товар и тут же выложишь деньги на бочку. Все сто девяносто золотеньких.

– Сто восемьдесят пять, – с подобострастной ухмылкой уточнил Морти.

Леон Ливон с отвращением смерил его взглядом и коротко кивнул.

– Где встретимся?

– Возле западных ворот к крепостной стене прилепилась хижина, позади нее в стене пролом. Там я и буду ждать вас к одиннадцати.

Капитан кивнул и сделал своим спутникам знак уходить. По возвращении на корабль он распорядился подготовить пленников к ночному переходу. Время близилось к девяти вечера. Суслики страшно проголодались, но капитан равнодушно пожал плечами:

– Пускай их кормит Морти. Теперь это его забота.

– Нам хотя бы помыться, – попросил Премудрый, однако крысы в ответ лшь расхохотались.

– Еще чего? В том месте, куда вы попадете, чистоту не соблюдают.

Затем пленников выстроили парами и связали по двое. Когда партия была готова к отправке, капитан Ливон обратился к ним с суровым напутствием:

– Сейчас мы отправимся на прогулку. Строго соблюдать тишину, рта не раскрывать. Каждого, кто попытается заговорить, крикнуть или сбежать, пристрелю собственноручно! – Он вытащил здоровенный пистолет и помахал им перед испуганными пленниками.

Минуло половина одиннадцатого, когда колонна наконец тронулась в путь. Капитан возглавлял шествие, за ним ковыляли связанные суслики, а по обеим сторонам их стерегли вооруженные до зубов крысы. Замыкавший группу Бубновый Валет время от времени оборачивался назад, чтобы проверить, не увязался ли за ними какой-нибудь любопытный прохожий или, не ровен час, ночной дозор. Но порт казался вымершим, на коротком расстоянии от причала до западных ворот им не встретилось ни души.

Руми всю дорогу вертел головой, вытягивая шею, в надежде углядеть среди стоявших у причала кораблей милую сердцу «Розу ветров». Но при тусклом, желтоватом свете уличных фонарей вырисовывались лишь контуры судов, и среди целого леса устремленных кверху мачт невозможно было что-либо рассмотреть. Вынужденный оставить свои попытки Руми уныло брел бок о бок с Дини.

Не прошло и десяти минут, как они дошагали до западных ворот. Капитан провел свою группу прямиком к пролому в стене. Здесь уличных фонарей не было и царила кромешная тьма. От стены отделилась неясная тень и приблизилась к капитану. Леон Ливон поднял свой фонарь, колеблющийся свет которого выхватил из мрака одноглазую физиономию работорговца. Позади него вырисовалась еще четверка головорезов, подручных Морти.

– Ценю вашу пунктуальность, господин капитан! – приветствовал Морти пиратского вожака, но тот небрежным взмахом руки осадил его:

– Разговоры в сторону, Морти. Гони денежки, потом примешь товар.

– Если позволите, хотелось бы сперва проверить, что покупаешь.

Одноглазый Морти вытащил моргасик-коптилку и обошел весь строй, внимательно оглядывая каждого невольника. Возле Чичо он задержался, что-то прикидывая и соображая, затем вернулся к капитану.

– Товар-то завалящий. Оборванные, грязные, а один и вовсе больной.

– Чего придираешься? – возмутился капитан. – Небось не на бал их поведешь. Парни крепкие, на них пахать и пахать.

– На хвором не попашешь.

– К утру оклемается, будет как огурчик, – не сдавался Ливон. – Готов расплачиваться или гнать их прямиком к Гоге Косолапому?

– Заплатить-то я заплачу, только как бы не просчитаться, – пробормотал Морти.

Капитан дважды пересчитал золотые монеты, мешочек с которыми вручил ему Морти, затем с довольным видом кивнул:

– Полный порядок. Бывай здоров, Морти! Да ты не горюй, сделка получилась удачная, – развернулся и, окруженный плотным кольцом пиратов, вернулся на «Кальмар».

Пираты рассчитывали на следующее утро запастись всем необходимым, вечером на славу поразвлечься и на рассвете покинуть Пелеград. Их ожидал «Охотник за золотом», ждали очередные грабительские вылазки и богатая добыча.

А пленников тем временем взяли в оборот городские крысы-бандиты.

– Сейчас спустимся под землю, – объявил Одноглазый Морти. – Кричать, звать на помощь бесполезно, все равно никто не услышит, убежать и вовсе невозможно. А потому рекомендую вести себя тихо. Кто отстанет – погибнет, из этого лабиринта еще никому не удавалось выбраться живым. За мной, шагом марш!

Морти зашагал первым, его подручные грубыми пинками направляли пленников ко входу в подземелье. Вниз вела узкая лесенка. Воздух в лабиринте был спертый, затхлый холод пробирал до костей. Как только последний суслик спустился по ступенькам, замыкающий конвоир запер за ними дверь. Наступила непроглядная тьма, затем чиркнули спички, и в руках у каждого стражника оказалось по факелу. Переход через лабиринт длился не менее получаса. Руми старался примечать путь.

«Сперва вправо, потом влево, у тройной развилки прямо, затем опять влево…» – через какое-то время он сбился. Посмотрел на Дини, вдруг тому удалось запомнить дорогу, но по его растерянному взгляду понял, что и он не сумел бы отыскать путь обратно.

Зато Морти вел свой отряд уверенной поступью. Временами лица путников обдувало струей свежего воздуха, а иногда обоняние улавливало непривычные запахи. Только что, за поворотом сделался явственно ощутим запах аниса, а чуть погодя – аппетитнейший дух жареного мяса. Руми сделал вывод, что ходы лабиринта тянутся под базаром. Опасность задохнуться здесь не грозит, так как в потолке проделаны вентиляционные отверстия, через которые поступает свежий воздух и все эти многообразные уличные запахи.

«Чуть раньше мы миновали лавку пряностей, а затем – харчевню или же переносную жаровню», – подумал мышонок.

У Дини громко заурчало в животе.

«Он тоже почуял запах жареного мяса», – отметил про себя Руми, но обмолвиться словом не посмел: у шагавшего рядом охранника была свирепая морда.

Наконец Одноглазый Морти остановился. Обратясь лицом к каменной стене, что-то пробормотал, и буквально на глазах у Руми в стене вдруг проступила массивная железная дверь.

«Странно, что я ее раньше не заметил. Не было, и вдруг откуда-то взялась!» – удивился мышонок и покосился на приятеля. Дини тоже уставился на дверь круглыми глазами.