Русская фантастика 2015 Князев Милослав

Кристина Каримова

Время меняться

– Ну? И когда ты мне расскажешь? – Агнешка сидела на перилах, отделяющих пешеходную дорожку от буйной зелени дворцового сада, и лениво качала ногой. Солнце золотило ее светлые волосы, и казалось, что его лучи запутались в них, как в мягком шелке.

– О чем? – Марек, навалившись на эти же самые перила, стоял рядом и смотрел как будто бы небрежно и лениво, а на самом деле с удовольствием. В легком сарафане, в сандаликах, одетых на босу ногу, с едва заметной россыпью веснушек на лице Агнешка была сейчас вся такая летняя…

– Он еще спрашивает! – возмутилась девочка. – О флаере, конечно!

– О флаере? – не понял Марек.

– Ну, ты даешь! – Агнешка даже перестала качать ногой и соскочила с перил. – Флаер. Наша делегация подарила тебе флаер. Ну не тебе, конечно. Твоему отцу. Но для тебя. С интеллектуальным блоком, адаптированный подростковый вариант. Мне о таком и не мечтать, а тебе на халяву достался. И оказывается, ты даже не знаешь!

– Ого! – пробормотал Марек. Флаер с интеллектуальным блоком – это круто. Он читал о таких, но вживую никогда не видел. – Отец ничего не говорил…

– Значит, и не скажет, – грустно вздохнула Агнешка, вспрыгнула обратно на перила и снова закачала ногой. – Опять посчитает тлетворным чужеродным влиянием.

Сейчас она явно повторяла чьи-то чужие слова, и Марек даже догадывался чьи. Он подумал, не обидеться ли, и решил, что не стоит. Отец действительно частенько был… Марек поискал слово помягче, но, кроме как «упертый», ничего не придумалось. «Ну и что? – привычно оправдал его Марек. – У него работа такая, вся страна на нем держится». Это тоже были чужие слова. Льстивые, угодливые – из стереопередач, из речей приближенных. Ну не совсем льстивые, доля правды в них тоже была. Отец, придя к власти, получил разрозненную, разваленную страну. Он начал жестко и твердо. Навел порядок, расстрелял возмутителей спокойствия, под угрозой карательных мер заставил людей работать. При его правлении настали мир и покой, которые длились уже больше двадцати лет. Правда, последнее время снова пошли выступления и демонстрации. Люди возмущаются и требуют… Марек вдруг задумался: а что же они там требуют? А, неважно! Что бы это ни было, отец справится: он хороший правитель. Марек со временем надеялся стать таким же, а сейчас просто нейтрально ответил:

– Я спрошу его.

– Сомневаюсь, конечно, что отдаст… – пожала плечами Агнешка, и солнечные блики, падающие сквозь паутину листьев, пробежали по загорелой коже. – Но если что – ты меня покатаешь!

– Само собой!

– Агния, – послышался строгий голос.

Ребята обернулись: на дорожке стояла высокая светловолосая женщина – мать Агнешки. Лицо ее было недовольным: дружбу дочери с Мареком она не одобряла. Но, к счастью, высказать это неодобрение вслух не могла – ведь Марек, как-никак, являлся наследником. А вот самой Агнешке было плевать на субординацию, и за одно это Марек был готов прощать ей все выкрутасы и девчоночьи закидоны.

– Здравствуйте, миссис Карпински, – вежливо поздоровался Марек.

– Добрый день, – почти нейтрально – с едва заметным уклоном в «холодно» – ответила женщина и снова строго обратилась к дочери: – Агния, домой.

– Ну ма-а-а-ма! – попыталась проныть-возразить Агнешка.

– Дочь? Ты слышала меня? – В голосе женщины на этот раз был лед.

Агнешка вздохнула и спрыгнула с перил.

– Пока, – виновато бросила Мареку.

Тот кивнул. И долго смотрел вслед матери и дочери, удаляющимся по дорожке парка. Женщина что-то негромко выговаривала девочке, а та виновато оправдывалась. Марек еще раз вздохнул: да, как бы ни казалось окружающим, а быть наследником диктатора все-таки не всегда выгодно…

Уже на подходе к Президентскому кабинету Марек услышал голоса. Он приостановился. Не то чтобы он собирался подслушивать, но нужно же было понять, с кем разговаривает отец и можно ли войти.

Отец был с Асланом, первым советником, и они спорили. Несмотря на то что Аслан был моложе отца чуть ли не вдвое, он единственный из приближенных Президента решался спорить с ним, а также единственный, кому это прощалось. Однажды Марек спросил отца: почему так? «В окружении каждого правителя должен быть хоть один человек, который не побоится сказать ему правду, – серьезно ответил отец. Помолчал и добавил: – Впрочем, одного вполне достаточно».

– Господин Президент, люди недовольны. Напряжение нарастает, и если на это закрывать глаза, то рано или поздно оно приведет к открытому выступлению. Изменения нужны, необходимы! – Первый советник волновался.

– Какие изменения, Аслан? – Голос отца был нетороплив и невозмутим. – У людей есть все, что им нужно: работа, уверенность в завтрашнем дне. Вспомни, что было, когда они выбирали меня Президентом: война, развал, разруха. Не я ли дал им все, что они имеют сейчас? Чего же им еще нужно?

– Мир не стоит на месте, господин Президент! Тогда все изменения были революционными. Но с их введения прошло слишком много времени. А что сейчас? Закрытый режим, ограничения и запреты, неоправданная жесткость наказаний. И все это на фоне социального расслоения. Люди все меньше верят во власть. В Президента. В вас. Нужны новые перемены: уменьшение давления, открытая политика. Люди хотят свободы: они хотят иметь право выбирать и принимать собственные решения. Людям нужна самостоятельность!

В щелку, около которой стоял Марек, было видно, что Аслан сидит, подавшись вперед: пытается убедить отца.

– Аслан! – Президент взмахом руки прервал горячую речь помощника. – Не суди по себе. Люди не хотят самостоятельности. Самостоятельность – это ответственность, а она не каждому по силам. Большинство предпочитает, чтобы кто-то решал за них. Это очень удобно: если что-то пойдет не так, в наличии будет козел отпущения, которого можно во всем обвинить. А что касается всех этих повстанческих лидеров, с которыми ты якшаешься, – и не смотри на меня так, ты думал, я не знаю? – то их цель – набить собственную мошну!

– Я не якшаюсь, – пробормотал Аслан, и Марек отчетливо представил, что смуглая кожа советника сейчас, наверное, стала еще темнее от прилившей крови. – Я должен был узнать их требования. Из первых рук…

– Не оправдывайся, – устало качнул головой отец. – Я знаю, что ты мне предан. Но, Аслан, если бы это было не так… То, имей в виду, скорее всего, что именно ты оказался бы тем самым ослом, на которого бы свалили мешок с неудачей и виной.

Стул под Асланом скрипнул, помощник чуть отодвинулся от стола, и Марек перестал его видеть. Сейчас можно было только представлять, что происходит в комнате. Может, Аслан опустил голову, а отец буравит его строгим взглядом? Или их взгляды встретились и сцепились как клинки?

– Господин Президент, ну как я могу объяснить? Перемены нужны! Давайте начнем хоть с чего-то… С малого…

Ну все понятно: Аслан меняет тактику, значит, отец его все-таки переглядел. Ну еще бы! Он ведь не зря Президент! Но Аслан – молоток! – тоже не сдается. Вот кому бы быть преемником отца – ум, уверенность, умение настоять на своем. Ну, ничего. Он, Марек, тоже постепенно научится. Хотя, будь его воля и не родись он сыном Президента, то, наверное, он предпочел бы какую-нибудь другую профессию. Например, стал бы гонщиком на флаере…

– Я считаю, что пришло время открыть границы, – продолжал между тем Аслан. – Информационные, территориальные. Нельзя жить так изолированно. Мы должны позволить въезд иностранным гражданам в страну. А наши люди должны получить возможность уезжать. И возвращаться.

– И что же они принесут, вернувшись? – усмехнулся отец. – Дикие идеи о демократии? Демокра-а-атия! – Отец произнес последнее слово с растяжкой, явно издеваясь. – Демос – это толпа, а толпа – это разброд! Толпа не может управлять чем-либо, каждый в ней тянет в свою сторону. Не-е-ет, только один человек, обладающий достаточной силой, чтобы подчинить себе толпу, может управлять страной.

– Господин Президент, никто не говорит о приведении толпы к власти! Но нельзя игнорировать мир вокруг нас, мы должны поддерживать контакты с другими странами!

– Мы поддерживаем. В той мере, в какой это необходимо.

– Мы! Мы – это вы, я, еще несколько человек. Верхний эшелон! А люди, простые люди…

– А люди, – перебил отец, повышая голос, – слушая каких-то предводителей-идиотов и выходя на площади, чтобы потребовать каких-то мифических свобод, видимо, просто зажрались! Пусть вспомнят, как они жили еще несколько лет назад! В какой нищете они жили! Тогда у них не было даже хлеба! И почему-то тогда они не заикались ни о каких свободах! Нет, Аслан, нам не нужны перемены. И не нужно чужое влияние. Чужие мысли и идеи. Традиции – национальные традиции, освещенные веками, – и их соблюдение – вот что нужно народу.

Спорщики замолчали. Потом Аслан, видимо, решившись на крайнее средство, негромко произнес:

– Господи Президент, смешение культур – это не всегда плохо. Посмотрите на вашего сына. Ваша жена… Она ведь была оттуда, из-за границы. И посмотрите на результат. Марек…

Марек вздрогнул, будто его поймали за руку. Он же не хотел подслушивать и оказался здесь совершенно случайно! Он заколебался: то ли неслышно отступить, то ли, наоборот, войти в комнату. Но жгучее любопытство заставило его остаться на месте: тема матери была закрытым вопросом. Отец никогда не упоминал о ней, а что касается чужих рассказов, которых пытался добиться маленький Марек, то каждый, к кому он обращался, аккуратно старался уйти от ответов. То ли памятуя об отношении к этому вопросу Президента, то ли по какой другой причине.

– Стоп, Аслан! – Голос отца был ледяным. – Раз и навсегда. Не смей больше даже касаться этой темы. Никогда.

– Простите, господин Президент! – поспешно пробормотал помощник.

Марек подумал, что Аслан, наверное, крепко пожалел о сказанном. Уж он бы, Марек, услышав такой тон, точно пожалел.

– Иди, Аслан, – жестко приказал отец.

– Но что с изменениями?.. – сделал еще одну попытку помощник. – Количество недовольных растет с каждым днем…

– Все останется по-прежнему. Что касается недовольных – ты знаешь, что делать. И я не желаю больше ничего слышать о них. Иди.

Резко проскрежетал по полу отодвинутый стул, и Марек только успел что отпрыгнуть от двери, как она распахнулась. Лицо вышедшего Аслана было, несмотря на смуглую кожу, бледным, а кулаки – сжаты.

– Старый упертый идиот! – пробормотал он сквозь зубы, но так, чтобы не быть услышанным в кабинете. И в этот же самый миг увидел застывшего от неожиданности наследника.

– Марек? – Аслан сделал над собой видимое усилие, возвращая обычный невозмутимый вид. – Ты к отцу? Учти, он не в настроении.

– Тогда зайду попозже, – пробормотал Марек, отступая.

– Сын? – послышалось из-за двери. Видимо, Президент их услышал. – Загляни ко мне.

Аслан кивнул, будто желая удачи, и широкими шагами двинулся прочь по коридору. Марек вздохнул – не время сейчас обращаться с просьбой… Он вздохнул еще раз и потянул, открывая, тяжелую дверь отцовского кабинета.

Отец, как всегда, восседал за массивным столом, заваленным бумагами: он любил сам вникать во все мелочи. Лицо его – суровое и даже мрачное – при виде Марека изменилось: морщинки на лбу разгладились, а на губах появилась скупая, но все же улыбка.

– Сын мой! – поприветствовал он Марека, выходя из-за стола и приобнимая за плечи. – Рад тебя видеть.

– Добрый день, отец, – поздоровался Марек.

– Посидим, поговорим?

Они присели на широкий диван темной кожи.

– Ну, рассказывай, – предложил отец. – Как дела? Что интересного происходит в твоей молодой жизни?

– Все хорошо, – кивнул Марек. – Учусь, отдыхаю… Освоил новый прием в кайя-юге.

– Да? И какой же? – заинтересовался отец. – Нет, погоди. Покажешь?

– Давай! – Марека обуял азарт: отец был одним из лучших бойцов. Одно дело работать с тренером, а другое – с ним.

Они встали друг напротив друга.

– Нападай! – скомандовал Марек.

Отец, отвлекая внимание, сделал обманное движение правой рукой, затем левой и вдруг резко подался вперед, метя в солнечное сплетение. Марек легко скользнул в сторону, пропуская отцовскую руку, перехватил ее, стиснул локоть, крутанул, и грузное тело отца полетело на диван.

– Ха! – радостно крикнул Марек и прыгнул сверху.

Но не тут-то было: отец, ловкий, как кошка, несмотря на уже начинающую проявляться полноту, успел извернуться, и Марек оказался припечатанным к мягкой и гладкой диванной обивке. Он дернулся, пытаясь вырваться, но отец держал крепко. Вопросил ехидно:

– Сдаешься?

– Никогда! – пропыхтел Марек, извиваясь, будто бельевая веревка в руках хозяйки.

– Молодец! Всегда иди до конца – это путь правильного правителя.

Отец вдруг отпустил руки, и Марек, не ожидавший этого, полетел на пол. Немедленно вскочил, принимая боевую стойку. Но отец, улыбаясь, покачал головой:

– Хватит на сегодня.

И присел на диван.

– Слабак! – подначил Марек, устраиваясь рядом. – Вон, дышишь как бегемот.

– М-да, – повинился отец. – Надо бы походить на тренировки, а то скорость, чую, потерял…

– Пап, зачем вообще нужна кайя-юга? Ну, я понимаю, в древности, но сейчас, когда есть оружие…

– Традиция, сын. Она всегда была традиционной борьбой в нашей стране.

– Но зачем нужны традиции, которые не приносят пользу?

– Традиции всегда приносят пользу, – назидательно произнес отец. – Они не дают забывать корни, они дают силу…

– Да, но в мире появляется столько нового… – Марек вспомнил только что услышанный разговор.

– Новое – оно не всегда лучшее. Лучшее – это то, что проверено временем.

Марек задумался. В чем-то, конечно, отец прав. Но и Аслан прав: изменения тоже нужны. Вот Агнешка, например, говорит, что в их стране всегда ценится все самое передовое, современное…

– Как твоя подружка? – спросил вдруг отец, будто подслушав мысли.

– Нормально. – Марек постарался сохранить невозмутимость, но уши его невольно покраснели: всегда-то отец все знает!

– Знаешь, Марек, – начал отец. – Я давно хотел с тобой поговорить… Это неплохо, что вы дружите. Пока… – Отец посмотрел серьезно, со значением. – Пока вы еще дети.

– Мы не дети! – возмутился Марек. – Мне уже четырнадцать!

– Вот именно, – согласился отец. – И потому мне не хотелось, чтобы эта дружба переросла во что-то большее.

– Папа! – сейчас у Марека пылали не только уши. – Я ни о чем таком не думал!

И это было неправдой.

– Вот и ладно, – легко согласился отец. – Потому что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Да? – смущенный, пойманный врасплох Марек не удержался. – А как же вы с мамой?

Отец бросил внимательный взгляд, и до Марека дошло, что отец все понял.

– Я не хотел подслушивать… – попытался оправдаться он, чувствуя себя жутко неловко. – Просто я подошел, когда вы разговаривали…

Отец кивнул, обозначая, что принимает объяснение. Помолчал, произнес медленно, будто подбирая слова:

– Я говорю на основе собственного опыта, сын. Разность культур не принесет вам ничего хорошего: разное восприятие, менталитет. Твоя мама… она так и не смогла смириться с этим.

– А… А где она?

Марек боялся задавать этот вопрос. А вдруг – такого, конечно, не может быть, – но вдруг она в тюрьме? Или ее казнили? Или еще что-нибудь такое же, страшное. Как он после этого будет общаться с отцом?

– Не делай из меня монстра, – усмехнулся Президент. – Она просто уехала. Вернулась обратно. К себе. Не стану говорить, что это было легко… Я остался без жены, ты – без матери… Но! – Отец воздел вверх палец. – Имея такой опыт, сын, я могу давать советы. Пока вы с Агнешкой еще не столь взрослы, то ничего. Но на будущее – я хотел, чтобы ты подумал над моими словами и принял верное решение.

– Ну, папа! Все против нас, и ты тоже! – буркнул возмущенный и смущенный Марек, вспомнив отношение к их дружбе пани Карпински.

– А кто еще? – как бы между прочим, поинтересовался отец.

– Да никто! – воскликнул раздосадованный Марек, поняв, что чуть не выдал маму Агнешки. А вдруг отцу не понравится, что она не считает наследника подходящим другом для своей дочери? А в гневе отец крут. Может и не посмотреть на то, что это жена дипломата сопредельной державы. И ладно, если просто выдворит из страны, а если хуже?.. И чтобы сменить тему, Марек быстро произнес: – Папа, вообще-то, я к тебе с просьбой. Агнешка сказала, что тебе подарили флаер. Для меня. Специальная модель.

– Флаер? – Отец задумался, вспоминая. – А да, что-то такое было несколько дней назад. А я и забыл. А зачем тебе чужой флаер? Тебе что, наших мало?

У них действительно была целая «конюшня», как это называл отец, флаеров, и Мареку беспрепятственно разрешалось пользоваться ими.

– А, говорят, это какая-то специальная модель, для подростков. И особые функции, – сообщил он отцу правду, но не всю. То, что флаер интеллектуальный, то есть способный самостоятельно анализировать ситуацию, рассуждать и принимать собственные решения, лучше было промолчать: отец не доверял слишком умной технике.

– Да? Ну, хорошо, давай вызовем конюшего, – так отец шутливо называл их инженера транспорта Бахира. – И спросим его, чего это там такое прислали. И можно ли это давать ребенку.

Возмущенный Марек набрал воздуха, собираясь разразиться длинной речью, но отец шутливо вскинул руки:

– Ладно, ладно! Не ребенку! А будущему Президенту, стратегически важному для страны и для его престарелого отца. Так подойдет?

Марек в ответ только фыркнул: уж на престарелого отец никак не тянул.

– Папа, а что самое важное в жизни правителя? – спросил Марек некоторое время спустя. Бахир был вызван и, пока он шел, можно было скрасить время ожидания беседой. Отец ведь, обычно, очень занят, а тут такая возможность пообщаться…

– Любить родину, следовать традициям и выполнять свой долг, – не задумываясь, ответил отец. – Это важно не только для правителя – для любого человека.

Про «любить родину» было понятно. Про традиции – вроде тоже. А вот третье…

– А что значит выполнять долг?

– Это значит всегда держать слово. Что бы ни происходило. И делать то, что должен, даже если ты думаешь по-другому. Посмотри на Аслана. Он предан мне, несмотря на то, что со многим из того, что я требую, он не согласен.

– А он предан? – с небольшой ноткой сомнения в голосе спросил Марек. Аслан, конечно, хороший человек, и к нему, Мареку, относится по-дружески и без подлизывания, как некоторые… Но он так часто спорит с отцом…

– О, да, – уверенно кивнул отец. – Это человек, на которого я могу полностью положиться.

Марек вспомнил сжатые кулаки Аслана после выхода его из Президентского кабинета, его перекошенный рот… А стоит ли ему всегда доверять? Но выразить сомнения не успел: в комнату вошел инженер транспорта.

– Господин, вы меня звали, – главный конюший – маленький, толстенький человечек с большим носом и живыми глазами – почтительно поклонился.

– Да, Бахир, – кивнул отец. – Расскажи-ка мне, что за игрушку прислали для наследника?

– Игрушку? – удивился инженер. – А-а-а, флаер. Да, есть такой. Очень хороший! Мы его уже подробно осмотрели, никаких добавок…

Любая вещь, любая техника, любые, даже самые невинные подарки подвергались жесткой проверке на предмет встроенных жучков или каких-либо других неподходящих дополнений.

– Ну, это само собой, – отмахнулся отец. – А что там в плане безопасности? Я имею в виду, как с флаером? Полетные качества? Управляемость? Защита кабины?

– О! Тут все в полном порядке! Это специальная подростковая модель, потому защитные функции на высшем уровне. Жесткий каркас, система автоматической эвакуации на случай аварии. Возможность принудительной блокировки скоростных режимов…

– Ага! Это как раз то, что нужно! Да, сын?

Марек скорчил рожу: чего уж греха таить – погонять он любил.

– Ну что, – вздохнул отец. – Если блокировка есть, то, думаю, можно попробовать допустить Марека к управлению.

– Сейчас? – Марек вскочил, представляя, как с ветерком прокатит Агнешку.

– Что ж, идите, – кивнул отец.

Марек, едва сдерживая довольную улыбку, зашагал к выходу: «А Агнешка думала, что отец не даст машину! Вот она удивится!» За ним, подпрыгивая, будто детский мячик, заспешил отпущенный кивком отца Бахир.

– Марек, – окликнул Президент сына, когда тот уже стоял на пороге. – Смотри, аккуратнее там!

– Не волнуйтесь, господин Президент, – поспешно обернулся Бахир. – Это абсолютно безопасная машина. Можно сказать, что она почти разумна. Ее интеллектуальный блок позволяет ей принимать собственные решения, независимо от действий пассажиров. Потому, даже если господин Марек…

– Что-о-о? – Глаза отца полезли на лоб. – Что эта машина может делать?!

– Принимать решения… – пролепетал Бахир, не понимая, что так возмутило правителя. – Для удобства управления в нее встроен интеллектуальный блок, который позволяет осуществлять управление не только вручную, но и мысленно. При этом машина выполняет команды пилота, но в случае критической ситуации может осуществлять самостоятельные действия, принятые на основе анализа обстановки.

– Папа, все нормально. Я знаю о таких флаерах. Это очень удобные машины, – вмешался Марек, раздосадованный начавшим объясняться инженером. – Пойдем скорее, Бахир!

– Нет, стойте! – загремел отец. – И ты называешь это проведенной проверкой, Бахир?!

– Э-э-э, – замямлил начальник конюшен, не разумея, что он сделал не так.

– Ты готов был посадить наследника во флаер, способный принимать собственные решения? Ты совсем спятил?! И какое решение примет этот флаер, оказавшись на высоте с моим сыном внутри? Рухнет камнем вниз?

– Нет, господин Президент! Это невозможно! Флаеры подобного плана, кроме интеллектуального блока, обладают еще и блоком импринтинга. Они привязываются к своим владельцам, как… ну, как собака, например. И потому никогда не причинят хозяевам вреда!

– А кого эта собака считает своими хозяевами? Уж не того ли, кто ее создал? Наследник не будет пользоваться этой машиной! – отрезал отец.

– Папа!!!

– Сын, не ты ли только что спрашивал, что самое важное для правителя? Так не забывай этого. Твой долг – думать не только о развлечениях, но и о будущем. И соблюдать традиции. – Голос Президента и его лицо были суровы. – Я не против, чтобы ты летал. Но требую, чтобы ты пользовался нашими машинами. Нормальными. Без дурацких заграничных выкрутасов.

– Папа! Пожалуйста!

– Все. Разговор окончен, – отрезал отец. И велел Бахиру: – Уберите флаер в запасной ангар. Наследника – не допускать!

– Да, господин. – Бахир почтительно поклонился, бросил виноватый взгляд на Марека и вышел.

– Иди, сын. Мне нужно работать. – Отец, не глядя на Марека, уселся за стол и сделал вид, что всецело заинтересован бумагами.

Марек набрал воздуха: он хотел сказать… хотел сказать… Он так много хотел сказать!!! Но вместо этого с шумом выдохнул, развернулся и вышел. Хлопнуть дверью не получилось: она, удерживаемая механизмом, закрылась бесшумно.

Запасной ангар представлял собой большой зал, предназначенный для неисправных машин. А поскольку таковых в конюшне Президента не водилось, то сейчас здесь обитал только опальный флаер. Он был очень красив: крутой лоб кабины и нос, чуть более, чем привык Марек, вытянутый вперед – видимо, для лучшей обтекаемости, – делали его чем-то похожим на стрижа. Гладкие бока и отведенные назад узкие крылья вызывали такие же ассоциации. Темно-синий, почти черный цвет отливал приглушенным металлическим блеском. Одним словом, красиво. Но и только.

Марек неторопливо обошел машину кругом, заглянул в кабину – все как обычно. «Обидно! – подумал Марек разочарованно. – И чего ради было спорить?..»

Ничего особенного не было в этом флаере, ничего такого, ради чего стоило бы нарушать запрет грозного Президента, да и его доверие, честно говоря. На четырнадцатилетие отец со словами: «Сын, ты уже взрослый и потому, я считаю, достоин…» подарил Мареку дубляжный универсальный ключ. Марек даже не знал, что такой существует. Потому что считалось, что универсальный ключ, открывающий все двери, имеющий все государственные коды, принадлежит только Президенту. Это был действительно важный знак доверия. А сейчас Марек, воспользовавшись им, пробрался в запасной ангар. И ради чего? Можно сказать, использовал микроскоп, чтобы колоть орехи.

– Эх ты! – сказал он вслух, будто флаер мог его понять, и разочарованно хлопнул машину по крылу. – А я-то надеялся!..

На что он надеялся, Марек сказать не успел, потому что по телу флаера пробежала дрожь, а рука вдруг почувствовала волну тепла, исходящего от металла. Марек испуганно отскочил, попятился – и понес же его черт смотреть запрещенную машину! Тем более чужую, иностранную, присланную почти враждебным государством! Ведь никто – ни одна живая душа! – сейчас не знает, где наследник. А если чего-то случится, то никто и не поможет!

– Кто здесь?

Марек услышал вопрос, но не словами, а как-то по-другому. Как будто почувствовал всем телом. Или как будто говорящий сидел у него в голове. Это было непонятно и страшно. Перепуганный, Марек рванул к двери – прочь отсюда! Быстрее! От этой странной машины! Из этого пустого помещения! Он так поспешно шарахнулся прочь, что запнулся. Запнулся на ровном месте! И полетел со всего маха на пол. Он уже почти почувствовал прикосновение жесткого камня коленями и ладонями, когда вдруг неведомая упругая сила подхватила его, поддержала, аккуратно водворила на ноги и выпустила. Марек покачнулся, обретая равновесие, и тут же снова услышал вопрос:

– Кто ты? Ты мой хозяин?

– Не-е… – ошеломленный падением, а потом странной поддержкой Марек начал отвечать: «Нет». И вдруг вспомнил: «Интеллектуальный флаер… самостоятельные решения…» К тому же в громадном зале, кроме него самого и машины, никого не было…

– Не-е-е знаю… – запинаясь, договорил Марек. – А ты кто?

– Я флаер специализированный 13–19 бис. Можешь звать меня Бисер. А ты… Судя по моим ощущениям, ты особь мужского пола в возрасте тринадцати-пятнадцати лет, вес около сорока пяти килограмм…

– Мне четырнадцать! – перебил Марек. – Но как ты можешь знать все это? У тебя ведь нет глаз?

– Зато есть локаторы! Точность определения… Впрочем, ты все равно не поймешь.

– Почему это я не пойму? – возмутился Марек.

– Потому что я не буду объясняться перед кем попало. Вот если бы ты был мой хозяин… Мне сказали, его зовут Марек. Я его жду-жду, уже очень давно! А он никак не идет…

Пока Бисер говорил, Марек неведомо каким образом, но ясно ощущал чувства, исходящие от флаера: предвкушение встречи, гордость за будущего хозяина и грусть от затянувшегося ожидания…

– Я – Марек, – сообщил он осторожно.

– Ты? – Эмоции флаера взлетели вверх. – А не врешь?! Хотя да, совпадает… Возраст, комплекция… Но он сын правителя. А ты? Ты – нет? Я думал, будет торжественная встреча, придет делегация, может, сам Президент… А тут ты один… Прячешься…

– А зачем тебе делегация? И встреча? – насторожился Марек.

Тут же вспомнились подозрения отца, перед глазами встала картинка: в ангар входит правительство, первым идет отец… Они подходят к флаеру… И тут: бах! Огонь, взрыв, обезглавленная страна ввергнута в пучину хаоса… Паранойя отца по поводу врагов заразительна…

– А как же! – воскликнул Бисер. – Я очень ценное приобретение! Интеллектуальных флаеров в мире единицы! Любой бы гордился, заполучив меня! И потому я, конечно же, достоин торжественной встречи!

– Слушай, кто тебе это все наговорил? Твои хозяева? – фыркнул Марек. Он на удивление быстро освоился с новым способом общения, и сейчас ему казалось, будто он разговаривает с обыкновенным мальчишкой. И именно из-за этой легкости он вдруг подумал, что, пожалуй, не стоит расслабляться. Надо держать ухо востро и не терять бдительности. И потому грозно вопросил: – А ну, признавайся: на что тебя запрограммировали?

– Меня нельзя запрограммировать! Со мной можно только дружить! Мы станем с Мареком лучшими друзьями и будем летать везде-везде! Вот только он никак не идет…

Флаер огорченно вздохнул.

– Говорю тебе, я – Марек.

– Да? Докажи!

– Не буду я тебе ничего доказывать! – возмутился Марек. Он совершенно не привык к такому. Его, как наследника, все знали и всегда встречали и относились соответственно. А тут: «Докажи!..»

– А я не буду подчиняться без доказательств!

– Ну и не надо! Ну и стой здесь один! Ржавей!

– А я не ржавею! Материал, из которого я сделан, не подвержен ржавчине! И я буду ждать сколько надо, пока не придет Марек!

Возмущенный Марек набрал воздуха в рот, но ничего не успел сказать: сработал коммуникатор. На экране браслета светилась физиономия секретаря отца.

– Слушаю, Айтюрк. – Марек нажал кнопку, позволяя слышать себя, но не видеть. Еще не хватало, чтобы засекли его незаконное проникновение в ангар!

– Господин Марек, вы сейчас где? Вас просил зайти Президент – обсудить расписание официальных мероприятий на ближайшие дни.

– Я сейчас иду, Айтюрк.

Марек отключил связь и кинул взгляд превосходства на флаер: ну как? Он все слышал? Не так уж, чтоб взгляд получился очень эффектным – флаер был выше человека, – но все-таки…

– Ой, ты и вправду Марек? Ой, прости, пожалуйста! Я сразу не узнал тебя! Извини-извини!.. – затараторил Бисер.

– А что, фотографий тебе не показывали? – съехидничал Марек.

– Но у меня же другое зрение, я не могу видеть изображения… Их надо переводить в специальный формат… – начал объяснять Бисер.

– Некогда мне тут с тобой, – свысока прервал его Марек. И веско добавил: – Меня отец ждет. Президент!

И гордо пошел к выходу.

– О-о-о! Не уходи! – неслось ему вслед. – Мы же только что познакомились! Мы же даже толком не поговорили!

Марек, не оглядываясь, продолжал удаляться.

– Подожди! Не бросай меня! Мне очень одиноко здесь! Пожалуйста!