Русская фантастика 2015 Князев Милослав

– А как же Вик? – тихо спросила Сойка.

Священник едва заметно покачал головой:

– Два дня – это много. Мы его найдем.

– Нет. Вам надо идти к тоннелю. Это далеко, но оно того стоит. Я расскажу, как его настроить. Это лучше, чем ждать, когда в ямах кончится продовольствие или когда до вас доберутся бандиты. Девочкам-то точно там будет лучше…

Евгений Глебович говорил это словно кому-то невидимому, кого убедить важней, чем отца Николая, Сойку и Кэт.

И никто ему не стал возражать. Никто. Даже тот невидимка.

Ночью Кэт сквозь сон слышала обрывки разговора. Евгению Глебовичу не спалось, а отец Николай и всегда-то спит очень мало. Они разговаривали вполголоса, как будто обсуждали какие-то мелкие бытовые вопросы.

– Жень, я не вижу, чем твой вариант лучше. Ну, придем мы к тоннелям, хорошо. Найдем твое оборудование. Но что, если запустить его не удастся? Что, если туда добрались мародеры? Возвращаться нам будет некуда. А в городе у нас есть шанс дотянуть до лета.

– Мои бывшие… товарищи… обсуждают возможность перебраться в город. Не хотел говорить при девочках. Я и так перед вами виноват. Так хоть вывести их отсюда… если бы я мог ходить…

– Чувствительность не возвращается?

– Нет. Уходишь от темы…

– Даже если все сложится удачно. Нам по ту сторону тоннеля рады не будут.

– Хочешь сказать, депортируют обратно сюда? На нейтральную территорию? С наглухо запечатанными официальными каналами входа?

– Убедительно. Значит, ты уверен, что справишься.

– За десять лет я запускал установку четыре раза. Да, уверен. Главное – дойти.

– А ты отдаешь себе отчет, что если возвращаться, то придется зимой, по снегу и холоду. И что продуктов там, где находится твое хваленое оборудование, для нас никто не заготовил? И что…

– Вот уж не думал, что ты будешь против.

– Я проверяю варианты. Неудача вполне возможна.

– Возможна. Но здесь тоже будет опасно… Коль, ты сам понимаешь, что вариантов нет.

– Как ты собираешься запускать электронику?

– Зануда. У меня есть генератор. И чтобы не было вопросов, он подготовлен к работе и полностью заправлен.

– Авантюрист…

Они еще долго спорили, иногда обзывая друг друга непонятными словами. Под их голоса она и заснула.

С оружием в убежище было не очень хорошо. То есть был пистолет Дира у Кэтрин, но он пустой. Сувенир, игрушка. Еще было оружие, оставшееся от бандитов, и ружье отца Николая. Ружье священник брал с собой, если уходил надолго. Говорил, что это оружие устрашения.

Рано утром он разбудил Кэт:

– Пойдем, поищем Птенца. Страшно, конечно, оставлять их одних тут…

Кэт облизнула губы:

– Евгений Глебович Сойку в обиду не даст. Только…

– Что, Кать?

Кэт сосредоточилась, стараясь сформулировать мысль.

– Понимаете… он как будто идет на ощупь или что-то делает в первый раз…

– Бог с тобой, Катюша. Ты считаешь, он может как-то навредить нашей Зое?

– Нет, конечно.

– Ты вчера рисовала.

– Мне показалось, что я его увидела. Но может, только показалось. Рисунок не очень получился.

– Покажешь?

– Потом. Когда доделаю.

– Ну, тогда одевайся. А я пока проверю дом…

Кэт собралась быстро. Беспокойство за Птенца не оставляло ее все последние дни. Она всегда знала, что этот дом – укрытие ненадежное и что проживут они все здесь от силы зиму. А что будет потом, она не могла представить. То, что будет потом, скрывалось от нее за темной завесой будущего, у которого, как известно, очень много вариантов. Хотя очевидный вариант всегда только один, но ведь для каждого момента очевидность – своя.

Когда зашла в комнату к чужаку, застала там уже всех. Сойка у окна раскладывала вырезанных из бумаги человечков. Ее губы шевелились, она придумывала для них счастливую жизнь, полную приключений.

– В этом обойма почти полная, – сказал священник, отдавая Евгению Глебовичу один из «бандитских» револьверов.

– Вы надолго?

– К вечеру вернемся. Или раньше, если найдем мальчишку. Дверь внизу я запру. Окна первого этажа недоступны. Все должно быть нормально, но на всякий случай…

Раненый облизнул пересохшие губы.

– Я не самый надежный защитник.

Кэт чуть сощурилась, вглядываясь в его лицо. Потом подошла и тихо сказала:

– Самый надежный. Вы только верьте себе, ладно? Это очень важно.

– Конечно, Катя.

Евгений Глебович криво улыбнулся и похлопал по черному револьверу, который положил поверх одеяла.

– Ну, с богом…

«Путь срочной эвакуации» начинается от пожарной лестницы, на которую можно попасть через окно из комнаты с печкой. Пары нижних ступеней у лестницы нет, но там не высоко, можно спрыгнуть. Именно здесь шел Вик, спешно покидая убежище. Сойка рассказала, как все было.

Сойка дремала у печки. Там было тепло, и она сняла тяжелые башмаки. В первые часы она неотрывно сидела у окна, ждала. Потом все-таки устала, отвлеклась на игру и сама не заметила, как заснула, свернувшись на ватнике. Птенец сразу же перебрался на ее место, ближе к свету – он все-таки взялся починить свой рюкзак. Джей делал вид, что все еще сердится на него. Но на самом деле ему не нравились звуки, вроде бы доносящиеся с первого этажа. Джей сходил туда, прислушался, но было тихо. Тогда он оставил внизу свечку и устроился на площадке у дверей спальни, в которой отдыхали младшие.

К тому, что произошло потом, он оказался не готов.

Дверь вдруг с грохотом упала, в маленькую захламленную гостиную ворвались три человека.

Джей отпрянул в тень, выхватывая пистолет. Крикнул тем, кто в зале: «Стоять, стреляю!» – и уже тише, Вику:

– Уходите, быстро!

Вик отбросил рюкзак и рванул к сестре. Но Джей этого уже не видел. Ему помстились шаги на лестнице. Он выглянул и выстрелил не целясь. Все равно света слишком мало, он ничего не различал, кроме мутных силуэтов. Звук выстрела оглушил всех, кто был в комнате, заставил замереть.

Если бы они вчера не поссорились, дежурил бы сейчас Вик. И пистолет был бы у него… а у Вика со зрением все в порядке. С головой – не очень в порядке, а со зрением – хорошо…

Он попал: с такого расстояния промазать было невозможно. Тело тяжело покатилось по ступеням вниз…

Но в свете свечи появился еще один человек. В него Джей не попал. А вот его противник не промахнулся.

Тем временем перепуганный и слегка оглохший от выстрелов Птенец тормошил Сойку: «Ну, давай же, копуша!» А она от испуга все не могла сообразить, где оставила свои ботинки. Вспомнила, метнулась в угол, вот тут-то бандит в комнату и ворвался. Вик едва успел отскочить к окну.

Бандит легко переступил через лежащего у входа Джея. Сойка, как сидела за шкафом, так и замерла, вцепившись двумя руками в несчастный башмак и опасаясь дышать.

Вик увидел, как человек в старинной военной форме медленно-медленно поднимает руку, в которой зажат револьвер. Черный глазок глянул парню прямо в душу… и он не стал ждать выстрела. Метнул тело на подоконник. Перекошенная рама не запиралась и удерживалась лишь гнутым тонким гвоздем. Вик легко перепрыгнул на пожарную лестницу, слетел вниз, даже не заметив железных перекладин-ступеней. Никогда еще ему не удавалось спуститься по этой лестнице столь быстро.

Быстрей отсюда! Под прикрытием старых яблонь к полуразрушенной пятиэтажке…

Уже убегая, он услышал еще один выстрел, и не усомнился, в кого там, в доме, могли стрелять. В Сойку. Только в нее…

Так и было – с одной маленькой поправкой.

Следом за первым бандитом в комнату вошел второй. Евгений Глебович.

Первый сказал: «Пацан в окно сиганул. Вдруг кого наведет…» Евгений Глебович пошел посмотреть, и тут у Сойки из рук выпал башмак.

Первый повернулся и навел на нее пистолет.

Он действительно убил бы Сойку. Если бы его напарник не успел загородить девочку собой. И даже выстрелить в ответ.

Кэтрин была уверена – Птенец не вернулся, потому что думает, что возвращаться не к кому. А может, опасается, что в доме продолжают хозяйничать бандиты. Но долго бродяжить один он не сможет. Еще неделя, и ляжет снег. Будет совсем холодно.

На следующий день после смерти Джея отец Николай обошел все «секретные» точки, где договаривались встретиться, «если вдруг что». Но ни записки, ни знака от Вика там не нашел. Да и припас оказался нетронут.

Сегодня они предпримут еще одну попытку…

Воздух пах морозцем, тополя стояли, устремив к небу облысевшие ветки. Кроны их сильно проредили ночные ветры и заморозки.

– Я думаю, – сказала Кэт, поспевая за широким шагом священника, – Вик не побежал сразу к тайнику. Ведь за ним никто не гнался.

– А мне кажется, за последние дни он там все-таки должен был побывать. Элементарно, это самый простой способ добыть еду.

– Да, наверное. Но сначала он, скорей всего, спрятался в развалинах. Вон там…

Серая коробка пятиэтажного дома смотрела на них черными провалами давно выбитых окон.

– Оттуда наш дом должно быть хорошо видно. Давайте посмотрим?

Двери подъезда давно развалились от старости и влаги. Доски и куски подгнившей ДСП все еще валялись там, никому не нужные даже для костра. А на пыльной лестнице Кэт почти сразу увидела следы.

– Вот! – победно сказала она. – Видите?

Священник вгляделся и покачал головой:

– Что-то мне подсказывает, что у Птенца размер ноги поменьше. Плохо, что здесь кто-то ходил, а мы не знали…

– Человек поднялся и спустился. Один раз всего. Может, от дождя прятался? – Кэт старалась, чтоб ее голос не дрожал. В темном подъезде было страшно, а значит, она могла ошибиться, неправильно увидеть то, что здесь происходило. Она себя успокаивала.

Отец Николай, ничего не ответив, пошел по следам. Оборвались они у окна третьего этажа. Отсюда открывался прекрасный вид на двор, на жухлую траву бывших газонов, на разросшиеся палисадники и гнилые гаражи с провалившимися крышами. На их убежище.

Человек стоял здесь долго. На площадке пыли меньше, ее сдувает ветер из окна. А еще тут жухлые листья, их много накопилось за двадцать лет. И кто-то шевелил их ногой, отгребал к стенам.

– Может, все-таки Вик? – спросила Кэт.

– Может быть. Пойдем, Катюша, в соседних подъездах посмотрим.

Но в соседних подъездах они не нашли следов. Ни Вика, ни кого бы то ни было другого.

А вот первое существенное свидетельство правильности своих догадок нашла все-таки Кэт. Они обогнули дом и теперь шли по бывшей улице, обочины которой заставлены старыми, вросшими в асфальт автомобилями. Она увидела красную тряпку и просто подошла посмотреть, что там. Оказалось, это красная вязаная шапочка Вика.

Шапка валялась в луже под перекошенным деревянным забором. Стало очевидно, что Вик поспешил покинуть улицу, скрыться среди ветхих времянок на другой стороне.

– Как будто за ним все-таки кто-то гнался, – прошептала она.

– Бандитов было трое. Одного убил Джей, другого Женя. Нет, если за ним кто и гнался, то не они.

Священник нашел калитку, и вскоре сквозь щелястый забор Кэт увидела, как он осматривает землю, всю сплошь усыпанную желтыми скрученными листьями и россыпью мелких красных яблок. Яблок нужно будет на обратном пути набрать. Из них получится отличный компот. Да и вообще, яблоки это хорошо. Витамины. Она вспомнила про Дира и улыбнулась. Кэт беспокоилась за парня, но не могла думать о нем без улыбки. Люди иногда пропадают. Часто это связано с какой-нибудь бедой, но ведь бывают и исключения. Ей очень хотелось верить в исключения.

Вернулся отец Николай.

– Следов не видно, но это еще ничего не значит. Столько времени прошло, и каждую ночь – дожди. Все-таки придется тайники наши еще раз проверить. Я в каждом оставил записки для Виктора. Что Зоя жива и что мы его ждем. Может, ответил как-то. Или знак оставил…

Вик не ответил. Он не мог: так и не успел добраться ни до одного тайника.

Он плохо запомнил даже, как добрался до пятиэтажки. Его не преследовали. Но в тот момент его догнало ощущение полнейшего неотвратимого одиночества. Если нет больше Сойки и Джея. Если пропал где-то, затерялся в развалинах Дир…

Рухнул твой маленький мир. Он был очень непрочный, как оказалось. И ничего не склеить, даже если вернутся священник и Кэт…

Вик присел в тени у стены, уткнулся лицом в колени: идти некуда. Ничего нет впереди. А ведь еще неделю назад все было хорошо, да что там. Еще вчера все были живы. Почему так случается, что один несчастливый день перечеркивает всю жизнь пополам? Где тот миг, в который еще можно что-то исправить, изменить? Что было бы, если б он вчера не заупрямился и ушел в ямы вместо Кэт?

Скорей всего, Кэт тоже погибла бы. Ведь у нее нет оружия…

У Вика был нож. У отца Николая – ружье. Даже у добродушного Дира был пистолет. А у Джея ничего не было. Стрелять он не мог, мешало слабое зрение. И ножом управляться не мог из-за больных суставов. Про Кэтрин Вик мог только догадываться. Может быть, у нее чего и было.

Вот сейчас они вернутся из ям, а в доме бандиты. И значит, их тоже могут убить. Надо бежать… надо их предупредить.

Это было решение. Цель. В ближайшие часы он знал, чем заняться. А потом они вместе придумают, как быть. Вик даже мысли не допускал, что может не встретить священника и Кэтрин. Дорога до ям была ему хорошо известна. Правда, раньше он никогда не ходил туда один. Ну и что. Значит, этот раз будет первый…

Он шел по городу осторожно, с оглядкой. Шел мимо пустых домов, проржавевших машин, перекошенных заборов. Шел из тени в тень, каждую секунду ожидая, что на него кто-то нападет. Он старался ступать, как кошка, но не был уверен, что это у него получается…

Ненадолго он остановился на одном из перекрестков. Все не мог решить, какой путь выбрать? Тот, который кажется более безопасным, или тот, который короче? Кэт говорила, что сомневаться ему нельзя. Дескать, стоит начать сомневаться, и точно ничего не получится. Во всяком случае, он ее понял именно так. Но кто тут не начнет сомневаться? Интуиция подсказывала, что нужно выбрать более длинный путь, однако Вик попросту не мог позволить себе терять время.

И побежал все-таки короткой дорогой.

Той, которую когда-то показали ему Дир и Джей.

И конечно, он разминулся с теми, кого так стремился предупредить.

– Нет, Сойка, не так. Ты торопишься. Смотри…

Евгений Глебович очень быстро привык называть Зою Сойкой. Он вообще как-то быстро научился быть своим. Сейчас он показывал девочке, как складывать из бумаги кораблик с двумя трубами. Газета, которую они пустили в дело, оказалась не самым надежным материалом, но не брать же у Кэтрин ее с таким трудом заполученные и аккуратно нарезанные листы. Говорил он тихо, вполголоса, и старался дышать неглубоко.

Девочка слушала внимательно и повторяла его действия. С непривычки получалось криво.

Евгений Глебович сегодня говорил больше обычного. Утром попытался разучить с Сойкой какие-то пароли доступа, целиком состоящие из длинного ряда букв и цифр. Потом понял, что на память девочки надеяться не стоит, и записал все на полях вырванного из журнала листа. Лист велел Сойке спрятать в карман. Чтобы не забыла взять с собой, если придется быстро убегать.

– И туфли свои не снимай, – сказал без улыбки. – Мало ли.

Сойка кивнула. Она теперь готова была даже спать, не снимая верхней одежды. Да и подступившие заморозки были с ней в этом вопросе согласны.

Зоя расправила поделку и подсела поближе к Евгению Глебовичу. Показать, что вышло.

– Вот видишь, если не спешить, все получается. Молодец.

– А если его в лужу пустить, он поплывет?

– Скорей всего, нет. В лужу мы пускали другие кораблики. А этот… мы можем найти какие-нибудь синие картинки в журналах и устроить ему бумажное синее море.

– Я поищу…

Сойка вытащила из шкафа неровную пачку оставшихся от Дира журналов и принялась их листать.

В повисшей тишине, лишь изредка перемежаемой шуршанием страниц, очень отчетливо прозвучал скрип отворяемого окна.

Сойка резко обернулась. Посыпались, потекли на пол журналы, опрокинулась и погасла ее свеча. Евгений Глебович нащупал револьвер и чуть приподнялся, прицеливаясь в того, кто вот-вот должен был попасть в комнату. Света от второй свечи хватало. Да и от окна, до половины завешенного одеялом, лились рассеянные сумерки.

Но Евгений Глебович не успел даже толком разглядеть гостя, как Сойка вдруг вскрикнула радостно:

– Вик! Ты живой! Я знала, что ты вернешься!

Парень спрыгнул с подоконника и растерянно обвел взглядом комнату, почему-то ничем не выразив радости от встречи.

Но, кажется, можно все-таки выдохнуть, отложить оружие. Парень – «свой». Евгений Глебович осторожно опустился на подушки.

Сойка подошла к брату.

– Вик?

Тот облизнул пересохшие губы, быстро спросил:

– Где отец Николай? Кто это? – кивок в сторону лежанки.

– Они с Кэт ушли тебя искать. Еще утром. Мы тут вдвоем. Вик, есть хочешь? Я быстро погрею.

Парень повернулся к Евгению Глебовичу.

– Кто вы? Как вы тут оказались? Вас священник привел? Как не вовремя… вам надо спрятаться! Давайте быстрей на чердак.

– Что случилось? Ты не один?

Вик поморщился:

– Я должен им двери открыть… Пока открываю, вам бы заныкаться куда-нибудь. А если не открою, то они тогда по лестнице. Или высадят раму.

– Ясно. Бери Сойку, и быстро уходите отсюда. Я попробую их задержать. Все равно пойти с вами не смогу. Так что давайте.

– Так один под лестницей ждет, – с досадой проговорил Вик. – Я-то ведь думал, что здесь никого нет…

Евгений Глебович кивнул. Он хотел предложить ребятам самим спрятаться на чердаке. А он бы уж как-нибудь попробовал договориться с налетчиками… но те ждать, пока решение будет принято, не стали.

Зазвенели стекла в гнилой раме, и тусклый дневной свет загородил силуэт человека в военной форме. Евгений Глебович выстрелил не целясь. Промахнуться он не боялся.

Сойка от грохота втянула голову в плечи, а Вик метнулся к окну.

Бандит лежал под лестницей. Но к нему из-за угла уже кто-то бежал. И внизу, из комнаты, которая когда-то была гостиной, доносились подозрительные шорохи.

Вик сказал:

– Второй, наверное, не полезет. Побоится.

– Отойди от окна. Сойка, а ты полезай под кровать! Быстрее!

Евгений Глебович оценивающе посмотрел на подростка и решил, что под кровать он не полезет. Не стоит и предлагать. Парень метнулся к двери. Внизу пока было пусто.

– Запереть?

– Нет, просто прикрой. И отойди за шкаф. У тебя же нет?.. – раненый кивнул на свой револьвер.

Вик вытянул из сапога длинный кухонный нож. Но безропотно отошел.

– Сколько их?

– Девять.

Контролировать окно с его места было куда удобней, чем дверь. Евгений Глебович подтянулся, чтобы встретить врага хотя бы сидя.

В этот момент в комнате что-то тяжело и громко упало. Зашуршала под кроватью Сойка, Вик на нее шикнул.

Неразборчиво прозвучали какие-то команды, зазвенело выбитое стекло. Скрипнули ступени под чьей-то тяжелой поступью.

Не дожидаясь, пока идущий откроет дверь, Евгений Глебович крикнул:

– Эй, там. Стой на месте! Сунешься – пристрелю!

Из-за двери ответили бранью, но входить не стали. Спросили:

– Мальчишка где?

– Какая разница? Чего надо?

– Пацан мне должен.

– Да? Ну так пойди, поищи.

– Крот, это ведь ты. Давай поговорим, как цивилизованные люди…

Одеяло, закрывавшее окно, упало, когда в комнату лез первый из бандитов. Если кто еще сунется, убить его будет проще простого.

– Чего надо?

– Ты знаешь. Выводишь нас на точку, и я тебя отпускаю на все четыре стороны. Договор остается в силе. А будешь сопротивляться, долго не проживешь.

– Посмотрим…

Договорить Евгений Глебович не успел: внизу началась частая стрельба. Его собеседник чертыхнулся и, не церемонясь, распахнул дверь, сразу же дав очередь из короткоствольного автомата туда, где, по его мнению, должен был находиться предатель.

Ошибка оказалась для него фатальной.

Бродяги, зазимовавшие в одном из старых домов в конце улицы, Вика не видели. Но вообще к «большим домам» они не ходят – боятся собак. Там, где они жили раньше, тоже стояли высокие дома, а на улицах жили огромные хищные стаи. Здесь стай не было, но многоэтажек они опасались уже по привычке. У тряпичника тоже ничего не удалось узнать про Вика. Зато узнали другие новости, тревожные. О том, что «ходят люди в старой форме». По два-три человека, только днем. Обыскивают дома. Торговать не торгуют, не мародеры – ходят без мешков. Зато у них есть огнестрельное оружие и носят они его на виду.

Услышав об этом, отец Николай решил, что пора возвращаться: двое в укрытии вряд ли смогут оказать серьезное сопротивление. А Кэт подумала, что история повторяется.

Подоспели как раз, чтобы услышать выстрел и увидеть, как из окна вываливается человек.

Священник жестом остановил Кэт:

– К дому не суйся. Держи вот. – Он протянул ей ружье, а сам достал «бандитский» револьвер. – Справишься с ним?

Холодный металл словно освободил мысли от ложных страхов и нагромождений никому не нужных смыслов субъективной реальности. Осталась только та правда, которую Кэт так хорошо умеет видеть, когда не боится.

Четкие контуры. Чистые звуки. Каждая веточка, каждая травинка стали тем, чем являются на самом деле. И к дому быстрым шагом спешил уже не усталый сутулящийся от холода священник, а богатырь в белых льняных одеждах… И тень огромного дуба, растущего на невидимом холме, ложилась под ноги.

От угла дома к выпавшему из окна телу бежало, пригибаясь, уродливое существо. Странное и жалкое – в обрывках одежды, худое, сгорбленное. Не то собака, не то человек.

Наверное, если бы она сейчас смотрела неправильно, то ничего примечательного и не увидела бы. Существо оставалось бы опасным человеком в старой военной форме.

Теперь оно тоже казалось ей опасным – вон, какие когти. Опасным, да. Не страшным. Кэт забыла даже свое заклинание – «нельзя бояться». Она и так не боялась.

Богатырь встретился с опасным существом, оно зарычало и кинулось. Но что оно могло сделать? Оно даже до плеча не доставало отцу Николаю.

Попыталось вцепиться в руку, но было отброшено. Поднялось, напало снова…

И вот уже под окном лежат два бездыханных страшилища, а священник бежит вокруг дома.

Снова стало пусто. Минуту или две ничего не происходило, и вдруг совсем близко, в той самой комнате, где должны были оставаться Сойка и Евгений Глебович, грянула частая очередь. И следом за ней – одиночный. Все смолкло.

Кэт перехватила ружье удобней и побежала к лестнице. Мало ли что ей запретили.

Это отец Николай ее пожалел. А ему нельзя.

Подтянуться до нижней ступеньки, привычно вскарабкаться, прислушиваясь к тому, что происходит в доме и около. Осторожно ухватиться за край зеленого наличника. Стекло выбито – не порезаться.

Услышать хриплый голос Евгения Глебовича:

– Эй, кто там! Сунешься – стреляю!

– Это я, Кэт! Я одна.

К окну тенью метнулся Вик. Кэт мгновенно узнала его, хотя сейчас он больше был похож на лису или другого такого же хитрого зверя.

Вик подал ей руку, помог забраться, но при этом все время оглядывался на вход.

Комната… она стала немного другой. Выше, просторней. Журналы на полу, перевернутая свечка, запах растопленного стеарина…

Снизу вновь раздалась стрельба, и вдруг в комнату ворвались двое. Звери. Гротескные, мощные, с оружием в руках…

Но по эту сторону реальности твари не знали, как обращаться с автоматом или револьвером. Бесполезные железяки с грохотом упали на пол.

Кэт обернулась к Евгению Глебовичу… к высокому солдату, так похожему на него. Солдат улыбался. Меч в его руке казался настоящим. И твари его видели. Кэт шагнула к стене: в бою она ничем помочь бы не смогла.

Солдат легко поднялся с лежанки. Твари без предупреждения кинулись вперед. Но даже самые мощные клыки и самые острые когти – это всего лишь клыки и когти. Меч взвился, и одна из тварей упала, разрубленная чуть ли не пополам. На пол полилась черная кровь. Вторая словно не заметила, упруго подпрыгнула и попыталась добраться до горла Евгения Глебовича. Тот, словно всю жизнь тренировался, легко ушел от удара и ловким выпадом достал тварь в тот момент, когда она приземлилась на все четыре покрытые редкой шерстью лапы. Кажется, он и сам не ожидал, что получится так ловко: пошатнулся, опрокидывая зверюгу в сторону и оборачиваясь к двери. Но больше пока никто не пытался подняться на второй этаж. Передышка?

Там, внизу, один отец Николай. А сколько бандитов против него? Сколько их было?

Кэт смотрела, как Евгений Глебович медленно, но уверенно идет к двери. Вик сопел за ее спиной. Даже шептал чего-то. Она расслышала:

– А говорил – ходить не может…

– Вик! – выдохнула Кэтрин. – Не сомневайся. Слышишь? Не смей сомневаться! Не сейчас!