Хроники железных драконов (сборник) Суэнвик Майкл

– Летай в гостеприимных небесах, – бормотал он в бреду. – Присоединяйся к поколению пепси.

Джейн отдернула руку, словно обожглась.

– О нем уже я забочусь. – В голосе хульдры прорезались дерзкие нотки. – Так что не лезь. – Тряпочка принялась суетливо разглаживать одеяло. Закончив, она выпрямилась, уперлась кулаками в бока и уставилась на подменыша, демонстрируя явную готовность принять открытый вызов. Не дождавшись ответной реакции, Тряпочка гаденько ухмыльнулась: – Тебе пора в кроватку, да?

Джейн кивнула и направилась в свой угол.

Гримуар ждал ее. Мальчик-тень честно оставил его под сложенным одеялом, как ему велели. Джейн медленно разделась, исхитрившись расстелить койку и нырнуть в нее, не обнаружив присутствия книги. Обхватив ее руками, Джейн мгновенно ощутила покалывание, словно через тело пробежал слабый разряд электрического тока. Странное ощущение.

В ту ночь, казалось, заснуть ни у кого не получится. Задира стонал, кричал, что-то бормотал в забытьи, и его страдания передавались остальным. Кое-кто из мелюзги выбрался из собственных коек, чтобы пригнездиться к своим друзьям. Даже самые старшие время от времени вздыхали и переворачивались на бок спиной к полукровке.

Наконец, спустя бесконечно долгое время, все уснули – и Джейн осталась одна.

Она бесшумно выскользнула из-под одеяла и юркнула под кровать. Ей оставалось лишь отодвинуть сломанную доску и протиснуться в убежище. Здесь было темно и пыльно, но не было душно, поскольку ни стены спального корпуса, ни стены песчаного бункера не доходили до потолка. Слабый сквозняк, наткнувшись на нее, неодетую, заставил Джейн затрястись от холода, однако выгнать подменыша за одеждой ему не удалось. Наугад пошарив у себя за спиной, она втащила через лаз гримуар.

На мгновение стоны Задиры стихли. Высоким ясным голосом он сказал:

– Две говяжьи отбивные, особый соус, латук, сыр… – Джейн поймала себя на том, что перестала дышать. – Булочку с кунжутом… – Его диалог с пустотой ночи повергал в ужас, лишая остатков самообладания. – Тефлон…

Она лихорадочно вцепилась в сломанную доску и закрыла ею проход в убежище. Голос полукровки больше не долетал до нее.

Джейн уселась на корточки, положила гримуар на колени и раскрыла его. Серебристые буквы на черных страницах сияли холодным светом и на ощупь казались скользкими. Сосредоточив на них внимание, она обнаружила, что начинает смутно понимать смысл написанного, хотя конкретное значение каждого слова от нее ускользало. Ознакомившись с таблицей степеней сжатия, Джейн перешла к разделу параметров допуска при обработке цилиндров, немного поразмыслила над калибровкой оправ для кристаллов и позволила кончикам пальцев самостоятельно переворачивать страницы, донося до нее суть пролистываемого, перепрыгивать разделы и проскакивать главы, пока, как она надеялась, перед ней само собой не раскроется то, что ей действительно нужно.

Поиски привели подменыша к практическому руководству по пилотированию драконов.

До этого момента она не имела ни малейшего представления о собственных планах. Теперь же, раз за разом проводя пальцами по схемам с загадочными обозначениями конденсаторов, потенциометров, резисторов и заземлений, наклоняя голову так близко, словно собиралась потереться щекой о шкалы и о колонки цифр, глубоко вдыхая запах типографской краски и мелованной бумаги, исходивший от каждой страницы, Джейн испытывала такое чувство, будто намерение однажды угнать дракона жило в ней с самого ее рождения.

Плечи, с двух сторон сдавленные стенами, давно затекли. Она не замечала. Сознание подменыша заполнили стремительные черные драконы. Все привычное и вездесущее, а потому невидимое, наконец-то обнажилось и встало на свои места. Джейн слышала вопли стальных чудовищ. Они неслись быстрее звука, питаемые бензином и яростью. Она испытывала на себе перегрузку, вызванную ускорением, и видела в небе инверсионный след. И сама улетала прочь на одном из них. Далеко-далеко.

Однако сначала придется изучить гримуар. И еще необходимо освоить управление.

Джейн просидела над книгой несколько часов, нежно касаясь страниц и значок за значком впитывая главы. Свое первое в жизни чтение гримуара она закончила как раз к завтраку. Стоило ей выползти из-под койки, как дали сигнал к подъему и детей погнали в столовую. Джейн шла в строю и зевала. От усталости у нее болело почти все тело. Она была счастлива.

На следующую ночь с ней впервые заговорил дракон.

Спустя три дня Джейн, Тряпочку и Колючку отправили в механический цех. В самом цеху свободных рабочих мест не нашлось, и, после некоторой свары с начальником, Благг, взяв под мышку коробку с шестеренками, повел девочек наверх. Здесь была галерея, опоясывающая цех по периметру и разбитая на отсеки. Тут была настоящая свалка, но надсмотрщик отыскал им местечко между лестницей и кирпичной трубой от промышленного перегонного куба. Он усадил всех троих на скрипучую деревянную скамью, велел дочиста оттереть детали от смазки и ушел.

Когда-то давно откидные рамы вместе со стеклами покрыли толстенным слоем не то белой, не то зеленой, а может быть, серой краски – из-за пыли уже трудно было догадаться, какой именно. В результате окно намертво залипло в открытом состоянии, почти на фут не доходя до верхнего края проема, и засунутый под лестницу коричневый эмалированный керосиновый обогреватель из последних сил старался противостоять сочившемуся с улицы холоду.

– Поменяйся со мной местами, – попросила Тряпочка, как только Благг их покинул. – Мы с Колючкой хотим поближе к теплу.

По всем правилам следовало ей отказать. Но ведь Тряпочка всегда жаловалась на холод; может, она и впрямь переносит его хуже других. А Колючка улыбалась так зло! Так и быть, на сей раз она им уступит.

Джейн без лишних слов поднялась и пересела на дальний конец скамьи.

Шестеренки были размером с серебряный пенни, только гораздо тоньше. Их мелкие зубчики, если взяться за кромку, больно впивались в пальцы. Коричневая полупрозрачная смазка затвердела до состояния пластика и сходила с большим трудом. Привычные к постоянным проверкам, девочки трудились не покладая рук.

Как ни странно, на этот раз к ним никто не заглядывал. Проходили часы. Благг не появлялся. Казалось, о них и вовсе забыли.

Джейн невидящим взглядом смотрела прямо перед собой. Мысли подменыша сосредоточились на гримуаре и голосе дракона – ей так до конца и не удалось понять, говорил он с ней ночью или нет. Потом она погрузилась в мечтания о гладких обтекаемых корпусах с черными блестящими боками, о силе и прочности в сочетании с безжалостной скоростью. Джейн представила себе, как она кладет руку на дроссель, подчиняя своей воле всю пугающую драконью мощь.

Рядом вздохнула Тряпочка. Тусклый поток посеребренного наружного света, лившийся поверх закрашенного стекла, внезапно пересекла чья-то тень. Послышалось хлопанье крыльев. Хульдра проследила за полетом и вдруг радостно крикнула:

– Жабьи яйца!

– Жабьи яйца? – тупо повторила Колючка. – Ты это о чем?

– Там, наверху, под крышей. Вот где они вьют свои гнезда. – Тряпочка влезла на подоконник и встала на цыпочки. Она высунула руку в окно, насколько могла. Хвост ее нетерпеливо подергивался. Под застрехами прилепились несколько грязных наростов.

– Черт! Не достать…

– Нет там никаких яиц, – сказала Джейн. – Никто не откладывает яйца осенью.

– Жабы откладывают. Это как весенняя кладка, только они не оплодотворенные. Жабы запасают их на зиму, чтобы было что есть во время Секирной Луны. – Она посмотрела с подоконника на подменыша, широкий рот изогнулся в странной улыбке. – Дже-э-эйн! Слазай туда, добудь мне несколько штучек.

– Я не скалолазка! Попроси Крошку Дика, или Малявку, или…

– А их тут нет. – Тряпочка подмигнула Колючке, и та, прежде чем Джейн успела как-либо среагировать, сгребла подменыша в охапку и кинула к ней на карниз. Перевертыши, как и хульдры, с самого юного возраста обладают сверхъестественной силой. Из опрокинутой коробки во все стороны покатились мелкие шестеренки. – Вперед, милая! – пропела Тряпочка.

Джейн судорожно вцепилась в раму. Холодный ветер дул ей в лицо, выжимая слезы из глаз. По ту сторону гаревой площадки двора разворачивался шестой корпус, над ним висели темные облака. Внизу чернел рубероид крыши какого-то подсобного сараюшки, усыпанной осколками кирпича и битым бутылочным стеклом. До крыши было футов тридцать, не меньше.

– Мать святая!

Она стала отчаянно извиваться, пытаясь втянуть себя внутрь помещения, но крепкие безжалостные руки оторвали ее пальцы от рамы. Под жуткое дребезжание стекла Джейн вытолкнули наружу, в бездну. Она зажмурилась, боясь, что ее сейчас вытошнит, и лихорадочно принялась шарить вокруг себя в поисках опоры. Весь ее вес приходился теперь на откинутую раму окна. Внутри оставались только ноги.

– Не дергайся, не то мы тебя отпустим.

Джейн, извернувшись, снова вцепилась в перекладину. Под пальцами хрустели чешуйки отставшей краски. Она распласталась по стене, кирпич царапал ей щеку. В нос ударил сладковатый, едкий запах помета. Наружная сторона рамы была белая от его наслоений. В довершение всего царивший снаружи холод сбивал дыхание.

– Пожалуйста, пустите меня обратно, – залепетала Джейн. – Тряпочка, милая, я сделаю все, что ты попросишь, я стану твоей лучшей подругой, только…

– На. – Рядом с ней зашуршал полиэтилен. – Пока не наберешь целый, назад не спустим. – Одна туфля Джейн слетела, и девочка почувствовала, как Колючка стягивает с ее ноги носок. Острый коготь коснулся пятки, замер, затем пробежал по самой мягкой части стопы.

– Прекрати ее щекотать! Если она свалится, мы останемся без яиц. – Рука с мешком нетерпеливо задергалась. – Бери быстрее.

Оставалось лишь подчиниться. Джейн сделала протяжный глубокий вдох и открыла глаза. Ее так мутило, что она не сразу смогла сообразить, куда смотрит – вверх или вниз. Прямо над ее головой протянулся козырек крыши. Под ним висело около двадцати гнезд – бугристых, шишковатых наростов с дыркой на одной стороне. Словно плохо слепленные горшки.

В тот момент когда голова подменыша еще только показалась в окне, в воздух взвились полчища летающих жаб. Теперь они метались неподалеку, истерически хлопая крыльями в черном оперении. Эти отвратительные создания появились как продукт мезальянса галок с плодовитыми земноводными предками летающих рядом с Джейн тварей. Обычно крыши тщательно очищали от жабьих гнезд. На то имелась веская причина. Жабы были неравнодушны ко всему, что блестит, и, в отличиеот большинства диких животных, не испытывали страха перед огнем. В свое время они устроили немало пожаров, затаскивая в свои подвесные домики тлеющие окурки. Словом, жабы представляли реальную опасность.

Дрожа всем телом, Джейн потянулась рукой к гнезду. Ей не хватило совсем немного, чтобы до него дотянуться. Вряд ли Тряпочка сочтет это достаточным оправданием. Сделав еще один долгий вдох, Джейн заставила себя зависнуть над пустотой. Если полностью распрямить руку, которой держишься за раму окна, можно залезть в ближайшее из висящих перед ней гнезд. Через секунду Джейн запустила пальцы в отверстие.

Сперва удалось нащупать мягкую, словно шелк, пуховую подстилку жабьего домика. Кучка липких теплых яиц обнаружилась ближе к задней стенке. Она извлекла наружу сколько поместилось в горсти, потом нагнулась и раскрыла пакет. Яйца слипшейся в комок гроздью соскользнули из ладони на дно.

Мало. Пришлось снова изворачиваться и лезть за остальными. На сей раз ей досталось всего полгорсти, вместе с двумя полосками алюминиевой фольги, куском стекла и хромированной шестиугольной гайкой. Ненужные сокровища из гнезда полетели вниз, на крышу сарайчика.

Второе гнездо. Джейн быстро опустошила и его. Она как раз вынимала последнюю горсть, когда внезапный порыв ветра дохнул ей под одежду ледяным холодом. Ей хватило ума не смотреть вниз, но от внезапного завихрения воздуха голова закружилась еще сильнее. Хотелось плакать от страха и одиночества, но она не смела.

Если заплакать в такой момент, можно никогда не остановиться.

Во втором гнезде вдобавок к яйцам обнаружилось еще несколько кусочков фольги и зазубренная медная полоска, позеленевшая от времени. Наткнувшись на металлический заусенец, Джейн испугалась, что ее кто-то укусил.

– Почти полмешка! – крикнула она вниз. – Можно мне к вам?

– Еще.

– Но мне больше не достать. Правда.

В окне появилась Тряпочка. На миг она ослабила пальцы, держащие Джейн за щиколотки, и та в ужасе вскрикнула. Хульдра оценивающе прищурилась.

– Вон то, – указала она. – До него ты дотянешься.

У Джейн сводило от боли пальцы. Ее силы почти иссякли. Козырек крыши плыл перед ней – так долго она в него всматривалась, но когда она закрыла глаза, весь мир пошел колесом, и ей пришлось срочно распахнуть веки, чтобы сохранить равновесие.

Джейн вытянулась как можно дальше.

Рука немного не доставала.

– Тряпочка… – позвала она дрожащим голосом.

– Яйца!

Оставался только один способ. Джейн, извиваясь всем телом, подалась из окна чуть дальше, перенеся вес на середину бедер. Она вытянулась так далеко, что, казалось, слышала, как трещат кости.

Снова рука ее нырнула в гнездо. Пальцы в очередной раз нащупали теплую подстилку, а затем скользкую липкую кладку. Джейн сложила ладонь ковшиком и выгребла яйца.

Тем временем жабы начали приходить в себя. Они каркали, квакали и делали в ее сторону короткие угрожающие броски. Одной почти удалось клюнуть подменыша в щеку. Джейн едва успела заслониться, и жаба, противно чпокнув, врезалась ей в предплечье. Желудок свело от отвращения.

– Держите меня крепче. – По ту сторону окна ее слабый шепот могли и не услышать, но говорить громче сил уже не было.

Она сползла ниже, ухватилась за раму и надолго припала к ней. Немного придя в себя, она дрожащей рукой раскрыла пакет и опустила в него последнюю горсть яиц. Вместе с яйцами в мешок упала крупная кроваво-красная капля. Двумя пальцами Джейн выудила находку.

Рубин, величиной в половину большого пальца, шестиугольный на срезе и плоский с двух посеребренных концов, относился к разряду технических кристаллов, используемых в магических информационных системах для хранения и обработки данных. Сам не больше огрызка карандаша, стоимостью он, вероятно, превосходил Джейн.

Что же с ним делать? Если отправить внутрь вместе с яйцами, Тряпочка из жадности запросто пошлет ее искать новые камни. Бросить вниз? Его наверняка найдут. Слух о такой находке пойдет по всему заводу, а хульдра не такая уж дура – догадается, откуда она взялась. Вернуть в гнездо? Нет, только не это!

Верхний край наличника был белым от жабьего помета. Джейн вдавила кристалл в него.

– Впустите меня. Я достала вам ваши яйца.

Тряпочка выхватила добычу из рук подменыша еще до того, как Джейн успела слезть с подоконника и без сил шлепнуться на скамью.

– Дженни, Дженни-куколка, куколка-вонюкалка! – И под такое торжественное пение Тряпочка запустила руку в пакет и нагрузила здоровенным куском желеобразной массы с готовностью подставленные ладони Колючки. Хульдра сунула яйца в рот, в наслаждении прикрыла глаза, когда те хрустнули у нее на языке, и запихала следующую порцию.

Шестеренки валялись по всему полу. Джейн принялась собирать их в коробку.

– Тряпочка, – произнесла она наконец, – за что ты меня ненавидишь?

Хульдра ухмыльнулась заляпанными губами. Колючка широко разинула рот, демонстрируя его желтое содержимое. Кусочки скорлупы прилипли к ее губам.

– Хочешь тоже? Ах да, ты же их добыла.

У Джейн на глаза навернулись слезы.

– Я тебе в жизни ничего плохого не сделала. Почему ты со мной так?

У Колючки щеки бугрились от яиц. Тряпочка свои проглотила, вывернула пакет и принялась его вылизывать.

– Я слышала, ты выклянчила у Благга место рассыльной?

– Скорее домашнего животного, – заметила Колючка. – Ты ведь оно и есть, детка?

– Нет, это неправда!

– Ты ведь знаешь, чего он на самом деле хочет, да? – Тряпочка сунула руку Колючке под юбку, а та закатила глаза в карикатурном экстазе. – Он хочет, чтоб ты стала его телкой.

Джейн замотала головой.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Он хочет засунуть свою писю тебе между ног.

– Что за чушь вы несете?! – завопила Джейн. – Зачем ему?..

Глаза у Тряпочки сделались красными, как зерна граната.

– Не надо только строить из себя целку! Я каждую ночь слышу, как ты вылезаешь из койки, прячешься за стену и возишься там по нескольку часов.

– Нет!

– Ой! Ну конечно, нет! Конечно, это не в наших правилах! Супер-пупер-благородная госпожа Подменыш. Мы же такие особенные, да? Вот погоди, загонит Благг свою штуку тебе прямо в задницу, тогда посмотрим, как ты станешь нос задирать!

Колючка принялась вприпрыжку отплясывать вокруг Джейн, тряся задранной выше пояса юбкой и вертя тощей костлявой задницей.

– Задница-задница, – распевала она. – Задница-за-задни-ца.

– Так что имей в виду, сучка, – хульдра больно сгребла Джейн за загривок и приподняла подменыша над землей, – здесь командую я. Как скажу, так и будет. Рассыльная там не рассыльная, телка не телка, а ты мне повинуешься. Поняла?

– Поняла, – беспомощно выдавила Джейн.

– Он еще и в рот тебе его засунет, – самодовольно ухмыльнулась Колючка.

Задира провалялся в постели ровно неделю, прежде чем к нему вернулось сознание. Более-менее. В моменты упадка сил он лежал неподвижно, из груди его с трудом вылетали хриплые и мучительные вздохи. Иногда плакал. Порой из него выливались обрывки бессмысленной глоссолалии.

– Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, – вещал полукровка. – «Лаки Страйк» – гарантия качества.

Каждую ночь Джейн дожидалась, пока другие уснут, и заползала в стену общаться с украденным гримуаром. Когда чтение приводило ее в состояние транса, складывавшегося поровну из восторга и изнеможения, на периферии сознания прорезался голос дракона. Дракон говорил ей, что он такой же пленник, как и она. Он говорил, что их судьбы связаны и они обретут свободу, когда улетят отсюда. Он рассказывал о бесконечных горных цепях с ледяными озерами, о южных архипелагах, извивающихся, как ящерицы, и высоких орлиных гнездах среди осенних звезд. Джейн сидела в убежище и внимала, внимала, возвращаясь обратно, только когда совсем уже одолевала сонливость и она могла задремать и пропустить утреннюю перекличку. Ей было не важно – реален голос дракона или это ее собственная фантазия вышла из берегов. Все равно. Она была одержима.

Каждый раз, выбираясь из тайника, Джейн вздрагивала от ужаса. На время, проведенное с гримуаром, окружающая действительность как бы переставала существовать, а при виде Задиры все резко становилось на места. Вообще полукровка казался здесь существом инородным. Весь в бинтах, с лицом, скользким и блестящим от пота, больше всего он напоминал насекомое в стадии превращения из личинки во взрослую особь. Гной, пропитавший края его повязок, чуть светился, подобно лесным гнилушкам, и сам больной испускал странный запах.

Чувство вины буквально переполняло Джейн. Ведь ей следовало заботиться о нем, вытирать пот, менять бинты, делать все возможное для облегчения боли. Но полукровка внушал ей такое отвращение, какого она не испытывала ни к демонам-иностранцам, трудившимся в зоне «А» резчиками по дереву, ни к рабочим сборочного цеха, имевшим славу каннибалов и копрофагов. Ей даже недоставало воли к нему приблизиться.

Как-то вечером дети пришли с работы и обнаружили Задиру в полном сознании. Он ждал их, привалившись к спинке кровати.

– Что это вы так рано? – Лицо его скорчилось в гримасе, под которой, по-видимому, подразумевалась улыбка. – В ваши годы мы вкалывали полный рабочий день. Ох уж эта нынешняя молодежь, прямо не знаю, что из вас выйдет.

Кабальные робко сгрудились у дверей.

– Проходите, нечего пятиться. Что, уже и не узнаёте?

Дети неохотно приблизились.

– Ну? Как все прошло? Благг мертвый?

Никто не ответил.

– Не сработало? – спросил Задира с тревогой.

Тряпочка прочистила горло.

– Мы еще не пробовали.

– Мокрощелки! – Лицо Задиры стало похоже на светящийся колдовской гриб из лесной чащи. Повязки, которые давно уже не меняли, затвердели как камень. Глаза его почти закатились, но он с усилием приподнял веки. – Почему?

– Тряпочка сказала… – начал Ходуля.

– …что надо подождать тебя, – торопливо подхватила Джейн. Хульдра наградила ее многозначительным взглядом, лучше всяких слов говорившим: не надейся, этим ты себя не спасешь. Хвост ее мотнулся из стороны в сторону. – Чтобы сделать все правильно.

– Тогда ладно. – Задира, не отличаясь особой тонкостью, не почувствовал и тени конфликта. – Все не так плохо, как я ожидал. – Он кивнул Ходуле. – Ты понял? Мы заботимся о тебе, старик.

Обалдевший от счастья перевертыш стал яростно трясти головой в наивной убежденности в том, что друг его защитит. Видя эту идиотическую уверенность, Джейн призналась себе самой, что она в этот план не верит. Они дети, и план их детский. И вся их примитивная ворожба не сможет свалить взрослого. К тому же заводское правление наверняка обеспечивает защиту от таких посягательств как часть социального пакета: иначе надзиратели мерли бы каждый день. Благг, скорее всего, даже ничего не заметит. На Джейн навалилось оцепенение.

– Давайте свечу, сделаем все сейчас, – велел Задира. – Эй, корова! – поторопил он Тряпочку, недостаточно быстро отреагировавшую на его указания. – Шевели задницей!

Юная хульдра с ворчанием подчинилась. Воткнув свечу в щель между половицами, она немного помедлила – ровно столько, чтобы всем стало ясно: полукровка слишком слаб и не зажжет огонь при помощи колдовства, – затем демонстративно чиркнула спичкой.

– Где?

Почесучка робко протянула тряпичное создание. Задира провел большим пальцем по животу куклы, нащупал острые кончики обрезков ногтей и протянул куклу Ходуле.

– Ты сделаешь это.

Перевертыш машинально посмотрел на Тряпочку, ожидая ее одобрения.

Хульдра, поджав губы, кивнула.

– Тсс, – прицыкнул Задира.

Все замерли. Снаружи, за стенами, стоял многослойный шум от работающих в цехах механизмов. Прямо под ногами на пределе слышимости методично поскрипывало кресло-качалка. Благг насвистывал «Песенку короля эльфов», меняя темп и ритм в такт раскачиванию.

– Давай! – прошептал Задира.

Ходуля сунул куклу в огонь.

Пламя лизнуло бок из старых колготок, нейлон стал черным и пошел пузырями. Воздух наполнился страшной вонью. С негромким треском занялась набивка из ваты. Ходуля, испуганно вскрикнув, уронил куклу.

Как только огонь добрался до обрезков ногтей, у Джейн во рту онемело. Она ахнула. Язык, казалось, распух и саднил от боли, словно по нему хлестнули жгучей крапивой. Ну конечно! Там же остались следы ее слюны. На нее действовал побочный эффект проклятия.

Может, в конце концов они и сумели бы одолеть Благга.

Почесучка начала всхлипывать. Задира не обратил на нее внимания. Адская злоба полыхала в его глазах, он сидел столбиком у себя в кровати, стиснув кулаки и запрокинув голову.

– Да! – крикнул он. – Да! Сдохни, черт тебя дери, сдохни же!

И пока Малявка и Крошка Дик судорожно сбивали пламя, не давая огню распространиться по всему помещению, полукровка разразился победным хохотом…

– Что вы там затеяли, сопляки?! – Благг стучал в потолок своей комнаты. – Клянусь Матерью, я сейчас поднимусь и отхожу всех ремнем!

Мгновенно воцарилась тишина.

Снизу вверх по ступеням застучали тяжелые шаги, сопровождаемые легкими хлопками ремня по бедру надзирателя.

Задира впал в ступор. Кабальные дети, все как один, повернулись к Тряпочке. Хульдра вскинула руку и скомандовала:

– Всем под одеяла! Быстро!

Дети бросились к своим кроватям, в смешной надежде избежать наказания, и Джейн бежала вместе со всеми. Она успела заметить довольную ухмылку, игравшую на губах Колючки.

Главной теперь стала Тряпочка.