Хроники железных драконов (сборник) Суэнвик Майкл
Хьердис тронула руку лорда Уиэри.
– Перед пищей отступают и самые большие проблемы, – сказала она. – Потом, после еды, мы сможем спокойно все это обсудить.
Когда с едой было покончено и со столов убрали, Хьердис закурила сигарету и пустила ее по кругу.
– Ну так что? – спросила она через какое-то время.
– Последний раз, – сказал лорд Уиэри, – я оставил тебе на хранение кое-какие ящики. Теперь они нам нужны.
По лицу тан-леди пробежала тень.
– Я так и думала, – сказала она с явной неохотой. – Поэтому их уже достали.
Не дожидаясь приказания, шесть нифльхеймеров встали, растворились в темноте и вскоре вернулись, волоча длинные деревянные ящики. Ящики положили перед столом, и по жесту лорда Уиэри Оборванец вскрыл один из них длинным, вроде финки, ножом.
Тускло заблестели стволы винтовок. В воздухе пахнло смертью.
– А зачем они нам? – осторожно поинтересовался Вилл.
– Тут намечается охота на крыс, – поморщился лорд Уиэри.
– А мы что, будем охотиться на крыс?
– Мы, парень, не охотники, – невесело усмехнулся лорд Уиэри. – Мы крысы.
Нифльхеймеры напряженно слушали, теперь они сгрудились вокруг стола еще теснее.
– Это все Сумасброды, – пояснил один из них. – Они спускаются сюда раз в месяц, в день Жабы или в день Лабриса, позабавиться им, видите ли, хочется. У них очки ночного видения и такие охранные заклинания, что ты не поверишь, и они берут с собой бейсбольные биты. Мы без особого шума ускользаем, но им, как правило, удается поймать кого-нибудь больного, или слишком старого, или просто уторчавшегося в хлам.
– Это у этих ублюдков хобби такое, – прорычал Оборванец.
– В последний раз им попался Макар Хреновина: несчастный старик надрался и спал, так они, вместо того, чтобы отметелить его, как обычно, облили бензином и подожгли.
– Я сам видел труп!
– Это полное сумасшествие и очень опасная причуда, – сказал Шептун. – Их папаши сплошь промышленники и Лорды Мэральности. Если погибнет хоть один из ихних щенков, в поисках отмщения они пришлют сюда татей с их саблезубыми волками.
– Я опасаюсь ответного удара, – сказала тан-леди и добавила с очевидной неохотой: – Но эти Сумасброды совсем уже распоясались. Возможно, и правда настала пора ответить на насилие насилием.
– Нет! – почти выкрикнул Вилл.
За обедом он почти ни к чему не притронулся, его все еще мутило от нифльхеймской вони, да и смерть Костолома никак не забывалась. Стоило ему зажмуриться, как перед глазами снова сверкали искры вокруг скорченного трупа. Он же не хотел никого убивать. Все это случилось только потому, что он не продумал ситуацию заранее. Теперь он думал, думал быстро и напряженно.
– Положите винтовки назад.
– Никак ты боишься? – Лорд Уиэри распрямил спину, его осуждение хлестнуло Вилла словно кнутом.
– Я могу разобраться с Сумасбродами. Если хотите, я разберусь с ними сам.
Все замолкли.
– Один?
– Да, один. Но чтобы все это устроить, мне нужна подходящая одежда. Чем аляповатее, тем лучше. И боевая раскраска. Не какая попала, а чтобы краска светилась в темноте.
– Я отправлю наверх наших лучших магазинных воров, – улыбнулась Хьердис.
– И взрывчатка. Лучше бы, конечно, ручную гранату, но как у вас с этим делом – нет? Ладно, а можно как-нибудь раздобыть химикаты для изготовления бомбы?
– Поближе к поверхности есть метамфетаминовая лаборатория, – вступил Оборванец. – Те подонки, что ее держат, свято уверены, что никто про нее не знает. У них там есть здоровые баки этилового эфира и уайт-спирита. Возможно, найдется и красный фосфор.
– А есть у нас кто-нибудь, кто умеет со всем этим обращаться?
– Хм… Один из наших защитил докторскую по алхимии. Только это когда еще было. Там, наверху. – Оборванец нервно покосился на лорда Уиэри. – До того, как он спустился к нам. Так что я и не знаю, стоит называть его или нет, вдруг ему не понравится?
– У тебя докторская степень? – удивился Вилл. – Так каким же тогда образом… – он собирался сказать «пал так низко», но вовремя прикусил язык, – оказался здесь?
– Беспечность, – пожал плечами лорд Уиэри. – Однажды мне предложили выпить. Мне понравилось, и я выпил еще. Чтобы держать стакан, хватает и одной руки, вот я и начал курить, чтобы вторая не простаивала. Я стрелялся на дуэлях, а отсюда лишь маленький шажок до азартных игр. Я купил себе бойцового петуха. Я купил медведя. Я купил боевого карлика. Я зачастил к портным и шлюхам. От шампанского я перешел к виски, от виски к вину, от вина к денатурату. Через какое-то время я перепробовал все возможные напитки, кроме крови, все разновидности секса, кроме бездарного, и все разновидности правонарушений, кроме насильственной революции… Каждый шаг вниз был мне приятен. Каждый новый жизненный опыт наполнял меня презрением к тем, у кого не хватило на него смелости. И вот, как все вы видите, я здесь.
– А это подлинная история? – усомнился Вилл. – Или притча?
– Твой вопрос, – сказал лорд Уиэри, – много глубже, чем ты сам думаешь: мир, в котором я падал, реальный он или иллюзорный? Множество умов, куда лучших, чем мой или твой, бились над этим вопросом, и все безрезультатно. Как бы там ни было, я сделаю тебе бомбу.
Чтобы составить подробный план, потребовалось несколько часов. Но в конце концов Хьердис встала из-за стола и твердо сказала:
– Хватит. Наш новый боец наверняка устал. Помещение Костолома будет теперь твоим. Я покажу тебе, где ты спишь.
Она взяла Вилла за руку, отвела его в дальний темный угол коробочного поселка и встала на колени перед своего рода палаткой из залатанных одеял, подвешенных к веревкам.
– Сюда.
Приподняв угол одеяла, она забралась внутрь.
Вилл последовал за ней.
К его великому удивлению, все внутри сверкало чистотой. На листах картона, служивших и полом, и матрасом, был постелен полинявший тебризский ковер. Ваза, наполненная фосфоресцирующими грибами, озаряла помещение мягким призрачным светом. Все еще стоя на коленях, Хьердис повернулась и сказала:
– Все принадлежавшее Костолому теперь твое. Его палатка. Его звание… – Она стянула через голову платье. – Его обязанности.
У изумленного Вилла перехватило дыхание; убить вудвоуза и в тот же день разделить постель с его любовницей – в этом было нечто ужасное.
– Нам совсем не обязательно… – начал он, запинаясь.
– Ты что, голубой? – недоуменно спросила тан-леди. – Или страдаешь недугом Короля-Рыбака?[50] – Она потрогала его ширинку. – Да нет, тут все в порядке. Так в чем же тогда дело?
– Я просто не понимаю, как ты сможешь спать со мной, после того как я убил твоего… убил Костолома.
– Да никак ты думаешь, в этом есть что-то личное! – рассмеялась Хьердис. – Блонди, ты самый распродолбаный лучший боец, какого я в жизни видела.
По ее указанию Вилл полностью разделся. Затем Хьердис повалила его на себя и направила внутрь. Затем она обхватила его ногами, звонко шлепнула по заду и скомандовала:
– Ну, поскакали.
Так началась всенощная скачка. Мельком, в тот самый момент, как впервые кончил, Вилл ощутил, что ясновидящие политической полиции пытаются его нащупать. Но между ним и les poulettes лежала половина Вавилона, а тут еще Хьердис направляла его голову вниз, к своей орхидее, и он был слишком занят, чтобы о чем-то еще и думать.
Утром (приходилось верить Хьердис, что это действительно утро) Вилл, прихватив с собою двух скаутов лорда Уиэри, пошел осматривать возможные места для приведения плана в действие. Вернувшись в коробочный город, он стал разбираться в грудах одежды, принесенной ему нифльхеймерами, часть этой одежды была извлечена из старых загашников, а часть – только что для этого случая сперта. Со всем возможным старанием он подобрал себе костюм. Байкерские сапоги. Черные брюки с цепями и заклепками. Цилиндр, обмотанный белым шарфом, конец которого болтался сзади подобно призрачному лисьему хвосту, и украшенный индюшачьими перьями, раздобытыми на мясофасовочной фабрике. Ярко-красная куртка с золотыми пуговицами, опоясанная белым кушаком. А заключительным аккордом – ожерелье из крысиных черепов.
Фосфоресцирующим гримом он намалевал над своими глазами две красные, с наклоном наружу линии, прямую синюю линию вдоль носа и желтый треугольник, превращавший его рот в издевательскую мультяшную улыбку.
При удаче впечатление будет достаточно жуткое, чтобы противники притормозили. А что куда важнее, эльфы увидят светящиеся линии на его лице, цилиндр с перьями и шарфом и ожерелье из черепов, но не увидят его самого. Стерев грим и выбросив карнавальные тряпки, он вернет себе полную анонимность. Он сможет ходить по улицам, не опасаясь ареста.
– Только мне нужна еще одна вещь, – сказал он, разобравшись с одеждой. – Мотоцикл.
Два дня спустя от передовых постов Армии Ночи пришло известие, что Сумасброды на подходе. Вилл уже подобрал идеальное место для намеченной конфронтации – огромную, с хороший собор, цистерну, построенную много столетий назад на случай осады, для хранения запасов воды. Водопроводная магистраль новейшей постройки прорезала цистерну в верхней ее части, но все остальное осталось примерно в том же виде, как когда ее осушили. Вот сюда и должны были заманить Сумасбродов специально отряженные скауты, а тем временем Вилл раскрашивал лицо фосфоресцирующим гримом и выкатывал мотоцикл на исходную позицию.
– Ты с ними поступил как тот солдат, варивший суп из топора, – прошептало у Вилла в ухе.
– Да, пожалуй. Но если бы я сразу попросил мотоцикл, вряд ли они стали бы его доставать. А после этого циркового номера никто и не подумает обижаться.
– Или ты просто погибнешь.
– Слушай, Шептун, скажи мне одну вещь: почему я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь к тебе обращался?
– Потому что ты единственный, кто слышит меня. – Шепот был мягким, доверительным, с легким привкусом насмешки. – Ты, милый Вилл, и только ты.
– Кто ты такой?
Тишина. Шептун исчез.
Вилл поджидал внизу, укрывшись за опорой. Длительное время не слышалось никаких звуков, кроме погромыхивания далеких поездов. Затем чуть слышно прорезался пьяный эльфийский смех. Мимо места, где он стоял, испуганными тенями пробежали два скаута. Хохот становился все громче и веселее и вдруг загрохотал в полную силу – Сумасброды кучей вывалили из проема, черневшего в самом верху цистерны.
И сразу начали спускаться по длинной кирпичной лестнице, тянувшейся вдоль дальней стены.
Они мерцали в темноте, эти эльфы, мерцали как звезды. У них были большие электрические фонари и алюминиевые бейсбольные биты. Кое-кто из них был в камуфляже. Кое-кто запасся ночными гляделками. Числом их было девять, совсем еще юные, почти что дети. Их вожак допил последние капли пива и выбросил банку, она гулко зазвенела по бетону.
Вилл дождался, когда они спустились с лестницы, перелезли через трубу магистрального водопровода и двинулись по дну цистерны. И только тогда запустил мотоцикл. Это был трехцилиндровый двухтактный «кавасаки» со снятым глушителем, простой в обращении и кошмарно громкий. Вырвавшись из укрытия, Вилл круто свернул налево и дал полный газ. Сводчатый купол многократно усиливал рев двигателя, Вилл мчался на эльфийскую шайку, как банши, которой подпалили задницу.
Отличное дело снова сесть на мотоцикл! Паку Ягоднику – еще в те времена, когда они с Виллом были лучшими друзьями, – родители купили внедорожный мотоцикл, и они на нем тренировались по очереди, пока оба не освоили все те «фишки», которые казались парням постарше особенно важными.
Вилл вскинул мотоцикл на дыбы и остановил его в каком-то десятке ярдов от ошалевших эльфов. Прибрав обороты, чтобы двигатель не заглушал голос, он крикнул:
– Если тебе знакома честь, я вызываю тебя холмгангулогом! Я представляю свой народ как его военачальник и защитник. Пусть выйдет ваш лучший боец, дабы мы с ним могли помериться в подвигах силы и славы.
На лицах эльфов отразилось изумление, а затем по их группке прокатился злой пренебрежительный смешок.
– Так, значит, ты, господин Огородное Пугало, знаком с законами учтивого вызова, – сказал передний. Трусом этот тип явно не был. – Прекрасно. Мое имя Флориан из рода Л’Инконну. – Он насмешливо поклонился. – Как твое имя и какие условия ты предлагаешь?
– Командор Джек Риддл, – сказал Вилл, выбрав nom de guerre[51] практически случайно. – Взрывчатка и ближний бой.
Эльфенок помял свою несуществующую бороду, явно забавляясь ситуацией.
– Твое предложение крайне непрактично. – Его рука скользнула за лацкан куртки, – вне всяких сомнений, у него там был пистолет в подмышечной кобуре. – Дело в том, что у меня нет при себе взрывчатки.
– Не повезет, – пожал плечами Вилл, – так и от родной сестры подхватишь.
И тут же негромко произнесенным словом подорвал бомбу, установленную несколькими часами ранее в точке, подобранной так, чтобы добиться максимального эффекта.
Магистральный водопровод, проходивший прямо за спинами Сумасбродов, лопнул, как прогнившая жестяная труба. Мощная волна сбила эльфийских мальчишек с ног и поволокла их по дну цистерны, до нитки промокших, беспомощно барахтавшихся, но – и это была важная часть Виллова плана – вполне живых.
Тем временем Вилл рывком развернул свой байк и дал полный газ. Он мчался впереди водяного вала, свернул направо, чуть не вылетев из седла, и уже через какие-то секунды вырвался из цистерны в узкий служебный туннель, дававший доступ к электрическим кабелям. На него не попала ни единая капля воды.
Он бы с удовольствием посмотрел, как приходят в себя Сумасброды, смытые на дно цистерны, послушал бы их бессильные проклятия, когда они, совершенно смятенные, выныривали из воды, кое-как выбирались на сухие места и, мокрые как мыши, отправлялись в долгий и бесславный обратный путь. Но нельзя же, в конце концов, быть сразу и там, и там.
Но ему еще об этом расскажут. Галерея в верхней части цистерны, построенная когда-то для ее осмотра, была сейчас битком набита молчаливыми зрителями. Солдатами Армии Ночи и потенциальными рекрутами из Нифльхейма, там же, наверное, стояла сейчас и Хьердис. Они все видели и все слышали. Они видели, как он заманил противников в ловушку и обратил их в бегство без малейшего для себя ущерба, они будут купаться в ео славе. Они будут взахлеб рассказывать друг другу про его хитроумную доблесть. Он не был уже просто их лучшим бойцом.
Он был их героем.
Тем же вечером йохацу перебрались на несколько миль в глубь туннелей. Они двигались тихо и уверенно, а когда дошли до заранее намеченного места – заброшенного туннеля экспериментальной пневматической линии, которая обанкротилась еще в Век Турбины, – лорд Уиэри послал специалистов подключиться к электрическому кабелю и к водопроводу. Даже на таком расстоянии от взорванной магистрали давление воды сильно упало и продолжало падать. Только они, в отличие от верхних, знали, что нужно заранее наполнить все, какие есть, пластмассовые бутыли.
– Кислый, – сказал Вилл; близстоящий хадкин вытянулся по стойке «смирно». – Возьми пару толковых парней и подберите место для сортира. Только не слишком близко к лагерю, это антисанитарно. – Он поймал на себе взгляд лорда Уиэри и торопливо добавил: – То есть, конечно, если вы, сэр, не против.
Лорд Уиэри лениво махнул рукой, как бы одобряя все сказанное. Затем обнял Вилла за плечи, нарочито показывая доверительный характер беседы, и тихо сказал:
– Ты мне любезней после твоей маленькой сегодняшней эскапады, чем мясо и вино для голодного человека. Держись меня, и я вознесу тебя выше всего, что ты только можешь себе представить, и моя империя будет покоиться на твоих плечах. Но если ты еще когда-нибудь отдашь в моем присутствии приказ, не посоветовавшись сперва со мной, я велю вспороть тебе живот и приковать тебя к скале, крысам на пропитание. Ты хорошо меня понял?
Вилл судорожно вздохнул:
– Сэр.
– Конечно, я об этом потом пожалею, но дисциплина не знает любимчиков. – Он отпустил Вилла. – И скажи мне, пожалуйста, одну вещь. Чего же конкретно добились мы сегодня? Ну, повысили боевой дух, а еще? Через сутки, максимум через трое эту трубу заменят. Сумасброды живы-живехоньки. Сейчас они небось уже крепко спят на своих пуховых перинах.
– Мы лишили воды целый район, пусть даже и ненадолго. Там, наверху, администрация воспримет это крайне серьезно. Если следствие выявит, что тут замешаны Сумасброды, это, по части политики, поставит их родителей в очень неловкое положение. А если даже и нет, Сумасброды прекрасно знают, что сегодня пронесло почти что чудом. Те из них, кто поумнее, поймут, что это было предупреждение. Что я без труда мог убить их, но просто не стал. Нет, мы их больше не увидим.
– Не они, так появятся другие.
– Вот-вот, пускай появляются, – хищно усмехнулся Вилл.
Но сам-то он понимал, что все это блеф и пустое бахвальство. Здесь, внизу, ничто не было таким простым, как могло показаться. Когда он стоял в засаде, поджидая Сумасбродов, Шептун назвал его Виллом – а ведь он не называл этого имени никому из здешних.
Так откуда же Шептун его узнал?
9
Великая госпожа лошадей
Вилл привык к темноте. Он изучил ее повадки, научился любить ее недвижность и молчание. Он привык к обычным для туннелей погромыхиванию проезжающих вдали поездов, еле слышному скрипу, звукам падающих капель и маленьких суетливых лап и к более тихим, опасным звукам, которые обычными не были. Он научился часами недвижно сидеть на корточках, его глаза настолько адаптировались к подземному мраку, что, когда появлялся путевой рабочий с фонариком, ему приходилось прищуриваться, чтобы не ослепнуть надолго. Он научился двигаться бесшумно, как призрак, и мог часами преследовать пришельцев из верхнего мира, ничем не выдавая своего присутствия.
Ночами он выбирался наверх, к свалке, а иногда и воровством занимался. Не по какой-то особой необходимости, а чтобы поддерживать контакт со своими солдатами. Было важно, чтобы они знали, что он может выполнять работу любого из них и совсем не считает их ниже себя. В дальних подземных вылазках, когда не было возможности подниматься наверх за пищей, он мог наравне со всеми остальными ловить крыс, а затем поджаривать и есть. Когда выдавалось хоть сколько-нибудь свободного времени, он рассылал разведчиков исследовать туннели и наносить их на карту, так что через какое-то время вышло, что он знает о подземельях Вавилона больше, чем кто-нибудь до него. Он беседовал с каждым странником, забредавшим во владения лорда Уиэри, выделял тех, что поспособнее и склонны к одиночеству, и подключал их к работе им же организованного сообщества посланников, так что впервые за все времена общины йохацу получили хоть какое-то представление о делах друг друга.
Каждый день приходили добровольцы, мечтавшие служить под командой героя, о котором они столько слышали. Большинство из них получало отказ. И все же Армия Ночи росла. Мало-помалу ее территория расширялась. Неисправимые бродяги, копы-садисты, дегенеративные тролли и прочая малоприятная публика быстро научились избегать туннелей, помеченных тремя линиями и треугольником – знаком, что это место находится под защитой командора Джека.
Вилл окончательно убедился в плодотворности своих трудов в тот памятный день, когда подкрался в туннеле к транспортному копу, несильно сжал его плечо и тихо, ласково прошептал ему на ухо: «Меня зовут Джек Риддл. Если хочешь жить, ты положишь револьвер на землю и без звука удалишься» – и этот приказ был мгновенно выполнен.
В тот же самый день один из гонцов принес сверху полицейский плакат о розыске. Там был весьма приблизительно изображен фей с намалеванной на лице улыбкой, в цилиндре и бусах из крысиных черепов, текст же гласил:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ
за террористическую деятельность
демон, леший, домовой или гонт, известный как
ДЖЕК РИДДЛ.
Клички: командор Джек Риддл, командор Джек,
счастливчик Джек, Смеющийся Джек.
ОПИСАНИЕ
Дата рождения: неизвестна. Цвет волос: блондин.
Место рождения: неизвестно. Цвет глаз: темные.
Рост: неизвестен. Пол: мужской.
Вес: неизвестен. Кожа: бледная.
Телосложение: худощавый. Гражданство: неизвестно.
Шрамы и особые приметы: таковые неизвестны.
Склонность Риддла к ярким, вызывающим нарядам и эффектным жестам наводит на предположение, что в прошлом он мог быть как-то связан с театром. Судя по его манере держаться, он мог быть связан с аристократией, возможно как слуга.
Джек Риддл разыскивается за его роль в многочисленных террористических актах, совершенных незаконным подземным вооруженным формированием, находящимся под его командованием и осуществившим множество нападений как на агентов Его Отсутствующего Величества, так и на ни в чем не повинных мирных граждан Вавилона.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Джек Риддл обладает диким, необузданным темпераментом, почти наверняка вооружен и считается крайне опасным.
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ
Правительство Его Отсутствующего Величества обещает за информацию, могущую прямо привести к аресту Джека Риддла, следующее вознаграждение: для любого гражданина категорий от «В» до «Ж» – его вес в золоте, а для всех прочих – научно обоснованный эквивалент того же самого.
– Ну и как тебе это? – широко улыбнулся Вилл. – И подумать только, что два коротких месяца назад я был никем и звали меня никак.
– Ты не больно-то залупайся, – охолодила его Хьердис. – Деньги это серьезные. Есть много типов, готовых сдать тебя и за малую их часть. – Она подобрала с пола лифчик, застегнула его на животе, перетащила на спину, сунула руки в лямки, уложила груди в чашечки и передернула плечами, чтобы все легло на место. – Я бы, может, и сама соблазнилась, если бы не долг перед моим народом.
Завершая процесс одевания, она натянула платье.
– Не нужно так шутить, – почему-то обиделся Вилл.
– Думаешь, я шучу? А ведь с такими деньгами можно было бы выйти на поверхность и зажить там припеваючи.
– Нам не нужно для этого золота. Объединив подземелья, мы сможем подняться наверх и захватить нижний уровень города. А затем мы захватим всю Жуткую Башню, уровень за уровнем, вплоть до Дворца Листьев.
– Ну да, лорд Уиэри планирует именно так. – В голосе Хьердис звучал откровенный скепсис. – Но так ли все будет в действительности? Я плохо понимаю, почему ты сразу, с потрохами купился на призрачные мечты о величии спившегося эльфийского лорда.
– Плохо понимаешь? – Вилл помолчал, собираясь с мыслями. – События и случайности влекли меня по Малой Фейри как листок, унесенный ураганом. Это не должно повториться. Я мечтал отплатить своим угнетателям, а то, что задумал лорд Уиэри, дает мне такую возможность. Так что все очень просто.
Он еще раз пробежал глазами плакат.
– Невинные мирные граждане. Это, часом, не Сумасброды ли? Или наркоторговцы?
В Армии Ночи было немало солдат, торчавших на разной дури, и было бы очень наивно считать, что торговлю этой дурью можно совсем прекратить. Но наркоторговцы, давно поделившие город, считали свои участки своей неотъемлемой собственностью, были прекрасно вооружены, а к тому же и склонны к неоправданному насилию. Несчастных йохацу убивали просто за то, что они в неудачный момент забрели в неудачный туннель. Поэтому наркоторговцев вытеснили наверх. Тех из них, кто без затей продавал рядом с общеизвестными выходами на поверхность пятаковые пакетики эльфийской пыли да самогон в пол-литровых банках, Армия Ночи милостиво терпела. Но тех, чьи товары были зловредными, чьи товары убивали, – ловили и утаскивали вниз, где их судили друзья погибшего.
За занавеской коробки кто-то вежливо кашлянул.
– Сэр, – сказала Дженни Танцышманцы. – Всяческие уважения от лорда Уиэри, и он сказал: слезай с тан-леди и собирай своих рейдеров. Ему нужны лошади.
Звяканье началось где-то неподалеку – ритмичное и неутихающее, словно кто-то лупил по трубе булыжником. Затем откуда-то подальше ему стало вторить другое звяканье. Затем, еще тише, третье.
– Нас обнаружили, – встревожилась Дженни.
– Вот и прекрасно. – Вилл даже не замедлил шага. – Я хотел, чтобы они нас обнаружили. Я хочу, чтоб они знали, что мы идем. Я хочу, чтоб они знали, что им ничего с нами не сделать.
– А что мешает им проскользнуть сквозь стены? – спросил Оборванец. – Хайнты они или не хайнты?
– Они-то ускользнут, а вот лошади не смогут, и мы их всех переловим. А ведь эти парни – они считай что молятся на своих лошадей.
Лорд Уиэри посылал к лошадиному народу посланцев, предлагая им полноправное членство в его растущей империи, полное освобождение от налогов и призыва, гарантированное снабжение пищей и всякие прочие соблазны в обмен на небольшую ежегодную дань лошадьми. Его авансы были гордо отвергнуты, хотя лошадиный народ, беднейший из всех обитателей темноты, не имел вообще ничего – ни орудий труда, ни даже одежды.
– А тогда чего бы им не оседлать своих лошадей и не ускакать куда-нибудь подальше. Лично я на их месте так бы и поступил.
– Это же старые хайнты, – сказала Дженни Танцышманцы, она тоже была из хайнтов и очень этим гордилась. Ее волосы были заплетены во множество тонких косичек, увязанных на затылке в лошадиный хвост, на ее поясе рукоятками вперед висели два пистолета. – Их предки покинули Сумеречный Край еще до того, как с небес был спущен огонь. Они не умеют пахать, не умеют сеять, у них нет никакого оружия, все, что они умеют, – это ездить на лошадях.
– Так кой же хрен они так за этих кобыл своих держатся?
– А за что же им еще держаться, если у них больше и нет ничего?
Вилл объявил пятиминутную остановку, чтобы свериться с картой; короткое, невнятно пробормотанное слово, и все ее линии загорелись зеленоватым огнем. Вокруг него собрались и остальные рейдеры. Группа подобралась хорошая – кроме двух своих помощников, он взял Радегунду де ла Кокейн[52], Кокудзу, Голодальца и Малютку Томми, он же Красная Шапочка.
– Мы на нижнем из транспортных уровней, хотя есть и туннели, уходящие глубже, одни из них естественные, другие нет. – Он провел их вперед еще на полсотни ярдов, и в стенке туннеля открылся черный проем; из проема дуло прохладным воздухом. – Когда-то это был акведук, но его давным-давно забросили. Похоже на работу карликов.
– Этот акведук куда старше карликов, – презрительно скривилась Дженни. – Уж моему ли народу не помнить. Мы сами его и построили, своими руками. А с нами потом даже не расплатились.
– Дженни, – сказал Оборванец, – поговори о чем-нибудь другом.
Приближался поезд, и они торопливо повернулись к нему спиной. Когда поезд проехал и глаза их опять приспособились к темноте, они вошли в акведук. Минут через десять Вилл снова обратился к карте.
– Если все идет строго по плану, наши отряды стоят на позициях здесь и здесь, – объяснил он товарищам. – Это оставляет им единственный путь отхода: прямо через нас. Они погонят впереди табун в надежде, что он нас затопчет.
– Пускай попробуют, – язвительно хмыкнул Малютка Томми, – и я повыдергиваю ихним кобылам ноги.
– Все вы были отобраны, – напомнил Вилл, – за ваше умение ездить верхом. Теперь разойдитесь пошире, и посмотрим, как вы умеете лазать.
Они быстро залезли на стены. Это было новое для Вилла дело, но он быстро его освоил. Наверху, чуть пониже сводчатого потолка, имелись узкие полки, на которых рейдеры и расположились, одни со одной стороны, другие с другой. Все, кроме Дженни и Голодальца, которые, как опытные скалолазы, забрались на потолок и вбили там крючья, чтобы в ожидании висеть над проходом, как летучие мыши.
После долгой немой паузы Кокудза пробурчал:
– Чего-то я не понимаю. Лошади. Пещеры. Назовите меня идиотом, но здесь какое-то противоречие.
– Предки этих лошадей были дикими, – начал объяснение Вилл. – Давным-давно, еще до того, как Нимрод заложил основание Вавилона, они паслись на зеленых склонах Арарата. Лорд Уиэри дал мне как-то прочитать статью, где про все это говорилось. Специалисты предполагают, что какое-то количество лошадей могло забрести в естественные пещеры, чтобы щипать там мхи и лишайники. Если так, то это произошло десятки тысячелетий назад. А затем что-то случилось, например землетрясение, и небольшая популяция этих лошадей осталась запертой в пещерах. Они адаптировались к темноте. Нельзя сказать, чтоб они так уж плодились и процветали, – за все про все их не более сотни. Но все же они выжили и дожили до наших дней. Бледные, как тени, короткошерстые и очень нервические. Ловить их будет ой как нелегко.
– Сам понимаешь, что бы посоветовал я. – Оборванец похлопал свой патронташ.
Теперь, когда построение империи было уже на мази, у них хватало денег, получаемых в виде дани от транспортных рабочих, а иногда и попросту экспроприируемых, на покупку материалов, прежде в подземелье недоступных. Вилл первым начал постоянно держать при себе магниевые фальшфейеры и темные очки, как у сварщиков, а Оборванец, бывший не только его заместителем, но и, как все знали, закоренелым подхалимом, тут же последовал его примеру. Что лишний раз показывает, как быстро и как высоко вознеслась звезда Вилла.
– С этими лошадями так не получится, – покачал головой Вилл.
– Почему это?
– Они слепые, – сказал Вилл. – А теперь – стихни.
Через какое-то время звяканье прекратилось, что означало, что скоро появятся лошади. Еще какое-то время спустя Вилл почти уверенно решил, что слышит что-то похожее на шум далекого дождя. Это был не столько даже звук, сколько желание его услышать. И все же он был. Возможно.
– Не бери переднего коня, – посоветовал призрачный голос.
– Почему не брать? – спросил Вилл так же беззвучно. – Ведь, конечно же, вожак самый быстрый, а потому самый ценный.
– Ничего подобного. Быстрый – это наверное, но при этом зеленый, неопытный. Лошади поумнее держатся позади, позволяя молодым жеребцам, их героям, брать на себя и лидерство, и все связанные с ним риски. Они легко заменимы. Если хочешь добыть Царь-кобылицу, она держится где-то в середине табуна. Она и самая быстрая, и самая умная, не оскальзывается на влажных поверхностях, осторожна на сухих и всегда настороже, даже тогда, когда опасности вроде и нет.
В глубине туннеля расцвело едва заметное сияние, так светится изнутри океан в глухую безлунную ночь. И еще еле слышный звук, словно где-то вдали дышали полной грудью десятки животных.
– Идут, – прошептал Оборванец.
И наконец появились бледные, как морская пена, лошади. Среди них, ничуть от них не отставая, носились едва различимые тени. Это был лошадиный народ, старые хайнты, голые, в чем мать родила. Они ощущались даже на расстоянии, потому что вместе с ними волною катился страх. Они не умели растить урожай, не умели строить и разводить огонь, однако с ними все еще пребывали древние силы, они умели порождать ужас и использовать его как оружие. Этим ужасом они пасли своих лошадей. С помощью этого ужаса они сражались, бросая на врагов мощные тела животных.
– О беби, – простонала Дженни Танцышманцы. – Я непременно раздобуду молодого жеребца. Я обовью его ногами и никогда уже больше не отпущу. Я сожму его так крепко, что он встанет на дыбы и заорет дурным голосом.
– Вот тебя послушаю, Джен, и мой сразу встает, – сказал Кокудза.
Все негромко рассмеялись.
И тут же налетел табун.
Стук копыт, почти неслышный секунду назад, возрос до оглушительного грохота, акведук захлестнула живая волна. Один за другим рейдеры прыгали сверху на лошадей, как перезревшие плоды, падающие с деревьев.
– Подожди, – сказал Шептун. – Подожди… подожди… еще рано…
А потом, когда Вилл уже не мог больше ждать, он заметил в середине табуна ту самую Царь-кобылицу, бежавшую так же быстро, как и все остальные, но без малейшего напряжения, с явным избытком сил в запасе.
– Пора!
Вилл прыгнул.
После краткого невероятного полета он упал на спину лошади, почти наугад обхватил ее шею и отчаянно задергал ногами, стараясь удержать равновесие.
Царь-кобылица взвилась на дыбы, взбивая копытами воздух. Ноги Вилла повисли в пустоте, он был почти сброшен, однако упрямо держался за шею лошади, а когда ее передние копыта вернулись на землю, сумел кое-как пристроить ноги слева и справа от крупа.
И тогда она побежала.
Раз за разом она ударялась то тем, то другим боком о лошадей, бежавших рядом, и каждый раз одна из Вилловых ног ненадолго, но болезненно сдавливалась между мощными телами животных. Но этого все же не совсем хватало, чтобы ноги онемели, а Вилл, сжав зубы, твердо решил, что не сдастся перед какой-то там ерундовой болью.
А потом Царь-кобылица вырвалась из табуна и помчалась, все больше его опережая.
Почти лежа на ее спине, с единственной мыслью в голове, как бы не свалиться, Вилл начал нараспев читать известное ему заклинание:
- Шея твоя высока и пряма,
- Разумна твоя голова,
- Живот твой подтянут, спина поката,
- Твоя гордая грудь мускулиста…
Лошадь резко завернула голову назад и попыталась его укусить, но Вилл ей этого не позволил, обеими руками ухватившись за гриву поближе к затылку. А затем заклинание начало действовать, и она уже больше не пыталась его сбросить, а лишь продолжала в паническом ужасе мчаться во весь опор.
В полном теперь одиночестве – ведь табун далеко отстал – они мчались и мчались по боги уж знают каким туннелям. Несмотря на свою слепоту, Царь-кобылица каждое мгновение знала, где находятся стены, и, что было похоже на чудо, ни разу их не коснулась. И не споткнулась тоже ни разу. Какие бы чувства ни заменяли ей зрение, их острота была очевидна. Лишь теперь Вилл окончательно понял, почему лорд Уиэри так стремился получить этих лошадей.
Ведь мотоцикл в туннелях практически бесполезен, на нем нельзя ездить по шпалам и уж никак не перепрыгнешь провал в полу. А эти животные промчатся где угодно, и со скоростью во много раз большей, чем скорость пешехода.
- Радость царя, опора воителя,
- Яро-копытое сокровище богача,
- Неуемный восторг для неугомонного…
Заклинание длинное, в сотни строк, и пропусти из них Вилл хотя бы одну, оно не подействует. Трудно было учить эти строчки, но теперь, приближаясь к последним, Вилл вдруг ощутил мысли Царь-кобылицы, струившиеся серебряным ручейком где-то рядом, почти сливаясь с его собственными мыслями. Он и она были теперь заодно, двигались заодно, думали заодно, на толщину волоска от полного слияния двоих воедино.
- Скачка кажется легкой ленивому домоседу,
- Но она – дело мужества и отваги для того,
- Кто без устали странствует
- Верхом на могучем коне.
Ее дыхание участилось, стало напряженным. Лошади не могут скакать во весь опор слишком уж долго, хотя городские жители и думают, что это может продолжаться часами. Царь-кобылица выдохлась – у Вилла покалывало в груди отзвуком ее боли, – и если не сделать передышку, ее могучее сердце попросту не выдержит, разорвется.
Это был опасный, ответственный момент. Виллу предстояло убедить ее, что признать его полноправным всадником все же предпочтительнее смерти. Все еще цепляясь за гриву, прижавшись щекой к лошадиной шее, он закрыл глаза и вошел в ее мысли. В мире Царь-кобылицы отсутствовал свет и отсутствовал цвет, но в целом ее сенсорное пространство оказалось шире и разнообразнее его собственного, потому что она обладала добрым десятком других, пусть и зачаточных чувств. Подключившись к ее сознанию, он ощущал прохладу, исходящую от стен, сухость или влажность грунта под ними и перед ними. На самом пределе восприятия еле заметной щекоткой мелькали электрические заряды, дремавшие в проводах и многочисленных стальных решетчатых мостках. Звуки, проходящие сквозь воздух, замедлялись и ускорялись его меняющейся плотностью. Запахи приносили с собой точное расположение своих источников. И все это – запахи, звуки и прочие ощущения – сплеталось вместе в полную картину окружающего.
И Виллу вдруг вспомнились поля за околицей его деревни, густой зеленый запах травы и как золотит предзакатное солнце верхушки тяжелых колосьев. Он вспомнил холодную, хрустально-прозрачную воду ручья, бегущего по зеленой лощине, и как взрывается она под копытами одолженного у соседа коня. Вспомнил пестрое порхание бабочек на нежданно открывшейся поляне и сад с древними скрюченными яблонями, среди которых над гниющими паданцами гудят и танцуют тяжелые шмели. И все эти впечатления навсегда останутся закрытыми для Царь-кобылицы, хотя стремление к ним у нее в крови, записано в ее генах.
Он уже допел последние слова заклинания, но продолжал бормотать Царь-кобылице на ухо.
– О благородная леди, – ворковал ей Вилл. – Ты и я, о мать всех коней, мы были предназначены друг для друга. Поделись со мною своей крепкой спиной, дай мне ездить на тебе верхом, и я буду тебе показывать картины вроде этой каждый раз, когда мы будем вместе.
Эти слова ее всколыхнули, он это чувствовал. Он чувствовал, как слабеет ее решимость.
– Я буду с тобой бережлив и заботлив, я это твердо тебе обещаю. Овес каждый день, и никакого седла, никакого. Я буду скрести твое тело, расчесывать гриву и заплетать твой хвост. Я не стану нигде тебя запирать. Ты всегда будешь пить только чистую воду и спать на свежей соломе.
Теперь он поглаживал шею лошади левой ладонью. Она все еще оставалась пугливой, но Вилл ощущал, как в ней нарастает теплое чувство.
– И самое главное, – прошептал он, – кроме меня, никто на тебе ездить не будет, никто и никогда.
Мягко, осторожно он потрогал удовольствие, с каким она это услышала. Радостно, уверенно он показал ей, как ему приятно, что она так к нему относится. Личность перетекала в личность, так что вскоре всякая грань между ним и ею, между феем и лошадью, окончательно растворилась.
Теперь они были одно.
Вилл почувствовал, что по лицу его катятся слезы. От радости, конечно же, потому что чувства, его переполнявшие, чувства, рвавшие ему грудь, были чем угодно, но только не горем.
Читать бесплатно другие книги:
