О любви не говори Фритти Барбара

– Да! – ответила она со вздохом. – Это мой жених.

– А, так вы помолвлены! Поздравляю!

– Спасибо! – уныло поблагодарила его Джулия.

Интересно, как она объяснит Майклу появление Алекса на семейной вечеринке тети Люции?

– По-моему, вас ждет не очень приятное объяснение.

– Наверное, вы правы.

– Ну, и зачем ты за ним потащилась на улицу? – набросилась на Джулию сестра, стоило ей снова появиться в зале. Лиз отчаянно пыталась отвлечь внимание Майкла все то время, пока Джулия болтала с незнакомцем, но ее старания явно не увенчались успехом.

– Кто это? – спросил он первым делом, когда Лиз окликнула его и пригласила за свой столик, сделав вид, что не заметила, как он уже целых пять минут торчит возле окна. – Что-то я этого парня раньше не видел.

– Наверное, какой-нибудь знакомый Джулии или коллега по работе.

– Тогда почему не пригласить его сюда? Что за секреты такие?

Лиз равнодушно пожала плечами.

– Да здесь же такой тарарам! Поговорить спокойно невозможно. Тебе налить вина?

– Джулия сегодня весь день сама не своя! – не ответил на ее вопрос Майкл. – И в музее, и здесь, в ресторане! Я уже думал, что у нас все наконец решилось. Ведь у нее было столько времени на раздумья! Как же она не поймет одного? Я сделаю ее счастливой, если она только даст мне шанс. Ты согласна, Лиз?

– Целиком и полностью!

Он тяжело вздохнул и снова повернулся к окну.

Джулия ведет себя очень странно, размышляла Лиз. Утром назначает день свадьбы, а вечером сообщает жениху, что хотела бы сдвинуть церемонию на более позднее время. Что за вздор! Майкл замечательный парень, у него свой бизнес, он красив, добр, он успешный и состоявшийся мужчина. О лучшем муже и мечтать не приходится. А как он помогал им, пока болела мама! И потом, во время похорон. Без него они, пожалуй, и не справились бы. Чего Джулии еще надо? На месте сестры она побежала бы за ним под венец не раздумывая. Уж она бы точно не стала тянуть время! К сожалению, для Майкла она всегда оставалась лишь младшей сестренкой его невесты, почти ребенком. А то, что она уже успела превратиться в девушку, в симпатичную невысокую брюнетку, целыми днями хлопочущую в баре, обслуживая клиентов ресторана, этого он не замечает. Конечно, Джулия гораздо красивее. И работа у нее интересная – ведущая музыкальной программы на радио. Не то что какая-то там официантка. Да, с Джулией ей не тягаться! Разве что груди у нее больше и пышнее. Маленькое превосходство, но очень существенное.

Шум за спиной заставил Лиз оглянуться. Ее отец, высокий, статный мужчина, обычно всегда спокойный, медленно брел по залу, спотыкаясь обо все столы и стулья на пути. Тетя Рита вовремя заметила едва стоящего на ногах брата и бережно усадила его за ближайший столик, велев ждать, пока она не принесет ему кофе. Лиз недовольно поморщилась. Отец слишком много пьет в последнее время. Раньше он тоже был не прочь пропустить стаканчик-другой красного вина, но сейчас отдает предпочтение исключительно водке и скотчу и поглощает их в неимоверных количествах.

Джино безвольно уронил голову на руки, и сразу же стали заметны проблески седины в густых, черных как смоль волосах. Он так поседел после смерти мамы, с жалостью подумала Лиз. И похудел сильно, вон какой бледный. Она поднялась со своего места и подошла к отцу.

– Папа, с тобой все в порядке?

– Все отлично, доченька! – улыбнулся он ей пьяной улыбкой. – Ах ты, моя хорошая!

– Поешь чего-нибудь, пап! Тебе надо закусить!

– Я не голоден! К тому же у меня есть тост! Хочу выпить за здоровье своей старшей дочери и ее жениха! – Джино обвел мутными глазами зал. – А где Джулия?

– Она разговаривает с каким-то знакомым на улице. Позднее произнесешь свой тост.

– Люция! Подай нам шампанского! – гаркнул Джино через весь зал. – Мы должны выпить за Майкла и Джулию!

– Папа, повремени с шампанским! Вот твой кофе! – Лиз поблагодарила тетю Риту, уже спешившую к ним с полным кофейником.

– Не хочу я кофе! – с отвращением махнул рукой Джино. – Я хочу шампанского! В конце концов, здесь день рождения или что?

– Джино, ты позоришь свою дочь! – резко оборвала его пьяный монолог тетя Рита. – Пей кофе, кому сказано!

Но брат уже поднялся из-за стола и побрел в сторону бара. Лиз подумала, что, пожалуй, ей тоже стоит пойти следом за отцом и проследить, чтобы ему больше не наливали. Но, боже, как же она устала постоянно его пасти! Могла бы и Джулия прийти ей на помощь! Она раздраженно глянула на двери и увидела, что Майкл снова занял свой пост возле окна.

Что ж, отца она уже вряд ли сделает трезвенником, а вот Майклу можно еще помочь. Она подошла к окну и сказала:

– Сейчас я схожу за ней! – и направилась к выходу.

Майкл схватил ее за руку.

– Не надо, Лиззи!

– Что?

– Я хочу, чтобы она сама вернулась.

– А мне наплевать, как она вернется, по своей воле или я приведу силком! Папа уже напился в стельку. Она должна помочь мне хотя бы оттащить его от барной стойки.

– Там твой дядя вовсю включился! – Майкл кивнул головой в дальний угол зала. Джино уже отвели в отдельную кабинку, усадили за столик, рядом с ним топтался его шурин, предлагая все тот же кофе.

– Слава богу, – прошептала Лиз, наблюдая за ним. – Папа последнее время меня очень тревожит. Он после смерти мамы страшно переменился. Бродит везде как потерянный. Конечно, с мамой он жил как у Христа за пазухой. Мама делала все. На ней были дом, готовка, уборка, стирка, плюс она оплачивала все счета. Да еще вела бухгалтерию и в ресторане. Не знаю, как он теперь со всем этим управляется один. Тяжело ему! – Лиз обреченно вздохнула, зная, что ничем не может облегчить горе отца.

– Я тебя понимаю! – Майкл сочувственно погладил ее по плечу. – Тоже вечно пекусь обо всех своих близких.

Приятно, когда есть родственная душа, приободрилась Лиз.

– Вчера ты обещал мне что-то рассказать. Пойдем присядем, и ты наконец сообщишь мне свою новость.

– Пошли! – негромко обронил Майкл. – Вот только я сейчас думаю, не поторопился ли я.

– Насчет чего?

Майкл помолчал, а потом сказал, виновато улыбаясь:

– Я купил дом.

– Что ты купил? – переспросила Лиз, решив, что ослышалась. Неужели Майкл действительно купил дом?

– Я купил дом на той же улице, где живет моя сестра. Она была знакома с прежним хозяином, и потому мы смогли заключить сделку без посредников. Дом небольшой, нужен кое-какой ремонт, но в общем-то он мне очень нравится. Рядом с побережьем, район Марина. Двор хороший, есть небольшой сад, рядом спортивно-оздоровительный комплекс, куда я хожу играть в баскетбол.

– А Джулия уже видела твою покупку?

– Еще нет! Я готовлю ей сюрприз. Как тебе моя новость?

Обалденно-романтическо-восхитительная безумная новость, подумала Лиз. Надо именно на этом и заострить внимание.

– Что скажешь, Лиз? Я начинаю нервничать, когда ты молчишь.

– Скажу, Майкл, что такие грандиозные покупки, как дом, не совершаются в одиночку. – Лиз была почти уверена, что сестре новость не понравится. Купить дом, даже не посоветовавшись с ней, что за дела? – Почему ты не показал дом Джулии прежде, чем купить его?

– Она бы стала меня отговаривать, я знаю! Сказала бы, что покупку следует отложить до тех пор, когда мы поженимся. А тут подвернулся такой счастливый случай. Да и я давно уже мечтаю о собственном доме. Надоели мне все эти съемные квартиры, хочется иметь что-то свое. Дом, семья. Разве не естественно начать семейную жизнь в собственном доме? Я так хочу, чтобы Джулия снова почувствовала себя как раньше, когда вы все жили в родительском доме! – Майкл широко улыбнулся. – Дом замечательный! Две спальни наверху! Вот тебе уже готовая детская. Неподалеку – моя сестра. Когда рядом родные и близкие – это ли не счастье? Я переживал, что мы не скоро сможем осилить покупку дома, а тут такое выгодное предложение! Грех было его упускать.

– Все, что ты говоришь, разумно! – согласилась с ним Лиз. – И все же когда ты собираешься рассказать о доме Джулии?

– Вначале приведу его в порядок, перекрашу, переклею обои в комнатах, кое-что переделаю в саду. Завтра и начну, не откладывая дело в долгий ящик. Прежний хозяин уже съехал, так что ремонт начинается.

– Вау! – только и нашлась в ответ Лиз.

– Пока ничего не говори Джулии, ладно?

– Конечно! Это – твой сюрприз, сам о нем и сообщишь!

– Я сделаю все, чтобы она была счастлива! – повторил он упрямо. – Пусть даст мне только шанс! Утром мне казалось, что все мои треволнения уже позади, и вот вам, пожалуйста! Новые проблемы! Она тебе рассказывала про фотографию, которую увидела сегодня в музее?

– Нет. А что за фотография?

– Старая фотография, двадцатипятилетней давности. Русская девочка-сирота на фоне приюта. Представляешь, Джулия вбила себе в голову нелепую мысль, что это она!

– Как это она? – непонимающе уставилась на него Лиз. – Она же не русская. И сиротой никогда не была!

– И я о том же! Но внезапно она заявляет мне, что не знает, кто она и откуда.

– Что за глупости! Джулия Демарко, моя старшая сестра! Вот кто она! – не на шутку разозлилась Лиз. Метания старшей сестры по поводу предстоящего замужества она еще была готова принять и даже простить, но подвергать сомнению собственное происхождение – это уже верх бесстыдства!

– Вот ты ей это и скажи! – воскликнул Майкл, увидев, что входная дверь распахнулась и в ресторан вернулась Джулия. Она была одна. Заметив их, она подошла и села рядом с Лиз. Вид у нее был смущенный. Лиз почувствовала неладное. Почему у Джулии такое виноватое выражение лица? И щеки пылают. Переживает, что она разговаривала наедине с мужчиной в присутствии жениха? Или тут что-то другое? Неужели их ждут новые неприятности? Будто их было мало в минувшем году! И вот только-только они все стали приходить в себя после смерти мамы, только она перестала рыдать каждый день, снова какие-то проблемы. Нет уж! С нее хватит! Не станет она расспрашивать сестру, о чем именно она болтала с тем парнем.

Но Майкл был настроен иначе.

– Кто этот парень? – поинтересовался он напряженным тоном.

– Один фотограф, – ответила Джулия, слегка поколебавшись.

Лиз перевела облегченный вздох. Конечно же, это фотограф, обслуживающий свадьбы!

– Ну, что я тебе говорила! Ничего серьезного! – обратилась она к Майклу.

Его лицо тоже разгладилось.

– Ты говорила с ним о свадебных фотографиях? Но мне показалось, что у тебя возникли некоторые сомнения относительно даты.

– Да, но…

В этот момент к столику подошла тетя Люция с фотокамерой в руке.

– Пошли! – приказала она им. – Сейчас будем сниматься всей семьей. Будет мне еще один подарок на день рождения! И поторапливайтесь, пока ваш отец еще держится на ногах.

– Опять напился? – шепотом спросила Джулия у сестры.

– По-моему, это его естественное состояние в последние полгода! – недовольно отрезала Лиз. Странная эта Джулия, право дело! Будто она сама не видит, что отец пьет по-черному. – Надо с ним что-то делать!

– Оставьте Джино в покое! – махнула рукой тетя Люция. – Его можно понять! Человек недавно пережил такое горе! Все, приготовились! Заняли свои места! Улыбочки! А тебе что, особое приглашение надо? – обратилась она к Майклу. – Ты же без пяти минут член нашей семьи!

– Неужели? – Майкл бросил выразительный взгляд на Джулию, но та не спешила с ответом.

– Да! – ответила за нее Лиз и, схватив их обоих за руки, потащила к остальным гостям. И вот они уже стоят все трое в окружении огромной семьи Демарко. Даст бог, все образуется, подумала Лиз. Закончится этот вечер, Джулия проспится, выбросит вон из головы все свои фантазии и завтра снова станет прежней Джулией, ее надежной старшей сестрой, которая вот-вот выйдет замуж за мужчину своей мечты. И в этот момент Лиз машинально глянула на входную дверь. Что-то не похож этот парень в черном кожаном пиджаке и линялых джинсах на свадебного фотографа. И синяк у него страшенный под глазом! Видок такой, словно он недавно где-то крупно подрался. Но если он не свадебный фотограф, тогда кто же он?

Все субботнее утро Джулия потратила на разбор вещей, оставшихся после мамы, которые они свалили в старом сарае. Отец сразу же после похорон принял скоротечное и неожиданное для всех решение продать дом. Дочерям он сказал, что не сможет жить в доме, где все будет напоминать ему о покойной жене.

Джулия просила не торопиться, но отец настоял на своем, и уже через три месяца дом был продан. Джино переехал в небольшую квартирку неподалеку от работы, а Лиз перебралась жить к сестре. До разбора маминых вещей руки ни у кого из них так и не дошли.

К тому же занятие это было в высшей степени горестным. И Джулия уже была не рада тому, что пришла одна. Но просить Лиз о помощи она не решилась. Ведь тогда бы ей пришлось рассказать сестре свой секрет. Говорить же о фотографии она могла только с одним человеком, с Алексом Мэннингом. И что ее подвигло на союз с этим человеком, размышляла она, перекладывая вещи из одной коробки в другую. В Колумбии избили, бросили за решетку, а потом вышвырнули вон из страны как какого-то отпетого уголовника. Между прочим, все это приключилось с Алексом на прошлой неделе. Она сама прочитала статью в газете. А покопавшись в Интернете, обнаружила и еще кое-что. Оказывается, он – блестящий профессионал. Правда, имеет репутацию человека, постоянно попадающего во всякие переделки. Пожалуй, совместный поиск может обрасти дополнительными сложностями.

Но договор есть договор. Раз они заключили союз, то она будет строго следовать всем своим обязательствам. Во всяком случае, пока их поиск будет иметь смысл. Или пока она не убедится окончательно, что не имеет никакого отношения к фотографии.

В данный момент у нее нет ни малейшей зацепки. Как и говорила ей мама, фотографий нет. Первые семейные фотографии – это свадьба мамы и Джино. Такое впечатление, будто до этого они с матерью и не существовали в природе. А между тем мама вышла замуж за Джино, когда ей исполнилось тридцать три года. Что же она делала все эти годы? И родители у нее были, и дедушки и бабушки. Где-то же она росла и воспитывалась. Где?

Как-то мать обронила в разговоре, что раньше жила в Буффало. Это было то немногое, что она сообщила о своем прошлом. Сказала, что раз родители отказались от нее, то и она не хочет с ними знаться. В свое время Джулии очень хотелось познакомиться со своими дедушкой и бабушкой, но она боялась огорчать маму и заводить с ней разговор на неприятную тему. В конце концов, они же сами отказались от них с мамой. И вот сейчас в ней снова вспыхнуло желание отыскать родителей матери и поговорить с ними о том времени, когда она появилась на свет.

Легко сказать, найти! Но как это сделать? Воистину, искать иголку в стоге сена.

– Чем занимаешься, Джулия? – услышала она голос Лиз. Сестра стояла в дверях в спортивных шортах и майке. Волосы собраны на затылке в конский хвост. Значит, явилась после пробежки. Лиз – фанатичная поклонница бега и прочих спортивных занятий. В отличие от младшей сестры, Джулия предпочитала неспешные прогулки по парку, завершая их обязательной порцией латте.

– А ты как здесь очутилась? – спросила она у нее.

– Я забегала к папе, и он сказал, что дал тебе ключи от нашего сарая. Что ищем?

– Сама не знаю!

– Майкл рассказал мне, что ты обнаружила какие-то тайны в своем прошлом. Это так? – в голосе Лиз прозвучала насмешка.

– Так, возникли кое-какие вопросы.

– Какие еще вопросы?! – воскликнула Лиз оскорбленным тоном. – Мама умерла, отец каждый вечер напивается до смерти. Говорю на тот случай, если ты не замечаешь этого! Твой жених в отчаянии. А у тебя какие-то вопросы! Мало нам неприятностей, нет, нужны новые! Зачем, скажи на милость, тебе понадобился после стольких лет родной отец?

Конечно, Лиз права. Время для поисков – самое неподходящее. Впрочем, когда оно было подходящим? Она прожила на свете целых двадцать восемь лет и ничего толком не может рассказать о себе. И вовсе не родной отец ей нужен!

– Мне не нужен родной отец! – повторила она вслух. – Я просто хочу разобраться в том, кто я есть и где родилась. Я видела фотографию малышки в музее. Точная копия меня. И кулон у девочки на шее такой же, как у меня.

– Тот, что с лебедем? Так вот почему ты его так разглядывала! Но Майкл сказал, что эта девочка – русская. А ты ведь никогда не была в России.

Действительно, чушь какая-то! Собственные предположения в устах Лиз показались ей еще более нелепыми.

– Да, все это смахивает на бред, понимаю. Но фотография вызвала у меня целый ворох вопросов. Я вдруг вспомнила, что у нас в доме не было ни одной фотографии тех лет, когда мама еще не была замужем за Джино. Странно, правда? Вот я и копаюсь в старых маминых вещах, пытаясь отыскать что-то такое, что подтверждает, что в возрасте трех лет я жила в Америке.

Лиз посмотрела на сестру как на умалишенную.

– Джулия, ты спятила! С тобой случился удар! Ты потеряла разум, да?

– Ничего я не потеряла! Я просто хочу узнать, кто я есть на самом деле! Тебе меня не понять, Лиззи! У тебя все иначе. Ты знаешь, кто твои родители, кто твой дедушка, у тебя есть бабушка. У меня же – только мама. Я не знаю ничего ни о своем отце, ни о родителях отца и матери. И потом, я ничего не помню и о себе самой! И это сводит меня с ума. Почему я ничего не помню о своем раннем детстве?

– Многие люди не помнят! Я, к примеру, тоже помню немногое.

– А тебе и помнить не надо! Потому что я все тебе расскажу, если потребуется. Ведь я же была с тобою рядом с той самой минуты, как ты появилась на свет. А вот кто расскажет мне о моих первых годах жизни? Особенно сейчас, когда мамы больше нет.

– Хорошо! – Лиз присела на краешек старого сундука. – Расспроси папу! Уверена, он охотно поделится с тобой всем, что знает.

– Да, надо будет! Но пока не хочется втягивать его в пустые разговоры. Вдруг я смогу узнать все, что мне надо, и без его помощи.

– Парень, что приходил к тебе вчера, он тоже участвует в твоих поисках?

– Он сын того фотожурналиста, который снял девочку.

Джулия благоразумно промолчала о том, что девочку сфотографировал сам Алекс.

– И он тоже считает, что ты и есть та девочка?

– Он считает, что нужно провести поиск.

– Вы оба спятили, это факт!

Джулия вздохнула. У ее сестры авторитарный характер. К тому же она категорически не приемлет новое. А еще она панически боится всяческих проблем. Так, она до последнего отказывалась поверить, что мама умирает, и все время твердила, что та обязательно поправится и все у них будет хорошо. Наверное, все дело в возрасте. Ведь Лиз на целых шесть лет моложе ее. А может, это просто синдром младшей сестры, с детства привыкшей, что все ее жалеют и опекают. Джулия так и поступала всю свою жизнь, но сейчас не намерена щадить чувства младшенькой.

– Разве тебе не пора на работу? – сменила она пластинку.

– Еще есть время! Послушай меня, Джулия! Мне кажется, ты сильно рискуешь. Из-за этих дурацких поисков ты можешь потерять Майкла. Не боишься?

Еще несколько месяцев тому назад, да что там месяцев – еще неделю тому назад Джулия с радостью согласилась бы ничего не менять в своей жизни и ответила бы утвердительно на последний вопрос Лиз. Но с уходом матери все в ее жизни круто изменилось. Что связывает ее с собственным прошлым? И что она знает о нем? Фотография в музее на многое открыла ей глаза. Настало время не только задавать вопросы, но и искать ответы на них. Ей позарез нужно заполнить те пробелы, которыми полнится ее жизнь. Как же этого не могут понять ни Майкл, ни Лиз?

– Прежде чем выходить замуж, я хочу твердо встать на ноги и узнать все о себе самой. И если Майкл не согласится дать мне несколько дней для того, чтобы постараться обрести почву под ногами, тогда свой последний вопрос ты можешь смело адресовать ему, а не мне!

– Уверена, что тебе хватит нескольких дней?

– Откуда я знаю, Лиз? Пока все продвигается очень медленно. Об одном прошу тебя! Дайте мне возможность спокойно разобраться во всем! Я себя ищу! И я знаю, что не остановлюсь до тех пор, пока не получу ответы на интересующие меня вопросы.

– А может, лучше не знать этих ответов? Ты не подумала о том, что, вполне возможно, у мамы были особые причины скрывать от тебя твое прошлое?

– Думала я об этом, и не раз! – отмахнулась от сестры Джулия. – Но, по-моему, самое страшное – это ничего не знать.

– Надеюсь, ты поступаешь правильно!

– И я на это очень надеюсь!

– Ну, что уже удалось нарыть? – Лиз обозрела груды вещей, разбросанных вокруг. – Ты уже почти закончила, как я посмотрю. Просто не верится, что после мамы осталось так немного всего.

– Да, немного! Мне тоже казалось, что вещей должно было быть больше. Правда, я еще не дошла до бумаг. Помню, все документы, метрики, удостоверения мы сложили в несколько коробок, и папа забрал их с собой на новую квартиру.

При упоминании об отце Лиз снова помрачнела.

– Напрасно папа переехал в эту квартиру! – вздохнула она. – В своем доме ему было гораздо лучше. И мама так любила наш дом. Я до сих пор злюсь на него за то, что он продал его.

– Папа не смог бы жить среди грустных воспоминаний, архивом которых стал наш дом после смерти мамы.

– А я не представляю себе, как мы встретим нынешнее Рождество! Без привычной елки в углу гостиной, без традиционного рождественского ужина за большим столом. В доме тети Люции все будет по-другому.

– Согласна с тобой! – грустно сказала Джулия и, чтобы развеять мрачное настроение сестры, добавила: – Но мы все равно постараемся, чтобы Рождество получилось веселым. Мы-то пока еще все вместе! И это главное!

– Слава богу. Ну что? Ты закончила?

– Почти! Одна коробка осталась, последняя.

Лиз присела на корточки рядом с Джулией и стала смотреть, как та открывает коробку. К их удивлению, там лежали не вещи матери, а их детские одежки.

– Ой, взгляни! – воскликнула Лиз, извлекая наружу веселенький розовый свитерок. – Я его так любила в детстве!

– А я все время носила вот этот! – Джулия достала свитер голубого цвета с вышитым цветочным орнаментом спереди. – Удивляюсь, как это мама сохранила наши вещи. Обычно во время весенней генеральной уборки она выбрасывала все подряд. Помню, мне даже кое-что приходилось потом выуживать из мусорных баков.

– Наверное, она сберегла их потому, что они были у нас самыми любимыми. Иногда наша мама тоже могла быть сентиментальной!

– Да, мы многого о ней не знаем! – согласилась с сестрой Джулия. – Я вчера всю ночь думала о том, почему я так мало знаю о маме. Я не знаю, где она выросла, как любила проводить летние каникулы, где училась, с кем дружила, кто стал ее первой любовью. Она никогда не рассказывала о себе, а мы не спрашивали. Почему мы не спрашивали, а?

– Наверное, потому что не хотели ворошить мамино темное прошлое. – Улыбка сбежала с лица Лиз. – А потом всем нам казалось, что впереди еще столько времени…

– Ты права! – Джулия ласково погладила руку сестры. Все же она – старшая, и она обещала матери всегда заботиться о Лиз. – Даже зная страшный диагноз, мы все равно надеялись на лучшее. Да и мама отчаянно хотела жить. Она никогда не говорила о смерти, хотя все мы понимали, что конец близок.

– Да! Помню, за два дня до своей кончины мама попросила отвести ее в сад, чтобы показать, что и где посадить осенью. – Лиз смахнула украдкой набежавшую слезу и склонилась над коробкой. – Ой, что это?

Она извлекла из коробки деревянную куклу, расписанную вручную, высотой не менее десяти дюймов[2]. Роспись была очень живописной, с тончайшей прорисовкой всех деталей. Темные волосы куклы украшал венок из белых цветов, большое, цилиндрической формы тело было облачено в белое платье с цветным узором из красных цветов и зеленых листьев, перепоясанное тремя кушаками из лебединых перьев. По низу платья расположились белые лебеди, отливающие на свету перламутровым блеском. Сердце Джулии екнуло: лебеди были точь-в-точь как ее кулон. А еще она точно знала, что видела эту куклу раньше и даже держала ее в своих руках.

– Поразительно! – пробормотала она растерянным тоном.

– Я никогда не видела этой куклы! – удивилась Лиз.

Джулия взяла куклу из рук сестры.

– Это не простая кукла! – пояснила она. – Посмотри на костюм: это русская кукла.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все тут! – Джулия снова взглянула на куклу, и у нее заняло дыхание, словно она стояла на самом краю крутого отвесного обрыва. – Я узнаю эту куклу! Она – моя!