Когда растает снег Березнева Дарья

Встреча

Жизнь выпускницы 11 класса «Б» сложилась вполне успешно. После окончания школы она с первого раза поступила в медицинский институт и уже на третьем курсе вышла замуж. Избранником стал Михаил Петрович – молодой состоятельный мужчина, старше её на пять лет. Совместную жизнь они прожили хорошо. Юлия Олеговна вырастила двоих приёмных детей: Нюточку и её родного братика Серёжу. Чего скрывать, не дал супругам Бог своих детей. А так всё было хорошо, за исключением небольших семейных ссор, которые редко, но всё-таки случались – что ж, не без того. В основном эти ссоры происходили из-за того, что замуж Юлия вышла не по любви – родители настояли. А первая детская любовь случилась в далёком прошлом, в школьные годы Юлии Олеговны.

Родилась Юлия Олеговна в Ростове. Она была единственным ребёнком в интеллигентной семье и, естественно, достаточно избалованным. Мама, Светлана Степановна – врач, а папа, Олег Васильевич, – инженер. В садик Юлька не ходила, а в семь лет её отдали в общеобразовательную школу. Начиная с первого класса, девочка училась на «отлично», но с годами тяга к естественным наукам поубавилась, и с пятёрок она постепенно скатилась до троек. И только серьёзный разговор с родителями принудил её снова взяться за ум. Надо сказать, что между собой ребята называли Юлю Серой Мышкой за то, что она сильно отличалась ото всех других девчат. Она была тихая, робкая, неразговорчивая.

Среди одноклассников Юльке нравился Николай – красивый сероглазый паренёк, её ровесник. Будучи девочкой скромной, она старалась не показывать своих чувств. Зато её школьные подружки, не стесняясь, говорили о нём на переменках, и Юлька знала, что все они без исключения влюблены в него. Всем было известно, что у Коленьки отец – москвич, а мать – ростовчанка. Сначала супруги жили вместе в Москве, но после развода мать забрала сына и уехала в свой родной город.

Николай не раз хвастался, что отец уже подыскал ему подходящую невесту, и она будет ждать, когда он окончит школу и приедет к ней. Много чего рассказывал Коленька одноклассникам, а они с удовольствием слушали его, особенно, если речь шла о Москве. Многие девчонки стремились привлечь внимание Коли, но из всех он предпочёл Юльку. Подружки в классе ей завидовали. И что он в ней нашёл? Её-то и симпатичной нельзя было назвать. Разве что цвет глаз необычный, редкий.

С девятого класса Юля стала находить в своём портфеле записки, содержащие объяснения в любви. Как они попадали в её портфель, она понятия не имела, но сразу решила, что её тайный поклонник именно Коля. На уроках Юлька часто замечала на себе его заинтересованный взгляд, дважды он приглашал её в кино, говорил, что у неё необычайно красивые глаза, которые можно сравнить только с небом. В общем, Юля знала, что Николай к ней неравнодушен. Но в классе, при всех, она не обращала на него внимания и делала вид, будто ничего не происходит. В глубине души Юлька чувствовала, что поступает правильно. В конце концов, она имеет на это полное право: ведь у него есть невеста, а ей, бедной Юле, остаётся только смириться и принять всё, как есть. По-хорошему, ей запрещается не то, что любить, даже думать о нём. Но, как говорится, сердцу не прикажешь.

Юля знала, что сразу после выпускного, Коля уедет в Москву навсегда, и, поэтому, она с болью ждала последнего школьного бала. И вот, этот день настал. Прощай, школа!

Вручены аттестаты. У Юльки, между прочим, аттестат с отличием – поступай в любой вуз. Но она уже твёрдо решила, что будет врачом. Всё-таки не зря она в детстве кукол зелёнкой «лечила»!

Объявили последний танец – школьный вальс, и Коленька, на удивление всем, пригласил Серую Мышку. О, как же ей тогда завидовали девчонки-одноклассницы! Ведь каждая из них мечтала станцевать этот танец с Колей. Но зато как была счастлива Юлька! Она кружилась с ним в прощальном танце, и лёгкая грусть иногда появлялась на её лице: жаль, что им придётся расстаться. В те незабываемые минуты Юля не жалела, что школьные годы уходят навсегда, она могла думать только о нём.

Потом всем классом отправились встречать рассвет на набережную. Коленька и Юля бродили по набережной, вдыхали свежий предутренний воздух и вместе встречали первые лучи. Николай держал Юльку за руку, а, прощаясь, неловко коснулся губами её щеки. Она подняла на него удивлённый взор и приложила руку к щеке, словно пыталась удержать его мимолётный поцелуй.

– Как дуновение ветра, – подумала Юля. – Как прекрасный сон. Правда, этот прекрасный сон закончился слишком быстро. После восхода солнца все разошлись по домам, и больше она не виделась с Колей. Шли годы, а последний школьный бал ещё долго вспоминался Юльке.

И вот, когда Юлии Олеговне перевалило за пятьдесят, судьба приготовила ей серьёзное испытание. Погиб её муж, Михаил Петрович. А случилось это так. Обычно выходные Михаил Петрович проводил в кругу своих старых друзей. Они пили пиво, играли в нарды, рассказывали друг другу анекдоты. А когда муж звонил своей любимой супруге, не одобряющей этих встреч, и сообщал, что вернётся домой поздно, Юлия Олеговна каждый раз вздыхала и говорила, что добром это не кончится. Но он, не обращая внимания на слова жены, продолжал веселиться.

Однажды Михаил Петрович не пришёл ночевать, и Юлия забеспокоилась. Под утро позвонил один из его друзей. Как гром поразило её страшное известие о гибели мужа. Оказалось, что он переходил дорогу на красный свет в нетрезвом состоянии, попал под машину, и «скорая» его не спасла.

После похорон Юлия Олеговна совсем спала с лица, а здоровье заметно пошатнулось. Она потеряла смысл жизни, стала хандрить и чахнуть. Только поддержка со стороны детей и любимая работа, которой она так дорожила, помогли ей справиться с горем и не сломаться под ударами судьбы. А на днях к ней зашла Нюточка. Они выпили ароматный чай с травами, и дочь рассказала ей, что собралась замуж.

– А как вы познакомились? – спросила Юлия Олеговна.

– Мы вместе учились в университете, а недавно он сделал мне предложение, – ответила дочь. – Юра просто замечательный.

Юлия Олеговна молчала. Она вдруг вспомнила Николая, и любовь, которая, казалось бы, умерла вместе с мужем, вспыхнула с новой силой. После разговора с дочерью, Юлия словно помолодела. Даже соседи, заметив в ней резкую перемену, стали приставать с расспросами, не влюбилась ли она на старости лет. А Юлия Олеговна всё отнекивалась и говорила, что это от радости, ведь её Аннушка, как-никак, замуж выходит.

Незадолго перед свадьбой дочери, Юлии Олеговне приснился вещий сон. Во сне она долго смотрела на цветущий куст можжевельника, и на душе у неё было тепло и радостно. Проснувшись, Юлия Олеговна пошла к соседке Симочке. Та заглянула в сонник и сообщила, что в будущем Юлию ждёт счастливый поворот судьбы. И точно, счастливый поворот ждал её уже на следующий день. Она даже не представляла себе, какой приятный сюрприз готовит ей судьба.

Утром, возвращаясь из магазина, Юлия Олеговна решила вспомнить прошлое и пройтись по набережной. В это тёплое весеннее утро погода была чудесная, ярко светило солнце, а на волнующейся поверхности Дона перекатывались солнечные блики. И вдруг, она заметила одинокую фигуру человека, который неподвижно стоял, облокотившись на парапет, и задумчиво смотрел на реку.

От волнения сердце Юлии забилось сильнее. «Господи, неужели это Николай?» – мелькнуло в её голове. В надежде она подбежала к незнакомцу и тронула его за плечо. Он обернулся, посмотрел на Юлию Олеговну своими добрыми серыми глазами и вскрикнул:

– Слава Богу, Юля, это ты! Я так ждал тебя, так ждал!

Женщина, улыбаясь, смотрела на него, а её глаза застилали слёзы радости. Счастливый взор Юлии говорил: «Я знала, что мы с тобой обязательно встретимся. Я верила в это чудо». Они обнялись, взялись за руки, совсем как в то прощальное утро, и оба заплакали от счастья.

– Но почему ты здесь, Коля? – спросила Юлия Олеговна. – Ты ведь должен сейчас быть в Москве, со своей женой. Может, ты приехал навестить мать?

– Мамы давно нет в живых, а Верочка год тому назад умерла от пневмонии. Ты, наверное, замужем?

– Была, – сокрушённо вздохнула Юлия. – Но мой муж погиб, и я осталась одна.

Всё те же спокойные серые глаза Николая, казались сейчас равнодушными ко всему происходящему вокруг. Он думал о чём-то своём, не обращая внимания на однообразный звук шагов, на громкие разговоры прохожих. Некоторые прохожие в недоумении оглядывались на уже немолодых людей, которые по-прежнему стояли, держась за руки. Юлия и Николай чувствовали себя наедине на этой многолюдной набережной.

– Теперь, когда мы встретились после стольких лет разлуки, скажи, Коленька, – попросила Юлия Олеговна, – это ты писал мне в школе те записки?

– Да. Я знал, что ты догадываешься от кого они, поэтому и не подписывался. А как получилось, что именно сегодня ты пришла на набережную, и мы встретились?

– Сердце подсказало, – загадочно улыбнулась она. – Но ты так и не ответил, зачем приехал в Ростов?

– Не зачем, а за кем, – поправил её Николай. – Я приехал за тобой, ведь я по-прежнему люблю тебя, Юля. А ты? Ты любишь меня?

Он с надеждой посмотрел в её ничуть не изменившиеся удивительно голубые глаза. Женщина потупилась. Щёки её заалели, и она вдруг почувствовала себя школьницей Юлькой. Набравшись храбрости, Юлия Олеговна ответила:

– Я тоже люблю тебя, Коля!

Дорожное происшествие

Приходит после отпуска мужик на работу весь какой-то побледневший, растрёпанный, сразу видно, больной человек. Коллеги у него спрашивают: ну, как, дескать, отдохнул?

– Ничего, – говорит, – можно сказать, хорошо съездил. Вы не смотрите, что у меня вид не важный. Это оттого, что я всю ночь глаз не сомкнул. Чуть не помер. Автобус попался такой, что не дай Бог.

– Старый, наверно? – сочувственно интересуются коллеги.

– Куда там! – устало отмахивается мужик. – Как раз наоборот: новее не бывает. Через это и вся беда. Слушайте, как дело было.

Собрался я после двухнедельного отпуска домой ехать. Из Крыма в Ростов. На симферопольский автовокзал я добрался без приключений, даже, представьте, на автобус за целых пять минут до отбытия успел. Захожу в порядке очереди в салон, осматриваюсь, и прямо, братцы мои, душа радуется. Чистота кругом, блеск, сиденья новенькие, не ободранные, все бархатистыми чехлами обтянутые, любо-дорого смотреть. И народу не так чтобы много. Надо же, и в этом повезло, – думаю, – обычно у меня по жизни сплошная непруха, а тут и на автобус в кои-то веки не опоздал, и транспорт ещё такой чистенький попался, с кондиционерами, и, главное, пассажиров, как я люблю, не много.

Нашёл я по билету своё место. Оно оказалось рядом с дамочкой. Лет, я так думаю, за тридцать было этой дамочке. Сидит себе у окошка и журнальчик в модной глянцевой обложке почитывает, а на меня ноль внимания.

– Здрасьте, – говорю, – а я вот к Вам.

Дамочка только недовольно глянула на меня и снова в журнальчик уткнулась. Я плечами пожал, мол, не хочешь разговаривать, не надо, это для нас не Бог весть какая обида. Поставил я свою сумку на верхнюю полку и только сесть собрался, вдруг вижу, на сиденье её чемоданчик лежит. Красный такой, лакированный. Ну, думаю, надо помочь девушке, она, видно, сама не догадалась убрать наверх свой чемоданчик. Беру я в руки её багаж, хочу положить на верхнюю полку и тут слышу у себя за спиной сердитый голос водителя-грузина.

– Молодой человек, у нас автобус совсем новий! Класть багаж на верхние полки запрещается!

Я, конечно, поспешил извиниться, так и так, мол, не знал. А сам потихоньку салон осматриваю. Народ у нас самостоятельный, напихали кто что: сумки дорожные, рюкзаки, даже большой такой чемоданище кто-то умудрился впихнуть. Ничего, – думаю, – не будет, если ещё чемоданчик этой дамы поставлю. И только водитель, проверив мой билет, отошёл, я, не долго думая, кладу её чемоданчик наверх и сажусь как ни в чём не бывало. А дамочка чтиво своё отложила и смотрит на меня восторженно.

– Вы извините, – говорит, – я Вас сразу не разглядела. Прошлый раз со мной такой мерзкий тип ехал, всю дорогу приставал, так я в этот раз решила ни с кем не знакомиться. Но Вы, я вижу, порядочный человек. Спасибо Вам.

– За что спасибо? – спрашиваю.

– Как за что? – удивляется дамочка. – Вы позаботились мой чемодан поставить несмотря даже на запрет.

– А, Вы об этом, – говорю, – пустяки это всё, не берите в голову!

А она всё с благодарностями пристаёт. Тут мне даже как-то неловко стало. На самом-то деле я вовсе не для неё старался. Просто мешал мне её чемодан, вот я его и убрал. Ну, разговорились мы с ней. Выяснилось, что зовут её Симочка и что она тоже в Крыму отдыхала и теперь обратно в Ростов едет. За разговорами незаметно ночь наступила и свет в салоне потушили.

– Темно, – говорит Симочка. – Плохо видно, вот бы свет зажечь.

Вспоминаю, что над нами такой значок с лампочкой нарисован.

Я ещё когда сел, щёлкал его и лампочка загоралась. Обрадовался, нащупываю, значит, эту кнопку, жму – никакого результата.

– Ну его, этот свет, давайте спать будем, – предлагает Симочка.

– Давайте, – соглашаюсь я.

Откинули мы сиденья и уже дремать стали, как вдруг чувствую, что птом весь покрываюсь и дышать нечем. Открываю глаза, осматриваюсь. Поначалу не пойму в чём дело. Пробую на ощупь открыть над собой кондиционер, не получается. И так и эдак пробую, чуть палец себе не сломал. Смотрю я на Симочку, а она тоже не спит и дышит тяжело. И ей жарко. Пытаюсь открыть кондиционер на её стороне – та же история. Тут и в салоне начали просыпаться. То один заворочается, застонет во сне, то другой. Какому-то старичку плохо сделалось, слышу, про валидол у жены спрашивает. Проходит ещё пять минут и уже отовсюду слышится приглушённый ропот. Это люди возмущаются. Кто-то говорит: «у меня кондиционер перестал работать, а у Вас?» Ему отвечают, что, мол, и у нас не работает. Тогда только до меня доходит. Это водитель, когда люди уснули, кондиционеры отключил. Электричество экономит, гад!

– Ах, дурно мне, – стонет Симочка, – сейчас задохнусь. Сделайте что-нибудь!

Делать нечего, встаю я и иду к водителю ругаться. Сам злой как собака. Ну, – думаю, – сейчас ты у меня получишь. Подхожу я, значит, к водителю, а он, наглая морда, поначалу делает вид, что не замечает меня.

– Как же Вам не стыдно, где Ваша совесть! – говорю ему. – У людей, может, сердце больное, а Вы в шутки играть!

– Ви, собственно, о чём это? – спрашивает. – Если о кондиционерах, то вас не поймёшь: одни говорят виключите, другой включить требует!

Возвращаюсь в салон, сажусь на своё место рядом с Симочкой. Кондиционеры заработали, тишь и благодать.

Только все успокоились, засыпать стали, чувствую, опять воздуха в салоне нет, опять дышать нечем. Поднимаю руку, пробую кондиционер – точно, вырубил, гад! И Симочка снова заворочалась, застонала.

– Тошно мне! Умираю!

А я злой сижу, как всё равно сто чертей. Думаю, если пойду, так непременно этому душегубу морду набью. Потому как у меня последнее время нервишки пошаливают и когда меня выведут из терпения, я за себя не отвечаю. Сижу я, значит, сдерживаюсь. Мне самому тошно, а тут ещё Симочка на меня набросилась:

– Что же вы сидите?! Дама, значит, помирай, а ему хоть бы хны! Джентльмен называется!

Не выдержал я и говорю ей:

– Вот сами и идите, я здесь вообще пострадавшая сторона.

– Интересно! – говорит. – А я, по-вашему, какая сторона?

– А мне это по барабану, – говорю. – Вам надо, Вы и идите.

– В таком случае, – заявляет вдруг Симочка, – немедленно уходите с этого места!

– Никуда я не пойду, – говорю, – за него уплачено.

– Ничего подобного, – отвечает. – Проверьте билет!

И что же вы думаете! Достаю я билет, смотрю, а моё место, оказывается, в самом конце автобуса. Вот это, братцы мои, история!

– Видите, – торжествующе говорит Симочка. – Ваше место другое. А оно занято. Там мой муж сидит. Мы с ним поссорились и решили сесть отдельно. Он увидел свободное место и сел, а я возле себя чемоданчик положила, чтобы никто не занял. Вы же беспардонно убрали его чёрт-те куда, да ещё в наглую рядом пристроились!

– Почему Вы тогда сразу меня не прогнали? – спрашиваю.

– А меня Ваша смелость поразила. Это потом только я поняла, что Вы за человек.

Я спорить не стал, себе дороже.

– Что же мне делать? – говорю. – Муж Ваш спит, а мне куда?

– А мне что за дело? – говорит. – Мест свободных полно, выбирайте любое.

Ну чёрт с тобой, – думаю, – я лучше постою, чем с такой как ты рядом сидеть. Встал и стою. А Симочка не растерялась, улеглась на моё место и через пять минут благополучно заснула. Несмотря на жару.

Проходит полчаса, час. Чувствую, не могу стоять, с ног валюсь. Решил всё-таки сесть. Благо места свободные имеются. Сел на первое попавшееся место и сразу задремал. И снится мне, что рядом сидит Симочка и что я её пытаюсь обнять. В три часа ночи просыпаюсь от чьего-то истошного вопля и последовавшего за сим удара по щеке. Протираю глаза, вижу перед собой испуганное женское лицо. Вроде, думаю, не Симочка. Присматриваюсь, а передо мной какая-то посторонняя дамочка. Тут и я пугаюсь не меньше её, однако мужественно стараюсь взять себя в руки.

– Не кричите, – говорю, – людей разбудите.

А люди от её вопля и так проснулись, друг у друга спрашивают, что случилось. Ещё удивительно, что водитель не прибежал. Я оправдываюсь, как могу, мол, вышло небольшое недоразумение, я сейчас Вам всё объясню. Но та ничего слушать не хочет и рот её не закрывается ни на минуту.

– Это ж надо такое придумать! – возмущается дамочка. – Подсаживается ночью к беззащитной женщине и руки свои распускает!

Это я, выходит, во сне полез её обнимать. А где же в таком случае Симочка? Осматриваюсь и вижу, что та преспокойно дрыхнет себе на двух сиденьях. И тут я начинаю всё вспоминать. Правда, с превеликим трудом, потому как целую ночь не спавши. А вспомнив всё и сообразив, расхохотался. Дамочка смотрит на меня как на ненормального. А меня смех разбирает, никак не могу остановиться.

За это время мы как раз к переправе подъехали и водитель предложил выйти всем желающим. А после, вернувшись в автобус, я первым делом кинулся к своему месту и… что бы вы думали? Этот тип, её муж, лежит, развалившись, на моём сиденье и похрапывает! Он, оказывается, вместе с другими уснувшими пассажирами в автобусе остался.

Делать нечего, пришлось мне остаток ночи на ногах провести. А утром муж пришёл к Симочке и, видимо, попросил у неё прощения, потому что так с ней и остался сидеть. Место моё освободилось и мне удалось-таки присесть. Но присел я на несколько минут: наш автобус уже подходил к автовокзалу и пора было выходить. Таким вот манером я до самого Ростова и доехал.

Жизнь одна

На кладбище сыро и холодно, начинает накрапывать мелкий дождь. Со всех сторон чистое ясное небо стремительно заслоняют черные грозовые тучи, дует мерзкий, ледяной ветер, шумит он в кронах вековых деревьев. Начинается гроза.

За блестящей оградой, над небольшой могилой, украшенной венками из алых и белых роз, стоит новый дубовый крест. Здесь в сырой земле спит вечным сном бывшая ученица десятого класса «А» Ангелина Громадская.

Лина была единственным ребенком в благопоучной и богатой семье Громадских, и родители, как могли, баловали свою любимую дочурку. В детстве Ангелине покупали самые лучшие вещи и игрушки. Время шло, девочка подрастала, но родители не переставали лелеять своё чадо, поэтому в школе Ангелина была самой стильной и ухоженной девочкой.

Конечно, никакие платья не сделают из неприглядной девушки красавицу. Впрочем, к Лине Громадской это не относилось. Она была красива. Её живое выразительное лицо невозможно забыть.

Ангелина никогда не выделялась среди одноклассниц необычными причёсками, в то время как её школьные подружки делали себе разнообразные новомодные стрижки и укладки, чтобы выглядеть старше. Лине это было ни к чему. С детства она была изящна, грациозна и казалась старше своих сверстниц. А в пятнадцать лет из-за тонкой талии и стройных ножек её уже принимали за девятнадцатилетнюю девушку. Длинные густые вьющиеся волосы темно-каштанового цвета красиво обрамляли фигуру светлокожей красавицы и особенно необычно смотрелись с яркими темно-зелеными глазами Лины. Женственность, отзывчивость, сдержанность в поведении и вежливость в общении с любым человеком – вот главные положительные черты, которыми обладала Лина.

Ангелина нравилась мальчишкам из параллельных классов, ею гордились учителя, словом, оказаться в кругу многочисленных друзей девушки стремился каждый. Однако близких подруг у Лины было немного – Аня Мальцева да Наташа Медяева. С этими двумя девочками Громадская дружила с детства и доверяла им все свои секреты.

– Представляете, – рассказывала она как-то раз Наташе и Ане на перемене, – недавно папа сказал, что подыскал мне жениха! Ужас, не правда ли? А я ему ответила, что никакой жених мне не нужен и что замуж я выйду только по любви.

Ходили слухи, что Ангелине нравится учитель французского языка Анатолий Кулабухов – высокий, стройный молодой мужчина с привлекательной внешностью.

Сначала Анатолий не обращал на эти сплетни внимания, потому что в глубине души ему действительно была не безразлична Громадская. Но он подавлял это чувство и боялся признаться в этом самому себе. И еще неизвестно, во что могла бы перерасти эта взаимная симпатия, если бы не один ужасный случай, заставивший учителя решиться на отчаянный шаг.

Однажды на родительском собрании мать какой-то девочки заявила, что её дочь видела, как после уроков Анатолий Кулабухов у себя в кабинете открыто заигрывал с Ангелиной, употребляя при этом наглые, совсем недвузначные выражения, и якобы девушка показывала, что ей это нравится.

Конечно же, всё было ложью, но несчастному учителю французского не становилось от этого легче.

Самое ужасное заключалось в том, что большинство его коллег поверили сплетням: с этого дня его недруги за глаза высмеивали учителя и даже бывшие единомышленники избегали с ним встреч. Грязные слухи о том, что у него с Линой роман, расползлись со страшной быстротой, и в конце концов Анатолий не выдержал. Прошло уже достаточно времени со дня того злополучного собрания, а шёпот за спиной учителя и недвусмысленные взгляды не прекращались.

Наступил март месяц. Морозы в этом году выдались суровые и, несмотря на то, что в город пришла весна, было ещё очень холодно. Большинство людей ещё ходило в пальто. В основном стояли дождливые дни. Редко когда из-за серых туч выглядывало солнце, согревая своими тёплыми лучами начинавшую оживать после долгой снежной зимы землю.

Природа постепенно начинала просыпаться. Зарождалась новая жизнь.

Предпоследний свой день Ангелина Громадская провела в кругу друзей. Ей исполнялось шестнадцать. Девушка пригласила к себе в дом самых лучших подруг и веселилась с ними от души. Однако скоро Лине это наскучило. В тот день вечером она была сама не своя: часто плакала и, волнуясь, говорила своей подружке Медяевой, что ей очень плохо, что она уже не в силах казаться счастливой и беззаботной. Говорила, что больше не может жить, скрывая свои чувства к Кулабухову:

– Я так больше не могу, Наташа, – плакала она. – Понимаешь, не могу! Ну и пусть ему тридцать, а мне всего лишь шестнадцать, но ведь я его люблю! Я каждый день вижу его в школе, но не могу сказать ему о своих чувствах. Нет, мне не стыдно. Просто я боюсь на это решиться. Боюсь сама себя, его реакции на моё признание. А вдруг он посчитает меня легкомысленной дурочкой, начнёт презирать? О, лучше бы я умерла!

К вечеру гости разошлись по домам и Ангелина осталась одна. Не зная, чем себя занять, девушка прочитала интересную книгу, но и после этого тревожные мысли не оставили её. За окном уже совсем стемнело и Лине давно пора было спать. Она легла в постель, укрылась одеялом и постаралась заснуть, но у неё ничего не вышло. Ангелина встала с постели и подошла к окну. Где-то высоко в ночном небе светила одинокая луна. Вокруг не было видно ни одной звезды.

Девушка приоткрыла окно, и свежая ночная прохлада легкой бабочкой впорхнула в спальню. В этот момент Ангелина особенно остро почувствовала, как она любит весь мир, любое время суток, людей, природу, как она хочет жить, и как высока её потребность любить и, более того, быть любимой.

– Как странно, – подумала она. – У меня такое чувство, будто это утро будет последним в моей жизни. Но я не умру, а стану как эта прекрасная луна. Я буду смотреть на землю свысока, и может быть, смогу летать, как птица.

В это утро Громадская опоздала в школу. И, к ужасу бедной девушки, расписание поменяли, и первым уроком поставили французский язык.

Все сорок минут Лина просидела не двигаясь, внимательно слушая учителя. Она не отводила от него глаз, следила за каждым его жестом, движением. Этот сдержанный, спокойный мужчина с холодным сердцем и едва заметной насмешливой улыбкой, притаившейся в уголках губ, казался Лине воплощением мужской красоты.

Вопреки своей обычной манере поведения, в это утро Анатолий казался рассеянным, нервным, постоянно отвлекался от урока, и было видно, что думал он о чём-то своём.

Когда прозвенел звонок с урока, Кулабухов попросил Лину задержаться. Едва сдерживая волнение, она присела на краешек стула напротив него и приготовилась слушать всё, что он будет ей говорить. – Что Вы себе позволяете, Громадская? – обратился к ней Анатолий. В его голосе чувствовалась нотка раздражения. – Как это прикажете называть?

– Простите, что называть?

– О Вашем поведении, уважаемая Лина. Как можно распускать эти грязные сплетни на всю школу? Выдумать, будто у меня с Вами роман! Бред какой-то!

Он нащупал чашку с остывшим кофе, отхлебнул из неё глоток и откинулся на спинку стула.

– Я слишком долго терпел и вот, наконец решился сказать Вам, что у нас… – тут он запнулся, подбирая в уме нужные слова.

Ангелина выжидающе молчала. Девушка то отводила глаза, то смотрела на него в упор, то начинала делать вид, что разглядывает обложку книги, лежавшей на столе учителя. Эти мучительные минуты ожидания были равносильны вечности. Ей до сих пор не верилось, что такой замечательный человек, как Кулабухов, сможет её чем-то обидеть.

Наконец она не выдержала и посмотрела ему в лицо, собравшись спросить, что он хотел ей сказать, но взглянув на него, смутилась. Анатолий смотрел прямо на неё, но не так, как смотрит учитель на ученицу. Он рассматривал восхищёнными глазами каждую черту её лица, улавливал малейшее выражение эмоций на её лице, и даже его скрытая улыбка исчезла. Затем он посмотрел в большие зелёные глаза девушки, и, встретившись с ней взглядом, спохватился, по-мальчишески покраснел. Густая краска залила его щёки и лоб до корней волос, на шее проступили красные пятна. Он почувствовал это, быстро отвёл взгляд и, негодуя на себя за проявленную им непростительную слабость, продолжал:

– Я хотел сказать, что Вы зря придумали себе эту сказку о любви. Я к Вам совершенно ничего не испытываю и между нами не было и не может быть никаких чувств. Надеюсь, Вы хорошо меня поняли, Ангелина?

– Очень хорошо… – едва слышно произнесла девушка. Слёзы застилали ей глаза. Она крепко сжала в руках учебник французского, который забыла положить после урока к себе в сумочку и дрожащим голосом сказала:

– Я всегда знала, что Вы не поймёте меня, Анатолий Анатольевич. Но я хочу, чтоб Вы не думали обо мне дурно и не держали на меня зла. Простите, если я Вас чем-то обидела. А теперь прощайте! – и с этими словами Ангелина выбежала из кабинета, с силой захлопнув дверь.

Кулабухов всё ещё сидел на своём месте, о чём-то размышляя. Учитель пытался понять, всё ли он сделал правильно. Ему было жаль эту удивительную девочку. Он понимал, что сильно ранил её, и осознание этого всё глубже заполняло его душу.

Вечером того же дня, после разговора с Кулабуховым, Ангелина Громадская погибла в метро.

Обычно после занятий за ней заезжал отец или личный шофёр матери Геннадий, работающий у них в семье с рождения девушки. Однако именно сегодня папа Лины был занят делами по бизнесу, а дядя Гена, как называла его Громадская, уехал в автомастерскую на семейном автомобиле. Ангелина без колебаний отправилась в метро. Она, приученная к комфорту и роскоши с детства, никогда не избегала пыльного и многолюдного транспорта.

Смерть Лины была внезапной: неизвестный толкнул её под электропоезд, когда она возвращалась домой.

Позже выяснилось, что убийца был знакомым Лины – двадцатилетний Пашка Захаров. Некоторое время молодые люди любили друг друга, а потом расстались. Недавно Паша узнал, что Лина влюблена в школьного учителя французского языка, и решился свести с ней счёты.

После убийства Захаров прожил недолго: на следующий же день он покончил с собой, выбросившись из окна собственного дома. Оказалось, что у парня были психические отклонения, и он не всегда мог отвечать за свои действия.

Незадолго перед смертью Лина успела передать свой личный дневник самой близкой подруге Наташе Медяевой, которая сразу после трагической гибели девушки прочла из него Анатолию Кулабухову несколько страниц. В дневнике было следующее:

«Сейчас утро. Я проснулась слишком рано, а теперь уже не могу и не хочу спать. Прошлой ночью мне приснился сон – я видела его. И вообще, последнее время я могу думать только о нём. Мне не известно, верит ли он в искренность моей любви, знает ли он о ней.

Я вижу этого замечательного человека ежедневно, но у меня не хватает смелости рассказать ему о своих чувствах. Наверно, это и к лучшему. К чему портить жизнь человеку, которого любишь, пусть даже и безответно.

Вдруг у него есть жена, дети? Тогда в его глазах я буду выглядеть просто смешно. Да-да, я знаю, какова будет его реакция! Он посмотрит на меня, усмехнется, решив, что я очередная девочка, изображающая любовь из скуки, погладит по голове, назовет маленькой дурочкой, встанет и выйдет из класса… Или рассердится, изобразит строгого учителя и прочитает мне длинную лекцию по поводу моего легкомысленного поведения. А может, ещё хуже, вдруг он… Хотя какая мне уже разница! Я ведь НИКОГДА НЕ РЕШУСЬ на такое признание!

Но как я, молодая шестнадцатилетняя девушка, смогла полюбить мужчину тридцати лет, уже твердо стоящего на ногах, имеющего собственные взгляды па жизнь, к тому же собственного учителя? На этот вопрос не в силах ответить даже я сама.

Вчера был прекрасный день. Верно, был прекрасный день. Я провела его с близкими людьми, мы веселились, сходили в кино, но… Но я почему-то всё время чувствую себя несчастной. Мои подруги не могут меня понять. В их глазах я выгляжу весёлой, беззаботной, богатой. Да, я богата. У меня уважаемые родители, которые ни в чем мне не отказывают, преданные друзья, хорошие, интересные знакомые. Я живу в роскоши. Но в тоже время я так бедна! И это связано с тем, что я не могу любить того, кого хочу. Я вынуждена постоянно прятать, скрывать свои чувства… Иногда мне кажется, что я умру, так и не испытав настоящей, Взаимной Любви. Эти страшные предчувствия мучают меня в последнее время. Но я не боюсь смерти, по крайней мере, мне кажется, что я готова к ней. Ах, жизнь…

Помню, Пашка чуть не покончил с собой из-за меня. К счастью, „скорая“ подоспела вовремя, его удалось спасти. Глупенький мальчик! Он думал, я его люблю, а я гуляла с ним только для того, чтобы развлечься! Но это было два года назад, я не понимала что делала. Нельзя играть в любовь. Как же я виновата перед ним…

Ах! Если бы мне была дана ещё одна жизнь, я прожила бы её совсем иначе! Может быть, обрела бы счастье. Как жаль, что ЖИЗНЬ ОДНА…»

Наступила осень, самая грустная и красивая пора, когда хочется вспомнить минувшее, думать о своей жизни, о прожитых мгновениях. На скамье напротив Лининой могилы сидит фигура одинокого мужчины в чёрном костюме. В правой руке он держит тонкую, исписанную аккуратным почерком тетрадь.

Имя этого человека – Анатолий Кулабухов. За последний год у него пошатнулось здоровье – начались серьёзные проблемы с сердцем. Он постарел на несколько лет: в его густых тёмных волосах появились серебряные нити, походка стала тяжелее. Кулабухов так и не женился. Он ходит на могилу Лины каждое воскресенье, садится на скамейку, и перечитывает её дневник.

В школе Анатолий больше не работает. Переехал жить к своей матери за город, в ветхий, но родной и любимый деревянный дом. Кажется, этот человек не замечает ничего вокруг себя, и только губы его нашёптывают одну и ту же фразу:

– Какой я глупец! – шепчет он. – Для меня было важно, что обо мне подумают, что скажут. Я только внешне был независимым, в школе почти не обращал внимания на мнение других учителей, некоторых даже высмеивал за нерешительность, а сам!.. Теперь я понял, что значит терять. А ведь я любил эту девушку! О, как же я любил её!..

Но никто не слышит его исповеди, только кладбищенский ветер равнодушно свистит над его головой, срывая с деревьев пожелтевшие сухие листья, яростно крутит их в бешеном вихре, а потом уносит куда-то в неизведанную туманную даль.

На кладбище сыро и холодно, начинает накрапывать мелкий дождь. Со всех сторон чистое ясное небо стремительно заслоняют черные грозовые тучи, дует мерзкий, ледяной ветер, шумит он в кронах вековых деревьев. Начинается гроза.

За блестящей оградой, над небольшой могилой, украшенной венками из алых и белых роз, стоит новый дубовый крест. Здесь в сырой земле спит вечным сном бывшая ученица десятого класса «А» Ангелина Громадская.

Звонок с того света

У одного человека скоропостижно скончалась горячо любимая супруга. Они прожили вместе душа в душу с лишком двадцать лет. А умерла она в одночасье. Пришла с работы, прилегла отдохнуть и – ах! – прихватило сердце. Дама была уже не молодая, через месяц ей бы пятьдесят пять стукнуло, однако на сердце никогда не жаловалась, хотя в роду у неё по материнской линии случалось, умирали от сердечной болезни. Так вот, приключился с ней этот самый приступ. Лежит в постели ни жива, ни мертва, мужа дома нет, в квартире она одна на хозяйстве, дойти до телефона вызвать «Скорую» невмоготу, сил совсем нет. Как стало колом, так и стоит окаянное, хоть в гроб ложись да помирай. Что наша дамочка благополучно и сделала.

К вечеру возвращается муж, зовёт жену по имени, та не отзывается. «Что за чёрт? – думает. – Туфли её в передней стоят, у двери, и время уже позднее. Где же ей быть как не дома?» Проходит на кухню – ужин не готов, чайник не поставлен, идёт в комнату, глядь – а его благоверная уже коченеть начала. Ну, муж, конечно, в слёзы: «На кого ты меня, любушка, покинула! Что же мне без тебя делать-то окаянному!» Поплакал-поплакал да и вызвал врача. Тот пришёл, засвидетельствовал смерть, справку выписал. Потом экспертизу назначили, чтобы выяснить, действительно ли жена от сердца померла. А муж тем временем запил с горя, всё-таки столько лет счастливой семейной жизни и вот на тебе! Так что пока то да сё, пятое-десятое, мужичок наш уже не один десяток бутылок опорожнил. И вот, сидят они с приятелем на кухне, оба напились как свиньи, и вдруг тот ему говорит:

– Слушай, а ты уверен, что она вообще померла? А то, знаешь, бывают такие случаи, – продолжает приятель таинственным полушёпотом, – когда людей заживо хоронят. В летаргическом сне, то есть.

Тут наш мужик испугался не на шутку.

– Это что же получается? Это моя любушка живая может, а её там резать будут? Не позволю!

Звонит в больницу, кричит: «Резать не позволю!» Врачи спорить не стали, разрешили забрать тело. Возвращается мужичок на кухню довольный, так и так, мол, договорился.

– Только как же мы её хоронить будем? – спрашивает. – Супруга может живая, значит надо её скорее спасать.

– Вот и я говорю – надо, – икая, поддакивает ему приятель.

– Что делать, подскажи?

И решают мужики положить в гроб покойнице сотовый телефон. Если та вдруг очнётся, чтобы сразу набрала номер и позвонила мужу, мол, откопай, забери меня, живая я. А то под землёй без воздуха недолго помереть по-настоящему. На том и порешили.

На следующий день обрядили покойницу во всё белое, повезли в церковь, отпели, всё чин чином, свезли на кладбище, могильщикам на лапу дали, те своё дело сделали исправно.

Проходит неделя, другая. Мужик бедный ночами почти не спит, места себе не находит, всё ждёт, когда ему супруга весточку о себе подаст.

На сороковой день вдовец зовёт друзей – поминать любушку. Собрались за столом. Выпивают, закусывают, покойницу добрым словом вспоминают. Кому покурить надо выходят на лестничную клетку. Засиделись до полуночи. Но вот часы бьют двенадцать раз, и одновременно с этим у мужика звонит сотовый. А музыка такая печальная-печальная, будто знакомая. И тут он вспоминает, что эта мелодия поставлена у него на жену и его вдруг пронзает страшная догадка. Догадка тем более страшная, что, напившись, мужик совсем забыл о том факте, что жена его, может, живая и сейчас просит о помощи. Он, наверно, подумал, что покойница звонит ему с того света. Согласитесь, от такой мысли вообще можно с ума сойти. И вот мужик наш бледнеет как мел, вскакивает со стула, дрожащими руками прижимает телефон к груди и, оглядев всех безумными глазами, произносит каким-то задушенным шёпотом: «Братцы! Это по мою душу!» Его друзья замирают, переглядываются. Мужик подносит телефон к уху и говорит помертвевшим голосом: «Алло, любушка!» На той стороне молчание, только кто-то тяжело дышит в самую трубку. «Алло, это ты, любушка?!» – а у самого сердце от страха останавливается и дыхание перехватывает. Вдруг из трубки раздаётся хихиканье и знакомый хриплый бас говорит: «Алло, Вань. Это я, Серёга. Слушай, брат, ты не пугайся, тут с телефоном заминочка вышла. Щас вернусь – расскажу».

Оказалось, мужичок наш забыл положить в гроб телефон. В тот день перед похоронами он зашёл к своему приятелю Серёге, который, между прочим, подкинул ему эту затею, и они с ним выпили по маленькой. Потом вместе в больницу поехали, тело из морга забирать. А женин телефон у друга дома остался. Так и пролежал там до сорокового дня. Позавчера жена Серёги приехала из санатория, устроила в квартире генеральную уборку и наткнулась на чужой мобильник. Серёга повертел его в руках и всё вспомнил. А сегодня он прихватил телефон с собой на поминки, решил дождаться полуночи, выйти за дверь будто бы покурить, ну и позвонить другу, так сказать подшутить.

Но потрясение было слишком велико, и в ту же ночь друг его умер от остановки сердца.

Испытание временем

Киносценарий

Действие происходит в Москве 40-х годов.

Коридор в общежитии для приезжих. День.

Внизу экрана быстро исчезающая надпись: «Москва. Начало октября 1941 года».

Голос диктора (за кадром).

Граждане! Воздушная тревога!

Вой сирены. Паника. В коридоре давка: люди суетятся, толкаются, бегут.

Голоса за кадром.

Голос ребёнка.

Мама, что это за звук?

Возгласы.

Это сирена!

Воздушная тревога!

Ой, девчонки, как страшно!

Да заткнитесь все! Давайте без паники!

Надо скорее укрыться!

А где? Где укрыться?

Держитесь рядом!

Комната Кати.

Комната Кати в общежитии. В окне панорама Кремля и Красной площади, виден мост через Москву-реку. Слева у стены двухъярусная кровать, у окна стол, два стула, в правом углу комод. На пороге Катя, испуганная, взволнованная. Она в чёрном шерстяном платье, на голове пуховой платок. Катя подбегает к комоду, выдвигает ящики один за другим. Девушки пытаются оттащить её.