Когда растает снег Березнева Дарья
В деревне, расположенной неподалёку от волшебного леса, жил юноша, по имени Вара. Этого юношу все называли прекрасным. Его величественный рост, лёгкая грациозная поступь, большие карие глаза, горевшие огнём отваги, свежее, румяное лицо, тёмные вьющиеся волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, – всё это вызывало у людей восторг и восхищение. Каждая девушка мечтала о таком женихе, как он. Но, опьянённый чувством собственной красоты и превосходства, молодой человек относился ко всем высокомерно и холодно. И всё-таки, одна местная девушка, красавица Грейс, покорила сердце гордого юноши. Да и то, он полюбил Грейс не за доброту и чистую душу, а за её земную красоту.
Вара считал красоту самым главным в жизни и всегда мечтал о вечной молодости и бессмертии. Поэтому, узнав от людей о волшебной силе старого знахаря, он немедля отправился к нему, чтобы старик исполнил его заветное желание.
– Зачем пришёл? Что ты хочешь от меня получить? – спросил юношу знахарь.
– Хочу, чтобы ты исполнил моё желание, – признался тот. – Мне говорили, что ты всё можешь.
– Ну, что за желание у тебя, парень, говори! Может, любовь вернуть надо, или вылечить кого?
– Я пришёл к тебе за вечной молодостью и бессмертием, – сказал Вара. – Я необычайно красив, но время беспощадно: с каждым годом я становлюсь старше, моя красота постепенно исчезает, а когда-нибудь я совсем состарюсь и умру. Но нет! Я слишком люблю себя и эту жизнь, поэтому не хочу всё это потерять. Прошу тебя, помоги мне!
– Я-то помогу, чем смогу, – сказал старый знахарь. – А вот ты пойдёшь на всё, ради достижения своей цели?
– Да, – решительно ответил юноша. – Я не перед чем не остановлюсь и переступлю через всё, что мне дорого!
– Молодец, – похвалил его старик. – Мне нравится твоя самонадеянность. Сказать по правде, я, как только увидел тебя, сразу понял, что ты смел и решителен. Не побоялся ведь один в волшебный лес пойти, со мной говорить. Думаю, и теперь не испугаешься. Слушай. Дождись полуночи и иди в заброшенную часовню, что недалеко от леса.
– В часовню ночью?! Но зачем?
– Не перебивай. Слушай дальше. Иди в часовню и жди…
– Кого ждать? Тебя?
– Да нет же, не меня. Дело в том, что сам я помочь тебе не могу, поэтому явится помощник и подскажет, как можно получить то, что ты хочешь.
– Я сделаю, как ты говоришь, – согласился Вара. – Сегодня же.
Дождавшись полуночи, пошёл молодой человек в заброшенную часовню. Стал ждать. Час прождал, другой. Всё тихо, никого нет. И вдруг чья-то ледяная рука дотронулась до плеча Вары. Вздрогнул он и оглянулся. За его спиной стоял исполинского роста человек, одетый во всё чёрное. В часовне было довольно темно, и юноша не мог разглядеть его лица.
– У меня много дел, – проговорил незнакомец. – Поэтому в нашем распоряжении есть только несколько минут. Не будем терять зря времени. Итак, позволь представиться: я чёрт. Не в переносном, а в самом буквальном смысле этого слова. Старый колдун сказал мне, что ты хочешь обрести вечную молодость и бессмертие. Так ли это?
– Да-да, это так, – заторопился Вара. – Скажи, что надо сделать?
Чёрт продолжал:
– Здесь главное – переступить… Переступи через свой страх и слабость, через то, что вы, люди, называете совестью, – и ты получишь то, о чём просишь. Завтра вечером ты должен будешь убить свою молодую невесту, красавицу Грейс. Заведи её в самую чащу волшебного леса. Там находится озеро Желаний. На закате солнца столкни свою любимую в это озеро. Как только она упадёт в него, сразу превратится в белого лебедя. Тогда, не мешкая, вонзи ей в грудь этот нож, – с этими словами чёрт протянул юноше обоюдоострый нож, острие которого было пропитано волшебным зельем. – Поверь, попасть будет несложно… Едва этот нож коснется Лебедя-Грейс, как она исчезнет, а ты обретёшь вечную молодость и бессмертие.
Едва дождался Вара вечера. Сам не свой он был всё это время, мучил его какой-то тоскливый ужас. С каждым часом, с неизбежным приближением вечера, всё тревожнее становилась у него на душе, как снежный ком нарастала тоска. Внутренний голос советовал юноше отказаться от рокового шага, передумать. Но, к сожалению, гордость и неразумное желание заглушили спасительный голос совести, и Вара решился переступить… Он предложил красавице Грейс пойти с ним на озеро Желаний, чтобы вместе любоваться закатом солнца.
Дальше всё шло, как велел помощник: ничего не заподозрив, девушка согласилась идти с любимым куда угодно, хоть на край света. Вара воспользовался её доверчивостью и завёл красавицу Грейс в самую чащу леса, а когда солнце стало садиться за кроны деревьев, столкнул её в озеро. Упала Грейс в холодное озеро. Белой пеной покрылась и вынырнула белым лебедем. Бьётся бедная у берега, хлопает по воде пушистыми крыльями, стонет жалобно. Достал тогда Вара обоюдоострый нож, замахнулся и ударил им белого лебедя. Окрасилась вода в озере в кроваво-красный цвет. И погода вдруг испортилась: налетел холодный ветер, небо затянуло чёрными грозовыми тучами, раздались раскаты грома. Закричала от боли Лебедь-Грейс и растворилась в тёмной воде…
В первую минуту Вара испугался того, что люди могут схватить его и обвинить в убийстве, поэтому хотел тотчас же бежать и скрыться в лесах. Но как только он подумал об этом, вдруг явился перед ним старик знахарь и сказал:
– Коли ты сам решился на это, так не будь глупцом. Чего ты боишься, юноша? Наслаждайся триумфом, своей неуязвимостью. Подумай, ведь ты обрёл бессмертие и стал подобен Богу!
– Всё это так, но что я скажу родителям Грейс? – возразил Вара.
– Об этом я позаботился.
Колдун хлопнул в ладоши, и перед глазами изумлённого юноши предстала… Грейс. Он заметил, что она стала даже ещё красивее.
– Бог мой, ты ли это! – воскликнул Вара, застыв на месте.
– Молчи, не упоминай этого имени, юноша! – сказала Грейс каким-то чужим голосом, который показался ему знакомым.
Где же он мог его слышать? И Вара стал припоминать. Ночной разговор в часовне, таинственный незнакомец. Он невольно вздрогнул: это был голос его, чёрта.
– А где гарантия, что ты не подведёшь меня? – спросил Вара.
– Тут уж придётся поверить на слово, – улыбнулась Грейс.
Она вернулась в деревню едва начало светать. Родители Грейс были вне себя от радости, они не чаяли увидеть свою дочь живой и невредимой. Но каково же было их горе, когда обнаружилось, что Грейс онемела. Они со слезами расспрашивали её о происшедшем, но она изъяснялась жестами и они ничего не могли понять. Заподозрив неладное, отец с матерью пошли к Вару и стали обвинять его.
– Мы знаем, что из-за тебя наша дочь онемела, – говорили они. – Ты погубил Грейс и обязан на ней жениться.
Вару не смог найти слов в своё оправдание и ему пришлось согласиться на этот брак. Но едва молодые переступили порог церкви, как Грейс исчезла на глазах у изумлённой толпы. На полу остались её шёлковое подвенечное платье, сафьяновые сапожки и белый венец с покрывалом. Тогда люди схватили Вару и, связав, привели на церковную паперть, где собрался народ со всей деревни, чтобы судить его.
– Мы убьём тебя, если ты не скажешь нам всей правды, – повысил голос отец Грейс – Мы уверены, что тут не обошлось без колдовства.
– Для начала развяжите меня, – спокойно сказал Вара.
Его развязали и он, с гордостью победителя оглядев собравшихся, ответил так:
– Я сейчас скажу вам всё, но предупреждаю, что не из страха перед вами, не из малодушия, ведь теперь я ничего и никого не боюсь: я бессмертен!
В толпе поднялся ропот, послышались изумлённые восклицания.
– Да, вы не ослышались, – ещё громче повторил Вара. Он говорил уверенно, потому что чувствовал за спиной невидимую поддержку того, чёрного исполина. Это он нашёптывал ему победные слова. – Итак, я убил вашу дочь, но не раскаиваюсь в этом, потому что я должен был это сделать. Повторяю, так было нужно. Если бы я не сделал этого, то никогда не получил бы бессмертия! – И он рассмеялся в лицо всем этим жалким смертным людишкам. Так, наверное, смеётся палач над своей жертвой, обречённой на смерть, свысока и презрительно.
Узнав о совершённом юношей злодеянии, местные жители приговорили Вару к смертной казни. Но очень скоро все убедились, что он не уязвим. В него пускали стрелы, но не могли попасть, его хотели заколоть острыми ножами, но сталь делалась мягкой, как воск и не могла пронзить его тела. Тогда отец убитой девушки сказал:
– Послушайте! Я предлагаю не устраивать самосуд. Этот человек убил мою единственную дочь и он, несомненно, будет наказан. Но не нами, а Богом. Да разве вы не видите, что он уже несчастен, только пока не сознаёт этого! Вара наделён бессмертием, а раз так, он вечно будет мучиться, сознавая свой грех. Я предлагаю изгнать этого человека из нашей деревни. Пусть идёт, куда ему вздумается, но навсегда забудет к нам дорогу.
И все согласились с тем, что предложил мудрый житель. Вару отпустили. Первое время он жестоко мстил людям, изгнавшим его: воровал и резал их скот, поджигал дома, похищал девушек. Однажды он похитил дочь дровосека, юную Розу. Девушка напомнила ему Грейс и в несчастном изгнаннике вновь вспыхнула любовь. Он не поступил с Розой как с другими девушками, но, склонив перед ней колени, сказал:
– Радуйся, красавица: я избрал тебя своей невестой. Ты согласна быть моей добровольно?
– Наивный юноша, – рассмеялась ему в лицо Роза. – Сегодня ты желаешь, чтобы я вышла за тебя, а завтра ты убьёшь меня, как бедняжку Грейс?
– Замолчи! – воскликнул Вара, хватая девушку за горло. – Её память для меня священна!
– Пусти меня! – прохрипела она, и Вара невольно разжал пальцы. Вырвавшись из его крепких рук, Роза продолжала смеяться над ним. – Врешь! Ты лжив, как и отец твой, дьявол! Будь же вместе с ним проклят во веки! Будь проклят! – воскликнула она и плюнула ему в лицо.
Рассвирепев, Вара бросил её на камни. Девушка упала, ударилась головой и умерла. В это мгновение закатный луч солнца, смешавшись с горячей кровью Розы, обагрил траву и камни у самых ног Вары. Тут он всё вспомнил. Ему припомнилось милое лицо Грейс, её влюблённый взгляд, улыбка, он вспомнил, как безжалостно убил её и в первый раз за всё это время заплакал. Это было запоздалое раскаяние. Вара плакал как ребёнок, слёзы лились, обжигая его щёки, и с каждой слезинкой на душе у него становилось легче. Падая на каменистую почву, слёзы этого отверженного юноши вскоре образовали кристальной чистоты ручей. И по сей день в тех далёких местах этот забивший из-под камней ключ зовётся ручьём Вары.
С того дня свобода стала для него хуже смерти. Вара мучился от угрызений совести, от того, что он бессмертен. Он захотел убить себя, но не смог, потому что тело его было подобно камню.
– Глупец я! – воскликнул юноша. – Раньше я думал, что бессмертие и вечная красота важнее всего на этом свете, но теперь я убедился, что это не так. Я был эгоистом и ради достижения своей цели пошёл на убийство. Теперь я получил то, что хотел. Но я почему-то не чувствую от этого радости, даже наоборот: я безмерно несчастен и одинок. Кому теперь нужна моя красота и моя жизнь? О, как я несчастен!
С тех пор, как люди изгнали Вару, прошло уже несколько сотен лет, а он по-прежнему молод и красив, потому что время не властно над ним. Вара до сих пор бродит по земле, ища покоя, и не находит. Он желает умереть, но смерть уходит от него. И напрасно думает
Вара, ожидая Страшного суда: «Вот ещё немного осталось потерпеть, и я обрету покой».
Сон
Однажды я гулял с собакой по парку. Был летний день, солнце палило нещадно, и даже в тени чувствовались духота и полуденный жар. Устав ходить, я сел на первую попавшуюся мне скамейку в глубине парка. В эту ночь я не выспался: трижды приходилось выгуливать Спринта, моего доброго старого пса. Спринт – спаниель. Он достался мне от бабушки, умершей прошлым летом. Когда я был маленьким, я часто проводил каникулы в её старом домике на самой окраине города. Этот затерянный и Богом забытый уголок был мил моему сердцу. Как только я переступал порог бабушкиного дома, у меня на душе становилось легко, и вся шелуха, все мелкие житейские заботы оставались где-то далеко позади в шумном и суетливом городе.
Закрыв глаза, я представил себя в бабушкином саду в тени плодовых деревьев и ненадолго забылся сном. Разбудил меня Спринт. Он отчаянно лаял и рвался с поводка, которым я привязал его для надёжности к ножке скамьи. Я открыл глаза. Передо мной стоял человек почтенного возраста, одетый на старинный манер – в смокинге, чёрных лайковых перчатках и с тростью. Седые редкие волосы, стянутое сетью морщин пергаментного цвета лицо с орлиным носом, стремительный взгляд из-под седых кустистых бровей. Если бы не мой Спринт, который зло ворчал, припав к земле и ощетинившись, я бы решил, что незнакомец мне снится.
– Здравствуйте, почтенный. Разрешите присесть?
– Пожалуйста.
Я подвинулся. Как только незнакомец сделал шаг к скамье, Спринт с гневным лаем кинулся на него. Человек в смокинге вовремя отступил, а Спринт повис на поводке, привстав на задние лапы и заливаясь громким лаем. Я никак не думал, что мой спокойный ласковый пёс может быть таким злым.
– Для начала уберите собаку.
– Фу, Спринт! – строго сказал я. – Как не стыдно!
Спринт недоверчиво покосился на меня, однако перестал ворчать и сел в стороне, с ненавистью посматривая на незнакомца.
– Какой у вас нервный пёс, – сказал человек в смокинге, садясь рядом со мной.
– Вовсе нет, – сказал я. – Он просто не любит посторонних.
– Позвольте узнать ваше имя, молодой человек.
Я назвал себя.
– А как вас зовут, простите? – поинтересовался я.
– Профессор. Зовите меня Профессор.
– Извините моего пса, он сегодня немного не в духе, – попробовал извиниться я, чтобы не показаться невежливым. – А вы, я вижу, не любите собак.
Профессор улыбнулся, обнажив в улыбке ровные белоснежные зубы.
– Я не люблю собак? О нет, вы ошибаетесь, я очень, очень люблю собак! – он ещё шире улыбнулся, не сводя с меня пристального взгляда, и вдруг залился долгим визгливым хохотом.
Я невольно содрогнулся, знобящий холодок пробежал по моей спине.
– Скажите, вы верите в Бога? – спросил он, оборвав смех.
– Да, я христианин.
– Послушайте, я, кажется, задал вам вполне конкретный вопрос. Верите ли вы в Бога? – произнёс он медленно и с расстановкой.
– Я верю в Бога, – твёрдо ответил я.
– Потрудитесь объяснить, в какого именно Бога вы веруете?
– Я христианин, – повторил я.
– Но разве Бог не один для католиков, магометан, индуистов и христиан?! – почти закричал Профессор.
Мой Спринт насторожился и угрожающе заворчал.
– Совершенно верно, Бог один, – не мог не согласиться я. – Я верю в Бога, единого в трех лицах.
Профессор ухмыльнулся.
– Чепуха! – воскликнул он. – Только что вы сказали мне, что Бог один, а теперь толкуете о трёх божествах.
– Я не говорил о трёх божествах, – возразил я резко. – Вы не так меня поняли. Бог един в трёх лицах: Отец, Сын и Святой Дух. Знаете, это как солнце. Представьте, что солнце это Бог. Само по себе солнце – светящийся круг, оно одно, а излучает свет и тепло. Также и Троица…
– Довольно! – оборвал меня Профессор. – Не надо демагогии, всё это только слова. А почему вы выбрали именно христианство?
Я никогда раньше не задумывался над этим вопросом и потому немного смутился.
– Моя мать христианка. В конце концов, я вырос в христианской семье.
– Понятно, это у вас семейное. И что же, господин хороший, вы никогда так-таки и не задумывались, почему избрали именно эту религию? – спросил он, сверкая на меня глазами и наклонившись к самому моему уху.
– Нет, – сказал я несмело. – А вы какой веры?
– Я? – переспросил Профессор. – О! Я верю, что судьбами людей управляет какая-то неведомая Сила, Неопознанная Субстанция, так сказать, могучий Космос.
– Иными словами, вы верите в Бога?
– Я верю в Рок, управляющий судьбами людей. А вы уверены, что верите в христианского Бога? – он сделал упор на слове «христианского». – Кто-нибудь когда-нибудь видел вашего Бога?
В душу ко мне закрался червь сомнения. «Искушение, искушение, – мысленно твердил я себе. – Сам Дьявол смущает меня». Внезапно я остановился на этой мысли. Дьявол! Да, точно! Вот кого напоминал мне Профессор! Мефистофель! Эта догадка настолько поразила меня, что я весь похолодел.
– Вы, кажется, боитесь меня? – насмешливо произнёс Профессор. – Напрасно, молодой человек, напрасно! Я не тот, о ком вы подумали.
Я так и подскочил на месте.
– Каким образом вы узнали, о чём я думал? – спросил я, замирая, и невольно оглянулся. Мимо, как ни в чём не бывало, проходили люди, не обращая на нас ровным счётом никакого внимания.
– Это было только моё предположение, так что не волнуйтесь так, – он снова улыбнулся. – Дайте мне вашу руку.
– Зачем? – спросил я.
– Не бойтесь, – повторил он и протянул ко мне свою руку в чёрной лайковой перчатке.
Я позволил ему взять себя за руку. Он с минуту внимательно рассматривал линии на моей ладони.
– Вы хиромант? – спросил я, когда он досконально изучил мою ладонь.
– Человек – преинтересный тип, – сказал Профессор, не отвечая на мой вопрос. – Каждому из вас дана свободная воля, а вы даже не задумываетесь над тем, во что верите.
– Послушайте, кто вы такой?! – воскликнул я, вскакивая. – И что вы хотите от меня услышать?!
– Я всего лишь научный работник, опрашиваю людей относительно религии, – спокойно сказал человек в смокинге.
– И как результаты? – поинтересовался я.
Профессор пристально посмотрел на меня.
– Молодой человек, – произнёс он тоном врача, выносящего вердикт неизлечимо больному пациенту. – Вы безнадёжно глупы. Пойдите домой, поднимитесь в вашу комнату и достаньте из книжного шкафа одну книжицу, Апокалипсис называется. Стоит на верхней полке справа между, – Профессор на секунду задумался, – философией Декарта и сочинениями Ницше в двух томах. Так вот, откройте главу двенадцатую и прочтите стихи с седьмого по девятый. Там вы найдёте ответ на свой вопрос. Ну, а за сим прощайте! – С этими словами он поднялся и зашагал прочь по тенистой аллее.
– Послушайте, вы забыли свою трость! – окликнул я его.
Человек в смокинге даже не обернулся. Я хотел бежать за ним, но почувствовал, что не могу двинуться с места: мои ноги точно приросли к земле. Вдруг я ощутил толчок в грудь и… проснулся. Рядом со мной на скамье сидел Спринт и, положив передние лапы мне на грудь, дружелюбно повиливал хвостом. Так значит, никакого Профессора не было! Всё это оказалось только кошмарным сном, игрой разгорячённого воображения! Я вздохнул с облегчением и ласково потрепал пса по загривку. Но тут мой взгляд упал туда, где незадолго перед тем сидел Профессор, и я, издав слабый крик, в ужасе вскочил с места. Передо мной стояла прислоненная к скамейке трость.
Проклятый старик! Я обхватил обеими руками голову и опустился на скамью. И вдруг меня озарило: стихи! Я кликнул Спринта и, оставив трость в парке, поспешил домой. «Апоколипсис, глава двенадцатая, стихи с седьмого по девятый», – бормотал я как помешанный.
Книга, доставшаяся мне всё от той же покойной бабушки, рассыплась в руках от ветхости. Помню, я однажды пробовал читать её, но для моего понимания многое осталось непонятным.
Дрожащими от волнения руками я листал пожелтевшие сухие страницы Апокалипсиса пока не нашёл нужное место. Страницы были склеены, и мне пришлось намуслить пальцы, чтобы разлепить их. Писание гласило:
7 И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них,
8 но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе.
9 И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.
«Искушение», – прошептал я, захлопывая книгу.
– Ну что, теперь убедились? – Раздался за моей спиной знакомый голос. Я вздрогнул, книга выпала у меня из рук и разлетелась листопадом по всей комнате. Удобно устроившись в кресле у двери, положив нога на ногу и поигрывая своей тросточкой, сидел господин в смокинге. Он подошёл ко мне с дьявольской улыбкой на бледных бескровных губах и приставил свою трость к моему горлу. Я мгновенно отпрянул от него, почувствовав, как горло мне ожгло раскалённое железо. Профессор медленно наступал.
– Ко мне, Спринт! – отчаянно закричал я, пятясь к противоположной стене.
– Не трудитесь звать пса, он вас всё равно не услышит. Вы забыли, что заперли дверь в свою комнату.
Профессор загнал меня в угол, я остановился, еле переводя дух. Он склонился надо мной, обдавая моё лицо своим горячим дыханием. Тогда я зажмурился и больно ущипнул себя, желая проснуться. Напрасно: я не спал, всё происходящее было более чем реально. И тут я увидел, что Профессор тает в воздухе. Сначала исчезли его лакированные ботинки, потом длинные ноги и через секунду только голова его повисла на фоне портьеры. Голова удавленника – глаза выпучены, чёрный язык вывален наружу, лицо отёчное, посиневшее. Она раскачивается как маятник и дразнит меня, с трудом ворочая распухшим языком. Но вот я вижу снова голову Профессора, злорадную, ухмыляющуюся.
– Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, – кричит Профессор, перед тем как совсем исчезнуть, и закатывается знакомым уже мне визгливым хохотом, от которого холодеет сердце и по телу пробегают мурашки.
Прошло мгновение и его не стало.
Соль Земли
Милостыня от смерти избавляет, и тая очищает всяк грех.
(Тов. 12, 9).
Случилось так, что в одном селе исчезла вся соль. Однажды утром проснулись люди, хватились щи да каши похлебать, а соли-то и нет. Как жить без соли? Стали сельчане думать и гадать, в чём таком они провинились перед Богом, за что Он послал им такую кару. После долгих споров да разговоров, ничего не надумавши, решили идти в скит к прозорливому старцу Зосиме. Пришли они и рассказывают, так мол и так, вдруг в домах не стало соли. Что делать?
– Я буду молиться, чада мои, – отвечал им старец, – и, если будет на то воля Всевышнего, дам вам ответ через три дня.
Три дня и три ночи молился преподобный Зосима в своей келье, с колен не вставал, всё читал акафист Богородице. На третью ночь осиял его свет яркий, не земной, а в свете этом явился ему Ангел и сказал:
– Отче! Ступай на кладбище и найди могилу человека, спасённого Богом. Пойди к отцу Захарию, настоятелю Успенской церкви, и вели отпеть покойника по христианскому обычаю. Велик и милостив Господь к чадам своим.
– Господи, как же я разыщу среди прочих могилу этого праведника? – спросил Зосима.
– Под сенью вечной плакалщицы ты найдёшь её, отче…
Сказал это Ангел и исчез. Не медля ни минуты отправился преподобный Зосима на указанное ему в видении место. Без труда разыскал он могилу под сенью плакучей ивы. Но каково же было его удивление и разочарование, когда вместо праведника старец обрёл могилу человека, известного на всё село своей непомерной скупостью и жестокосердием. Это была ещё свежая могила одного помещика, умершего внезапно ночью и не оставившего после себя потомства. Ужаснулся Зосима и, ни слова не сказав людям, пришедшим к нему в этот день за ответом, снова заперся в своей келье и молился, чтобы Бог открыл ему участь жестокого помещика.
Во время молитвы восхищен был старец на седьмое небо и поставлен в Царстве Праведников среди обителей святых из которых каждая подобна была царскому чертогу со множеством светлых комнат. В одной из таких обителей увидел Зосима и неправедного помещика, а увидев спросил, как удалось ему миновать воздушные мытарства. На это помещик ответил так:
«Ты спрашиваешь меня, преподобный отче, за что такой великий грешник как я сподобился от Бога подобной милости? Я расскажу тебе обо всём. Слушай же как было дело. Той ночью я проснулся от леденящего мое тело холода, а, проснувшись, увидел вокруг своей постели страшных демонов в обличье эфиопов с горящими как уголья глазами. Один из них, самый главный, гигантского роста эфиоп, подошёл ко мне с книгой жизни и стал зачитывать мои грехи от самой юности. И каждый зачитанный грех камнем ложился мне на сердце, всё сильнее придавливая к земле. А когда я уже совершенно изнемог от мучений, по правую сторону от меня явился Ангел в сияющих одеждах с золотыми волосами и ясным как солнце лицом. Увидев его, я понял, что это мой Ангел-Хранитель, и взмолился к нему о помощи.
Ангел сурово посмотрел на меня, однако же сказал бесам:
„Оставьте этого человека. Его душа принадлежит не вам“. Что тут началось, отче! Визг поднялся, крик, гам, а я лежу ни жив ни мертв, чувствую, как душа с телом расстаётся. Вдруг вижу – подходит ко мне Смерть с огненным мечом. Прикоснулась к ногам – отнялись ноги, к рукам – руки, потом размахнулась и отсекла голову, а душа вышла через рот. Смотрю я на себя со стороны и дивлюсь. Человек я при жизни был высокий и тучный, а душа маленькая, ростом не выше пятилетнего ребёнка. Подхватил меня мой Ангел-Хранитель на руки, а бесы кругом нас столпились, визжат, стонут, лапы свои когтистые к нам тянут, однако достать не могут.
Стали мы с Ангелом моим подниматься всё выше и выше, пока не достигли первого мытарства. Выскочили нам навстречу бесы с бесенятами, притащили с собой весы выше роста человеческого с большими золотыми чашами и давай перечислять мне грехи празднословия. Каждый грех камнем ложится на чашу весов. Начал я было оправдываться, смотрю, а мои слова только веса прибавляют и на мою погибель идут. Скоро мера весов переполнилась и тогда понял я, что пропал. Но тут вынимает Ангел из-за пазухи золотой мешочек и кладёт на весы. Смотрят бесы, а мешочек-то перевесил. Делать нечего – пришлось им отпустить нас. Поднимаемся на следующую ступень. „Что в этом мешочке, Ангели Божий? – спрашиваю я у моего спутника, а он мне: „Молчи впредь, ничего не говори в своё оправдание, позже узнаешь, кто за тебя Бога молит“.
Следующее мытарство – мытарство лжи. Здесь та же история. Перечисляют бесы мои нераскаянные грехи и кладут на чашу весов, а меня с каждым словом страх берёт – вот сейчас они схватят мою душу и увлекут за собой в огненное озеро. Но мешочек снова выручает нас и мы с Ангелом беспрепятственно летим дальше. Так проходим мы все девятнадцать ступеней, а на двадцатом мытарстве – немилосердия и жестокосердия – бесы мне столько камней на чашу кидают, что боюсь и чудесный мешочек не спасёт. Ведь я, сколько себя помню, ни разу милостыню никому не подал, потому жадный до денег был и страшно скупой. Смотрю с мольбой на Ангела, а он улыбается мне в ответ и вынимает из-за пазухи последний мешочек да ещё краюху чёрствого хлеба. „Нет, – говорит бесам, – эта душа не ваша. Он бедняку краюху хлеба подал, а тот, узнав о скоропостижной смерти своего благодетеля, денно и нощно Бога молит, чтобы зачлась покойнику эта милостыня“. А дело было так, отче. В прошлом году под Рождество стучится ко мне в ворота бедняк, просит дать ему на пропитание. Я тогда навеселе уже был, подвыпивши. „Бросьте, – кричу, – этому пройдохе краюху черствого хлеба, пусть проваливает подобру-поздорову!“ Как с собакой я с тем человеком обошёлся, а он, как оказалось, мою душу у Бога вымолил.
После того, как прошли мы все мытарства, был мне показан и ад, куда я чуть было не угодил. „Неужели все эти люди жили грешней меня?“ – спрашиваю я Ангела. „Нет, – говорит, – но у каждого своя мера“. „Что же всё-таки было в тех мешочках, Ангели Христов?“ „В каждом мешочке было по пуду соли, – отвечает мне Ангел, – а соль эта – слёзы облагодетельствованного тобой человека. Благодари Бога за такой выкуп“. Вот значит как. Перевесили те святые слёзы и моя скупая милостыня все грехи, достигли мы Престола Всевышнего и на сороковой день поселился я в Его святой обители. Передай же, отче, всем обиженным мной людям, чтобы не держали на меня в сердцах своих зла и остерегались жить подобно мне“.»
Очнулся преподобный Зосима от видения, поспешил в Успенскую церковь к настоятелю, рассказал обо всём, что открыл ему Бог. Испугался отец Захарий, что взял на себя право судить человека, считая его недостойным быть погребённым по христианскому обычаю, и в тот же день отпел покойника как полагается. А едва закончились слова заупокойной, как на земле там и тут выступила соль. Можно было подумать, что теперь зима и повсюду белым погребальным саваном лежит снег. «Это Соль Земли, – говорили друг другу люди. – Бог совершил чудо по молитвам преподобного старца Зосимы». А те, кто уже слышал историю о кончине неправедного помещика, знали, что эта соль – знак особой милости. Символ прощения и освобождения грешной души от мытарств.
Уже больше полувека сельчане передавали эту легенду из уст в уста, так она дошла и до наших дней.
Читать бесплатно другие книги:
