Когда растает снег Березнева Дарья

Ну вот, а ведь я предупреждала, я говорила тебе, что все мужики…

Катя (не дав ей договорить, медленно).

Он… он погиб.

Лидия.

Да ты что!

Катя.

И мой ребёнок… он тоже… умер. А я ушла, потому что не могла так больше. Раз его нет, я не хочу быть приживалкой, понимаешь?

Лидия.

Ты только не волнуйся, мы обязательно найдём выход. Вот что! Первым делом устроим тебя на работу.

Катя.

А ты? Мы разве не вместе будем работать?

Лидия.

Я не могу, Кать. Мне Лёва квартиру снимает отдельную, завтра переезжаю.

Катя.

Лёва?

Лидия.

Да, ты же не знаешь! Мы с ним помирились. Давно. Так что подруга, извини, будешь здесь сама как-нибудь. Я попрошу Лёву, чтобы он устроил тебя на хлебозавод, по крайней мере, прокормишься.

Катя (бросается ей на шею, плачет).

Спасибо тебе за всё! Правда, спасибо огромное!

Лидия (обнимая подругу).

Ну, тише, тише, перестань! Не плачь, Катька, ты сильная, ты выдюжишь. Мы с тобой справимся, вот увидишь.

Нижний этаж хлебозавода. Цех по выпечке хлеба. Начало октября 1941 года. Утро.

Слева чан, который разделывает тесто на порционные куски и выплевывает их по одному на конвейер. Потом эти заготовки по конвейеру направляются к печи. В цехе работают женщины от тридцати пяти до пятидесяти лет и совсем ещё юные девушки, все в белых халатах и шапочках. Катя, сильно похудевшая и побледневшая, вместе со всеми трудится у печи. Руки её механически выполняют ставшую привычной работу, но по лицу Кати видно, что её мысли далеко отсюда. Шумно. Девушки громко разговаривают, сплетничают, смеются. Дверь открывается, входит директор хлебозавода Кирилл Тимофеевич – низенький толстый человечек лет сорока пяти, в очках на оплывшем жиром дряблом лице, с лысой яйцеобразной головой и в накинутом на плечи сверху серого пиджака рабочем халате. С его появлением все замолкают и усерднее принимаются за дело. Заложив руки за спину, человечек медленно проходит вдоль конвейера, наблюдая, как продвигается работа. Остановившись возле Кати, он долго и пытливо вглядывается в её лицо.

Директор.

Как Вам у нас работается, Катерина Сергеевна?

Катя (быстро взглянув на него).

Спасибо, не жалуюсь.

Директор.

Такой хрупкой девушке трудно наверно выполнять эту тяжёлую работу?

Катя (продолжая выкладывать хлеб в печь).

Ничего, я привыкла уже, Кирилл Тимофеич.

Директор (работницам).

Вот как нужно трудиться, вот с кого вам пример брать! Девушка недавно у нас, а работает не покладая рук! (Похлопывая Катю по плечу.) Так держать, Катюша…

Все как по команде поднимают головы и наблюдают за директором и Катей.

Директор (смутившись, поспешно).

Гм… я хотел сказать Катерина Сергеевна. (Обернувшись к работницам.) А вы что смотрите, лентяйки! Я за что вам плачу?! Нечего рот разевать, работайте! (Уходит.)

Когда директор выходит из цеха начинаются смешки. Женщины, косо поглядывая на Катю, перемигиваются между собой, перешёптываются. До Катиного слуха доносятся приглушённые голоса.

Голоса.

А наш-то Кирилл Тимофеич видали, как на неё смотрел?

Отчего бы и не глядеть, коли можно?

Смех.

Ой, да, девоньки, что-то меж ними есть!

Да не что-то, а…

Думаешь, того?

То самое и есть! Любовница она его!

Это Кирилла Тимофеича? Так у него жена есть, дети!

Ну и что жена! Будто не знаешь, как это бывает!

То-то я смотрю, странная она какая-то, всё молчит, и краснеет, как он подходит.

Вот дела! Неужто и вправду?

Поначалу Катя старается не замечать насмешек в свой адрес, но вдруг, не выдержав, поднимает голову, окидывает всех презрительным взглядом.

Катя.

А вы завидуете?

Голоса разом смолкают, все глаза устремлены на неё. Катя, на этот раз торжествуя победу, как ни в чём не бывало принимается за работу.

Здание хлебозавода, площадь перед ним. Вечер того же дня.

Катя в лёгком осеннем пальтецо, с пуховым платком на голове и в резиновых ботах выходит из центральных дверей хлебозавода. За ней следом мужчина в чёрном плаще с высоко поднятым воротником и в кожаном кепи.

Мужчина.

Катерина Сергеевна! Катюша!

Катя оборачивается. Мужчина опускает воротник, и мы узнаём в нём Кирилла Тимофеевича.

Директор.

Послушайте, если Вам не надо срочно домой, мы бы могли зайти в один ресторан здесь неподалёку.

Катя.

Извините, но я как раз тороплюсь домой. Меня ждёт дочь.

Директор.

Ах, у Вас есть дочь! Не знал, не знал… Так Вы, стало быть, замужем?

Катя (поколебавшись).

Почти.

Директор.

А ребёнок тогда?…

Катя.

Приёмыш. А это что, Кирилл Тимофеич, допрос? Или знать всё о своих работниках входит в обязанности директора?

Директор.

Э-э-э, нет… То есть в особых случаях.

Катя хочет идти.

Директор.

Постойте! Катюша…

Катя.

Пожалуйста, не называйте меня так.

Директор (посмеиваясь).

Как Вы очень суровы! (Прокашлявшись.) Разрешите проводить Вас до дома, Катерина Сергеевна. Вы где живёте?

Катя.

К сожалению, нам с вами не по пути.

Уходит, оставив директора в замешательстве.

Цех по выпечке хлеба. 16 октября 1941 года, 6 часов утра. Начало смены на хлебозаводе. В цехе работа приостановлена, собравшиеся тревожно шепчутся, все ждут директора. Пыхтя и отдуваясь, вваливается Кирилл Тимофеевич. Его всегда опрятный пиджачок измят и нараспашку, рубаха у воротника расстёгнута, галстук съехал на бок, лицо нездорового землистого оттенка, как у человека страдающего бессонницей, на лбу и щеках блестит испарина.

Директор (отдышавшись).

Доброе утро, если это утро можно назвать добрым. (Помолчав.) Я был на ночном совещании в райкоме и пришел сообщить вам, дорогие женщины, что наш завод эвакуируется.

Возгласы.

Как?

Кирилл Тимофеич, объяснитесь.

Какая эвакуация? Куда?

Мы не хотим!

Директор.

Кхм! Прошу минуту внимания! Немцы в двадцати километрах от города, поэтому надо торопиться. Я распоряжусь, чтобы вам всем сейчас выдали зарплату. Расходимся, расходимся, разбираем каждый свои вещи. (Удерживая Катю за локоть.) А Вас, Катерина Сергеевна, я попрошу остаться. (Все уходят, кроме Кати.) Я слышал, что у Вас не осталось никого из близких…

Катя.

Это вам Лёва сказал?

Директор.

А хоть бы и он! Какая разница! Словом, я хотел Вам предложить… Как насчёт Швейцарии? У меня там родственница, я сообщу ей, она с удовольствием примет Вас в своё уютное гнёздышко.

Катя.

Благодарю, но не трудитесь: я решила несмотря ни что остаться в Москве.

Директор.

Вот значит как! Вы бы хоть о ребёнке подумали.

Катя.

А Зоська сама хочет здесь остаться, чтобы семью свою навещать. Спасибо, конечно, но мы как-нибудь своими силами.

Директор.

Не хотите, как хотите! Моё дело предложить, а Ваше…

Катя (перебивая).

Знаете, а Вы лучше поезжайте-ка в Швейцарию к родственнице вместе с вашей законной женой.

Директор (остолбенев).

С женой? То есть Вы считаете, что я женат? Я правильно Вас понял?

Катя.

Совершенно верно уважаемый Кирилл Тимофеич.

Директор (замешкавшись).

Конечно, конечно. (Направляется к двери.) Зайдите ко мне получить зарплату, Вас ждёт приятный сюрприз. Думаю, небольшое денежное вознаграждение Вам не помешает.

Кирилл Тимофеевич выходит. Катя, помедлив, идёт следом.

Кабинет директора.

Роскошно обставленный кабинет Кирилла Тимофеевича. Возле двери кожаный диванчик с подушками, у стены несгораемый шкаф красного дерева, сейф, под окном стол с документами и ценными бумагами. На столе графин с коньяком, бокал, рядом открытая книга и нож для разрезания бумаги. В углах и на подоконнике комнатные растения в горшках. Дверь в кабинет открывается, заходит директор, пропуская Катю вперёд себя, и запирает дверь на ключ, который затем прячет в карман пиджака.

Директор (подвигая Кате стул).

Проходите, Катерина Сергеевна, садитесь.

Катя.

Спасибо, я не хочу. (Осматривает обстановку, замечает на столе нож, берёт его, рассматривает.)

Директор.

Как знаете, как знаете. (Подходит к сейфу, отсчитывает десять купюр, сейф остаётся открытым; протягивает Кате деньги.) Это Вам.

Катя (не решаясь взять).

Я не могу: тут зарплата за полгода, а я у Вас даже месяца не проработала.

Директор.

Возьмите, говорю, это наградные.

Катя, недоверчиво глядя на него, берёт деньги, кладёт их в карман халата.

Катя.

Спасибо. (Идёт к двери, пробует открыть её, вдруг, поняв всё, оборачивается к директору.) Кирилл Тимофеич, откройте дверь!

Директор (за столом, выпивает бокал коньяку).

Не так скоро, Катюша, успеется.

Катя.

Что Вам от меня нужно?

Директор (приближаясь к ней с улыбкой).

Всего на всего небольшая плата.

Катя, отступая, прижимается спиной к двери.

Катя.

Не понимаю.

Директор (подойдя к ней вплотную).

Сейчас поймёшь… (Пытается обнять её; Катя, вырвавшись, отбегает к столу.)

Катя.

Не подходите! Слышите, не подходите!

Директор.

Тих, тих, тих, Катюша, голубчик!

Катя.

Не приближайтесь! Я буду кричать!

Директор.

Да кто тебя услышит! Все уж разошлись. Ты успокойся лучше и рассуди хорошенько. Думаешь, я тебе за красивые глазки денюжку дал?

Катя.

Не нужны мне Ваши деньги! (Бросает купюры ему в лицо.)

Директор.

Ай-яй-яй! Деньгами швыряться! Ладно, хватит уже. Уладим всё быстро и по-тихому, ты главное не рыпайся. (Делает шаг к ней.)

Катя (хватает со стола нож).

Не подходи! Убью!

Директор (медленно приближаясь к ней).

Давай, режь, убивай! Ну же! Смелее!

Катя бросает нож и пятится к окну, Кирилл Тимофеевич наступает.

Директор.

Да ты ангелом-то не прикидывайся, небось не впервой уже.

Катя.

На помощь, на помощь!

Директор (зажимая ей рот ладонью).

Молчи, дура! Замолчи, я сказал!

Катя, вырываясь, кусает его ладонь.

Директор (отдёргивая руку).

AAA! Дрянь! Волчонок!

Катя, воспользовавшись минутой, подбегает к двери, громко барабанит в неё кулаками. За дверью слышны голоса охраны.

Голоса.

Кирилл Тимофеич! С Вами всё в порядке?

Кирилл Тимофеич! Откройте!

Директор.

Ну, стерва! Смотри же, ты сама этого хотела!

Кирилл Тимофеевич идёт к двери, отпирает её, вбегают трое здоровых парней в форме, хватают Катю под руки, она отбивается, кричит: «Пустите! Пустите!»

Директор (указывая на Катю).

Эта вот гражданка ворвалась в мой кабинет и, угрожая мне ножом, заставила открыть сейф.

Катя.

Нет! Нет! Это неправда! Он хотел…

Директор (посмотрев на неё).

Да, и ещё. Она всё говорила мне о каком-то ребёнке, приёмыше…

Катя (поняв угрозу).

Вы не сделаете этого, слышите! Не сделаете!

Директор.

Уведите эту помешанную. Надеюсь, её будут судить по закону.

Один из охранников.

Не сомневайтесь, Кирилл Тимофеич! Статья ей обеспечена! (Кате.) Пойдёмте, гражданочка!

Катя.

Бог! Бог вас всех накажет!

Её силой выводят. Катя, отбиваясь, истерически смеётся.

Голоса охраны (за кадром).

Тише, тише гражданка! Успокойтесь! Ведите себя примерно!

Когда голоса на лестнице стихают, Кирилл Тимофеевич подходит к столу, пьёт из горла коньяк и садится на стул, обхватив голову руками.

Красная площадь. 24 июня 1945 года. Девять часов 55 минут утра. Парад Победы на Красной площади. Поодаль от толпы стоит Катя. Она в коричневом старом платье, сбитых туфлях, на голове тёмная косынка, из-под которой на лоб выбиваются спутанные пряди. В руках у неё узел с вещами. Замерев, она смотрит, как строятся в шеренги солдаты. Счастливые люди поздравляют друг друга с Победой.

Мужчина (рядом с Катей).

С праздником Вас, девушка!

Катя.

И Вас… с праздником!

В это время раздаётся команда и под звуки труб марширует первая колонна солдат. В рядах офицеров мелькает знакомое лицо.

Катя.

Герман?! Пустите! Пустите! (Проталкивается вперёд.)

Голоса.

Девушка, сюда нельзя! Не видите разве, загорожено!