Записки «лесника» Меркин Андрей
Вся мелочёвка уже разыграна, гости затаили дыхание и ждут.
– Кому же достанется главный приз?
Клоун, который вёл лотерею, суёт руку в барабан и вытаскивает пригласительный билет… с моей фамилией.
Что тут началось!
Я закричал, как подорванный – все подходят, поздравляют, фотограф усаживает рядом с какой-то моделью и начинает фотографировать во всех ракурсах.
И так, и эдак.
В это время велик снимают с потолка, и под звуки марша Беккер и Кайзер Франц вручают мне гоночный аппарат.
Радости нашей нет границ.
– Вы завтра заберёте или сейчас упаковать? – спрашивает участливый клоун.
– Конечно, сейчас!
Сгружаем велик в «Мерседес» Стецько и едем домой, благо дело не очень далеко.
Поздно ночью веселье продолжается дома почти до утра.
– Мы обмываем велосипед!
Наутро счастливый прихожу на работу и рассказываю всем, как я первый и последний раз в жизни выиграл в лотерею.
Колобок и Дуремар искренне радуются, и мы отмечаем это дело бутылочкой водки.
С Колобком нас связала и личная дружба, после работы частенько оставались в офисе выпить по двести граммов «Абсолюта» и поговорить за жизнь.
На следующий Новый год Артур дал мне два пригласительных в российское посольство.
– Мама дорогая!!!
– Такой красоты не видел нигде.
Кругом мрамор и золото, и байка про унитазы из благородного металла кажется былью.
Стол а ля фуршет.
Поросята и осетры, фаршированные белыми грибами.
Расстегаи, уха и ещё всякая всячина – спиртное льётся рекой.
В углу зала небольшая очередь. Один чел печёт блины, а другой кладёт в них чёрную икру ложками.
Причём кладёт от вольного. Хочешь – чел нагрузит тебе в блин одну ложку, хочешь – пять.
Выражение лица у него отрешённое, всё по барабану.
Взяв по три-четыре блина, все гости с завидным упорством повторяют экзерсисы с чёрной икоркой.
Вскоре чан с икрой пустеет, взамен выносят другой – ещё больше.
Гости продолжают отбиваться, мы со Стецько тоже.
Не стесняясь ни грамма, вместе с нами мечет икру бургомистр Берлина герр Воверайт.
Водка не успевает подаваться снующими официантами.
Играет оркестр, какой-то солидный дядя танцуют «камаринского».
Наконец выносят огромный торт, на него уже никто не может смотреть. Поздним вечером возвращаемся со Степаном домой, идём пешком.
Первый и последний раз в жизни наелся впрок на два дня вперёд, только пил чай с сухариками.
Вот что икорка животворящая делает!
Интересно, что же тогда подают в Кремле на Новый год?
Не могу даже и представить…
Вот тут, как снег на голову, на меня и свалился Белкин, он позвонил из Москвы, а как нашёл мой телефон – ума не приложу.
За те более чем двадцать лет, что не видел Белкина, с ним произошли разительные перемены.
Из студента-распиздяя Плехановского института он превратился в солидного банкира, директора одного из филиалов не последнего банка города Москвы.
Белкин прилетел в Берлин и мы пили целую ночь.
Под утро, ещё пьяный, сказал жене:
– Скоро мы будем есть икру ложками!
В офис пришёл ещё пьяным и сказал женщинам из бухгалтерии голосом фельдкурата Каца:
– Однажды один человек нажрался и попросил его не будить.
И захрапел прямо на диванчике, возле кабинета Колобка.
Днём пришёл Колобок и благородно отпустил домой – отсыпаться.
На другой день познакомил его с Белкиным. Перспективы совместного сотрудничества представлялись просто грандиозными, кредиты и новые электростанции должны были расти и строиться как на дрожжах.
Меня обещали не забыть и, когда провожал Белкина в аэропорт, то смахнул скупую мужскую слезу.
От нахлынувших чувств – в свете лучезарных перспектив.
Но «человек предполагает, а Бог располагает», в чём я убедился очень скоро.
Буквально через неделю грянул гром. Рано утром, прямо дома, финансовая полиция арестовала Колобка и Дуремара.
За неуплату налогов. Подробностей мы так и не узнали, но немцы вменили им оплату за товар через третьи страны, якобы в обход законодательства.
Меня и женщин из бухгалтерии таскали по допросам, но поняв, что мы не в курсе дела – отстали.
Фирму закрыли, а «комсюки» отправились в Моабитскую тюрьму, по следам Юлиуса Фучика.
Кто знает, соблюдай они его завет – «люди, будьте бдительны!» – может, всё было по другому.
Белкин явно расстроился и дал мудрый совет:
– Не переживай и попытайся найти новое место работы.
Мусара у немцев вправду злые, как собаки.
Уже после отсидки на местной киче «комсомольцы» рассказывали, что приём у них очень жёсткий, а разбираются уже потом.
Зато Артур набрал три килограмма веса и рассказывал:
– Кормят очень хорошо, как в цэковском санатории времён застоя.
– Можно заказывать меню на два дня вперёд.
– Например, обед из трёх блюд.
– Супчик рыбный из свежей сёмги.
– Баранинка парная на косточках с картофелем фри, к ней салатик из свежих помидорчиков и острого перчика.
– Пирог с пылу с жару со сливками и свежей клубничкой.
– Плюс фитнес-зал с настольным теннисом и душ с сауной два раза в неделю.
После таких рассказов закрадывалась подлая мыслишка:
– Может, есть смысл дать полицейскому капралу поджопник и отдохнуть на казённых харчах месячишко-другой?
Заплатив бешеные деньги адвокатам, Колобок и Дуремар вышли на волю примерно через год и навсегда уехали из Германии.
Бокс один
Еду утром на работу, сажусь в автобус около вокзала «Зоологический сад». Смотрю, прямо из «Макдачной», где обычно харчуюсь на выездах с Собачником-малобюджетником, вываливается толпа «на цветах» рыл в пятьдесят.
Весь моб на цветах «Тоттенхэма». Ребятки сильно пьяны, а ведь только утро, и слегка обшарабанены лёгкими наркотиками.
Красномордые хари, лет под сорок – справляют малую нужду возле забора знаменитого на весь мир Берлинского зоопарка.
Всё как положено – шестиконечные звёзды и прочие дела, ласкающие взгляд настоящих русских патриотов и фашистов.
У одного чела на жопе эмблема «Арсенала», а у другого на ялде.
Песни поют:
– Имели мы всех в рот и в зад, с особым цинизмом.
Привычные ко всему немцы тихо дуреют от такого раннего зажигания.
Ну, я грешным делом обрадовался:
– Неужели приехали «Спартак» поддержать против «Челси» на турнирах ветеранов по мини-футболу в Хемнице и Цвикау?
– Нет!
– Мы фанатеем за Поветкина и ездим повсюду на его бои.
– Уверены – скоро Саша и Кличко побьёт!
Моё лицо начинает медленно превращаться в бритую «пелотку».
– Где «Тоттенхэм, а где Поветкин?
– Да и парень он чисто русский, с Курска.
Перцы чего-то долго тёрли про «шит ниггер», но так толком ничего и не понял, ввиду очень специфического английского и бурной жестикуляции разнузданных болельщиков.
Зато когда ребятки узнали, что буквально завтра днём матч «Челси»—»Спартак», то очень оживились, стали совать номера мобил:
– Сбрось эсэмэску, когда «Спартак» порвёт эту срань.
– У нас завтра рано утром планер на Лондон.
– А так с удовольствием бы съездили в Хемниц за «Спартак» поболеть!
Зал «Темподром», поздний вечер того же дня.
На самом верху дружно кричат болельщики «Тоттенхэма». Переполненный дворец гудит, как улей.
Там и сям снуют почтенные «папики» с молодыми девками «от кутюр».
Но вот гаснет свет и музыка гремит так, будто артиллерия Первого белорусского фронта начинает свою «разминку».
Дымооператор с добрым лицом рейхсфюрера Генриха Гиммлера пускал «попсовый» дым аккурат на наш первый ряд.
Три шикарных шмары в выпуклых полковничьих погонах на кителях и фуражках над волосами «блонд» остервенело махали российским триколором.
Под любимую песню патриотов «Мы славяне!» на ринг вышел Саша Поветкин, в чёрном халате, расшитым золотом, на спине российский орёл, как будто только выпорхнувший из кабинета Владимира Владимировича.
Эдди Чемберс, под музычку рэп, вышел вторым, скромно потупив глаза – чернорумяные щёки хитро говорили:
– Саня, сейчас получишь пизды.
Так оно и вышло.
Гимны играли живьём девчата на скрипках и виолончелях, очень трогательно.
Спели со Стецько:
– Союз нерушимый…
Смахнул ностальгическую слезу и дунул сопливым носом в одноразовую салфетку из ВИП-буфета.
Отбились со Степаном так, что ели доползли до ринга.
Стецько хотел уничтожить всех устриц, как торты в Париже.
Но вовремя одумался.
Видно хорошо, не хуже чем по телевизору. Рядом Колюня Валуев, с надбровными дугами размера «архипелаг ГУЛАГ», даёт интервью.
Леннокс Льюис комментирует для американского телевизионного канала:
– Уверен в победе Саши!
С первого же раунда негр стал методично бить Саше в репу, джебы доходили до Поветкина, как письма-повестки из военкомата.
Точно и в срок.
Во втором раунде негр дал Саше под глаз, гуля выросла прямо на глазах, негр долбил и долбил Сашу по балде, прошли пару кроссов – Поветкина болтнуло не по-детски.
Руки негра вылетали то там, то сям – Поветкин не знал, что делать.
Он вчистую проиграл первые четыре раунда, и казалось, поймал «зайчика».
Но не тут-то было. Бой захватывал публику всё больше и больше.
В зале полно русских, мы со Стецько сорвали глотки, орём, как скажённые.
Стецько ещё и подсказывает:
– Саша! Опусти руки!
Вроде услышал и как даст негру правым кроссом, а вдогонку и джеб – точно в лоб.
Негр слегка просел и понеслось!
С девятого по двенадцатый раунд преимущество у Сашка – он методично набирает очки, но Эдди временами взрывается.
У Санька на лице возникает вторая гематома, размером с болт.
Но и у негра всё лицо ободрано, как липка.
Размашистый мордобой продолжается. К концу Санёк активнее и под занавес мощным хуком бьёт негру между глаз, как флагшток «звёздно-полосатого» в лунный грунт.
Мнения разделились – большинство считают, что Санёк выиграл по очкам. Так и есть, все три судьи дают победу курскому пареньку.
Классный бой, но Степан говорит:
– Поветкину надо менять манеру боя и тренера – в первую очередь. – Нужен тренер-американец, иначе Кличко просто вобьёт Поветкина в ринг. Так думают профессиональные боксёры, я же скромно помолчу – больше шансов остаться в живых.
Бокс два
«Макс-Шмеллинг-Халле» почти полон.
Там и тут мелькают рыл сто «бомжей» на цветах «Зенита». Они прямо из Монако приехали поддержать Колюню Валуева.
Сидели как раз у прохода, откуда выходили бойцы. Руис прошёл почти незамеченным.
Но тут гориллообразной походкой закособочил Колюня.
Вдруг как стрельнет над ухом, нырнул под стул:
– Это бьют из гаубицы прямой наводкой!
– Мои друзья «Настоящие русские патриоты», прямо от Бранденбургских ворот.
– Ага!
– Это всего лишь салют, в честь Валуева.
Пока в темноте доставал лицо из-под стула, уткнулся в какую-то биксу.
Вся на коксе и коротком платье от «Шанель».
Мелькнула срамная мысль про ту ещё «пелотку», да рядом муж-боксёр, кулак размером с мою башку. А вдобавок как полыхнёт пламенем из сопла – и так раз пять подряд.
Стоявшая рядом почтенная бабуля даже не шелохнулась. Видна старая закалка работника рейха где-нибудь в районном отделении гестапо.
Потом грохнуло ещё раз из гаубицы, на этот раз точнее – видно, пристрелялись по моей лысой голове.
На верхотуре худосочные девицы, как из застенков Лубянки, лабали «Янки – дудл» и Гимн Родины.
Скрипки пищали, «кокс-пелотка» шмыгала носом в такт, бабуля сжатыми губами подпевала:
– Дойчланд, Дойчланд убер а-алес.
Колюня начал с места в карьер, как правым, так и левым джебом. К концу раунда часть лица Руиса заметно покраснела.
Дальше Колюня пытался работать двойками, правый – левый и ушёл. Пару раз получилось.
Пол в центре ринга был мокрый, и на нём попеременно пизданулись и оба боксёра и рефери, который смачно сел на жопу, видимо, отбив себе копчик.
Ближе к середине стало видно, что Колюня наелся по самое не балуйся, да и Руис тоже.
Валуев зачем-то стал разрывать дистанцию и делать движения корпусом.
Со средней дистанции Руис достал Колюню и разбил ему нижнюю губу.
Натянутый почти под мышки бандаж Руиса не давал Колюне возможность работать по корпусу. А завершил всё это дело хлёсткий удар прямо в лобешник, от которого у Колюни возникла небольшая шишка.
Но к этому времени джебы сделали своё дело, а заплывший глаз и кровоточащая бровь Руиса просили:
– Папа, отпусти нас с миром в сортир для гигиенических процедур.
Получив предупреждение от судьи, Колюня присел на нервяк и стал суматошно молоть воздух. Руис прыгнул, чуть не достал подбородок Валуева.
В момент приземления Колюня хотел его поймать, но опять промахнулся.
Танец гопака шёл к концу, как и весь бой. Последние раунды остались за Руисом.
Авторитетная боксёрская тусовка считала:
– Руис, по крайней мере, не проиграл.
У судей и Дона Кинга другое мнение.
Махнув брильянтовой запонкой размером с добрую конскую залупу, Кинг выбежал на ринг с кучей флажков всех стран и народов.
Саша Поветкин сокрушённо качал головой, глядя на Колюню.
Зал оглушительно свистел. Руис из своего угла делал реверансы во все стороны так, как будто выиграл бой.
Золотой дождь из пушки сыпал на ринг, «кокс-пелотка» улыбалась, бабуля вспоминала молодость и бравого штурмбанфюрера из соседнего района.
Кличко может спать спокойно.
Новая модная стрижка Валуева ему ничем не грозит.
Ульянов и дядя абб
У великого люксембургского Герцога всё в порядке, даже когда жара надвигается прямо в башню, как проклятый кризис нынче, не иначе как инсинуированный сионистским лобби с обгаженных СМИ Родины Капитолийских холмов.
Так думал и думает сейчас в ту пору ещё начинающий топ-менеджер всемирно известной корпорации дядя абб. В огромных диоптриях на сложносочинённых щщах, он казался ботаником.
Ботаником – из плесневелых нор академика Мичурина, который ещё вчера пытался скрестить свинью с конём, а выдал на гора новый вид мёда из шляпы гриба подосиновика.
Молодёжная сборная громила подданных страны банков и оффшоров, а наш скромный друг, но уже вполне сформировавшийся «Настоящий русский патриот» громил местный вискарь.
Стакан за стаканом. Выливал содержимое внутрь желудка, и заставлял работать малые и большие круги кровообращения, как станок для производства «квотеров» в казначействе Форт Нокс.
Ваш покорный слуга и Удалый пытались угнаться за ботаником, но где там – вискарь таял, как мороженое пломбир в руках юной десятиклассницы на качелях Сокольнического парка.
Надо заметить – я тоже был «хорош» и стал комментировать действия не команды, а Газзаева – тренера-пса.
Бегая вдоль бровки, пёс страшно шевелил усами и заставлял и так мёртвых соперников с ещё большой тоской поглядывать в сторону раздевалки.
Но я не унимался, а продолжал глумиться с отборным и витиеватым матерком.
Наш друг дядя абб безудержно икал и смотрел на пса недобрыми запотевшими диоптриями, тогда ещё не оправленными в платину от «Дольче и Габбана».
После финального свистка вся диаспора ушла опустошать буфет, а пёс погнался за мной, на ходу доставая из ножен кинжал и крича благим матом:
– Зарэжу!!!
Пробежал он всего лишь десять метров – его мастерской подсечкой, которой позавидовал бы олимпийский чемпион Карелин, сбил с ног дядя абб.
Затем он наступил ему ногой на горло и сказал магическое:
– Отсоси у красно-белых!
Пёс урыл задним ходом, Удалый присел в тревожном книксене, а я, перепуганный насмерть, смылся в туалет – справлять малую и большую нужду одновременно.
Ещё более талантливым показал себя Ульянов на миланском «Сан-Сиро» в конце девяностых годов.
Сидим на стадионе и культур-мультур пьём водку из полуторалитровой бутылки по методу Удалого.
Из бутылки выливается фанта и доливается 1, 4 литра жидкости имени Менделеева. Получается цвет, как у фанты. Открывать пузырь и пробовать культурные итальянские стюарды не стали.
А зря!
Подходит, ну как подходит, как Варенуха в кабинете у Римского, Ульянов.
Дружелюбный Удалый протягивает ему бутылку.
Тот делает глоток, которому позавидовал бы и Колюня Валуев.
Бутыль заметно полегчала, а Ульянов икнул и посмотрел на меня сквозь непьющего Собачника – малобюджетника.
– Мне сказали, что ты из Берлина и тоже болеешь за «Спартак».
– Тоже? – удивился я.
В эту минуту Иван Саморано присел на плечи Вадиму Евсееву и забил гол.
В следующую секунду Ульянов повернулся и произнёс историческую фразу:
– В начале второго тайма гол забьёт Дмитрий Аленичев, после сольного прохода, в ближний угол.
Читать бесплатно другие книги:
