Отвергнуть короля Чедвик Элизабет

Уилл наклонился к Гуго:

– Как, по-вашему, что он намерен делать с кучей денег, уплаченных шотландским королем?

– Для них найдется множество применений… – пожал плечами Гуго. – Например, построить корабли, чтобы защищать побережье от французов.

– Или финансировать кампанию в Ирландии, – заметил Уилл.

– Возможно. Лично я рад, что шотландцы не станут грабить наши границы, поскольку мои йоркширские поместья стоят у них на пути. Мне хватает хлопот и с четвероногими волками, без набегов диких уроженцев Голуэя. – Гуго допил эль под задумчивым взглядом Уилла. – Мне пора. – Поднявшись, он положил начищенную уздечку на стол. – Я еще не всем сообщил новость. Надеюсь, вы скоро сможете навестить Махелт и племянника.

– Разве мне будут рады? – Лицо Уилла снова приняло циничное выражение.

– Вам решать.

Гуго вышел из шатра и шумно выдохнул. Молодой Уильям Маршал – крепкий орешек. После заката поднялся холодный ветер, и Гуго остановился, чтобы застегнуть плащ повыше. Ричард тоже покинул шатер и догнал его.

– Вы принесли нам хорошую новость, – сказал он. – Уилл считает так же, просто у него дурное настроение. Не обращайте внимания.

Гуго остановился и повернулся к своему серьезному веснушчатому шурину.

– Я и не обращаю, – заверил он. – Предложение навестить Махелт в силе. Я хочу, чтобы мой сын узнал своих дядьев Маршалов.

– Не слишком ли безответственное предложение для новоиспеченного отца? – расплылся в улыбке Ричард.

Гуго засмеялся, на сердце у него полегчало, и он хлопнул юношу по плечу:

– Пожалуй, учитывая обстоятельства. Надеюсь не пожалеть.

– Не пожалеете.

– Поживем – увидим, – уклончиво пожал плечами Гуго и отправился дальше.

Вскоре, переходя от лагеря к лагерю и от празднования к празднованию, Гуго позабыл о братьях Махелт. Его мир теперь был залит светом, потому что в нем появилось крошечное живое существо.

* * *

По дороге домой Гуго купил Махелт подарки: рубиновый крестик на золотой цепочке, пояс с изящной золотой пряжкой, шелковый головной убор и ленты для волос, а для малыша зубное кольцо и погремушку. Щедрость его сердца состязалась с щедростью кошелька, но кошелек, в отличие от сердца, увы, не был бездонным. Граф остался с королем, который отправился на юг в Мальборо, куда были призваны все старшие вассалы, чтобы принести клятву верности Иоанну и его сыну Генриху. Казалось, воцарился мир, но был он напряженным и непрочным, готовым лопнуть, как плохо спряденная нить.

Мать выбежала Гуго навстречу, когда он въехал во Фрамлингем. Лицо Иды светилось, карие глаза сверкали, давно он не видел ее такой оживленной. Она пылко обняла его.

– Твой сын само совершенство… как и твоя жена, – сказала графиня, когда конюхи увели лошадей. Она поцеловала Гуго, ласково подтолкнув к лестнице. – Иди, они ждут тебя.

Войдя в комнату, Гуго первым делом увидел колыбель у кровати. Подойдя к ней, он взглянул на сына и исполнился изумления. Видеть раздутый живот Махелт и знать, что она носит дитя, совсем не то, что увидеть дитя в колыбели. Вместо свивальника на ребенке была длинная льняная сорочка. Он размахивал маленькими ручками и ножками и что-то бубнил под нос, привыкая к звуку собственного голоса. Волосы малыша были мягкими и темными, а глаза материнскими, сине-карими.

– Привет, дружочек, – ласково сказал Гуго и нежно пощекотал ребенка под подбородком.

Малыш заагукал и повернул голову. Отец и сын глядели друг на друга, и Гуго был уверен, что кроха понимает, кто перед ним. Все его существо затопило тепло и радость. Он повернулся к Махелт, которая стояла у кровати, наблюдая за его реакцией, и широко улыбалась.

– Правда, он прелесть? – с гордостью спросила она. – И уже такой сильный и умный! Он попытался схватить голубой камень вашей матери, когда она наклонилась. Смотрите, графиня повесила камень над колыбелью.

Гуго заключил жену в объятия и поцеловал. Ее талия была тонкой, но живот еще оставался округлым после родов.

– С вами все хорошо?

– Все говорят, что роды выдались легкими, – поморщилась Махелт, – но мне так не показалось. Я искренне сочувствую своей матери и вашей… и всем женщинам, которые терпят такое из года в год. В наказание за грех Евы, вот уж лучше не скажешь! – Она остановилась у колыбели и взяла ребенка. – Но он того стоит.

Махелт действовала уверенно, поскольку была уже достаточно взрослой, чтобы помогать со своими сестрами, когда те родились, и привыкла к младенцам. Улыбаясь, она положила сына на руки Гуго, и тот тоже не ощутил ни малейшей неловкости, поскольку был старшим в семье. Он снова пощекотал ребенка под подбородком и засмеялся, когда малыш начал ерзать.

– Обещаю не обременять вас из года в год, но пожаловаться на результат не могу. – Гуго снова поцеловал Махелт.

На мгновение все ушло на задний план, и остался лишь он – в своем доме, со своей женой и своим сыном.

Глава 21

Фрамлингем, декабрь 1209 года

Земля промерзла насквозь, воздух был пронзительно холодным. Зимнее солнце окрашивало красным двор, в котором мужчины сражались друг с другом и упражнялись с оружием, окутанные облачками пара, вылетавшего из их ртов. Махелт сидела у открытых ставен в зале и наблюдала за состязаниями вместе с Элой, Идой и другими женщинами.

– Мы бы так хотели, чтобы вы остались до рождественского пира, вы же знаете, – с грустью сказала Ида Эле.

Эла повернула свою аккуратную маленькую головку:

– Спасибо, матушка, и я бы согласилась, но король ожидает моего мужа при дворе. – В ее ответе прозвучало искреннее сожаление. А лицо оставалось совершенно бесстрастным, когда она говорила о короле.

– Да, конечно. – Ида скрыла разочарование за натянутой улыбкой. – По крайней мере, вы можете радоваться жизни, пока находитесь здесь.

– А подле короля они не смогут? – спросила Махелт с лукавым блеском в глазах.

Скоро наступит Рождество, и Уильям Длинный Меч с Элой приехали на несколько дней, прежде чем присоединиться к королю в Виндзоре. Без обычных противоречий и подводных течений не обошлось, но всем удавалось вести себя учтиво, и пока что их визит не был ничем омрачен. Эла искренне полюбила маленького Роджера. Ей нравилось обнимать его и слушать, как он хихикает. Махелт замечала, что Длинный Меч наблюдает в этот момент за женой с наполовину тоскливым, наполовину раздосадованным видом. Похоже, он не захочет задерживаться дольше, чем положено, и предпочтет провести Рождество при дворе, а не здесь.

– Разумеется, смогут, – покраснела Ида. – Но при дворе у них будет больше обязанностей и ответственности. А здесь они и родственники, и желанные гости.

Получив выговор, Махелт сосредоточилась на сражающихся. К окну поднимался стук боевых шестов, громкие советы зрителей и ругань Ральфа, которого ударили по большому пальцу. Махелт улыбнулась сама себе. Незнакомое слово. Надо запомнить.

* * *

Внизу во дворе Гуго сделал паузу, чтобы перевести дыхание. Морозный воздух обжигал грудь. Гуго было тепло в стеганой котте, он даже вспотел от усилий, но лютый холод давал о себе знать. Гуго предпочел бы провести день у огня, поджаривая каштаны, рассказывая истории и распевая песни, но Длинный Меч пожелал выйти на ристалище, дабы изгнать своих демонов, а поскольку он был гостем, братья Гуго с радостью подхватили его идею. Гуго был вынужден подчиниться, чтобы не показаться брюзгой.

Пытаясь отдышаться, он наблюдал, как его единоутробный брат вращает своим прославленным длинным мечом и демонстрирует несколько ловких, отточенных приемов. Остальные пытались ему подражать, но никто не обладал мастерством Уильяма. Ральф, который тоже сделал передышку, но уже пришел в себя, вызвал Гуго на тренировочный бой. Гуго смирился, поднял щит и принялся фехтовать, легко и скупо отбивая удары Ральфа.

Длинный Меч встал, подбоченившись, чтобы понаблюдать за ними. Через мгновение он слегка покачал головой. Гуго краешком глаза заметил невысказанное замечание и, когда они с Ральфом расцепились, опустил меч и повернулся.

– Вы что-то хотели сказать? – Его плечи бурно вздымались. – Мы с удовольствием вас послушаем.

Длинный Меч скрестил руки на груди:

– Ральфу скажу, что он неплох, но должен усерднее упражняться и больше полагаться на ноги, поскольку не обладает преимуществом в росте.

Ральф покраснел, услыхав похвалу и критику, и закивал с пылом молодого щенка в процессе дрессировки.

– А мне? – спросил Гуго.

– Вы предпочитаете обороняться и, возможно, недостаточно свирепы, чтобы командовать в битве.

– Я и не знал, что это битва, – прищурился Гуго. – Может быть, мне в следующий раз отрубить Ральфу голову, чтобы порадовать вас? – Он вложил меч в ножны и скрестил руки на груди. – Вы весьма искусны в военном деле, и я восхищаюсь вашими способностями, но это еще не все и не означает, что те, кто сражается с меньшим… блеском, неопытны. Котта не становится удобнее оттого, что расшита золотом… Напротив, иногда от простой ткани больше проку.

– Что вы имеете в виду? – Ноздри Длинного Меча раздулись.

– Я думал, это очевидно для человека вашего ума.

Длинный Меч выглядел уязвленным.

– Не понимаю, почему вы избрали столь враждебный тон, ведь я всего лишь сказал правду.

Гуго удержался и не сообщил, что они с Длинным Мечом по-разному представляют себе правду. Если продолжать в том же ключе, вспыхнет жестокая ссора, а он должен поддерживать мир ради матери.

– В таком случае сойдемся на том, что мы по-разному смотрим на мир. Прошу меня извинить. – Гуго оставил собравшихся и направился к мужчине, который только что вошел во двор с навьюченным осликом. Это был Мэтью, торговец драгоценными камнями, и на этот раз с ним была женщина и маленький мальчик лет пяти. Живо поприветствовав Мэтью, Гуго жестом велел ему встать и похлопал по плечу.

– Весьма приятная встреча. Судя по виду вашего груза, вы намерены облегчить его здесь.

– О да, сир, это входит в мои планы, – ответил Мэтью. – Это моя жена Годифа и сын Эдмунд.

Женщина присела. Мальчик с соломенными волосами отвесил безупречный поклон, что заставило Гуго улыбнуться.

– Поставьте своего осла в конюшни и скажите конюхам, что это я приказал. Затем найдите камергера Саймона и попросите отвести вас в покои моей матери. Женщины, несомненно, пожелают ознакомиться с содержимым вашей сумки… Хотя зачем я так хлопочу, ведь это небезопасно для моего кошелька!

Мэтью усмехнулся, затем поджал губы и добавил:

– Сир, я привез не только драгоценности, но и новость. Папа отлучает короля от Церкви. Постановление издано, но еще не вступило в силу. – Он взглянул на Уильяма Длинный Меч, который подошел поближе, снедаемый любопытством, о чем Гуго может беседовать с людьми столь низкого толка.

– Откуда ты знаешь? – спросил Уильям.

– Услышал от одного из своих клиентов, сир. – Мэтью покраснел.

– Ха! – фыркнул Длинный Меч. – Можно подумать, кто-то станет сообщать подобные сведения такому, как ты.

– Мэтью поставляет драгоценности даже церковным иерархам, – отрезал Гуго. – Как я уже сказал, не всем нужна роскошная котта, чтобы выставлять напоказ свою значимость. – Он повернулся к торговцу драгоценностями и его семье. – Идите. Я вскоре присоединюсь к вам, дабы помешать окончательно опустошить мои сундуки.

– Один из ваших шпионов, полагаю, – скривился Длинный Меч, когда Мэтью и его семья с усталым осликом направились к конюшням.

– Ни в коем случае. Просто человек, который разносит новости, который мне нравится и которому я могу доверять. – Гуго жестом приказал оруженосцам убирать снаряжение.

На горизонте сгущались лиловые сумерки, и даже если бы не настала пора заканчивать, он больше не питал интереса к звону оружия.

– Что будет, если короля отлучат от Церкви? – поинтересовался Ральф.

– Во-первых, трон под ним пошатнется, – ответил Гуго. – По-видимому, Иоанн знал, что это неминуемо. Вот почему он заставил всех поклясться в верности ему в Мальборо и почему так стремился припереть к стене Вильгельма Шотландского.

– Мы не можем позволить Риму указывать нам! – с негодованием произнес Длинный Меч. – Король совершенно прав в деле архиепископа Кентерберийского.

– Он был вправе защищать своего кандидата, – согласился Гуго, – но отказался идти на малейшие уступки. Зачастую Иоанн сам себе враг.

– Король этого не потерпит, я знаю, что не потерпит. – Развернувшись, Уильям зашагал обратно в дом.

Гуго вздохнул и взглянул на окно верхних покоев, женщины закрывали ставни. Теперь уж Длинный Меч, несомненно, уедет, и это к лучшему. Но отлучить короля от Церкви вдобавок к интердикту – все равно что оторвать колесо от ломаной телеги. Ей недолго осталось катить по дороге… и Длинный Меч не может этого не знать.

* * *

Сидя с Гуго на кровати, с дремлющим рядом в колыбели малышом, Махелт задумчиво произнесла:

– Что случится, если король падет? – Она разглядывала на свет один из чистых гранатов Мэтью и вздрогнула при неожиданной мысли, что камень этот похож на сгусток крови. – Кто наденет корону?

– Номинально – маленький сын Иоанна, но кто-то должен будет принимать все решения, – ответил Гуго. – Либо в наши земли вторгнется французский король. Иные будут рады увидеть его на троне, особенно из северян.

– А вы?

– А ваш отец? – Гуго взял у жены гранат и тоже поднял, чтобы посмотреть на свет.

– Я спросила не об этом.

– Но я ответил на ваш вопрос. Вы были бы рады французскому королю, который вознесет своих фаворитов? Вам хотелось бы видеть, как графы и бароны ссорятся из-за того, кто будет править вместо Иоанна? Если короля сместить, легче не станет, попомните мои слова. – Гуго вернул ей гранат. – Хотите крови на наших руках?

– Нет, но когда я думаю, сколько крови на руках Иоанна и сколько зла он причинил людям… моей семье… Возможно, легче и не станет, но должно стать лучше.

Гуго придвинулся ближе. Он медленно расплел жене волосы и запустил пальцы в густые темные пряди.

– Иоанн пока что остается помазанником. Ваш отец признает это, и вы, несомненно, тоже, как и подобает дочери вашего отца.

Махелт встряхнула головой, и по волосам пробежала рябь.

– Теперь я Биго, как мне говорили. – Повинуясь мгновенной прихоти, она толкнула Гуго на постель и села сверху, сверкая глазами. – Покорная, смиренная жена Биго. Что прикажете сделать, мой господин?

Гуго запустил руки под платье Махелт и провел по икрам и длинным бедрам. Внезапно напряжение стало почти невыносимым.

– Исполнить свой долг, – пробормотал он сдавленным голосом.

Махелт, задыхаясь, хохотнула, проворно сняла с него брэ и направила в себя. Виданное ли дело – женщине скакать на мужчине во время занятий любовью! Несомненно, это грех, поскольку противоречит устройству мира, и все же Гуго находил столь бесстыдное поведение возбуждающим, и оно определенно придавало остроты их супружеским отношениям. Они непрестанно балансировали на грани. Он никогда не знал, чего ожидать. Его отец ни за что бы не пошел на такое. Гуго был совершенно уверен, что подобное шокировало бы и Длинного Меча, и это знание лишь разжигало его страсть.

Махелт закрыла глаза и вся сжалась, достигнув вершины и крича, после чего Гуго огромным усилием сдернул жену с себя и излился на ее тело. Возможно, тратить семя впустую – непростительный грех, но он видел, что случается с женщинами, которые рожают детей одного за другим, и не хотел подвергать Махелт такому, несмотря на заветы Церкви. Гуго не желал, чтобы тело жены оплыло, превратившись в бесформенный мешок, а прекрасные волосы истончились и поредели. Правда, из-за того, что они не могли теперь достигать вершины вместе, удовольствие от совокупления стало меньше, но Гуго предпочитал сдерживаться, по крайней мере, пока их сын не начнет ходить.

Махелт принесла полотенце, смоченное в розовой воде, чтобы протереть их тела, и затем оба удовлетворенно свернулись клубочком.

– Я достаточно исполнила свой долг? – промурлыкала она.

– Пока что достаточно, – сонно пробормотал Гуго.

Махелт наклонилась над ним и укусила за ухо, отчего Гуго вскрикнул и шлепнул ее тяжелой от усталости рукой.

– И это называется «покорная жена»! – проворчал он и подумал, что поступок Махелт – идеальное отражение ее личности… Смесь сладости и шипов. Меда и жала. При этой мысли Гуго улыбнулся. Махелт – воплощенный огонь, и он любит ее за это, и на время приятная усталость и пресыщение заслонили новость, которую принес Мэтью. Пока что можно наблюдать издалека, как все повернется.

* * *

Махелт сидела за ткацкой рамой и плела длинную тесьму, чтобы украсить подол одного из своих платьев. Она находилась в задумчивом и благодушном настроении, наслаждаясь работой. Узор выходил хорошо, цвета были яркими, но в то же время изысканными – разных оттенков синего: как небо, озеро и глаза Гуго. Глаза их сына из бессмысленно-голубых стали карими, а первые темные волосы сменились более мягкими, каштановыми с примесью золота. Он был бойким и сильным ребенком и уже хватал предметы, когда его распеленывали. Сейчас он, в виде исключения, не торопился жить, а дремал в колыбели, хотя сон его был напряженным, отражая бойкость его характера. Маршал и Биго. Сокрушительное сочетание. Время от времени Махелт поглядывала на сына, и ее сердце распирало от гордости.

На плечи Махелт внезапно легли сильные руки, она, вскрикнув, обернулась навстречу улыбающемуся взгляду Гуго. Он сдвинул ее вуаль в сторону и наклонился, чтобы поцеловать жену за ухом.

– Чем вы занимаетесь?

Махелт чуть откинулась назад, наслаждаясь прикосновением его губ.

– Дою корову, – дерзко ответила она. – Или у милорда нет глаз?

– Есть, – хихикнул он, – но я не в силах им поверить, когда вижу, что вы плетете по собственной воле.

Гуго говорил тихо, чтобы не разбудить спящего ребенка. Он ловко перешагнул скамью и сел рядом с женой, так что их плечи соприкоснулись. Некоторое время он смотрел, как жена плетет, а затем произнес:

– Ваши руки колышутся, словно тростник в воде. Какое удовольствие за ними наблюдать! – (Махелт засмеялась и порозовела, немного смутившись.) – Эти синие цвета прекрасно сочетаются… Можно мне попробовать?

Махелт искоса взглянула на мужа, сомневаясь, что он говорит серьезно, но увидела, что Гуго не шутит, хотя и улыбается. Она показала ему, как поворачивать дощечки и опускать утк, чтобы придать орнаменту форму. Гуго быстро уловил суть техники, его пальцы были ловкими и проворными. Он понимал язык ткани и легко запомнил узор.

– Готово, – сказал он, завершив очередной поворот и уложив его на место. – Теперь в этой тесьме всегда будет часть вас и часть меня… как в нашем сыне.

Приступ любви пронзил Махелт, словно молния. Она подняла к мужу лицо, и они поцеловались, запечатлев мгновение, хотя самая интимная его часть вилась на ее ткацком станке рекой залитой солнцем синевы. Кто-то прокашлялся за их спинами, они отпрянули друг от друга и виновато повернулись к графу, стоявшему в дверном проеме. Лицо Роджера Биго было красным от смущения и, как предположила Махелт, потрясения. Должно быть, устои его упорядоченного мира пошатнулись при виде сына за ткацкой рамой. Гуго тоже залился краской, но смотрел отцу прямо в глаза.

Махелт встала со скамьи и присела в реверансе:

– Сир, принести вам вина?

– Спасибо, дочка, не стоит, – покачал головой свекор. – Гуго, мне нужно с тобой поговорить. – Он уже повернулся к двери, и Гуго волей-неволей последовал за ним.

Подразумевалось, что это мужское дело, которое необходимо обсудить наедине. Махелт стиснула кулаки. Ее отец никогда не мешал матери участвовать в разговорах. Выходя, Гуго бросил на жену красноречивый взгляд.

Махелт глубоко вздохнула и, посмотрев на участок тесьмы, который они с Гуго только что сплели вместе, кисло улыбнулась. Нет, свекру подвластно не все, даже если он считает иначе.

* * *

Сидя в своей комнате, граф потер ногу и поморщился. В последнее время его колени ныли, словно больные зубы. К тому же у него не до конца прошел насморк, и голова словн была набита мокрой шерстью. При виде Гуго, сидящего за ткацкой рамой вместе с Махелт, он испытал потрясение. Это совершенно не подобало мужчине, если только он не был профессиональным ткачом. Не успеешь оглянуться, как Гуго возьмется за вышивальную иглу или другую женскую работу. Но в том, как сын и его молодая жена сидели рядом, а ребенок дремал подле них в колыбели, было столько нежности и заботы, что Роджера охватило чувство, которое могло бы превратиться в горе, позволь он ему укорениться. Некогда они с Идой были столь же близки, но частоколы лет воздвигли между ними стену. Они несколько раз разрушали ее, но никогда до основания, а теперь стена стала такой мощной, что ее не сокрушить. Увидев, как сын и его жена сидят бок о бок и нежно целуются, граф почувствовал себя обездоленным.

Гуго продолжал стоять, его взгляд был настороженным. Это тоже опечалило Роджера. Куда бы ни падал его взор в последнее время, везде громоздились преграды.

– Король объявил сбор своих главных вассалов в Пембруке в начале июня, – сообщил он. – Он отправит армию в Ирландию, чтобы расправиться с де Браозом, его родственниками де Ласи и, если понадобится, с Маршалами. Нам велено исполнить свой долг на поле боя, а наши моряки должны набрать команды на корабли.

Гуго в смятении глядел на отца, хотя уже давно понял, что такое возможно.

– Этого следовало ожидать, – мрачно добавил Роджер. – Король намерен укрепить свою власть, и у него есть деньги Вильгельма Шотландского, чтобы финансировать кампанию. Мы должны явиться в Бристоль к четырнадцатому дню мая.

– Но как же отец Махелт?

– Что – отец Махелт?

– Он приютил и защищал де Браоза. Если он теперь бросит вызов королю?

Губы Роджера дернулись.

– Уильям Маршал может сам о себе позаботиться, и это служит как утешением, так и предупреждением. Он сделает все, чтобы выжить. Сомневаюсь, что он открыто выступит против Иоанна. Маршал всегда держит слово, даже если порой толкует его двояко. Его судьба – не наша забота. Твоя забота – собрать людей.

– Вы хотите, чтобы я возглавил отряд? – уставился на него Гуго.

– Пожалуй, поздновато уверять, будто ты неспособен, – язвительно заметил отец, – но если ты предпочитаешь остаться дома и плести красивую тесьму, только скажи, и я пошлю другого сына.

Гуго заледенел от тона отца.

– Я вполне способен возглавить отряд и никогда не пренебрегал своим долгом, сир, но я думал, что вы сами за всем проследите.

– Пора тебе единолично командовать войсками, – покачал головой Роджер. – Я уже стар для этого. Пусть я еще не выжил из ума, но меня не прельщает перспектива скакать через всю Англию, пересекать Ирландское море и все лето драться и спать в шатрах, когда это вполне по силам более молодым. Я велел писцам отправить повестки нашим вассалам и заказать припасы. Вы выступите в путь через две недели.

Пошатываясь, Гуго вернулся к Махелт. У него было полно опасений и ожиданий. Он никогда прежде не бывал в Ирландии и никогда не командовал войсками Биго единолично. В немалой степени его волнение было вызвано возможностью встречи с отцом жены на поле боя. Это было бы невыносимо.

Махелт больше не сидела за станком, а стояла у окна и смотрела вдаль. Гуго обвел взглядом ее силуэт в красном платье, тонкий и напряженный.

– Не хотите ли проехаться верхом? – спросил он.

Махелт понимающе взглянула на мужа:

– Должно быть, отец сказал вам нечто важное.

– Прошу, давайте прокатимся. Мне бы очень этого хотелось. – Гуго учтиво протянул жене руку, зная, что она не откажется, поскольку любит скакать по окрестностям.

Пока Махелт надевала платье и сапоги для верховой езды, он велел оседлать лошадей: Эбена для себя и черную кобылу с белой звездочкой для жены. Бок о бок, в сопровождении пары грумов и пестрой своры шумных собак, они выехали через задние ворота и поскакали вдоль сада и озера, ландшафт которого его отец облагородил, чтобы показать Фрамлингем с выгодной стороны. Не просто оборонительная крепость, а величественный и элегантный дом, построенный на деньги, вырученные за восточноанглийское зерно, вывозимое из оживленных портов Ипсуича, Ярмута и Ханстантона. Гуго обернулся на венчающие замок башенки. Какой полной и счастливой жизнью они могли бы жить, если бы не обстоятельства!

Они въехали в олений парк, лошади брели почти по колено в сочной траве полян, пробираясь по поросшим лесом участкам. Полог деревьев еще хранил оттенки нежной весенней зелени. Собаки обнюхивали землю и пускались в погоню по следу. Вдали несколько самок с детенышами нырнули в заросли, и Гуго свистом велел борзым оставаться на месте. Затем они некоторое время ехали в тишине. Выносив и родив ребенка, Махелт научилась терпению, и теперь спокойно ждала. И все же она была взволнована, поскольку новость явно была ужасной, если мужу понадобилось пригласить ее на верховую прогулку, дабы завести разговор.

Наконец Гуго указал влево и небрежно произнес:

– Я думаю посадить здесь пару лип для тени, когда вернусь из Ирландии, и развернуть к ним русло вон того ручья.

– Из Ирландии? – уставилась на него Махелт. – То есть как это – «вернусь из Ирландии»?

Гуго скривился:

– Король выступает в Ирландию, чтобы разобраться со своими ирландскими вассалами. Мы должны собраться в Бристоле к четырнадцатому мая. – Он помедлил. – Отец хочет, чтобы я возглавил отряд, поскольку его здоровье оставляет желать лучшего.

Махелт стало нехорошо.

– Что вы имеете в виду – король собирается «разобраться» со своими ирландскими вассалами? В том числе с моим отцом?

– Это зависит от действий вашего отца.

– Вы с ним окажетесь в противоположных лагерях?

Гуго поерзал в седле, избегая ее яростного, испуганного взгляда.

– До этого не дойдет.

– Тогда зачем объявлять сбор?

– В Шотландии тоже был объявлен сбор, но до сражения не дошло. Иоанн хочет дать Ирландии новую конституцию, чтобы каждый знал свои границы.

Махелт ударила кобылу поводьями по шее и вонзила в нее маленькие серебряные шпоры. Фыркнув от возмущения, кобыла галопом помчалась по поляне. Гуго вполголоса выругался и пришпорил Эбена, скача во всю прыть. Он с грохотом поравнялся с черной кобылой Махелт и вырвал у жены уздечку, притянув ее к себе, словно противника на турнире. Кобыла встала как вкопанная перед самыми деревьями.

– Ваш отец слишком проницателен, чтобы угодить в ловушку, – выдохнул Гуго. – В любом случае король преследует не его. Он преследует де Браоза и семейство де Ласи.

– Да, но если бы не милость Божья, на их месте мог бы оказаться мой отец! – прокричала она. – Всем известно, почему король ополчился на де Браоза… и вовсе не потому, что де Браоз задолжал ему денег!

– Не потому. А потому что его жена не смогла держать рот на замке!

– Если вы полагаете это грехом, мне больше нечего вам сказать. – Махелт с силой развернула кобылу и поскакала обратно к замку.

Гуго выругался и поехал за ней:

– Я не утверждал, что это грех. Я утверждал, что это причина. Вы приписываете мне то, чего я не говорил.

– Но это лишь вопрос меры. Вы поможете уничтожить де Браоза, тем самым попустительствуя убийству принца Артура. Вам не кажется, что Иоанна следует привлечь к ответственности прежде, чем он привлечет других?

– Здесь вас слышал только я, – резко произнес Гуго. – Ваш отец прекрасно знает, когда лучше придержать язык. И я надеюсь, вы обладаете тем же достоинством.

Махелт снова пустила лошадь галопом, но на этот раз Гуго не стал ее догонять.

* * *

Гуго покачивал сына на руках.

– Веди себя хорошо и слушайся мамочку, пока меня нет. – Он поцеловал маленького Роджера в щечку.

Малыш засмеялся и попытался сдернуть с отца шляпу. Гуго улыбнулся и нахлобучил ее сыну на голову.

При виде их у Махелт похолодело внутри. С тех пор как Гуго сказал ей, что отправляется в Ирландию, между ними встала стена. Махелт не хотела, чтобы муж ехал, но ничем не могла помешать. Она злилась на него, злилась на короля и на свекра, возложившего на Гуго эту обязанность. Граф был не настолько стар или болен, чтобы не исполнить ее лично. Махелт злилась и на себя, за то, что не знала, как все исправить. Уж точно не извинениями, ведь она права! А если разразится война? Если она потеряет и мужа, и отца? Эта мысль ужасала ее. Махелт никогда не была плаксой. Она всегда стояла твердо, с высоко поднятой головой, и ненавидела чувства, которые переполняли ее сердце. Эта сторона любви и верности просто невыносима!

Гуго забрал шляпу и вернул сына няне. Лицо ребенка сморщилось, когда он приготовился завопить, но женщина успокоила его и поднесла к окну, чтобы посмотреть на происходящее во дворе.

Гуго подошел к Махелт.

– Пора. – Он осторожно провел по щеке жены большим пальцем и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Махелт закрыла глаза, пытаясь запечатлеть это последнее прикосновение перед отъездом мужа на войну.

– Господь всемогущий, – прошептала она, – я не хочу, чтобы вы уходили.

– Я тоже не хочу уходить, но я должен. Это мой долг.

– Да, – с горечью произнесла Махелт. – Ваш долг.

Она знала, что несправедлива, но не могла совладать с собственным горем. Она встала, подошла к окну и забрала ребенка у няни. Прижимая сына к себе, Махелт поцеловала его мягкую щечку и стала глядеть во двор, пока глаза не пересохли и не заболели. Она услышала, как за спиной лязгнул дверной запор, когда Гуго вышел из комнаты.

Сжав губы, Махелт с сыном на руках спустилась во двор, чтобы попрощаться. Граф уже ждал, и Ида тоже. Шагнув в хмурое утро, Махелт оказалась у всех на виду и приготовилась исполнить свой долг.

Гуго преклонил колени перед отцом и получил благословение. Затем перед матерью. Он еще раз обнял Махелт, но чопорно, ради зрителей. Маленький Роджер вопил и тянул ручки, когда Гуго садился на Эбена, и Гуго взял его в седло, пока остальные мужчины завершали последние приготовления. Затем он наклонился и вернул ребенка Махелт.

– Часть вас и часть меня. – Он бросил на жену красноречивый взгляд, отдал честь и вывел кавалькаду из Фрамлингема, ни разу не оглянувшись.

Когда зад последнего вьючного пони выплыл из ворот замка, Ида похлопала Махелт по плечу.

– Я знаю, что ты чувствуешь, милая, – сказала она. – Иди полежи немного. Я присмотрю за малышом.

Махелт энергично покачала головой. В действительности Ида понятия не имела, что она чувствует. Когда свекровь бывала расстроена, то неизменно прибегала к шитью либо к отдыху, но Махелт знала, что лишится рассудка, если попробует утешиться подобным образом. Ей нужно было найти себе дело… Занять мысли практическими заботами, но только не проклятым шитьем.

Граф прокашлялся и грубо произнес:

– Дочка, пора проверить подвал, посмотреть, что нужно починить, теперь, когда мужчины уехали.

Его лицо было бесстрастным, а глаза, как обычно, настороженными и серыми, как кремень, но Махелт заметила в них проблеск чего-то похожего на доброту.

– Я позабочусь об этом, отец, – сказала она.

И хотя она злилась на свекра за то, что он послал вместо себя Гуго, в ее груди вспыхнула искра благодарности.

Глава 22

Крук, Южная Ирландия,

лето 1210 года

– Тише ты, осторожно, – приговаривал Гуго, направляя боевого коня по сходням на берег.

Перевозить лошадей через Ирландское море – рискованное дело, но Господь был милосердным, переход – спокойным, и потому животные почти не пострадали. Брюнет был молодым и мощным жеребцом с конного завода Биго. На закате его шкура отливала медью, а на морде сверкала ослепительно-белая отметина.

Брюнет был прямым потомком боевого коня, на котором отец Гуго ворвался в гущу битвы при Форнхеме, когда осажденные сторонники короля сокрушили вчетверо превосходящие силы мятежников.

Июньское солнце нещадно пекло затылок Гуго, когда он благополучно передал Брюнета в руки конюха и вернулся, чтобы свести по сходням Эбена. Вдоль всего побережья Крука выстроились судна транспортного флота короля Иоанна, носы их были вытащены на берег, кормы омывало море. Семьсот кораблей с людьми и провиантом. Этого хватит не только чтобы дать бой, но и чтобы навести порядок. На одной из галер привезли около шестисот шкур для пергамента, дабы составить для Ирландии новую конституцию, которая укрепит власть Иоанна и ограничит власть его баронов.

Гуго видел, как дальше по берегу высаживают людей и выгружают провиант с кораблей Маршала. Его тесть явился к королю в Кросс-он-зе-Си недалеко от Пембрука, засвидетельствовал свое почтение и предложил поддержку. Гуго понятия не имел, что именно Уильям Маршал сказал Иоанну, но это позволило ему сохранить голову на плечах, если не оказаться в фаворитах. Маршала не отлучили от двора и не объявили мятежником, хотя напряжение между ним и королем достигло предела.

Увидев, как от берега шагает Уильям Длинный Меч, Гуго мысленно застонал и собрался с силами.

– Недурной переход, верно? – заметил Длинный Меч, присоединившись к нему и потирая руки. Морской ветер трепал его плащ и ерошил волосы, словно грубая невидимая рука.

– У нас лопнул фал, но в остальном все хорошо, – кивнул Гуго, – и лошади выдержали переход.

Уильям Длинный Меч ласкал взглядом Брюнета.

– Где вы его прятали до сих пор? Я не видел такого коня в конюшнях Фрамлингема.

– Брюнета там не было, – отрезал Гуго, почуяв опасность. – Отец пас его с табуном в Банджи. – Он жестом велел конюху увести жеребца с берега.

– Достоин короля, – проводил его взглядом Длинный Меч. Гуго промолчал, и в конце концов его единоутробный брат понял намек и, повернувшись к обманчиво спокойному, сверкающему морю, сменил тему: – Мой брат сказал, что когда мы вспомним, как ходить по земле, то отведем армию в цитадель Маршала в Килкенни.

– За счет Маршала, полагаю, – заметил Гуго.

Длинный Меч пожал плечами и посмотрел на чаек, которые кружили над вытащенным на берег флотом.

– Такова судьба всех старших вассалов. Когда король является к тебе в гости, ты оплачиваешь издержки.

Страницы: «« ... 678910111213 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Георгий Жуков, прославленный полководец, маршал Советского Союза, участник нескольких войн; герой, к...
Поздняя осень 1940 года. Лондон сотрясается от немецких бомбежек. Жителей столицы массово отправляют...
Зона стала привычной, она давно исследована сталкерами, исхожена вдоль и поперек. Ловушки, аномалии,...
Когда в спину дышит старуха с косой, согласишься на многое, а тут всего-навсего работу предлагают. И...
Денису исполнилось тринадцать, когда в Москве образовалась Новая Зона, а он потерял родителей в поги...
Если вы любите динамичный приключенческий детектив, то истории про Ника Картера – для вас! Популярне...