Новая Зона. Хозяева Москвы Кузнецова Светлана

Глава 17

– Никогда в жизни в метро не полезу, – прошептал Лёха, отдуваясь и запивая страх коктейлем из фляги Выдры.

– Никогда не говори «никогда», – бросил тот и зашипел, Дэн как раз перевязывал ему ладонь. Кровь долго не желала останавливаться. Денис с перепугу израсходовал почти весь антисептик из своей аптечки, но, кажется, оно того стоило.

Руки заметно тряслись, и это причиняло Выдре неудобство и лишнюю боль, однако тот и не подумал попросить заняться раной Лёху или перевязать себя сам. Кажется, он искренне обеспокоился психическим состоянием Дениса, и это странно льстило. Дэн, который давно и прочно уверился в том, что на него всем наплевать, почти физически ощущал идущее к нему тепло. Казалось, в нем при желании удалось бы выкупаться, как в ласковой теплой воде.

– Это не по-товарищески и, наверное, не по-людски, – прошептал он, – но я совсем не могу расстраиваться из-за Алика, а ведь он был единственным моим другом.

Свою вину за нелепую смерть он не чувствовал тоже. Но ведь это ненормально…

– Сильная психика, – покачал головой Выдра и снова зашипел. – Защищает и тебя-дурака, и себя. Ты давай не пытайся сопли размазывать и себя накручивать. Плакаться кому-нибудь в жилетку и биться головой о стену будешь вне Зоны. И, к слову, лучше, если жилетка будет не моя, а Ворона, например.

Денис внимательно посмотрел на него. Выдра был серьезен, как никогда. Меж бровей залегла складка. Губы стиснуты в прямую линию и уголки опущены. По правой линзе змеилась трещина.

– Как же…

Выдра снял очки и откинул в сторону.

– Не настолько у меня плохое зрение, – фыркнул он. – Всего-то минус два.

Наверное, очки придавали ему солидности. Однако сейчас, сняв их, Выдра стал выглядеть много старше собственных лет.

– Ты веришь, что Ворон…

– Вылезем и проверим. – Он повел плечом и рассмеялся. – Конечно, верю! Я еще хочу начистить физиономию этой сволочи, ведь именно из-за него я попал в этот переплет.

– В переплет ты попал из-за Лолы.

– И эта кошка не заинтересовалась бы мной, если б я не являлся правой рукой Стафа!

Что ж, в этих словах был смысл.

– Если ты закончил, то поднимаемся и выходим отсюда, – сказал он громче. – Видит Бог, я не боюсь смерти, но подыхать в Зоне не согласен. Где угодно, как угодно, от чьей руки угодно, но только не здесь!

Он лежал в нише у самого выхода, в пластиковой будке, у которой отсутствовала дверь. Когда-то в ней располагался телефон-автомат. Взгляд приковывал серый металл, даже не тронутый ржавчиной, синяя коробочка безнадежно испорченного аппарата и сияющий золотистый камушек – осколок «Мидаса», философский камень, источник всех возможных бед, нависших над головой Дениса, как снежный ком.

Он не желал видеть его и поэтому прошел бы мимо артефакта и наверняка надежно отвел бы глаза и Выдре. Но вот Лёха все же рассмотрел.

– Ух ты! – Леший застыл, открыв рот с непередаваемо идиотическим выражением на лице. – Вот и мне удача привалила!

Дэн вздохнул и прикрыл глаза. Он отчаянно не хотел вновь переживать то, что творилось в центре на Сумской. Он так не хотел, чтобы эти единственные оставшиеся с ним люди оскотинились под действием этого артефакта, который вовсе и не «Мидас», а…

– Стой! – крикнул он, но было поздно.

Денис неосознанно сам рванулся вперед. Ему не могла причинить зла «радужная борода», так неужели убил бы «ведьмин студень»?..

– Поздно! – Выдра вцепился ему в плечи и держал, пока Денис безнадежно пытался вырваться.

Лёха все еще улыбался, когда золотистое сияние померкло и стало синим. Он, наверное, даже не слишком расстроился, когда увидел вместо «Мидаса» фосфоресцирующе-синий фонтанчик «ведьминого студня» – то, чем артефакт и был в действительности.

«Студень»… так артефакт-аномалию могли прозвать только очень голодные сталкеры, любители холодца. Дэн назвал бы его «эльфийским источником», «фонтаном зодиакального света» или еще как-нибудь поромантичнее. Однако именно «студень» фигурировал в базе данных, и ему пришлось смириться с этим.

На черном рынке стоимость одного грамма «студня» давно перевалила за двести тысяч евро. Ученые за него едва ли не дрались. И военные – тоже. И это не считая того, что смертельно опасная статическая аномалия была невероятно красива: ярко-голубая, светящаяся, с большими сгустками, в центре подбрасываемыми в воздух на метр-полтора. Они шлепались обратно и вызывали колыхание всей массы. Смотреть бы и радоваться, наслаждаясь эстетическим великолепием зрелища. Но Лёха умудрился вляпаться…

Невидимая часть вещества растеклась вокруг двух-трехлитровыми прозрачными каплями. Дэн не столько видел похожее на ртуть вещество, сколько чувствовал его в нескольких шагах от себя, но все же на безопасном расстоянии. Оно не светилось. Все, прикасающееся к этим каплям, теряло внутреннюю структуру и становилось резиной, если не желе. Лёха же умудрился встать в самую середину этой лужи.

– О боже… – прошептал Выдра. Он, конечно же, знал, что произойдет дальше.

Вначале они услышали крик. Потом ноги Лешего даже не подогнулись, а странно спружинили, будто лишенные костей. Он был все еще жив и испытывал боль поистине адскую. Она отзывалась и вибрировала в Дэне, вгрызалась в сознание и плоть, и все потому, что сейчас он был не только идеальным проводником, но и транслятором, и он всеми силами пытался запереть эту боль в себе, не дать ей вырваться наружу. Дэн, наверное, умер бы вместе с Лёхой, если бы не ударивший по ушам звук выстрела.

Недруг, которого Денис ненавидел всю сознательную жизнь, но немного стал уважать в течение этих последних часов, рухнул на бежевую плитку подземного перехода с пулей, вошедшей меж бровей и вышедшей через затылок. Однако Дэн не почувствовал ровным счетом ничего. Ни сожаления, ни вины, ни даже облегчения, что боль исчезла.

– Эй… – Выдра наконец отпустил его.

– Я помню, – ответил Дэн голосом, лишенным эмоций. – Все потом. Сейчас – дойти.

И пошел вперед на выход. Он даже не оглянулся на лежащее тело, тем более что и тела уже не было. Имелся кусок резины, медленно, но верно превращающийся в часть «ведьминого студня».

Метро осталось позади. Оно унесло жизнь его знакомых, в общем-то не таких и плохих людей, которые тоже чего-то хотели, к чему-то стремились, любили, ненавидели, мечтали… Сейчас казалось, они были Дэну абсолютно безразличны, но он знал – это не так. Пройдет совсем немного времени, и он увидит очередной кошмар, а возможно, впервые напьется так, что и встать не сможет. Впрочем, если бы ему на роду было написано сталь алкоголиком и уйти от памяти в винный угар, он давно бы сбежал по этому пути.

Варшавка здесь казалась мирной – насколько Денис помнил об этом. Не так уж много аномалий, зато из тварей, населяющих Зону, не пришел, не приполз, не прискакал и не повылез, вероятно, только ленивый. Весь зоопарк, казалось, собрался на газоне, провожая их пустыми глазами.

Выдра шумно сглотнул.

– Они не тронут, – ответил Дэн на незаданный вопрос. На него не стали бы нападать в любом случае. Относительно человека он, конечно, не был уверен на сто процентов, но вряд ли высказанные вслух сомнения могли прибавить Выдре оптимизма.

Гиены, голуби, даже черные быкуны и мухи провожали их отсутствующими взглядами. Казалось, их согнали сюда специально. Однако не для нападения, а для демонстрации силы. Не хотелось даже представлять, как все это воинство кинется на них. Дэн, впрочем, этого и не делал – не кинется. Этого знания было вполне достаточно.

Вряд ли мутировавшие дети помнили, как ходили в школу или читали книги. Однако одну из самых важных истин они уяснили очень хорошо: нельзя целенаправленно послать слуг убивать равного себе. Это может привести к очень дурным последствиям в будущем. Люди были не в счет. Они – низшая ступень развития. Их как раз следовало убивать и пожирать, и не только из голода, но и из неприятия, основанного на страхе.

Однако вся забавность ситуации заключалась в том, что Денис человеком не был. По крайней мере в том смысле, что вкладывала в это понятие официальная наука. Теперь он сам наконец-то это понял и перестал бояться. И принял, смирившись с неизбежным. Однако он наотрез не желал оставаться в Зоне и стать ее частью. Наверное, слишком долго жил в одиночестве, привык быть одиночкой, сам того не осознавая. А возможно, умудрился все же выиграть бесконечную битву с самим собой.

Мутант по сути, но жуткий индивидуалист в душе. Он больше не желал быть частью стаи, клана или самой Зоны. Он собирался быть сам по себе. А то, что эмионики считали его равным и родичем, – их проблемы. Ему только на руку подобное отношение. Потому что ни одна тварь Москвы больше не тронет его, а единственный выживший человек теперь находится под его защитой. Вот бы додуматься раньше и взять под опеку всю группу!..

Выдра шел рядом и молчал. Дэн за это был ему искренне благодарен. Ему требовалось сохранять сосредоточенность и спокойствие. Эмионики всегда спокойны, а люди постоянно думают, терзаются, анализируют собственные чувства и мысли. Он не знал, умеют ли твари считывать эмоциональный фон, но почти не сомневался – скоро научатся. И, возможно, однажды спутают его с обычным человеком. Поэтому и не стоит расслабляться. А принимать как должное свою способность понимать и договариваться с Зоной – тем более.

Если когда-либо Денис решит, будто всемогущ, то попадет в самую настоящую беду. Тяжкий грех гордыни? Чушь! Обычная предосторожность и критическое отношение к себе. А еще память и разумность. Потому что против кокодрилла не слишком-то помогло его мутантство. Да и против шушар – тоже. Сожрали бы их крысы, если б не случайно настроившийся на его мысли-волны «мультик»… А «мультик» ли?!

– Выдра… – тихо позвал он.

Тот не сразу откликнулся, но повернул голову и спросил:

– Что?

– Когда подойдем к КПП, выкинь свой рюкзак.

– Ты с катушек съехал?! Там же…

– Это необходимо сделать, поверь мне.

То ли Выдру убедило напряжение в его голосе, то ли он сейчас мало отличался от обездвиженных мутантов.

Денис оказался не в меру наивен, если решил, что вдруг стал силен настолько, чтобы подчинять Зону. Ему всего лишь сделали подарок. Очень искушающий, потому как ничто так не способно поработить человека, как осознание собственного могущества. Вот только они просчитались или случайно залезли не в то воспоминание. Потому что невозможно искушать тем, что не нужно в принципе. Личная гордость Дэна опиралась именно на то, что он почти всемогущ, но не желает пользоваться данным ему либо Зоной, либо от природы. Он не стал бы делать этого, даже если б эмионики подсунули ему десяток «Мидасов»!

Они все еще шли. А тем временем начало темнеть. В низинах собирался туман, выползал на дорогу, висел рваным серым полотнищем над головой. Это марево тоже казалось живым. Во многом именно из-за него по Зоне нельзя передвигаться ночью. Однако Дэн, по крайней мере пока, мог не опасаться и сумерек.

По его мысленному приказу по всем газонам, на деревьях и столбах зажглись болотные огоньки. Вряд ли Дэн смог вырастить аномалию в мгновение, да еще и столь обширную. Свет был всего лишь иллюзией, но он отогнал сумерки и тени, а значит, отполз на безопасное расстояние и туман.

Что Денис действительно пытался вырастить уже минут пять, так это пятно «мокрого асфальта» где-нибудь поблизости от КПП. Кажется, аномалия поддавалась, но была еще слишком мала.

Тем не менее они подходили к месту.

– Дай мне рюкзак, – попросил Дэн, и Выдра не стал противиться.

Пятно аномалии вырастало впереди и ширилось на глазах. Оно могло бы затопить Варшавское шоссе во всю ширь, если бы Дэн позволил ему это и дал часов шесть. Тогда этот путь в Зону исчез бы сам собой. В планы Дениса, естественно, подобное не входило.

– Осторожнее, держись правой стороны, – приказал Дэн, обходя аномалию по широкой дуге и перекладывая рюкзак с артефактом в левую руку, чтобы сподручнее было кидать.

До КПП осталось метров тридцать. До тварей, гипнотизирующих спину, – много больше. Однако Дэн понятия не имел, насколько быстро они бегают.

– Стоять! – закричали с КПП. – Оружие положить!

– Свои! – выкрикнул Выдра.

– Автомат на землю. Потом посмотрим, насколько ты свой.

Дэн отбросил оружие первым, то же, не столь охотно и быстро, сделал и Выдра.

– SОS! – прокричал Денис. – Просим помощи!

Он вовсе не знал, подействует ли это, но офицер, голос которого Дэн смутно узнал, усмехнулся в мегафон:

– Вообще-то это относится к Морфлоту.

– А разве спасение душ не напрямую связано с Зоной? – откликнулся Выдра.

– Что за мерзость тут творится?

– Понятия не имеем, – соврал Выдра, когда Дэн почти уже был готов ляпнуть правду. – Сами от происходящего балдеем. Мужики, поддержите огнем, если что?

– Дверь разблокирована, вход открыт. А куда мы денемся? Поддержим уж, бегите только побыстрее, – снова усмехнулся офицер. – Мальчонке спасибо скажи и провидению за то, что именно я дежурил, когда они с Вороном добрались. Иначе не пустил бы.

– Спасибо, – улыбнулся Выдра.

– Рано. – Дэн обернулся на изготовившихся к атаке, но все еще неподвижных мутантов.

– А…

– Бежим! – выкрикнул Денис, швыряя рюкзак в аномалию, и сорвался с места.

Он в жизни еще так не бегал! Но скорость все равно казалась недостаточной, а ноги – слишком длинными и неуклюжими.

Рюкзак исчез в аномалии вместе с проклятым артефактом, и это мгновение прозвучало для мутантов выстрелом стартового пистолета для олимпийца-бегуна. Живность сорвалась с места, и жажде ее разорвать на части не было предела. О каком только равенстве Дэн думал несколько минут назад? Он больше не воспринимался Зоной своим, его прочно и, вероятно, окончательно записали в люди.

За спиной что-то грохнуло и взорвалось, волна горячего воздуха ударила в спину. Нечто взвыло слева и чуть сзади, но у Дэна хватило ума не оглядываться. Дверь была почти перед носом. Не добежать до нее было бы обидно.

Глава 18

– Значит, что у нас здесь? Несанкционированный проход в Зону как минимум.

Они сидели в небольшой камере три на три метра, а вернее, в комнате для допросов. Высоченный, метров в пять, потолок терялся в темноте и производил эффект много хуже, чем если бы оказался низким. Стены, выкрашенные масляной краской болотного цвета, тоже не способствовали оптимизму. Бетонный пол, один вид которого намекал на то, что падать на него будет очень больно. Круглый пластиковый стол, как в летних кафе, бежевого цвета. Настольная лампа на нем. Два железных стула с привинченными к полу ножками, на которых сидели сталкеры. Кожаное кресло для дознавателя… следователя или офицерской шишки – Денис не знал, как называть этого низенького, полного человека с колкими глазами и толстыми яркими губами. Было неуютно и холодно. Впрочем, вряд ли создавшие это помещение люди желали добиться иного эффекта.

«Застенки НКВД времен Союза», – рассмеялся Выдра, когда их только привели сюда. Теперь бывший помощник Стафа был хмур и рассержен: три часа бесконечных повторяющихся вопросов могли вывести из себя и ангела.

– За это полагается смертная казнь? – поинтересовался Выдра. – Насколько помню, нынешнее российское законодательство…

– Проникновение на военные объекты, – развел руками человечек. – Хищение военного оборудования и материалов, могущих причинить вред большому количеству народа, терроризм…

– Это здесь каким боком?!

– Ну как же… – Человечек глубоко вздохнул. – Скопление артефактов может привести к формированию Зоны…

– По одной из теорий!

– Это почти доказано.

– И с каких пор Зона стала военным объектом?

– Начиная с полуночи этого дня.

Дэн прикусил щеку изнутри. Так вот к чему были эти танки. Он не понимал ни слова в этой казуистике, но то, как хмурился Выдра, ему не нравилось.

– Вы никогда не протащили бы этот закон через палату в столь малые сроки. – Внезапно бывший помощник Стафа абсолютно успокоился и глянул на допрашивающего их человека едва ли не высокомерно.

– Я не был бы столь уверен насчет этого, – произнес человечек и облизнул красные, словно подведенные помадой губы.

– Я шесть лет осуществлял юридическое сопровождение сделок целого сталкерского клана. И прекрасно знаю, что в этой стране возможно, а что нет, – заявил Выдра не без гордости. – Я, кажется, имею право на телефонный звонок?

Человечек встал и, заложив руки за спину, прошелся по коридору.

– Я думал, мы придем к взаимопониманию, – заметил он и добавил: – по-хорошему.

– Врать в лицо! Теперь это так называется?

– Сейчас вы узнаете, что значит по-плохому, – пообещал человечек и подошел к железной коричневой двери.

После третьего стука она открылась, и в комнату вошли человек пять. Высокие, подтянутые, на головах – балаклавы. В руках – дубинки.

– Если бы битье решало в этой жизни хоть что-нибудь… – проговорил Выдра тихо.

– Что вам нужно? – Кажется, Дэн задал вопрос впервые за все это время. При этом он обращался вовсе не к дознавателю, у которого уже глаза блестели предвкушением зрелища, а к снова закрытой двери. За ней кто-то стоял – тот, кто и придумал это представление.

– Сотрудничества. – Дверь открылась, и вошел серый научник, который вроде бы был уже давно мертв.

– Вот и верь тварям, – прошипел Выдра. – А еще ленись и верь на слово…

Серый научник улыбнулся, а потом продемонстрировал им удостоверение.

– А в команду Заблоцкого как попали?

– Внедрился. – Он покачал головой и неожиданно улыбнулся. И эта почему-то очень искренняя улыбка придала красок и его лицу, и образу в целом. Словно взяли черно-белый рисунок, а потом раскрасили разноцветными карандашами.

– И на кого работаете?

– На правительство, неужели не заметно?

Выдра перевел взгляд на бойцов в балаклавах и дернул уголком рта:

– Говорили мне держаться подальше от нашего правительства, а также что КГБ живее всех живых…

– Сергей Николаевич Терохин, – он пожал плечами, – иногда я прихожу и к тем, кто не желает этого.

– Ладно. – Выдра пожал плечами. – Чего хотите?

– При вас не обнаружено артефактов, но это же не означает, что вы ничего не нашли.

– Ну почему же…

– Конкретное место схрона! – рявкнул Терохин. – Не забывайте, что я в курсе того, за каким именно артефактом вы отправились. А кроме этого, вы устроили замечательную демонстрацию перед выходом. Ни одна тварь вас не тронула.

– Не тронула?! – не выдержал Дэн. – Мы потеряли большую часть группы!

– Вы убили большую часть группы, чтобы не делиться, – припечатал Терохин, – а артефакт припрятали. И я хочу знать, где именно.

В следующий момент все пришло в движение. Бойцы двинулись вперед. Денис увидел, как вскрикнул, отлетая к стене, Выдра, кто-то выкрутил ему руку и заставил рухнуть на колени.

– Я сказал, без демонстраций! – выкрикнул Терохин.

Ближайший к нему боец вытащил пистолет и трижды выстрелил в грудь. Дознаватель сорвался с места, но не успел даже добежать до двери. Еще два выстрела легли ровно между лопатками.

Дэна швырнули к той же стене, и он влетел плечом в собрата по несчастью.

– М-м… – простонал вроде бы отрубившийся Выдра. – Все равно это лучше, чем Зона.

Дэн не мог не согласиться. Все эти демонстрации и рядом не стояли с тем, на что был способен даже самый слабый мутант. А потом их подняли, вывернули руки и в полусогнутом состоянии заставили бежать по коридору. Рассмотреть удавалось только армейские ботинки впереди, грязный пол, покрытый светло-желтым линолеумом, и дверные пороги.

Уже совсем стемнело, когда их вытолкали на улицу и засунули в какой-то фургон. Дверцы закрылись, мотор завелся, и грузовичок резко тронулся с места.

– Что происходит? – спросил Дэн, когда сумел продышаться и размять руки.

– По-моему, нас похищают из лап родного КГБ, но я совсем не рад этому.

– Ты хочешь сказать…

– Я предполагаю… – Выдра поморщился и провел пальцами по волосам, те окрасились влажным и черным в темноте кузова. – Попугать сначала законом, а потом дубинкой – обычная ментовско-полицейская тактика. Однако с этими отморозками можно найти общий язык и даже сосуществовать. А вот с теми, кто нас похитил… Ты точно бессилен вне Зоны?

Дэн вздохнул и покачал головой. В тот миг, когда он выкинул артефакт, Денису стало очень плохо – как физически, так и эмоционально. Словно он сам себе отрезал руку или еще что-нибудь более важное.

Все оставшееся у него сводилось к перехватыванию сильных эмоций или «очень громких» мыслей. Однако этого было мало и даже мешало. Тот же Выдра при внешнем спокойствии распространял вокруг себя такой леденящий ужас, что у Дэна внутри все обмирало, и он едва удерживал собственный страх под контролем, чтобы не скатиться в панику.

– Вот сейчас остановимся и все узнаем. – Выдра осклабился. На месте передних зубов зияли дыры. Верхний клык обломился. Он не верил, что выживет. Считал, что похитителям нужен вовсе не он, и от этого Денису очень захотелось обнять колени, зажмуриться и тихо завыть от страха.

– Нюни не распускай, – нахмурился бывший помощник Стафа. – И помни, что не должен сходить с ума, что бы ни было. Ты для них темная лошадка. Так пользуйся, черт тебя подери! Строй из себя эмионика, а не запуганного мальчишку! Не хочешь стать лабораторной крысой, думай головой, а не инстинктами.

– Ты прекрасно знаешь, что…

– А ты думаешь, они станут колоть тебя всякой дрянью? А если ты скопытишься от первой же вшивой дозы? Может, тебя и станут, например, пытать током. Но точно не посадят на иглу.

Денис усмехнулся. Побои он, пожалуй, переживет.

– Главное, не считай своих мучителей за людей. Это основное правило! – сказал Выдра. – Первое и основное. Если ты ответил на какой-то совершенно не важный вопрос, то подсознательно готов сотрудничать. Значит, рано или поздно расскажешь и все остальное… – Он хотел сказать еще что-то, но не успел.

Машина резко остановилась, ощутимо приложив о борт свой груз. Дверцы раскрылись, и Дэн не сразу разглядел стоящего за ними мужчину. Резкий свет фар ударил по глазам. Те немедленно начали слезиться. И все, что удалось выявить, – коренастая фигура.

– Хороши, – протянул Стаф и поднял пистолет.

– Не глупи! – выкрикнул Выдра, но раздался выстрел, и пуля ударила его в грудь.

Бывший помощник Стафа умер, сохраняя полную уверенность в том, что убивать его не станут. И действительно, хотели бы – пристрелили вместе с серым кагэбэшником и садистом-следователем. Он не учел только личностного фактора: Стаф хотел уничтожить предателя своими руками.

– Профессор, он ваш, – коротко крикнул лидер «Доверия», даже не подумав опустить пистолет. – Хотя следовало бы и тебя пристрелить, как шакала, чертов мутант.

В груди начала подниматься самая настоящая ярость, впрочем, она тотчас сменилась леденящим страхом, когда к машине подошел Заблоцкий. Внешность доброго доктора Айболита совершенно не соответствовала внутренней сущности этого человека. Сам Николай Борисович не считал себя плохим и гениальным не мнил тоже. Он полагал себя героем, подобно тем врачам, кто создавал вакцины и вирусы, исследовал смертельные заболевания и создавал биологическое оружие. Ему было просто интересно.

Самое забавное, профессор легко находил источники финансирования. И к тому же не был трусом. Он с легкостью ввел бы себе какой-нибудь препарат, полученный из артефакта, чтобы на собственном опыте прочувствовать и записать, что и как будет испытывать тело. И пока он не позволил себе ничего подобного только по причине нескольких неоконченных проектов, один из которых зависел непосредственно от Дэна. Наука превалировала над всем остальным, и только она составляла смысл жизни профессора Заблоцкого.

Денису очень хотелось спросить «Зачем?», глядя в лицо Стафа, но он удержался. Лидер придал бы своим действиям какой-нибудь возвышенный смысл, и Дэн даже поверил бы ему – если человек искренне верит в самолично выдуманную ложь, она звучит в его устах как чистейшая из правд.

Очевидно, что, вернувшись в Валуево, Стаф первым делом потащит Лолу в постель, а после они оба пойдут замаливать грехи и мечтать о маленькой девочке, которую никогда не смогут зачать вместе. Лола, правда, начнет строить новые планы, как бы добиться большей власти в клане, но, естественно, про себя. И уж точно в следующий раз она станет действовать более изощренно и скрытно.

– Вылазь! – К машине сунулся боец в черной балаклаве. Он обращался к Денису, но тот даже не подумал реагировать на этот приказ. Только придвинулся к Выдре, словно тот все еще был жив. Тело остывало медленно, от него шло едва заметное тепло. Возможно, он не умер, а потерял сознание от болевого шока. Может, его еще удалось бы спасти, вот только кто же займется этим здесь, посреди леса?..

– Я заплатил за вас бешеные деньги, юноша, – произнес Заблоцкий немного удивленно, кажется, он искренне не понимал, почему Дэн не смирился с создавшимся положением и не собирается сотрудничать.

Денис промолчал. Очень хотелось выкрикнуть что-нибудь типа «А мне-то что?!», однако он вовремя вспомнил слова Выдры. Слово, произнесенное в запале, от ненависти или желания высказать ублюдкам свое отношение к ним, автоматически означает готовность к сотрудничеству. Обратиться к мутанту с пламенной речью ума не хватит точно.

Солдат в балаклавах он решил считать быкунами – для этого не приходилось даже напрягаться. Стаф начал представляться вставшей на задние копыта свиньей, а Заблоцкий… шушарой. Да, именно образ жрущей человеческую конечность огромной крысы подошел к нему как нельзя лучше.

– Не испытывай терпения, щенок!

Прозвучал выстрел. В закрытом кузове он ударил по ушам и разлился противным дребезжащим звоном под черепной коробкой. Стаф стрелял в воздух. Он распространял вокруг себя волны гнева и злобы, но пока еще держал себя в узде. Вероятно, понимал, что лишится денег, если пристрелит Дениса.

От осознания этого стало даже как-то весело. Люди, его захватившие, оказались не готовы к полнейшему наплевательству со стороны мальчишки, который мало того что слишком юн и не знает жизни, так еще и обязан был трястись за свою жизнь. Теперь они пересматривали свое отношение и тактику поведения, осознавали, что имеют дело с полумутантом, который, вероятно, считает их членами чужой расы, а то и вида, и потому казались немного растерянными.

Два «быкуна» наконец полезли в кузов, и Дэн дернулся, получив пару оплеух, – неприятно, конечно, но не смертельно. Его поставили на ноги, а Денис снова опустился на дно кузова.

– Тварь! – заорал Стаф. – Ты же был нормальным!..

В голосе разъяренного пятидесятилетнего мужика звучала злость, но и немного истеричные нотки – тоже. Неизвестно, как он расписал Дениса научникам. Возможно, сказал, что он ручной или сам жаждет помогать им во имя науки. Вот только теперь мальчишка-недоэмионик рушил все его заверения и демонстрировал полную неуправляемость. Говоря простым языком – заставлял краснеть и бояться потерять бабло.

«Быкунам» пришлось тащить его из кузова на руках. Они не смогли добиться даже того, чтобы Дэн переставлял ноги, а бить его всерьез все еще опасались. Конечно, подобное противостояние не могло сохраняться долго. Похитители попросту опешили, столкнувшись со столь неадекватным поведением. Очень скоро они станут добиваться сотрудничества. Как они станут делать это – в общих чертах ясно.

Его вначале попытаются заговорить, причем угрозы будут разбавляться уговорами и разговорами по душам. Потом его будут бить. Затем испытывать на нем препараты, и в конце концов они, конечно же, добьются своего. Даже полумутанты не железные и не бесчувственные. Чтобы действительно быть безразличным ко всему, нужно быть матрицей. Вот только Дэн предпочел бы заживо сгореть в круге огня, броситься в «мертвую воду» или «мокрый асфальт», да даже пусть бы его кто-нибудь сожрал – все лучше такого посмертия!

Рядом с черным джипом с тонированными стеклами толпились научники в белых халатах. Кажется, двоих из них Дэн видел в Валуево. Они же смотрели на Дениса, выпучив глаза, не иначе помнили его совершенно другим по общей столовой.

– Николай Борисович, позволите? – спросил первый, и Дэн тотчас узнал густой голос. Фома! Это у него были проблемы с утренним пробуждением и телефон, звенящий не вовремя.

Заблоцкий, видимо, кивнул, и для Дэна настал час икс. Научник приближался к нему с вполне читающимися намерениями.

– Всего лишь проба для анализов, это не больно, – подтвердил его опасения Заблоцкий. Тварь с профессорской степенью все еще пыталась договориться с ним. – Вы ведь позволите, юноша, и не станете вести себя, как дитя. Это же такая малость.

Наверняка фашисты так же обращались к еврейским детям. Да и вообще всех молодых людей можно ловить на возраст – это самая легкая по исполнению и эффективнейшая тактика. Скажи ребенку «ты же взрослый», и он станет послушен или хотя бы попытается. Это же один из базовых условных рефлексов, вбиваемый при взрослении человеческим особям! Вот только кое-кто не принял в расчет, что Дэн не помнил своего детства. А значит, и комплексы, с ним связанные, у него отсутствовали.

Он бы еще пальчиком погрозил и сказал, что нажалуется родителям, и тех вызовут в школу. Да пошло все к черту! Денис и в это заведение не ходил. Комплекс «не быть хуже других» у него отсутствовал так же, как и предыдущий. И даже взлелеянный самим собой комплекс изгоя теперь воспринимался совершенно иначе, чем все эти пять лет. Да, он не такой, как эти люди. И слава Богу!

Ему необходимо было сбросить пар, и Дэн рванулся так, словно от того, чтобы не позволить научнику приблизиться, зависела его жизнь. В сущности, так и было.

«Быкуны» подобного поведения явно не ожидали. Вероятно, уже записали его в овощи. Дэну удалось почти вырваться. Почти. Однако до научника он все же дотянулся, и до его лица – тоже. Руку стрельнуло болью – так сильно она врезала в чужую челюсть. Фома охнул и смешно сел на задницу. Денису удалось влепить одному из солдат в солнечное сплетение, подумать о том, чтобы вломиться в растущий по обеим сторонам дороги лес, но на этом везение окончилось.

Один из подбежавших к нему солдат бросился в ноги. Дэн упал и тотчас получил удар в живот. Подняться он и не пытался. Подтянул колени к груди и попытался сжаться в комок. Удары посыпались, как пули из пулемета. Отчего Денис подумал о пулемете, он не понял, но лучшее сравнение попросту не пришло ему в голову.

Глава 19

Сознание возвращалось скачкообразно. Появились ощущения – исчезли ощущения. В уши вплыла фраза «ну ты, блин, герой», и Денис снова оглох. Неудачно зажегшаяся в голове мысль «надо встать и помочь» тотчас подернулась туманным маревом и выключилась. Ни того, кому помочь, ни зачем встать – уже не возникло.

Кто-то погладил его по волосам, и в голове неприятно загудело – как если бы Дэн надел кастрюлю, а потом кто-нибудь со всей дури ударил по ней молотком. Кто? У Алика иногда возникали подобные глупые шутки. Только Алик погиб. Как и Лёха, Выдра и множество других людей. А Дэн… Жив ли он? И есть ли смысл в этой жизни?

Миг – желание уйти. Миг – остаться. Он не помнил точных слов, но знал, что очень любил старую песню давно развалившейся группы. А потом он понял, что может дышать, и это стало удивительным и не слишком приятным открытием. Ребра ныли от каждого вздоха. Жуткое ощущение, когда хочется вдохнуть полной грудью, а не можешь.

– Попробуешь открыть глаза? – спросили над ухом, и Дэн понял, что очнулся.

Перед глазами двоилось, и висела белесая пелена. Он догадался, что сидит в машине, а вокруг разлилась ночь, однако приглушенный свет салона все равно казался невыносимо ярким.

– Поздравляю, сотрясение мозга. Как минимум, – заметил Ворон, протянул руку, отогнул Денису нижнее веко и долго во что-то всматривался. – Но при весьма живописном внешнем виде внутренние органы, похоже, не повреждены.

Можно подумать, сталкер настолько разбирался в медицине, чтобы утверждать наверняка.

– Впрочем, я не врач. Роман посмотрит.

Денис кивнул и не придумал ничего лучше, как осведомиться, не умерли ли они оба. Голос не слушался и давал петуха, как у тринадцатилетнего подростка, но после случившегося он мог лишь радоваться возможности говорить вообще.

– Не дождешься, – фыркнул Ворон и рассмеялся.

– Я видел горящую камионету, – сказал Дэн и испугался. Что, если вокруг – всего лишь бредовое состояние, вызванное побоями?

Ворон нахмурился:

– На ней подорвался очень хороший человек, но ты его не знаешь, а потому и не заморачивайся на эту тему.

Он наконец выключил салонный свет и зажег фары. До этого ночь казалась мягкой и мирной, но стоило машине поехать, она стала почти враждебной. Черный непроницаемый тоннель, из которого торчат ветки. Преимущественно голые, временами с парой-тройкой пожухлых листьев. А впереди на асфальтовом покрытии – белые размытые точки света, и фары прорезают мглу, как клинки. Может, так и выглядит тот самый посмертный тоннель? Дэн не знал этого, но считал весьма логичным. Ведь если душам новоумерших и положен проводник, то для него им воспринимался бы именно этот человек и…

– Хватит! – Сталкер остановил так резко, что Денис едва не врезался лбом в торпеду. Неужели он умудрился проговорить все это вслух?

Ворон был взбешен. Под кожей на скулах ходили желваки, а тонкие губы сложились в нитку.

– Эй! – Дэн попробовал отдернуть руку, но сталкер не пустил.

– Боль чувствуешь? – поинтересовался он. – Значит, жив. И еще… – Он повернул зеркало так, чтобы Дэн мог рассмотреть собственное лицо. И оценить его по достоинству. Денис оценил.

Если после прохода по Зоне с группой ученых он просто выглядел изрядно побитым, то теперь на лице не оказалось живого места. К старым и почти зажившим синякам лепились новые. Левая бровь была рассечена. Кожа на месте болячки натянулась, и теперь казалось, будто он неудачно копирует гримасу какого-то комика. Симметрично подбитый уголок губ только подчеркивал это впечатление. Нос распух и покраснел, но не выглядел сломанным.

– Красавец! – прокомментировал сталкер. – Думаешь, такой в посмертии нужен?

Денис вздохнул и согласился:

– Вероятно, нет.

– Вот и хорошо, здравомыслие восторжествовало.

Машина взвизгнула шинами и сорвалась с места. Новенький, с едва уловимым запахом лака «БМВ». Ворон явно не скупился на дорогие иномарки. Впрочем, узнав ближе этого человека, Дэн понял, что он просто не считает деньги.

– Нам ехать около полутора часов, но я не рекомендую тебе засыпать, с сотрясением это противопоказано. Лучше расскажи, как гробанулась группа.

Денис стиснул зубы.

– Ну же! – надавил Ворон. – Считай, я оказываю тебе услугу психотерапевтического свойства и избавляю от большей части будущих кошмаров. Слышал поговорку: выговорись – легче станет?

– Знаешь что…